Если не знаешь, смеяться тебе или плакать - смейся

— А что по связи? — поинтересовался голос из толпы. — К сожалению, пока ничего, — Эмин сжал губы. — Люди, которых мы послали, уже должны были вернуться, но от них нет вестей. Возможно, их перехватили. — Связь для нас очень важна. Мы тратим слишком много времени на то, чтобы передавать информацию друг другу, может, есть резон послать туда ещё людей? — Я об этом думаю, но пока что, без согласования с главой, я не могу ничего предпринять. Пожалуйста, убедитесь, что у вас достаточно припасов. Вторая волна может быть не такой простой, поэтому берите побольше. Но группа снабжения всё равно будет патрулировать этажи и приносить необходимое. Кроме того, группа снайперов должна во время перерывов оставаться на крышах и следить, чтобы никого постороннего не было в округе. Беспилотником мы можем засечь только крупные объекты, а не людей между зданиями. В целом, всё было понятно. Жое сразу же подметила, что все её напарники сейчас пойдут покурить, поэтому никого на крышах не будет. Она собиралась взять ещё несколько пачек патронов и сигнальных ракет, а после пойти наверх, однако ракет в запасе не оказалось. Видимо, группа снабжения уже унесла их. Дождавшись, когда в холле станет совсем мало людей, она расправила плечи и уже хотела было уйти, но какой-то чёрт дёрнул её украдкой взглянуть на Эмина. Он был в компании Ша Хуалин, пока они болтали, та предложила выйти на улицу, а после они действительно ушли. Жое только хмыкнула, отворачиваясь, но прямо перед собой заметила высокую фигуру. Наклонившись вперёд, Хуа Чэн с хитрой улыбкой несколько секунд смотрел на неё, а как только она захотела спросить, в чём же его проблема, он первым подал голос: — Принцесса ревнует? — не менее хитрым тоном поинтересовался юноша. — Принцесса не ревнует, принцесса делает выводы, — Жое придала лицу больше легкомысленности, сама себя убеждая, что проблем нет. Ей бы и хотелось на этом закончить, но что-то её зацепило в чужом внешнем виде. Когда она спустилась сюда сразу же после волны, так как у неё закончились патроны, то видела его в толпе, когда он направлялся в сторону лестницы в подвал. Когда он видел трупы, его лицо отражало много эмоций, которые она видела впервые — сожаление, может, немного страха и участия. Но сейчас он был настолько рад, что это не могло не привлечь внимания. Или ему уж настолько огромное удовольствие приносят подколы над Жое насчёт ревности к Эмину? — А чё это ты такой довольный, а? — спросила девушка, сложив руки на груди. Она заинтересованно кивала каждые несколько секунд, выжидающе наблюдая за тем, как Хуа Чэн даже не старается придумать что-то внятное. — День сегодня хороший, — Хуа Чэн пожал плечами, будто сама невозмутимость. — День, значит, хороший, — она закивала. — А парфюмом дагэ от тебя не от хорошего ли дня пахнет? — Это мой. — Нет, не твой. Я подарила дагэ этот парфюм. Ты думаешь, я не видела твои духи у тебя дома? Ты пользуешься более агрессивными ароматами, у тебя парфюмы настоящие, а дагэ любит нейтральные, по типу туалетной воды, которые почти не оставляют шлейф. От тебя же сейчас пахнет и первыми, и вторыми. — Может, дагэ не понравился твой подарок, и он отдал его мне? — А может ты перестанешь выкручиваться, ведь и сам знаешь, что твоя ложь очевидна? Дагэ не пользуется такими вещами сам, поэтому я брызнула несколько раз в его шкаф, чтобы одежда имела особенный запах. И сделала я это вчера, после сушки белья. Так что придумай ложь, которая не звучала бы как бред, будь добр. Наверное, он и правда потерял представление о том, с кем именно имеет дело. Хуа Чэн редко общался с девушками, но не стоило забывать, что именно Жое раскусила его, узнав о чужих чувствах, основываясь только на изменении взгляда. Такое могла бы провернуть также и Ша Хуалин, так что в какой-то момент своей подростковой жизни он поклялся, что не будет доверять женщинам, потому что они слишком быстро обо всём узнают, щёлкают его секреты как орехи. Конечно же, со временем эта мысль полностью исчезла из его головы, и он не начал ненавидеть женщин. Но в своё время он недооценил Жое, поэтому и терпит её, хотя, не стоит быть злым, ведь она также во многом помогла. И, нет, он не собирался ей врать о том, что случилось в подвале, ведь она и так бы узнала правду, просто у него действительно было отличное настроение, поэтому он испытывал желание ещё пошутить. Но эти его шутки давали совсем обратный эффект на Жое. Её злило то, что он был несерьёзен сейчас, так что она решила не продолжать. Сообщив, что она идёт на крышу, девушка всё-таки ушла, оставляя Хуа Чэна одного. Выйдя на стужу, она сморщила нос и съёжилась от холода. Эмин отругал её всего полчаса назад, так как она использовала свою куртку как подстилку, пока лежала на ней и отстреливала людей внизу, при этом оставаясь в обычной одежде. Он даже пытался отдать ей свою куртку, после чего они снова начали ссориться, поскольку ему тоже была нужна куртка, ведь он тоже на крыше, но Эмин всё не унимался. Прямо-таки до тех пор, пока их коллеги не попросили выяснять отношения потише. Жое сказала свои последние слова — она не хочет быть в тепле, если ему придётся мёрзнуть. Его разозлило её упрямство, но он всё-таки ушёл. На их позиции так лежали все, так как ограждение на крыше было невысоким, они не могли стоять даже на коленях. Поэтому приходилось лежать, а винтовки оставлять на специальной опоре. Так что в разных частях периметра лежали куртки, оружие и пачки патронов. На одной из них она заметила сигнальную ракету и решила одолжить её на время дежурства, на случай, если что-то случится. Свалив все свои запасы в кучу, девушка уселась на куртке и принялась их сортировать. Вокруг было тихо, на соседнем здании кое-то ещё оставался, так что она не чувствовала себя как-то одиноко. Придя сюда, она совсем не чувствовала злость ни на Эмина, ни на Хуа Чэна, будто оставила всё там, на первом этаже. Всё чаще она думала о том, что Эмин на одном из уроков сказал, что она очень хорошо справляется, и с такими навыками она бы отлично вписалась в Триаду. Она не собиралась менять свой план, не хотела становиться преступницей — выбирая сторону добра, она хотела бы стать прокурором. Но в такие моменты, становясь частью целого большого механизма, ей нравилась её роль, она чувствовала себя нужной здесь. И всё же, пускай Ша Хуалин остаётся той единственной девушкой в Триаде, она действительно хорошо выполняет свою работу и хотя бы не заставляет никого волноваться о том, в тепле ли она. Справа послышался тяжёлый и глухой стон, девушка обернулась, не понимая, что такого могло случится с её коллегой по дежурству, однако он был не один. Рядом с ним стояло ещё трое человек, но их одежда отличалась от той, что была на людях Хуа Чэна. Жое лежала в самом углу, так что её бы не заметили, но, поскольку она встала, то без внимания не осталась. Как только она поняла, что здесь чужаки, сразу потянулась к сигнальной ракете, но один из гостей попытался её остановить: — Эй, стоп! Стоп, я сказал! — он подошёл к краю крыши, теперь между ними было около пяти метров, но девушка всё равно на секунду застыла, так как спусковой механизм уже был в её руках. — Выбрось оружие, тихо, иначе мы его прикончим. Мужчину действительно взяли в заложники, его окровавленное лицо всё равно не скрыло тот факт, что он был без сознания, хотя разглядеть это было почти невозможно. Жое опустила тыльную часть пистолета в землю, дулом вверх, а палец всё так же остался на спусковом крючке. Мужчина перед ней успокаивающе держал ладони открытыми, будто и вовсе не собирался нападать, но Жое прекрасно понимала, что они здесь не для того, чтобы вести переговоры, а всего лишь тянут время, чтобы отвлечь её внимание и всё же попасть внутрь. И её это очень разозлило, ведь, будь она мужчиной, то никто бы не стал с ней играть, просить, ведь она же дурочка. Эта злоба отразилась на её лице, что не осталось незамеченным. Мужчина напротив и правда надеялся уладить всё быстро, но когда понял, что девушка его не боится и ей совсем не нравится его компания, да и к тому же, у неё была сигнальная ракета в доле секунды от выстрела, то быстро потерял осторожность и ту каплю доброты. Будто бы они не собирались её убить. Понимая, что он медленно тянется к кобуре, девушка без раздумий нажала на спуск, когда прямо за её спиной пролетел громкий салют из красного дыма, который разлетелся грибом высоко над их головами. Пользуясь секундным замешательством от громкого звука, девушка тут же сорвалась с места, пытаясь сбежать внутрь, так как сигнальная ракета наверняка привлечёт внимание, и все бросятся на свои позиции, так что она не останется одна. Граната, которую она прикрепила к своему поясу, из-за её резких движений, открепилась, пока девушка бежала. Пока один из нападавших держал заложника, двое уже пытались взять нахалку на прицел, осторожно стреляя в её ноги, будто и не хотели ей вредить на самом деле. Однако одна из пуль попала не в бетонное покрытие крыши, а в ту самую противопехотную гранату, о которой Жое даже не думала — она даже не заметила, как та упала. Услышав своеобразное шипение, она с ужасом оглянулась, всё ещё пытаясь убежать. Граната вот-вот взорвётся, а это страшнее, чем какой-то там выстрел в ногу — её просто разнесёт по всей округе, если Жое окажется достаточно близко, поэтому она только ускорилась, надеясь, что у неё есть хотя бы пара лишних секунд. Взрыв прозвучал неожиданно громко, высокий столб пламени и разлетевшиеся осколки всё ещё очень сильно горели. Девушку это пламя не зацепило, но взрывная волна сразу после возгорания дала о себе знать, сразу же сбив с ног. Свалившись на землю, Жое почувствовала резкую боль в голове, поскольку сильно ударилась, но вскоре она начала ощущать режущую боль в груди и ощущение, что голова вот-вот взорвётся. Языки пламени выли и трещали так громко, что это заставляло её замычать; крики тех мужчин на крыше молотом били по разуму, отчего хотелось сжаться. Но пламя и дым сыграли свою роль в спасении Жое, так как её стало совсем не видно и у неё появился шанс уйти. Девушка отдалённо это понимала, пыталась встать, но безрезультатно. Ноги и руки просто не хотели слушаться, будучи слишком ослабшими. Поэтому она попыталась хотя бы ползти к лестнице, пока голова всё же не опустилась на холодный снег.

***

— Что это? — Се Лянь поднял взгляд наверх, тут же перебирая возможные варианты случайного взрыва или нападения сверху. Хуа Чэн ничего не ответил, понимая, что взрыв был прямо над ними и туда отправилась Жое. Он не знал, как сказать, но понимал, что действовать надо быстро. На секунду в голове стало тихо, он выбросил все мысли, также прорабатывая возможный план, ведь её могли полностью обезвредить, а целый отряд из вражеских солдат может войти в здание сверху. И, если им повезёт, они столкнутся на лестнице, но даже так, их позиция будет слишком проигрышной. Се Лянь сразу заметил беспокойство во взгляде юноши, не до конца понимая его мысли, он заглядывал в чужое лицо, пытаясь понять, что происходит. — Сигнальная ракета, всем по местам! — голос Эмина заставил всех выйти из состояния транса. Большинство людей тут же забегали вокруг, собирая снаряжение. — Господин Хуа, я беру с собой врача, у нас там были дежурные. — Вызывай вертолёт, — Хуа Чэн, казалось, подавлял смешанные чувства, скрывая панику. — Там была Жое. Она только что ушла наверх. — Может, это случилось случайно? — Эмин попытался найти оправдание, лишь бы поверить, что ничего плохого не случилось. — Она бы не… не стала бы играть с такими вещами, ты же знаешь, — Се Лянь и сам хотел бы верить, что всё хорошо, но он понимал, что лишь пытается оттянуть неизбежное. — Может, она и могла случайно выпустить сигналку, но вот бомбу бы точно не трогала. — Зови врача и вызывайте вертолёт, как только сможете, свяжитесь с нашими в больнице, — скомандовал Хуа Чэн, краем глаза замечая, что Се Лянь уже побежал к лестнице сквозь толпу. Эмин тоже хотел отправиться с ними, поскольку не мог принять тот факт, что в относительно мирный момент Жое могла лишиться жизни. Подступающая тошнота только подначивала его паниковать и кричать громче. Пробегая между отрядов, он отдавал им приказы, заставляя их быть более собранными. Сам же он ветром добрался к лазарету. Здесь было полно людей, у кого-то были оторваны конечности; в комнате пахло спиртом, потом и металлическим запахом крови. Эмин решительно миновал десяток коек по обе стороны, привлекая внимание одного из врачей. — Сверху взорвалась бомба, нужно, чтобы ты оказал первую помощь. — сказал он, прикидывая, что один врач всё равно останется тут и сможет проконтролировать ситуацию. — Но здесь тоже… — Сейчас же! — и, хотя поначалу он старался быть спокойным, но требовательным, стоило задержаться хоть на секунду, он начал кричать. Никто не привык к такому Эмину, его знали все, и он не пользовался славой какого-то психованного идиота. Он всегда был сдержан и это послужило тому, что иногда над ним смеялись. Раньше это был смех с издёвкой, но как-то раз все увидели его в деле, когда пришлось спасать взятую в заложники Ша Хуалин. Все бежали, так как здание вот-вот полетело бы в воздух, но он побежал наперекор всем и всё же достал её. В тот вечер огребли все, даже те, кого там не было, потому что Эмин не мог понять, как можно было оставить женщину одну, зная, что она без сознания и не сможет выбраться сама. С того момента все стали принимать его куда серьёзнее, замечая профессиональные качества. Некоторые стали просить обучить их каким-то навыкам, но Эмин отказывал всем. И хотя с тех пор у него не было повода вот так орать, и шутить о нём не перестали, однако никто даже не сомневался — если доктор не пойдёт с ним, его уведут силой. Пришлось бежать. Эмин лишь успел сказать, чтобы пригнали вертолёт, пока пробегал мимо Ша Хуалин, пытающейся сгруппировать своих людей так, чтобы борьба на лестнице стала более безопасной. «Приняла!» — громко крикнула она вслед. Окинув взглядом своих людей, девушка лично отправилась на поиски пилота. Эмин же летел по лестнице, не останавливаясь. Сверху уже было тихо, только подбегая туда, было слышно голос Се Ляня и треск огня. Даже холодный воздух не сделал его тело менее горячим, будто его обдавали кипятком. Красный снег, таявший на глазах из-за текущей крови, казалось, ему виделся не впервые, но только сейчас тошнота усиливалась, а паника росла. Он не сразу понял, что Хуа Чэн обращался к нему, когда просил принести огнетушитель, так как вертолёт не сможет сесть здесь из-за обширного источника пламени. Однако, как только его дёрнули за плечо, Эмин постарался вникнуть, что именно от него ожидают. Хуа Чэн стоял рядом с Се Лянем, понимая, что тому огромных трудов стоило не показывать настоящие эмоции, пока он пытался успокоить Жое. Но и девушка оказалась на удивление послушной. У неё было несколько ран на голове, руках и ногах, голова болела от каждого постороннего звука, отчего даже шёпот дагэ казался раскатом грома. Но она всё равно терпела, зная, что так будет лучше, так нужно. Доктор первым делом проверил её рефлексы, используя фонарик и что-то наподобие иголки, чтобы проверить, не была ли потеряна чувствительность в конечностях. Благо, она отвечала, она была в сознании, но Се Лянь не мог спокойно смотреть на неё, видя, как она подавляет в себе боль. Может, ему было бы немного легче, если бы она плакала и жаловалась на боль? Вертолёт не мог прилететь сию же секунду, поэтому доктор, как только проверил самые важные признаки и опасности тяжёлых травм, стал заниматься видимыми ранами, чтобы остановить кровотечение. У неё была только одна серьёзная рана, которая могла привести к тяжёлым последствиям, и располагалась она между височной и лобной долей мозга. Конечно, открытой раны не наблюдалось, но сотрясение было гарантировано. Врач озвучивал все риски, чтобы было понятно, чего ждать. По его предварительному вердикту, у девушки было оглушение и, возможно, сотрясение мозга. То, что она была в сознании, отвечала на простые вопросы, немного успокаивало. Поставив укол успокоительного, врач пожал плечами — всё остальное только после обследования. Пока Эмин тушил последствия взрыва, понял, что огонь едва ли не добрался до «лежанок», на которых были ещё и другие боеприпасы, так что взрыв мог оказаться куда масштабнее. Кроме того, на соседней крыше он заметил несколько тел, видимо, не их людей. Однако один из четырёх показался знакомым, как минимум, бронежилет был таким же, каким пользовался он сам. Но жилет был снят, а в груди зияло несколько ран. Значит ли это, что его убили уже после того, как случился взрыв? Они бы услышали несколько выстрелов, стоя на улице, так что он был почти уверен в своей правоте. Жое было тяжело оставаться здесь, всё время клонило в сон, особенно когда она начала чувствовать обволакивающее спокойствие и тепло от верхней одежды дагэ. Ей хотелось, чтобы её обняли и успокоили, как когда-то, когда она снова падала и разбивала коленку, а дагэ позволял ей сидеть у себя на руках, сколько она захочет. Но врач запретил ей двигаться, так как был риск наличия травмы позвоночника. Может, сейчас всё в порядке, но из-за одного неверного движения что-то могло пойти не так. Закрепив у неё на шее бандаж, чтобы обездвижить шейный отдел и голову, врач остался ждать вертолёта, чтобы правильно погрузить девушку, не сделав хуже. — Я могу отправится с ней? — Се Лянь посмотрел на Хуа Чэна, всё ещё стоящего рядом. — У нас есть ещё несколько людей, которых нужно срочно госпитализировать, — врач сообщил неожиданную новость, хотя… не была она такой неожиданной в свете того, что здесь происходила настоящая битва. — Почему вы раньше не доложили об этом? — Потому что у нас не хватает людей, а раненые всё поступают. У кого-то оторвало руку, у кого-то ногу, кто-то просто без сознания, а кто-то уже умирает. Нас всего двое, мы не справляемся! Если бы были рации, мы могли вызвать кого-то, но, как понимаете, у нас нет таких условий, — мужчина, казалось даже злился из-за этого, но повышать тон не стал. — Гэгэ, я бы и рад, чтобы ты отправился с ней, но ты сам понимаешь… Я знаю, что ты о ней переживаешь, мы все переживаем, но я могу тебе обещать, что о ней позаботятся лучшие врачи, она не останется без присмотра, хорошо? — Я всё понимаю, — Се Лянь казался уже настолько измученным, что едва ли подал голос. — Один вертолёт может забрать с собой троих пациентов и одного сопровождающего на месте второго пилота, — сообщил Эмин, прижимая к себе баллон. — Если вы тут закончили, соберите ещё двух людей, а я организую пилотов. — Ладно, — доктор кивнул. — Если тех, кому нужна неотложная помощь, больше троих, то мы вышлем ещё несколько вертолетов. Я приставлю к вам нескольких человек для удобства передачи информации, — сказал Хуа Чэн, а затем обратился к своему помощнику. — А ты отправь кого-то починить связь. — Хорошо, — Эмин кивнул, а после остановился взглядом на Жое, будто бы хотел убедится, что она будет в порядке. Сейчас рядом с ней был Се Лянь, так что ей ничего больше не грозило. Её отвезут в больницу и будут лечить лучшие врачи в городе, переживать не о чем. Но он не мог просто отпустить это — злился сам на себя, ведь должен был убедиться, что дежурить будут по определённой очереди, а она ведь сама вызвалась. Если бы здесь было больше людей, этого могло и не случиться. Ему следовало проконтролировать всё, ведь именно он отвечал за её жизнь. Да, конечно, произошедшее было случайностью, и никто не мог предугадать, что так выйдет, но всё же, Хуа Чэн ясно дал понять, что Жое на ответственности Эмина. Слова доктора совсем не утешали, ведь последствия могли быть очень серьёзными. Травма головы могла окончиться ухудшением способности понимать и запоминать простейшие вещи, не говоря уже о том, что она просто могла перестать разговаривать. Из-за боли в груди и звона в голове, врач предположил оглушение от взрыва, что могло навсегда её оставить в таком состоянии, а может даже и вызвать амнезию. Даже при быстром реагировании, Жое может сильно пострадать, а Эмин не мог перестать думать, что это его вина. Смотря на неё сверху вниз, он не мог не заметить, как тяжело ей было находиться в сознании, слышать что-либо, отвечать. Когда на горизонте наконец появился вертолёт, а шум лопастей стал звучать всё сильнее, это слишком сильно отразилось на самочувствии девушки. В её состоянии даже тихий и спокойный голос мог звучать слишком громко, не говоря уже про настолько громкие раздражители. Эмин остался здесь, на случай, если кому-нибудь понадобится его помощь, однако никто его ни о чём не просил. И хотя поначалу его одолевала слабость из-за того, что он виноват перед Жое, ведь он не мог смотреть на то, как она измученно пытается удержаться в сознании, поглощая боль, кривясь от звуков, ему было бы легче, терпи он всё это сам, а ей не пришлось сдерживать слезы. Сейчас же, когда она была в относительной безопасности, поскольку до больницы лететь было всего несколько минут, а там о ней позаботятся лучше, чем где бы то ни было ещё, Эмин внезапно стал ощущать стыд, видя Се Ляня перед собой. Казалось, это чувство было необъяснимо, но вполне ведь понятно — по его вине пострадала его дочь, разве он не должен извиняться? — Ты ни в чём не виноват, — Се Лянь покачал головой, когда наконец понял, о чём именно думает Эмин, ведь он впервые видел его настолько расстроенным и слабым. — Мне нужно было проследить, чтобы остался кто-то другой. — Эмин, это не твоя вина. Я не считаю тебя виновным: уверен, Жое бы разозлилась, услышь она эти твои слова. Сейчас от нас мало что зависит, но мы должны продолжать этот бой. — Тебе и правда не обидно из-за этого? Ты можешь вот так спокойно продолжать делать свою работу, зная, что с ней может случиться что угодно? — Даже если я буду сильно переживать, это не убережёт её. Но это не говорит о том, что мне плевать. Мне больно из-за этого, но это не твоя вина, поэтому просто возвращайся, а как только мы всё здесь закончим, она будет рада услышать, что с нами всё хорошо, поэтому постарайся не ранить себя. Эмин только поднял уголок губ. Сразу было понятно, что эти позитивные слова едва ли выуживаются из уст Се Ляня — ему тяжело, но он старается быть сильным, ведь думает о ситуации в перспективе. А ведь и правда — ничто от него не зависит. Всё, что он должен сейчас сделать, так это пристрелить как можно больше этих мразей, что посмели явиться сюда!

***

— Гэ-гэ-э, — протянул Хуа Чэн, усаживаясь на полу в позе лотоса. Вокруг снова копошились люди, было шумно и запах гари не давал спокойно дышать. И хотя вторая волна уже была окончена вот как несколько минут, Се Лянь всё ещё держал пистолет перед собой, уйдя в свои мысли. Во время перестрелки он старался быть здесь, но от внимательного взгляда Хуа Чэна не ускользнула ни одна деталь, ни один утомлённый вздох, почти что нервный. Он не хотел отвлекать гэгэ во время боя, переживая, что сделает только хуже, но сейчас он просто не мог оставить всё как есть. Се Лянь действительно был в каком-то полусне. Да, он говорил Эмину, что нужно постараться, но сам, кажется, не собирался действовать согласно своему же совету. Он не мог перестать думать о том, что где-то далеко его дочь всё ещё мучается от боли, а может её состояние ухудшилось, а он тут, как овощ, сидит и просто держит пистолет, совершенно бесполезный. Однако голос Сань Лана заставил опомниться. Было предсказуемо, что он будет пытаться его веселить, как и всегда. Но его ожидания не оправдались — Сань Лан выглядел серьёзным, но мягкий взгляд и внимательность полностью исключала из вида любую нахмуренность. Се Лянь поймал себя на мысли, что, может, даже и разозлился бы, начни тот шутить сейчас, зная, о чём именно мужчина переживает. Но он этого не сделал, только одним взглядом выказывая настолько сильное участие и желание сделать хоть что-нибудь, лишь бы немного облегчить эту ношу, что Се Лянь ненадолго отвлекался. Всё же, эта особенная черта Хуа Чэна тоже сыграла огромную роль в процессе формирования чувств принца. Он всегда умел сказать то, что нужно, всегда попадал прямо в точку, его советы были мудрыми, он никогда не был излишне эмоциональным, будто бы точно знал меру во всём. Всегда, когда чаша его сердца переполнялась от бури кипящих чувств, Сань Лан был тем, кто первым это замечал и внимательно слушал это кипение, пока оно не стихало, не спадало на дно, а сердце принца снова не становилось спокойным. — Да, — Се Лянь знал, о чём пойдет речь, прекрасно понимал, что именно он должен был сделать, и что в итоге не сделал. А ещё знал, что это огорчает Сань Лана. — Ты же знаешь, что с ней всё будет хорошо. Вот-вот вернутся сопровождающие, они всё расскажут, нужно просто немного потерпеть. — Я знаю, знаю, что ты говорил, что всё это, вот это, — он покрутил пальцем над головой, имея ввиду войну в целом, — происходит не из-за меня, но я знаю, что это не совсем так. Мне не нужно было брать её с собой. Она ничем этого не заслужила — сначала напали журналисты, ранили её, затем этот управляющий мотелем, который собирался дать ей афродизиак, ещё и тот, кто принес наркотики, он ведь тоже её травмировал. А теперь это. Глупо отрицать, что это не из-за меня. — Нет, глупо говорить, что ты виноват. Я знаю, что тебе тяжело, ты чувствуешь что-то вроде того, что бы ты сам с радостью всё это пережил, лишь бы она была в безопасности. Я это понимаю… и я, ну, я… тоже переживаю за неё, как бы это странно ни звучало. Мы не прям лучшие друзья, но я почти с самого начала проникся к ней уважением. И мало того, что я передал ответственность за неё Эмину, так даже не спросил об этом у тебя, сам дал ей оружие в руки, дал свободу в стольких действиях. Если с ней произойдёт что-то серьёзное, если она не сможет выкарабкаться до самого победного конца, то я тоже буду чувствовать огромную тяжесть, ведь это произошло здесь, а её безопасность — и моя головная боль. Мне тоже сложно, зная, что она там, так что я понимаю твои чувства, хотя бы приблизительно. И в то же время, как ты и сам говорил, она была бы не очень рада узнать, что ты был травмирован из-за переживаний о ней. Мне не всё равно, что будет с ней, но мне также не плевать на то, что происходит с тобой. Я не хочу больше никаких жертв. Юноша не пытался сыграть на чувствах, давить на жалость, было сразу понятно, что все его слова — правда. Когда он только-только заполучил того, о ком мечтал вот уже сколько времени, он точно не хотел всё потерять вот так. Да, он боялся, что принц не будет достаточно внимательным и допустит ошибку, что могло стоить ему слишком многого. И в то же время он безрассудно жалел, что не может быть всесильным, не может всё это прекратить, чтобы его любимый человек просто был в безопасности и имел для счастья всё, что ему нужно. В этой ситуации он был способен только держать оборону, показывать, что он всё ещё тут и разделяет чувства принца, но больше ничего он не мог. — Мы починили связь, ваши рации, — сообщил Эмин, протягивая два устройства. — Чуть позже поднесут запасные. Я организую отдельную частоту, чтобы нас не сразу засекли, на вышке оставил охрану, если нас снова попытаются отключить от сети. — Хорошая работа, — Хуа Чэн повертел в руках устройство. — Приём! — шипящий голос вырвался из динамика. — Охрана третьего фланга, отряд по контролю над захваченными, говорит Филин. Двое заложников создают беспорядок, требуется подкрепление. Повторяю, требуется подкрепление. — Да завали хлебало! — из динамика послышался на менее шипящий голос, но в этот раз он не был лишён индивидуальности и каждый из троих понял, кому именно он принадлежит. Се Лянь обернулся к Сань Лану, будто не верил, что это именно те, о ком он подумал, ведь как они могли тут оказаться? Но Хуа Чэна нельзя было удивить такими вещами, поэтому он пожал плечами, будто говоря: «Такое вполне может быть». Оставалось только проверить. После настолько тяжёлого боя, прогулка была только в радость, но даже сейчас Се Лянь не до конца мог оценить всё то облегчение, что он испытал, размявшись. К месту, где держали заложников, они отправились вдвоём, так как Эмин сказал, что у него ещё полно работы, так что сразу сбежал. Но в какой-то момент Се Лянь вдруг остановился, а Хуа Чэн успел сделать ещё несколько шагов, прежде чем понял, что не замечает боковым зрением эти подпрыгивающие кудряшки на голове принца. Сань Лан остановился, нахмурившись, но стоило ему заметить озадаченность принца, он тут же склонил голову вправо, не понимая, что происходит. — Я вот о чём подумал. Я, конечно, говорил тебе, чтобы ты хорошо ел и пил много молока, чтобы стать большим и здоровым. Но не настолько же, почему ты так сильно вырос? — Се Лянь в недоумении развёл руки, но неожиданный вопрос даже Сань Лана вогнал в ступор. — Почему ты стал выше меня аж настолько? Хуа Чэн и правда не знал, что было бы правильно ответить. Если он спросил нечто подобное, значит, отвлёкся от большинства проблем, а это означало, что вполне можно было сказать что-то эдакое, но было ли это уместным? — Чтобы тебе было удобнее меня обнимать? — не удержался он от шутливого предположения, совсем не ожидая, что Его Высочество примется экспериментировать. — Вот так, — разведя руки пошире, он лёгкой хваткой окружил талию Сань Лана, отмечая, что его нос касается середины плеча, но даже не достаёт до его поверхности. Однако стоило ему встать на цыпочки, умостившись подбородком на плечо поудобнее, он тут же сказал, что так было бы лучше, и вообще, он не против, чтобы Сань Лан был выше, просто «немного не настолько сильно». Сань Лан всё ещё немного не верил в то, что теперь всё в его жизни будет по-другому, так как рядом Се Лянь, не мог понять уже наконец, что они теперь вместе, так что пока ещё было непривычно вот так ощущать на себе столько прикосновений одновременно. Но несмотря на сложность, Хуа Чэн всё же не мог не наслаждаться моментом. Было ли возможно просто взять и оставить объятия принца без ответа? Но всего спустя несколько секунд молчания, Се Лянь всё же озвучил предположение, что Сань Лан упомянул объятья только ради них же. Ладно, он ведь не против. Однако, буркнув что-то вроде: «Нас ведь могут увидеть», Се Лянь наконец совладал с эмоциями, и, поправив свою кофту, он продолжил идти дальше, будто ничего и не произошло. Каких же огромных усилий ему стоило просто скрывать румянец на щеках. Оказалось, они были настолько близко к нужной им комнате, что, сделав всего несколько шагов, пришлось остановится. И хотя дверь была открыта, Се Лянь решил подождать Сань Лана, ведь это всё ещё была его территория. Войдя внутрь, Се Лянь не был удивлён — затхлый воздух, пахнущий плесенью ещё доисторических времён. А где ещё держать заложников? Большая пустая комната была оборудована только несколькими стульями по периметру, тогда как сами пленные сидели на полу, чтобы за их движениями можно было удобнее наблюдать при патрулировании комнаты. Однако охрана в этот раз была занята не только наблюдением, но и оживлённым спором между собой где-то в углу комнаты. Конечно же, они обсуждали, что делать с этими двумя: стоит ли просто подождать или лучше пристрелить? Но проблемные заложники сидели тихо, а как только две фигуры появились в дверном проёме, тут же уловили их взглядами. Да и Се Ляню не пришлось их искать среди нескольких десятков людей. — Ваш… что ты делаешь? — с недоумением громко спросил Фэн Синь, связанный по рукам и ногам. Он выглядел таким удивлённым и сбитым с толку, что даже забыл о том, что на самом деле ему стыдно здесь находиться. — У меня тот же вопрос, — Се Лянь не стал подходить ближе к пленным. — Ну, Му Цин сказал, что вы… немного повздорили, я не поверил, он сказал, что ты здесь. Я хотел просто поговорить, чтобы всё уладить, но этот придурок не сказал мне о том, что тут происходит. Он просто сказал, что ты приехал сюда, но ни слова о том, что тут перестрелка! — Они поэтому и кричали друг на друга. Я одному говорю заткнуться, второй тут же меня затыкает и продолжает кричать на первого. Это просто невозможно, — пожаловался охранник. — Мы хотели поступить по нашим правилам, но они начали кричать, что это ошибка, что они журналисты, так что… — Они не журналисты, — Се Лянь звучал довольно спокойно и уверенно. — Так можно их выкинуть? — Сейчас здесь довольно опасно, так что мы не можем просто вытолкнуть их на улицу и пожелать удачи, — этот вопрос и правда был сложным, так что нужно было немного об этом подумать. — Можем, — Сань Лан просто пожал плечами, с видом, будто тоже анализировал ситуацию и искал наилучший исход. Однако Се Лянь не сразу принял его слова к сведению. А как только это произошло, принц только бросил на него немного ругающий взгляд, но с улыбкой, будто просто списал всё на шутку. — Фу, — отчётливо заявил Му Цин, но непонимающие взгляды окружающих просто проигнорировал. — Да что такое с тобой, объясни! — А ты не видишь? Ему же совсем крышу снесло! Он же неадекватный, посмотри, как он себя ведёт, это нормально? — Господин? — в комнату вошёл ещё один человек, он подошёл к Се Ляню и протянул ему телефон. — Это вас, звонят из больницы. Конечно же, Се Лянь поспешно взял телефон, чтобы как можно быстрее узнать последние новости. Глубокий и уверенный голос доктора звучал довольно монотонно, отчего было сложно сразу предугадать то, о чём он будет говорить. Сразу же после представления, он перешёл к делу: — Пациентка Лянь уже прошла все необходимые тесты и обследования, так что мы приступаем к лечению. Что касается её оглушения, оно протекает в лёгкой форме, то есть последствий в виде потери слуха не ожидается. У неё замедлена моторика, ответы на простейшие вопросы расплывчатые, но это стандартное для подобных травм состояние. Из симптомов, которые мы ожидаем дальше, можно выделить тошноту, апатичность, головные боли, возможно, частичную амнезию. Если говорить уже о травме головы, она серьёзнее — у неё средней тяжести сотрясение мозга, но оно не настолько тяжёлое, чтобы подтвердить самые первые догадки о временной или постоянной слепоте. Тесты показали, что с глазами у неё всё хорошо, дефекты речи в виде медлительности и простых формулировок — не травма, вызванная падением, а, скорее, следствие оглушения. Мы будем лечить её согласно медицинской карте и инструкциям. Не планируются никакие хирургические вмешательства, то есть, лечение будет происходить медикаментозно, по большей части. Из прогнозов на дальнейшее состояние, могу лишь отметить, что на лечение подобных травм уходит от двух недель. В это время желательно придерживаться постельного режима. Кроме того, в ногах у неё мы обнаружили осколки взрывчатого устройства, благо, они не повредили кости, но засели довольно глубоко. Мы смогли достать их все и раны были зашиты. Общее самочувствие, если брать ко вниманию всю тяжесть травм, удовлетворительное, пациентка настроена оптимистично, даже улыбается. — Вы уже даёте ей какие-то лекарства? — Пока что обезболивающее общего типа, так как в её карте довольно мало информации о переносимости, я хотел спросить об этом у вас. У неё есть аллергии или противопоказания? — Нет, — Се Лянь не был уверен в ответе, ведь откуда ему это знать? Но он знал хотя бы, что на все лекарства, что Жое принимала из-за болезней, у неё не было аллергии. А что они ей будут давать ещё? Может, противовоспалительные? — Во всяком случае, лучше не прибегать к экспериментальному лечению. У неё никогда не было подобных травм, поэтому я не могу сказать объективно. — Не переживайте, большинство не может этого сделать. У неё есть хронические болезни, которые нужно постоянно лечить какими-либо препаратами? — Нет. — Хорошо, мы будем использовать общепринятые и максимально щадящие препараты. Сразу после обследования её перевели в VIP-палату. Здесь есть охрана и особый повар, если вдруг она проголодается. — Спасибо за вашу работу, — Се Ляня даже позабавил тот факт, что к ней действительно относятся как к принцессе, но чего ещё ожидать от Хуа Чэна и Эмина. Скорее всего, это была инициатива одного из них. Но ведь после травмы такого рода, когда её слух стал очень чувствительным, она навряд ли смогла бы спокойно жить в обычной палате, где справа кто-то что-то жуёт, слева храпят, а прямо напротив соседи решили перекинуться в картишки на последний йогурт. Се Лянь, хоть и продолжал выглядеть серьёзно, внутри испытывал облегчение, будто его грудь разжали тиски и позволили вдохнуть. Только одного взгляда на него сейчас было достаточно, чтобы понять, что всё хорошо. Хуа Чэн только улыбнулся с выражением: «Я же говорил тебе не переживать», сразу понимая, что всё обошлось и Жое будет в полном порядке. Конечно же, нужно было сказать об этом и Эмину, ведь он всё ещё не находил себе места. Во время второй волны он с особым старанием выслеживал своих противников, и, даже несмотря на то, что вторая волна обладала меньшей мощью, Эмин умудрился убить больше людей, чем во время первой. Он практически не давал никому из своих коллег стрелять, быстро уничтожая тех, кто появлялся на открытом пространстве. Поэтому бой быстро закончился, а он, не имея занятия важнее, решил взять в руки первое, что попало в руки, а именно мозги нескольких подчинённых. Нет, не буквально. Он просто стал более требовательным, когда просил их найти видео с камер о том, как же те умельцы пробрались на крышу. Они искали эту информацию прямо во время боя, а когда Эмин пришёл за ней уже после, то немного расстроился, что эти «бездари и нахлебники так медленно работают». Юноша пылал гневом от того, что энное количество их людей просто не заметили как минимум троих людей, которые пробрались наверх по внешней лестнице. Отследив их по нескольким камерам, стало ясно, что они затаились в одном из соседних зданий, где переждали огонь первой драки, а как только всё утихло и они поняли, что, не имея раций, все солдаты сойдутся на разбор полётов, решили тихо пробраться наверх. Их целью были, наверное, только снайперы, так как именно они доставляли бо́льшую часть угрозы. Видимо, надеялись, что только один из них остался, поэтому решили обезвредить его по-быстрому, но тут выглянула Жое, подпортив их план. Когда она выпустила сигнальную ракету, а после понеслась прочь, понимая, что её убьют, кажется, из её кармана выпала граната, но каким-то образом она отрикошетила от ноги Жое и отлетела назад ещё дальше, тогда как в неё начали стрелять по ногам и, видимо, попали в гранату, даже не заметив, что она была там. А после взрыв. Жое то ли пыталась выглядеть мертвой, то ли действительно была без сознания, лежала молча, пока трое «гостей» от злости не могли не сделать хоть чего-то, раз их план накрылся. Сняв жилет с бессознательного тела снайпера, они выстрелили ему в грудь несколько раз, как раз в тот момент, когда туда добрался Се Лянь. Видя, что они убили мужчину в нескольких метрах, по его лицу легко было понять, что за мысли были в его голове, когда он увидел Жое такой, в целой луже из крови. Он остановился, будто не понимал, что должен сделать — попытаться спасти Жое или же убить тех, кто так с ней поступил, но решать ему не пришлось. Стоило Хуа Чэну догнать принца, он тут же достал пистолет из кобуры и совершил три выстрела, поражающих своей точностью. Теперь, имея приблизительную картину событий и догадки, Эмин мог руководить отрядами так, чтобы это не повторилось снова. Ша Хуалин не была в восторге от того, что пришлось отдать нескольких людей из своего отряда, чтобы укрепить слабые места в обороне, однако это не значило, что она не поддержала решение. Она была последней, к кому он пришёл с просьбой выделить несколько человек, так что он ненадолго задержался. Пока остальные из её группы делили между собой припасы и просто ели, обсуждая что-то обыденное, Эмин устало стоял у стены, понимая, что не спал вот уже третьи сутки, начиная с того дня, как на господина Хуа напали — всё время было полно забот, даже поесть времени не хватало, он только в перерывах хватал что-то из буфета и бежал обратно. Ша Хуалин была в такой же ситуации, но даже сидя рядом с ним, она буквально сияла. После двух атак, длившихся несколько часов, она сумела сохранить свои вещи, причёску и макияж в изначальном виде, будто и не делала ничего больше, кроме как стояла и просто глазками хлопала. — Чего такой кислый? — спросила она наконец. — Переживаю из-за Жое, — честно ответил юноша. — Вот как, она сейчас уже в больнице, да? — Да, — он снова кивнул. — Никаких новостей нет? — Я пока не слышал ничего. — Ну так может…? — Я знаю, «Незачем переживать, если ещё ничего точно не известно». В отношении её травм, почему-то, я хочу верить, что она сильная и со всем справится. — Так о чём ты думаешь тогда? — Мы сегодня с ней во время первой атаки вместе были. Парня, что прибежал сообщить какую-то новость, едва ли не пристрелили. Меня это словно дёрнуло — нужно что-то сделать, чтобы починить связь, так как мы теряем не только время, но и людей. И я даже хотел бежать сам, взять нескольких человек с собой. Но она не отпустила меня. Мне сначала показалось, что просто из-за вредности, просто не хотела оставаться одна среди малознакомых людей, поэтому я несколько раз пытался порываться, но потом я заметил её взгляд. Она... она будто боялась, что со мной что-то произойдёт, кричала на меня, потому что идёт самый разгар боя и я стану лёгкой мишенью. Она всегда старается быть честной, но в этот раз даже сказала, что я могу отправить кого-то, лишь бы сам не шёл. Не знаю, что за впечатление, может, что-то вроде того, что она боится меня потерять. Знаю, что глупо, но всё равно. — Почему глупо? — Потому что она не отвечает на мои слова о чувствах. Я знаю, что обещал, что ничего страшного, что она может ждать, сколько нужно, а мне всё равно ничего не будет. Но это не ложь, мне тогда казалось, что я могу всё, но, чем дальше это заходит, тем больше я понимаю, как сильно это изматывает. Игнорировать это просто невозможно, даже если я пытаюсь её выкинуть из головы, видя, что она злится на меня, но она возвращается туда снова. — Ты хочешь избавиться от чувств? Или хочешь узнать, есть ли у тебя шансы? — девушка понимала всё то, о чём говорил Эмин, но не видела цели, потому что всё было так расплывчато, что даже она, настоящий эксперт в подобных вопросах, немного терялась. — Я не знаю, было бы правильно пытаться снова? — Эмин взглянул на неё предельно серьёзно, выдерживая изучающий взгляд. — Ты должен понимать, что у неё есть не только миленькая внешность, но и довольно сложный характер — она не станет другой, ты её не изменишь. Она из тех, кто может назло действовать наперекор. — Ты отговорить меня пытаешься? — Я предупреждаю тебя о том, что ты получишь. Я знаю вас, мужчин, вы не видите ничего дальше того места, где ноги женщины соединяются, так что могу сказать точно, что почти никто из вас не изучает характер, а как потом по лбу получаете, так начинаете ныть, что красивые всегда стервы. Не важно. Она не плохая, нет. Она мне нравится, у неё есть, знаешь, смелость быть не такой, как все, она сильная и иногда до абсурдности смелая. Меня это привлекает больше, чем покорные овечки. — Я знаю многое о её характере, так что не переживай об этом. — Так вот. Чисто моё наблюдение, она считает меня конкуренткой, её это заставляет злиться, хотя и старательно сдерживаться. Думаю, этого вполне достаточно, чтобы понять, что какие-то чувства у неё всё-таки есть. Мне кажется, что попробовать ещё раз стоит. Просто она не похожа на девушку, у которой было много опыта в отношениях, так что, мне, например, теперь понятно, почему она не делает шаги навстречу. Потому что просто ещё не понимает, что теряет время зря. — Мне казалось, что у неё достаточно много опыта в этом вопросе. — Целоваться с девочками в клубе — не опыт серьёзных отношений, ха-ха! Слушай, я серьёзно, мне кажется, что вы отлично смотрелись бы вместе, так что поищи ещё возможность поговорить с ней. Не бойся, она не будет смеяться или что-то вроде, она кажется такой только со стороны, но на самом деле она хотя бы уважает твои чувства, верно? — И то правда, — Эмин вздохнул с каким-то облегчением — это помогло ему чувствовать себя немного лучше. — Ну и объясни девочке, кто я такая, окей? А то она ещё немного потерпит, посмотрит из-за угла, а потом как взорвётся, так все попадут под раздачу, — Хуалин улыбнулась, расправляя плечи, она упёрлась в стену и закрыла глаза. — Тебе эта её наивность кажется глупой? — Нет, я раньше тоже была такой, поэтому отношусь к этому даже с пониманием. Знаешь, быть молодой девушкой, да ещё и такой симпатичной, как она, довольно сложно, — на лице девушки расцвела лёгкая улыбка. Эмин только покачал головой и отвернулся с улыбкой, но, заметив в другой части коридора господина Хуа и Се Ляня, он будто по команде выпрямился, словно только и ждал указаний. Но Хуа Чэн особо не обратил на него внимания, так как с улыбкой слушал, как Фэн Синь пытался успокоить Му Цина. Как только Се Лянь заметил Эмина, сразу же попросил обоих мужчин позади вести себя потише. — Мне звонили из больницы, всё хорошо, так что не переживай, — сообщил мужчина с улыбкой. — Если мы уже здесь, то мы можем помочь, — Фэн Синь не очень понимал, что за личная драма происходит у этих двоих, но решил действовать осмотрительно, хотя Му Цин не поддерживал его в этом. — Если кто-то узнает, в чём мы участвуем, то нас уволят, тебе не кажется? — И кто нас поймает за руку в пустом районе? — Да хотя бы этот, — он кивнул в сторону Хуа Чэна, которому было плевать на то, как именно о нём отзываются, но идея разрушить их карьеры одними только доказательствами того, что они принимали участие в битве, показалась ему забавной. — Перестань, — тут же потребовал Се Лянь. — Я уже сказал тебе, что не дам так говорить о тех, кто мне действительно близок. Ты просто испытываешь моё терпение? — Ты знаешь, что я действовал из самых лучших намерений, но теперь, когда я вижу, что тебе всегда было плевать на моё мнение, и что этот твой дружочек так на тебя повлиял, я понимаю, почему ты стал таким. — Таким? Это, интересно, каким? — Се Лянь сложил руки на груди. — Он, вообще-то, кроет тебя твоими же аргументами, — словно между прочим сказал Фэн Синь, из-под бровей наблюдая за Му Цином. — Меня это не волнует. Я не собираюсь подставлять свою карьеру под удар из-за него, не буду я никому помогать. — Карьеру, — с издевкой повторил Хуа Чэн, ведь и правда находил уморительным то, что обычный рекрутер, который проводит обучение, говорит что-то о карьере. — Что за драма? — Хуалин подошла к Се Ляню поближе, чтобы лучше рассмотреть источник этого раздражающего нытья напротив. — Я всё равно не буду ничем вам помогать, потому что я брезгую опускаться до вашего уровня. — О-о-о, — Хуалин явно была довольна спектаклем. — Давай, детка, беси здесь всех, пускай кто-нибудь пустит тебе пулю в лоб. — Раз уж так, мы не собираемся защищать тебя, просто выкинем — сам добирайся на свою любимую работу. Тем более, я не собираюсь с вами заниматься, распределять и помогать. Мне проще за десятерых пахать, чем иметь с вами дело, — Эмин пожал плечами. — Ты будешь помогать, понял? У нас нет другого выбора. Смотри на это так, будто ты защищаешь не этих людей, а сам себя, потому что, пока мы здесь, мы всё равно в опасности, — Фэн Синь всё ещё старался взывать к здравомыслию своего коллеги. — Ещё скажи, что это всё случилось по моей вине. — А по чьей же ещё?! Если бы ты сказал, что назревает настоящая бойня, я бы сюда и не сунулся, понятно? — Я не дам этим двоим оружие, — Эмин указал на них, но смотрел на Хуа Чэна и Се Ляня, будто искал поддержки. — Они тут друг друга перестреляют, нам это надо? У нас и так вертолёты перегружены. — Поддерживаю, — Хуа Чэн кивнул. — Дайте мне минуту, — Фэн Синь схватил Му Цина за рукав и отошёл с ним подальше, даже несмотря на то, что тот поначалу опирался. — А теперь слушай меня внимательно. Хватит уже. Твои отношения с Его Высочеством больше никого не волнуют! Ты только делаешь хуже, не хочешь больше его видеть, потерпи несколько часов, и уходи, куда хочешь. Мы не можем играть по своим правилам, здесь главные — они, так что мы обязаны брать ко вниманию их пожелания. Просто, блядь, впервые в жизни, прояви профессионализм, пожалуйста! — Но ты же видишь, как он со мной разговаривает, я не буду с этим мириться и делать вид, что всё хорошо. — Ну так умри, — Фэн Синь развёл руки в стороны, являя ему правду в лицо. — Уходи, давай. Чего ты стоишь? Комфортно, когда в тебя пули не летят? Они достали нас из машины, когда нас могли пришить, да, они взяли нас в заложники, но хотя бы не убили и защитили. И Се Лянь мог сделать вид, что не услышал ничего, а там уже непонятно, что бы с нами сделали. Даже когда он высказал тебе своё недовольство, он всё равно тебя освободил и не стал поддерживать Хуа Чэна, когда он говорил о том, чтобы не давать нам оружие. Он не ненавидит, он хочет, чтобы ты понял, каково ему было всё это время, пока ты вёл себя как собака на сене. Так уж будь добр, выясни с ним отношения потом, когда всё это закончится, а если нет, то больше никогда не говори мне и слова о нём, потому что я намерен поддерживать с ним хорошие отношения. А прямо сейчас — выброси всё со своей головы и вспомни, чему тебя учили в королевской гвардии! По его яркой жестикуляции было понятно, что он пытается добиться справедливости, но при этом всё равно говорил шёпотом. Не то чтобы Му Цин «прозрел», когда согласился на условия Фэн Синя, так как его кислая мина всё ещё отпугивала всех, кто посчитал их новенькими. Эмин будто бы отрывал от сердца оружие, которое был вынужден отдать им. Только после того, как Се Лянь подтвердил, что они оба были в его личной охране, тот немного успокоился. И всё равно, отдавая им пистолеты, он выглядел крайне недовольно. Се Лянь дал понять, что берёт их на свою ответственность и присмотрит, чтобы ничего не случилось. Уже уходя, Эмин пожаловался Хуалин, что эти двое хуже маленьких девочек, так как даже от малышек больше толку, но его подруга лишь пожала плечами, заявив, что Фэн Синь не кажется ей таким уж идиотом. Однако Эмину было одинаково — они его нервировали. Се Лянь придерживался профессионализма, пока двое его бывших охранников шли позади. Хуа Чэн нашёл это забавным, поэтому временами дёргал принца за рукав и спрашивал, отругают ли его также, как остальных. Но Его Высочество просто начинал хихикать, всячески избегая прикосновений юноши. Сказать, что обоих позади от этого тошнило — ничего не сказать, эти кислые мины, что были вынуждены смотреть на эти заигрывания, просто становились всё темнее и темнее с каждой минутой. Но Сань Лану и Се Ляню всё было нипочем, так что они продолжали о чём-то перешептываться и хихикать, совершенно не обращая внимания на то, что люди вокруг странно на них смотрели. Однако совсем скоро Сань Лану пришлось уйти, чтобы решить кое-какие вопросы с доставкой боеприпасов сюда со склада, но для Му Цина и Фэн Синя это было настоящим благословением. На самом деле, Фэн Синь и сам замечал, что дружба Се Ляня с Хуа Чэном становится всё крепче, но никогда не придавал особого значения этому. Раньше он считал, что ему просто всё равно — это его личное мнение. Однако сейчас он понял, что это из-за радикального взгляда Му Цина. Фэн Синь всегда старался быть непохожим на своего коллегу, отчего они часто ссорились. Несколько месяцев назад, когда Его Высочество испытывал простое любопытство к Хуа Чэну, ему было плевать. Сейчас же всё изменилось — он не стал резким противником, но он словно прозрел и осознал: всё зашло слишком далеко. Поначалу было довольно противно наблюдать за этим, но спустя несколько минут его человеческое переменчивое сердце приняло решение сохранять нейтралитет — это жизнь принца, он сам выберет себе спутника. Му Цин, казалось, тоже принял эту мысль, но только снаружи так могло показаться. Он просто устал от того, что его пинают, как мяч — никому не интересно, что он думает. Се Лянь просто продолжил идти дальше к своей новой позиции, чтобы помочь новому отряду с охраной ослабленных мест. Им нужно было занять места у окон на четвёртом этаже. Но принц не очень понимал, как именно они будут работать сообща в таких накалённых отношениях. Он чувствовал, что без ругани не обойдётся, поэтому не хотел мешать никому из окружающих, тактично сохраняя молчание. Но даже если бы он хотел решить всё здесь и сейчас, то с чего бы начал? Было сложно подобрать слова. Ему было неприятно из-за того, что Му Цин постоянно говорит гадости о Хуа Чэне, но это не отменяло того факта, что он всё ещё дорожил их отношениями, которые тянулись годами. С одной стороны, было обидно, что эти двое никак не могут поладить хотя бы немного, будто Се Лянь был их связывающим звеном, а с другой стороны он не хотел, чтобы о Сань Лане говорили настолько плохие вещи прямо в его присутствии, особенно учитывая то, что он всегда старается быть сильнее, чем есть на самом деле. Будто бы между двух огней, он не знал, брать ему огнетушитель в руки или гореть вместе с ними. Именно поэтому он не сказал ни слова, пока шёл наверх по лестнице. И не было похоже, что кто-то из его сопровождающих хотел бы что-то сказать. Фэн Синь тоже чувствовал себя неуютно, потому что уже долгое время просил Му Цина обсудить всё с Се Лянем, что вместе будет легче, так как не хотел оставлять его одного, переходя на сторону Се Ляня. А теперь, когда эти двое окончательно рассорились, он понимал, что должен что-то предпринять. Хотя он не знал, что именно между ними произошло, но только из-за того, что Се Лянь сорвался, можно было сделать один вывод — терпение лопнуло, а если играть, то только по-крупному. Но он никогда раньше не видел его таким, не слышал, чтобы Се Лянь мог сказать им обоим: «Замолчите!», потому что он был тем, кто добивался мира, кто не терпел оскорблений. Либо это влияние Хуа Чэна, либо Се Ляню и правда надоело носиться с ними, и ему действительно проще быть одному и притворяться, будто ничего не случилось. И ему на самом деле хотелось бы узнать больше об этом, подумать получше, но в какой-то момент он услышал голос Се Ляня: — Нам здесь не пройти, так что пойдём на внешнюю лестницу, она там, — он развернулся на сто восемьдесят градусов и указал на дальнюю дверь в конце коридора, которая вела к пожарной лестнице. Также, как они шли до этого, они просто развернулись и пошли в указанном направлении, оставляя принца позади. Му Цин открыл дверь, позволяя обоим его спутникам пройти первыми. Лестница из толстых железных прутьев была ржавой, но всё равно выглядела надёжно, кроме того, холодный и свежий воздух шёл только на пользу всем троим. Се Лянь отвлёкся на закат солнца. Показалось, что было уже настолько поздно, однако в зимнее время темнеет рано, и всё же, холодное небо, рассеивая лучи солнца, выглядело особенно привлекательно. Несколько внезапных выстрелов в стену где-то снизу заставили его опомниться. Видимо, кто-то из притаившихся противников решил перейти в активную фазу! Скомандовав короткое «Бежим!», Се Лянь как можно быстрее ринулся вверх, отлично понимая, что сейчас не время мести, так как они буквально на ладони у врага. Достав рацию, он сообщил о том, что был замечен один из противников, сидящий между мусорными баками, чтобы вызывать поменьше вопросов. Мужчина точно понимал, что, сказав это, его слова точно не останутся без внимания, и им помогут в случае чего, однако рано ещё думать о том, как они будут стрелять в ответ, когда попадут в здание, ведь главное сейчас — попасть внутрь. Но это оказалось не так-то просто, так как несколько дверей подряд оказались закрыты, а пули всё больше подгоняли их. Се Лянь надеялся, что они не пострадают из-за того, что так опрометчиво вышли на улицу, даже не зная обстановку. Летя со всех ног, он то и дело оглядывался на Му Цина, чтобы убедиться, что с ним всё хорошо и он не отстаёт. Однако в один из таких моментов он почувствовал сильную вибрацию в ногах, грохот и болезненный вскрик. Они с Фэн Синем сразу же оглянулись, не сразу понимая, что именно случилось. Может, он просто подвернул ногу? Но за его телом не было сразу заметно, что именно произошло. Только когда Му Цин слегка приподнялся на руках, стало заметно, что один из прутьев внезапно провалился вниз и его нога до трети голени угодила в западню. Вся кожа была содрана и кровь не переставала течь по зимней обуви. Ещё один выстрел привёл их в чувства — Фэн Синь побежал наверх, чтобы всё же найти открытую дверь, а Се Лянь поспешно спустился вниз. Но как только он заметил, что от гулких шагов исходит вибрация, которая делает Му Цину только больнее, стал идти аккуратно. — Иди наверх, — сквозь зубы процедил мужчина, явно злясь из-за того, что к нему на помощь пришёл именно принц. — Хочешь остаться тут жить? — Се Лянь аккуратно обошёл его стороной, чтобы осмотреть ногу и оценить возможность помочь ему прямо сейчас без помощи спецтехники. — Не делай из себя великодушного героя, который делает мне одолжение. Мы оба знаем, что ты этого не хочешь, так что оставь меня тут. — Если бы ты не был в такой ситуации, я бы дал тебе пощёчину, Му Цин, — Се Лянь серьёзно взглянул в глаза, полные слёз от боли. — Я не герой, я здесь, потому что ты — Му Цин, мой друг детства, и мне тяжело видеть тебя в таком положении, зная, что тебе больно. Поэтому я хочу помочь тебе, потому что моё сердце обливается кровью. Ты понимаешь это? Мне не нужно чьё-то одобрение, мне не нужно самоутверждаться и кому-то что-то доказывать, поэтому перестань препираться, я просто хочу тебе помочь. Почему ты такой упёртый?! Се Лянь растерянно смотрел в глаза напротив, не находя никаких объяснений и ответов на свои вопросы. — Я просто хочу тебе помочь, можешь даже не благодарить, — Се Лянь снова опустил взгляд вниз, чтобы осмотреть ногу. Но его удивляло, что он всё ещё видел того мужчину, который уже искал патроны, чтобы снова стрелять по ним. Может, новичок? А ещё удивляло то, что никто не идёт им на помощь, ведь сейчас, кажется, не было какой-то атаки, поэтому все были свободны. Нога Му Цина оказалась в довольно прочной хватке, но травма не была настолько обширной. С болью, но он мог пошевелить ею, просто это представлялось трудным. Единственный выход, который Се Лянь видел, — раздвинуть прутья, которые сжимали ногу, чтобы Му Цин в этот момент попытался достать её. Фэн Синь тем временем уже миновал два этажа, но, отчаявшись найти открытую дверь, решил просто обезвредить их единственного врага, который также собирался стрелять по лёгким мишеням. Несколько гулких выстрелов немного обескуражили, но Се Лянь всё же размял плечи, объясняя, что собирается сделать, чтобы они могли действовать сообща. Однако растянуть прутья хотя бы на сантиметр друг от друга оказалось довольно сложной задачей, так как это был плотный металл. Сложно даже было представить, что один из прутьев оказался сломан. Однако Се Лянь попытался снова. Этого сантиметра хватило, чтобы быстро вытащить ногу из ловушки — пришлось, конечно, изворачиваться, но даже так, ощущая резкую боль, было куда приятнее осознавать, что Му Цин больше не является лёгкой добычей. Делать шаги было довольно больно, он постарался, особенно если учитывать, что им пришлось бы подниматься на крышу, ведь, по словам Се Ляня, оттуда они точно смогут попасть внутрь и узнать, что происходит. Ветер и холодные резкие удары снежинок по лицу, со стороны, может, и выглядели красиво, но не сейчас, когда они только мешали. Се Лянь остался позади всех, чтобы в случае чего помочь Му Цину, тогда как Фэн Синь уже ждал их наверху. Это заняло несколько минут, но они сумели добраться в спокойствии. Как только все стояли на ровной поверхности, зная, что они в относительной безопасности, Се Лянь тут же взял рацию в руки, чтобы попросить помощи у врача для Му Цина, но его отвлёк Фэн Синь со своим свистом от удивления. — Ну и кровищи тут, — его глаза округлились, пока он осматривал огромную крышу, заглядывая даже на соседние. Се Лянь только наклонился, чтобы снова посмотреть на рану, оценивая потребность перевязки прямо сейчас, но мимолётно посмотрел на лужу крови, что осталась тут с тех пор, как Жое ранили. Благо, сейчас всё хорошо. — Это просто царапина, незачем это делать, — Му Цин оставил ногу, ведь ему всё ещё было неуютно из-за этой помощи, которую он всячески пытался избежать. Се Лянь только пожал плечами, переключая внимание на округу — никого из снайперов тут не оказалось, а это уже было странно, ведь здесь должны были быть постоянно, независимо от того, идёт бой или нет. — Спасибо, — Му Цин отвлёк Се Ляня от размышлений. Не то чтобы благодарность была редкостью, просто неожиданно, так что Му Цин ещё несколько секунд выдерживал на себе взгляд принца, полный непонимания. — Не за что, — Се Лянь просто пожал плечами, но от неловкости ему хотелось провалиться сквозь землю, так как он совсем не ожидал подобного. Из-за этих чувств он снова вспомнил о рации, желая как можно быстрее перевести тему, отвлечься. — И… это… прости, я повёл себя довольно грубо, — Му Цину было ещё тяжелее говорить об этом, чем могло показаться сначала. Теперь на него смотрели уже две пары глаз, не веря, что это случилось. Но Му Цин решил идти до конца, хотя это и давалось ему сложно. Он всегда был в тени, ведь в этом и заключалась его работа — сначала помогать принцу, а после быть его тенью, чтобы охранять. Поначалу всё было хорошо, его это устраивало, но уже потом, когда Се Лянь попросил взять своего помощника в ту же школу, в которой он учился сам, начались какие-то проблемы. Может, просто из зависти, но некоторые говорили о том, что это не место Му Цина — его мать уборщица, значит, он не должен выделяться. Будучи ребенком, нечто подобное и правда было сложно вынести. Казалось бы, какая разница — королева или уборщица, они с Се Лянем дружили и между ними не было места для подобных глупых высказываний. И даже так он не забился в угол, старался доказать, что он лучше, что он умнее, поэтому даже мама Се Ляня хвалила его за успехи в школе, но значительные достижения в учёбе не помогли ему повысить статус среди остальных детей, так что он стал часто слышать нечто вроде: «Что, самый умный? Наверное, ты просто ноешь Его Высочеству, он сам просит твои оценки у учителей». Для него, как для того, кого не приучали к учёбе, вся эта волокита с огромным количеством материалов давалась сложно, поэтому ещё тяжелее было слышать всё то осуждение, будто у людей больше не было занятий. И это всё равно не мешало ему быть преданным другом Его Высочества. Он не чувствовал к нему неприязни, только потому что тот был точно таким же, но родился не то что с золотой, а с целой алмазной ложкой во рту — что бы ни случилось, он всегда будет богат и успешен, у него будет красавица-жена, любовь граждан и всемирное признание. Но нет, Му Цин никогда ему не завидовал, не позволял чему-то испортить эти отношения. Но стоило этому идеальному образу рухнуть, когда всё в один момент стало ломаться, как только его родители погибли, жизнь стала ещё более невыносимой. Он привык к простой жизни, так что условия не были для него проблемой, сложность составляло состояние принца. Он переживал болезненную утрату, Му Цин не считал это проблемой, ведь это нормально — скорбеть, когда теряешь кого-то. Но после эта скорбь переросла в настоящую депрессию — он был обессилен, не мог делать даже привычных вещей, из-за чего страдал ещё больше, ведь выходило, что он — обуза для них, а ведь они уже не служат ему, они теперь являлись свободными людьми. И Му Цину было тяжело это выдержать, потому что он не знал, как именно должен помочь. Дело было не в усталости после работы, не в том, что это было надоедливо — слушать нытьё. Нет, никогда! Он боялся сделать хуже, он никогда не мог красиво говорить, поэтому переживал, что принцу будет только больнее. Фэн Синь с этим справлялся куда лучше, как-то у него это от природы всегда получалось. Поэтому он стал задерживаться после работы подольше, ожидая, что в их комнате в общежитии погаснет свет. Поднимаясь наверх, он корил себя за то, что бездействует, будто этого не хватало, Фэн Синь тоже это заметил и возмутился, ведь принц нуждался в поддержке. Из-за нервов, которые съедали его вот уже несколько дней, он начал злиться, отстаивать свои позиции, даже боясь признать истинную причину. Несколько раз они ссорились при принце, а у того даже не было сил их успокоить. Видя, как ему тяжело и понимая, что эти ссоры не прекратятся, Му Цин решил уйти. Хотел бы сказать на прощание что-то, но так и не нашёл подходящего слова. Внутри проснулся забытый эгоизм и желание доказать, что он не так уж и плохой, поэтому он решил посвятить себя обучению. Но на самом деле он никогда не хотел ничего доказывать Се Ляню, а понял это только сейчас. Спустя столько лет работы с Фэн Синем уже на канале, их отношения давно превратились в несколько огромных клубков запутанных нитей, а стоило Се Ляню появиться рядом, как всё это начало выплескиваться на него, хотя он-то, судя по всему, совсем ни при чём. Они продолжали ссориться между собой, втягивая в это принца, перетягивали его на свои стороны, не желая принимать того, что он не хотел быть канатом между ними. Но чем больше он видел Се Ляня в последнее время, тем больше замечал отличий между наследным принцем и журналистом. Будто этого было мало, он считал, что журналист куда хуже — уступчивее, неграмотнее, доверчивее. Наследный принц обладал таким тонким умом, догадывался обо всём сразу, не давая себя обмануть, но теперь он стал слишком мягкотелым, позволил Хуа Чэну вертеть собой, как угодно, и даже не видел в этом угрозы. Но сейчас, когда Се Лянь садился на корточки, чтобы осмотреть его ногу, он словно понял, в чём дело. Се Лянь не стал хуже с годами. Му Цину казалось, что только твёрдый характер и крепкая хватка помогут в росте карьеры, но нет, даже будучи таким мягким и нежным, Се Лянь добился того, чего они с Фэн Синем не достигли бы никогда. Кто сказал, что доброта — это плохо? В конце концов, что сделал Му Цин, чтобы доказать, что он является его хорошим другом, а не какой-то там Хуа Чэн? Когда Се Лянь, очевидно, страдал из-за клеветы в свой адрес, они оба молчали, хотя и помогли ему позже с поиском информации. В этот раз они оба боялись быть лишними. Но вот, кто не боялся — Хуа Чэн. Он был там, с Се Лянем, каждый день, он один в сотни раз лучше, чем они оба, чем сам Му Цин. И вот сейчас он понял, что, нет, Се Лянь не изменился, он всегда был таким мягким и тактичным, ведь именно это в своё время позволило Му Цину стать его другом — он видел не слугу перед собой, а такого же мальчишку, с которым можно было ловить бабочек у пруда, играть в магов и красть булочки с кухни. Сейчас же Се Лянь поверил в Хуа Чэна, а Му Цин принял роль своих же обидчиков, которые сквернословили и пытались его обидеть за дружбу с принцем, выставляя принца, опять же, бесхребетным существом, которое всячески выгораживает своего единственного друга. Это как раскат грома, ощущение, словно на него льют холодную воду — он понял, что именно было не так. Потому что его не заменил Хуа Чэн, Му Цин — всё ещё часть жизни принца, та часть, которая, несмотря на всю свою злобу, всё равно получала внимание и заботу. Он корил его за излишнюю доброту, но сейчас был готов умолять, чтобы эта доброта продлилась ещё немного, чтобы ему дали искупить вину и извиниться. Его одолевала буря чувств, но только «Прости» вырвалось из его уст. Взгляд говорил больше, как ни посмотри. Даже Фэн Синь опешил, ведь впервые видел этот стыдливый взгляд в исполнении Му Цина. — Я был груб, это неправильно, я сказал много обидных вещей и теперь понимаю, что вы оба были правы. Извините меня за мой эгоизм и глупость. — Я тоже должен извиниться за то, что оставил тебя в тот раз, — Фэн Синь решил, что самое время вспомнить о старых ранах. — Вы чего? — Се Лянь оглянулся, не понимая, почему все вдруг стали такими. — Мы не должны были тебя оставлять одного, не должны были трепать тебе нервы сейчас, и по поводу твоей работы, и по поводу Хуа Чэна. Это выглядело очень незрело. — Вы не должны извиняться за это. Вы же не могли вечно меня опекать, я всё понимаю, я никогда не злился на вас по этому поводу, не виню и сейчас. А насчёт вашего мнения, вы же имеете право иметь мнение, которое отличается от моего. Из нас всех, думаю, я должен извиняться больше всего, за то, что был обузой и заставил вас чувствовать себя обязанными, — Се Лянь стоял прямо между двумя своими давними друзьями, поэтому вертел головой туда-сюда, чтобы не терять ни одного из них из виду. — Но ты всё равно злился из-за моих слов в сторону Хуа Чэна. Я не должен был этого говорить ни единого раза. — Если ты жалеешь об этом, то я не могу злиться на тебя. Это было сравнимо с тем, как я не мог терпеть, как вы оскорбляли друг друга, настолько это было неприятно. Но я правда рад, что всё это обошлось, я не злюсь ни на тебя, ни на Фэн Синя. — Я тоже на тебя не злюсь, никогда не злился, — Фэн Синь поджал губы. — И я, — с неловкостью подтвердил Му Цин. Это и правда было неловко, оставалось только обняться в свете этих неловких улыбок от облегчения, что всё это прекратилось — наконец нет никаких недопониманий, и они снова могут говорить спокойно, хотя некоторая неловкость всё же оставалась. Однако до объятий они так и не дошли. Пока Се Лянь покусывал губы на ветру от того, что не знал, что именно должен теперь сказать, он понял, что эта ситуация такая смешная и странная, ведь он точно репетировал, что сказать, если кто-то снова попытается высказаться против Хуа Чэна, был готов парировать в ссоре, но парировать при заключении мира он совершенно не был готов, как и его «оппоненты». Кажется, остальные тоже думали об этом, что выяснилось после того, как они снова переглянулись. Неловкий смешок не казался чем-то постыдным, просто обычное дело. Ведь не обязательно было что-то говорить прямо сейчас — впереди у них ещё было так много дружеских посиделок, радостных встреч и искренних: «Привет, как ты?». Спустя несколько секунд они спустились вниз, в поисках людей. Оказалось, раз у всех есть рации, было решено перенести многие посты наблюдения, а Хуа Чэн как раз был занят придумыванием нового плана. Вокруг него стояло несколько человек из руководителей разных групп. Однако, увидев Се Ляня, Сань Лан улыбнулся, наклонив голову. — А вы чего так рано? — спросил он, ожидая, что принц просто не выдержал и получаса с этими двумя. — Лестница внутри была захламлена, так что мы попытались добраться по пожарной лестнице, но все двери были закрыты, в нас ещё кто-то стрелял снизу, а Му Цин ещё ногу ранил, так что мы вернулись через крышу. Я пытался позвать вас, но никто не пришёл. — Никто не ранен, гэгэ, с тобой всё хорошо? — Хуа Чэн даже не успел осмотреть принца, как тот замахал руками. — Всё нормально, можно отправить кого-то к врачу, чтобы взять какую-нибудь аптечку, они же там все заняты, я сам справлюсь с этой раной. — Нам не поступало сигналов от тебя, — Эмин подошёл ближе, беря рацию из рук Се Ляня. — Батарейка вроде новая, но… она не работает, странно. — Почему никто этого не проверил? — Хуа Чэн действительно разозлился из-за того, что принц был в опасной ситуации и не мог позвать на помощь. — Потому что спешили. Я сейчас поменяю, — Эмин тоже считал это своей ошибкой, так что тут же отправился её исправить. Оставив подчинённых обмозговать новый план, Сань Лан решил сопроводить Се Ляня и его «дружков» в комнату рядом. Он просто наблюдал за тем, как осторожно Его Высочество работает с раной, которая по итогу была обширной и болезненной царапиной. Максимум последствий — синяк и прихрамывание пару дней. — А Жое разве не тут? — внезапно спросил Му Цин. — Была тут, — Се Лянь был сосредоточен на том, чтобы бинт ложился как можно более аккуратно. — Что значит «была»?! — Фэн Синь вскочил на ноги, с недоумением смотря то на Хуа Чэна, то на Се Ляня. — Она получила травму. На крыше. Сейчас в больнице с оглушением и сотрясением мозга, но в целом всё лучше, чем могло быть, — да, этим было сложно успокоить, особенно если учесть, что Фэн Синь сегодня заметил ту лужу крови, а оказалось, что она была после ранения Жое. — Когда всё это закончится, можно будет передать ей сладости и цветы? — спросил Му Цин, опасаясь, что она выгонит его взашей, если увидит на пороге своей палаты. — Она не настолько плохая, чтобы не принять подарок от тебя, — Се Лянь только усмехнулся. — Но, если так посмотреть, она довольно умная, языкатая, правда, но очень хорошая, — Фэн Синь задумался, припоминая все гадости, что она им сделала, начиная со словесных оскорблений, и заканчивая «случайно» пропавшими шинами или также «случайно» уроненным горшком с цветком прямо в лобовое стекло. — Да, она хорошая девочка, — Се Лянь улыбнулся, ему, как и любому другому примерному родителю, было приятно, когда хорошие качества его дочери замечали. Она сама хвасталась, что многие её друзья говорили ей фразу: «Сначала мне казалось, что ты та ещё стерва, но узнав тебя поближе, я понял, что ты очень классная». Она просто слишком справедливая и быстро принимает решения, которые нередко возвращаются ей подзатыльником, но это не отменяло того факта, что она всё равно была доброй, иногда даже чересчур, она честная и милая. Она определённо хороший человек. Хороший. Се Лянь остановился, подняв взгляд на Му Цина, пока тот в недоумении не мог понять, что снова случилось. Но его взгляд был не осуждающим или что-то в таком духе, он просто был в небольшом трансе, будто в голове возникали всё более знакомые образы, прямо до тех пор, пока его рот не приоткрылся от удивления. Хуа Чэну тоже показалось странным то, что мужчина вдруг остановился и замолк, так что он слегка наклонился вправо, однако Се Лянь сам нарушил молчание, оборачиваясь к Сань Лану: — Какой же я идиот! — внезапно выдал он, но от удивления никто не стал перечить. — Господи, почему я не понял этого раньше?! — Что именно? — «Хороший»! Он хороший! — Кто? Ты о чём? — Цзянь Лань, помнишь, когда впервые пришла? Она всё время повторяла, что она не может мне рассказать ничего о том, кто является моим врагом, помнишь же, да? — Ну, да, было такое. Её же преследовали и угрожали ей, поэтому она ничего не могла рассказать, но..? — Она всё мне сказала! Она всё сказала уже тогда! А я, идиот, не понял. Она говорила это даже сегодня, но я вовсе ничего не понял. Как я стал настолько невнимательным? — Так что случилось? — Фэн Синь не выдержал этого потока непонятных ему мыслей. — Сегодня я ей сказал, когда Цоцо снова произнёс: «Пока, Большой медведь», помнишь, я сказал, что он тоже что-то говорил про это, когда я уносил его из комнаты, но никакой игрушки в той комнате не было, так? — Да, она сказала, что он не играет с мягкими игрушками. — Да, правильно! А потом она сказала, что он так называет людей, определённых хороших людей! — И что? — Это наша с ней шутка, она книгу писала, и я сказал, что её злодей слишком предсказуем, мол, сделай его добрым другом главного героя, чтобы все считали его хорошим, чтобы не было ни единого подозрения, что это он. И это стало нашей шуткой, она весь вечер бегала по залу с гостями и хихикала, что все они выглядят хорошими, у кого же труп в подвале? — И что это даёт? — Му Цин склонил голову. — А вот что: мы знаем, что этот человек из нашей компании, работает там уже давно, является близким другом Пэй Мина, и знает, как именно он меня защищал во время того, как приходили юристы от политиков. В тот раз в комнате был я, юристы, которых даже в расчёт брать нельзя, сам господин Пэй, Пэй Су, Сунь Цзинь, Линвэнь и господин Цзюнь У. — Ты думаешь, что это Линвэнь? — А она похожа на хорошего человека, которого все любят? Вспомните, что я говорил про то, как собирались убрать Пэй Мина — этот человек не только его друг, но и тот, кто знает его личные истории о похождениях. Линвэнь не похожа на женщину, которой интересно слушать о том, как господин Пэй снова нашёл себе девушку на одну ночь. Каждый раз, когда он пошло шутит в её присутствии, она делает вид, что не услышала. Кроме того, какие у нас с ней могут быть личные счёты? — Но, подожди, — Сань Лан подошёл ближе. — Цоцо сказал Большому медведю «Пока!», когда вы уходили, значит ли это, что он всё время был здесь?! — Се Лянь не ответил ничего, так как не успел мысленно добежать до этого момента, потрясение от произошедшего озарения заставляло его думать медленнее. — Но как так может быть? — А как же Цоцо оказался тут? Его же сюда привёл кто-то, — Се Лянь пожал плечами. — Нет, это бред какой-то! Господин Цзюнь У лучший друг твоего отца, как такое может быть, он бы не стал так тебе вредить! — Не узнаю, если не проверю.