Если не знаешь, смеяться тебе или плакать - смейся

— Но почему? — Се Лянь даже хотел топнуть ногой, совсем как маленький ребенок, но только сжал кулаки. — Потому что тебя это не должно касаться, — мужчина пытался быть спокойным, однако были сразу заметны те переживания и волнения, которые его одолевали. — Да почему? Ты сам говоришь, что я должен учиться, я должен стать успешным и мудрым правителем, но как? Как мне это сделать, если ты не даёшь мне вникать в суть проблем! Это письмо — плевок в лицо всей семьи, в нашу честь и желание быть полезными, вот что я думаю по этому поводу! — Я знаю! — вспылил мужчина, но быстро совладал собой. — Это письмо с угрозами и меня расстроило, я тоже боюсь! И я возмущён, но это не значит, что ты должен в это влезать. — Да как ты не понимаешь — кто-то пытается тобой манипулировать, как вообще это можно представить? Если семьёй, которая должна гарантировать стабильность и процветание, так легко вертеть, то как прикажешь мне придерживаться принципов, которыми ты меня воспитал? Если какому-то проходимцу достаточно написать что-то вроде этого, — Се Лянь бросил на стол лист бумаги, который уже был смят от переизбытка его чувств, — то я не знаю, во что теперь мне верить! Выходит, ничего в этом мире не абсолютно, а люди, которые кажутся честными и принципиально правильными, в итоге встают на скользкую дорогу! — Ты это сейчас о ком?! — с долей возмущения спросил мужчина. — Какая разница? Это не должно тебя обходить — суть моих слов ясна и без придирок к отдельным словам. Ты учишь меня чести, но сам поступаешь просто отвратительно и мерзко, а ещё более я огорчён тем, что ты даже не пытаешься оправдаться. Знаешь, я всегда думал, что тебе можно доверять, но, видимо, когда стал старше, начал видеть не только образ идеального отца, но изъяны человека. — Как ты можешь так говорить об отце? — как и предполагалось, на крики прибежала матушка. — Я говорю не со своим отцом, а с тем, что от него осталось, с тем, кто предаёт все принципы, которым меня учил. Се Лянь бросил последний взгляд на мужчину перед столом, а после на свою маму. И если отец был серьёзен и взглядом будто бросал вызов, то мать была напугана, будто бы наконец осознала всю тяжесть их отношений. Она гордилась тем, что примирила сына и мужа ранее, радовалась, видя, как они вместе едят. И только сейчас понимала, что всё это была их отличная актёрская игра, потому что ни один из них не хотел огорчать её столь сильно. А сейчас, когда она впервые видела сына таким, видела, какими остриями обоюдоострых мечей его слова вонзились в тело её мужа, ей становилось до горечи тошно, будто бы она и сама погибала. Как же могло так случиться, что её сын стал именно таким, почему он так жесток именно тогда, когда их семья должна быть сплочённой как никогда раньше? Се Лянь предпочёл не говорить больше ничего, поэтому просто развернулся и ушёл в свою комнату, опережая всякое: «Ты наказан!». И, если раньше он всегда старался не показывать свой гнев, сейчас его будто подменили. В какой-то мере он выглядел так устрашающе, что горничные то и дело отскакивали у него с дороги. Му Цин и Фэн Синь всегда понимали, когда принц чувствует себя не очень хорошо, поэтому помогали ему прийти в норму, но сейчас, переглянувшись, они решили даже не идти следом за ним в комнату. Но в тот момент юный принц был и правда в гневе, настолько сильно он расстроился, что даже не спустился к ужину, зная, что приехала Цзянь Лань. Как бы он ни пытался совладать с собой, всё никак не выходило — ванна с эфирными маслами, даже классическая музыка раздражала. Он пытался читать, смотреть в окно, писать что-то, но всё безрезультатно. Он всегда считал, что королевская семья должна быть абсолютной. Да, изъяны есть у всех людей, но на что тогда столько советников? Как можно было допустить, чтобы прямо из сейфа в кабинете отца пропали документы? Как можно было спокойно отнестись к угрозам, которые были отправлены в этот дом? То, что пропали только определённые документы, говорило о том, что злодей точно знал, чего хочет. Это было соглашением между Японией и Китаем, частным соглашением, очень секретным, поэтому никаких копий документов не было. И если документ можно было получить повторно, связавшись с императорской семьёй в Японии, то игнорировать тот факт, что нашёлся умелец, который скрылся от камер и без свидетелей сумел попасть в кабинет Его Величества, который знал код, знал, какие документы нужно найти, просто нельзя было простить эту наглость. Да и то, что этот человек вообще знал о том, что за подарок хотел подготовить отец — это уже важная зацепка! Однако он делает вид, будто ничего не случилось. Да, некоторые ситуации приходится скрывать от общественности, чтобы избежать ненужного волнения и удручающих последствий, однако, что важнее всего, он пытался скрыть это и от советников тоже. И если бы Се Лянь не пришёл в кабинет раньше времени и ему на глаза не попалось это письмо с угрозой навредить семье, то и он об этом не узнал. Да, могло показаться, что это какой-то план отца, чтобы вычислить предателя, но что ему мешало тихонько об этом сказать, раз уж Се Лянь о чём-то сказал? Если бы был какой-то умысел, Се Лянь бы его поддержал, раз так. Но сейчас это больше походило на то, что его отец просто избегал ответственности, избегал всего плохого, как это было с Ци Жуном, который, к слову, уже комфортно себя чувствовал со всей электроникой на руках. Ему даже игрушки вернули, не говоря уже о том, что его мама стала баловать его карманными деньгами и покупкой сладостей. Се Ляня от этого воротило, его лицо буквально косило каждый раз, отчего он стал реже есть за общим столом. Но ничего, этой ночью Се Лянь уже отправится на вокзал, сядет в поезд, и две недели будет отдыхать со своими бывшими одногруппниками в горах. Даже если у него сейчас затуманен разум, то спустя этот отдых, он надеялся, ему удастся привести себя в порядок. Стоило ему немного успокоиться, он тут же возвращался к этим мыслям. Письмо настолько его поразило, что временами его брови поднимались уж слишком высоко. Этот высокомерный и раздражающий стиль, который так и кричал о своём превосходстве, говорил, что документы были украдены намеренно и, если не выполнить определённые условия, они будут использованы против семьи. Пока что было непонятно, как именно, но уже совсем скоро Се Лянь узнает, что по намеренному «стечению обстоятельств» деньги, которые были отправлены Японией, перешли в офшор, который якобы вёл к его отцу.

***

— Почему ты так спешишь? — Хуа Чэн едва ли поспевал. — А тебе самому не интересно? Если моя догадка верна… — Подожди, — Му Цин внезапно их опередил и выставил руки вперёд, будто останавливал разгорячённых друзей от драки. — Но тебе не кажется, что этих доказательств недостаточно? Если в той комнате никого нет, тогда что? Ты пойдёшь и скажешь господину Цзюнь У, что это он виноват во всём? — Важнее всего проверить это — если никого там нет, тогда я ещё раз всё обдумаю, но сейчас-то чего ждать? — по какой-то причине принц совершенно не был зол, его будто подняли на крыльях — перво-наперво он хотел узнать правду, потому что это именно то, что дало бы ему спокойствие. — Но кроме этого, есть ли ещё доказательства? — Я спешу, — Се Лянь попытался обойти друга, но тот и не подумал уступить ему. — Ладно… дай подумаю. Се Лянь наклонил голову вниз, глубоко дыша. Вокруг стало тихо-тихо, что даже глубокие вдохи от беготни почти не были слышны. Се Лянь теперь заполнял все пробелы одним единственным образом, который всё ещё стоял перед глазами, не всё, но кое-что действительно красиво сложилось. Однако одна деталь не сразу попалась ему в глаза, именно то, что он до этого не вспоминал никогда. — Фото, — отчётливо сказал он. — Что? — Фэн Синь склонил голову. — Фото, которое использовали в прессе, когда начали меня обвинять в связях с Триадой. Это была фотография, которая была сделана почти сразу после нашего знакомства с Сань Ланом, мы шли по городу и болтали, когда на нас напали. На следующий день, не помню, почему, но я ходил к господину Цзюнь У, и он показал мне эти фото. Я сначала подумал, что это просто очевидец их сделал, что они сейчас по всем новостям, ведь про то нападение должны были говорить, да и господин Цзюнь должен был откуда-то об этом узнать. Но я не видел это фото потом в новостях, меня не упоминали вообще. Я не придал этому значения, но в тот момент я всё ещё писал десятки статей в день и такой инфоповод не прошёл бы мимо меня. А теперь, когда внезапно типа выяснилось, что я дружу с Триадой ещё с пелёнок, эта фотография внезапно появилась. Он не сказал, откуда она у него, я и не спрашивал, но я точно её видел, он её мне показывал. Я был просто так потрясён тем, что я видел и слышал по телевизору, что не обратил на это внимание. — Кажется, этих статей тогда не было. О тебе не говорили, иначе бы, стоило тебе получить популярность, кто-то об этом обязательно вспомнил и втянул тебя бы в скандал, — Хуа Чэн несколько раз кивнул, размышляя, насколько это весомые доказательства. — Они высадились на крыши, все по местам! — из динамиков раций прозвучал голос Эмина. — Быстро! Было и без слов понятно — они хотят перетянуть на себя преимущество, так что действовать нужно резко и, чем быстрее, тем лучше. Во взгляде Хуа Чэна была заметна злость, ведь он не собирался отпускать Се Ляня одного идти опасности в руки, но и оставить своих людей он тоже не мог, так как они понесли огромные потери, и буквально каждая рука была на вес золота, а может даже платины. Се Лянь горел идеей узнать всё прямо сейчас, он даже и не думал о возможности отложить поход в ту самую комнату, чтобы принять участие в бою. Му Цин и Фэн Синь тоже не спешили озвучивать свои решения по поводу всех подозрений, но оба отлично понимали — Се Лянь заслуживает знать правду, он должен её знать, потому что ни один человек не заслужил подобного в своей жизни, а он — тем более. Даже Му Цин, не стесняясь бросать колкие замечания и издёвки, всё равно по итогу понимал, что жизнь Се Ляня сложилось почему-то очень паршиво. А он, вместо того, чтобы хотя бы не портить её ещё больше, гадил всем, чем только мог. Однако акты самобичевания пока что не приветствовались. Он взглянул на Хуа Чэна, на этот полный боли взгляд, когда он понимал, что должен уйти, оставляя принца одного. Он тоже знал, что, стоя перед почти открытой дверью, он не должен останавливать Се Ляня, но хотел бы удержать его здесь как можно дольше. Будто понимая ту бурю эмоций, что развивалась со всё большей силой между этими двумя, Фэн Синь подтолкнул Му Цина в сторону главного холла, оставляя Сань Лана наедине с Се Лянем. Всё же, они доверяют друг другу и смогут это обсудить, они же не маленькие. — Я знаю, как это важно для тебя, — Сань Лан подал голос, хмурясь всё сильнее. Он сжимал кулаки и измученно старался не быть слишком эмоциональным. — Но ты знаешь, что я не могу… — Знаю, — Се Лянь точно знал, он чувствовал это. Подойдя ближе, он убрал тонкую прядь, выбившуюся из собранной причёски, убрав её за ухо юноши, он встретил взгляд, который всё так же пытался достать самых глубин души. — Я не могу по-другому, понимаешь? Для меня это так важно, поэтому, может… я могу рискнуть всем, что у меня есть, лишь бы узнать, что происходит. — Я понимаю, — голос юноши не говорил о принятии, однако он только опустил голову, упираясь лбом в лоб Се Ляня. — Прошло так мало времени, гэгэ, я даже не смог до конца понять, что ты со мной, я не хочу терять тебя, я не смогу это пережить снова. Хотя и понимаю, что не должен быть так эгоистичен по отношению к тебе, потому что для тебя это так важно. — Для меня это не просто важно, Сань Лан. Я знаю, что это меня потрясёт, что это заставит меня злиться, возможно, я могу стать слишком грубым, но… я хочу знать правду, я не могу больше смотреть на то, как из-за меня умирают люди, я больше не хочу этого, хочу всё это прекратить, ты же знаешь, как я ненавижу все эти вещи, жестокость. Но я не могу остановиться, не сейчас. — Но это может не просто разбить тебе сердце. Цзянь Лань сама говорила, что он сумасшедший и иногда говорит о том, что собирается тебя убить. — Сань Лан, послушай, — Се Лянь охватил лицо юноши руками, приковывая к себе беспокойный взгляд, который метался из стороны в сторону. — Я сделаю всё, чтобы этого не случилось, он бы не стал делать столько вещей, лишь бы с изощрением просто меня убить, ему что-то нужно. У меня будет оружие, я могу сбежать, я же не на безысходную ситуацию соглашаюсь. Послушай, сейчас ты нужен здесь, ты это знаешь, ты понимаешь всё, мне было бы легче, будь ты здесь, я не хочу больше быть слабым, я хочу всё решить сам. — Хорошо, но… — Что? — Это не значит, что я полностью поддерживаю твоё решение. Пообещай, что ты сделаешь всё возможное, чтобы не случилось ничего страшного. — Обещаю. — И что не будет никаких глупостей, пожалуйста. — Да. — И что ты возьмёшь мой пистолет. — Д... зачем? — Се Лянь внезапно раскрыл глаза. — Просто возьми его, ладно? Я всегда использую только его — это подарок от главы Ченга, думаю, для меня он как талисман, который придаёт уверенность. — Но он нужен тебе сейчас, — Се Лянь положил ладонь на протянутую кобуру, но пока принимать её не стал. — Я справлюсь и так, просто возьми, ладно? Мне будет спокойнее, — Сань Лан вложил кожаную кобуру в ладони принца, давая понять, что не собирается изменять своей просьбы. — Обещай. — Ладно-ладно, — принц только пожал плечами, опустив взгляд на предмет в руках. Сань Лан всё равно выглядел грустно, даже несмотря на то, что он получил все обещания, которые хотел. Эти обещания казались пустым звуком, ведь не всё зависело от принца. Однако сам по себе Его Высочество любил выкидывать разные опасные штучки, чем заставлял остальных переживать о нём и гадать, а всё ли нормально у него с головой? Именно поэтому он и переживал. Как бы этого ни хотелось, принц не сможет проконтролировать абсолютно всё, может попасть в ловушку, поэтому сердце юноши оставалось таким же беспокойным. И даже при мысли, что вся эта ситуация могла быть слишком личной для чужих ушей, Сань Лан не терял и капли уверенности, что, пойди он с ним, всё закончится иначе. А Се Лянь просто наблюдал за тем, как меняется выражение лица Сань Лана, как он всё больше становится похож на ребёнка, которого просто бросают. Но его решимость в этот момент позволила ему принять правильное решение. Юноша не мог себе позволить просто запретить что-то, настаивать и злиться, поэтому был вынужден принять сторону поддержки. В проходе замаячило ещё несколько людей, то и дело оглядывающихся на знакомые силуэты. Казалось, им невдомёк, что за игра между ними? Сначала Хуа Чэн закрыл своего гэгэ, потом как чокнутый бегал и искал его, после они вели себя так, будто ничего не случилось, а сейчас снова что-то произошло, из-за чего они стоят поодаль от остальных и просто молчат. Разве не странные? Из-за лишних глаз Се Лянь принял решение просто улыбнуться, делая вид, что всё хорошо. Ведь это заразительно? Однако Сань Лань ни капли не изменился — он не злился на принца, просто не хотел, чтобы всё это привело к чему-то плохому, не хотел терять дорогого человека, но будто бы уже даже смирился. Но, стоило принцу взять его ладонь в руку и немного сжать, Сань Лан тут же поднимал взгляд, будто давал шанс себя успокоить, а потом ещё и ещё. Но ничего кроме вкрадчивого и честного: «Всё хорошо», он услышать не мог. Се Лянь постеснялся снова целовать Сань Лана, так как за его спиной всё ещё мельтешили надоедливые люди, поэтому, не найдя что ещё сказать, принц только аккуратно отпустил ладонь юноши и сделал несколько шагов назад — медленно и размеренно. И только убедившись, что юноша готов идти туда, где он нужен и где его ждут, он повернулся к нему спиной и зашагал в сторону лестницы в подвал. Чехол всё ещё лежал в его руках, что немного мешало, поэтому он зацепил его на ремне с правой стороны, чтобы в любом случае иметь возможность быстро достать оружие и правильно отреагировать на любую из ситуаций. Он понимал, что идёт на растерзание, но шёл туда с нетерпением. И дело не только в том, что он неистово хотел наказать тех, кто убил его родителей, также он хотел разобраться во всём, понять, почему это происходит. Может, именно из-за этого любопытства, даже при желании, на его лице не отражался страх. Он был скорее похож на ребёнка, который бежал в парк аттракционов. Если его догадки оказались верны, значит, всё это совсем скоро будет окончено, больше не будет этой неизвестности. И даже если ему придётся переживать что-то плохое снова, он хотя бы будет знать, благодаря чему, благодаря кому. Дверь в комнату, где он нашёл Цоцо, оказалась открытой, но в ней по-прежнему было темно настолько, что даже в той комнате, где его закрыли, было немного светлее. Где-то справа нащупав выключатель, он поднял рычажок вверх и над потолком появилось мигание. Галогеновые лампы, со своеобразным треском, стали понемногу запускаться по очереди, пока и вовсе не осветили всё помещение. Огромный ковёр в красных тонах уже столькие годы кишел пылью, что от каждого шага по нему образовалась маленькая тучка пыли. В дальней стороне длинного кабинета стоял огромный резной стол для одного человека. По бокам все стены были уставлены дорогими книжными полками. Ещё во время экскурсии Сань Лан сказал, что этот кабинет принадлежал одному из основателей, когда Триада ещё действовала осторожно, поэтому они были вынуждены прятаться в подвалах, чтобы их не нашли. И, хотя с годами денег становилось всё больше, первый из глав начал делать ремонт в своём кабинете — заказал в Италии дорогую мебель, в Индии этот отличный ковёр. Но так и не смог выбрать люстры, поэтому решил оставить как есть — напоминание о том, с чего он начинал, чтобы не зазнаваться и не утонуть в деньгах. Сейчас этот кабинет считался настоящей реликвией, так что здесь даже убирали редко. Полки стояли не только вдоль стен, но и, по какой-то причине, стояли вразброс. Се Лянь подумал, что среди них кто-то мог притаиться, чтобы нанести удар из-за спины, но полки оказались также безопасны, как цветы ромашек в поле. Мужчина направился прямиком ко столу, за которым стояло кресло, повёрнутое к нему спиной. Всё, как в этих странных фильмах — злодей вальяжно сидит в кресле и ждёт, когда его найдут. Ещё не дойдя даже до середины комнаты, Се Лянь остановился, не переставая смотреть по сторонам. Кашлянув, он первым подал голос: — Господин Цзюнь У? — его уверенность могла быть ошибкой, если бы спинка кресла не поднялась к исходному положению. — Мне пришлось долго ждать, прежде чем ты понял. Я был уверен, что ты всё поймешь во время первых новостей о тебе, — уверенный и слегка скучающий тон был дополнен скрипом кресла, с которого он поднимался. Широкая спина в костюме подсознательно рисовала чиновника или дипломата, однако Се Лянь понимал, что его догадки оказались верными — перед ним преступник. — Вот он я. Чего вам теперь надо? — Се Лянь решил упустить все те слова о том, как он расстроен, ведь доверял этому человеку — они оба взрослые и понимают, что люди не меняются, так что даже если бы он сказал, то это, скорее всего, лишь потешило чужой эгоизм, не более. — Что, прям так сразу? — мужчина только слегка улыбнулся. Он отодвинул стул в сторону и упёрся руками в крепкий стол. — Ничего не хочешь спросить? — Бросьте, вы здесь как раз для того, чтобы всё рассказать. Разве не всё сейчас говорит о том, что вы ощущаете себя владыкой ситуации и с нетерпением ждали меня, глупого идиота, чтобы раскрыть мне глаза на всё, что вы делали столькие годы? — Се Лянь волновался, неистово сильно, его голос едва ли не подводил его, а руки пришлось спрятать в карманы, чтобы не была заметна дрожь. — А ты, видимо, довольно наслышан обо всём, — мужчина выпрямился, сложил руки на груди и зашагал в сторону, обходя в стол. — Только, пожалуйста, не считай меня своим врагом. Я не такой уж и плохой, я не всегда таким был, так что не относись ко мне так, будто я какой-то преступник. — Ну конечно, — с едва ли заметным сарказмом Се Лянь нервно засмеялся. — Разве я сделал больше, чем Хуа Чэн? Ты думаешь, что на его руках меньше крови, только потому что ты к нему благосклонен? Ты ведь никогда не знаешь, кто в твоём окружении убийца, верно? — Да, здесь вы правы. Вы отлично слились с фоном. Но, знаете, я рассчитывал, что вы начнёте хвастаться своими достижениями немного быстрее. — Я… знаешь, я немного сомневаюсь в том, готов ли ты к этому. Наблюдая за тобой всё это время, я видел, как ты говорил с Ци Жуном, у меня даже появлялась надежда, что ты не будешь таким, как твой отец. Когда ты закрыл глаза на прошлое своего дружка, я снова обрадовался, потому что ты стал мудрее. — В каком плане? — Ну, знаешь, твой отец… Он был таким резким, когда дело касалось закона. В тот раз, когда ты на него накричал, я даже стал гордиться тобой, потому что хоть кто-то должен был ему показать, что не всё так страшно, как он думал. — Ну так что там было? — Се Лянь постарался принять как можно более удобную и открытую позу, вынужденно, однако, это помогало ему хоть немного чувствовать себя увереннее. — Он попросил меня помочь с тем судном, потому что мой близкий друг работал личным секретарём у японского императора. Мы решили немного изменить сумму к оплате в нашу с ним пользу, но так как твой отец совсем не следил за счетами и во всём доверял экономистам, было несложно вывести нужную сумму в фонд. Это был фонд, который твой отец создал для тебя, как подарок на День рождения. Подумать только, даже счета были готовы! Каждый из счетов имел твоё имя, и какой-то там слоган о милосердии, чушь какая-то. Судно отправили нам, однако твой отец решил совершить визит в офис фонда, чтобы удостовериться, что всё работает как надо, поэтому и узнал, что с его же счёта в определённый день была переведена сумма сюда. Я собирался просто забрать эти деньги, я не планировал создавать скандал о том, что якобы твой отец что-то там крал! Мне не было это нужно. — Но как-то вам это удалось, верно? — с какой-то даже издевкой поинтересовался Се Лянь, совсем не проникаясь к мужчине сочувствием. Он не говорил ни одного жалобного слова, не действовал так, чтобы хотелось его пожалеть. Се Лянь слушал это так, будто это был просто рассказ, в котором он искал изъяны. — Он узнал обо всём, просмотрел даты и понял, что это случилось в тот же момент, когда были отправлены деньги в Японию. А раз судно отправили нам, значит, вся сумма поступила им и не было никаких проблем. Не сложно догадаться, что кто-то решил сделать сумму побольше. Его это, конечно, разозлило, однако он не сделал вообще ничего. Просто стоял и смотрел, ждал, когда я заберу деньги. Я не знал об этом, так что просто вывел их и тогда был пойман за руку. Он ждал несколько дней и за это время успел докопаться до того момента моей жизни, за который меня можно было смело ставить лицом к стене. Случился некий скандал между нами. Он не хотел идти на уступки. Я объяснял ему, насколько выгодно действовать сообща с большими корпорациями, и даже с Триадой, сколько он получит выгоды, сотрудничая с ними. — О какой выгоде речь, вы вообще в своём уме?! — Твой отец не имел с ними связей, поэтому весь город кишел этими убийцами! — Цзюнь У ткнул пальцем практически в лицо принца. — Что бы он ни делал — всё было тщетно, потому что он действовал согласно закону! Закон защищает только богатых, потому что именно они и пишут их. А если бы он попытался последовать моему совету, то остался бы жив и при уважении народа, потому что ему удалось бы сдержать Триаду! — То есть, вы считаете, что он погиб только потому что не послушал вас? — Не совсем. Я поэтому и говорю, чтобы ты не считал меня убийцей — мои руки чисты. — А как же мои родители? А господин Цзянь, Тао Лин? Вы забрали у Цзянь Лань ребёнка, он болен из-за вас! — Се Лянь выдал свою злость и переживания, но у него не было возможности думать об этом, так как чувства его накрывали всё больше. — Всё, что от меня зависело, я дал ему! А остальные угрожали мне, что я должен был сделать? Разве ты только что не убивал людей? Разве ты это не оправдываешь тем, что они хотят убить тебя? Не так мы и отличаемся, если изволишь так сказать. — Я не Бэтмен, а вы далеко не Джокер, поэтому, нет. У вас был выбор, вы заставляли Цзянь Лань молчать столько лет, разве двое каких-то мужчин были бы помехой? — Признаю, что в какой-то момент мне это даже понравилось. Се Лянь наконец почувствовал то, о чём говорила Цзянь Лань. Он сумасшедший. Он ненормальный! И всё это время он был в досягаемости руки, не менее. Он был здесь, давал ему советы и делал вид, что проявляет заботу и чтит память его родителей! Разве это не похоже на историю, что придумала Цзянь Лань? Хороший и уважаемый человек, на счету которого столько убийств, но никто и не догадывается об этом. Се Лянь даже не думал о том, чтобы подозревать его. Он скорее бы пришёл к нему за советами насчёт подозрений, чем с обвинениями. — Сначала меня это испугало, потому что… неожиданно неприятно видеть, как у кого-то случается приступ. Он всё продолжал и продолжал перечислять всё то, чем я занимался, меня это так раздражало! И когда его список закончился, я продолжил сам, я рассказал, кто мешает ему с Триадой, кто рассказывает все его планы перехвата преступникам, чтобы у него ничего не вышло. Это буквально заставило его открыть глаза. Когда он схватился за сердце и упал, я думал, что сделал что-то плохое, я пытался ему помочь, даже позвал охрану, чтобы они вызвали доктора. Но он открыл глаза ещё раз. Эта беспомощность и зависимость в его взгляде, я готов был смотреть на них вечно. Все эти паршивые взгляды, нравоучения — кому они нужны? Они неистово меня раздражают, настолько, что я даже перестал думать о том, что я виноват в его смерти! Насколько нужно быть дотошным, чтобы даже не выслушать предложение? Разве он мог быть назван настоящим императором, если он не хотел делать что-то, что сделает народу лучше? — Да, можно! Вы так это преподносите, будто Триада только и ждала его с поднятыми руками, чтобы сдаться ему с поличным! Эти отношения подразумевали под собой и ответные услуги с его стороны, разве нет? — Всё было предельно честно. Я бы помог ему уничтожить всё, что там было. Позволил бы ему наблюдать и контролировать то, что я бы делал, будучи единственным главой Триады. Я не требовал бы много, может, несколько клубов и яхт, чтобы катать его советников с проститутками. — Вы такой… омерзительный! Вы были его другом, как вы могли говорить ему нечто подобное?! Мне неприятно это слышать, не представляю, что испытывал папа, когда слышал эти слова от вас, он вам доверял! — Доверие… недоверие… какая разница? Ты ещё скажи, что я виноват в том, что ты не смог попрощаться с ними. — Вы в этом и виноваты! — Нет, ты сам в этом виноват. Ведь именно ты накричал на него и дал понять, что он никудышный наставник и отец, разве нет? Ты думаешь, его это не расстроило? — Он не падал на моих глазах и за сердце не держался, это была обычная семейная размолвка, поэтому я не считаю, что я в этом виноват. Единственная моя вина здесь — что я так поздно обо всём узнал. — Последнее, о чём он сказал, было то, что ты был прав, назвав его предателем своих же принципов. Но мёртвые не возвращаются, поэтому это всё бессмысленно. Он погиб, так уж получилось. Но я и не думал, что убивать окажется настолько легко. Он просто не выходил из комы, мне, конечно, не хотелось, чтобы он возвращался, но мне и не хотелось, чтобы он умирал. Но когда он всё-таки отдал душу Богу, хватило всего одного предложения, чтобы твоя мать ушла за ним. И после этого мне стало интересно, что же следует сказать тебе, чтобы ты повторил их судьбу? Не подумай, не то чтобы я хотел тебя убить, но разве не интересно? Всего пара слов, а человек уже готов выйти в окно. Главное в этом деле — правильно подобрать слова и момент. Мужчина сделал круг, обойдя принца. Он будто рассказывал сказку, какую-то весёлую историю, а не то, как убивал людей, как убивал родителей Се Ляня. — Только представь. Твоя мать несколько недель провела у кровати отца, не отходя и на шаг, старалась изо всех сил не смотреть новости, но всё же слушала их, чтобы узнать, нашли ли тебя. Молилась кому угодно, чтобы только твой отец выжил, всё время повторяла, что этот трон ей никогда не был нужен, лишь бы с вами всё было хорошо, она была готова жить, как простая женщина. Но новостей о тебе не было, она каждый раз с надеждой смотрела на меня, когда я приходил, но так и увядала с каждым днём, понимая, что я тебя не нашёл, даже не подозревая, что я никаких усилий не приложил, чтобы это сделать. А когда сердце твоего отца наконец остановилось, когда она встала со своего стула и смотрела на его бездыханное тело, не веря своим глазам, когда её руки дрожали так, будто бы она вот-вот сойдёт с ума, не слыша, что её просят отойти, чтобы реанимировать его, она просто стояла и смотрела, теряя свою жизнь. И в тот момент, когда она нуждалась в чьей-то помощи, когда обняла меня и просила утешения без слов, я только пожалел её словами: «Не представляю, как ты сможешь жить дальше без мужа и сына». Этого было достаточно, чтобы через час её нашли повешенной в ванной. Цзюнь У остановился прямо напротив, специально наклонился вперёд, чтобы лучше рассмотреть все эмоции на лице принца, видеть, как он задевает того за живое, говоря всё это. Мужчине нравилось видеть, как тот сдерживает гнев, сжимает кулаки и челюсть, лишь бы не поддаться, не сделать того, что от него ждут. И это забавляло. В понимании Цзюнь У всё это было лишним, это мешало быть самим собой. Этот мужчина даже был рад, если бы в итоге получил хотя бы пощёчину — это уже было достижение. Вместо этого, принц продолжал делать вид, что всё хорошо, будто бы это его не касается. Это желание идти наперекор ожиданиям было похвальным, только шёл он не совсем в ту сторону, в которую хотелось Цзюнь У. Мужчина продолжал смотреть в лицо принца, выжидающе и навязчиво, ждал, что получит хотя бы удар, хотя бы словесное оскорбление, а чем громче слышалось дыхание Се Ляня, тем больше он радовался. — Мне так понравилось это чувство власти, будто люди действительно такие маленькие, как насекомые. Их жизнями так легко управлять, если только знать, как. Когда умирала твоя мама, я уже не боялся и не переживал, всё было само собой, будто так и нужно. И даже когда она уже почти умерла, пока ещё могла дышать, кажется, просила, чтобы я снял её с петли, но, как видишь, испускающийся дух действительно даёт много сил. В эти запуганные глаза можно было бы смотреть вечно, жаль только, что дорогой господин Цзянь умер быстро, я даже не видел этого. Дыхание становилось всё более сбивчивым, было тяжело это скрыть, как и все остальные признаки, которые проявлялись на молодом лице, искажённом злостью. Конечно, было бы куда приятнее, перерасти эта злость во что-то большее, но даже видеть её было приятно. Но, когда Се Лянь резко схватил мужчину перед собой за грудки и сильно встряхнул, вкладывая в руки все свои эмоции, отчего встряска была резкой и рваной, Цзюнь У даже не сразу понял, что произошло. Опомнившись, он увидел прямо перед собой этот взгляд, полный злобы, будто у раненного зверя, который во что бы то ни стало собирался растерзать своего обидчика. Он не сделал ничего больше, лишь держал уже и так смятый пиджак, смотрел прямо в глаза и выжидающе молчал. Но даже это показалось мужчине таким смешным — он поддался, значит, не всё потеряно, верно? Он громко засмеялся, закидывая голову назад, а его голос раздался по комнате громогласным эхом. — Ну-ка, что ещё ты сделаешь? Что ещё ты сделаешь? — с интересом он смотрел на принца, но даже так он не рассматривал эту ярость напротив, как что-то угрожающее. — Сколько ещё это будет продолжаться?! — крикнул Се Лянь. — Хватит, вам нельзя верить, у вас нет свидетелей! — А у тебя никого нет, даже Ци Жуна нет. Ты можешь мне не верить, можешь отрицать всё сколько угодно, но это не изменит того факта, что ты остался один. — Я не остался один, — прошипел принц. — Ах, да, у милосердного и великодушного Его Высочества есть друзья, конечно, как я мог забыть? Только где они сейчас? — Они сражаются с вашими людьми, вот где они. — Нет, они защищают себя, потому что каждый из них прямо сейчас может умереть. Разве те двое не остались здесь только потому что снаружи было опасно? — Цзюнь У действительно казался всезнающим, это сбивало с толку, казалось, что это непроходимый босс, которого невозможно преодолеть, но молодой мужчина всё равно продолжал держать его как можно ближе. — Разве ты не подумал, что вразумил Ци Жуна, но где он? — Он не обязан быть тут сейчас. Мне достаточно того, что он помог Цзянь Лань сбежать, а всё остальное меня не интересует. — Какой джентльмен, — мужчина хихикнул, — Отправил леди на верную смерть. — Не утруждайтесь, — Се Лянь и правда начинал нервничать, понимая, что он готов сказать что угодно, лишь бы сбить его с толку. — С ней охрана и она вам не нужна, вы знаете, что скоро это прекратится. И даже если я проиграю, она не будет вам слишком большой угрозой, так что постарайтесь придумать что-то ещё, что-то внушительное, чтобы я хотя бы подумал о том, чтобы усомниться в вашей лжи! Се Лянь чувствовал небывалое отвращение. Даже когда он злился на Ци Жуна, никогда не испытывал ничего подобного, даже слыша все те обвинения, все эти мерзкие детали его жизни. С таким человеком, как Ци Жун, принц не хотел бы даже рядом стоять, однако сейчас это чувство переходило всякие рамки, отчего принц испытывал неиссякаемое море противоречивых чувств, от которых хотелось злится ещё больше. Он чувствовал злость к Цзюнь У, к себе, не хотел его слушать, но хотел узнать всё, ведь столько лет провёл в неведении. Хотел ударить, избить до смерти, но знал, что от него только этого и ждут. — Что ж, я и правда надеюсь, что ты примешь правильное решение. Ци Жун тоже его принял… — Только не получил ничего взамен. — Потому что он глупый, разве нет? Это что, раздражает только меня? — Вы обещали ему трон, могли бы хотя бы попытаться сделать вид, что прилагаете усилия. — Хочешь защитить маленького брата? Ох, малыша, кажется, обманули. Но ты ведь даже не знаешь, кого защищаешь. Все, кто рядом с тобой, уже предавали тебя, а ты ни разу даже не усомнился в них, молча закрыл глаза на всё, что случилось. Ты так просто его простил, а ведь на его руках тоже находится кровь твоих родителей. — Она только у вас на руках, если даже он вам помогал, в любом случае, это не делает из него преступника. — Вот как ты это оправдываешь? — С таким же успехом можно обвинить врачей, которые не вошли в палату и не застали вас за убийством. Это просто стечение обстоятельств. — Но он не соучастник, виновник. Он украл все документы, которые помогли мне свергнуть твою семью. Знаешь, он как-то быстро согласился мне помочь. Стоило ему поныть о том, как он тебя ненавидит, а мне сказать, что он заслуживает большего, как он уже был готов сделать всё остальное сам. Жаль, что ты не стал столь же податливым. Иногда ты думаешь в правильном направлении, но, знаешь, все эти твои мнимые принципы не нужны никому, кроме тебя. Даже если тебе не нужна власть, твоя жизнь хоть раз была лучше, чем могла бы быть, только благодаря этой твоей призрачной доброте? Весь мир мог быть перед тобой, если бы ты согласился, если бы ты последовал тому, о чём я говорил тебе. — Мне не нужен весь мир, — Се Лянь повернулся вправо, ему нужно было бы увидеть хоть что-то, кроме этого самодовольного лица напротив. — Ну конечно, скитаться по улицам было так просто, одежду в мусоре искать, да? Хорошо, что теперь у тебя есть тот, на чьём плече можно было бы поплакать. Се Лянь нахмурился, понимая, что за буквально каждым его движением следили. Цзянь Лань была права, когда назвала его сумасшедшим, потому что он не знал никаких границ. Даже без этих знаний, он всё равно задел бы принца за живое, но никак не мог остановиться в безмерном контролировании. Такой стратег навряд ли бросает слова просто так, наверняка он сказал это по какой-то причине. — Только вот я понять не могу, когда дорогой господин Хуа Чэн подцепил этот вирус альтруизма? У тебя никогда не появлялось мысли, что ему что-то от тебя нужно? Было бы лучше, если бы ты послушался Жое, когда она просила тебя перестать разговаривать с ним. И она была бы цела, и ты тоже, ну… — его рука медленно потянулась за спину, откуда он достал пистолет. Се Лянь понимал, что он навряд ли попытается стрелять в него, поэтому отнёсся к этому спокойно, ведь его пистолет был в готовности, — Я думаю, он тоже был бы цел, если бы ты сделал хоть что-то против своих принципов. Сняв оружие с предохранения, он вытянул руку прямо вперёд. Она протянулась немного левее лица принца, что оказалось довольно странным движением. Мужчина повернулся назад, но в момент, когда его глаза остановились на пистолете, он услышал громкий выстрел, небольшая вспышка заставила зажмуриться, поэтому он не сразу понял, что именно случилось. Гудение в ушах продлилось несколько секунд, после чего он услышал голоса Му Цина и Фэн Синя. Они не должны были быть здесь. Се Лянь повернулся назад, в расплывчатом взгляде не сразу было заметно, что произошло. Му Цин и Фэн Синь были здесь, то и дело оборачиваясь на принца, они что-то ему говорили, но тут же оборачивались обратно. Се Лянь даже сделал шаг к ним, чтобы проверить, что произошло. Однако очевидные вещи оказались слишком неприглядными — он не хотел замечать кровь на полу, не хотел видеть растрёпанные тёмные волосы, будто его отрицание хоть что-то могло изменить. Юноша сидел у стены, сжимая рану в животе, пока оба бывших телохранителя принца копошились вокруг, пытались закрыть рану, громко говорили что-то. Из общей растянутой и иррациональной картины принц смог уловить только взгляд и губы, которые повторяли только: «Ты не виноват», будто предугадывая то, что Цзюнь У скажет сразу после. А может просто Се Лянь слышал всё настолько далеко, что понял только сейчас? — Сколько ещё мне нужно было всего тебе рассказать, чтобы ты сделал это? Ты мог бы меня убить в любую секунду, но не сделал этого. Поэтому именно ты виноват в том, что он может умереть. Ты мог, но не сделал, потому что ты же весь такой рассудительный и добрый, да?! — его голос больше не был мягким, что-то в нём было непонятное, лишённое спокойствия. Принца невероятно раздражало то, с какой нежностью этот человек говорил о том, как он убил его родителей, отца Цзянь Лань. Было сложно сдержать гнев, не показать ту злость, что нарастала в нём. А теперь, когда его претензии звучали как издевки, как вызов, даже слегка скрипучим голосом, это так резало слух. Отойдя от него на шаг, не смотря на него, он всё равно не мог отделаться от того, насколько сильно это действовало на нервы, заставляло впадать в ярость всё больше. — Вот твое истинное лицо — ты готов быть хорошим только тогда, когда это удобно, верно? А сейчас ты даже руки пачкать не хочешь ради человека, который потерял десяток инвесторов только потому что тебе к голове пистолет приставили. Эй, нельзя сажать своих инвесторов в тюрьму, знаешь ли, у нас обид не забывают, — в какой-то момент он переключился на Хуа Чэна, вокруг которого ажиотажа стало меньше. Фэн Синь пожертвовал своим пиджаком, чтобы остановить кровь, но при этом и он, и Му Цин только сейчас ощутили, что все догадки принца были правдой. Они не были близки с этим человеком, не догадывались даже, что он являлся директором той компании, куда они оба смогли попасть на работу, а узнали о его назначении очень неожиданно. Они не имели права говорить во время каких-то встреч, как когда приезжали советники или друзья Его Величества, именно поэтому они не обладали никакими знаниями о нём, кроме визуальных представлений. Но сейчас, когда они понимали, что этот человек прямо перед ними, он признал вину в том, что убил и подставил предыдущую власть, их глаза будто заново открылись. Как и говорил Се Лянь, цитируя слова Цзянь Лань: «Хороший человек с отличной репутацией, в подвале которого спрятаны трупы». Было сложно представить себе более влиятельного и доброго человека, ведь он жертвовал миллионы в детские больницы, всегда лично извинялся, люди любят таких обходительных типов. Однако теперь от прежней маски даже нити доброжелательности не осталось. — Проблема Ци Жуна в том, что он идиот, а твоя в том, что ты никого не слушаешь, не говори, что я не хотел лучшего для тебя. Но если бы ты позволил мне поддержать тебя хотя бы раз, тебя бы здесь не было. Каждый раз, когда я предлагал тебе помощь, ты отказывался, забывая, что ты всё ещё беспомощный червь, задавить которого будет столь же легко, как и остальных людей, а ведь такой талант был бы потерян. Серьёзно думал, что выдержишь всё сам? Если бы ты позволил, этого не случилось — никто бы не узнал о твоём происхождении, если тебе так не нужен мир, никто бы не узнал, что ты связан с Триадой, он и твоя сестричка не были бы ранены. Может, единственное хорошее событие — это то, что ты помирился с этими имбецилами? Честно говоря, меня так радовало то, как ты их отвергал изо дня в день, будто они никто. А стоило им один раз извиниться, как ты уже готов всё забыть. Как такой талантливый человек, как ты, может быть таким ничтожеством? Цзюнь У всё ещё смотрел на спину своего противника, его забавляло, как люди легко теряли рассудок, видя другого раненого человека. Разве роботы сочувствуют сломанному сородичу? Все эти люди — идиоты, выполняющие заданные установки, так откуда среди них развелось так много доброжелателей? Эта ложь и желание быть лучше, чем являешься на самом деле, так раздражали. Мужчина стал расхаживать из стороны в сторону, будто раздумывал о чём-то, анализировал, даже не замечая, что его собеседник снова смотрит на него. Заметив этот почти что безжизненный взгляд, он понял, что видел его только однажды, когда «посочувствовал» Её Величеству, а после отошёл, чтобы взглянуть на неё. Опустошение, непонятно, что было в голове и тогда, и сейчас. Но это точно была способность к чему-то безумному. Только в прошлый раз он хотел сделать что-то более значимое. Может, он хотел заставить её слушаться и выполнять его прихоти, оставшись у власти? Но она так скоропостижно умерла. Но, нет, он не был расстроен, ведь он отдал бы что угодно, лишь бы пережить свои чувства от увиденной смерти снова. — Но, раз ты не хочешь всадить мне пулю в голову, может тогда упростим задачу? — предложил он, будто его старший друг, обещающий прикрыть шалость от взрослых за символическую плату — конфету или за пару юаней. — Может нам стоить начать сначала? Я снова предложу тебе всё то, что ты захочешь — будь то весь мир, или хотя бы спокойствие твоих друзей, а ты согласишься помочь мне. Или, может, всё-таки возьмешь пистолет в руку? Никто не понимал, что происходит с принцем. Он стоял и смотрел на противника, опустошённый и слабый, но не двигался так долго, что, казалось, он стал соляной статуей. Всегда было понятно, когда с ним что-то происходит, о чём он думал. Даже если он не злился, его бровь едва заметно вздёргивалась. Но сейчас его лицо казалось пустым и безэмоциональным. Цзюнь У любовался им, а когда обернулся к столу, чтобы взять заряженный пистолет, чтобы вложить его в руку принца, дать ему возможность решить, услышал позади щелчок. В глазах заблестело, на лице отразилась гордость, как только он обернулся, практически перед глазами увидел продолговатый ствол с глушителем — ни тени сомнения на лице принца. Его взгляд практически излучал жестокость в чистом виде, было несложно заметить, что он сдерживается, чтобы не всадить пулю ему прямо сейчас, так как его палец всё время прижимался к спусковому крючку, но тут же слегка отодвинулся. — О, вот как! — мужчина даже хлопнул в ладоши от радости. — Так ты всё же пришёл к единственно верному выбору, чтобы прекратить абсолютно всё? — Вам и правда так хочется умереть? Как нарцисс вроде вас может так легко расстаться со всемогуществом и властью? — голос Се Ляня звучал отторгающе, даже принц в какой-то момент понимал, что он звучит так грубо и настырно, взросло и мужественно, хотя никогда раньше так не звучал. — Ты бы знал, как мне сейчас легко и приятно. Потому что я жил ради этого момента, я знал, что сломаю тебя рано или поздно. Моя стратегия была изначально верной. Так чего же ты ждёшь? — мужчина развёл руками, немного отходя, чтобы было удобнее, чтобы кровь не запачкала одежду принца. Однако запачкаться всё равно пришлось. Его рука сместилась вниз вправо, а крючок позволил бесшумно выпустить пулю прямо в плечо мужчины. Видимо, из-за своей эйфории он буквально расслабился, отчего от ранения он тут же рухнул на пол. Хуа Чэн, едва ли будучи в сознании, практически сразу открыл глаза, не ожидая, что исход станет таким. За спиной принца никто из них не видел, куда была выпущена пуля. При виде принца жестоким, когда он разбирался с Ци Жуном, Хуа Чэн даже был рад, ему нравилось видеть его таким. Конечно, он не собирался доводить его, но всегда помня его добрым, а внезапно увидев таким сильным и уверенным в себе, он просто не мог оторвать взгляд, полный восхищения. Сейчас же он почему-то испытывал волнение, некоторый страх. Никто не ожидал подобного исхода, он должен был быть сильным и просто всё это выдержать. Однако болезненный вскрик вернул им ясность ума, будто ничего и не случилось — он жив. Се Лянь медленно зашагал к нему, пренебрежительно смотря на лежащее внизу тело, казалось, он мог просто пройти по нему с таким же выражением лица. Но чем медленнее он шёл, тем больше извивался от боли мужчина. Казалось, в его голову ударил адреналин, он по какой-то причине никак не мог перестать скулить от боли, хотя и просил убить его всего минуту назад. — С чего бы мне вас просто так убивать? — Се Лянь остановился прямо у лица Цзюнь У. Присев на корточки, он всё ещё держал пистолет в руках, будто в любую секунду мог передумать и всё же сделать выстрел. — Вы хотите так просто взять и не понести ответственность за всё, что вы сделали? Смерть избирают только бесхарактерные черви, а мне казалось, что вы вполне смелый, — с какой-то даже растерянностью сказал Се Лянь, но всё же без какого-либо негативного окраса. Но в следующий раз, когда он снова опустил взгляд вниз, Цзюнь У наконец до конца понял, с чем именно имеет дело, потому что от доброты не осталось и воспоминания. Его голос стал таким тихим, что сквозь зубы звучал устрашающе. — Я не позволю вам просто так умереть, вы будете страдать до конца своей жизни. Глаза, некогда блестевшие вызовом и желанием показать, кто тут главный, теперь смотрели со страхом, полные ужаса до краёв. Его это пугало и заставляло забыть о боли, но в тот же момент он был восхищён, будто перед ним был его ученик, который превзошёл его во всём. Это было так, но он не принял свой проигрыш, просто отдав себе отчёт, что Се Лянь поразительно рассудителен. Однако любоваться его решительностью он не смог долго, до тех пор, пока принц не отвлёкся на прибывшего Эмина, с ним было ещё несколько человек, которые должны были наконец забрать Хуа Чэна и позаботиться о нём. На полу осталась огромная лужа крови, которая не могла не привлечь внимания. Му Цин и Фэн Синь остались стоять поодаль, понимая, что Эмин и его люди лучше позаботятся о друге принца, а сейчас они должны были приложить все усилия, чтобы удержать принца в ясном уме, чтобы он не сделал чего-то противозаконного. Се Лянь встал, размяв плечи, он снова посмотрел на мужчину на полу. Если не оказать ему помощь, то через полчаса он вряд ли будет жив. Но мог ли он ценить его жизнь настолько? У него ещё были вопросы. — Как вы стали главой Триады? — Разве это имеет значение сейчас? Ничего уже всё равно не вернуть, — Цзюнь У звучал уже не так уверенно, хотя и пытался казаться в выигрышной позиции. — Как вы стали главой Триады? — голос принца прозвучал ещё более отчётливо и спокойно, отчего окружающие снова ощутили дискомфорт. — Просто спусти курок ещё раз, ты ничего не узнаешь! — он хотел бы ещё что-то сказать, однако снова послышался вскрик — Се Лянь поставил ногу на раненое плечо мужчины, пока что не сильно вжимая его в пол, отчего кровь стала сочиться быстрее, а яркая боль отражалась даже в глазах. — Как вы стали главой Триады? — Они бы скоро распались! — выпалил мужчина, соглашаясь ответить, после чего Се Лянь слегка ослабил хватку. — Они хотели бунтовать, а я их объединил, потому что это дало бы мне возможность добраться до политиков проще. — Зачем? — Се Лянь проявлял невиданное милосердие, убрав ногу с тела мужчины. — Потому что в тот момент это было важно. — А сейчас? — И сейчас тоже! Только ты можешь считать, что власть ни к чему хорошему не приведёт. Благодаря тому, что я дружил с политиками разных отраслей, мне удалось добраться до нынешней императорской семьи. — А они вам чем не угодили? — Здесь не вопрос взглядов и мнений, это уже дело принципа. Я хочу их контролировать, я хочу знать, что все мои желания будут исполнены. Я коллекционирую информацию, тем самым делаю свою жизнь безопасной, потому что достаточно взять одну папку, чтобы раскрыть все коррупционные схемы и отправить под расстрел абсолютно каждого чиновника. Чем больше преступлений я совершал, тем менее выгодным моё положение было, мне нужно было укрепить позиции. — И как вам сейчас на своих укреплённых позициях? — с сарказмом поинтересовался принц. — Где ваша папочка, которая спасёт вас сейчас? — Я все же верю в твоё благоразумие и то, что мы сумеем обо всём договориться. — Я ещё ни разу в жизни не чувствовал себя настолько умным и мудрым, как сейчас. Понимаете, никогда? — Се Лянь даже улыбнулся. — Хэ Сюань спросил меня однажды, почему я не убил Ци Жуна, зная, что он причастен к убийству моих родителей. И я тогда действительно задумался об убийстве, хотя ему ничего об этом не сказал. Но я уговорил себя тем, что он просто обожает драматизировать, так что все его слова нужно делить натрое. Сначала я думал, что убью вас, но сейчас, нет, я не думаю так. Моё сердце стало холодным, ведь ничто не вернёт тех, кого вы убили. Что бы я ни делал — ничто не вернёт моих родителей, поэтому я не собираюсь вас убивать. Наоборот, я собираюсь позаботиться о том, чтобы вы дожили до своей глубокой старости. Пускай вы и не будете сожалеть, но насколько вам будет нравиться сидеть в одиночестве, без власти, без папки и влияния? — Собираешься отправить меня в тюрьму? Ты что, серьёзно? Я уж подумал, что ты действительно повзрослел, а вот оно что! — мужчина даже засмеялся, несмотря на то, что никому больше не было смешно. — Знаете, а ведь у меня есть уйма возможностей лишить вас свободы и без помощи полиции. — Меня будут искать, — будто зная, что это заведомо неверный вариант, мужчина продолжал улыбаться, несмотря на то, что его плечо всё ещё было продырявлено. — Не будут. Никто не будет, стоит только вашим врагам узнать о том, что вы исчезли, они сделают всё, чтобы о вас забыли. Разве не на них вы собирали столько компромата? Стоит только намекнуть, что вы больше никто — ни один из них в здравом уме не будет способствовать расследованию, уверен, они даже прикроют его побыстрее, списав всё на несчастный случай. Вы никому больше не нужны, вся ваша власть была такой же призрачной, как и оправдание вашего эго. Смиритесь с этим, и с тем, что я не дам вам спокойно жить, припеваючи. Мне плевать, даже если придётся просить Хуа Чэна закрыть вас здесь в подвале, мне всё равно. — Это тоже месть, не обманывай себя. Убьёшь ты меня или нет — ты мстишь. — Такая у меня натура, люблю наблюдать за смертью, — Се Лянь практически повторил слова своего собеседника. — Только я уж постараюсь не упустить момент и проверю, настолько ли это завораживающе, как вы об этом говорили. Будет обидно, если всё не так красиво, выходит, вы родились и жили просто так. Се Лянь даже не удивлялся той грубости, которую он выплёвывал, как обычные слова. Его руки всё ещё сдерживались от убийства, но он решил закончить всё так. Повернувшись, он заметил обоих друзей и ещё одного мужчину из служащих Сань Лана, будто он только и ждал указаний. Се Лянь не хотел рисковать, поэтому приказал охранять Цзюнь У любой ценой, показать его врачу и лечить его рану, ведь он не хотел такой скоропостижной кончины своего подопытного. Этот же мужчина сказал, что Хуа Чэна уже доставляют в больницу на вертолёте, а Эмин просил передать, чтобы принц его нашёл. Му Цин и Фэн Синь не нашлись, что сказать, сопровождая Се Ляня по коридору. Хотелось ведь спросить что-то, сказать, что всё хорошо. Нечаянно глядя на свои руки в крови, они начинали понемногу паниковать, тошнота подбиралась всё выше. Казалось, самое страшное позади, но только сейчас оцепенение спало, сердца стали биться быстрее, но от этого не стало легче. Се Лянь только бросил на них взгляд, остановившись. — Всё нормально? — переспросил он спокойно. — Нет, — Му Цин качнул головой. — Я всё ещё не понимаю, как это случилось. — Как ты можешь быть таким спокойным? — Фэн Синь не удержался. — Я не спокоен, я всё ещё… в этом… мандраже, что ли. Ещё не всё окончено, так что всё впереди. Извините, если я… если я напугал вас… — Нет, всё нормально. — Тебя можно понять. Я бы не знал, как реагировать в такой ситуации, будь я на твоём месте, — Му Цин пожал плечами. — Но… кажется, твоя мама пропала без вести во время атаки на дворец? — Это так, но, спустя столько лет, не знаю, я просто перестал думать об этом, всем ясно, что она погибла. Может, я просто не до конца ощущаю свои эмоции, может позже я всё осознаю, но сейчас я не испытываю какой-то злости по этому поводу. То есть, я злюсь из-за того, что твои родные погибли из-за него, этого не отнять, но… — Я понимаю. Просто я хочу убедиться, что не делаю чего-то… — Если ты боишься, что я хотел бы его убить и не разделяю твоё решение оставить его жить, то не переживай, всё будет окей. Делай так, как считаешь нужным. — Да, не переживай об этом, ладно? Мы тут как-нибудь дальше сами, а ты езжай в больницу. — Точно? — Да, всё нормально. Мы поможем тут и приедем, — Му Цин выдавил улыбку. — Ладно, — Се Лянь кивнул. — Берегите себя, ребята. Эмин действительно его ждал, чтобы отправить в безопасности в больницу. Волна как раз была окончена, и они собирались перейти в наступление. Эмин взял всё руководство на себя, но не упустил из виду приближающегося принца. Он так и не понял, что там происходило, но и времени на расспросы не оставалось. Поэтому он объяснил, что его уже ждёт машина, которая поедет далеко в объезд, придётся сменить несколько автомобилей, чтобы быть уверенным, что никто не устроил слежку. Всё было как в тот раз, когда Се Лянь впервые до конца осознал, кем именно является Сань Лан. Тогда он познакомился с Эмином, весь вечер катаясь по городу в разных машинах, но с тем же водителем. То волнение, которое он испытывал впервые, перекликалось с его состоянием сейчас. Водитель был другим, но это неважно. Он переживал, чтобы не случилось ничего серьёзного, ведь травма живота действительно могла оказаться обширной, настолько, что он мог бы… Нет! Он не должен думать об этом. Постепенно его мысли переходили обратно к разговору с Цзюнь У, где он сказал, что, если бы Се Лянь выстрелил первым, тогда Сань Лан остался бы цел. И эта мысль не давала ему покоя. Он ведь мог просто выстрелить ему в плечо, как сделал позже. Се Лянь даже не услышал, что Хуа Чэн пришёл, он и не догадывался об этом, ведь все его мысли были так заняты одной и той же мыслью о навязчивом убийстве. Приехав в больницу к вечеру, Се Лянь понял, что сегодня всё ещё его День рождения. Никогда раньше оно не было таким… запоминающимся? Сколько же всего случилось сегодня? От всех событий шла голова кругом, но он шёл по указаниям Эмина. Его уже ждали — приветливая медсестра только улыбнулась и сообщила, что господин Хуа в операционной, его состояние стабильно, а госпожа Лянь в своей палате. Дав некоторые указания, медсестра провела его к палате — не говорить громко, а лучше и вовсе писать, не мешать ей спать и не заставлять есть. Не считая других предостережений, этого было достаточно сейчас. Каждый звук был для неё настоящей катастрофой, поэтому ей надели что-то вроде берушей, чтобы окружающие звуки не были такими пугающими. Девушка лежала в своей постели — такая маленькая для такой огромной кровати. Лежа на боку, она рисовала пальцем узоры на панели с кнопками, даже не услышав, что рядом кто-то есть. Только когда на неё упала тень, девушка медленно подняла взгляд — сразу стало заметно как она измучена, как ей всё ещё больно, несмотря на лечение. Из-за осколков в её теле, которые достали не так давно, ей всё ещё было нежелательно активно двигаться, поэтому Се Лянь только протянул к ней руки, чтобы успокоить и убедить, что вставать не нужно. Даже от рывка она почувствовала некоторый дискомфорт, который было легко заметить по глазам. Се Лянь погладил её по голове и улыбнулся, ведь всё уже было хорошо. Она слышала его, но очень отдалённо, так что он сказал ей, что всё закончилось, а Сань Лан на операции. Он не стал упоминать, что случилось с Цзюнь У, вовсе не говорил об этом, чтобы не напугать её, не заставить нервничать. Лучше он скажет ей об этом попозже, когда она будет в порядке. Поняв, что дагэ не знает ничего о состоянии Сань Лана, девушка только расстроенно надула губы. — Это я накаркала, — прошептала она. — Что за глупости? — Се Лянь удивлённо моргнул, стараясь быть оживлённым, хотя из-за усталости ему это давалось плохо. — Пару дней я говорила, что он такой крутой, что все пули пролетают мимо него. — Это не значит, что его ранили из-за тебя, — Се Лянь слегка усмехнулся её наивности. — Я надеюсь, с ним всё хорошо, — она тяжело вздохнула. — Я тоже, — Се Лянь последовал её примеру. — А это правда, что ты те духи отдал Хуа Чэну? — внезапно спросила девушка. — Что? — Ну, те, что я дарила. Он сказал, что это ты ему подарил, — девушка будто жаловалась на брата. — Он пошутил, — Се Лянь улыбнулся. — Я их даже не открывал, они по-прежнему стоят у меня. Как поправишься, покажу тебе, ладно? — Хорошо-хорошо, — она наконец успокоилась и снова уложилась поудобнее. Она заметила, каким он был уставшим, задумчивым, поэтому попыталась быстрее уснуть, чтобы он мог побыть наедине сам с собой, ведь сейчас ему это было в любом случае необходимо. Он уселся в кресло, налил себе воды и просто расслабленно закрыл глаза. В таком положении он провёл очень много времени — двое или трое суток, он уже не помнил. Спал он здесь, иногда ходил домой, но бо́льшую часть времени он был у Жое, только на ночь возвращаясь в палату Сань Лана. Он заходил к нему и днём, чтобы проверить, не проснулся ли тот. Говорили, операция прошла успешно, но из-за потери крови и переутомления он несколько дней вообще не просыпался, заставляя Се Ляня переживать о нём всё больше. На фоне усталости от неудобного сна, Се Лянь постепенно становился практически бесчувственным, просто смотря перед собой. Это ожидание, казалось, длилось слишком долго. Поэтому и Жое начала переживать, старалась его расшевелить, просила что-то ей привезти, поискать в магазинах, чтобы он был занят хоть чем-то, кроме созерцания стены. Он догадывался о планах, но всё же исполнял любую её просьбу, но от этих поездок так уставал, что вторую половину дня просто спал на диване, а ночью снова начинал что-то делать. Обычно это было чтение или просмотр вакансий ради интереса. И этой ночью просмотр вакансий не оставил себя ждать. Слушая размеренное дыхание Сань Лана, Се Лянь пролистывал объявления одно за другим, пока не почувствовал голод. В полной темноте он вышел из палаты, аккуратно закрыв дверь. Се Лянь напоследок заглянул к Жое, чтобы убедиться, что она спит и не хочет поесть. Раз она не составит ему компанию, он отправился в кафетерий внизу. Да, еда, что готовили специально для пациентов и гостей VIP-отделения, была на несколько уровней качественнее, но иногда Се Ляню приходилось есть просто хлеб весь день, не считая тех деньков, когда еды вовсе не было, так что он не привык жаловаться на пресную еду без соли. В его ночной перекус вошёл салат из томатов и яичный рулет с курицей. Благо, тётушка за прилавком решила отправить его заказ прямиком на кухню, а не давать ему еду из витрины, поэтому он даже поел горячей и свежей еды. Может, это сделало его немного счастливее, разбавляя непроходимый туман собственных мыслей, обвинений и угрызений совести. Се Лянь понадеялся, что это настроение останется с ним подольше, потому что оно оказалось таким приятным, исключающим любую паранойю и задние мысли, сидящие где-то глубоко, но каждую минуту отдающие сигнал о своём наличии. Однако это настроение никуда не девалось, к огромному удивлению, он даже немного улыбался, поднимаясь по лестнице. И всё же рулет оказался не таким вкусным, так что он только причмокнул губами, открывая дверь в палату Сань Лана. — Вот ты проснёшься, и я закажу вкусную лапшичку с курочкой, а так ведь даже скучно есть одному, — Се Лянь немного усмехнулся, достав телефон, чтобы включить фонарик. Осветив себе путь, он всё равно споткнулся о кресло, отчего рука дёрнулась и фонарик осветил кровать и несколько приборов, что стояли рядом. Однако палата оказалась настолько пустынной, что Се Лянь не сразу заметил, что Сань Лан куда-то исчез, оставив после себя только капельницу, угрюмо капающую лекарство на пол. Мужчина прислушался к звукам, оглядываясь. Он включил свет, тут же замечая, что дверь в уборную открыта, значит, здесь его нет. Лёгкая паника стала подталкивать его к действиям, однако, куда он мог подеваться всего за полчаса?