О Данте. О Беатриче

Тема: Lorn — THE WOODS       Виктор утопил педаль газа, пряча в оглушительном рёве мотора свой собственный. Узловатые пальцы с силой душевной горечи сжали руль до мерзкого хруста суставов и побеления костяшек. Чёрный автомобиль вмиг набрал скорость сто восемьдесят пять миль в час, отчего напряжённое и ставшее ещё больше похожим на мраморную статую тело вжало в спинку кресла. В деснах появился раздражающий никогда не проходящий зуд, доводящий до невроза и головной боли, отдающей в впалые чёрные глазницы тупым давлением.       До Аллентауна осталось ехать всего пятнадцать минут. У вампира ровно пол часа, чтобы встретить маньяка раньше, чем он убьёт ещё кого-нибудь.       Без пятнадцати двенадцать Виктор вышел из авто, припаркованного в одной из миллиона подворотен. Ровно в полночь раздался оглушительный девичий визг. Чёрная точёная фигура двигалась совершенно беззвучно, мастерски обходя всё битое стекло и мелкие камушки. Виктора прятала в своих объятиях плотная матовая материя падающей тени здания. Наконец блик занесённого над головой ножа нашёл свое отражение в неморгающих чёрных радужках, встретившихся с земельно грязными, окружёнными сеткой лопнувших сосудов. С белоснежных сухих губ слетел беззвучный приказ, разбивающий волю на мельчайшие кусочки:       — Пусти её…       И маньяк отпустил. Его несостоявшаяся жертва, благодаря Бога и зовя мамочку, спотыкаясь, взлетела по высоченным ступенькам и скрылась в подъезде. Истинно клокоча от безумства, серийный убийца, которого не могут отловить чуть больше двух месяцев, медленно-медленно обернулся.       — Ты!..       Омерзительно хрустнув шеей, глупец дико улыбнулся и пошёл на Виктора. Но тут же остановился… Окровавленный клинок упал с громким звоном, раздражая не менее острый слух. Мужчина честно пытался сделать шаг куда-нибудь, лишь бы не смотреть на пугающего брюнета, что надвигался подобно чёрному питону, готовому к прыжку.       Кожа Виктора казалась ещё более прозрачной, чем обычно, скулы острее. Взгляд исподлобья пугал непредсказуемыми искорками предстоящего веселья. Вампир обошёл свою замершую на месте жертву против часовой, медленно-медленно, обматывая липкой паутиной своего парфюма. Он хотел убить быстро и осторожно, потому что это — пройденный им же этап, к которому непозволительно возвращаться, но нечто шептало ему, управляло им. Нечто, чему ему, искушённому грехом слабаку, невозможно было противиться. Над левым ухом смертного раздалось ледяное:       — Ты свободен, беги… Спасайся…       Оцепенение спало так же внезапно, как и появилось. И мужчина побежал. Отчаянно, словно сможет спастись. Еле передвигая ватными онемевшими ногами, постоянно спотыкаясь, грузно падая, сдирая кожу на ладонях и постоянно оглядываясь, не видя никого за спиной.       Убивать достаточно просто. На пятидесятый или сотый раз. На белоснежных руках Виктора кровь тысячи. Частыми ночами и рассветами он вспоминал, отчетливо видел дымчатых призраков вчерашних дней, что пролетами перед глазами под оглушающий гвалт миллионов. Виктор помнил, как безликой фигурой, не менее призрачным образом, представал перед ранеными солдатами первой Мировой, которые ещё могли дождаться подмоги, и обрывал их мучения точным укусом в лучевую артерию под режущие слух просьбы остановиться.       Он видел уставших юнцов и слишком молодых вдов. Под его ногами простилался на миллионы миль удушливый пепел, источающий аромат так и не прожитой детской жизни. Он был оглушён разорвавшимися снарядами, потому что не видел ничего перед собой от кровавой опьяняющей эйфории. Он был ранен, ведь от этой посмертной зависимости Виктор сходил с ума и еле-еле передвигал ватными ногами под зенитным солнцем, потому что где-то там, в далеке, солдат порезался ножом, когда открывал сухпаёк.       Виктор помнил, как смертоносной волной началось антиправительственное восстание в австрийском городе Линце, в столице Австрии Вене, а затем и в ряде других городов страны. Спрятав свой мёртво алый взор за полями классической федоры и приподняв воротник плотного пальто, Виктор бесшумно растворялся в тени домов. Он точно определился, что люди — глупый скот. Из-за различных политических взглядов брат убивал брала. Отец выгонял сына из семьи. В пик развала их малого мира смертные идиоты лишь закидывали его подожжённым динамитом.       Виктор помнил, с каким лицом его встретил Анхель Мора. Древнейший из князей тогда всё ещё гордо носил свою корону, словно без неё кто-то сомневался в его титуле. В те годы живой оливковый цвет, что пестрил когда-то на деревьях, испачкал униформу военных. Знаменитая лазурная Коста Дорада покрылась бурыми пятнами и стала солёной не только из-за морской соли.       Звенящая симфония многоголосового оркестра твердила: «Бельгия простоит недолго, Франция пала. У тебя нет дома. У тебя нет любви. Нет друзей. Нет родных. Тебе некуда возвращаться. Ты один. Но можешь помочь им встать». В тот раз Виктор выступал не третьим лицом, не был лишь шатающейся тенью, ставшей легендой об Ангеле смерти, а определился и твёрдым словом озвучил свою сторону.       Задачей Ван Арта было выбивание признания из военнопленных. Он с особой жестокостью выпытывал каждое слово из тех, кто забрал у него последнюю надежду на что-то хорошее или хотя бы новое. Виктор мечтал вернуться в свой светлый Париж и забыть обо всём. Хотел вдыхать аромат свежесваренного кофе, лаванды, сырости Сены. Целовать алые губы и румяные щёки всегда улыбчивых француженок. Но немцы всё убили, всех уничтожили. Напоминая об этом самому себе из раза в раз, Виктор снова и снова спускался в подвал под зданием правительства, брал в руки один из кинжалов, иногда клещи или раскалённый кусок металла для клеймирования мерзких свиней, и узнавал с истинным наслаждением какой следующий шаг сделают фашисты. Если вампир видел, что жертва готова его покинуть, он снисходительно использовал гипноз, а потом, узнав всё, что нужно, выпивал попавшего ему в когти человека.       С каждым днём на протяжении многих лет его скулы становились всё более острыми, глаза впалыми, а тени под ними — чернее. С каждым днём его собственная кровь густела, и в конце концов по уже мёртвым венам потёк дёготь. Вонючая гниль. Его сердце остановилось. Виктору ничего не оставалось, кроме как запахнуть свой старый плащ и раствориться чёрной дымкой в закате. Тогда он, ведомый жестокой целью, шёл напролом. Сейчас же узник разума, скованный рёбрами, шепчет ему поиграть. И Виктор слушается. На губах разливается злая улыбка.       Маньяк не знает, куда он бежит. Он не видит ничего, кроме беспросветного тумана. Плотной тучи, осевшей на спящей земле. Он глух. Он нем. Он пытается кричать, только вот горло опухло, а люди вокруг странным образом стали глухими. Мужчина один. Абсолютно один наедине с Сатаной. С его личным кошмаром, что следует за ним по пятам.       Эти дьявольские глаза всё ближе. Предательское сердце застучало в горле, не давая сделать ни единого вдоха. Неожиданно в тумане появилась, словно вспышка, чёрная фигура, глаза, горящие красным неоном. Губы прошептали что-то оглушающее, бесформенное, вибрирующее в затылке. Пульсирующее. Убивающее. Мужчина попытался развернуться и вновь убежать. Но призрак вспыхивал перед глазами вновь и вновь, вновь и вновь. И так бесконечность.       Наконец туман рассеялся. Шум дороги вновь был слышен отчётливо, как и чей-то работающий телевизор на пятом этаже в горящей оранжевым торшером гостинной одиноко полуночника. И задышалось легче.       Он рассмеялся. Слишком истерично, согнувшись пополам и вырывая клоки вмиг поседевших волос. Он сошёл с ума. Он не маньяк. Он нормальный. Он сам жертва. Однако за спиной повеяло загробным холодом. Костлявые белоснежные пальцы верной смерти прижали к себе за плечи и шею. Кожу обожгло морозом. Как и носовые пазухи, глаза, немую глотку, ушную раковину и сальный затылок.       — Лёгкий флёр остаточного предвкушения страданий собственной жертвы, оттенённый нотками животного страха с послевкусием предсмертной агонии…       Из каменной хватки не выбраться. Мужчина хотел закричать, да только рот зажала чужая ладонь. Единственное, что он мог сделать, так это попытаться хоть как-то дёрнуться или хотя бы моргнуть. Но окрашенные сеткой лопнувших капилляров глаза распахнулись ещё шире, когда ледяные губы мазнули по потной от ужаса шее. Обжигающая боль пронзила тело. В нос прилила собственная кровь из разорванных вен.       Первый глоток, второй, третий. Горячая, обжигающе сладкая, живая кровь заставила кадык на белоснежной шее качнуться. Алые глаза распахнулись и закатились. С каждым глотком эйфория ударяла большей волной уже давно помутнённый рассудок. Жертва пыталась спастись, слишком отчаянно.       Раздался омерзительный влажный хруст. Безвольное тело тяжёлым мешком повисло на сильных нечеловеческих руках. Вдавливая в свои десна всё сильнее, Виктор почти сожрал мужчину. Бурлящая кровь стекала по подбородку вниз по шее, портя чёрную рубашку и такой же костюм, затекала в нос и вынуждала жадно захлёбываться. Наконец грузный, обездвиженный, изуродованный мужчина упал под ноги. Высокий молодой человек, чьи нижняя половина лица, шея, руки по локоть, одежда и даже кончики слипшихся волос были в крови, стоял на дрожащих ногах, подобно поломанной марионетке, согнувшись в груди и опустив руки и голову. Виктора трясло. Наконец он ломано выпрямился и рассмеялся, громко. Нездорово. Оголяя окровавленные клыки. Ему было хорошо. Впервые он вновь почувствовал своё могущество и силу. Ещё. Ему нужно еще. Ему необходимо еще и много!       До острого слуха донеслись грязные пьяные ругательства и детский визг. Красными нитями и липким шепотом его манили ужас и страх, доносившиеся с пятого этажа. Виктор, легко оттолкнувшись от перил подъезда, удивительно бесшумно подскочил и прыгнул на чужой подоконник. По ту сторону окна начала испуганно скалить зубы и рычать ручная лохматая шавка. Не обращая внимания, Виктор, словно хищная пантера по дереву, взобрался на нужный этаж по пожарной лестнице. Каждое его движение было точным и вымеренным. Ни единой ошибки. Ни единой промашки и суеты.       Опершись на руку, Виктор ловко вскочил в раскрытое окно. Картина вырисовалась до отвращения и классическая: пьяный муж в полуночи вздумал, что избить свою жену он может, особенно, если того хочется. До появления вампира он схватил с кухонной тумбы тупой нож и полоснул несчастную женщину по лицу. И он бы продолжал наносить увечья и дальше, да вот только жена обратилась к Виктору за помощью, глупо и слепо веря, что он услышит её.       Виктор убил её мужа. Виктор убил и саму женщину тоже. В припадке эйфории он разорвал тонкую шею их пятилетней дочке, что источала животный страх и всё это время пряталась в шкафу, но так не вовремя выбежавшей на кухню. Он даже не пил их. Убил просто так, потому что он монстр. Он — чудовище, слетевшее с катушек.       Ресницы дрогнули. Глаза медленно распахнулись. В почти черном рубине сверкнул отголосок когда-то домашнего очага. Тема: Ramin Djawadi - Light of the seven       Больная эйфория схлынула резко, и стало непривычно морозно. Виктор пошатнулся. Зажмурился, словно его голову сковала мигрень. Он, не открывая глаз, устоял. Тяжело потянул носом холодный воздух, но голова заболела лишь сильнее. Пренебрегая болью, Виктор выпрямился, расправил плечи и сладко прохрустел шейными позвонками. Его ресницы задрожали, и темные глаза распахнулись. Виктор посмотрел прямо перед собой и замер. Детские, когда-то ясные, как небо, глаза, слепо смотрели прямо на него замершим ужасом и болью.       Руки повисли плетями, кончики пальцев щипало. Онемела верхняя губа и кончик носа, язык. Виктор сделал сухой глоток, от чего кадык на его еще более белой шее качнулся. Собравшись скорее механический, вампир сжал кулаки. Без просвета испачканная в крови кожа неприятно натянулась на костяшках. Приблизился вой сирены полицейской машины, которую Виктор, кажется, услышал еще издалека. Или ему показалось, может? Кухню заливало переменно то синим, то красным.       Синим.       Красным.       В дверь затарабанили кулаками. Виктор медленно подошел и посмотрел в глазок. Полиция уже громко требовала открыть дверь. Вампир исполнил их приказ. Ввести двух крепких мужчин в форме оказалось несложно. Их разжиженный мозг ощущался мягче, чем переваренная овсяная каша.       Закрыв дверь, Виктор сделал пару шагов и остановился. Вдох. Выдох. В длинном узком коридоре было темно. И лишь едва освещенная холодным светом кухонька отливала бордовым. Пролитой кровью ни в чем не повинной женщины и ребенка.       «Ребёнка… Ребёнка, Виктор!»       Тряхнув растрёпанной головой, Виктор прошагал вперед, оставив за собой липкие следы подошвы запачканных разводами туфель.       Почему-то мысли, которые разбежались в разные стороны крупными маслянистыми тараканами, собрать воедино не удавалось. Виктор был разобран по кусочкам и растерян. Он ходил по кухне, без единого свидетеля, от стены до стены. От раковины до дверного проема. Но вдруг он встал. Ворвавшийся через распахнутое окно сквозняк беспощадно трепал его волосы. Детские мёртвые глаза преследовали его. Не могли отпустить. Скалясь, Виктор повесил мокрый пиджак на спинку ступа и достал телефон.       Два гудка. Всего два гудка.       — Что-то случилось?       Виктор ответил не сразу. Сглотнув, спросил:       — Как быстро ты сможешь приехать?       — Ты сейчас в Аллентауне?       — Да. Направлю адрес сообщением.       — Какие-то проблемы?       Вампир на секунду за жмурился и стиснул пальцами виски.              — Да.       — Большие?       — Нужны две лопаты.       — Нужны еще руки?       — В этот раз справимся сами.       — Буду через два часа.       Артур никогда не спрашивал ничего лишнего. Артур всегда знал как сделать правильно.       Дорогой телефон с грохотом улетел на стол. Виктор развернулся и огляделся. У него всего лишь два часа, чтобы убрать весь этот погром, пока кровь через щели в полу не просочилась к соседям. Вампир схватил сначала мясистого мужика, после его несчастную жену, и отнес обоих в ванную, чтобы остатки крови стекали в слив. Сверху же, с особой осторожностью уложил из крохотную дочь.       Рассмотрев тела, Виктор принёс с кухни острый нож и перерезал горло каждому, чтобы кровь стекла скорее. Будет удобнее. Химия нашлась по обыкновению в ванной под раковиной. Ведро, тряпки и щётки. Отодвинув обеденный стол в сторону и закатав рукава, Виктор подошел к окну, чтобы запахнуть шторы. Увидев капли крови и на стекле, мигом их стер.       Виктор засыпал пол вонючей хлоркой, а ещё, кажется, дешёвым стиральным порошком. Добавил сверху геля для отбеливания поверхности унитаза и немного пролил воды. Он понимал, что мог спокойно позвонить подчиненным и приказать все убрать здесь. Но не хотел. Сегодня это его обязанность. Только его. Стенки носоглотки жгло от паров яда. Пекли голые нежные руки. Но Виктор до белых костяшек вцепился в щетку и драил пол. Так его однажды наказал отец в то время, когда они еще ходили в море. Ван Арт был иногда слишком заносчивым для безопытного юнги, а потому отец часто напоминал сыну кто он есть. Драить палубу щеткой - тот еще стыд.       Спустя час стало несколько чище. Виктор поднялся с колен, чтобы поменять воду. Вернулся в ванную. Удивительно, но воспоминание об отце было единственной мыслью, которая нашлась в его голове, хоть и было тревожно, сознание оказалось чистым, или же настолько затуманенным, что ничего не удавалось разглядеть…       Вампир слил грязную воду в унитаз и хотел было уже вернуться обратно, да вот только взгляд снова упал на девчушку. Теперь она смотрела на него пусто, устало. Она правда устала… устала жить в вечном крике и страхе. Устала лежать здесь, как сломанная кукла…       Виктор глубоко вздохнул, и мысль, та самая мысль, которая терзала его затылок непонятностью и слепотой, наконец настигла.       «Что мне сказать Мие?..»       Виктор признался самому себе в первую очередь, что он боялся. Боялся её реакции, боялся её потерять. Но этого не миновать. Он перешел Рубикон, да и жребий брошен только что… Проглотив боль, Виктор стиснул зубы и вышел в коридор. Все по новой. Хлорка, тряпки, грязная ледяная вода.       За отпечатки пальцев Ван Арт не беспокоился — у него их просто нет, а потому, осторожно спрятав тела в мусорные мешки, спустил из и убрал в багажник и на заднее сидение.

***

      Яркий свет фар рассекал узкие улочки глубоко спящего городка. Как и везде, чем дальше от центра отъезжал автомобиль, тем реже стояли разваливающиеся домики, а деревьев росло все больше. Тёмно-зелёный, почти черепаховый, Бентли приехал, как и обещалось — ровно через два часа с момента последнего разговора. Артур нашёл Виктора на кладбище и, если честно, не особо был этому удивлен. Но все же внутри шипела тихая тревога, а потому вампир поспешил выскочить из машины. Высунув одну лишь голову, Артур уже всмотрелся, дабы разглядеть своего товарища. Уголок губ нервно дернулся, а меж рыжеватых бровей пролегла глубокая недовольная морщина .       Виктор подпирал бок машины поясницей. Недавно прибывший вампир молча вышел из машины. Молча открыл багажник и, как и требовалось, достал две лопаты. Метнув их в землю между ног товарища, Артур подошёл к багажнику. Запах мёртвых тел он услышал почти сразу. Друг не задавал вопросов, знал чем они сейчас займутся. Но почему-то ему было необходимо удостовериться. Возможно ему хотелось верить, что всё не так плохо, как он того опасался...       - Твою ж мать!..       Развёрнутый чёрный свёрток, самый маленький из всех, убелил в обратном. Крохотная ручка, вся в крови, что выпала из мешка, рассказала вампиру всё.              Больше Артур ничего не сказал. Они с Виктором молча вырыли могилы. Молча уложили туда тела. Когда с делом, что осталось ещё одним прочным узелком в их с Виктором судьбах, было покончено, Ван Арт сел в автомобиль. И пока князь его ждал, Артур скурил две сигариллы. Как только дверь возле водителя захлопнулась, черепаховый автомобиль тихо завелся и тронулся с места.       Нескончаемые завитки расстилаемой на несколько километров дороги укачивали своей скучной монотонностью. Шершавые от крон ещё не полысевших деревьев холмы циклично сменялись непроглядными лесами. Автомобиль проваливался на несколько мгновений в беспросветную мглу, где дальний свет фар казался слишком агрессивным и чужеродным. И только алмазная луна недовольно давила своим иногда мелькающим взглядом.       Что же ты так выразительно смотришь, белоликая глупышка? Осуждаешь? Виктор себя осуждает тоже. Он не был зол, не был расстроен или подавлен. Нет, вовсе нет. Он был лишь раздосадован действительностью, тем, что его знаменитая выдержка оказалась не такой уж железной и прочной. Отрёкся от своих же принципов и пошёл на поводу у первобытной природы, словно новообращённый.       Ван Арт раздражённо дёрнул губой.       С другой стороны это же вынужденная мера, верно? В ином случае слишком многое стоит на кону. Ни одна жалкая человеческая прогнившая душонка не стоит и волоска, упавшего со светлой головы. Он убьёт любого. За неё. Из-за неё. Ради неё. И рука не дрогнет. Оправдания. Опять эти оправдания... Виктор брезгливо скривился и вздохнул.       Отправив короткое «Вынужден задержаться на более долгий срок. Прости, милая, за то, что вновь не поцелую тебя перед сном. Буду лишь завтра вечером», Ван Арт закинул телефон в бардачок.       — Что ты будешь делать? — спросил тихо Артур.       — Скажу ей правду и прекращу отношения.       — Ты сейчас серьезно?       — Определённо. Ты видел меня. Я сам себя видел. Не хочу ей портить жизнь. Мия должна жить, не думая о сложностях. Только в радость, Артур.       Виктор помолчал немного, облизал пересохшие губы и продолжил.       — Я должен попросить тебя помочь найти Мие достойное жилье и помочь ей переехать. Но не говори мне адрес. Ни при каких условиях.       Артур лишь молча кивнул головой, соглашаясь. Он прекрасно понимал, что именно из-за друга девушка находится в смертельной опасности.