О Данте. О Беатриче

      Его тошнило. Безумно бесконечно рвало от каждого лишнего литра крови. Итан Краунинг был обращен всего несколько дней назад каким-то вампиром-отшельником за небольшое количество денег. Его тело просто не могло усвоить то количество крови, считавшееся нормой для древних бессметных, или хотя бы «зрелых».       Краунинг всегда знал о другой, посмертной жизни и всегда желал стать одним из избранных. Когда-то простой лаборант с выдающимся умом, уже как несколько лет несправедливо упёршийся теменем в свой стеклянный потолок, стал благодаря прошлому князю Штатов ведущим инженером-биологом его лабораторий. За верную службу. За будущее бессмертие. Если Краунинг подарит мозг. Идею. Усыпляющее газовое оружие.       Учёный свое слово сдержал. И получил взамен свой маленький рай. Уважение и почёт. Крайне высокую заплату. То, о чём он так давно мечтал. Он боготворил своего Князя. Считал себя уже особенным лишь потому, что носил такое же имя. Ждал своего обращения. Однако его счастью не было предписано длиться долго, а уж тем более вечность. Краунинга так и не обратили. Его кумира и спасителя жестоко убила какая-то девка. Идеальный мир был разрушен чьими-то тонкими изнеженными ручками, а слава была передана так называемому Ван Арту. Итан отомстит. Итан заберет своё.       В его планах было обрести всю мощь крови, отомстить за своего хозяина, а потом стать им же. И когда-нибудь даже провести ритуал, о котором ему рассказал сам Вуд, добавив в вино чуть больше капель вербены. Но сейчас он слишком уязвим. Слишком ослаблен. Снова рвотный позыв, из-за которого закружилась голова. Но получает все лишь тот, кто ждёт. И он дождётся.       Ведь Итан живет идеей. И он убъет Мию. Также вырвет ей сердце.

***

      Она устала плакать. До чертиков устала, до колючего бешенства. Она не станет этого делать. Тем более в такси.       Домой Мия ввалилась, бросив у порога свой рюкзачок и направилась прямиком в душ. Там разделась догола и села в только наполняющуюся ванну. Лопатки холодил сухой эмалированный чугун. Бедра медленно облизывал кипяток. Девушка смывала с себя прошедшее утро раз пять. Успокоилась, поняв, что растерла себя мочалкой уже до болезненной красноты. Выйдя из наполненного паром убежища, Мия надела первую попавшуюся футболку, белье и, не высушив волосы, закуталась в одеяло в спальне по самый нос. Глубокий сон нашел ее мгновенно — Мия была измотана.       Проснулась девушка, когда на часах было чуть больше восьми. С какой-то тревогой Мия села на кровати и огляделась. Она не понимала что происходит. Но все-таки до ее слуха добрался тонкая мелодия телефона, потерянного под порогом бетонной квартиры. Закатив глаза, Мия покинула тепло. Босыми ногами пошлепала вниз по ледяной лестнице, мимо дивана и кувыркающегося с игрушкой котом на нем.       Телефон отыскался на дне. Чтобы найти его, пришлось сесть на пол и вытряхнуть все содержимое туда же. Голова уже болела от этого едкого звука! Но тут же гнев и раздражение от преждевременного пробуждения в одно мгновение сошли на нет, когда Мия рассмотрела на белом дисплее родное имя.       — Триша?       — Мия?! Мия, это ты?!       — Да, я. Что-то случилось?       — Ты случилась! Ты, Мия, случилась! Ты куда пропала! Я места себе не нахожу! Сначала ходишь вся черная, потом вовсе исчезаешь! Это я должна у тебя спросить что, блин, случилось?!       Мия замолчала, закусив губу. Ком встал поперек горла.       — Триш, я в порядке. Ничего не случилось. Просто… это долго объяснять… не хочешь… не хочешь приехать ко мне? Посидим, как в старые времена?       — Я уже приехала! Стою под дверью, но дом пустой! Где ты?       — Ой… я переехала. А Виктора нет?       — Нет.       Мия изумилась.       — В смысле?       — В прямом. Я вот сейчас хожу вокруг дома, в окна смотрю. Дверь открыта только.              — Какая?       — Входная. Слегка. Щёлочка небольшая.       — А на территорию ты как попала?       — Все открыто, Мия. Словно кто-то вышел, но не закрыл дверь.       Сердце ухнуло. Так не должно быть.       — Всё! Триша, беги оттуда! Как можно скорее и приезжай ко мне!       — А ты где?!       — Я сейчас сброшу адрес.       — Х-хорошо…       Мия мигом сбросила адрес давней подруге и начала расхаживать по гостиной кругами. Черт. Не у добру это все… А вдруг ловушка? И где Виктор? Что с ним? Что вообще происходит? Мия выглянула из панорамного окна и тут же раздраженно зашторила его обратно — ну конечно! Что она могла увидеть с такого-то этажа? Людей-муравьев и машины не больше блохи?       Через пол часа зазвенел подъезд. Еще через Мия распахнула дверь, услышав как открылись двери лифта на ее этаже. Темноглазая кореянка влетела в объятия подруги. Мия своей грудью чувствовала, как стучит к чужое сердце. И вампирских сил не нужно было для того, чтобы все понять. За Тришу кричало все: то, как она лбом вжимается в ключицу, как комкает ткань футболки на спине Мии в своих крошечных кулачках. Мия поцеловала ее в висок. Нежно, по-матерински, утешая.       — Все, Триш, ты в безопасности. Тебя не тронут. Слышишь? — Мия взяла лицо подруги в свои ладони, сжав круглые щечки. — Посмотри на меня.       — Мия, я так испугалась!       — Тебя кто-то обидел? За тобой гнались?       — Нет. Но я спешила к тебе.       — Проходи скорее.       Когда Триша прошла в апартаменты, Мия мысленно выдохнула, прислонившись к входной двери спиной. Кошмар какой-то творится, ей Богу, не иначе. В ванной шумела вода. Мия бросила в сторону Триши всего взгляд. Обращенный в себя, в свои мысли скорее. Оттолкнулась, словно пружина, и направилась на кухню. Где-то тут была припрятана бутылочка.       Мия ждала Тришу в гостиной. Она, откупоренная бутылка красного сухого и штопор с пробкой неподалеку. Натюрморт был странным, чего-то явно не хватало. Бровки на переносице стянуло еще туже — осознание никак не хотело посещать светлую голову.       — А где бокалы? — Триша присела зеркально напротив. Вино притянуло ее взгляд тоже.       — А… Ах да… сейчас, прости. Да, я сейчас…       Мия мысленно дала себе затрещину. Глупая курица, да что происходит в конце-то концов?!       «А ну, собралась!»       Ударившись друг о друга, жалобно звякнули не самые качественные широкодонные бокалы. Телефон маякнул ей новым СМС с рассылкой из какого-то онлайн-магазина. Но это не то. Что-то она хотела сделать. Что-то важное. Потерев лоб пересушенной ладонью, Мия вернулась. Посмотрела на тусклый экран. Ну конечно же!       Мия позвонила доктору. Тот взял трубку молниеносно. Его кошачий самодовольный акцент (или же манера говорить, черт его знает) согласился, что встретиться лучше и правда через месяц — Рубенштейну необходимо собрать все вещи и подготовиться к переезду.       Наконец, Мия под взглядом подруги окончательно осела на диван. Забралась с ногами и села по-турецки.       Вино завитком хлестнуло стенки бокала.       — Я… — Мия налила вина себе тоже. — Я не знаю с чего и начать…       — С того, о чем болит.       С Тришей бестолковая болтовня потекла, как масло. Было удивительно легко — нутро уверенно ожидало натуги и невозможности найти чего-то смешного, общего. Но, как оказалось, они с кореянкой слишком давно вместе и слишком хорошо друг друга знают, чтобы их дружба распалась из-за простых замалчиваний и недоговорок.       От этой мысли у Мии грудь покрылась красными пятнами. Миновал четвертый час, была опустошена третья бутылка вина, и второй курьер покинул из порог.       — А я ведь до сих пор жду, что Виктор мне позвонит. Не думала, что когда-нибудь окажусь в таком раздрае, вот честно, — шмыгнула носом Мия, глядя не моргая на смартфон. — Наверное, когда со мной что-то случалось, рядом всегда кто-то был. Кто-то на моей стороне. Я знала, что найду… силы в ком-то. Отдачу. Сначала ты. Потом рядом был Виктор. Но мы с тобой рассорились, — Мия залпом допила вино и громко отставила бокал на тумбу, — а Виктор… И я была одна всё это время. Не было кого-то близкого, понимаешь?       — Я с тобой сейчас! — Голос Триши затих в подступивших слезах.       — Я знаю. Но ты — человек. А я-то больше нет. — Мия взглянула на подругу глазами, в которых боль выжгла все святое, за что Мия цеплялась и чем жила. — Однажды я потеряю тебя. Увижу, как уходят все. Мои мама, папа. Сестра. Ты. Макс. Я бессмертна и увижу, как умирают все вокруг. Все, к кому я привязана. Я же даже ребёнка родить не смогу… Я не смогу, Триш… У меня не будет семьи. Не будет друзей. И мне страшно! Я дико боюсь одиночества. Бог мой… Я только сейчас это поняла… Я только сейчас поняла чего боюсь… Возможно когда-то на подкорке уже додумалась, просто осознать не получалось. Со мной был Виктор. Он бессмертный. Он — как я. И я думала, что мы будем всегда вместе. Потому что я любила…       — Ты и потом будешь любить! Мия, пожалуйста, не говори так, не пугай меня!       — Нет! Потому что все они — не Виктор. Он — любовь всей моей жизни, Триш. Я нашла его. Того, о ком мечтала, кто был в моих снах. Он был со мной, но Вик бросил меня. И я всё ещё дико зла. Меня мотает. Я хочу быть с ним, и прощу всё. Просто потому что это он. Потому что не могу иначе. Но иногда я думаю о том, что он забрал мою любовь с собой. Я не смогу больше полюбить. Никогда. Во мне ничего не осталось. Кроме горечи. И я зла! Мне больно! Мне обидно! Меня бесит, что это дерьмо произошло именно со мной! — Глоток вина на дне бокала вылился Мие прямо на белые джинсы. Она даже не стала противиться этому. Только выдохнула: — Пусть катятся к чертям. И он, и джинсы.       — Мия… А давай… А давай я стану вампиром и мы будем вдвоем? Ведь я могу!       — Ты не станешь пить кровь, Триша, ты её боишься.       — Боюсь. Но тебя я люблю больше. Я буду вампиром. Ведь мы есть друг у друга. Будем кутить, как давным давно.       — Я не хочу кутить, Триш. Я вообще ничего не хочу!       Тираду, полную ненависти к себе и к миру, прервал звонок сотового. Мия раздраженно цокнула языком. Но тут же пристыжено им же подавилась — Макс, видимо, потерял её тоже.       — Кхм, привет?       — Как дела, герой? Пропала совсем.       — Да, занята постоянно. Сейчас вот с Тришей сидим у меня, страдаем и жалеем себя. Допили третью бутылку вина и думаем где взять четвертую.       — От тошноты всегда помогает свежий воздух и…       — Крепкий трах с тобой?       — Хах? — недоуменно усмехнулся оборотень. Такого от Мии он не ожидал. Триша тоже. — Пьянчуга. Почти. Физическая нагрузка. Я чего звоню-то. У нас двадцать первого числа начинается зимняя смена у лагере. Хочу тебя позвать вожатой.       — К волчатам-скаутам? — переспросила Мия, зажав телефон плечом. С бокалом в руке она прошлепала босыми ногами до кухни. Достала последнюю бутылку из своего нескудного запаса, откупорила и налила себе. Подошла к Трише и плеснула и ей тоже. — Я похожа на мать-Терезу?       — Больше всех, поэтому и звоню, — расхохотался волк по ту сторону телефонной связи. — Нам нужны терпеливые добрые люди. В лагере помимо простых деток будут еще и из детских домом. Некая благотворительная акция.       — Я не поеду.       — Это что ещё за новости?       — Ой, Макс, отстань. Я не хочу.       — Тут нет слова «не хочу». Есть слово «надо», поэтому хватит ныть, иди умойся, пьешь чего-нибудь и проспись.       — Мия, а ну поставь на громкую, я сейчас с ним потолкую!       — Триша, привет!       Мия прыснула и включила громкую связь, отшвырнув телефон от себя подальше. Перекинув ноги через подлокотник кресла, подняла бокал за этот цирк и отвернулась прочь. Смотреть на это она больше не могла. Пусть отцепятся и все.       — Макс! Так нельзя! Ты не понимаешь! У Мии разбито сердце! Ей тяжело, а ты капаешь на нервы! Отстань от моей девочки!       — Кто ж ей сердце разбил?       И тут Мия выпрямилась. Разговор ей перестал казаться уморительным. Скорее коряво насмехающимся.       — Так, ну все, сворачивайтесь. Не надо.       — Виктор ей его разбил, ясно?! Ее любовь оставила ее! — пропищала Триша, убегая от Мии с ее же телефоном.       — Триш! Хватит! Дай сюда!       — Он бросил ее!       — Ей, Триш. Все. Я тебя услышал. Дай трубку Мие, пожалуйста.       — Я все сказала! Не трогай ее!       Мия, покрытая красная пятнами, со злостью вырвала свой телефон. Она стушевалась, когда снова услышала голос Макса. Тихий. Чуть хриплый. Он чувствовал ее.       Мия бросил взгляд, полный ярости и смущения, на Тришу и вышла в ванную.       — Герой?       — Я здесь, Макс, — выдохнула девушка, присев на бортик ванны. — Все понял?       — Говорить не хотела, да?       Мия промолчала.       — Мне его найти?       — Нет, пожалуйста. Не трогай его, оставь.       — Хорошо. Я его не трону. Но могу попросить тебя об одном?       — Конечно.       Мия начала трезветь. Регенерация сжигала весь алкоголь в крови. Весь яд. Заболела голова. Тонкая ладонь до ярких звездочек потерла глаза. Шея чесалась. От ногтей оставались белые, стремительно краснеющие полосы.       — Вам, девчонкам, куда больше известно о разбитых сердцах. Поэтому я уверен, ты знала чем все может однажды кончиться, и как это будет болеть. Я же знаю тебя, и знаю, что ты акула — жива лишь тогда, когда движешься. Тебе нельзя закапываться, Мия. Уйдешь ко дну. И морока эта тебя покоробит. Пожалуйста, приезжай в лагерь. Просто побудь рядом. Тебе это поможет, дети тебя зажгут. И будешь дальше полыхать. Потому что они еще дети, а ты и сама знаешь, что только их сердца вселяют надежды. Ты просто забыла, Мия. Нужно вспомнить. Нужно. Вспомнить. Слышала меня?       Мия слепо смотрела в пространство перед собой. Глухо. Треснул пересушенный открытый рот. И горячие соленые капли мокрыми росчерками лизнули щеки.       — Да. Я приеду. Когда говоришь? Двадцатого ноября?       — Двадцать первого.       — Хорошо. Я приеду. Спасибо, Макс.       — Пожалуйста. Больше этот разговор я поднимать не буду.       — Да, не надо, — засмеялась Мия, поспешно утирая последние слезинки. — Кстати. У мистера Боу десятого день рождения, он меня пригласил. Я думала не ехать, но… надо. Будешь моим эскортом? Он будет тебе рад.       — Хорошо. Заехать за тобой?       — Да, но приезжай к Трише — я к ней переезжаю.       — Хорошее дело. Ладно. До десятого тогда.       — Пока.       Прежде чем выйти из ванной, Мия умылась. Довольно громко дав о себе знать, вышла. Но Триша спала. И бессмысленно было на нее обижаться. Маленькая глупышка, которая старается и хочет все сделать хорошо. Хоть и не нужно. Хоть и не всегда получается. Мия вздохнула, накрыла подругу пледом. Вынесла посуду и мусор, стараясь не греметь пустой стеклянной тарой. Выключив везде свет, Мия заснула в пустой кровати в половине первого. И впервые за долгое время ей ничего не снилось.       

***

      Когда тебе без малого половина тысячелетия, исключительно необходимо наполнять жизнь смыслами — иначе сойдешь с ума. Очень важно в той или иной степени брать на себя ответственность, которая будет держать в узде, которая обяжет тебя с новым рассветом надеть очередной безупречный костюм, повязать парчовый галстук и выйти в жизнь. Так жизнь и станется жизнью, а не выживанием.       Именно поэтому Ноэль дал обещание Виктору и самому себе следить за замком в Бельгии. Вампиру было слишком много лет, чтобы отказываться от своих привычек, или же попросту пренебрегать ими. Каким бы то странным не казалось, старый бастион, потрясающее творение первородной готики, оказался для отца Виктора куда более ценным, нежели для прямого наследника поместья. Ноэль долго размышлял — почему же его сын там упрямо избегает родовое гнездо? Быть может, оно служило напоминанием о собственных ошибках? А может все сложилось совсем иначе — именно здесь Виктор провел последние счастливые дни. А детство, порой, вспоминать больнее. Оно мимолетно, оно безропотно и беззаботно. И хочется вернутся, хоть и понимаешь, что это невозможно. И иногда остается лишь скорбеть по тем счастливым временам, с которыми разлучила судьба-злодейка. Особенно, если ты не привык быть счастливым.       Как бы то ни было, Ноэль Миллер не мог позволить бельгийскому замку свалиться, как карточный домик, от пыли, гнили и плесени. Он регулярно посещал городок Западной Фландрии каждые пол года, нанося дружеский визит Алену Равелю и его дрожайшей супруге Кларе, угощался чаем, вспоминал молодость во время конной охоты на оленя или кабана, посещал пару-тройку балов в роли абсолютного нейтралитета и возвращался домой. Так неспешно сменяли друг друга последние сто лет.       Сегодня днем кончилось очередное небольшое путешествие старого вампира. За окном гудела ветром американская зима и пытался сорваться первый снег. Ноэль заметил, что в это время года небо висит напухшей грузной тучей, готовой вот-вот обрушиться на город тонной осадков. В этом сезоне все как-то иначе… Только хмурая поволока и жестокий ветер, пробирающий до костей.       В автомобиле было тепло и сухо. Ноэль скучал со своей фетровой шляпой на заднем сидении Rolls-Royce. Подперев голову, он наблюдал за людской суетой через тонированное окно, пока нанятый водитель выворачивал руль на другую улицу. С пестрящей неоном Тайм-Сквер выехали ближе к Центральному парку. Ноэль выдохнул. Не любил он этот город, не любил. Но Виктор нуждался именно в нем, а потому отец и поддержал эту сумасшедшую идею. Полный переворот и мешок контрастов. Встали в пробке из-за поломанного светофора. По левую руку тосковал когда-то искусственный лес, по правую руку… Район, в котором сейчас проживает Мия? Неужели!       — Сэр, прошу прощения, — обратился к вампиру водитель, — боюсь, мы здесь надолго. Вы не успеете домой вовремя.       — А? — Миллер засмотрелся в окно, не веря своим глазам. Выглянул еще раз, стараясь захватить глазами больше. — Ничего, Каспер, ничего. Позволь, я сделаю звонок.       — Конечно, сэр. Не смею Вас отвлекать.       — Спасибо.       Ноэль распахнул мешающие полы пальто и расстегнул последнюю пуговицу пиджака. Из потаенного нагрудного кармана достал телефон и набрал нужный номер. Мия трубку взяла не сразу.       — Мистер Миллер?       Вампир улыбнулся.       — Здравствуй, девочка.       — У Вас всё хорошо? Как Ваши дела?       — Конечно, всё тихо, благодарю за то, что поинтересовалась.       — Не ждала Вашего звонка.       — Прошу прощения, я, наверное, тебя отвлек…       — Нет, что Вы! — Взвинченный голос порезал слух суетной и точной рапирой. — Я так… ерундой всякой маюсь. Уборкой вот. Просто Вас услышать не ожидала.       — Рад слышать. Хочу отметить, что я ничем дельным не занят тоже. Прямо сейчас сижу в машине, и так получилось, что дорога встала, а я вместе с ней. Прямо под твоими окнами, Мия.       — Так может быть Вы поднимитесь, и мы выпьем чаю?       — С удовольствием приму твое приглашение, девочка.       — Номер квартиры Вам известен?       — Боюсь, должен уточнить.       — «112Y».       — Буду в течение пяти минут.       — До скорой встречи.       Телефон снова спрятался в нагрудном кармане. Водитель подал голос первый:       — Куда едем, сэр?       — Никуда. Я выйду здесь.       Повторять дважды не пришлось. Водитель мигом оббежал врученный ему автомобиль и открыл перед Ноэлем дверь.       — Мне отвезти документы в Ваш офис?       — Нет, я сам, ибо не задержусь на долго. Встань где-нибудь поблизости — я позвоню, когда захочу, чтобы ты меня забрал.       — Как скажете, сэр.       Погода оставалась быть отвратительной. Ноэль пришлось приложить усилия, чтобы сделать шаг — его откровенно сдувало. Как сдуло бы его шляпу, не держи он ее на голове рукой.       Когда-то солнечное лицо Мии встретило его у порога. Девочка распахнула дверь перед вампиром прежде, чем он позвонил в звонок. Ноэль был приятно удивлен, как выросли ее силы и как тонко она пользуется дарами, которыми была награждена в полнолуние. Но сердце Миллера все равно болезненно сжалось — он Мию не узнал. В ней… почти не осталось жизни? Они виделись в последний раз тогда, в самолете, и напоминала измотанный стужей цветок. Перенеси его в тепло, дай немного воды и тишины, и все! Он расцветет роскошными бутонами! Но, к сожалению, цветок так и остался стоять на морозе. Так еще и ветер растрепал его.       — Прошу Вас, проходите.       И улыбка засияла на ее губах. Ноэль улыбнулся в ответ. Дома у девушки все горело и блестело, было очень свежо — слабые сквозняки пытались вымыть запахи химикатов и чистящих средств. Мия забрала у старого вампира пальто и шляпу, повесила их в гардероб и упорхнула в сторону кухни. Ноэль же прошел в глубь квартиры. Осторожно присел в кресло подальше от зашторенного окна. Огляделся. Светлые брови изумленно взмыли вверх.       Мия вернулась к нему совсем скоро с чайным подносом в руках.       — Насколько я помню, Вы родом из Англии. Захотелось угостить Вас бергамотом. Вы не против?       Вампир принял чашечку ароматного чая.       — Благодарю тебя, Мия. Приятно, что ты помнишь. Я польщен.       Ответом на вежливую улыбку послужил встречный вопрос:       — Ты решила отправиться в путешествие?       — Нет, с чего Вы взяли?       — Твой чемодан. Он стоит у двери.       Мия проследила за его взглядом. Улыбнулась шире. Махнула рукой в сторону багажа.       — Ах, это! Сегодня вечером я переезжаю к своей подруге.       — Я думал, тебе нравится жить здесь. Современно, экологично, близко к центру и твоему университету, работе.       — Да, это так! Спасибо Вам, мистер Миллер, и Артуру. Я переезжаю к подруге и это тоже не навсегда. Может быть до нового года. Я не хочу сидеть на шее. Я найду свое жилье. И пойму каково это жить эту жизнь самой.       — Решила начать все с чистого листа?       — Так правильно. Примирение с родителями, переезд. Получу диплом и уеду к морю. Потом может быть сменю журнал. Получу второе высшее. Жизнь продолжается.       — Прекрасные планы, Мия, благостно видеть твой энтузиазм. Но, Мия, ты сказала, что примирилась с родителями. Неужели были в ссоре? — Испугавшись, что повел себя бестактно, Ноэль затих и уменьшился. — Прошу прощения, наверное это личный вопрос…       — Ну что Вы, все в порядке. Я не против рассказать. Я сбежала сразу, как мне исполнилось восемнадцать. Потом возвращаться было просто стыдно.       — Наверное, твои родители были тебе очень рады.       — Да. Это так. Особенно Молли! Знаете, этот детский щенячий восторг.       — За четыре года она выросла в настоящую красавицу, да?       — Мистер Миллер, — Мия в умилении склонила голову к плечу. — Я понимаю, что с Вашими мудростью и знаниями для Вас все дети, даже Дастин и я. Но Молли правда кроха — ей пять. И да, она та ещё артистка. Сердце в будущем разобьет многим.       Ноэль не совсем понял цепочку мыслей Мии, но промолчал. Сделал вид, словно все в порядке.       — Замечательный ребенок. Уверен, это так. Молли — самостоятельное имя?       — Нет. Ее зовут Мария.       — Две сестры. Соломия и Мария Бушар. Очень красиво.       — Благодарю Вас. И полностью согласна, — хохотнула Мия, слегка краснея. Откусила немного печенья и отпила чаю. — А Вы чем занимаетесь сейчас?       — Некоторые бессмертные с громкими именами переехали в штаты. Хочу понять почему и как это может отразиться.       — Рузвельт Рубинштейн в их числе?       — Откуда ты его знаешь?       — Он ко мне приехал. София дала телефон.       — Хорошо, что я узнал это от тебя. Не хотелось бы вытягивать из третьих лиц твои секреты.       — Все нормально. Правда. В том, что я хочу разобраться в своей природе, нет ничего ужасного и постыдного. Мне нечего скрывать.       — В любом случае рад, что тобой движет только интерес, а не недуг. Что ж… Как тебе он?       — Рузвельт?       — Да.       Мия вздохнула. Подлила гостю еще чаю. Себе налила тоже, но не сделала и глотка.       — Странный. Темный очень. Не нравится он мне, если честно. Он словно рушит все, к чему прикасается. И о чем думает. Его мысли, действия, слова…       — Он тебя как-то обидел?       — Скорее сказал правду, которую мне не хотелось бы слышать. Он этой правдой выставляет вампиров зазнавшимися людьми со сверхспособностями из-за сломанного ДНК.       Ноэль отставит на столик посуду и облокотился на спинку кресла. Перебросил ногу за ногу.       — На самом деле он выступает как самый обычный ученый, который смог объяснить те или иные процессы. Он просто убрал загадочность и непостижимость. Но можно посмотреть на его достижения и с другой стороны.       — Хотите сказать, что ученые зазнались? Тот самый знаменитый «синдром Бога»?       — Я не о том, Мия, но твоя мысль мне тоже нравится. Мне хотелось донести до тебя собственное размышление, что ученым удалось найти разумное объяснение божественному промыслу.       — Вампиры созданы Богом?       — Мы не знаем откуда взялся наш общий предок. Некоторые поговаривают, что взялся он с неба и упал однажды, и зовется Люцифером. Но это лишь одна из теорий.       — Рубенштейн тоже не знает о первоисточнике вампиризма почти ничего. Совсем ничего, если быть точнее. Все упирается в «божественное». Хотите сказать, что Бог, как необъяснимая сущность создала всё вокруг, а «божественность» была доказана наукой?       — Мне много лет, девочка, и я научился разграничивать для себя идеалы, в которые нас заставляет верить институт церкви, от идеалов, которые есть в каждой конфессии. Важно видеть разницу между ложью и неопровержимой правдой. Мия, для того, чтобы отыскать свое настоящие мнение и уверование, необходимо познать два направления: науку, как естество и логичность, а также культуру, как четкую и широкую панораму развития Мира и человека. Только изучив историю, искусство и психоанализ, возможно, ты сможешь понять человечество. Увидишь, что в этом мире связано, и что одно обязательно вытечет из другого.       — Я изучала и науку, и культуру. Но постоянно возникают одни и те же противоречия. Взять то же происхождение Вселенной. Восемь теорий, мистер Ноэль, восемь! И каждая твердит разное. Большой взрыв или квантовая теория флуктуаций? Семь дней? О. Точно. Библия. Она говорит, что люди произошли от Бога, а Дарвин — от обезьян путем эволюции.       — Ты права. Но попробуй не отрицать, а признать, что ты ничего совершенно не знаешь, и послушать всех.       — Хорошо, — Мия придвинулась ближе к краю дивана и сложила руки лодочкой, — допустим. Я ничего не знаю, я песчинка, я хочу понять, определиться. Что Вы скажете?       — Вкладывать свои мысли в твою светлую головку я точно не стану. Ты уже достаточно взрослая для этого. Но могу дать совет, если ты в том нуждаешься.       — Прошу Вас.       — Будь непредвзята. Будь ознакомлена и будь справедлива. Ты журналист, Мия. Ты Страж. Как обычно, изучи мнение двух сторон и постарайся понять каждую. Изучи символизм и ставь все под сомнение. Ветхий Завет слишком красноречив и невероятен, чтобы быть прозрачной правдой, его писали совершенно безграмотные люди. А ученые позабыли о смысле жизни, превратив ее в выживание, попытки наполнить года эмоциями, прежде чем настигнет смерть. Изучай страны, изучай мнения. Сравнивай, понимай. Не получается обзавестись собственными мыслями — узнай чужие. Ты католичка, Мия?       — Да.       — Философы и мыслители — они стали основателями перехода от Античности к Христианству. Возрождение, как Раннее, так и Позднее. Эпоха Нового Времени и перемен. У тебя острый ум и светлая голова. И пока ты юна, пока еще никто не вселил в твое сердце собственные невзгоды и тревоги — беги к себе и своему сознанию. Именно оно выведет тебя на свет.       Мия сидела с открытым ртом и все это время слушала, как завороженная. Мир так резко стал еще более непонятным и непостижимым, от волнения пересохло горло. Но потекла по венам эйфория.       — Спасибо… Спасибо. Правда, я… Спасибо.       — Тебе спасибо. Ты благодарный слушатель.       — Вы меня наполнили надеждой сейчас. Я словно потихоньку возвращаюсь к себе. Чувствую руки, ноги и голову. Свои мысли. Именно свои, а это… так давно позабыло… После всего того, что случилось, я не могла понять свое отношение ни к себе, ни к своему будущему, ни к Виктору… Я молила Бога лишь о пощаде и о силах. Мне. Ему. Я просила Бога дать ему сил, просила отпустить его тело и душу. Но в то же время… не важно.       — Милая девочка… Ты просила у Всевышнего, чтобы он пощадил моего сына?       — Мне хотелось хоть как-то помочь ему. Потому что я помню его глаза, и его улыбку. В тот день он был лишен всего. Я хорошо его знаю, и в тот день, когда Виктор пришел домой… Это был не Виктор. Мне даже страшно представить что у него творилось в голове. Удар по гордости… Срыв и самоненависть, предательство своих же обещаний, потеря. Мертвый ребенок… Как Виктор сейчас?       Ноэль замолчал. Ушел ненадолго в свои мысли, как-то порой делает Виктор. Горестно поджал губы и вздохнул:       — Уже лучше. Видишь ли, Мия. Виктор несвободен. У него зависимость. Как и любой другой, мой сын в оковах наслаждения. Эйфория от выпитой человеческой крови особенная. Она захватывает разум.       Мия потупилась.       — Но кровь дает вампиру силу. Как же без нее?..       — Отказываться и не нужно. — Вампир махнул рукой, и она тут же вернулась на подлокотник. — Нельзя лишь окунаться в омут с головой. Виктор из-за своей мести почти утонул. Дав испить свою кровь в достаточно большом количестве, ты запустила процесс заново. Он сорвался.       — О нет!.. Мне так жаль, я не думала!.       — Конечно же нет, девочка. Ты хотела как лучше. Ты спасла ему жизнь. Так бывает.       Мия покраснела. Ноэль сел напротив нее и осторожно взял за руку.       — Девочка. Твое сердце прекрасно. И я уважаю тебя, как самую благородную из всех. А потому желаю тебе только счастья. Постарайся понять себя, свою новую жизнь и новую реальность, с правилами которой придется мириться. Возможно, подстроиться, а может и нет. Решение только за тобой и оно давно прописано в твоем сердце. Тебе кажется, что ты влюблена. Постарайся понять, что он вампир, а не прекрасный рыцарь из твоих снов. Он князь, которому необходимо пить только человеческую кровь. Чтобы быть сильным, чтобы оставаться непоколебимым и непобедимым. На его голове венец, он дал клятву на крови. Его жизнь ему уже не принадлежит. Подумай, готова ли ты принять его пропавшую душу? Такую, какой она есть сейчас. Готова ли ты принять, что пытаться менять его бесполезно, что между вами пропасть лет и дальше будет только тяжелее?       Мия выдернула руки.       — Да как?!.. Неужели Вы снова?!..       — Нет, прошу тебя, послушай. Я желаю счастья и тебе, и своему сыну. Ты молода, и впереди тебя ждёт только счастье. Свобода. Ответь себе на вопросы и приходи в двадцать пятого числа ко мне домой.       — Я… я не знаю…       Ноэль заглянул девушке в глаза.       — Вам необходимо поговорить друг с другом. Тогда Вы оба поймете: проведете осень и начнете отстраивать свое счастье заново, одно на двоих, или же отпустите и сохраните святые часы в доброй памяти. Ведь только так, будучи свободными, можно идти дальше.       — Я не знаю что и сказать Вам, Мистер Миллер.       — Ноэль. Зови меня, пожалуйста, Ноэль. Достаточно формальностей.       — Хорошо. Ноэль. Спасибо Вам, — улыбнулась Мия.       — Будь счастлива, девочка. Тебе это к лицу. А мне говорить ничего не нужно. Я оставлю тебя, а ты хорошенько подумай — время у тебя есть. А я пойду, пожалуй, не буду тебя стеснять.       — Уже уходите?       — Да, дела не ждут. Спасибо тебе огромное за чай, за внимание и за беседу.       — Спасибо Вам за наставления. Пойдемте, я Вас провожу.

***

      Наступил день рождения мистера Боу. Праздником занималась Камила, и вышло у неё к всеобщему удивлению очень даже неплохо. Редактор лишь отмахивалась, говорила, что «будь у неё чуть больше времени, то был бы настоящий праздник», но все, как и именинник, искренне обрадовались хорошему ресторану. Были приглашены немногие, но Виктор и Макс, помимо Мии, были в списке гостей. И если первый посетить торжество не смог, ссылаясь за занятость со слов Мии, то второй уже дожидался свою подругу в их с Тришей гостиной.       Мия не знала, что оборотень приехал раньше. Она тщательно промыла волосы от пены, и пока работала увлажняющая маска, натерла кожу душистым абрикосовым маслом. Из душа, наполненного до краев ароматным мыльным паром, девушка вышла с максимально приподнятым настроением, слегка пританцовывая и напевая под нос незамысловатую мелодию…       — О как, — довольно хохотнул оборотень, откидываясь на спинку кресла, что стояло прямо напротив.       — Вот же!..       Неизвестно из-за чего на молочной коже закололись мурашки: то ли от холода, что был в квартирке азиатки, то ли от неожиданного гостя. Спасительный узел от резкого шага назад почти развязался, из-за чего не самое длинное полотенце едва не упало на пол.       — Макс! Отвернись!       Столь же дёргано и возмущённо тонкие руки, всё ещё влажные, старательно удерживали махровую ткань у груди.       — Ой, да ладно, — отмахнулся он, но всё-таки выполнил просьбу. Боковым зрением волк заметил, как Мия закуталась в огромный халат, — что я там не видел?       — Да-а-а? Хм-м-м… Дай-ка подумать!.. — Плюхнувшаяся на диванчик рядом с хихикающей Тришей Мия наигранно потерла подбородок, с прищуром смотря в полоток. — Наверное ничего ты не видел!       В конце концов Макса всё-таки удалось выпихнуть с удобного мягкого кресла на жёсткий вертлявый барный стул в зоне столовой, чтобы Мия могла преспокойно пойти и переодеться в другую комнату. Вернулась она, ловко разбирая своими пальчиками спутавшиеся от фена локоны, одетая достаточно скучно: чёрные укороченные брючки, да свободная шелковая блуза на выпуск в тон. У шеи, под подбородком, красовался большой бант из ленты, а на высоких манжетах сверкали пуговки.       — Мы вроде как едем на день рождения твоего босса, а не на его похороны. Ты что вся в чёрном-то? — Изогнутая густая светлая бровь только добавила скепсиса вопросу.       Мия лишь закатила глаза с усмешкой а-ля «пф-ф, подожди немного и…», бесшумной походкой подошла к своему чемодану и достала оттуда из специального мешочка неоновые оранжевые лаковые туфли, сразу бросающиеся в глаза и отбеливающие и без того светлую кожу щиколоток. Хитро обернувшись на друга, Мия завершила свой простой образ и игриво покрутилась, как манекенщица шестидесятых.       — Так достаточно нарядно? Или ты ждал бальное платье?       — Я в этом не разбираюсь.       После Рождённая Луной сделала себе невычурный макияж, Триша с удовольствием (как и всегда) помогла с прической. Лишь накинув, не застегивая, чёрное драповое пальтишко, так похожее на то, что, по мнению Макса, носит Ван Арт, и повязав на шею палантин, девушка выглянула в окно.       — Слушай, — она привстала на носочках, чтобы попытаться увидеть хоть что-то за пышными цветами на подоконнике, — а где твоя машина?       — Ай, — зло махнул рукой волк и встал, — херня дело!.. Одно скажу, рано Шону еще за руль.       — Поняла тебя, — слетело с губ усмешкой, — тогда на моей.       Спустя несколько мгновений они вышли на улицу. Смеркалось. Унылые глубоко осенние сумерки тихо напевали свою колыбельную, укрывая тишину засыпающего двора разбавленным туманом. Под ногами разбивалась ровная гладь неглубоких луж, а из-за громкого дыхания волка, которому было так мало кислорода в тесном помещении, изо рта валил совсем незаметный пар. После лёгкого нажатия на маленькую кнопочку на брелке, машина дала о себе знать коротким писком сигнализации.       Мия уверенно села за руль. Макс за ней. С рёвом автомобиль сорвался с места.       — Как ты водишь этого зверя на таких шпильках?       Мия взглянула на свою обувь:       — Очено удобно. Каблуком в пол упираешься — и нога не скользит. Коврики, правда, быстро в негодность приходят, но их легко заменить.       — Действительно.       Всю оставшуюся дорогу они молчали. Говорить просто не хотелось, да и найти тему для непринужденной беседы почему с каждой встречей становилось все труднее. Возможно, Максу стоило сделать первый шаг и задать тон, спросить как подруга себя чувствует, потому что её горечь уже разъедает ему слизистую носоглотки. Потому что вампиры чувствуют эмоции, а волки запахи, и ориентиром для Макса был нигде больше не встретившийся зной калифорнийского солнца и сырая свежесть западного побережья. Которая пропала, загорчила, как кайенский перец.       Возможно, Максу стоило спросить что случилось с его Мией, той самой смелой девчонкой-сладкоежкой, у которой постоянно подгорал его фирменный пирог. Которая слишком много пережила. В которую волк был когда-то влюблен. Нет, не был. Скорее очарован, ошарашен и смущён.       Вышло очень даже правильно и своевременно. Так, как нужно. Макс действительно считал, что любит, что Мия — его волчица, волком не родившаяся. Со стойким смелым сердцем волевого зверя. Макса всегда влёк её мягкий профиль, чуть вздернутый нос, прямой угол челюсти и пухлая нижняя губа. Широкий рот и трижды пробитое левое ухо. Ямочки на румяных щеках.       Как оказалось, он совершенно несправедливо злился на Ван Арта за его слишком частое нахождение рядом с ней, за холод, которым он остужает ее огонь. Потому что появилась в его жизни волчица. С таким же мягким профилем, только с темными волосами. Да и пахла она корицей, а не морем. Но голову снесла так же. Макс был ею очарован и опьянен.       И сейчас, на правах друга, Максу возможно стоило бы расспросить девушку о ее тяготах, о том, что ее беспокоит, да вот только она девчонка. Сама расскажет, обязательно поделится, ведь они же не умеют держать языки за зубами. Да и подружке своей она все уже разболтала. Оборотень был в этом уверен. Так же все девчонки поступают.       Наконец на горизонте показалось нужное здание. Уютный ресторан итальянской кухни на пятой авеню расположился близ вод залива Аппер Бей, что позволяло любоваться ярко красными закатами напротив черного силуэта Статуи Свободы. Ноябрь дико торопился развеяться полотном прошлого, из-за чего солнце садилось слишком рано, уже в четыре часа дня было темно. Из динамиков, что спрятались по всему периметру заведения, лилась тихая незамысловатая мелодия.       День рождения лился для всех сладкой медовухой. Звонкие бокалы шампанского в руках Мии сменяли один другой, а вскоре непонятным образом в них появилась и парочка виски-сауэр. Девушка танцевала и смеялась столько, сколько не смеялась ни разу в жизни. А ее горечь становилась нестерпимой…       Наконец, когда беззаботно танцующих парочек всех полов и возрастов оказалось несколько больше, Мия решила уединиться на крохотной террасе со стаканчиком воды. Кружилась голова.       — Мия? Все в порядке? — Макс, так вовремя подошедший, посмотрел на девушку, что очень медленно повернулась. — О-о, я помню, когда твои глазки так блестят. Езжай-ка ты домой, — покачал Фолл головой. — Пока не заснула, как у меня на диване.       — Стоило бы. Шампанское оказалось как-то. Это… как его?! Крепче, вот! — А после наконец-то икнула, прикрыв рот ладонью.       — Да, да, я понял. Я вызываю тебе такси. Отзвонишься потом, помнишь, да?       — Ага. Спасибо тебе, Макс. Но я сама.       — Да как скажешь. Но я все равно тебя провожу, самакалка.       Мия лишь прыснула и зажмурилась, когда белый экран телефона ослепил её. Вскоре дискомфорт прошёл, а вот единственный номер на горячем вызове так и остался мозолить глаза.       «Вик»

      Придерживая расклеившуюся Мию, Макс терпеливо ждал спешащий автомобиль. Мия молчала и просто пыталась сохранить равновесие. И, конечно же, не заснуть, согревшаяся под горячим боком волка. Её колотило и подташнивало.       Вскоре такси приехало и отбыло лишь тогда, когда Макс дал обещание оторвать уши водителю, если с блондинкой что-то случится. После, наконец, отправились домой.       Она снова осталась наедине с собой. Сегодня Мия провела время со своим коллективом, но без Саймона — почти неузнаваемым. От имени фотографа в груди снова защемило. Она постаралась отогнать от тебя мысли скорби и прикрыла глаза. Буквально на пять минут Мия задремала, как вдруг стало жарко-жарко, мир поплыл, а виски заломило.       — Остановите, прошу…       Желтобокий автомобиль беспроблемно свернул на обочину, и тонкая девушка в черном тут же вывалилась на свежий воздух. Кислота почти подобралась к горлу, обжигая пищевод. Голова кружилась. Такого не было давно. Потом ещё раз. Но её так и не стошнило. Она устала подняла влажные глаза с подтекшей тушью к Луне. Но тут же собралась, узнав огромный кованный арочный вход и вывеску над ним.       — Девушка, всё в порядке?       — Д-да, простите, — пролепетала Мия, обернувшись к желтой машине. Она зяглянула в опущенное боковое стекло. — Простите ещё раз, но вы не могли бы меня оставить здесь?       — Возле кладбища? — водитель много не понимал, но пытался.       — Да, именно здесь. За мной заедут.       — Девушка, скоро половина второго ночи. Кладбище. Вы в своем уме?       — Боюсь не совсем, но, понимаете, когда дело касается искупления, то нужно делать все в моменте. Удобно или нет — не важно. Если я приеду сюда завтра, когда будет сухо, тепло, то я подумаю в первую очередь о себе, а не о человеке, которого так хочу увидеть.       Таксист уехал, оставив Рождённую Луной с едва ли не разряженным телефоном и старым кладбище наедине. Вздохнув, Мия обернулась и подошла к главному входу.       — Я в это просто не верю, — простонала Мия, схватившись за темные металлические прутья, и от бессильного раздражения тряхнула ворота. Те недовольно лязгнули петлями и цепью.       Мие действительно повезло остаться именно здесь, возле Северо-Западного входа, и по совместительству единственной лазейкой для местной шпаны. Именно эти двери открыты всегда: и днём, и ночью, и летом, и зимой.       Рождённая Луной оставила ворота в покое и заглянула сквозь прутья: заросшие подсохшей травой недавно убранные могилы, спрятавшиеся в густоте кустов кресты. Отойдя немного назад, Страж осмотрела кованную преграду в раздумьях, как бы ее перелезть. Наконец придумала. Стянув туфли, Мия, не побоявшись сырой ледяной земли, перебросила каждую через забор, а сама же уперлась подушечкой стопы в один из прутьев и подтянулась вверх. Босиком это делать было намного удобнее, только вот чулки жалко. Сосредоточенно кряхтя и мерзенько похихикивая, блондинка осторожно лезла вперед. Вверх. Через шаткие ворота ночью прямиком на кладбище. Возможно, где-то далеко под черепной коробкой здравый смысл кричал, срывая голос, что это плохая идея, но как только босые ноги коснулись земли журналистка забыла о всех сомнениях. Поправив сумочку на плече и надев обратно шпильки, Мия побрела вглубь, сначала утопая каблуками в сырой земле, а потом деловито стуча ими по асфальтовым тропикам.       В ночном небе не было ни единой звезды. Все вселенское полотно было застелено удушающим смогом, и лишь редкие холодные фонари безвозмездно дарили хоть какой-то ориентир. В самой мрачной из теней вскрикнула одинокая птица, отчего Мия резко обернулась. Говорить, что она протрезвела, нет смысла — это произошло сразу, как только её продул ледяной ветер, от которого не в силах спасти ни пальто, ни палантин, ни рубашка тем более.       Добрела до искомой могилы. Маленькая белоснежная мраморная табличка выделялась слишком сильно среди точно таких же.       — Привет, Саймон.       В груди потянуло сильно-сильно. И время остановилось. Были только двое. Два старых друга.       — Нужно было прийти к тебе раньше. Намного раньше, я понимаю. И на похоронах твоих показаться тоже стоило бы. Но я не могла. Не хотела. Как мне в глаза твоей матери смотреть, скажи?       Мия убрала прядь волос за ухо и покачала ножкой. Хотелось уйти. От себя и от правды.       — Но я не буду убегать больше, клянусь. И сейчас я… я… я правда ни на что не надеюсь, я тут, потому что так надо, а не потому что неудобно жить. Я обязана чувствовать вину. Ведь ты не боец, а я не дала тебе безопасность. Мне нужно было поддержать к тебе! Стелла эта, черт бы ее забрал к себе! Я не знала, что она тоже появится! Правда не знала! Поверь мне, Саймон… Пожалуйста, просто поверь… У меня так болит… я так виновата… но иначе он бы убил всех, понимаешь? Я не могу думать о другом. На мне ответственность, а у каждого действия — последствия. Пожалуйста, пойми меня. Просто пойми…       Успокоившись, Мия нашла себя сидящей на ледяном бордюре кладбищенской аллеи возле могилы. Уронив голову на колени, девушка немного посидела, ей нужно было перевести дух. А после, зареванная, припухшая и молчаливая, Мия двинулась куда-то прямо. Лишь бы по аллее. Лишь бы идти.       Неожиданно стопу неприятно кольнуло. Наверное, какой-то камушек всё-таки проскользнул и попал в туфлю, как бы Мия не старалась отряхнуть стопы после босой прогулки. На глаза как-раз попалось дерево, идеально подходящее на роль опоры. Кое-как доковыляв до него, совершенно не грациозно, Мия сняла левую туфлю и перевернула её. Маленький кусочек гравия бесшумно упал на землю.       Время перевалило за два часа ночи. В голове блондинки начали появляться мысли, что здесь делать больше нечего, что пора возвращаться домой, что дальше ее ждёт нечто не самое приятное в виде крупных мозолей от нескончаемой ходьбы и судорог во сне. Она понимала, что сегодня нет даже никакого информационного улова, и он даже не намечается, что есть ещё возможность прийти на следующий день. Да вот только на глаза так невовремя попался полуразваленный памятник какого-то солдата. Зачем терять время, если уже сейчас можно узнать его имя и найти хоть немного информации в Интернете. Решив, что статья важнее, Мия решительно сделала шаг в сторону находки.       Мия тут же достала из сумочки телефон и сделала несколько снимков. Юная журналистка готова в прямом смысле вырвать сенсацию у случая из пасти. С давно желтых деревьев падали подсвеченные фонарным светом золотые листья. Девушка попыталась нажать слегка потряхивающимися руками кнопку, чтобы поймать особо интересный кадр.       — Есть!       И тут же с громким треском провалилась в кем-то вырытую и тщательно скрытую под этим самым деревом яму. Ладони заскользили по отдающей тухлым слизи. Сердце дрожало, как если в предсмертной агонии. Рассудок отключился, дабы оставить хоть что-то, что осталось. Девушка постаралась встать, хватаясь за корни. На голову сыпались остатки земли. Пол ногами влажным чавкающим звуком проминалось что-то плотное. Пахло железом землей. Мия не хотела опускать глаза. Но все же опустилась. Останки мужчины. Начался процесс разложение.       И лишь крикливая птица сорвалась с ветки.

***

      Бумаги, бумаги, бумаги! Её на рабочем столе было нескончаемое множество. Огромнейшие небоскребы-стопки захватили и окружили Софию, вынуждая разбираться в корявых почеркушках-отчетах подчиненных.       — В Чили и Аргентине появилось больше вампиров, чем того ожидалось.       Артур, что сидел рядом с подругой уже битый час и страдал не меньше от всей этой бумажной волокиты, задумчиво почесал щеку, отчего едва заметная щетина тихо зашуршала под ногтями. Но британцу до этой непристойной неряшливости было не было никакого дела. Его глаза глаза напряженно сощурились, а после сильное тело с протяжным выдохом устало откинулось назад.       — Видимо, влияние князя вернется и на эти земли, — буднично бесцветным тоном ответила ему София, уже исключительно механически ставя подпись и откладывая от себя белоснежный лист.       — Ага… Возможно, бессмертные вернутся и в Австралию с Новой Зеландией. Почему им на своих местах не сидится? Чертовы кочевники!       — Почему это тебя возмущает?       — Не совсем так, — всё ещё лежащий Артур судорожно потёр лицо, пытаясь собрать так невовремя разбежавшиеся крошки своей бодрости и желания работать. — Просто как представлю сколько это принесет забот! Снова беготня, конференции, собрания.       — Совет.       — Совет!       — Успокойся, это не может длиться вечно.       — Ещё бы оно длилось вечно! — возмущенно проворчал бессмертный, потянувшись к своему стакану, где превратившегося в воду льда было больше, чем алкоголя. Артур невозмутимо дотянулся до трескуче зелёного растения в горшке и опрокинул содержимое над ним.       — Если оно погибнет…       — То мне ничего не будет. Собственно, как и этому дереву, — самоуверенно отмахнулся «преступник» и плеснул себе ещё немного алкоголя, сначала повертев штоф в руках. Сделал глоток, — М, кстати! — и тут же вспомнил весьма важную вещь слишком не вовремя, чуть не подавившись янтарной жидкостью. — Мия просила попросить тебя позаботиться о Барте. Она говорит, что ездила к нему на днях. Певчая птичка всё никак не соберет свои перья.       — Она звонила тебе? — Взвинченная интонация выдала одну из сильнейших бессмертных с потрохами.       — Странно, что не тебе, — обронил Артур, упав уже в кресло рядом с рабочим столом и широко расставив ноги.       София замерла всего на миг. Она слепо смотрела перед собой, стараясь справиться с учащённым от ярости сердцебиением. А после зло ударила перьевой ручкой по столу, от чего капля чернил кляксой упала на документ.       — Порой меня начинает трясти от его инфантильности!       — Чем тебе Барт насолил?..       — Виктор всегда делал то, что хочет, а не то, что следует. Вампир, которому нельзя пить кровь, потому что у него зависимость. Позорище.       — София. — Голос Артура стал тише и грубее. — Ты — умная женщина, и сама прекрасно понимаешь что с ним сейчас творится.       — Не нужно было доводить себя до такого состояния. Не нужно было в эмоциях бросаться в омут с головой. Знаешь, друг мой, я еще раз убедилась, что его темперамент и вспыльчивость, как апостериори, порой идут только во вред. Если бы Виктор дал бы себе еще хотя бы пятьдесят лет, все было бы по другому. Но нет, нужно было поломать привычный порядок вещей и свою дальнейшую жизнь ради какой-то девчонки!       — София.       — Он знал, на что идёт и какие последствия его ожидают. Но нет. Он все равно поступил так, как поступил. Бросил свои обязанности, бросил нашу идею, бросил труды из-за сердечных дел. Сейчас все повторяется.       — Если тебе надоело ставить свои подписи, можешь встать. Я закончу.       И София провокационно встала. Артур встал тоже и взглянул на нее исподлобья. Холодно улыбаясь, вампирша подошла в другу. Шепнула на ушко:       — Не понимаю, зачем ты все эти времена бегаешь за ним собачонкой, Артур. Хотя, в прочем, это твой осознанный выбор тоже. Я же больше не допущу, чтобы мой труд был обесценен.       Артур, схватил бессмертную за плечо и холодным, не свойственным ему взглядом, впился в идеальное лицо. Софию это лишь позабавило.       — Иногда ты забываешься. В таком случае напомню. Тебе тоже многое сходит с рук. Даже слишком многое, — низко прошептал бессмертный и отпустил старую подругу, когда его телефон загудел в нагрудном кармане пиджака.