О Данте. О Беатриче

Тема: Sleeping At Last — Atlas/ Hearing       Она пробиралась сквозь море толпящихся в холле студентов, мечтая хотя бы издалека взглянуть на иновое расписание. Наверное, Мие стоило чаще заглядывать в телефон и проверять общие чаты её группы на наличие ценной информации. Потому что, как оказалось, узнавать о том, что аудитория со следующей лекцией изменилась, за несколько минут до пары — весьма неудобно. Нужный кабинет находится у чёрта на куличках где-то в противоположной части корпуса, добираться туда примерно пять минут, а до начала занятий — ровно две. Мия запрокинула голову назад в слишком глухом отчаянии, сквозь зубы выдохнув раздражённое:       — Чёрт!..       Так невовремя соскользнувший с плеча рюкзак, как обычно забитый всем, чем только можно, оттягивал предплечье, вырывая из рук папку с распечатанными статьями к сегодняшней смене в «Сверхъестественное сегодня». Пришлось остановиться прямо посреди узкой крутой лестницы, по которой редко кто ходил как раз из-за вечно забитых мышц, и подтянуть сумку на плечо, истратив ещё несколько бесценных секунд. Уже по пустому коридору, не обращая внимание на горящие лёгкие, Мия пробежала, воспользовавшись вампирской силой.       Почти с противным скрипом подошв о стёртый пол она затормозила у пошарпанной белой пластиковой двери, которую никто не помоет ещё лет сто, и дернула ручку. Девушка уже заранее внутри вся сжалась, готовясь к отчитываю и так праведно стыдящему холодному тону профессора, да вот только её встретила тишина, образовавшаяся всего на миг из-за резко умолкших молодых людей. Однако переговоры и задорный смех каких-то парней с последних столов вновь ударили в лицо громкой волной, отчего Мия облегчённо выдохнула и сделала шаг в сторону Триши, которая сидела на их месте.       — Вы только посмотрите на неё, даже глаза не подняла, — хохотнула только что вошедшая, уронив свою торбу прямо на стол, и упала на сиденье, пытаясь унять заходившееся от спешки и страха не успеть сердце.       — А? Да! Привет. — Ноготки с новеньким маникюром продолжали звонко постукивать по экрану смартфона.       — Почему ты мне не сказала, что у нас расписание изменилось?       — А ты спрашивала?       — Эм-м, я даже не знаю, что спрашивать… На сайте информации нет…       Серо-голубые радужки наконец-то встретились с чёрными. Триша не менялась совершенно. Всё те же джинсики, яркий свитер. Всё тот же запах трав, что источали густые чёрные волосы, заплетённые в мудрёную косу, и малиновый блеск на губах, отливающий глянцевым розовым. Хотя… Что-то в ней было не так. А может не так было в самой Мие? Да, скорее всего. И винить подругу в том, что они отдалились — настолько глупо, насколько это могло быть в принципе, потому что… Потому что Триша не менялась совершенно.       И это было больно. Больно понимать, что твой единственный лучший друг уходит от тебя безвозвратно, и, скорее всего сам понимает, что ваша эра уходит в никуда, она утопает в слове «воспоминание».       Мие было больно признавать, что менялась она сама и сейчас, с каждым днём все стремительнее, уходя из своего прошлого. Триша оставалась там. Оттеснённая «не сегодня», «я устала», «не уверена, что мне будет там весело».       Особенным щемящим чувством возгоралось в груди замечание, что Мия стала чужой всем здесь. Когда все всё так же идут на сближение, думая, что всё в порядке, только… Всё было совершенно иначе. Слишком многое было пройдено, слишком многое сделано и увидено, чтобы оставаться всё той же двадцатилетней девчонкой. Всё такой же беззаботной, как и все находящиеся здесь балагуры.       Возможно, из-за этого Мию пробирала настоящая злость и яркое недоразумение, когда она слушала столь наивные и воистину детские высказывания знакомых о слишком, как оказалось, серьезных вещах. Незрелые и глупые. Но ведь Мия такая же! Нет… К сожалению, больше нет, и сердце её, возможно, треснуло. После предательства Данте, после отбытия на родину Френсис. После смерти и убийств. После крови. Возможно, поэтому Мия и ушла, потому что резко стала видеть этот мир новыми глазами. Мир, в котором есть смерть, в котором умирают безвинные близкие, уходят соратники, что прикрывали спину. Что ничто в этом мире не так ценно, каким казалось в детстве. Оттого, наверное, и больнее, страшнее потерять своё последнее, свое оставшееся, своё настоящее.       — Триш.       — М?       — Ничего… прости.       В масляно чернильном взгляде тоски было необычно много. Тоски и горького-горького сожаления. Но Мия ободряюще улыбнулась и хотела было заглушить образовавшуюся тишину, только её опередил зычный голос вошедшего профессора.       — Потом, — отвернулась она и открыла конспект.       — Надеюсь, вы болтали так громко, потому что повторяли прошлую тему? Хотелось бы верить, ведь плохие оценки за тест, что будет прямо сейчас, я ставить не хочу.       Эдна Зингер, та самая преподавательница с премерзкой стрижкой, которую всё учебное заведение считает мужененавистницей. Широкие бёдра и мягкие полные плечи, брюки в обтяжку и никогда не снимаемый пиджак поверх жуткой блузы. Крашеная рыжая шевелюра и очки-хамелеоны. Строгая до ужаса. Таких студенты и любят, и ненавидят одновременно.       Тест был не самым сложным, хотя Мия корпела над ним дольше обычного — видимо, вчера нужно было готовиться чуть усерднее, а не… Не важно. Подруги сдали последними и хотели было уже уйти, только…       — Бушар, останьтесь, есть разговор.       Девушке показалось, что Триша поседела, хотя не ей оставаться в этой… ледяной королевой наедине. Поэтому даже не удивилась, когда азиатка, бросив «я пойду», умчала с глаз долой. Мия инстинктивно прикрыла глаза, когда тупая вибрация после звенящего хлопка тяжелой дверью тронула ресницы. Отвела взгляд в сторону, под ноги, рассмотрев глянец кожи своих остроносых ботильонов. Вновь взглянула на миссис Зингер. Но та лишь бессовестно продолжала заниматься своими личными делами, не обращая внимания на стоящую в двух шагах студентку.       Тяжелый вдох, шумный выдох через нос и шуршание перелистываемых страниц. Чирканье спешащей ручки. Молодое сердце стукнуло ещё два раза, прежде чем скрип невысокого каблука, не отличимый обычным слухом, не дополнил молчаливую симфонию. Шаг, второй. Гул от шагов отражался эхом от гладких крашеных высоких стен аудитории. Глянув на часы, Мия отметила, что простояла в ожидании чуда уже чуть больше пяти минут, а там Триша. Таки не дождавшись, Мия выпалила:       — Профессор…       Слегка сердитое осуждение в морщинистом взгляде напротив заставил юную кожу щёк вспыхнуть пристыженным румянцем и сжать всего на мгновение кулачки. Снова поспешила, обожглась. Но ведь её оставили для определённой беседы, а не для того, чтобы Мия рассматривала канцелярскую работу, верно?       — Не стану тянуть и сразу перейду к делу. — Женщина дописала что-то в своём блокноте и отложила ручку. Опёршись локтями о стол, переплела свои пухлые пальцы. — Мия, вы — будущая журналистка, успешная журналистка. Только наше общество всё равно будет чествовать мужчину, что будет стоять за вами. Не обращая внимания на ваши честные заслуги.       — Эм-м… — Подведённые брови сошлись на переносице, а зрачки дёргано судились с явным протестом и обороной, впившись в глаза напротив.       — Я видела ваш автомобиль. Я, как куратор, видела ваше досье, оттого могу утверждать он упал не с небес.       — Простите, но я не уверена, что преподавателей должна хоть как-то волновать частная жизнь уже давно совершеннолетних студентов, — ощетинилась в ответ Мия. Ей разговор переставал нравиться все меньше и меньше, но желание узнать его причину упрямо заставлял её стоять на месте и слушать этот маразматичный бред. Однако ответа не последовало, лишь продолжение монолога.       — Все будут уверены, что вы выбьетесь в люди привычным для Нью-Йорка способом: на какой-нибудь картинной галерее встретите красавчика бизнесмена, возможно банкира и годовым окладом в два миллиона, охмурите его. Вам же не этого хочется, верно?       Мия в ответ лишь сощурилась, поджав губы. Она не знала, отчего было противнее: то ли её история хоть и отдалённо, но походила на эту грязь, то ли потому, что миссис Зингер позволяла себе такую вольность.       — Я читала вашу работу с золотого дебюта. Она неплохая, это правда.       — Вы читали мою работу?       От прежнего раздражения не осталось лишь напыление, потому что подобное откровение почему-то казалось смущающим. Мия и думать не думала, что кто-то из её окружения, помимо коллег и вампиров, станет читать её строчки в столь непопулярном журнале. Максу и то она открылась со скрипом всех возможных петель. Было немного обидно. Словно эта женщина только что заглянула в верхний ящик комода, или же наскоро пролистала дневник. В приницие так реагировать — странно, но… Мия для того и выбрала себе псевдоним, чтобы оставаться инкогнито, верно?       — Я же сказала, что да. Только что. Чем вы слушаете?       — Откуда вам известен мой псевдоним?       — У вас есть потенциал, Мия. Вы сможете утереть нос всем. Но мой вам совет, не затягивайте с долгами и беритесь за голову.       — Д-да… Конечно, извините… — И вновь злость и недоумение были резко потушены полным смирением и явным стыдом — Мия действительно плелась в конце.       — Не извиняйтесь, — раздосадованно скривилась женщина, словно Мия уже не оправдала всех её профессиональных надежд.       — Да. — Девушка откашлялась. — Когда я могу сдать все работы?       — Суббота — крайний срок.       — Иными словами у меня одна неделя.       — Да. Все, можете идти. Не подведите меня.       Аудиторию она покинула совсем разбитая. То ли от разбушевавшейся ни с того, ни сего головной боли, то ли от тяжёлой ответственности, которую на Мию взвалили только что. В неё верят, как во что-то действительно большое, способное опрокинуть всю журналистскую индустрию. По крайней мере это так ощущалось… Сейчас в жизни только наступило какое-то затишье, в которое Мия смогла бы зализать все свои раны и продолжить просто жить, только… Только неприятности, в этот раз, возможно придуманные самостоятельно, сами прилипли к внутренней стороне черепной коробке и въелись в нежную плоть чёрной нефтью. И теперь от накатившей тревожности и чувства обязанности не отделаться до конца учебного года уж точно.       Триша нашлась на лавочке напротив, что-то обсуждающей с однокурсницей. Беззаботно болтающей ногами и едко хихикая. Точно так, когда они вдвоём обсуждали кого-то на ночь, вспоминая «уродливые топы, выхваченные на дешманской распродаже», или же неровный контур помады той же покойной Меган, или же перекаченные губы Клодии.       Стало тяжко. Мия на миг прикрыла глаза и медленно вдохнула. Выдохнула. Потому что всё снова слетело, снова отменилось и обманулось. Она обманула. Шумно выдохнув, Мия распустила тугой кулак, высвободив ни в чём не повинную лямку оттягивающего плечо кожаного рюкзака. Сделала шаг навстречу.       — Триш… — Смотрящие так наивно глаза были страшным палачом.       И та поняла. Всё поняла, как понимала всегда. Но, что-то подсказывало Мие, в последний раз, потому что сколько можно? Триша в праве просто напросто устать. Устать всегда страховать спину, всегда получать (даже косвенно) не меньше. Если не больше.       — До завтра, Мия.       Миниатюрный силуэт подруги, отдаляющийся слишком символично и слишком страшно, слишком несвоевременно, разбивал сердце…       «До завтра…»       От зудящих разномастных мыслей голова загудела, в глазах пекло до слёз, только почему-то плакать не хотелось совсем. Просто руки были чуть более непослушными, чем обычно, да и ноги — ватными. И входная сверь стала вообще неодолимой, и чтобы её вытолкнуть наружу пришлось растратить последние силы. Так, почти полностью добитая, Мия остановилась на освещаемом холодным светом фонаря крылечке и позволила последнему осеннему солнцу привести мысли хоть в какой-нибудь порядок. Девушка стояла с убранными руками в карманы курточки, запрокинув голову назад и пропуская не только последних развязных студентов, но и неспешный вальс мертвых листьев, спускающихся с почти почерневшего неба.       — Ладно, — слетело белёсым облаком пара с губ, когда Мия вновь собралась и огляделась в поиске своей машины. Только…       — Да ну нет…       Она напряжённо нахмурилась, увидев чёрный спортивный автомобиль не слишком далеко. К сожалению, он стоял точно отполированным до зеркального блеска боком, номеров для справки видно не было. И ох ух эти нечитаемые тонированные окна. Для справки Мия посмотрела в телефон — всего четыре часа дня, слишком рано. Но когда глаза врезались в такую родную фигуру Виктора, что вышел наружу, контрастирую так же, как и автомобиль, сердце сделало оборот, упало вниз, встрепенулось и забилось вновь. В разы сильнее, отшвыривая от себя оковы конфликтов и липких бесед. И сумка потеряла всякий вес, и тоненькие ножки окрепли. И, казалось, от её собственной широкой несдержанной улыбки и его уголки гул слегка поднялись. Объятия раскрылись уж точно. Мия впорхнула в них незамедлительно, оставив на лету рюкзак с ни в чём не повинным ноутбуком у самих задних колёс. Пара красивых силуэтов завертелась в несильный круговорот.       — Вик! Ты приехал.       — Удалось вырваться сегодня раньше. — Длинные пальцы убрали выбившуюся прядь у виска за ухо сияющей, как первая звёздочка на декабрьском небе, девушки, а добрые глаза опустились на сплетенные пальцы. — Сядем же в машину, пока ты совсем не замёрзла.       — И ты отвезёшь меня в редакцию? — Мия резко развернулась и врезалась носом в грудь вампира, придерживающего дверь.       — Конечно.       — А как же моя машина?       — Не беспокойся, её перегонят.       Виктор тронулся, лишь когда приглушённо щёлкнул ремень безопасности со стороны пассажирского сиденья. И через секунду, скорее на автомате, скосил глаза в сторону, когда тонкая ладонь потянулась к волосам.       — У тебя листик поселился к волосах. А я, — Мия хохотнула, — кажется, тебе испортила всю прическу.       Зеркало заднего вида с лёгкостью подтвердило нехитрую девичью догадку, предоставив вместо привычной укладки чёрный вихрь волос. Вампир вздохнул и покачал головой. Через несколько мгновений спорткар припарковался точно перед устрашающим привратником-гаргульей. Но Мия, кажется, этого и не заметила, продолжив даже после полной остановки смотреть в окно, откинувшись на спинку кресла.       — У тебя что-то случилось? — Её словно заставили проморгаться, резко вернув в правильную реальность. Девушка опустила глаза вниз под ноги. Но тут же подняла, ожидая, пока Виктор отметит для себя все изменения, не высказав ни единого сопротивления. — У тебя нездоровый румянец, Мия.       — Голова болит. Давление, наверное.       — Ты себя определённо чувствуешь не самым лучшим образом.       — Слишком нервотрёпный день.       — Это из-за этого ты стояла возле главного входа едва живая?       — Вот же, — Мия наигранно сощурилась и поджала губы, — всё заметил.       Ответом послужил лишь недовольный прищур и нахмуренные брови.       — Ладно, сдаюсь. Да. Триша. Но она является как бы… как бы «одним из», понимаешь? И вообще, — девушка резво отвернулась отстегнуться, — не хочу думать об этом сейчас. И рассказывать не хочу. В конце концов мне ещё работать. Так что… До вечера?       — Во сколько тебя забрать?       — Ну, — тонкие пальчики с трудом достали зажатый между бедром и ребром телефон, — часов в девять. Сможешь?       — Ровно в девять вечера я буду ждать тебя здесь.       — Спасибо. — Она ободряюще улыбнулась вопреки недовольным глазам напротив и наскоро, почти клюнула, поцеловала вампира в уголок рта       Только тому, видимо, было жадно и голодно мало. Извечно ледяная пятерня зарылась в слегка подрастрепавшиеся за учебный день волосы и слегка оттягивая их у корней. Ладонь осторожно опустилась вниз по шее. Виктор целовал медленно, отвечая на такую же ласку. Наслаждаясь тем, как Мия плавится под его силой, мягкостью. Замирает, как маленький ягнёнок, теряясь в этом кратком простом моменте. Кончики пальцев закололо. Ведомый непонятным порывом, он сжал тонкую шейку чуть сильнее. Под кожей билось сердце, живущее в голубых беззащитных яремных венах. Горячая кровь, бегущая по ним, отзывалась лавой на языке. Зрачки Виктора расширились. Дыхание стало глубже.       Девушка совсем потеряла голову, то ли от неожиданного порыва, то ли от чего-то ещё, чему в объяснение так и не смогла найти правильное слово. Но изображение пьяно плыло перед глазами.       Виктор отстранился, приоткрыв глаза, и тут же своей улыбкой выделил вскинутые аккуратные бровки, невинно прикрытые глаза и так томно припухшие глянцевые губы, слишком сладкие, воистину карамельные. Медовые. Собственные продолжали горячо покалывать от желания.       — Это было нечестно, Виктор… — Она старалась унять вскипевшую вмиг кровь, выровнять непослушное дыхание. — Мне пора…       И вышла из машины. До самого входа Мия ощущала на себе горячий бархат его глаз. У дверей она обернулась снова, но глаза упёрлись лишь в непроглядную чернь тонировки. Стоило девушке закрыть за собой тяжёлую резную дверь и влюбленно рассмеяться на выдохе, так послышался визг колес, набирающих скорость. Лучший повод перестать, наконец, отвлекаться и начать работать.       Подъезд издательства чем-то походил на старые парадные в русском Петербурге, фотографии которых она видела в интернете: точно такие высокие холодные стены с нечастой лепниной, уходящей в потолок, большая кручёная лестница с протоптанными за годы ступенями. Лампочка не горела, и единственным источником света было окно, огромное, почти на всю стену, на низком подоконнике которого стоял трещащий от жизни фикус, который Мия регулярно поливала. Видимо, только ей и было до него дело, потому что, когда девушка только устроилась на работу, дни второго были сочтены — вместо почвы в горше был пылящийся камень.       Медленно передвигая ногами, стараясь оттянуть момент достижения двери в офис, Мия вдыхала холодный спёртый воздух, который населяет старые пыльные библиотеки или же музеи. Ладонь гладила стёртый лак на временем отполированных перилах. Шаг за шагом. Шаг за шагом. Всё выше и выше.       Мия действительно любила это место. Со всеми его странностями и парящими на свету пылинками. Она в первого дня влюбилась в коллектив, пусть и своеобразный, и несколько колючий. Но действительно волшебный. Каждая ступень — новое воспоминание. Найденный в холодильнике планшет, поездка к закатам, перерождение Уолтера. Каждый день, почти каждый час случалось новое приключение, которое приводила за собой Мия с которым они все дружно справлялись. Одним дружным коллективом, семьёй. И Мия боялась взять у них всех больше. Боялась и… И забрала. Луис. Саймон. Она остановилась, когда до конца подъёма осталось каких-то две ступени.       Саймон… В груди, там, далеко, под слоями одежды, за рёберной клеткой, защемило, и дыхание ушло. Такой светлый и хороший человечек на самом деле. Всегда стремящийся помочь, такой бесстрашный. И такой бессильный перед всеми… В эту субботу ровно как два месяца разлагающийся в могиле. А Мия даже не знает, где она. Её не было на похоронах. Не пошла, побоялась. Взгляда матери побоялась. Страха и ужаса. В тот час Мия беззвучно взрывалась в пустой ванной, впиваясь ноготками в заострившиеся плечи до бордовых лунок. Кусая губы до крови, лишь бы заткнуться, лишь бы не услышали. Потому что она и так провинилась, куда её ещё жалеть? Она не заслужила добра к себе, слишком многое было сделано вопреки и наоборот.       Виктор говорил, что все виновные наказаны. Что молодая эксцентричная вампирша казнена по всем правилам Устава, только… Стало ли Мие от этого лучше? От Стеллы ничего не осталось, у Мии ничего не осталось. Кроме самоненависти и резкого, но слишком яркого желания уйти тоже, потому что… Потому что это не Саймон должен был умереть, это не его бой. Не его враги, желающие отомстить так жестоко и отчаянно, не его проблемы. Да и вообще, возможно Мие стоило говорить тогда, в баре чуть тише, чтобы фотограф и вовсе её не услышал? Прошёл бы мимо, и дело с концом.       Голова опрокинулась назад на выдохе, оттого накрапывающие слёзы остались за промокшими ресницами. Ни одна не упала вниз. Мия мысленно топнула ножкой в знак протеста самой себе и сделала два шага. Потом ещё столько же. Скрипнула дверь.       — Всем привет!       — О, Бела пришла. — Фред сидел рядом с Тревором и раскручивался на кресле, в то время пока волк стоял рядом и с жаром рассматривал фотографии. — Долго ты топталась на лестнице, ревела что ли? Не переживай, всё норм будет. На, вон, печеньку лови.       А Мия и не думала ловить. Она пыталась сегодня стерпеть этого мальчишку, честно, пыталась. Но… Она даже и подумать не могла, что фотографу придёт в голову кидаться в неё шоколадным печеньем. Оттого и позволила сухому краю шаркнуть по пуховику и упасть на пол. Мия молча, как, собственно, и все, опустила глаза к двум половинкам разломленного лакомства, а потом подняла их на парня.       — Ну ты даешь, конечно. Ловить не пробовала, криворучка ты наша?              Труднее всего себя сдерживать было, когда юноша заливисто расхохотался. Накренившись всем корпусом назад и чуть не свалившись на пол. Оттого Фред загоготал ещё громче, а с ним над глупой неопрятностью действий и Тревор, утирая слёзы.       — Да, да, очень смешно, — цокнула языком Мия, закатив глаза, и прошагала прочь.       Ни в чём не повинное кресло жалобно скрипнуло под её сердито упавшим весом, а флешка никак не хотела попасться на глаза, затерявшись среди миллиона проводов и тетрадей. Как на зло, именно сейчас голова решила разболеться ещё сильнее, истерящими парктрониками вереща в висках. На заднем фоне, в плотном вакууме где-то продолжали подкалывать друг друга хохочущие парни в попытках найти совок и веник под строгим надзором Камиллы. Не имея возможности больше терпеть, Мия выколупнула таблетку обезболивающего и, оставив на стуле выпотрошенную сумку, подошла к кулеру.       Тихое журчание ледяной воды успокаивало, и Мия прикрыла будто бы засыпанные песком глаза, опёршись плечом о ледяную стену. Плечи обнимал невидимой вуалью сквозняк, отчего было достаточно холодно. За воротник словно упала капля талой воды с крыши. В пластиковый стаканчик набралось воды намного больше, чем того хотелось, поэтому, когда девушка уже почти сделала первый глоток, на пол рухнуло небольшое количество кристально чистой жидкости.       — Проклятье!       — Ты сегодня снова не в духе, да? — Горячая полная ладонь секретаря мягко опустилась на плечо, заставив обернуться.       — А? Камила… — Мия наконец проглотила лекарство. Казалось, зашлись не только зубы, но и весь пищевод. — И да, и нет. Сложно. Так ещё и этот…       — Ну он же еще совсем ребёнок.       — Крайне невоспитанный ребёнок, знаешь ли! — Прежде чем метнуть в Камиллу шипящий колючий взгляд, девушка огляделась на наличие ненужных ушей под боком. Фотограф и журналист вышли из офиса. Девушки остались наедине.       — Мия.       — Что? Этот ваш Фредди — совершенно не понятная биологическая масса, каким-то способом мастерски нарушающая все законы приличия!       — Я понимаю, он напоминает тебе о Саймоне. Но нам всем его не хватает, и нам всем очень больно. Не выбирай Фреда объектом для выпуска колючек, если злишься на себя, ладно?       — Я чт..?! — Не успела Мия договорить, как входная дверь снова распахнулась, впуская не только вкус дешёвых сигарет, но и запах волка. Прикусив язык, девушка сердито взглянула на коллегу и вернулась за свой стол.       Тихо-тихо тикали часы, нервно комкались вырванные листы бумаги, опадая близ мусорных вёдер, и шелестела клавиатура. Компьютерные блоки ненавязчиво гудели под столами, и лишь старый стационарный телефон на столе Камиллы изредка трезвонил на всё, издательство, беспощадно убивая всю гармонию будничного вечера. Голова только перестала трещать, поэтому Мия, наконец, смогла утонуть в статье, дописывая уже третью страницу убористым шрифтом. Хотя изредко она всё же ловила лопатками чей-то испытывающий взгляд.       Первый монитор погас. Сорвав с крючка напольной вешалки свою куртку, Тревор всем отсалютовал и выскочил из офиса. Через несколько мгновений внизу завёлся его автомобиль. После ушёл мистер Боу, пожелав оставшимся ещё более плодотворного вечера, сразу за ним — Камилла. Оставшись с Фредом наедине, Мия напряжённо нахмурилась и сделала в наушниках музыку значительно громче. Ближе к восьми боковым зрением отличила подошедший невысокий силуэт. Фред, видимо, сел ровно позади, на диван. Словарный поток словно перекрыли, а затылок от чужого взгляда дымился. Не выдержав, Мия вынула наушники, хоть и не повернулась, старательно продолжая писать.       — А ты чего домой не идешь? Поздно, темно.       — Я поздно пришла.       — Понятно.       И снова тишина. Настолько неприятная и затянувшаяся, что хотелось просто напросто вызвать такси и скрыться за стенами дома раньше планируемого. И это вновь Мию разозлило — она всячески не понимала, что происходит. Этот наглый мальчишка, пытающийся её застебать, кипятил кровь в её венах и окрашивал в маковый цвет уши. Только в школе Мия могла дать мальчугану в нос, а тут… Не станет же она его бить, верно? Но и слов не находилось, словно… Словно он и не сделал ничего такого, словно он вовсе не виноват. А кто тогда всему виной? Неужели Мия? Ну уж нет…       «Аргх!»       — Ты что-то хотел? — обернулась она и натужно улыбнулась. — Хотя… Мне кажется, ты уже всё сказал и сделал.       — А, это… — Парнишка явно опешил, раз сбросил ноги с дивана словно по стойке «смирно». — Да, я извиниться хотел…       «Извиниться?..»       Мия не заметила, как вытянулось её лицо. Не заметила она и как обмякло тело, повисли плётками ставшие вмиг слабыми руки. И самое главное — обида резко пропала. Словно и не было. Осталась только пустота в голове, звенящая и ничего не понимающая. Точнее понимающая, но… Такие, как Фред, не раскаиваются так отчаянно, верно?.. Они не выглядят хуже побитой собаки, не заламывают так пальцы…       — Прости, правда. В приюте подобное было нормой, да и парням как-то всё равн…       — Подожди! — Сердце забилось, а во рту пересохло. — Ты сказал «в приюте»?       — Да, — пожал плечами Фред, словно говорил он о хлопьях, что ел сегодня на завтрак. — Там все, видимо, вели себя не очень. Мне правда жаль, Мия.       — Мне… Мне тоже жаль!       — Да тебе-то за что извиняться? — похлопал он глазами на вылетевшую отчаянно правду.       Внутрь упал холодный камень. Щёки защипало, словно их сбрызнули едкой кислотой. Было жарко, было стыдно. Ужасно стыдно за эту гордость, за это предубеждение. И за жестокость, наверное, тоже. Других винить намного проще — такова человеческая натура. Намного проще найти третье лицо, спихнуть на него всё и остаться с чистыми руками. Было намного удобнее помнить и напоминать о чужих подколах и несмешных шутках. Было приятно выставлять себя несчастной жертвой, а не попытаться узнать причину всего. А причина, как оказалось, была. Но нет, Мия лишь замалчивала все обиды, стараясь не раздувать большого конфликта, думала, парнишка одумается. Лишь ходила вокруг да около, сердито сопя. Совсем как маленькая. И кто из этих двух ребёнок?       Мие было стыдно за свой вздёрнутый нос. За то, как игнорировала фотографа каждый раз, когда тот, видимо, подходил попросить прощения. Мие стоило его выслушать и услышать. И, возможно, закрыть глаза на его выходки. Потому что мальчик не умеет по-другому. Не умеет, но научится. Обязательно научится.       — Фред, я…       — Всё хорошо?.. Мы не в ссоре?..       — Д-да, все хорошо. — Она не могла не заулыбаться, когда фотограф делал это так искренне, так… счастливо…       — Спасибо! Спасибо, Мия!       — Стой! — Юноша затормозил у самой двери и развернулся на пятках, не пряча во взгляде детское недоумение. — Может… тебе вызвать такси? Чтобы ты точно был дома вовремя?       — А, не, спасибки. Зарплата ещё не скоро, а я уже на мели, расквитаться не сумею.       — Не нужно отдавать.       — Бела, если надо я сам справлюсь. Я успею, правда. Всё норм. — Отсалютовал Фред и выскочил за дверь, но тут же вернулся. — Знаешь, ты все-таки такой классный человек! Наблюдал за тобой долго. И сейчас точно понял. Да, ты — хороший человек.       Хлопнула в очередной раз за день несчастная дубовая дверь, и офис редакции погряз в полной тишине. Лишь тихо жужжала настольная лампа. За спиной ненавязчиво мигал курсор на последней строчке статьи, которую стоит дописать всё же? Да, определённо стоит. И снова тонкие пальчики запорхали по чёрно-белым буквам, выбивая легенды сумеречного Нью-Йорка.       Закончив, Мия откатилась назад и потянулась. Уведя глаза на неустанно стремящуюся вперёд стрелку часов, она осознала, что вовсе перестала следить за временем. Боль же в шее напомнила, как сильно девушка устала и как сильно она хотела домой. Хотя, возможно, чуть больше хотелось закинуть что-нибудь в весь день пустующий желудок.       Ровно через два стука каблуков о пол погас последний компьютер, потухла последняя лампа. На дно рюкзака спешно и небрежно упали все блокноты и распечатки, пара маркеров. Бедная связка ключей же наоборот, звякнула о столешницу — у Уолтера сегодня выходной, потому редакцию закрывает Мия. На часах без одной минуты девять: тонкий серебристый колюч прокрутился в замочной скважине дважды, а на улице на входе неслышно припарковался автомобиль. Мие потребовалось ещё пара таких же быстротечных, чтобы одолеть ещё один, нижний замок и спуститься вниз. Двери распахнулись на удивление легко, позволяя уже окончательно остывшему воздуху варварски пробраться под незапахнутые полы куртки и ущипнуть бледные щёчки морозом.       В кожаном салоне автомобиля отчётливо пахло привычным пачули. Мия почти задремала, наблюдая за неоновым, подсвеченным слепящими софитами улицы, городом. Нью-Йорк никогда не был для неё родным, и вряд ли когда-нибудь станет. Наверное, свой дом Мия оставила в родном Ирвайне, хотя мама всегда говорила, что его можно найти, лишь полюбив. Ведь именно Тот Человек и является тем самым, кто принесёт покой. К кому ты бежишь от тревог, с кем спокойно, с кем безопасно. Долгих четыре года Мия была уверена, что её дом в Нью-Йорке — Триша, удивительно ставшая для маленькой беглянки продолжением. Триша…       Ладонь Виктора, контрастирующая с индиго денима и казавшаяся ещё более неживой, ободряюще сжалась чуть выше колена, когда девушка тяжело вздохнула.       — Мия…       — Может закажем суши?       — Я знаю один ресторан поблизости…       — Нет, прошу… Давай домой…       Видимо, вампир услышал в её странной просьбе больше, чем то было нужно, за что Мия была несказанно благодарна. И так всегда — казалось, Виктор единственный, кто слышал её всегда правильно. Вовремя и так нужно. Однако по городу пришлось всё же немного попетлять. Их автомобиль остановился, скорее всего, как раз напротив того самого ресторана. Виктор в своих простых чёрных джинсах и синем пуловере выглядел как минимум странно на фоне нарядных посетителей. Но и задерживаться он не стал — спустя несколько минут Мия могла наблюдать в окне приближающийся силуэт.       — Без пальто в такую погоду ты выглядишь странно, — призналась Мия, а, увидев изогнутую в вопросе бровь, пояснила, — бешеный ветер, а ты спокойно гуляешь с открытой шеей в одном лишь свитерке.       — Резонно.       — Ты сделал заказ?       — Да, — сверившись с картой в телефоне на наличие пробок, Виктор небрежно забросил устройство в бардачок, — должны привезти в течении полутора часов. Поэтому нам стоит поторопиться, чтобы курьер не ждал около дверей.       — Так быстро? — Тонкие бровки взлетели в изумлении. — Могли бы подождать и забрать сами.       — Зачем? Полтора часа, Мия, — Не найдя что ответить, она лишь пожала плечами и вновь отвернулась к окну.       Домой ехали снова долго, петляя по каким-то дворам, лишь бы миновать пробки. За половину часа до приезда ужина чёрный авто заехал во двор скрытого ото всех дома. Девушка сразу умчалась на второй этаж — хотелось встать под горячий душ и понежиться под тугими колючими струями, пока бёдра, грудь и пальцы на руках не поалеют. Открыв воду, Мия подошла к зеркалу над раковиной. Немного средства для снятия макияжа, и миру явился до смерти уставший студент с синяками под глазами, которым позавидует любой мертвец. Поспешно опустив глаза, она глазами среди косметического беспорядка нашла крабик для волос. Оставив стопку одежды на крышке унитаза, Мия открыла дверцу душевой кабинки и шагнула в облако горячего пара. Раскалённые капли стекали по плечам, груди и лопаткам, отчего на задней стороне дедра и ягодицах появились мурашки. Тишина успокаивала, вода забирала всё плохое с собой в слив, а ароматный гель и вовсе поднимал настроение. Голова казалась легче.       Из некого транса Мию вырвал чёткий хлопок двери. Не почувствовав никого, она выкрутила вентиль до донца, перекрав воду, и выглянула. Вместо её свитера и джинс терпеливо дожидались заранее подогретое пушистое огромное полотенце и аккуратно сложенная шёлковая пижама цвета слоновой кости, которой у девушки раньше не было. Ну и высокие носки, как вишенка на торте. Румяные яблочки щёк выделились широкой улыбкой.       Мия нашла Виктора внизу, на кухне, за барной стойкой, разбирающим привезённые пакеты. Еще в столовой она заметила спокойный мраморный профиль, расслабленный и, возможно, наконец не думающий о делах насущных. Девушка старалась подойти как можно незаметнее, только гребень, слепо оставленный на краю кухонной тумбы, слишком звучно ударился о камень столешницы, да и просто её личный запах, не оттеснённый ни душистым мылом, ни ароматным кремом, вампир почувствовал, когда аккуратные ступни касались первых ступеней.       Его так редко улыбающиеся губы изогнулись от всей нежности, что переполняло сердце, когда тонкие руки обвили торс со спины, а маленькое ушко старалось уловить редкие удары сердца меж лопаток…       Вскоре Виктор и Мия сидели за большим стеклянным столом к обеденной зоне. Каждое блюдо японской кухни пахло слишком волнительно, а шардоне, чей живой свежий вкус с нотками фруктов и дуба идеально дополнял нежный вкус морепродуктов, оставлял лёгкое и продолжительное послевкусие. Вампир отстранённо пробовал сашими из свежего гребешка, в то время как девушка одолевала свою порцию удона. Не выдержав, она протянула свои палочки к тарелке напротив.       — Я же попробую?       — Конечно.       Мия подцепила мягкую, но упругую глянцевую кучку какого-то мяска (именно так она отозвалась о морском продукте) и смело отправила её в рот под внимательно изучающим взглядом напротив.       — Мягкий, но… хрустит.       — Их определенно вырезали из живой раковины. Мягкий, нежный, сливочный гребешок… — Виктор умолк. Воцарилась тишина. Но отличная, неуютная. Чёрные густые брови сошлись на переносице. К сожалению, её запах дурманил куда больше, чем деликатес.       — Минуту, — попросил Виктор, и скрылся в темноте коридора. Вернулся скоро. И движения его были более плавными, и взгляд более пустой. Расслабленный. Мия поняла, научилась отличать — он только что пил. Резко появившаяся жажда? Ведь Виктор совсем недавно был на охоте…       Он знал, что она знала. И потому сделал ход первым:       — Мия, что у тебя стряслось?       — Ничего не стряслось. — Теперь палочки отложила и она, отвернувшись в сторону. — Голова болит и всё.       — Мне вызвать доктора?       — Да какого доктора, Вик. — она мимолётно бросила возмущенный взгляд на вампира, но тут же сдалась, зажав ладони меж бёдер. Вновь нервно вернула их на стол. — Я просто… Потеряла многих. Вот и всё. Боль порой накатывает, а я не могу ничего с этим сделать. — Мия подняла глаза к потолку, запрокинув голову. Снова печально влажные, хмуро сдерживая слезу, — А ещё я снова подвела Тришу сегодня. Как всегда подводила. Ненавижу себя за это.       — Не стоит говорить таких громких слов, милая. — От его несправедливо нежного голоса и таких же заботливых поглаживаний по костяшкам пальцев хотелось разреветься ещё больше — Виктор вовсе не помогал, а только делал хуже. — Почему ты считаешь, что подвела её?       — Мы сильно отдалились за эти месяцы. Я знаю, она обижена, — голос дрожал, говорить было трудно из-за кома в горле, — я… я хотела исправить это, встретиться с ней вечером, но не вышло, мне… я вся в долгах, Вик… — Первая капля хрусталя была пристыженно стёрта, словно и не было, только после родилась вторая, третья… — Она поняла, что я снова выбираю не её. Я перестала выбирать её, променяла. Это так ужасно, Вик. Просто так, понимаешь?       — Понимаю, моя девочка. — Вампир уже давно оставил свой стул и присел на колени рядом, держа в своих ладонях тонкие и нежные. — Только и тебе нужно понять, что вы встретились в осознанном возрасте, когда кроме стабильного успешного будущего вас, в любом случае тебя, ничего не интересовало слёту. Ты же поступала не с целью весело провести свою юность, верно? — Мия молча дважды кивнула. — Вы с Тришей изначально были разными, но провели вместе аж целых четыре года. Осознанных и взрослых. Она узнала твою тайну, милая, нашу, и всё равно осталась рядом. — Столовую наполнили громкие несдержанные рыдания.       — Вик… Боже…       — Это ли не показатель? — Белый хлопковый платок коснулся раздражённых от соли щёк. — Если дружба настоящая, Мия, она будет длиться и десять лет, и двадцать, и даже больше ста пятидесяти. Время всё разложит по своим местам, моя милая и нежно чувствующая девочка.       — Ты прав, — шмыгнула носом Мия и налила себе воды из близ стоящего графина.       — А ещё я буду прав, если попрошу тебя прямо сейчас лечь спать.       — Ну уж нет, — она, улыбаясь, покачала головой и сделала, первый глоток, — мне нужно доделать несколько заданий.       — Мия.       — Время детское! — Девушка обернулась настолько резко, что вода чуть не расплескалась. — Ещё нет и половины двенадцатого!       — Повод встать чуть раньше.       — Ну Вик… — Её голос стал ниже. — Ты серьёзно?       — Вполне. Мне не нравится твоё самочувствие. Ты очень слаба.       — Мне надо доделать, понимаешь? Пожалуйста, не вмешивайся. Вик. Сейчас, когда ты тянешь в другую сторону, всё становится только хуже.       Осторожно встав с чужих колен, Мия устремилась, чувствуя на спине его взгляд, на второй этаж. Переместилась в гостиную уже с ноутбуком и папками учебных пособий, что весили, наверное, по одному килограмму точно. Теперь же за её спиной красовалась небрежная коса. И понеслась работа — тесты, доклады и практические… Виктор предложил свою помощь, только девушка грустно усмехнулась, ведь чем он ей может помочь? Свои мозги не вставишь, через флешку знания не передашь. Да и время остановить вампиру тоже не под силу. Однако, на предложение сварить кофе она сокрушённо благодарно кивнула.       Час сменил другой, время давно перевалило за полночь. После очередного звонка в гостиную поработать пришёл и вампир — теперь зашелестела вторая клавиатура. За то время, как он сидел за подготовкой всех нужных документов для конференции, что должна пройти примерно через две недели в Хьюстоне, Мия извертелась. То спину размяла, то шеей прохрустела и размяла пальцы рук. Уже заварила чай и принесла его на подносе вместе с молоком и лимонным взбитым печеньем.       В начале третьего на пол рухнула с громким шелестом стопка бумаги. Виктор, слегка хмурясь от непонимания происходящего, повернул голову направо и втянул носом воздух. Видимо, после горячего напитка и сладостей ложиться было не самой лучшей затеей, потому что остатки бодрости подло сбежали восвояси. Мия, утонувшая головой в мягких диванных подушках, разнеженная теплом камина, мирно дремала, укутавшись в излюбленный плед. Рука её обессиленно свисала, а на полу под кофейным столиком были разбросаны распечатанные конспекты.       Ван Арт отложил ноутбук в сторону и встал. Осторожно подхватил девушку на руки и без раздумий шагнул к лестнице. В коридоре царил кромешный чернильный мрак. Было слышно, как на улице диким ветром завывал несколько часов назад родившийся вторник. Спокойно ориентируясь в темноте, Виктор достиг их спальни. Решив не лишать Мию дополнительного тепла, он уложил её на заранее взбитые подушки и накрыл одеялом. Немного дернул окно. Мия всегда, независимо от погоды, оставляла его открытым. По её мнению, заснуть в душной комнате было чем-то невозможным и совершенно не логичным — зачем мучаться в духоте, если можно приоткрыть створку? В нос сразу ударил ледяной воздух. Проверив запахнутые тяжёлые гардины, Виктор удостоверился в точности будильника и вышел из комнаты, оставив кота с хозяйкой.       Внизу всё так же горели торшеры и настольные лампы. На полу всё так же царил бумажный беспорядок. Немедленно поднятый, разобранный по файлам и убранный в папку, что осталась на кофейном столике. Виктор огляделся вокруг, ясно понимая, что подобная небрежность долго продолжаться не должна, и Мие нужно свое рабочее место в этом доме. Да, определённо. Нужно внести коррекции в план работ. Погрузив идеальный порядок в темноту потушенных ламп, вампир вернулся в свой кабинет. Когда очередная из презентаций была почти готова, беззвучно завибрировал в ящике стола телефон.       — Да.       Выслушав Артура, Виктор сбросил вызов и устало откинулся на спинку кресла. После шума воды в душевой и гудения фена зажурчала молния чемодана в гардеробной. С плечиков была сорвана белоснежная хлопковая рубашка и классический чёрный пиджак. В тон второму галстук. Остроносые начищенные броги. Одетый с иголочки вампир в отражении ехать никуда не хотел совершенно. Тем более сейчас. Но…       Тихо хлопнула дверь, и тяжёлые неспешные шаги устремились в сонную спальню. Картины со стен прожигали Виктора вслед осуждающим взглядом, настаивая на обратном, но его ладонь уже опустилась на металлическую ручку. Глубокий вдох в нежеланной решительности и шаг внутрь.       Вакуум глухонемой тишины оттесняло лишь глубокое спокойное дыхание. Нежнейшее из всех созданий, укутанное двумя одеялами, спало настолько крепко, словно о выходных не слышало неделями. Бедная девочка, из-за перманентной усталости, накопившейся за эти дни, превратилась в полупрозрачного призрака, рассеянного, печального и вечно встревоженного.       Вампир ступал абсолютно бесшумно. Его, словно светлячка, зазывал переливающийся бензином не потухший экран смартфона, что стоял на зарядке всё это время. Возможно, мешающий своим сиянием. Устранив это маленькое недоразумение, Виктор обернулся и застыл, вслушиваясь в разливающееся по давно умершим венам тепло.       Из-под одеяла торчал лишь аккуратный носик и белокурая кисточка растрепавшейся косы, что лежала на подушке. Высвободившиеся пряди на лбу и у висков, одинокие золотые паутинки, отливающие серебром, спадали на лоб, путались в длинных ресницах, контрастно тёмных. Он сделал шаг навстречу и осторожно опустился на край кровати, у согнутых колен. Уютную спокойную тишину, такую важную каждой ночью, разбавляло лишь урчание валяющегося на кровати кота, что своей спинкой подпирал женскую поясницу.       Как всё же кардинально и не менее удивительно изменилась его жизнь. Ровно год назад Виктор замерзал в серой постройке из камня, дерева и металла, которую назвать «домом» было слишком странно и неправильно, подобно природе за окном. Всё реже и реже пропадая в студии. Всё чаще и чаще выискивая ответы в пламени камина. Ровно год назад его спальня была «запретной зоной», куда никому нельзя было ступить. Единственная комната, обычно погружённая в тотальный сумрак. Лишь в ней можно было спрятаться в тишине и недосягаемости.       Сейчас же всё настолько иначе, что кажется невероятным сном. Возможно, дело в скоротечности событий, что опьянили своей насыщенностью, побуждая сознание навёрстывать все упущенные моменты жизни. Возможно, убеждённость в исключительном и стремительном гниении человеческой сущности была оспорена чистотой и искренностью поступков одного Солнца. Возможно, пиком какого-то нелепого счастья стал тот искренний танец на кухне на рассвете, когда Мие вновь не спалось…       Тогда, в трудное для Мии время, он остался. Стоило остаться рядом и сегодня, как обычно это делала она, только… В этот раз, к сожалению, без князя никто не справится.       Ладонь мягко опустилась складки ткани, где должна быть талия. Опустилась ниже по бедру.       Он привстал и наклонился. Хотелось поцеловать в висок на прощание. Губы коснулись тихо пульсирующей венки. Мирное сердечко. Мия так мила сейчас… Беззащитна. Ему ничего не стоит вжать её в кровать и перекусить горло.       Почти шестьдесят пять лет Виктор не пил человеческую кровь. Ровно до того дня. Не будь вампир на грани жизни и смерти, он бы убил Мию на месте, а потом сошёл бы с ума. Хищная природа, так неумолимо притесняемая и задвигаемая несколько десятков лет, наконец проснулась. И требовала ещё.       Кровь животных казалась грязной водой из-под крана, и даже острая охота, адреналин при преследовании и агония жертвы не улучшали положения. Донорская тоже почти не утоляла жажды. Голод рос с каждым днём, глаза становились всё чернее и чернее, а причина сладко спала в кровати. Что стоит приколоть Мию, словно бабочку булавками, к кровати и прокусить нежную кожу шеи, упиваясь не только её сладостью и терпкостью, но и криками и просьбами прекратить?       Виктор дергано подскочил, испугавшись собственных мыслей. Этого он боялся больше всего. Об этом интересовался отец, тогда, в клубе. Ситуация выходит из-под контроля. Он опасен. Он вечно голоден. Ведь Мия — его самая желанная добыча. Ещё тогда, с их первой встречи. С маскарада…       Выбежав из дома, Виктор влетел в автомобиль и умчал прочь.