Big difference

Баи Чжан стучит и ждёт ответа. Исин высовывается из-за двери, взглядом ища мать. - На ужин спустишься? - Не хочу с ней разговаривать. - Это я уже слышал, - альфа открывает дверь шире и, не дождавшись сопротивления, заходит в комнату. Пушистый ковер свернут и придвинут к стене. Несколько мольбертов расставлено по кругу. На полу лежат все запасы красок и кистей, что нашлись в арсенале. - Бэкхен говорит, это лучший способ отвлечься, - объясняет беспорядок Исин. - Но что-то мне не очень помогает. - Вы с ней оба молодцы, - вздыхает отец. - Слушай, я не могу больше смотреть, как она мучается, а ты молчишь. Да, возможно она перегнула палку. Но и ты нас обманул. Отправил эту заявку, ничего не спросил. Постарайся её понять. Не так просто отправить своего ребёнка в чужую страну и не волноваться. - Пап, да я даже не думаю, что вообще могу туда поступить! Я же сказал, они наверное, даже не рассмотрят эту заявку. Выкинут в мусорку и всё. Я даже среднюю школу не закончил, и точно не рассчитываю на такую удачу. Но мне было любопытно, ну вдруг есть шанс, хоть один на миллион, что кто-то там в комиссии посмотрит на мои рисунки и скажет, что это неплохо. Отец рассматривает наброски и готовые картины на мольбертах: "Если они упустят тебя, они точно идиоты". - Это потому что ты меня любишь, - отвечает Исин, но становится рядом и прижимается к отцовской руке. - Спасибо. - Мама думает так же. Ей нравятся твои работы, очень нравятся. Честно говоря, я думаю, она так возмущается как раз потому, что знает, насколько ты хорош. Но тебе стоило спросить. А теперь всё выглядит не очень хорошо. Вы за спиной у нас это решили, ты подал заявку - чистый сговор. - А если бы я спросил, вы бы разрешили? - Исин поднимает на папу взгляд. Баи Чжан медлит и хмыкает: "Вряд ли. Париж это слишком далеко". - Вот поэтому и не сказал. - Солнышко, не всегда мы получаем то, что хотим. Как теперь это всё исправлять, а? Так и будете друг друга игнорировать? - Я жду, что она остынет, - признается омега. - А она ждёт, что ты извинишься и передумаешь. - Как я могу передумать? Письмо уже точно где-то в Европе. Догнать мне его, что ли? - Вы на неделе виделись с господином У, да? - переводит тему Баи Чжан. Ноты волнения всплывают в аромате омеги. Конечно, виделся. А Лин просто ушла в спальню, делая вид, что ничего не заметила. У её запрета на раскрытие тайны две стороны: как господин У не может рассказать Исину, чтобы не усугубить ситуацию, так и миссис Чжан не может запретить и отобрать телефон, чтобы не потерять сына. Исин задаёт конкретный вопрос: "Скажешь, что нельзя?". Папа целых четыре дня держит нейтралитет. - Будто ты послушаешь, - вздыхает Баи Чжан. Он садится на край кровати и обводит рукой вереницу картин. - Сложно отрицать, что ты действительно заслуживаешь любых академий. Но мне бы не хотелось, чтобы это разрушало нашу семью. - Мы не обсуждаем это, - уверяет Исин. - И он очень просит помириться с мамой. - За это ему спасибо, - улыбается папа. И Исин сдержанно улыбается в ответ. Настроение ужасное, потому что так он с мамой никогда не ругался. Совсем не хочется враждовать с ней до скончания времён, но простить её тоже сложно. - Можно вопрос? - Баи Чжан жестом просит присесть рядом. - Если бы господин У не рассказал тебе про академию, ты сам бы о ней задумался? Исин неопределенно пожимает плечами: - Мы много раз говорили о ней на занятиях. И это слишком крутое место, чтобы просто так туда попасть. Но у них появилась специальная программа для тех, кто не закончил школу, и это показалось мне классным. Я не очень понимаю, как это устроено. Наверное, они разбавляют уроки рисования математикой или историей. Но в любом случае, это очень крутая идея. Учителей лучше, чем там, не найти. - И ты бы хотел учиться там, да? - отец заботливо обнимает за плечи. Исин склоняется к плечу и вытирает нос краем перепачканного фартука: "Вы же всё равно меня не отпустите. Это слишком далеко. И мама уже всё сказала". - Давай дождёмся ответа. И я прошу тебя, спустись на ужин. Можешь молчать, но не делай вид, что матери не существует. Это глупо. Тем более для тебя. *** Бэкхен бодро спускается к машине, подбрасывает на ладони ключи и ставит любимый диск, едва запустив двигатель. Это лето уже вышло очень насыщенным на разные проекты. Если август будет таким же, на новогодние праздники можно будет отправить всю семью в круиз, и ещё на один останется. - Котёнок, буду через минуту. Ты готов? - спрашивает омега в сотовый. - Угу, - мычит Исин на том конце и высматривает в потоке машин нужную. Он не разговаривает с матерью и по совету Криса не усугубляет ситуацию, поэтому пару раз в неделю у омеги появляются важные дела: он задерживается на занятиях в художественной школе, ходит с Бэкхеном на выставки, встречается с Мином на колесе обозрения и с Джонатаном и с Джеймсом катается по городу. О том, как посреди прогулки из-за угла появляется Крис, случайно проходивший мимо, маме знать не обязательно. Она и так оставила ему телефон, зачем нервировать? - Запрыгивай, - Бэкхен резво открывает дверь изнутри. - И не спрашивай, куда мы едем. Это секретное место. Исин улыбается и бросает рюкзак в ноги: "Да хоть Аляска!". Бэкхен проезжает мимо Центрального парка и с легкой улыбкой наблюдает, как Исин в сотый раз пытается разглядеть среди улиц и перекрестков угол WCorp. Из машины видна только кофейня, стоящая на углу. Она и существует-то, наверное, только за счет огромного штата сотрудников, прибегающих за десертами и горячим американо. Но Исину и этого достаточно. Где-то там, в сотне метров от красной вывески, на подземной парковке машина Криса пахнет кофейными зёрнами и тяжелым пряным ароматом альфы. В Чайна-тауне привычно шумно. Бэкхен оставляет машину в одном из переулков и ведет юного омегу через улицу: - Надеюсь, ты очень голодный. Чанель уже ждёт. Это новый ресторан, очень крутой. В зале на четвертом этаже не видно ни одного свободного столика. Исин осматривает помещение, отмечая плоские круглые светильники и длинные ленты, свисающие с потолка. Правда, все впечатления о красоте интерьера вылетают из головы, стоит омеге увидеть знакомые широкие плечи. Уже здесь? Исин забывает о голоде. Чанель машет рукой, и Мин, уже полчаса слушающий совершенно неинтересные взрослые разговоры, подскакивает от радости. - Я чуть не умер от скуки, - жалуется омега, обнимая папу. - В следующий раз поеду с тобой. И лекция была такой нудной. - Долговые обязательства, - объясняет Чанель. - Он чуть не заснул. - Бедный мой, - смеется Бэкхен, целуя Мина в лоб. - Ты сам не захотел оставаться дома. - Да вы все разъезжаетесь, каким-то крутыми штуками занимаетесь, а я у телека тухну! - Хотел бы я иметь время тухнуть у телека, - вздыхает Чанель. - Сынок, давай ты возьмешь мои бумажки, пойдёшь заниматься крутыми штуками, а я поваляюсь на диване и поиграю в приставку? Крис сдержанно смеется, но под шум разговора ловит руку Исина и тянет к стулу рядом с собой: "Взял для тебя лапшу и холодный чай". Исин чуть не садится мимо стула, засмотревшись на лицо альфы: "Я думал, ты в офисе". - Уехал еще до полудня. Как французский? - Хорошо, - отвечает Исин, не глядя бросая рюкзак под стул. - Работаем над акцентом, но мне не с кем практиковаться, так что... - И добавляет шепотом: - Даже не заикайся про Париж. Мама и так нас чуть не убила. Крис вскидывает раскрытые ладони: "Обещал не вмешиваться - не буду", - и пододвигает стакан со сладким напитком. - Исин! - Джонатан радостным возгласом обрывает разговор. Джеймс расслабленной походкой идёт следом, просачиваясь между столиков. Исин про себя по-доброму усмехается: как их вообще можно путать? Крис возвращается к разговору с Чанелем, пока Мин с Бэкхеном обсуждают планы на выходные. Джонатан пододвигает стул, щиплет за щеку Мина, который тут же пинает брата по ноге, и с деловитым видом поворачивается к Исину. - Угадай, куда она меня пригласила. Исин отрывается от соломинки. - Если что-то неприличное, я не буду угадывать, - смешно морщится омега, но губы сами расплываются в улыбке. - И почему она приглашает? Разве это не ты за ней ухаживаешь? Джонатан с выражением лица самого успешного на свете разбивателя сердец откидывается на спинку стула и небрежно поправляет волосы: - Представляешь, как круто я ухаживаю. Исин от смеха прыскает, не успев прикрыть рот. Липкие брызги чая оседают на светлых джинсах. - Барашки без рубашки! - вырывается у омеги. Крис поворачивается и с удивлением приподнимает бровь: "Это что-то новенькое". - Что? Ругаться вы мне не разрешаете, приходится изобретать, - бубнит Исин, безуспешно пытаясь оттереть оранжевые пятна. Джонатан подбрасывает на колени половину содержимого салфетницы. - А это отстирается? - беспокойно спрашивает Мин, оценивая яркий цвет напитка, где несколько сиропов смешано со льдом и чаем. - Сомневаюсь, - Исин предпринимает ещё одну попытку, но пятна намертво въедаются в ткань. - Мама будет в ярости. Только этого и не хватало. Крис вдруг спрашивает у Чанёля о каком-то громком судебном деле, которое активно освещается во всех СМИ, и отвлекает внимание от испачканных штанов Исина. Омега еще некоторое время сам себе под нос сокрушается об испорченной вещи, но вот два официанта окружают стол, и перед компанией возникают ароматные и умело украшенные блюда. Исин с восторгом смотрит в тарелку: тонкая лапша в густом бульоне посыпана зеленью и овощами, и ломтики мяса с бобами веером разложены на краю. Крис не мог ошибиться в выборе - идеально. Взрослые болтают о работе, Мин слушает в полуха и всё время отвлекается на игру в телефоне. Исин смакует каждый кусочек и старается ничего не упустить в интересном разговоре. В отличие от Мина, Исин обожает слушать о работе Криса. И Чанель, не имея права раскрывать каких-либо деталей дела, умеет рассказать об интересных случаях из мировой судебной истории. Джеймс увлеченно слушает отца и, словно студент на лекции, задаёт вопросы. Он наверняка слышал уже множество примеров и загадок, но Исина восхищает,что у Чанеля всё ещё находятся способы удивить сына. Вот почему Джеймс так увлёкся юридическими науками. Джонатан под столом протягивает телефон с набранным сообщением: "О выставке есть новости?". Исин мотает головой, поджав губы: новостей нет ни от мисс Крайт, ни из Парижа. Омега начинает бояться, что из-за океана ответа не придёт вовсе. - С мамой всё плохо? - шепчет Джонатан, склонившись к уху. - Не разговариваем, - вздыхает Исин. - Папа не вмешивается, чтоб с ней не поругаться. - А если ты поступишь? Представляешь, придёт ответ, где они признают твой гений... - Перестань, - обрывает Исин. - Гением здесь не пахнет. - Ты не видел со стороны, как работаешь. Папа говорит, что ты очень хорош для своего возраста. А у него глаз на такие штуки намётан. И ты забыл, что я сидел рядом? Мост-то потрясающий. Исин шикает, опасаясь, как бы Крис не услышал. - Мисс Крайт до сих пор не дала ответ, какая из картин подходит, - шепотом продолжает омега, убедившись, что Крис увлечен разговором. - Эй, больше уверенности, - подбадривает Джонатан. - Из моей группы еще два человека хотят попробовать. Интересно, есть ли ограничение в количестве работ от школы? Джонатан хмыкает: - И что, есть тот, кто рисует лучше тебя? Омега пожимает плечами: - Они все хорошо рисуют. Почему я вообще решил, что могу выделиться? - Потому что охренительно рисуешь, - напирает Джонатан и даже не извиняется за ругательство. И Исин улыбается, благодаря за поддержку. А потом забывает о переживаниях на пару часов, потому что не сделать несколько эскизов с такой веселой компанией за столом - непростительно. Омега рисует в блокноте свисающие с потолка ленты, застывшего Бэкхена, который с нескрываемой любовью смотрит на болтающего Чанеля, зависающего в телефонной игре Мина и Джеймса, сложившего рядом с тарелкой пирамиду из соломинок. Крис наблюдает через плечо и, когда Исин, заканчивает очередной набросок и перелистывает страницу, спрашивает: "Что ты хочешь на день рождения?". Омега от удивления шире открывает глаза: - А ты зачем об этом в августе спрашиваешь? - Вдруг ты хочешь что-нибудь редкое и особенное. В сотый раз Исин сглатывает ответ "тебя хочу, вот же слепое полено". А произносит уже традиционное: "У меня уже всё есть". Крис рад, что в расслабленной обстановке его хитрая улыбка не выглядит подозрительной. Аромат омеги не заметить невозможно. Исин взволнован и влюблен, сладкими пряными нотами он выдает себя с головой. Крис и так знает, чего хочет омега. Альфа подарил бы ему эту мечту, если б не ссора с миссис Чжан. И горечь от того, что весь план рушится и Исин до сих пор живет в неизвестности, на несколько процентов портит радость момента. Исин рисует на новой странице, беззастенчиво используя альфу в качестве натурщика: от руки, небрежно лежащей на столе, карандашный след поднимается по складкам рубашки, намечает край жилета, зигзагом ныряет в складку воротника, и лишь после под размеченным овалом лица появляется линия шеи. Крис перестает шевелиться, привычно помогая юному омеге. Лишь взгляд следит за работой Исина, который сосредоточенно зажимает в зубах второй карандаш. Джонатан, обернувшись, восторженно присвистывает: "Да как ты это делаешь?". Но Исин лишь пожимает плечами, не отрываясь от работы. Ему страшно признаться другу, что портреты Криса получаются так быстро и просто, потому что ни одно лицо Исин не рисует так часто. Не считая блокнота в зелёной обложке, где собраны самые лучшие, у омеги есть еще ворох других набросков и одна картина маслом, спрятанная в шкафу от посторонних глаз. Бэкхен отвлекается от разговора с Джеймсом и обходит стол, становясь рядом с Исином: - Тебе пора брать за это деньги. - Если только в переходе, - вздыхает Исин. - Вот упёртый. Говорю тебе, однажды буду выставку твою курировать. - Это всё подростковый максимализм, - деловито поддакивает Джонатан и тут же получает от папы легкий подзатыльник. - Сам-то давно вырос? Юный альфа сконфуженно чешет затылок. Крис беззвучно смеется, стараясь не шевелиться, и Исин, заражаясь общим весельем, тоже начинает улыбаться. Солнце розовыми бликами играет сквозь панорамные окна, пылинки искрятся в воздухе, путаясь среди лент и цветов, и посетители ресторана довольно переглядываются, заражённые волшебной атмосферой летнего вечера. Волшебство разбивается телефонным звонком. Крису приходится встать и выйти на лестницу, чтобы ответить Молли, а потом и вовсе вернуться за вещами. Он склоняется над омегой и прижимается щекой к макушке. Исин вертится, чтобы посмотреть альфе в лицо и неумело скрывает разочарование улыбкой. Конечно, они скоро увидятся. Конечно, что-нибудь придумают. Конечно, отметят начало нового учебного года. Конечно, конечно, конечно... Крис уезжает, потом вдруг пишет в сообщении, что ему срочно нужно улететь на неделю, и Исин вновь остаётся ждать. Воспоминание об обеде в модном ресторане Чайна-тауна быстро растворяется в других воспоминаниях, только наброски в блокноте вместо фотографий служат напоминанием. Крис не забирает после уроков в первый учебный день, не смеется с куском пиццы в руке и вечером не слушает про то, как сплетничают одноклассники. Ритуал нарушен. Каждый раз, когда взгляд спотыкается о пустоту, внутри у Исина что-то скручивается и болит. Альфа застревает в командировке на три недели, и Исин с каждым днём всё больше боится, что к их разлуке прибавится еще один день. *** - Ну ты нашел время, конечно, - смеется отец, но останавливается рядом с киоском. Исин выскакивает из машины и через минуту возвращается со свежим журналом. На фоне крыш и небоскребов Крис в темно-синем костюме напоминает городу, кто здесь босс. "О жизни на работе, коллекции обуви и мороженом из Волмарта" - гласит яркий заголовок. Президент "WCorp" на обложке производит впечатление. Взгляд Исина прикован к глазам, таким темным и пригвождающим к сиденью. Папа рассматривает фотографию и одобрительно хмыкает: "Дай потом почитать, только спрячь пока от матери подальше. Она будет не в восторге". Исин согласно кивает и прячет журнал в рюкзак. Порошок, который в школе дали в медпункте, не очень помогает. Омега вертится на месте, ощущая, как липнет к коже испачканное белье. Хочется забраться под одеяло, выпить горячего шоколада и заснуть. Хотя нет, сперва он прочтет статью, а потом, довольный и счастливый, ляжет спать. И во сне будет вспоминать фотографии, которых, если верить обложке, должно быть аж двадцать четыре! Первые желтые листья ложатся на кирпичную лестницу. Мама открывает дверь и долго смотрит на Исина. - Иди наверх, я принесу какао с печеньем, - произносит она как ни в чём не бывало. Улыбка облегчения озаряет лицо омеги: "Это перемирие?". Лин Чжан раскрывает для сына объятия: "В такой день сердиться на тебя я не могу. Но мы не будем разговаривать о нём", - она делает акцент на последнем слове и подталкивает Исина к лестнице. Исин забирается под одеяло, отпивает горячий напиток и, как только мама уходит, достаёт журнал. Интервью огромное, и фотографий на каждом развороте удивительны. Исин уже думает, как бы сохранить эти страницы,и даже планирует купить второй экземпляр, чтобы один оставить нетронутым, а второй распотрошить на страницы. Одна небольшая фотография сидящего на диване альфы кажется особенно удачной для того, чтобы храниться в кармане блокнота. Он оклеит ее скотчем, чтобы не трепалась, или тайком воспользуется школьным ламинатором. Исин долго рассматривает лицо Криса, пока не упирается взглядом в текст. "- Как же получается, что настолько обеспеченный и взрослый альфа, до сих пор стабильно занимает место в десятке завидных холостяков? Нет желания отодвинуть работу на второй план и заняться личной жизнью? - Составители рейтингов просто не знают, что я занят, - отвечает господин У. - Если я не сообщаю об этом в каждую газету, не значит, что я одинок. - То есть самый завидный холостяк не свободен? - Занят давно и надежно. На откровения о личной жизни Криса У уговорить невозможно. Он оберегает это пространство и даже несколько слов согласился сказать только после моего обещания, что я не выдам ни единой лишней детали. Если к работе корпорации альфа относится с завидным усердием, то секреты своих отношений он оберегает вдвойне тщательно. Так что омегам, желавшим завоевать президента WCorp, остается посочувствовать. Сердце каменного короля давно завоёвано". Исин роняет журнал на пол и упирается взглядом в одну точку. Потом утыкается носом в колени и, повторив про себя ответ Криса, с воем сжимает зубами одеяло. Боль растекается от саднящего горла до живота, захватывает затылок и сковывает плечи. Исин с отчаяньем приговоренного к смерти цепляется за воздух, в неверии мотает головой и глотает слезы. Этого не может быть. Крис не может быть занят, там ошибка. Эта чертова журналистка такая же бессовестная, как и все остальные. Она наврала для эффектности, она точно наврала. Крис не может быть... Он ведь его. Исин всегда верил, что это недоразумение. Крис У должен пойти в STC и всё там разгромить: они ошиблись! Вот же Исин! Он же все свои почти четырнадцать лет ждёт! А они вот так просто выбрасывают его ожидание в мусорку? Исин плачет, ещё раз перечитывает отвратительный отрывок и вновь прячет лицо в коленях. Все неудобства от течки забываются, пока омегу трясёт от бессилия и боли. Он обманывал себя, так долго цеплялся за надежду, а всё разрушено одним предложением. Крис занят. Конечно, занят. Это же Крис - самый умный и красивый альфа на свете. На что рассчитывал юный Исин? Глупый. Занят - как приговор, как гвоздь в крышку гроба. Только засыпьте сверху и придавите плитой, чтобы никто не видел, как много слёз будет пролито после. Что делает Крис, когда прощается с Исином? Едет домой к омеге? Поэтому Исин был там всего несколько раз, поэтому Крис так занят по вечерам. Исин вдруг хочет оказаться как можно дальше, и Париж вдруг кажется таким подходящим местом. Наверное, Крис для того и настаивал: альфе надоело отвлекаться на юного омегу - благотворительность закончилась. Ему есть, где проводить вечера и выходные, есть с кем кататься на лыжах в горах и смотреть кино. Исин в этой цепочке лишний, и Крис присущим ему деликатным образом потихоньку выдавливает ненужное звено. Шаги за дверью заставляют спрятаться под одеяло с головой. Исин делает вид, что спит. Отец осторожно поправляет одеяло, задёргивает штору и не глядя убирает журнал в тумбочку. Насыщенный аромат юного омеги густо висит в воздухе. Баи Чжан не умеет расшифровывать ноты с той же точностью, с которой это сделал бы господин У. Тот бы сразу заметил, сколько боли и горечи скрыто среди пряной сладости. Но отец лишь прикрывает за собой дверь и спускается на первый этаж, сообщая жене, что Исин спокойно спит. Обнимая плюшевую овцу и в очередной раз пропитывая её слезами, Исин решает, что до конца будет делать вид, что всё хорошо. В последнее время он так много врал, что еще одна ложь уже не кажется непростительной. Если Крис вскоре отдалится и исчезнет, у омеги будет хоть сколько-нибудь времени с ним рядом. Он будет улыбаться, смеяться, рисовать и запоминать каждое мгновенье. Во снах Крис всё ещё будет сидеть рядом и весело подмигивать, пока Исин будет рисовать любимое лицо и собирать личную выставку из его портретов. А потом он поступит в Парижскую академию и уедет, чтобы не мешать альфе и не расширять огромную дыру, прожженную в груди одним предложением.