Mistake

      Как и обещал, после прогулки Адам вызвал ей такси до дома и, наверное, еще некоторое время стоял как идиот… точнее, таковым он себя просто чувствовал. Когда смотрел на уезжающую машину и улыбался, не только считая себя классным папой, но и действительно радуясь проведенному времени с дочкой. Пускай и в таком паршивом месте, как мир смертных. А что же будет, когда она окажется на небесах и узнает о том, что ее отец — это первый человек, созданный серафимами? Изменится ли ее мнение о нем? И получится ли… у них стать семьей? Перестанет ли тогда эта овца думать о других мужиках, если он приведет Селену домой и продемонстрирует жене навыки заботливого папочки?       «Аж самому смешно стало», — раздраженно закатил он глаза и мерзко усмехнулся, понимая, что если они когда-нибудь и станут семьей, то это будет самым настоящим кошмаром всего человечества, но никак не эталоном того, как должно на самом деле быть. С другой же стороны, а кто сказал, что семья — это обязательно поддержка и забота друг о друге? Кто задает эти стандарты? Смертники? Да они всего лишь неблагодарные идиоты, что даже и не знали, кто, на самом деле, их батька! Адам до сих пор помнил гипотезы про космическую пыль и то, что люди произошли от обезьян. Умора та еще!       И тем не менее… навряд ли он сможет в скором времени сюда вернуться. Не после того, как разозлился и напугал до полусмерти двух легавых, позабывших свое место. Интересно, Сэра там уже нервно смеется и плачет в сторонке или готовит наказание? Может, придумала что-то новенькое, создала страпон из ничего и хочет его выебать? Нет, от такого полета фантазии стало жутко даже Адаму. А Сэре — и подавно, поседеет в очередной раз, если узнает, о какой же хуйне он только что подумал и представил. Парень корчит недовольную гримасу, сразу же отбрасывая эти мысли прочь, и сосредоточился на том, что скажет его жена, когда узнает, как круто он развлекся с дочкой, когда той и видеться с ней было запрещено…

***

      И спустился к смертникам повторно он лишь спустя почти полгода. В штабе ему морально будто несколько раз дали по яйцам, Сэра была просто в бешенстве, а Адаму пришлось откупаться от них в полной мере, выполняя и грязную работу, и другую волокиту, несправедливо сваленную лично на него. Но он привык выкручиваться даже из самых страшных ситуаций, из которых, казалось, есть выход только вниз. Он и задницу своей жены спасал множество раз, так что же говорить, если дело касается его лично? Состроил самые добрые глаза перед лицами выше. И от всего сердца, искренне поблагодарил за то, что они позволили ему увидеться с дочерью. Статус любимчика Творца сделал свое дело ровно так же, как и еще не пропавшая симпатия верхов. От любви до раздражения всего один шаг. Правда, Адам не был уверен в том, что они вообще были способны чувствовать что-либо. Ведь даже Сэра казалась ему самой настоящей глыбой. И она же… собственно, была самой эмоциональной среди пидорасов сверху.       Адам снова ждет ее возле универа. Загребает в объятия, когда она сама налетает на него, а после нагло, так самодовольно спрашивает:       — Что, уже соскучилась по мне?       — А ты снова решил предпринять попытку очернить мою репутацию? Я просто действую на опережение, папуля, — последнее слово она произнесла не искренне, а как будто бы с издевкой.       И не сказать, что это сильно его задевало, но хотелось бы, чтобы Селена воспринимала его серьезно, а не за какого-то фетишиста. Впрочем, как-то раз Ева попытала удачу, по глупости в далекой молодости назвав его папочкой. И от таких ролевых игр он знатно прихуел. Особенно учитывая его страхи и нежелание принимать ответственность за своих детей.       — Давно тебя не было. Я уже думала, что ты и не вернешься.       — Надеялась? — продолжил он игру, само собой, внутренне надеясь услышать отрицательный ответ, но готовился, тем временем, к положительному.       — Нет, — с легкой улыбкой ответила Селена и отрицательно качнула головой. — И где же хлеб?       — Какой хлеб?       — Ну-у… обычно говорят: «Отец ушел за хлебом и не вернулся», если он свалил. Ты вернулся. Где мой хлеб? — Адам изогнул бровь, как бы безмолвно спрашивая: «Ты ебанутая?». — Ладно, не важно.       — Может, ты хочешь сходить со мной в пекарню?.. — с сомнением предположил он, сделав первую попытку понять, но услышал в ответ лишь раздраженных вздох.       — Говорю же, забей!       — Да тебя хрен поймешь, женщина! — возмутился экзорцист, на что студентка только рассмеялась.       — Как и всех женщин, в принципе! — заявляет Селена с такой уверенностью, будто уже зная, что Адаму понравится ее ответ.       — Неопровержимая истина, — согласился он со всей серьезностью, не понаслышке зная, что все бабы любят творить дичь. Интересно, эти черты они все переняли у Евы? Капризность и лишенные какого-либо смысла рассуждения, что назывались «женской логикой».       — Ты сегодня без машины, — заметила она, пытаясь найти ту самую тачку, да вот только ее у ворот просто не было.       — А, я припарковался за универом. Сюда ж нельзя заезжать, — и тут она уставилась на него так изумленно, будто Адама кто-то подменил. — Что еще?       — Господи, ты правда научился парковаться?.. — пораженно спросила Селена, даже не пытаясь скрыть своего удивления, и засмеялась, когда встретилась с озлобленным взглядом друга, коего она теперь в шутку звала папочкой.       И хотя сначала ей было противно от того факта, что именно к нему сбежала ее мать… сбежала и даже не пыталась как-то встретиться, сейчас она на это даже и не обижалась. Бесполезно злиться на мертвецов. И Адам никак не причастен к тому, что та женщина сбежала к нему, к красивому гаду, что был куда моложе ее настоящего отца. В ее неверности не было его вины…       — Иди на хуй. Дорогу ты, судя по всему, знаешь.       — М-м, понятия и не имею, но вот ты, видно, бывал там уже не один раз, папочка, — игриво и так нагло произнесла она, но испытывать судьбу дальше не стала.       — Подожди, то есть ты…       — Еще ни разу не была в отношениях? Вроде того. Были, конечно, предпосылки, но… нет. Все они будто животные, — Адам сам не понял, от чего почувствовал облегчение, узнав о том, что его маленькая девочка не повелась на сладкие речи какого-нибудь уродца, что решил просто оприходовать ее и добавить в список отодранных им сучек. По крайней мере, он знал, что это такое. Не понаслышке. И от того, что то же самое могло стать с его дочерью, он чувствовал отвращение и, вместе с тем, укол вины, что совершенно ему не понравилось.       — Да, возможно, все они такие… — говорить такое было непривычно. Адам будто ведет двойную жизнь, и прямо сейчас старается показать, что все мужики — гандоны и пидорасы, а он — один-единственный нормальный. Впрочем, вполне возможно, что он и правда в это верил. Кто же поймет первого человека, что так гордился своим происхождением? — Мой тебе совет, лучше дождись сначала свадьбы и… — хотелось дополнить привычное: «Слушайся своего мужа», но язык не поворачивался.       — Эй-эй, я сама разберусь. Не будь моим отцом, пожалуйста, — эти слова не могли не ранить, особенно в совокупности с тем, как тепло она в этот момент улыбалась. — Кстати, так что заставило тебя снова приехать? Четыре месяца, кажется, прошло.       — Ну-у… а почему нет? — соскучился ли он? Точно нет. Хотел ли что-то доказать? Ну, все, что мог, он уже доказал и сотни раз похвастался.       И Ева, слушая о том, как он провел время с дочкой, а затем узнав о том, из-за чего конкретно у него возникли проблемы, впервые ласково, так нежно улыбнулась. И чуть ли не со слезами на глазах призналась в том, что очень счастлива и рада, что Адам хорошо провел время с ее ребенком. И когда экзорцист ожидал увидеть ее злость и зависть, в ответ он получил лишь нежное «спасибо» за спасение девчонки. Все же несмотря на то, что Ева, по жизни, была той еще надоедливой мразотной сукой, трахающей его мозг… в то же время он понимал, что она была до глупости добрым и наивным человеком. Таким, что по наивности ее могла переплюнуть только малышка Эмми, что смотрела на мир сквозь розовые очки, чтила порядки, но легко поддавалась на любую провокацию.       Использовать этого ребенка в своих целях смог бы абсолютно любой человек, не будь рядом с ней только такого расчетливого коршуна в лице Сэры, что защищала ее внутренний мир и умудрялась при этом выносить тяжелые решения, которые ни за что и ни при каких обстоятельствах не смогла бы одобрить эта девочка. И хотя сейчас могло показаться, что Селена примерно одного с ней возраста, на деле Адам понимал, что Эмили, по человеческим меркам, уже смело можно было звать старухой. И тем не менее, в его глазах серафим был куда больше похож на ребенка, чем собственная дочь, что, несмотря на все шутки и приколы, казалась уже взрослым человеком, понимающим свое положение и имеющим собственные методы выживания.       — Вспомнил, что тебе вроде как рок нравится… — начал он, когда не знал, как бы предложить дочери то, за чем он и явился. Не то, чтобы он смущался или же ему было неловко… совсем нет. Просто существует такая внушительных размеров пропасть между просто «пригласить девушку куда-нибудь» и «провести время с дочкой». Так бы он давно обнял бабу за талию или положил руку ей на попу, да позвал бы на концерт. А что же дочь?       — Мне много чего нравится. Ровно, как и тяжелый металл, я могу так же слушать Моцарта или какого-нибудь Баха. Хотя, на то нужно особенное настроение, — Адам слышал лишь один из множества ее плейлистов и каких-то особых предпочтений у Селены не было. Скорее, просто как по настроению и вкусам собеседников. Так, если бы с ней были в компании анимешницы или те, кто тащился по корейским группам, она бы включила плейлист с опенингами, каверами и корейской музыкой. — Так… и что?       — Хочешь сказать, что отказалась бы поехать со мной на концерт?       — Нет, я была бы настолько счастлива, что кинулась бы тебе на шею, — невозмутимо ответила она и лукаво улыбнулась.       — Тогда можешь приводить план в действия, потому что именно за этим я и приехал, — с видом того, что он сам разрешил, ответил Адам, когда девушка, действительно, кинулась на шею, будто говоря тем самым: «А ты думал, что мне будет слабо?». — Воу! Серьезно? Вот так быстро?       — Люблю тебя, папуля, — подыграла она, чмокнув парня в щечку.       — Меркантильная ты сучка! — возмутился он так искренне и пораженно, что Селена только рассмеялась.       — А ты во мне сомневался? — задорно заявила девушка, когда отстранилась и счастливо улыбнулась, от чего он даже не мог разозлиться. — Так куда именно мы едем?

***

      И вот, они снова провели время вместе вплоть до позднего вечера, когда на улице было уже темно и лишь уличные фонари кое как освещали дороги. После концерта, где они вместе кричали и орали песни, совершенно не попадая порой в ноты, Селена уговорила его пройтись по разным отделам в супермаркете и даже затащила в примерочную, когда он все вопил, что шопинг — это не его, женская хуйня и, вообще, он на это не подписывался.       Но когда девушка нашла ему пару классных шмоток и завалила комплиментами, какие дочь не должна говорить собственному отцу, Адам все-таки вошел во вкус и даже подумал о том, что было бы неплохо повторить нечто подобное с Евой. По случаю, он купил ей худи с понравившимся ей принтом, новые кроссовки и раскошелился так, что потом он сам же охренел с того, какого черта у них вышло так много покупок, раз их даже в машину пришлось бережно укладывать, чтобы точно уместить все.       — У тебя талант транжирить деньги, ты же в курсе?       — Хочешь сказать, что я тебя заставила все это покупать? — пораженно спросила Селена, после чего лукаво улыбнулась. — Ты сам подписал свой приговор, когда согласился. Да и разве нам было не весело? — беззаботно спросила она, на что парень только усмехнулся, понимая, что с ней он явно обанкротится, если все же возьмет девчонку под свое крыло. По крайней мере, вину свою она явно перед ним не чувствовала, а он же упорно продолжал думать о том, что где-то им все же в наглую воспользовались.       Впрочем, в одном его дочь была права. Это было весело. Даже несмотря на то, что они успели несколько раз поругаться из-за «ничего», послать друг друга на три буквы и решить, что с этих пор те не хотят более и видеться… совсем скоро Селена остыла и предложила купить айс-кофе. А уже после того, как они посидели, слопали на пару несколько бургеров и девушка отдала ему все наггетсы из-за того, что не хотела больше есть, Адам решил просто забить хрен. Таким образом они, не извиняясь, продолжили общаться и подкалывать друг друга, как старые друзья.       Но сам Адам, конечно же, не ответил. Не хотел признавать ее правоту, пускай все так и было. Они подъехали к ее дому, и парень сам не знал, зачем же вышел из машины вместе с ней. Возможно… хотел попрощаться с ней по нормальному, ведь более он к ней уже никогда не спустится. И кто знает, когда она наконец коньки отбросит? Может, это произойдет совсем скоро, а может, только лет через пятьдесят и даже больше.       — Спасибо, что подвез, — она обняла его крепко-крепко, словно сама вовсе не хотела расставаться. — И за проведенный вместе вечер. Мне очень понравилось, — еще бы, ей что-то не понравилось. Адам бы сразу заставил ее закатать губу обратно. — Ты крутой отец, — она произнесла это так тихо, но так искренне и совершенно непохоже на ее издевки, когда Селена в шутку звала его папочкой… парень просто опешил и даже не знал, что сказать.       — А как иначе? — он улыбнулся, скрывая за усмешкой свою радость от того, что она наконец-то по-настоящему назвала его своим отцом. — Конечно, я крутой отец. И у меня могут быть только крутые дети, — правда, из всех своих детей, она — третий ребенок, с которым он был знаком лично и запомнил даже имя. А из тех, кого экзорцист вообще признает своим ребенком, Селена была второй. И первой, кому он уделил так много времени, ни разу не побив и не наорав за дело. — Напоследок… дам тебе один совет, — когда она отстранилась и вопросительно склонила голову, парень выдохнул, даже не зная, как бы сказать так, чтобы не нарушить правила. — Пообещай, что отнесешься к нему серьезно.       — Ну… я обещаю? — неуверенно спросила она, что звучало очень сомнительно, но на большее времени у него уже и не было.       — Будь послушной, крошка. Чти порядки и будь хорошей девочкой, — ее бы прорвало на смех, не говори Адам сейчас это с настолько серьезным выражением лица, будто от того зависело ее будущее. — И только тогда… тебя будет ждать просто охуительная жизнь наверху.