Монолог грешной души

«Идем смотреть мой сад» Эта идея, как и все другие, исходящие от новой постоялицы, заставили Аластора мысленно ощериться и взвыть. Посещать эту кипящую смесь детского сада и Эдема-убийцы отчаянно не хотелось, однако пришлось, потому как Чарли пошла за Евой, словно собачка, а Вегги, какой бы воительницей не была, не смогла бы защитить принцессу от всего, что пряталось в том ужасном месте. Прошла всего пара дней с тех пор, как Хаск стал присматривать за юной Морнингстар, и все, что удалось извлечь из коротких докладов кота — принцесса к новой знакомой очень прониклась, поплакала даже над ее печальной судьбой. Скоро начнут обмениваться кулончиками «лучшая подруга» и плести косички. Вместе с Вегги. Оно и понятно, Чарли у них была цветочком аленьким, доверчивой, словно новорожденный котенок и совершенно, абсолютно неосмотрительной. Все это знали. Поэтому, презрев неудобства и переживания, Аластор уже битый час гулял по своей бывшей клетке с микрофоном наперевес. Улыбался он, впрочем, как обычно — время истерик кончилось, было начавшееся расстройство на почве изнасилования успокоилось, и кое-как удалось убедить себя, что все самое страшное позади. Это, однако, не значило, что Люцифер, бодро вышагивающий рядом и скалящийся во весь рот, вызывал что-то, кроме острого неприятия и желания сбежать подальше, чтобы не нашел. Чувство, недостойное Оверлорда, но Аластор ничего не мог поделать — охота и перманентная слабость из-за гребанной Евы выматывали сильнее ожидаемого, и на то, чтобы шугаться Владыки, сил не оставалось. В конце концов, тот не уделял ему особого внимания с того вечера, давая справедливый повод полагать, что, выпустив пар, потерял интерес. — Смотрите, как красиво. — Восхищенно воскликнула Чарли, вертя головой по сторонам. Аластор же совсем не видел это место хоть сколько-нибудь привлекательным. Стеклянная громадина, наполненная ядовитыми хищными растениями всех форм и размеров, поджидающих за каждым углом. Подумать только, некоторые из них умели передвигаться самостоятельно. А еще дети, маленькие грешные души, неизвестно чем провинившиеся пред Небесами, они сновали то тут, то там с жутким переливчатым смехом, то и дело появляясь и исчезая в тенях. Как Ниффти, только какие-то бесцветные и совершенно неразговорчивые. Он помнил сад лишь мельком, когда, стоило единожды нарушить приказ, Ева протащила его через всю стеклянную цитадель, после заперев так, что он еще три года не видел неба. Не выбраться отсюда, не сбежать — Аластор знал не понаслышке, потому и навязался в компанию к принцессе даже несмотря на присутствие папочки. Дружеские чувства иногда играют злую шутку, и Люцифер, заколебавшись всего на секунду, мог невольно пожертвовать жизнью Чарли. Стараясь не обращать слишком много внимания на почти касающегося его плечом падшего, грешник принялся осматриваться. Колонны, служащие каркасом хрупкого остекления, уходили вверх, увитые ядовитым плющом, огромные горшки с копошащимися в них живыми цветами свисали с потолка, нагоняя жути, пока они все неслышно вышагивали по мху, удаляясь все дальше и дальше от входа. Краем глаза Аластор увидел ребенка — их только так и удавалось лицезреть. Мельком. Детские души, как правило, прятались от чужих, терпеливо выжидали, пока мама освободится, ну, или искали удобной возможности загрызть неосторожных гостей. Дрожащая полутьма, созданная высокими деревьями, делала сад похожим на маленькое уединенное место, однако Аластор знал, что впечатление обманчиво. Жилище Евы представляло собой скорее лабиринт со множеством коридоров, поворотов и ответвлений, спастись из которого против воли хозяйки можно разве что пробив лбом стеклянный потолок, что тоже труднодостижимо — некоторые цветочки блокировали силы. Даже сейчас он ощущал невероятную слабость и головокружение. Аластор покосился на беззаботного Короля ада, не испытывающего, кажется, ни толики дискомфорта, потом на пылающую оптимизмом Чарли. Мда, участь сия коронованных особ миновала, а Вэгги так вообще из другого теста. — Это Манцинелловое дерево. Очень ядовито для людей, не стоит даже приближаться. — Ева заботливо погладила изогнутый ствол. — Но в Аду бояться нечего, хочешь попробовать? Сорвав спелый плод, Ева с улыбкой протянула его Чарли, однако та и сказать-то ничего не успела, как Аластор с Люцифером выросли за ее спиной. Ад Адом, а экспериментировать не стоит, так что пока Оверлорд схватил принцессу за руку, запрещая даже думать о странном подарке, Адский папочка ловко выхватил фрукт у первой женщины. — Она не хочет. — Скрывая волнение помехами, сказал грешник. — Не хочет. — Подтвердил Люцифер, крутя в руках фрукт. — Чарли, дорогая, думай перед тем, как брать что-то… сомнительное. — Но ты же взял. — Принцесса обиженно надулась. — Я в перчатках. — Подкинув неудавшийся подарок, Морнингстар сжег его в полете, а потом, отряхнув рукав, повелительно махнул рукой. — Пойдем дальше? Ева пожала плечами и упорхнула, прихватив Чарли и Вэгги, пока Аластор, задумавшись на мгновение о целесообразности своего здесь присутствия, упустил Короля из виду, дернувшись от легкого прикосновения к талии мгновение спустя. Шарахнулся он так, что в очень ядовитое дерево врезался спиной со всего размаха, заставив бедное растение скинуть добрую часть листвы и даже несколько плодов. Они оба замерли, наблюдая за слетающими с волос Аластора листьями, припоминая, что деревце-то измазано ядом до самых корней. Повисла немая пауза. — Умирать собираешься? — Наконец подозрительно спросил Люцифер, опершись на неизменную трость. Грешник предпочел промолчать. Не готов он к конструктивному диалогу, только к громким истеричным обвинениям, так что, помня о яде, тряхнул головой, скидывая все, что в волосах запуталось. Вроде как хуже не становилось, видно, пакость и правда только для людей. Проигнорировав не только вопрос Владыки, но и его самого, Аластор было сделал шаг в ту сторону, где скрылись девушки, как оказался пригвожден к месту донесшимся до ушей голосом: — У меня есть несколько вопросов. Оверлорд обернулся, с трудом удерживая на лице улыбку. Кажется, он словил совершенно беспочвенный триггер — в прошлый раз вот так же начиналось, а закончилось тем, что и вспоминать не хотелось. Пальцы сжали микрофон, как спасительную соломинку, заранее зная, что использовать его здесь невозможно — токсичные миазмы ослабляли настолько, что палка стала бесполезной еще на входе. — Внимательно слушаю. — Аластор замер, усилием воли заставляя себя оставаться на месте, а уши не прижиматься к голове в страхе, когда Владыка ада подошел так близко, будто намеревался либо обнять, либо отпихнуть с дороги. Тем не менее, он лишь закинул голову, уставившись прямо в глаза с таким превосходством, будто грешник стоял на коленях. — Что связывает тебя с Евой? Ох, ну да, не мог же Люцифер просто взять и спросить что-то, на что Аластор мог ответить, а не бессмысленно юлить в надежде на то, что в этот раз обойдется. Не сдержавшись, он малодушно отпрянул. — Ничего, что вас бы касалось. — Прошипел, исходя помехами, однако это все, на что хватало сейчас сил. Плохая была идея прийти сюда. — Оу, меня касается все, что происходит в Аду, олененок, особенно в отеле моей дочери. — Падший наступал, пока Аластор все отходил и отходил, безотчетно потакая собственному страху, и в итоге они вновь оказались под сенью ядовитого деревца, и когтистая ладонь мягко легла на толстый ствол, перекрывая единственный путь отхода. — Ну, так что? — Мы… старые знакомые. — Да ну, и как встретились? Когда? Какие отношения сейчас? Ох, сколько вопросов и ни одного ответа, который Аластор мог хоть как-нибудь озвучить. Хотелось прокричать правду прямо в уши ублюдскому падшему, однако в горле будто ком вставал при одной лишь мысли об этом. Оставалось только хранить гордое молчание, выводящее Люцифера из себя похлеще откровенной лжи. — Не хотим, значит, говорить? — Обманчиво мягким голосом спросил Адский босс, тягучим движением прильнув к Аластору и, хотя он был почти на голову ниже, забавным положение совсем не ощущалось. Это скорее грешник чувствовал себя крошечным. — Условия те же. — Я не могу ничего сказать, ясно? — Сделав резкий рывок в сторону, Оверлорд только вызвал чужую снисходительную ухмылку, и когти врезались в дерево на этот раз с хрустом в опасной близости от плеча. — Между «не могу» и «не хочу» есть большая разница. — Тем же тоном шепнул Люцифер, а в следующее мгновение подло подставил подножку. Оверлорд рухнул на колени, по инерции упершись руками в траву и не успел даже обернуться, как горло обхватила когтистая ладонь, заставляя запрокинуть голову. — Ты просто не хочешь. — Раздалось над ухом очень тихо, хотя скрываться было без надобности — веселая компания во главе с Евой давно скрылась в другом зале, лишив Аластора любой, даже самой маленькой надежды на помощь. Он конвульсивно дернулся, пытаясь освободиться, однако добился только того, что чужой коготь оцарапал шею. — Отпусти, ублюдок. — Зарычал на этот раз без помех, справедливо рассудив, что оставшимся силам найдется лучшее применение. Отчаянная драка, например. Ткнув локтем наугад, точно попал Люциферу по ребрам, но бесполезно — тот, обладая всей полнотой демонической силы, даже не дернулся. В следующее мгновение обе его руки оказались за спиной стянуты веревкой. На этот раз обычной, разнообразия ради. Потеряв равновесие, Аластор рухнул лицом в траву и почти зашипел от боли. — Разумеется. — Промурлыкал падший, явно наслаждаясь ситуацией. — Как только получу ответы. Что ж, этого ему дать Аластор не мог, так что вновь промолчал. Люцифер не хотел слышать его «не могу», ни в малейшей степени этому не верил, так что и смысла доказывать нет. Они не друзья, чтобы Владыка ада был на его стороне. — Что ж, ясно. Морнингстар не был осторожен и сегодня. Грубо раздвинув его ноги, в этот раз не заставлял брюки исчезнуть, просто спустил, открывая доступ к желаемому, и Аластор зажмурился от унижения. Он ничего не мог сделать, токсины сада вместе с сопротивлением Еве и так высасывали силы. Сегодня у Люцифера, видимо, настроение было получше, потому как он не поскупился ни на смазку, ни на то, чтобы разработать Аластора как следует вместо того, чтобы порвать. Привлекательности ему это совершенно не добавляло. — Точно не хочешь ответить? — Спросил Люцифер, ласково проводя кончиками когтей по ногам от колен до самых ягодиц, щекоча. В его представлении это, наверное, должно было быть возбуждающим, однако у Аластора прикосновения не вызывали ничего, кроме отвращения и удушающего чувства беспомощности. Снова. Он мог бы просить, сделать жалобное лицо и молить Владыку о пощаде. Пустить слезу. Но это даже хуже, чем изнасилование. После акта он хотя бы мог обманывать себя, что ничего не мог поделать, но мольбы… никогда в жизни, особенно с Люцифером. Потому — молчание. Угрюмое, безысходное, дающее Владыке карт-бланш на то, что он собирался совершить. Собственно, медлить не стал. Войдя рывком без всяких церемоний, сразу взял такой темп, что Аластор елозил по траве с каждым новым толчком, ощущая себя самой настоящей подстилкой, которую можно в любой момент поставить на колени и отыметь, как следует. Хуже того, в этот раз больно не было, чертов Люцифер позаботился о том, чтобы агония не притупляла чувствительность, и теперь грешник четко ощущал каждое движение внутри своего чрева, до крови закусывая губу, чтобы позорно не заскулить. Морнингстар не говорил ни слова, вбиваясь в него, словно действительно был возбужден, и Аластор искренне не понимал, как может вообще кого-то привлекать в этом плане, и лучше бы действительно не привлекал, если честно. Нанести себе, что ли, парочку особенно омерзительных увечий? Он почти не мог двигаться от накатывающей слабости, обессилевшее тело подчинялось каждому движению, и оставалось надеяться только на то, что тот кончит побыстрее и отстанет, однако не тут-то было. Движения внутри постепенно замедлились, стали тягучими и как будто еще более глубокими, растягивая не физическую, но душевную муку. Всеми силами стараясь отстраниться, спрятаться от происходящего как можно глубже внутри своего разума, Аластор несдержанно взвыл от острой боли, пронзившей позвоночник, когда Люцифер запустил пальцы в пушистый хвост. Пальцы с когтями, чтоб его, а Аластор эту часть тела потому и прятал, что чувствительность превышала все разумные пределы, и сейчас это ощущалось так, будто Люцифер дурацкий хвост вырвал с корнем. Ублюдок. — Больно? — Чужая ладонь тут же исчезла, и Люцифер вовсе замер, ненамеренно заставляя Аластора ощутить, как его анус неприятно натянут вокруг чужого члена. От этого осознания начало подташнивать. — Прости. — Какое лицемерие, извинения в такой ситуации. — Иди нахуй. — Решив, что ниже падать уже некуда, он боязливо прижал уши к голове и уткнулся лбом в траву. Не слышать бы еще ничего. — Ну, на хуе как раз сейчас ты. — Люцифер хохотнул, возобновляя толчки. — А тебя и правда непросто возбудить, олененок. Аластор не понял, о чем он, да и не стремился. В этот самый момент он как раз думал о том, чтобы зашить себе к черту вообще все отверстия в теле во избежание повторения. Потому как если в первый раз Люцифер мог просто заскучать, то после второго подобные поползновения грозили стать нормой, а этого грешник уж точно не хотел. Толчки, будто следуя мысленным мольбам, чтобы все побыстрее закончилось, ускорились, стали резче, глубже и даже неприятнее, хотя куда сильнее, Люцифер насаживал его на себя, сжав когтистыми ладонями узкую талию, но, надо же, деликатно обходя все еще противно пульсирующий хвост. Горячее семя, заполнившее живот, ощущалось так же грязно и инородно, как в прошлый раз, хотелось разобрать себя на органы и тщательно вымыть каждый отдельно, и Аластор не был уверен, что его крыша не поехала настолько, чтобы действительно это сделать. Безумный истеричный смешок вырвался из груди, когда падший вышел из него и позволил путам рассеяться. Аластор тут же повалился на бок, не в силах ни привести себя в порядок, ни даже пошевелить затекшими руками. Отвратительный имбовый ублюдок. — Эй. — Позвал Люцифер, когда тени стали медленно собираться вокруг Оверлорда. Он вообще не уверен, что отсюда выйдет сбежать таким способом, однако готов рискнуть. Может, достигнет комнаты в целости и сохранности, может, силы закончатся где-то между, и он уже никогда не найдет выход из мглы. Кто знает. — Стой, это опасно! Надо же, какая забота. Ебанный ангельский лицемер, чтоб у него член отсох. Устало прикрыв глаза, грешник провалился в тень прямо сквозь траву буквально за мгновение до того, как Люцифер успел схватить его. Защита Чарли перестала быть приоритетом на сегодня.