Любимчик учителя зельеварения

      Последние события, связанные с Гарри Поттером, философским камнем и Тёмным Лордом, наделали очень много шума в Хогвартсе. Разумеется, и до этого школа была довольно шумным местом, где постоянно бродили сплетни, однако в этот раз всё было ещё хуже.       Волнение в Хогвартсе не утихало. Студенты и, что разочаровывало, даже преподаватели обсуждали происшествия, связанные с Гарри Поттером, на каждом углу. Даже привычные чёткие занятия по зельеварению были наполнены шёпотом и догадками, что явно не нравилось ни Северусу Снейпу, ни его ассистенту.       Самого Гарри Поттера, разумеется, видно не было. Вплоть до самого конца учебного года его состояние было несколько плачевным, хоть это и исправлялось главным зельеваром Хогвартса. Признаться, друзей Гриффиндорца, Рона Уизли и Гермиону Грейнджер, было очень сложно выгнать из Больничного крыла хотя бы для стандартных осмотров, что несколько раздражало и без того занятых мастера и его ученика. Дети, видимо, старались держаться вместе, чувствуя на себе взгляды остальных учеников. Они знали, что сейчас как никогда важно сохранять единство и поддерживать друг друга.       Пусть двум детям ничего бы и не сделали, однако некоторые Слизеринцы, как подозревал их декан, не смогут сдержать эмоции, узнав известия о Тёмном Лорде. Да и от постоянных расспросов укрыться было нелегко.       Конечно же, каждый ученик, не считая наиболее сдержанных, считал своим долгом знать всё и вся о последних событиях.       Дамблдор, как всегда, оставался загадочным, но его вера в Гарри, как знал профессор Снейп, была неизменной. Он часто заходил в Больничное крыло, просто садясь на кресло возле Поттеровской кровати и задумчиво вглядываясь куда-то в окно.       В это время, в тёмных коридорах школы происходили свои события. Ведь мы в школе Хогвартс, что можно ещё ожидать?       Эль Адриан Лердд, единственный наследник древнейшего и могущественнейшего рода в истории магии, сейчас вполне спокойно помешивал простейшее противоядие от обычных ядов, транслируя свои действия на экран так, чтобы и первому, и второму курсу было всё видно.       Сегодня был последний понедельник учебного года для пяти из семи курсов, и учиться студенты либо уже закончили, либо, как некоторые пятикурсники и семикурсники, только начинали.       Пусть почти для всех прошли экзамены, да и уроки были скорее «для галочки», однако от факультативов на Слизерине никто не отказался. А около пяти человек даже уточнило, будут ли они. Это казалось даже вдохновляющим и достойным гордости.       — Как вы, надеюсь, помните, при помешивании нужно делать плавный и полный оборот нужное количество секунд. В этом может помочь счёт или обыкновенные часы, если вы не знаете заклинания «Хоролоджиум». Для тех, кто планирует заниматься более сложными зельями или становиться мастером зельеварения, рекомендуется использовать чары секундомера «Вициус» несколько дней подряд. Данное заклинание будто отсчитывает секунды, но уже у вас в голове. Проходив так несколько дней, вы уже никогда не собьётесь при варке зелий, — тем временем объяснял Эль, наблюдая не только за своим котлом, но и за котлами всех присутствующих.       Неслышно хмыкнув про себя, наследник Лерддов обратил немного внимания на тот самый секундомер, что сейчас был задвинут в глубины подсознания, но всё ещё давал о себе знать. Теперь, спустя одиннадцать лет с применения заклинания, ему уже не мешал этот счёт.       — Настоятельно не рекомендую просить наложить эти чары домовых эльфов или применять их без практики, это, может, и не станет проблемой в будущем, но первые несколько месяцев вам будет крайне сложно даже просто поспать, — предупредил зельевар, слегка приподняв бровь. Этот жест очень напоминал всем студентам его мастера, однако же он был в его характере ещё до Хогвартса, что немного изумляло.       — А заклинание разве нельзя отменить, сэр? — слегка удивилась Миллисента Булстроуд, не отрываясь от своего котла.       — Конечно же можно, мисс Булстроуд, — отвечая на вопрос, негромко проговорил парень. — Я имел в виду, не стоит позволять применять чары домовикам или тем, кто не имеет о чарах никакого понятия, ведь это может выйти боком. Магия эльфов отлична от волшебства магов, и снять заклинание «Вициус» может быть просто невозможно. А про неумех и говорить нечего, ведь так? Можно ошибиться даже в произношении и наколдовать, скажем, что-то очень неприятное. И снять подобное волшебство так же может быть довольно сложно.       — Благодарю, профессор, — легко улыбнулась первокурсница, аккуратно откинув назад косички так, чтобы те не мешали.       — Не за что, мисс Булстроуд, — легко кивнул Эль. — Сейчас зелье должно проходить последний этап, так что те, кто закончил с помешиванием, уберите черпаки из котлов и накройте посуду крышкой. Переключите огонь на минимум с помощью ваших волшебных палочек и засеките ровно девять минут. Далее огонь можно будет выключить, а зелье, после остывания, перелить по флаконам. Каждый из вас сегодня может забрать состав с собой или оставить его мне. В Больничном крыле всегда будут рады новой поставке зелий, — чуть усмехнулся ученик мастера зельеварения, проделывая ровно то же с собственным котлом, хотя даже не задумывался об этом.       Слизеринцы, послушав указания своего личного профессора, выполнили всё с точностью и в хорошем качестве. Так что, проходя между рядами парт, Эль с удовольствием кивал и даже немного гордился за своих подопечных, вставляя комментарии для каждого студента. Это было их последнее факультативное занятие по зельеварению в этом году, и Лердд явно видел результаты своей работы в качестве наставника.       Спустя каких-то пятнадцать минут все уже разлили составы по колбам и нехотя собирали вещи, кидая взгляды в сторону беловолосого парня, стоящего за кафедрой, и это последнего несколько изумляло. Обычно Слизеринцы уходили сразу после окончания занятий, что же сейчас изменилось? Особенно подозрительные взгляды кидали на него именно второкурсники, и это давало некоторую пищу для размышлений.       Эль стоял за кафедрой, всё ещё наблюдая за не спешившими уходить студентами, и его взгляд задержался на второкурсниках, которые, казалось, решались что-то сказать. Он мог почувствовать, что что-то витает в воздухе, некая нерешительность или, возможно, ожидание. Спустя мгновение, один из учеников, мальчик с острыми чертами лица, подошёл к Элю. Как знал сам ассистент, это был Роджер Дэвис — загонщик команды Слизерина по квиддичу.       — Профессор, — начал он, и Эль удивился, услышав в его голосе уважение и некоторую нерешительность. — Мы… Мы хотели бы поблагодарить вас. За всё. За знания, которые вы нам передали, хотя были не обязаны это делать, и за поддержку нашего факультета.       Эль был поражён. Он не ожидал таких слов от студентов, особенно от Слизеринцев, которые редко показывали свои чувства. Но в этот момент он понял, что его работа, как наставника, действительно имела значение.       — На самом деле, я горжусь каждым из вас, — чуть задумавшись над словами студента, протянул Лердд. — Главное, помните, что знания — это сила, но только когда они используются с мудростью. Да, я был не обязан учить вас, однако… Это пойдёт на пользу нашему общему будущему. Все Слизеринцы — будущие лорды и леди. Что будет с аристократическим обществом, если мы не будем знать и основ того или иного предмета? Я считаю, ничего хорошего.       Ученики кивнули, и в классе повисла тишина, полная взаимопонимания и уважения. Эль почувствовал, что его окутывает приятное тепло. Но было это вовсе не заклинание.       — Сейчас же каждый из вас получит хороший уровень образования. Вы должны помнить, что можете прийти ко мне или профессору Снейпу с любым вопросом, и мы постараемся решить его. Будь это вопрос по магической науке, неурядица с Гриффиндорцами или даже порча школьной мантии, — он легко и весьма дружелюбно улыбнулся Миллисенте Булстроуд и Панси Паркинсон, на что те немного смущённо улыбнулись в ответ, переглядываясь между собой. — Что ещё пойдёт на пользу нашего общества, если не это? — он и сам давно осознал эту простую истину, и было приятно, что Слизеринцы поняли его.       Сейчас аристократия была меньшим из «сословий» магического мира, в отличие от прошлых веков, и им всем, наследникам и наследницам древних родов, стоило держаться вместе и не давать самой магии погибнуть от действий «светлой» стороны. Они и правда должны поддерживать друг друга, что и наблюдалось сейчас среди старших членов родов. Малфои, Нотты, Паркинсоны, Булстроуды, а так же многие семьи.       — Спасибо, сэр, — чуть грустно улыбнувшись, протянула одна из учениц второго курса. Эль никак не мог понять, что же её так расстроило, пока она не заговорила вновь: — Жаль, что вы не будете преподавать факультативы у третьего курса в следующем году, профессор.       — Вам и правда настолько нравились эти уроки? — приподняв бровь, поинтересовался Эль, но ему так и не ответили. — Как я объяснял, это имеет значение, — вздохнув, начал говорить парень. — Хоть это применимо к каждому предмету, но сейчас о зельеварении. Первый и второй курс только оттачивают свои движения при готовке зелий, учатся готовить простейшие составы и следовать действиям из рецепта. Третий же… Погружается в науку глубже. Каждый студент должен понять действие того или иного ингредиента, а так же то, как он взаимодействует с другими, — продолжил он. — Если же я возьму третий курс в эту группу… Первую половину года старшим из ребят будет неинтересно проходить то же, что и в прошлом году, а в конце года первый и второй курсы потеряются в обилии информации. И это отрицательно скажется на всём учебном процессе.       Эль закончил свою маленькую речь и с удивлением обнаружил ещё более тоскливые взгляды от второкурсников. Что за чертовщина со Слизеринцами сегодня происходит?       — Это не отменяет того, что вы не будете преподавать у нас в следующем году, — кисло высказал общее мнение Кристиан Фарли — младший брат старосты факультета.       — К сожалению, это так, — хмыкнул Эль. — Но что же в этом такого? Вы переходите на новый уровень и будете учиться у много более знающего зельевара. Неужели, профессор Снейп, по-вашему, столь непонятно объясняет?       — Нет, конечно, профессор Снейп — великий мастер, — быстро вставила другая ученица, — но у вас свой подход, и вы умеете вдохновлять нас. Вы не просто учите нас зельеварению, вы учите нас думать, анализировать и экспериментировать. Это нечто большее, чем просто следование инструкциям.       Эль почувствовал некоторое смущение и удовольствие от этих неожиданных комплиментов. Он всегда старался быть строгим и справедливым, но теперь понял, что не только это замечали его ученики.       — Я благодарен за ваши слова, — сказал он. — И рад, что смог внести свой вклад в ваше обучение. Но помните, что каждый талантливый преподаватель имеет что-то уникальное, что может передать вам. Профессор Снейп откроет перед вами новые горизонты, и я уверен, что вы сможете извлечь из его уроков максимум.       Ученики молча кивнули, и Эль понял, что их тревожило что-то ещё.       — Не забывайте, что зельеварение — это искусство, требующее терпения и точности, — последний раз за этот учебный год напомнил он. — Используйте полученные знания с умом, и тогда вы сможете творить чудеса, — он слегка усмехнулся, сверкнув льдисто-голубыми глазами.       — Скажите, сэр, — тихо вступила первокурсница Элизабет Смит, кузина Захарии Смита, что учился на факультете Хаффлпафф и презирал всех Слизеринцев. Даже если там училась его родственница… С этим они разобрались ещё в начале года. — Профессор Снейп такой строгий преподаватель, как о нём говорят старшекурсники? В этом году мы не увидели чего-то подобного.       — Строгий? Честно говоря, не знаю, как оценивать. Лично мне никто из профессоров не кажется строгим, и это не потому что я согласен с каждым из них, — нахмурившись, задумался Эль. — Может быть, вы не послушаете, но я всё же дам совет. Не воспринимайте преподавателей строгими. Несправедливыми, некомпетентными, ограниченными — пожалуйста, но никак не строгими. Каждый «строгий» преподаватель кажется таким скорее потому, что хочет дать вам хорошую базу знаний. И это, скорее всего, относится и к профессору Снейпу, — отвечая на вопрос, объяснил свою точку зрения ученик своего мастера.       — Мой… Двоюродный брат как-то говорил, что профессор жутко несправедливый и ругается по каждому поводу, — отведя глаза в сторону, так же тихо высказалась первокурсница.       — Но ведь всегда по поводу, не так ли? — повторяя слова девочки, объяснил наследник Лердд, опершись кончиками пальцев о кафедру. — Знаете, я думаю, вам нужно увидеть своими глазами, как интересно проводятся занятия у старших курсов, чтобы вы перестали волноваться по этому поводу, — Эль лишь взглянул в сторону невидимой стены, ограждающей одну сторону класса от другой, однако звуки со «старшей» половины тут же стали слышны младшим из студентов.       Ученики с третьего и по самый седьмой курс сейчас стояли около своих котлов и внимательно следовали инструкциям, разработанным ими же самими. Как знал Эль, студенты, под личным руководством Северуса Снейпа, научились несколько улучшать рецепты и понимать многое из того, что упускалось в простой школьной программе.       Вот Джемма Фарли, судя по цвету и запаху, помешивает зелье Виггенвельда, тщательно соблюдая каждую формулировку и перепроверяя каждое своё движение. Цвет её зелья несколько отличный от учебника, однако и много лучше по действиям. Один пузырёк такого состава поможет, даже если вам оторвало руку.       А за соседним столом от неё Эдриан Пьюси ждал, пока его напиток живой смерти дойдёт до нужного состояния. Конечно, ему ранее помогал один из шестикурсников, но это тоже многого стоило.       — Пьюси, Хиггс, Флинт, Монтегю, Джагсон. Очень неплохая работа, можете быть свободны, — поочерёдно отпускал студентов профессор. Видимо, сегодня было свободное занятие, и каждый отрабатывал свой состав, что выглядело довольно впечатляюще.       — Обратите особое внимание на Джемму Фарли, — тихо, хотя на соседней стороне его бы и не услышали, вступил Эль. — Она готовит довольно привередливое целительское зелье, но важно не только это. Каждый из студентов привносит в состав что-то своё. Не важно, что именно. С опытом и экспериментами приходит многое, — чуть отступил от главного профессор Лердд. — Но вот мисс Фарли сделала из пусть сильного, но стандартного заживляющего зелья что-то много большее. То зелье, что сейчас бурлит в её котле, способно помочь вам, даже если вы потеряли руку или ногу. Не сразу, но спустя неделю… — Эль едва слышно хмыкнул, когда многие восторженно вздохнули, по-новому глядя и на Джемму, и на самого Эля.       — Откуда вы так точно знаете, что именно делает тот или иной состав? Вы ведь не видите ничего, кроме цвета зелья, — изумлённо спросила Панси Паркинсон.       — Не только это, мисс Паркинсон, — слегка усмехнулся юноша. — Запах тоже очень важен, по нему можно определить больше, чем все думают.       — Но ведь их здесь, как минимум, полсотни, — Панси восторженно вдохнула тонкие ароматы, чувствуя себя вдохновлённой.       — Вы научитесь, если будете столь же заинтересованы в этом, как и сейчас, — кивнул ребятам парень.       — А вы можете сварить этот состав, профессор? — заинтересованно поинтересовался Блейз Забини, хотя вопрос явно не нуждался в ответе.       — Я могу сделать его таким, что он вернёт человеку и руки, и ноги, и часть внутренних органов спустя сорок восемь часов, — хмыкнув, протянул парень без насмешки или какой-то гордости собой. Он, в самом деле, и правда высказал только факт.       Эль улыбнулся, слушая звуки из «старшей» части класса. Кипение котлов, лёгкий стук ножей о доски, протирание ингредиентов в ступке… Он повернулся к своим ученикам и сказал:       — Видите ли, зельеварение — это не только о знаниях и технике, но и о понимании того, как магия и сила пронизывают каждый ингредиент. Профессор Снейп, несомненно, строг, по мнению многих, но его строгость исходит из желания сделать вас лучшими зельеварами. Он требует от вас максимума, потому что верит в ваш потенциал.       Ученики внимательно слушали, и Эль продолжил:       — В следующем году вы столкнётесь с новыми вызовами, и я уверен, что сможете преодолеть их. Профессор Снейп научит вас не только зельеварению, но и тому, как быть сильными в магическом мире. И помните, что каждый из вас уже показал, что способен на большее, чем просто следование рецептам.       Эль сделал паузу, давая словам осесть в сознании учеников, а затем добавил:       — И не забывайте о важности экспериментов. Ошибки — это шаги на пути к мастерству. Не бойтесь их, но и следите за своими действиями. Они делают вас лучше и обращают внимание достойных преподавателей на то, что следует доработать.       С этими словами Эль поднял руку, и стена между «старшей» и «младшей» частями класса вновь стала непроницаемой для звуков. Тем не менее, младшие ученики всё ещё смотрели на другую сторону с восхищением и любопытством, понимая, что скоро они тоже будут частью этого мира.       — Теперь идите, — сказал Эль. — Вам всем следует отдохнуть. Каждый из вас хорошо поработал не только над школьными предметами, но и над собой. И, пусть я скажу это ещё раз в конце недели, лето должно стать для вас временем отдыха и подготовки к новым рубежам. Мы все встретимся снова, и я буду следить за вашими успехами, даже если не буду вашим преподавателем.       Ученики, один за другим, начали покидать класс, обмениваясь впечатлениями и обсуждая увиденное. Эль остался один, смотря вслед уходящим студентам, и знал, что оставил в их сердцах нечто большее, чем просто уроки зельеварения.       Парень, взглянув на дверь, закрывшуюся пару секунд назад, вздохнул, поджимая губы. Нельзя сказать, что он устал от того, что делал. Эль просто обожал зельеварение, и это не давало ему уставать. Хотя, возможно, дело было не только в этом.       Теперь, с его приездом в Хогвартс, кое-что изменилось. Кардинально изменилось. У него появились те, кто искренне привязался к нему. Не только как к очередному учителю, а, скорее, как к наставнику. Младшие Слизеринцы, кажется, и правда воспринимали его только так и никак иначе.       Нет, разумеется, никто не превратился в Хаффлпаффцев с их любовью ко всему и вся. Дело было в иного рода привязанностях. Он, Эль Адриан Лердд, учил младшие курсы не только зельям, чарам, трансфигурации, травологии и всему остальному… Он учил видеть в каждом искусстве прекрасное, волшебное. Он учил видеть во всём возможности. И это было не только самым сложным, но и самым важным. И с этим юноша справился как нельзя лучше.       Эль присел за свой стол, проводя по тёмному дереву пальцами, а после просто откинулся в удобном кресле, укладывая руки на подлокотники. Если бы кто-то прошлым летом сказал ему, что к нему привяжутся Слизеринцы, он бы только усмехнулся на такую глупость.       Но это было неплохо. Очень неплохо.       Этот класс, появившийся с помощью выручай-комнаты, оставит у каждого из Слизеринцев только хорошие воспоминания и обширные знания, однако будет и отдавать некоторой грустью, как сегодня. Тяжело прощаться с чем-то или кем-то, что вдохновляет совершенствоваться.       Совсем скоро и вторая половина кабинета опустела, и наследник Лердд с едва заметной мягкой улыбкой обернулся к своему мастеру, оглядывая строгую фигуру, чёрные одежды и бледную кожу. Пожалуй, если его будут настоятельно отпускать, то это сделает ему очень больно. Много больнее, чем сегодняшним второкурсникам.       У каждой монеты две стороны, и привязанность к этому тоже относится.       — Привязанность — это и есть та двойственность, которую мы все несём в себе, — продолжил мысли юного мага профессор Снейп, будто мог прочесть их или услышать. — Она может быть источником вдохновения и причиной боли.       — Но без боли мы не смогли бы ценить те уроки, которые жизнь нам преподносит, — заканчивая чужую мысль, слегка улыбнулся Эль, на что его мастер только кивнул, полностью соглашаясь с таким продолжением.       Юноша ещё раз оглядел своего мастера, останавливаясь на глубоких обсидиановых глазах, мерцающих из-за подвешенных здесь светящихся сфер и какой-то странной, незнакомой Элю эмоции.       — Не стоит думать об этом столь пессимистично, — мастер подошёл ближе, останавливаясь прямо возле его кресла, а после присел в аналогичное, появившееся с помощью выручай-комнаты.       — Как получается, мастер, — слабо улыбнувшись, отозвался Эль, однако улыбка отразилась, скорее, в его ледяных глазах.       — Превосходно получается, — усмехнувшись, произнёс декан Слизерина, поднимая руку и проводя пальцами по его волосам. — Я нагло совру тебе, если скажу, что не мечтал о таком человеке, как ты, во времена своей юности.       — Тридцать два года для мага — юность, сэр, — слегка усмехнулся наследник Лердд вместе со своим мастером.       — Ты как всегда прав, Эль.

***

      Заходя в двери Большого зала вместе со своим мастером, Эль Адриан Лердд никакого внимания не обратил ни на столы, ни на оформление, ни на преподавателей. Хотя чары, проверяющие пространство и остались, но уже по привычке.       И дело было в очередном исписанном ими с мастером пергаменте, где были подробно описаны все наиболее важные и сложные памятки для студентов первого и второго курсов. Можно было, наверное, просто дать им отредактированные Элем учебники, однако в них всё равно было много воды, а нужно было один-два пергамента максимум, где были бы описаны стандартные нарезка, помешивание, толчение и другое, другое.       Не заметил Эль и того, как профессор зельеварения утянул его за преподавательский стол, колдуя новое кресло, идентичное своему. Но препираться с мастером парень не стал, не слишком-то и возмущённый таким положением дел. На самом деле, пергаменты сейчас были важнее, а времени совершенно не было до того, как студенты разъедутся, так что ничего удивительного в таком исходе не было.       Осталось без внимания Эля и то, что Гарри Поттер пришёл на банкет, когда зал уже был почти полон. Тот хотел сначала зайти в общую гостиную Гриффиндора, чтобы прийти на банкет вместе со всеми. Но мадам Помфри вместе с профессором Снейпом и его ассистентом сломали его планы, настояв на последнем осмотре. Поэтому, когда Гарри вошёл в Большой зал, все факультеты уже были там.       Поскольку соревнование между факультетами в седьмой раз подряд выиграл Слизерин, зал был оформлен в зелёно-серебряной цветовой гамме. На стене за преподавательским столом висело огромное знамя Слизерина, на котором была изображена змея.       Стоило Поттеру войти в дверь, как в зале наступила полная тишина, а в следующую секунду все одновременно заговорили. Гарри, не поднимая головы, быстро подошёл к своему столу и сел между Роном и Гермионой. Он пытался делать вид, что не замечает направленных на него взглядов всех собравшихся. Многие даже встали со своих мест, чтобы получше его видеть.       К счастью, буквально через несколько секунд в зале появился Дамблдор. Все расселись по местам, и разговоры стихли. Немного отвлеклись от своего занятия и двое зельеваров за преподавательским столом.       — Итак, ещё один год позади! — радостно воскликнул Дамблдор. — Но перед тем, как мы начнём наш фантастический пир, я немного побеспокою вас старческим брюзжанием и пустой болтовнёй. Я надеюсь, ваши головы немного потяжелели по сравнению с тем, какими они были в начале года. Впрочем, впереди у вас всё лето для того, чтобы привести их в порядок и полностью опустошить до начала следующего семестра.       Дамблдор обвёл всех присутствующих взглядом своих лучистых глаз. От этих и предыдущих слов многие недовольно поморщились.       — А сейчас, как я понимаю, мы должны определить, кто выиграл соревнование между факультетами. Начнём с конца. Четвёртое место занял факультет Гриффиндор — двести тридцать очков. Третье — Хаффлпафф, у них триста пятьдесят два очка. На втором месте Равенкло — пятьсот двадцать шесть очков. А на первом Слизерин — шестьсот двадцать пять очков.       Стол, за которым сидели Слизеринцы, взорвался громкими овациями. Гарри видел, как Малфой восторженно улыбается студентам своего факультета, а Снейп довольно переглядывается со своим ассистентом, будто передавая с этим взглядом какие-то мысли. И тут же отвёл глаза: ему не понравилось ни одно, ни другое зрелище.       Эль тем временем, хоть и прекрасно сыграл удовольствие, был встревожен, как и его мастер. Что же может произойти на обычном награждении…?       — Да-да, вы прекрасно потрудились, — произнёс Дамблдор, обращаясь к сидевшим за столом Слизерина. — Однако мы не учли последних событий…       Зал затих. С лиц Слизеринцев сползли радостные улыбки, и многие неверяще поглядели на директора, а после уже на собственного декана, но уже с надеждой. Северус Снейп сжал зубы, слегка кивая старосте. Дамблдор же громко хмыкнул.       — Итак, — продолжил он. — В свете последних событий отдельные ученики заработали некоторое количество очков… Подождите, подождите… Ага… — Дамблдор задумался (или сделал вид, что задумался). — Начнём с мистера Рональда Уизли…       Уизли побагровел и стал похож на обгоревшую на солнце редиску.       — За лучшую игру в шахматы в истории Хогвартса я присуждаю факультету Гриффиндор сотню очков.       Крики, поднявшиеся за столом, где сидели Гриффиндорцы, наверное, долетели до заколдованного потолка. По крайней мере, звёзды на потолке задрожали. Все отчётливо слышали, как Перси Уизли, обращаясь к другим старостам, безостановочно выкрикивает:       — Это мой брат! Мой младший брат! Он выиграл в заколдованные шахматы Макгонагалл!       Эль тем временем переглянулся со своим мастером. Оба знали, что в случившемся с Поттером и философским камнем было замешено четыре человека. И, как удобно, чтобы выиграть у Слизерина первое место было достаточно четырёхсот очков.       «Дописывай памятки для первокурсников. Я могу легко присудить за это хоть сотню очков», — послышалось мысленное указание от декана Слизерина, на что Эль только кивнул, судорожно принимаясь за свои записи. Осталось всего несколько абзацев, нужно было только успеть до конца речи Дамблдора…       Наконец снова наступила тишина.       — Далее… Мисс Гермиона Грейнджер, — произнёс директор Дамблдор. — За умение использовать холодную логику перед лицом пламени я присуждаю факультету Гриффиндор сотню очков.       Гермиона закрыла лицо руками. Никто не сомневался, что она расплакалась. За столом Гриффиндорцев творилось что-то невообразимое — за одну минуту факультет заработал двести очков.       — И, наконец, мистер Гарри Поттер, — объявил Дамблдор, и в зале воцарилась абсолютная тишина. — За железную выдержку и фантастическую храбрость я присуждаю факультету Гриффиндор сто девяносто пять очков.       Поднявшийся шум оглушил, казалось, всех в зале. Все, кто умел считать и одновременно хрипло вопить, уже поняли, что у Гриффиндора теперь шестьсот двадцать пять очков. То есть, столько же, сколько и у Слизерина. Они почти выиграли соревнование между факультетами. Если бы Дамблдор дал кому-то из Гриффов хоть ещё одно очко…       Дамблдор поднял руку. Зал начал затихать.       — Храбрость бывает разной, — Дамблдор по-прежнему улыбался. — Надо быть достаточно отважным, чтобы противостоять врагу. Но не меньше отваги требуется для того, чтобы противостоять друзьям!       В зале воцарилось напряжённое молчание. Все ожидали продолжения.       Эль же поставил жирную точку в своих записях, кивая профессору зельеварению, что всё готово.       — Тридцать очков Слизерину за великолепную работу от мистера Лердда, — тихо, почти лично ему на ухо проговорил мастер, усмехаясь тому, что сказал это ровно в ту секунду, что и директор.       — И за это я присуждаю десять очков мистеру Невиллу Лонгботтому! — торжественно воскликнул директор, но Слизерин опережал Гриффиндор на целых двадцать баллов.       Кто бы мог подумать, что что-то может выбить из колеи мага, подобного директору. Гриффиндорцы же, заулюлюкавшие было от восторга победой, быстро поняли, что что-то не так. Флаги не изменялись, оставаясь в зелёно-серебристой гамме, а позади преподавательского стола всё ещё виднелся герб Слизерина.       — Кхм, видимо, я немного ошибся в расчётах, — примирительно улыбнулся директор, обращая внимание на стеклянные колбы с разными драгоценными камнями, которые являлись отражением баллов факультетов. Разница тут же бросилась в глаза.       Дамблдор быстро метнул глаза на Гриффиндорский стол, однако цепляться сейчас было не за кого. К счастью, существовало хорошее правило, запрещающее начислять баллы повторно за одно и то же событие, даже если формулировка была другой.       — Итак, расстановка очков теперь. Начнём с конца. Четвёртое место — Хаффлпафф, третье место — Равенкло, второе место — Гриффиндор, первое место — Слизерин, — директор вновь в некотором ступоре уставился на Гриффиндорский стол, однако начислять баллы теперь было действительно некому и не за что. — Что ж, поздравим Слизерин с заслуженной победой! Мы все знаем, сколько сил они приложили для достижения столь высокого результата.       Зал окутала немного неловкая тишина, лишь Слизеринцы довольно ухмылялись, поглядывая то на другие факультеты, то на своего декана с его личным учеником.       Гриффиндорцы же сидели в полном эмоциональном потрясении, с ненавистью глядя и на Слизеринцев, и на их декана.       — Прошу выйти декана факультета для вручения кубка школы, — кажется, смирившись с ситуацией, сглотнув, указал Дамблдор, на что профессор Снейп только ухмыльнулся, вставая из-за стола и посылая Элю короткий взгляд.       «Без тебя этого бы не было», — с гордостью протянул мастер прямо у него в сознании, заставляя Лердда коротко улыбнуться.       На то, как мастер забирал кубок и говорил поздравительную речь своим Слизеринцам, он почти не обратил внимания. Перед ледяными глазами всё ещё всплывали довольная ухмылка и вдохновлённый блеск в обсидиановых глазах.