Донна

Когда Донна проснулась, она не сразу открыла глаза. Хотелось подремать еще немного, но, наверное, стоило подниматься. Странно, что ее не разбудила Паймон. Паймон? Донна открыла глаза. События прошедшего дня вспомнились почти мгновенно. Спор, ссора, разбитый Дилюк, грустная Паймон, заплаканная Люмин. Холодный дождь. Отчаяние. Объятия. Донна осторожно приподнялась на локте, окинув взглядом номер. Второй кровати рядом не было. Ожидаемо, конечно, но ощущения все равно странные. Она села, уперевшись рукой в подушку. Наверное, стоит переодеться и уйти в свою комнату, пока Дилюк не вернулся. Однако когда она начала поворачиваться в сторону окна, чтобы встать с кровати, в глаза бросилось что-то красное. Донна повернула голову и мгновенно замерла, едва ли не в ужасе распахнув глаза. В кресле спал Дилюк. Его руки расслабленно лежали на подлокотниках, а голова была повернута в сторону вниз. Белая жилетка вместе с ремнями висела на спинке кресла, и на Дилюке была только черная рубашка, расстегнутая на две пуговицы. Одна перчатка лежала у него на ноге, а вторая упала на пол. Его грудь размеренно вздымалась. Донна еще какое-то время сидела, не смея пошевелиться. Либо Дилюк вернулся раньше чем планировал, либо она слишком долго спала. Донна быстро глянула в сторону ванной. Там же лежала ее одежда! И белье! Она сглотнула. Оставалось надеяться, что Дилюк туда не заходил. Медленно переведя взгляд обратно, Донна зацепилась им за свои же чулки, висящие на спинке стула прямо рядом с сюртуком. Она в панике посмотрела на Дилюка, все так же спящего в кресле. Он слегка шевельнул головой, и Донна оцепенела. Только бы он не проснулся. Она осторожно, стараясь издавать как можно меньше шума, откинула одеяло и встала с кровати. Матрас скрипнул. Донна застыла, стараясь не дышать. Дилюк не шелохнулся. Донна медленно обошла кровать, продолжая неотрывно смотреть на него. Пояс на халате слегка ослабился во время сна, и она не глядя затянула его потуже. Это мало помогло, и халат все еще слегка сползал с плеч, но Донне сейчас было не до него. Только бы не проснулся. Не отводя от него взгляда, Донна осторожно начала отступать к ванной. Проходя мимо стула, она бесшумно подхватила с него чулки. Дилюк все еще спал. Однако пятиться было не лучшей идеей. Почти миновав стол, она споткнулась обо что-то. Когда Донна попыталась ухватиться за его край, рука соскользнула, и она все равно грохнулась на пол, больно ударившись локтем. Дилюк дернулся и открыл глаза, быстро выпрямившись в кресле и повернув голову к источнику шума. Его глаза встретились с испуганным взглядом Донны и расширились. Несколько секунд они просто пялились друг на друга. Дилюк невольно опустил взгляд чуть ниже. Он сглотнул и быстро провел языком по пересохшим губам. Донна непроизвольно повторила его жест. Она слышала только биение своего сердца. Донна открыла рот, но не смогла выдавить ни звука. Дилюк моргнул, выходя из оцепенения. На его лице проступило осознание, он почти в ужасе посмотрел ей в глаза, а потом резко вскочил с кресла и практически бегом рванул к выходу, едва выговорив на ходу сдавленное «извини». Дверь хлопнула. Донна какое-то время растерянно смотрела на нее, а потом густо покраснела и откинулась на спину, закрыв лицо руками. Ужасно, ужасно, ужасно, архонты, да это даже хуже, чем когда он пару раз увидел ее в ночной рубашке! Та хотя бы была закрытой и, Бездна ее поглоти, не шелковой! Донна застонала в ладони. Почему она так долго спала?! Почему не проснулась раньше и не ушла по-тихому к себе в комнату, пока он не вернулся?! Ну почему?! Сев, она запустила руки в волосы. Хотелось провалиться сквозь землю. Как ей вообще теперь себя с ним вести?! Не меняя позы, Донна покосилась в сторону. Возле стола стоял один из ее сапог, а второй валялся рядом. Видимо, о него она и споткнулась. Донна снова бессильно откинулась назад. Ну почему вчера она решила, что поставить сапоги именно тут будет хорошей идеей?!

***

Дилюк захлопнул дверь и прислонился к ней спиной, широко раскрытыми глазами уставившись в стену напротив. Перед ними все еще стояла увиденная картина. Он зажмурился, пытаясь как-то прогнать ее, но она только стала еще ярче. Растерянный взгляд голубых глаз. Приоткрытые губы. Слишком большой для ее фигуры алый шелковый халат. Обнаженное плечо. Складки соскользнувшей ткани. Молочно-белая кожа бедра, так удачно попавшего в распахнувшийся вырез. В штанах стало ужасно тесно, и Дилюк с силой надавил ладонями на глаза. Нет-нет-нет, он не должен об этом думать. Ни в коем случае. Она его ученица. Это неприемлемо. Это даже преступно. Попытка убедить себя провалилась. Дилюк увидел окно в конце коридора и направился к нему, надеясь, что хотя бы свежий воздух его отрезвит. Каждый шаг только усугублял ситуацию, и он проклял себя за любовь к узким штанам. Уперевшись руками в подоконник, он длинно выдохнул. Выкинуть образ из головы никак не получалось. Если он закрывал глаза, то картина становилась еще объемнее. Он видел худую ключицу, чуть четче выступившую под тонкой кожей. Он видел слегка взъерошенные после сна русые волосы. Он видел изящное бедро. Он снова и снова видел Донну в проклятом шелковом халате. «Она… очень красивая, — невольно подумал Дилюк. — Я даже не думал, что…» Опомнившись, он тут же оборвал себя. Мысли явно свернули не туда. — Это все стресс, — пробормотал он, уставившись на цветы цинсинь в вытянутом красном горшке с золотистым драконом. Совсем как на том шелковом халате. Дилюк сглотнул. — Да, просто стресс и ничего больше. Ее бедро обнажилось полностью. Полностью. Халат был надет на голое тело. Эрекция стала почти болезненной. Дилюк похлопал себя по щекам. Бесполезно. Запустив руки в волосы, он оперся локтями о подоконник. «Нельзя об этом думать. Нет. Ты не можешь так воспользоваться ей. Ни за что. Даже в мыслях. Прекрати вспоминать. Немедленно прекрати.» Ему стало мерзко и тошно от одной лишь идеи об удовлетворении своих низменных потребностей с помощью ее образа. Память, словно издеваясь, услужливо воссоздала фигуру в алом шелке. На кончиках пальцев возникло фантомное ощущение прохладной струящейся ткани. Дилюк ошеломленно замер, а потом сжал волосы. Это еще хуже, чем просто картинка. Это просто ужасно. Он не должен был даже думать о том, чтобы прикоснуться к ней. Тем более сейчас. Руки как назло вспомнили тепло нежной кожи, хоть вчера он лишь случайно задел ее спину пальцами. Прогнать увиденное из головы стало почти невозможно. Дилюк выдохнул сквозь стиснутые зубы. Как бы он не пытался переключиться на что-то другое, как бы не старался подумать хоть о чем-то, что могло перекрыть недопустимые мысли, он снова и снова возвращался к ним. Отвлечься никак не получалось, и он ненавидел себя за это. Однако скоро его выдернули обратно в реальность. — Дилюк. Это был голос Люмин. Он звучал ровно и безэмоционально. Стиснув зубы, Дилюк медленно выпрямился, не поворачиваясь к ней. — Люмин. Повисла пауза. Дилюк ощутил, как напряжение в паху спадает, но облегчения от этого почти не почувствовал. Разум заняла холодная ярость. — Я хотела извиниться, — проговорила Люмин. Ее интонации остались прежними, но голос едва заметно дрогнул. — Я перешла черту вчера. Я жалею об этом. Прости. — Неужели, — медленно проговорил Дилюк, добавив в голос как можно больше яда. — Легендарная Путешественница снизошла до извинений. Как трогательно. Люмин собралась что-то сказать, но он не дал ей этого сделать. — Я услышал тебя. Извинения отклонены. В повисшей тишине можно было бы услышать, как падает булавка. — Я правда жалею о своих словах, — снова сказала Люмин. В ее голосе прорезался намек на чувство вины. Дилюк сжал край подоконника, сдерживая гнев. — Я… мне стыдно за свое поведение. Я действительно поступила мерзко. — Не ожидал, что ты это так быстро поймешь, — процедил он и жестко усмехнулся. — Остается надеяться, что стыд пойдет тебе на пользу. Снова повисла напряженная пауза. — Я правда… — Ты, кажется, повторяешься, — Дилюк развернулся и прищурился, смотря на Люмин сверху вниз. — Ты действительно думаешь, что я прощу тебя после того, как ты уничтожила мое доверие? После того, как осознанно использовала против меня то, чем я с тобой когда-то поделился? И, конечно же, стоило появиться на горизонте Предвестнику Фатуи, с которыми, как ты прекрасно знаешь, у меня свои счеты, как ты мгновенно переметнулась к нему. Видимо, я был прав, — он жестко усмехнулся, — и тебе действительно плевать на всех, кроме себя. Люмин упрямо сжала губы. — Я не должна была так поступать с тобой вчера, да, — проговорила она и вскинулась. — Но почему ты мне ничего не сказал про моего брата? Почему не сказал, хотя знал как минимум то, что он скрывается от меня?! У нас был уговор! — Потому что я не хотел, чтобы ты бездумно помчалась его искать, не имея почти никаких зацепок, — процедил Дилюк, едва сдерживая злость. — С тебя сталось бы броситься в Бездну, если бы там был хоть намек на его присутствие. — Ты обещал мне рассказать все, что найдешь! — в ее интонациях проступило почти отчаяние. — Я не просила тебя заботиться обо мне, я вполне могу сделать это сама! — Уж извини, я привык беспокоиться о друзьях, — выплюнул Дилюк, сложив руки на груди. — Это ты считаешь нормальным выгнать подругу из общей комнаты ночью под ливень. Люмин, уже готовая что-то возразить, так и застыла с открытым ртом. Дилюк с мрачным удовлетворением наблюдал, как на ее лице проступает осознание. — Где Донна?.. — спросила она ослабевшим голосом. Дилюк кивнул в сторону своей комнаты и с почти злой усмешкой проследил, как потерянная Люмин на негнущихся ногах зашла внутрь. Как только дверь закрылась, он быстрым шагом направился на ресепшн, стараясь остыть. Сейчас гнев только помешал бы. Пора было связаться с парочкой человек.

***

Донна еще немного полежала на полу, справляясь со стыдом. Выдохнув и кое-как прогнав это чувство, она встала и отодвинула ногой сапоги в сторону. К смущению добавилась досада, и она зло пнула обувь. Если бы не эти дурацкие сапоги, то ничего бы не случилось! Она же почти дошла до ванной! Вздохнув, она оглядела себя. В принципе, ничего такого. Всего лишь шелковый халат, который, к тому же, достаточно большой, чтобы скрыть все тело. Он практически доставал ей до щиколоток, да и, благодаря тому, что она успела нормально затянуть пояс, даже не распахнулся. Дилюк не должен был ничего такого увидеть. Ткань начала сползать с плеча, и Донна торопливо ее поправила. Конечно, была вероятность, что это произошло и когда она упала, но когда она поднималась с пола, плечи вроде были прикрыты. Разве что вырез на груди мог оказаться слишком глубоким… Донна опять почувствовала, как краснеет, и постаралась успокоиться, нервно заправив распущенные волосы за уши. Все не так плохо. Главное, что ноги сильно не оголились. Да и плечи, вроде, тоже. Она убедила себя, что все смущение вызвано тем, что халат был надет на голое тело. Но это ведь понимала только она. Дилюк-то никак не мог об этом узнать. Донна прошла в ванную. Посмотрев на валяющуюся в раковине скомканную одежду, она тут же пожалела о своих решениях. Точно ведь ничего не высохло. Быстро надев уже сухое, к счастью, белье, она взяла платье и расправила его. На пол полилась вода. Донна вздохнула. Вот и аукнулась вчерашняя лень. И как ей теперь его сушить? Еще и на спине дырка… Выжав и разгладив платье, она аккуратно повесила его на край раковины, снова завернулась в злополучный халат и вышла из ванной. Смущение из-за утреннего казуса почти пропало, потому что сейчас Донна чувствовала только досаду. Теперь быстро уйти из комнаты Дилюка не получится, придется ждать, пока одежда высохнет. Заправив кровать и подняв с пола перчатки Дилюка, она огляделась. В принципе, особого беспорядка она не устроила. Донна положила перчатки на край стола и бросила взгляд на белую жилетку, но решила ее не трогать. Натянув чулки, она села на покрывало и вздохнула. Было ощущение, что надо поторопиться, но куда и зачем она не знала. Не успела она погрузиться в себя, как в комнату вошла Люмин. Они встретились взглядами, а потом лицо Люмин приняло такой виноватый вид, что Донна даже растерялась. Люмин отвела взгляд и закрыла дверь. Донна поднялась на ноги. — Я… — начала Люмин, но прервалась и закусила губу. Донна впервые видела ее такой растерянной и неуверенной. — Я должна извиниться перед тобой. И… я не знаю, каким местом я думала, когда выгоняла тебя из нашей общей комнаты. Тем более так грубо. И тем более почти ночью. Прости меня, пожалуйста. Люмин замолчала. Донна не ответила, потому что не сразу поняла, о чем она говорит. Однако когда события вчерашнего вечера проступили в памяти поярче, она сжала губы. Донна не ощущала злости, да и, скорее всего, даже не подумала бы о том, как Люмин поступила с ней, но теперь, когда та сама напомнила об этом, она почувствовала сильную обиду. Несмотря на то, что вчера ее это почти не задело, и на то, что Люмин, как и Дилюк, выгнала ее на эмоциях, сейчас Донна поняла, что вполне себе имеет право на извинения с ее стороны. Когда в памяти всплыла еще и сама ссора и особенно то, как Люмин проехалась по Дилюку, она ощутила себя оскорбленной вдвойне. Донна сложила руки на груди. — Я-то тебя, может, и прощу, но вот на месте Дилюка не стала бы, — сказала она, не скрывая обиду в голосе. — Ты явно знала, куда бить. Люмин отвела взгляд. — Он и не простил, — сказала она негромко. Донна слегка растерялась. Она не ожидала, что ее предположение подтвердится так просто. Повисла пауза. — А Паймон? Ты и на ней сорвалась, — напомнила Донна. — Перед ней я тоже извинилась, — вздохнула Люмин и невесело усмехнулась. — Ее прощение, к сожалению, можно легко купить походом в какой-нибудь изысканный ресторан. Ощущается мерзко, если честно. Как будто я могу просто дать ей побольше вкусной еды, даже не раскаиваясь, и меня все равно простят. Как-то это… неправильно. Донна ощутила каплю сочувствия, которая, впрочем, быстро испарилась. Люмин в любом случае виновата. — Если честно, это выглядит так, как будто ты жалость вызвать хочешь, — заметила она. — Я не… — вскинулась было Люмин, но тут же сдулась. — Возможно. Я не знаю. Я действительно хочу извиниться, я знаю, что поступила с тобой отвратительно, и жалею об этом. Я пойму, если ты меня не простишь, но мне правда очень стыдно. Донна колебалась. Она хотела принять извинения Люмин, потому что было очевидно, что ее ест совесть за вчерашнее, но стоило вспомнить, как ее слова повлияли на Дилюка, как это желание сильно уменьшилось. — Зачем ты сказала такое Дилюку про его отца? — спросила она почти враждебно. — Ты вообще знаешь, что это с ним сделало? Я вот знаю. И, если честно, сейчас жалею, что вообще пошла тебя проверить вчера. Люмин подняла голову, и Донна со смесью удивления и злости заметила упрямство в ее глазах. — Ты права, я не имела права поднимать эту тему даже в тот момент, — согласилась Люмин. — Но знаешь что? Он обещал, что предоставит мне всю информацию, касающуюся моего брата. Всю. А он не только не рассказал, но еще и выставил это так, как будто сделал это ради моего блага! Я, конечно, благодарна за заботу, но он нарушил наш уговор! — Но он сам сказал, что информации ничтожно мало! — воскликнула Донна. — Он же пытался найти больше зацепок для тебя! — Мне не нужно больше зацепок, мне просто нужна информация! Любая, даже самая ничтожная! — Люмин яростно взмахнула рукой. — Чем больше времени проходит, тем меньше вероятности, что я найду брата! Я не могу просто так сидеть и ждать! — И ты готова так просто перечеркнуть дружбу? — зло спросила Донна, но тут же замолчала, увидев, как изменилось лицо Люмин. Оно стало каким-то жестким. — Представь, что Дилюк пропал без вести, — начала она тихо. У Донны от ее голоса пошли мурашки. — Что во время вашего путешествия он просто исчез. Ты не знаешь, где он, не знаешь, что с ним. Только чувствуешь, что он не погиб. Ты пытаешься найти его, но все тщетно. Никто ничего не знает. Никто не может тебе дать хоть какую-нибудь наводку, хоть какую-нибудь подсказку, которая приблизила бы к самому важному для тебя человеку. И чем больше проходит времени, тем слабее ты ощущаешь его, тем сложнее понять, жив ли он вообще. Ваша связь, которая выстраивалась годами, постепенно истончается. В один момент ты осознаешь, что она может совсем исчезнуть. Ты останешься одна. Без Дилюка. В чужой стране, которую не сможешь покинуть, потому что только здесь есть шансы его найти. И чем больше пройдет времени, тем больше будет отчаяние, и ты знаешь, что можешь буквально сойти с ума. Буквально стать неадекватной озлобленной тварью, которая вертится в вечном цикле попыток убить то других, то себя. Кстати, себя ты убить не сможешь. Люмин вдруг издала сардонический смешок. На Донну она уже не смотрела. — Но у тебя вдруг появляется надежда, — продолжила Люмин, и ее голос дрогнул. — Твой знакомый, точнее, даже друг, пообещал тебе помочь. Скажем, это была я, — она подняла глаза на Донну снова. — Я пообещала помочь, и ты знаешь, что у меня есть ресурсы для этого. Ты знаешь, я могу дать тебе первую за долгое время зацепку, которая тебе так нужна. Да даже не зацепку, хоть какие-то сведения, хоть какое-то доказательство того, что Дилюк не был плодом больного воображения! Дать хоть что-нибудь… хотя бы намек… Она рвано вдохнула и поджала губы, справляясь с эмоциями. Донна растерянно смотрела на нее. Люмин обычно не скрывала своих чувств, но такой Донна видела ее только после вчерашней ссоры с Дилюком. — А теперь представь, как в один момент эту надежду у тебя забрали, — голос Люмин отчетливо дрожал. — Представь, что я скрыла от тебя то, что нашла. Пусть заботясь о тебе, пусть из желания защитить от безрассудных поступков. Но ты все еще чувствуешь, как истончается связь с Дилюком. Ты понимаешь, что с каждым днем ты приближаешься к тому, чтобы полностью потерять эту нить. Потерять Дилюка. Потерять самого дорогого во всей вселенной человека. Она закончила фразу сиплым шепотом. Из ее глаз все же потекли слезы и она торопливо их вытерла. Когда она подняла взгляд на Донну, та поразилась отчаянию, которое в нем плескалось. — Скажи мне, что бы ты почувствовала, узнав об этом? Узнав, что я являюсь причиной, по которой тебя отбросило в твоих поисках на пару десятков шагов назад? Ты бы почувствовала хоть что-то, кроме боли? Хоть что-то, кроме ощущения, что тебя предали? Кого бы ты выбрала? Меня, плюнувшую тебе в душу, или Дилюка, которого любишь больше всего на свете? Донна не знала, что ответить. Она не могла полностью прочувствовать то, что ощущала Люмин, не могла полностью осознать такую боль, и очень надеялась, что не придется, но при одной мысли о том, что такое могло бы произойти, становилось горько. От Люмин веяло бессилием и безысходностью. Люмин вдруг как будто очнулась. — Я не хочу давить на жалость, просто… извини, это не… — она оборвала себя, а потом закрыла лицо руками и откинула голову назад. — Боги, я, кажется, сделала все еще хуже… Донна проследила, как Люмин отошла к стене и села прямо на пол, опустив голову зарывшись пальцами в волосы. Она выглядела очень, очень уставшей. Донна не знала, куда деть руки. Для нее это не выглядело, как попытка вызвать жалость. Это больше походило на срыв. — Я… — начала Донна и замолчала. Люмин подняла взгляд, услышав ее голос, но, когда продолжения не последовало, снова уронила голову на руки. Донна закусила губу. А что она, собственно, может сказать? Что не винит Люмин ни за что? Несмотря на то, что какой-то части разума хотелось ответить на этот вопрос положительно, Донна не могла так просто ее простить. Она как наяву услышала короткий рык Дилюка и грохот опрокинутого стола. Донна опять открыла рот, но так ничего и не сказала. Она просто не знала, что. — Ты все равно не имела права говорить ему это, — все же произнесла она, хоть и понимала, что, потеряв Дилюка и оказавшись на месте Люмин, вряд ли повела бы себя иначе. От этой мысли стало противно. — Я знаю, — вздохнула Люмин, — и я уже извинилась. Он ожидаемо меня не простил. Как, впрочем, и я его. Повисло молчание. Донна не знала ни что делать, ни что говорить. Ситуация была отвратительно неприятной, с какой стороны ни посмотри. Она очень сочувствовала Дилюку, которого вчера впервые увидела настолько надтреснутым, она понимала срыв Люмин, которая потеряла самого важного для нее человека, и сейчас просто сидела, растерянно смотря на (бывшую?) подругу. Люмин первая прервала молчание. Она подняла голову и посмотрела на Донну как-то измученно. — Я могу надеяться на то, что ты меня простишь? Донна отвела взгляд. Следующие несколько мгновений тянулись слишком долго. Люмин вздохнула и поднялась с пола. — Хорошо, я понимаю. Я принесу тебе твою одежду. Обещаю, что больше тебя не потревожу. Она сделала несколько шагов к двери. — Подожди! — Люмин обернулась, и от промелькнувшей в ее глазах слабой надежды у Донны сжалось сердце. — Я хотела сказать… — она запнулась, но продолжила: — Я хотела сказать, что прощаю тебя. Но только за себя! За то, как ты поступила с Дилюком, я тебя не извиню. Люмин робко улыбнулась. — Спасибо, — искренне сказала она. — Я очень благодарна, что ты меня простила. Донна тоже слабо улыбнулась. Поколебавшись, она неуверенно развела руки. Люмин замерла, а потом бросилась вперед и стиснула Донну в объятьях так, что та охнула. — Спасибо, — повторила она и шмыгнула носом. Донна погладила ее по спине. На душе стало немного легче. Они постояли, обнимаясь, еще немного, и Люмин сделала шаг назад. Ее взгляд пробежался по всей фигуре Донны, и она приподняла брови. — Интересный у тебя наряд, — протянула она. Донна вспыхнула. — Мне было не во что переодеться, — пробурчала она, запахнув халат посильнее. — Вся одежда осталась в нашей комнате. Лицо Люмин снова стало виноватым. — Я бы не стала выгонять тебя, если бы ты вернулась, правда, — сказала она, смотря вниз. — Это… я знаю, мне стоило сходить за тобой, как только я успокоилась, но я уснула раньше. Прости. Донна только вздохнула. За это она обиды не чувствовала, хоть и, наверное, должна была. — А еще у меня платье за ночь не высохло, — перевела она тему. — Я, конечно, сама в этом виновата, потому что вечером его не выжала и просто бросила в раковину, но все равно… — Я высушу, — тут же подняла голову Люмин. — Оно в ванной? Не дожидаясь ответа, она исчезла за дверью и спустя пару секунд вернулась, вынеся одежду Донны. — Смотри, — торжественно произнесла она и выпустила платье из рук. Оно зависло над полом, подхваченное потоками воздуха. Когда они были в Храме Сокола, Люмин тоже сушила их с Сахарозой одежду, но сейчас она явно решила устроить из этого шоу. Юбка закружилась, рукава пару раз взметнулись вверх, а потом Люмин слегка повернула кисть, и платье как будто сделало кривой полупоклон. Донна прыснула. — Зачем ты так выпендриваешься? Люмин шутливо надулась. — Оно, вообще-то, танцует! — платье снова сделало один поворот и изобразило что-то отдаленно напоминающее реверанс. — Твои слова неуважительны по отношению к артисту! Донна хмыкнула и сложила руки на груди, с интересом наблюдая за своей одеждой. Люмин, кажется, наловчилась, и движения невидимого танцора уже чуть меньше походили на трепыхания флага на ветру. Люмин бросила задумчивый взгляд на Донну, и ее лицо стало хитрым. — Кажется, кавалера не хватает, — протянула она и широко взмахнула рукой. Лицо обдало теплым ветерком, который слегка растрепал волосы, и Донна ошарашенно проследила за тем, как подхваченный потоками воздуха сюртук Дилюка пролетел через комнату и завис рядом с ее платьем. Высунув от старания язык, Люмин попыталась как-то заставить предметы одежды танцевать в паре, но сюртук постоянно норовил сложиться пополам, потому что, в отличие от платья, не мог наполниться воздухом изнутри. Донна растерянно смотрела на этот цирк несколько секунд, прежде чем покраснеть до корней волос. Она быстро подошла к импровизированной сцене и схватила оба предмета одежды. Люмин возмущенно на нее посмотрела. — Эй! Я вообще-то почти смогла соединить им руки! В смысле, рукава! — Спасибо, что высушила мне платье, — пробурчала Донна, и под смех подруги ретировалась в ванную, по пути бросив сюртук куда-то в сторону стула. Когда она переоделась и вернулась в комнату, Люмин сидела на кровати, скрестив ноги, и задумчиво гоняла в воздухе жилет Дилюка. — Эй! — возмутилась Донна. — Что ты делаешь?! — Сушу жилет, — пожала плечами Люмин и ленивым движением кисти отправила его в сторону кресла, небрежно уронив на спинку. Донна вздохнула и пошла вешать халат обратно в шкаф. — А надо было? — Ага, — Люмин подхватила ветром одну из перчаток Дилюка, но под осуждающим взглядом Донны вернула ее на место. — Учитывая, насколько Дилюк был взъерошенным, он точно вернулся промокшим насквозь. Сам-то, может, и высох за счет пиро энергии, но жилет не досушил. Донна открыла рот, но поджала губы, не придумав, что сказать. Люмин вздохнула, повернулась к ней, оценивающе прошлась по ее фигуре взглядом и прищурилась. Донна судорожно поправила манжеты. — Раз его жилет тут висит, значит, он сюда заходил, — Люмин больше утверждала, чем спрашивала. — И, судя по тому, что он не выглядел измученным вкрай, он успел вздремнуть хотя бы пару часов. — Э-э-э… — нервно протянула Донна, не смотря Люмин в глаза. — Неужели он лег рядо… — Нет! — воскликнула Донна. Люмин выглядела донельзя довольной. — Когда я проснулась, он в кресле спал! — Джентльмен, — фыркнула Люмин. — Впрочем, от него другого поведения сложно ожидать. И что же произошло, когда ты проснулась? В ее голосе зазвучали ехидные интонации. Донна снова покраснела. — Я тихо встала и попыталась уйти в ванную, не разбудив его. — И, судя по твоему лицу, не дошла, — хмыкнула Люмин. — Я упала, — промямлила Донна, — и он проснулся… Вдруг до нее дошло, что Люмин самым наглым образом вытягивает из нее ответы, и Донна бросила на нее максимально возмущенный взгляд. — Ладно-ладно, — смиренно подняла ладони Люмин, но глаза ее выдавали. — Извини, больше не буду. — Да все равно уже, — вздохнула Донна и плюхнулась рядом. — Но, вообще-то, для меня уровень твоей тактичности скоро станет отрицательным! Если уже не стал. Люмин фыркнула. — Ну так что дальше было? — Да ничего особенного, — ответила Донна с долей смущения. — Когда я упала и он проснулся, мы уставились друг на друга, а потом он вскочил и выбежал из комнаты. Мне показалось, что у него лицо выглядело так, как будто он в ужасе был… — Неудивительно, — хихикнула Люмин. — Это же Вопиющее Нарушение Приличий! Естественно, он был в ужасе. Тем более, что уж в его-то понимании халат точно не самая подходящая одежда, чтобы перед мужчиной появится. Тем более такой. Донна снова залилась краской и закрыла лицо руками. Люмин успокаивающе похлопала ее по плечу. — Расслабься, не голой же он тебя увидел. Да и этот халат настолько огромный, что там вряд ли что-то разглядеть можно было, если пояс не развязался. — Но это же все равно неприлично, — выдавила Донна. — Не знаю, мне кажется, все не настолько плохо, — пожала плечами Люмин, но потом с сомнением добавила: — Конечно, у меня может быть немного иное восприятие рамок допустимого поведения, но я вроде как достаточно времени в Мондштадте провела, чтобы перестроиться. — Ты не улучшаешь ситуацию, — буркнула Донна. Люмин только хмыкнула. — Пойдем, вернемся в комнату, — она поднялась с кровати. — Тебе еще платье зашить надо. Донна со вздохом последовала за ней.

***

После того, как платье было аккуратно заштопано, Люмин привела Донну в ресторан с умеренными ценами, находящийся недалеко от точки телепортации, к которой они переместились два дня назад. Вкусный обедо-завтрак поднял настроение как Люмин, так и Донне. Паймон, которая до этого была непривычно притихшей, вернулась в прежнее состояние после того, как съела «Благоденствие» и две порции креветочных шариков. Донна стащила у нее один и с интересом наблюдала за тем, как она методично уничтожает объем еды, который по всем законам физики не должен был в нее влезть. — У тебя там пространственный карман что ли? — хмыкнула она, когда Паймон наконец довольно растеклась по подушке, которую для нее положили на стул. Третью тарелку шариков она осилила лишь на четверть. — Паймон не знает, — ответила девочка и зевнула. — Люмин, а можно Паймон съест еще тофу? — Нельзя, — отрезала Люмин, но было видно, что ей смешно. — Лопнешь. — Но тофу полезный, — вяло возразила Паймон и снова зевнула. — От него мышцы быстрее растут… — Какие мышцы тебе для полета нужны? — засмеялась Донна. Люмин тоже фыркнула. — Много какие, — надулась Паймон, но тоже как-то вполсилы. — Ничего вы не понимаете… — Ладно, — Люмин перетащила засыпающую Паймон к себе на колени. — Давай оплатим и пойдем. До гостиницы они дошли, болтая о всякой ерунде. Они обе негласно решили, что обсуждать проблемы прямо сейчас не будут. По сравнению с предыдущим вечером утро было слишком хорошим. О том, в какой отвратительной ситуации они оказались, можно было поговорить и потом. В их комнате Люмин сгрузила так и не проснувшуюся Паймон на кровать и плюхнулась рядом. Донна села на свою, но потом, подумав, приподняла подушку, и, прислонив ее к спинке, облокотилась на нее, вытянув ноги. Распущенные волосы снова полезли в лицо, и Донна попыталась зачесать их пальцами назад. Безуспешно. Хорошее настроение приглушилось от вернувшихся мыслей о том, в каком подвешенном состоянии все находится. Тяжкий вздох они с Люмин издали одновременно. — И что теперь будет? — Донна сползла пониже и перевернулась на бок, чтобы лежать к Люмин лицом. — Ты хотела встретиться с Гео Архонтом, чтобы узнать какую-нибудь информацию о брате, но из-за того, что произошло… Она не стала заканчивать предложение. Все и так было понятно. — Ага, — вздохнула Люмин. Она упала на спину, едва не придавив Паймон, и уставилась в потолок. — Если честно, я думала о том, чтобы просто отправиться к следующему архонту, но то, что убило Моракса… у меня есть подозрение, что это и было то божество, которое разлучило нас с братом. Я не могу покинуть Ли Юэ, не выяснив, что происходит. Донна удивленно на нее посмотрела. — Ты уверена? — спросила она. — Почему ты так думаешь? — Почти уверена, — Люмин тоже повернулась к Донне лицом. Она выглядела расстроенной, но, когда она продолжила говорить, в ее интонациях зазвучала тихая злость. — Красные молнии, которые пару раз промелькнули в том темном облаке, не принадлежали ни одному элементу. Я бы почувствовала, если бы это было не так. Вся магия в Тейвате основана на элементах. Донна поджала губы. Пару месяцев назад Люмин очень немногое рассказала о своем брате и о том, что с ними произошло, пока она не очнулась в Тейвате, но неизвестную богиню описала достаточно подробно. Донна тогда не придала особого значения словам про ее пугающую силу, но сейчас, когда это божество убило шеститысячилетнего архонта, они приобрели новое леденящее кровь значение. — И что ты будешь делать? — спросила она. Люмин нахмурилась. — Попробую получить информацию с помощью Чайльда, — проговорила она. — Он явно что-то знает и готов мне помочь. Естественно, у него в этом есть какая-то своя выгода, но мне все равно. Тем более, даже без того, что он мне сказал, уже можно понять, что в смерти Моракса что-то нечисто, а он вполне способен выяснить, что именно. Цисин могли сыграть в этом роль, тут он прав, но, учитывая мои подозрения по поводу неназванной богини, Чайльд явно владеет далеко не всей информацией, а значит, у меня есть преимущество. Не воспользоваться его предложением было бы глупо. — Но он же Фатуи, — возразила Донна не очень уверенно. — Дилюк говорил, что коллега Чайльда что-то сделала с нашим Архонтом… — Ну да, Дилюк говорил, как же… — пробормотала Люмин злобно. Донна мгновенно пожалела, что вообще подняла эту тему. — Он много чего говорил, а в итоге все оказалось… Люмин прервалась, коротко посмотрев на Донну, а потом вздохнула, отведя взгляд. — Да, сделала, — сказала она уже более спокойно. — Она украла Сердце Бога у Барбатоса практически сразу после того, как мы с ним, Дилюком и Джинн вернули разум Двалину. Ну, тому дракону, который атаковал Мондштадт несколько раз. Эту… особу зовут Синьора. Она тоже Предвестница Фатуи, только, в отличие от Тартальи, ведет себя как высокомерная мразь, — Донна с легким удивлением посмотрела на Люмин, которая, кажется, снова начала заводиться. — Если я ее еще раз встречу, то не уверена, что смогу долго сопротивляться желанию ее придушить. — А это… потеря Сердца Бога сильно повлияла на Барбатоса? — спросила Донна с надеждой на отрицательный ответ. — Он же и так не особо… Она не смогла заставить себя закончить предложение. Хоть Барбатос и был, несмотря на свой возраст, самым слабым из Семи Архонтов, думать об этом было как-то грустно. — Сильно, — вздохнула Люмин. — Это очень ограничило его способности. Он все еще бог, да, и все еще имеет власть над ветрами, но… от его силы осталось совсем немногое. Донна поджала губу. Она никогда не была особо религиозной, но подобные новости отнюдь не поднимали настроение. — Ну, он хотя бы не умер, как Властелин камня, — попыталась приободрить ее Люмин, но получилось как-то не очень. — Потеря сил, конечно, лучше смерти, но все равно хорошего в этом мало, — проговорила Донна негромко и нахмурилась. — Знаешь, теперь я больше понимаю ненависть Дилюка к Фатуи. Раньше меня не особо волновало, что они делают у нас в городе, мало ли какая дипломатическая миссия или что-то там еще, но теперь… Они же, по сути, лишили нас архонта. Да уж, восхитительная дипломатия. Люмин не ответила. Они полежали в тишине какое-то время. — Наверное, я все же отправлюсь в Заоблачный предел, как предлагал Тарталья, — прервала молчание Люмин. — Там живут Адепты, а я не смогу разобраться в происходящем здесь без их помощи. К Цисин обращаться нет смысла, смерть Моракса, похоже, была им на руку, даже если убили его и не они. Адепты у меня вызывают больше доверия. Донна хотела спросить, когда Люмин собирается отправляться в путь, но в дверь постучали. Она повернула голову и села в кровати. — Кто там? — Это я, — донесся до нее приглушенный голос Дилюка. — Я могу войти? — Да, сейчас, — Донна торопливо встала и подошла к двери, чтобы ее отпереть. Люмин осталась сидеть, не сдвинувшись с места. Паймон проснулась и сонно потирала глаза. Открыв дверь, Донна отошла в сторону, пропуская Дилюка в комнату. Он выглядел таким же спокойным и сдержанным, как всегда. Сейчас Донна смогла рассмотреть его лучше, чем утром, когда ей было совсем не до разглядывания. Его волосы были гораздо взъерошенней, чем обычно. Донна никогда не видела, чтобы у Дилюка было такое гнездо на голове. Он уже был полностью одет, только на шейном платке не хватало привычной красной броши. Дилюк повернул голову к Донне. В сторону Люмин он даже не смотрел. — Я пришел сказать, что нам стоит собираться, — сказал он. — Чем раньше мы выдвинемся, тем лучше. После телепортации на дальнее расстояние нужно будет время, чтобы восстановиться, иначе второе перемещение может закончится не самым приятным образом. — В каком… в смысле собираться?.. — растерянно переспросила Донна. Они что, уходят? Так просто? — Мы возвращаемся в Мондштадт, — пояснил Дилюк очевидное. — Нам больше нечего здесь делать. — А как же смерть Властелина Камня?.. Он же был самым древним из Семи Архонтов! — воскликнула Донна. Дилюк приподнял бровь. Донна замолчала. Почему-то этот его жест заставлял ее чувствовать себя так, словно она сказала глупость. Хотя, собственно, сейчас это и было так — сформулировала мысль она крайне криво. — Нас это не касается. Мы никак не связаны ни с Гео Архонтом, ни с Ли Юэ, — проговорил Дилюк. — Тем более, сейчас здесь может быть опасно. — Так и скажи, что за нее переживаешь, — насмешливо бросила Люмин. Донна и Дилюк повернулись к ней. Она сидела на кровати, скрестив ноги. — Или будешь молчать об этом так же, как и о моем брате? У тебя же так замечательно получается утаивать от людей то, что знать им необязательно! Дилюк прищурился и сложил руки на груди. Донна сделала шаг назад, переводя взгляд с него на Люмин и обратно. Она случайно встретилась глазами с испуганной Паймон. Назревала очередная ссора. — Тебе стоит научится отличать то, что люди хотят услышать, и то, что людям нужно знать, — процедил Дилюк. — Тебе, судя по всему, тоже, — Люмин встала с кровати и уперла руки в бока, так же сузив глаза. — Или ты думаешь, что моя просьба — всего лишь прихоть? — Именно. Прихоть, которая могла бы свести тебя в могилу. Люмин сжала кулаки. В ее взгляде читалась почти ненависть. Донна почувствовала, что сейчас снова произойдет что-то очень некрасивое. — Я была лучшего мнения о твоих когнитивных способностях, — сказала Люмин, вложив во фразу максимум презрения. — Как и об умении держать слово. — Снова повторяешься, — язвительно бросил Дилюк. — Что еще добавишь? Опять расскажешь что-нибудь про моего отца? Люмин, только собравшаяся что-то ответить, сбилась. Донна поджала губы. Дилюк даже с Кэйей так себя не вел. Люмин преодолела секундную заминку и бросила на Дилюка злобный взгляд. — Если тебе будет легче, я о твоем отце больше ничего никогда не скажу. О мертвых либо хорошо, либо никак. — На что это ты намекаешь? — прошипел Дилюк. В комнате стало душно от волн пиро энергии. — Да так, ни на что, — усмехнулась Люмин. — Удачного пути в Мондштадт. Не споткнись. Донна постепенно начинала злиться. Она чувствовала отвращение от каждого слова, произнесенного за этот разговор. Он превратился в обмен оскорблениями, и это было мерзко. — Благодарю за пожелание, госпожа почетный рыцарь. Надеюсь, вы прекрасно проведете время в Ли Юэ и сможете поговорить хотя бы с телом Властелина Камня, — издевку в его тоне можно было потрогать руками. Люмин сжала зубы. — Как мило с твоей стороны избавить меня от своего присутствия. Не придется отвлекаться на кое-чье кислое лицо. Как и разбираться с твоими комплексами и обостренным чувством справедливости. Кажется, в Мондштадте ты неплохо его реализовывал. — Снова решила покопаться в моем грязном белье? — прищурился Дилюк. — Нет, что ты, — Люмин театрально всплеснула руками. — Всего лишь напоминаю тебе о твоем долге перед родиной! Я же образцовый рыцарь! — Рад за тебя, — фыркнул Дилюк. — Надеюсь, этот образцовый рыцарь сможет найти себе гостиницу. Люмин растерянно моргнула, как будто не сразу поняла смысл его слов, а когда на ее лице стало проступать осознание, Дилюк язвительно ее добил: — Если ты думала, что я продолжу платить за твой номер здесь, ты ошибалась. Донна сжала кулаки. За прошлой ссорой наблюдать было страшно и больно, но эта вызывала только злость, которая росла с каждой секундой. Люмин вперила в Дилюка яростный взгляд, в котором проскользнуло какое-то бессилие. — Так просто выкинешь меня на улицу? — Попроси своего любимого Предвестника о помощи, — Дилюк холодно усмехнулся. — Уверен, он не позволит тебе остаться без крыши над головой. — Не впутывай в это Тарта… — Заткнитесь оба! — взорвалась Донна. В комнате повисла тишина. Донна, сжав кулаки, зло смотрела на Дилюка и Люмин, которые уставились на нее одинаково ошарашенными взглядами. Это взбесило еще сильнее. — Что смотрите?! Думаете, мне приятно за вашим потоком взаимных оскорблений наблюдать?! Так здорово себя невидимкой ощущать, знаете ли, — Донна добавила в голос максимум сарказма. — Я вам что, мебель?! Вообще не стесняетесь моего присутствия?! Люмин открыла было рот, но Донна взметнула руку, заставляя ее замолчать. — Я уже все поняла, можешь не повторять! Не хочу твои оправдания по десятому кругу слушать! Меня от этого уже тошнит! Она уловила движение на периферии и развернулась в сторону Дилюка так резко, что распущенные волосы хлестнули ее по щеке. Плохо скрытое удовлетворение сползло с его лица, как только он увидел ее яростный взгляд. — Что, думаешь, ты лучше?! Столько мерзостей я от тебя впервые слышу, — Донна очень старалась не повышать голос, но получалось плохо. — Ты ведешь себя абсолютно настолько же отвратительно, как и она! Вы оба ведете себя отвратительно! По щекам потекли слезы от злости, и Донна агрессивно их вытерла. Подняв голову, она успела увидеть, как Люмин дернулась к ней, чтобы утешить, но замерла. Она выглядела очень виноватой, а Дилюк — ужасно растерянным. — Если вы думаете, что мне нравится наблюдать за вашими ссорами, то вы не правы, — проговорила Донна зло и повернулась к Люмин. — Ты прекрасно знаешь, что я считаю тебя подругой, и после твоего рассказа я понимаю твои чувства, но это не дает тебе права так оскорблять его! — она гневно махнула рукой. Люмин поникла. Донна развернулась к Дилюку. — Ты тоже знаешь, что я считаю тебя… что ты мой… — язык не поворачивался назвать Дилюка просто «другом». — В общем, ты тоже мой близкий человек и тоже для меня очень важен, но то, как ты сейчас с ней разговаривал, мерзко! Это как будто… да я даже не знаю, как что! Она прервалась, чтобы отдышаться. Дилюк и Люмин продолжали растерянно на нее смотреть, и Донна взбесилась снова. — Прекратите пялиться на меня как на восьмого архонта! Да, я умею выражать свое мнение! И сейчас вы оба… вы просто… — Донна бессильно взмахнула рукой, не зная, как описать свои эмоции. Слов уже просто не оставалось. — Донна, — осторожно начала Люмин, — не плачь, пожалуйста, мы… — Я не плачу! — воскликнула Донна, но по щеке как назло покатилась новая слеза. Это вызвало очередной прилив гнева. — Это не… Ладно, хорошо, у меня текут слезы, да, но это потому, что я сейчас очень зла! Под конец фразы она непроизвольно повысила голос. Дилюк и Люмин, кажется, были еще более сбиты с толку. Сделав глубокий вдох и медленно выдохнув, Донна продолжила, пытаясь говорить спокойно: — Мне больно смотреть, как два близких мне человека так друг друга унижают. Я не хочу между вами разрываться. Не хочу. Дилюк и Люмин отвели глаза. Гнев ушел. Донна вдруг почувствовала себя ужасно уставшей. — Я не заставляю вас мириться, — проговорила она. — Я знаю, что не смогу. Я просто хочу, чтобы вы хотя бы держали нейтралитет. В комнате повисла тишина. Донна прикрыла глаза на пару секунд и выдохнула. На душе было гадко. — Я пойду прогуляться, — сказала она и саркастически добавила: — Вы явно еще не закончили выяснять отношения. Не хочу при этом присутствовать. Она прошла мимо Дилюка, быстро обулась и вышла в коридор, тихо прикрыв дверь. Настроение, только-только поднявшееся после еды, пробило дно. Донна направилась в холл. Администратор за стойкой снова проводила ее внимательным взглядом, но Донна никак на это не отреагировала. Мысли были заняты другим. Выйдя на улицу, она огляделась. Солнце все еще скрывалось за серыми облаками, и на город наполз негустой туман. Было прохладно, но безветренно. Девушки в красном у входа снова не было. Донна подошла к краю террасы, выходившую на торговую площадь Фэйюнь. Все здания на ней выглядели потускневшими и как будто бы поникшими, как и люди вокруг. То тут, то там виднелись желтые пятна формы миллелитов. Донна оперлась на перила. Она не знала, кого или что винить в расколе между друзьями. Дилюка? Люмин? Того Предвестника Фатуи? Смерть Властелина Камня? Странные действия Цисин? Судьбу? Она устала. — Ты все еще злишься? Донна подскочила от неожиданности. Когда она повернула голову, то увидела парящую радом грустную Паймон. — Не пугай меня так, — выдохнула Донна, прижав руку к колотящемуся сердцу. Паймон виновато отвела глаза. — Как ты здесь оказалась? — Паймон спряталась в свое подпространство в комнате, а потом вышла из него здесь, — ответила девочка. — Паймон кажется, что она была там лишней… — Понимаю, — вздохнула Донна. — И нет, я уже не злюсь. Просто… устала. Паймон грустно кивнула. Подлетев ближе, она опустилась и села на перила рядом с Донной. — Они там все еще ссорятся? — повернула к ней голову Донна. Видеть Паймон не в воздухе было странно. — Паймон ушла сразу после тебя, — помотала она головой. — Так что Паймон не знает. Они помолчали какое-то время. — Ты же не злишься на Люмин так же сильно, как Дилюк? — с надеждой посмотрела на нее Паймон. — Просто Паймон не хочет, чтобы все друг друга ненавидели… — Я на нее злюсь, но не так, как Дилюк, — ответила Донна. — Я на них обоих злюсь. Злилась. Не знаю. Но я точно никого из них не ненавижу. Они оба дороги для меня. — Но Дилюк дороже, да? — грустно спросила Паймон. Донна открыла рот, чтобы ответить, но обернулась на звук открывшейся двери. Из гостиницы вышел Дилюк. Он остановился, встретившись с ней глазами. Донна отвернулась, снова оперевшись о перила и уставившись на торговую площадь. Паймон пропала, оставив за собой быстро рассеявшиеся звезды. Дилюк приблизился. — Я хотел попросить прощения, — начал он, но Донна его остановила. — Не надо, — сказала она, не смотря на него. — Конкретно мне ты ничего не сделал, так что извиняться не должен. Просто в целом ситуация какая-то противная. — Я довел тебя до слез, — возразил Дилюк, но Донна снова не дала ему закончить. — Я просто разозлилась. У меня такое раньше тоже случалось, — сказала она и хмыкнула. — Глупая особенность, как по мне. Повисло молчание. Дилюк подошел и облокотился о перила рядом с ней. Донна повернула к нему голову. Они встретились взглядами, и она выдавила из себя невеселую улыбку, прежде чем снова отвернуться. — У тебя волосы распущены, — почему-то сказал Дилюк. — Ага, — кивнула Донна. Пауза. Дилюк выжидающе на нее смотрел, но Донна продолжать не собиралась. Поняв это, он задал вопрос сам: — Почему? Ты их всегда заплетаешь. — Вчера вечером хотела хвостики переделать, но резинки сдуло. А запасных у меня нет. Снова наступило молчание. Донна не чувствовала никакого напряжения, потому что была эмоционально высосана, а вот Дилюку, похоже, было некомфортно. — У меня есть несколько запасных резинок, если тебе нужно, — осторожно предложил он. Донна пожала плечами. — Не знаю, — сказала она и замолчала, не собираясь развивать мысль. Какой-то частью ума она понимала, что должна чувствовать себя очень странно от того, что не смущается от каждого движения Дилюка, но сейчас это ее не особо трогало. Дилюку, кажется, стало еще более неудобно. Донна видела краем глаза, как он теребил пальцы, хоть эти движения и были едва заметны. — Тогда идем, — не выдержал он тишины и выпрямился. — Не думаю, что распущенные волосы — это удобно. Донна неохотно выпрямилась и последовала за ним. В комнате Дилюка ничего не изменилось с того момента, когда она была здесь последний раз. Донна прислонилась к стене у входа, наблюдая, как Дилюк ищет резинки в своей сумке. Он выглядел нервничающим, и она почувствовала странное удовлетворение. Что, одной ей в его присутствии волноваться? Пусть тоже попереживает! Дилюк выпрямился и протянул ей резинку. Она была толще и больше, чем ее, и явно была рассчитана на более густые волосы. — Я нашел только одну, — сказал он. Несмотря на нейтральный тон, Донне показалось, что он все еще чувствует себя виноватым. — Спасибо, — она взяла резинку. — У меня вроде должно хватить волос на один хвостик. Дилюк молча смотрел, как она завязывает низкий хвост. Это все же вызвало небольшой отголосок привычного смущения. — Я не криво заплела? — спросила Донна, наклонив голову так, чтобы можно было лучше разглядеть прическу. — Нет, все ровно, — ответил Дилюк, — только слева прядь немного выбилась. Донна вздохнула и опять распустила волосы, чтобы переделать хвост. Дилюк отошел, снял сюртук, бросив его на кровать, и снова стал искать что-то в сумке. Когда Донна закончила, она подняла голову и увидела, как он положил на стол расческу. — А сейчас? — снова спросила она, повернув голову набок. Дилюк всматривался в нее пару секунд. — Сейчас хорошо, — он отвернулся, встав к ней вполоборота, снял перчатки и попытался стащить с волос резинку, которая прочно в них запуталась. Донна какое-то время наблюдала за его бесплодными попытками. Ей пришлось сдержать улыбку, когда она посмотрела на его сосредоточенное лицо, становящееся все более и более сердитым. — Может, помочь? — предложила она осторожно. — Нет, — ответил Дилюк. Безрезультатно дернув резинку еще пару раз, он взял расческу. — Я справлюсь сам. Донне показалось, что он так намекнул ей на выход, но она осталась на месте. Ей же не сказали об этом прямо, а значит, можно не уходить. На губах все же появилась слегка ехидная улыбка. Дилюк продолжал бороться с волосами. Он решил, видимо, сначала расчесать хвост и после этого снова попытаться распустить его, но Донна сомневалась, что это сработает. Движения Дилюка были торопливыми и даже какими-то нервными. Пару раз он бросил короткий взгляд в ее сторону, но тут же его отводил. Пока он возился с кончиками волос, все шло гладко, но как только он попытался подняться выше, гребень отказался расчесывать колтуны, которые Дилюк сам только что создал. Он продолжил пытаться сдвинуть расческу вниз, с каждым разом дергая его сильнее, но зубья запутывались все больше. После особенно резкого рывка послышался короткий хруст, и Донна, едва подавив желание хихикнуть, увидела растерянное лицо, с которым Дилюк смотрел на отломившуюся ручку. Сжав губы, Дилюк положил ручку на стол и сделал попытку вытащить гребень из волос, но и тут потерпел неудачу. Закрыв глаза и медленно выдохнув, он развернулся к Донне. На его лице было хорошо знакомое безэмоциональное выражение. Расческа все еще забавно торчала у него в хвосте. — Можешь немного помочь, пожалуйста? Похоже, он переступил через свою гордость. Донна кивнула, стараясь не улыбаться, и подошла ближе. Это было даже мило. Дилюк развернулся к ней спиной, и она слегка коснулась его волос, а потом осторожно взяла хвост в руки. Он был приятно тяжелым. Донна невесомо провела ладонью по всей длине. Даже несмотря на то, что волосы были спутаны, пряди все равно ощущались необычно мягкими. В голову внезапно пришла мысль, что ее желание потрогать их, вспыхнувшее, когда Дилюк примерял заколку, сейчас исполнилось. Вдруг он прочистил горло, и Донна, смутившись, торопливо выпустила хвост. Гребень застрял не настолько крепко, чтобы вытащить его было невозможно, но не глядя сделать это было бы трудно. Донна начала осторожно распутывать волосы, стараясь не сделать Дилюку больно. Он стоял с прямой как палка спиной и не издавал ни звука. Донна почему-то почувствовала себя от этого еще более неуверенно. Когда она вытащила наконец расческу, Дилюк сделал шаг вперед и развернулся. — Спасибо, — сказал он и потянулся за гребнем, но Донна инстинктивно отвела руку с ним в сторону. На лице Дилюка отразилось удивление. — А-э-э… — протянула она, растерявшись от собственных действий. Что она творит?! — Т-ты уверен, что он… эм… не застрянет снова? Дилюк моргнул, а потом сжал губы. — Не уверен, — нехотя признал он. — Ну и вот! — воскликнула Донна, но тут же стушевалась. — То есть… я хотела сказать… — она сбилась с мысли. Пора было бы вернуть Дилюку несчастную расческу и уйти к себе, но ее, кажется, понесло. — Эм… мне кажется, будет проще, если я тебя… если я тебе немного помогу. Под конец фразы ее голос стал немного тверже. Все же «я тебе помогу» звучало куда менее интимно, чем «я тебя расчешу». Дилюк молчал пару секунд, которые Донне показались слишком долгими. Она уже успела тысячу раз пожалеть о своих словах, когда он все же повернулся к ней спиной. — Буду благодарен. Донна закусила губу от волнения и перехватила расческу. В животе что-то перевернулось, когда она снова прикоснулась к его волосам. Зубья без труда пропустили между собой уже распутанные концы, но Донна все равно провела по ним еще пару раз, привыкая к мысли, что, по сути, гладит волосы Дилюка. Когда сердце немного успокоилось, она осторожно перешла немного выше. Волосы расчесывались относительно легко, и она приподняла брови. Как вообще Дилюк мог умудриться мало того, что запутать в них расческу, так еще и сломать ее? Может, слишком торопился? Она посмотрела на его затылок, но, естественно, узнать его эмоции не могла. Донна снова вернулась к волосам. Тишина, повисшая между ними, с каждой секундой казалась все более и более неловкой. Занервничав, она неосторожно потянула прядь, и Дилюк втянул воздух сквозь зубы. — Прости! — пискнула Донна, тут же отдернув гребень. Дилюк ничего не сказал, и красная как рак Донна вернулась к расчесыванию. Неловкость стала почти физически ощутима. Она постаралась отмахнуться от нее и сосредоточиться на своей задаче, но получалось не очень хорошо. Разгладив оставшиеся пару сантиметров, Донна не удержалась и медленно провела гребнем по всей длине. Густые алые пряди мягко пропустили сквозь себя зубцы, и Донна завороженно проследила за тем, как они опадают на спину. Осталось разобраться с резинкой. Почувствовав, что Донна перестала его расчесывать, Дилюк собрался отойти и развернуться, но она рефлекторно схватила хвост, и его голова дернулась назад. Осознав, что только что сделала, Донна в ужасе выпустила волосы. Дилюк повернул голову и недовольно на нее посмотрел. — Я-я просто еще не закончила! — воскликнула Донна, пытаясь оправдаться. — Резинка же!.. — Обязательно было дергать? — сердито спросил Дилюк, развернувшись к ней и сложив руки на груди. — Прости… Наступила небольшая пауза. Дилюк вздохнул. — Ничего страшного. А с резинкой я справлюсь сам, — он снова протянул руку за расческой. Донна, хоть и чувствовала себя виноватой, с сомнением на него посмотрела. — Ты уже попытался, — напомнила она. Дилюк открыл было рот, но возразить ему было нечего. Он недовольно поджал губы. — И почему ты думаешь, что у тебя, в отличие от меня, получится ее распутать? — Потому что я буду видеть, что распутываю?.. — полувопросительно ответила Донна, неуверенно вертя в руках гребень. За последние минут пять она успела одолжить у Дилюка резинку, облапать его волосы и дернуть за хвост, и ей начинало казаться, что она наглеет. Но ведь он правда не сможет сам ее снять! Поколебавшись, Дилюк неохотно развернулся к ней спиной. Донна не сдержала короткую улыбку. Она осторожно потянула резинку вниз, но та ожидаемо не сдвинулась с места. Взяв гребень в зубы, чтобы освободить вторую руку, она попыталась ослабить хвост, но это тоже не имело особого успеха. — Может, мне лучше сесть? — вдруг предложил Дилюк. — М… — сбилась Донна, выронив изо рта расческу. Поймав ее, она растерянно посмотрела на затылок Дилюка. — Почему ты спрашиваешь?.. — Потому что тебе так будет удобнее, а для меня это будет не так… ощутимо. Донна смутилась. Видимо, она все-таки слишком неаккуратно пыталась стянуть резинку. — Д-да, конечно. Когда Дилюк сел на стул, Донна поняла, что так действительно гораздо удобнее. Теперь можно было лучше разглядеть, что именно случилось с волосами, и вид был неутешительный. Снять резинку вряд ли бы вышло. — Мне кажется, ее разрезать проще, — с сомнением протянула Донна. — У меня нет запасной, — возразил Дилюк. — Но ведь вот же, — Донна стащила со своих волос ту, которую он ей одолжил. — Она теперь твоя. Тебе будет неудобно постоянно ходить с распущенными волосами. — Во-первых, нет, — возразила она. — А во-вторых, тебе явно будет неудобнее. Да и вообще, как это с тебя тогда снять? Не отрезать же часть волос! — Не думаю, что там придется срезать много, — начал было Дилюк, но Донна шокировано его перебила: — Подожди, ты серьезно этот вариант рассматриваешь?! — Ну да, — кивнул Дилюк, но потом в его голос просочилось сомнение. — Я, конечно, люблю свои волосы, но сейчас резинка мне нужнее. Тем более, что они потом все равно отрастут. — Но можно же просто новую купить! — воскликнула Донна. Дилюк замер, а потом с длинным выдохом закрыл лицо рукой. — Я об этом не подумал. — Потому что спать больше надо, — не удержалась Донна. Дилюк промолчал. Донна материализовала в руке маникюрные ножницы, которые почти всегда носила с собой в подпространстве Глаза Бога, и избавилась от резинки. Положив ее остатки на стол, она расправила волосы Дилюка. Они красиво рассыпались по его спине, и Донна в очередной раз залюбовалась. Взяв гребень, она начала осторожно расчесывать Дилюка, стараясь делать это как можно нежнее. Ей нравилось так заботиться о нем. Это позволяло выразить свои чувства, которые иногда распирали ее. Любовь, теплоту, привязанность — все, что так давно копилось в ней и что с каждым днем их общения становилось все ярче. Раз уж она не может его обнимать, то хотя бы воспользуется возможностью расчесать его. Донна пропустила его волосы сквозь пальцы, проведя кончиками по коже головы. На губах сама собой выступила улыбка. Это ощущалось как-то по-домашнему тепло. Она еще несколько раз медленно расчесала всю длину. Заметив одну из прядей, которая всегда выбивалась у него из хвоста, она заправила ее за ухо, случайно невесомо задев ушную раковину. Приподняв волосы, Донна сделала еще несколько плавных движений гребнем. Не удержавшись, она расчесала их пальцами, нежно проведя подушечками от начала шеи до затылка. Дилюка вдруг пробрала крупная дрожь. Донна отдернула руку. — Все нормально? — спросила она с легким беспокойством. — Я слишком сильно потянула? — Нет, — сказал Дилюк безэмоционально и замолчал. Донна пару секунд смотрела на него. Он даже не пошевелился. — Точно? — осторожно спросила она. — Да, — с той же интонацией ответил он после короткой паузы. Донна растерянно перевела взгляд на его волосы в своей руке. Может, ей не стоило так их пальцами расчесывать? Дилюк прокашлялся. — Ты закончила? — его голос звучал слишком ровно, и Донна занервничала. — Нет, — ответила она и закусила губу, но все же решилась спросить: — Ты разозлился? — Нет, все в порядке, — уже более мягко произнес Дилюк. — Я просто… спросил. Донну охватило облегчение. Почему-то тон Дилюка ее испугал сильнее, чем следовало. Ей показалось, что она позволила себе слишком много вольностей. Последнее движение точно было лишним, если судить по его реакции. — Пока не закончила, — сказала она и в последний раз провела расческой по его волосам. — Я хотела еще хвост завязать. Дилюк пробормотал «понятно». Донна уже надела на пальцы резинку, как в голову пришла одна идея. Она поколебалась, но потом решила, что от одного вопроса хуже не будет. Наглеть так наглеть. — Можно я тебе заплету косичку? Дилюк на секунду завис, а потом хмыкнул. — У тебя не получится. — Почему это? — растерялась Донна. Дилюк в ответ на это оттянул в сторону ту самую вечно свободно висящую у него за ухом прядь. — Вот это в косе держаться не будет, — сказал он. — Оно слишком короткое. Даже из хвоста выбивается постоянно. И не только оно, у меня есть еще пара подобных прядей, но менее заметных. Из-за них ты вряд ли сможешь меня заплести. — А если смогу? — не желала сдаваться Донна. — Очень сомневаюсь, — снова хмыкнул Дилюк и развернулся к ней. Волосы пришлось выпустить. — У меня никогда не получалось, даже когда этого недоразумения за ухом у меня не было. Волосы очень быстро выбиваются из нее, и в итоге коса расползается меньше чем через час. — Может, ты просто косы плохо плетешь, — пробурчала Донна. — Я их нормально плету, — недовольно возразил Дилюк. — Если ты думаешь, что с такими волосами я не натренировался, то ты ошибаешься. — А ты докажи, — ляпнула Донна. В голове пролетела паническая мысль, что это уже слишком, но было поздно. Дилюк удивленно на нее посмотрел. — В смысле? — Мне интересно, кто из вас с Беннетом делает это хуже, — попыталась она оправдаться. Получилось, на ее взгляд, неубедительно. — Почему ты сказала «кто хуже», а не «кто лучше»? — проворчал Дилюк. — Такая формулировка предполагает, что мы оба в этом плохи. — А-э-э… — протянула Донна, пытаясь сообразить, как выкрутиться. — Просто Беннет справился не очень, вот я и… Она замолчала. Дилюк выглядел едва ли не оскорбленным. Пауза затянулась. — Хорошо, я попробую, — наконец неохотно согласился он и встал со стула. — Только учти, что я давно этого не делал. Донна со скрытой радостью вручила ему расческу с резинкой и заняла стул сама. Дилюк несколько раз провел гребнем по ее волосам, делая это очень аккуратно. Когда он случайно задел пальцами ее ухо, Донну покрыли мурашки. Она несколько раз растерянно моргнула. До нее постепенно начала доходить суть ситуации. Она только что взяла Дилюка на слабо и заставила его заплести ей косу. И сейчас он стоит сзади и расчесывает ее. Донна почти в ужасе уставилась сквозь пространство. Зачем она это сделала?! Она же теперь об этом весь остаток дня думать будет! И, возможно, часть ночи тоже! Дилюк коротко провел пальцами ей по виску, собирая волосы назад, и Донна оцепенела. В голове было пусто. Она не могла материализовать ни одной внятной мысли. Пальцы Дилюка коснулись ее макушки, разделяя часть волос на три пряди, и Донна сглотнула. Нет, ей точно не стоило этого делать. Однозначно не стоило. Однако вся ирреальность момента улетучилась, как только Дилюк приступил непосредственно к плетению. Когда он перекрестил первые три пряди и захватил еще одну, то потянул слишком сильно. Донна резко втянула воздух сквозь зубы, и Дилюк мгновенно остановился. — Все нормально, — опередила его Донна. — Просто постарайся больше не натягивать их так. Дилюк не шевелился еще пару секунд, но потом продолжил. Донна чувствовала, что он плел очень медленно, но у него все равно не получалось делать это безболезненно. Периодически он вплетал прядь так, что она натягивались неравномерно, и какая-то ее часть провисала, а какая-то, казалось, вот-вот оторвется, но Донна терпела. Она не хотела прерывать процесс, пусть и не самый приятный. Было слишком интересно, что у него выйдет. Когда Дилюк дошел примерно до середины головы, Донна уже успела пожалеть, что вообще предложила это. Если сначала заплетение косы виделось ей чем-то романтическим и очень смущало, то сейчас Дилюк напрочь убил всю атмосферу. Он снова переборщил с силой, и Донна зашипела от боли. Ей показалось, что он вырвал ей пару волосков. — Извини. — Ты скоро? — перебила Донна, не особо заботясь о том, как это прозвучит. — Почти, — ответил Дилюк после небольшой паузы. — Может, прекратить? Тебе же неприятно. — Нет уж, — отрезала Донна. Что она, зря сидела и это все терпела? — А то получится, что ты это напрасно плел. Дилюк не ответил. Когда он перешел к части косы, которая не шла по голове, то справился заметно быстрее и безболезненнее. Возможно, в этом сыграло роль то, что у Донны на эту часть едва хватило длины волос. — Я закончил, — оповестил Дилюк, выпустив ее волосы. Донна осторожно провела рукой по затылку. Даже без зеркала было ясно, что результат, мягко говоря, так себе. Вся коса была в петухах, а про одну прядь у основания шеи Дилюк, похоже, забыл. — Ну-у-у, — протянула Донна. — Подожди, я в зеркало гляну. В ванной зеркало было только одно, так что нормально рассмотреть косу было трудно. Однако того, что Донна увидела, было достаточно. Мда. Беннет все-таки справился лучше. Гораздо лучше. Когда она вышла из ванной, Дилюк стоял там же, где и до этого, скрестив руки на груди. Его лицо опять не выражало ни одной эмоции. — Ну как? — поинтересовался он безразлично. — Не очень, — призналась Донна. — У Беннета получилось не так пл… Спохватившись, она оборвала фразу, но уже и так было понятно, что она хотела сказать. Лицо Дилюка стало еще более каменным, если это вообще возможно. Его самолюбие явно было уязвлено. — Зато ты не выдрал мне половину волос, — нашлась Донна. — Беннет гораздо больнее заплетал. Так что если говорить про результат, то он справился лучше, но у тебя потенциал больше. Да. Правдой это, естественно, не было. До Беннета, который перетянул пряди всего пару раз, ему было ну очень далеко. Попытка приободрить, на взгляд Донны, была не особо убедительной, но Дилюк немного оттаял. — Просто последний раз я занимался этим слишком давно, — сказал он, опустив руки. — К тому же, у Беннета мелкая моторика лучше развита только потому, что он сражается одноручным мечом. Донне захотелось хихикнуть, но она сдержалась. Распустив то недоразумение, которое Дилюк создал на ее голове, она отдала ему резинку и села на стул боком, сложив руки на спинке и положив на них подбородок. Дилюк вопросительно на нее посмотрел, завязывая волосы в хвост. — Насчет возвращения в Мондштадт, — неуверенно начала Донна. — Ты уверен, что нам стоит сейчас уходить? Дилюк помрачнел. — Уверен. Я уже говорил, нам нечего здесь делать. — А как же Люмин? Мы же должны… ей… помочь… Под конец фразы ее голос ослаб. Донна мысленно закрыла лицо рукой. Это был не аргумент, это был антиаргумент. Внешне Дилюк остался спокойным, но его взгляд стал неприятно колким. — Я ничего ей не должен. Свои дела что на Ваншу, что в гавани я завершил, и меня ничего здесь не держит. Как и тебя. — Но… — начала было Донна и поникла. Дилюк был прав во всем, и она просто не знала, как возразить. — Я не хочу рисковать нашими жизнями, — продолжил он уже мягче. — Что-то смогло убить самого древнего архонта во всем Тейвате, и никто не гарантирует, что это нечто не устроит в Ли Юэ ад. Донна закусила губу, отведя взгляд. Его слова вызывали горькое бессилие. Смерть чужого архонта заставляла чувствовать сильную тревогу, и даже логичность доводов Дилюка не могла ее погасить. Появление могущественной и опасной сущности, способной на убийство бога, пугало, но Донне парадоксально не хотелось возвращаться домой. Почему-то было ощущение, что, вернувшись, они могут принести за собой в Мондштадт беду. — Оно смогло убить Гео Архонта, и, мне кажется, его ничто не остановит, если оно захочет сделать то же самое с Барбатосом, — тихо сказала она, не смотря на Дилюка. Наступило молчание. Донна вдруг осознала, что, сама того не поняв, привела очень сильный аргумент. Она подняла глаза на Дилюка, который напряженно смотрел сквозь пространство, думая о чем-то. — Да, — медленно проговорил он наконец. — Ты права. И сейчас Барбатос остался единственным из изначальной семерки архонтов… Дилюк замолчал, задумчиво потирая подбородок. Донне показалось, что у него появилась доля сомнения в его решении. Что, если уговорить его все же будет возможно? — Может, мы сможем как-то… предотвратить подобное? Если поможем Ли Юэ? — осторожно предложила она. Дилюк бросил на нее острый взгляд. — Не пытайся переубедить меня. — Но почему?! — воскликнула Донна. — Я понимаю, что ты не хочешь помогать Люмин, но разве не будет лучше хотя бы разобраться в том, что происходит?! Это же может помочь защитить Мондштадт в будущем! — Ты думаешь, что простые смертные вроде нас справятся с подобной сущностью? Она убила бога, которому более шести тысяч лет, что мы можем ей противопоставить? — Нужно хотя бы узнать, что происходит! Вдруг ты неправ? — Может и так, — согласился Дилюк, — но я не хочу подвергать те… нас опасности. — Но Мондштадт… — Давай не будем дальше спорить, пожалуйста, — прервал ее Дилюк и сел на кровать, устало потерев переносицу. — Я не хочу ссориться еще и с тобой. Донна закусила губу. Она чувствовала, что после произошедшего не сможет спокойно жить дальше. Мысль о том, что безымянное божество, разделившее Люмин с братом, появилось так близко, всего лишь в соседней стране, и показало свою пугающую силу, да еще и таким образом, вряд ли помогла бы ей засыпать по ночам. — Это правда, что Барбатос стал намного слабее после потери Сердца Бога? — нарушила она молчание. — Да, — ответил Дилюк и добавил со смесью ненависти и презрения: — Я давно знал, что все Фатуи и особенно Одиннадцать Предвестников те еще подонки, но такое даже мне в голову прийти не могло. Он смотрел мимо нее. Его губы были плотно сжаты. — А Люмин с одним из них связалась, — вздохнула Донна тихо, снова отведя взгляд. — Я понимаю, почему, но неужели то, что Синьора натворила у нас, ее никак не остановило? И еще странно, что одна была в Мондштадте, второй зачем-то находится здесь…. Они отправили по Предвестнику в каждую страну? Вопрос, конечно, был скорее риторическим, но Дилюк не реагировал слишком долго. Донна подняла голову. Его лицо снова не выражало эмоций, и только напряженная поза давала понять, что он сосредоточенно о чем-то думает. Когда Донна уже хотела его позвать, Дилюк отмер и посмотрел на нее. — Хорошо, мы останемся, — произнес он, и Донна уставилась на него широко раскрытыми глазами. — Но с одним условием. Ты мне поклянешься никуда не лезть. Донна растерянно моргнула. — Если ты это условие нарушишь, я моментально отправлю тебя домой, даже если сам уехать в то же время не смогу. — Мне не десять лет! — возмутилась Донна, хотя в голове все еще не укладывалось, что Дилюк согласился. — Ты моя ученица, если ты не забыла, — напомнил он, — а значит, я несу за тебя ответственность. Мне не нужны трудности, которые могут создаться, если что-то пойдет не так, и тем более мне не нужен твой труп. — Но… Дилюк встал с кровати, подошел к Донне и слегка наклонился, нависнув над ней. Он был не настолько близко, чтобы это считалось непозволительным, но и этого было достаточно. Пульс участился. — Ты клянешься, что не будешь соваться в опасные ситуации? — произнес Дилюк негромко, внимательно глядя ей в глаза. Донна сглотнула. Под таким взглядом было трудно не то что говорить, было трудно даже думать. В животе что-то сжалось. Донна быстро провела языком по пересохшим губам. — К-клянусь, — выдавила она почти шепотом. Темно-красные глаза Дилюка словно затягивали, и оторваться от них было невозможно. Нет, пожалуй, он все-таки был слишком близко. Лицо Дилюка вдруг на секунду стало растерянным. Он моргнул, а затем быстро отвел взгляд и выпрямился, сделав шаг назад. — Я запомнил, — коротко сказал он, а потом почему-то развернулся к ней спиной и отошел к кровати. — А сейчас иди к себе, пожалуйста. Мне нужно обдумать дальнейшие действия. Донна поднялась со стула. Щеки горели, но оцепенение ушло. Когда Дилюк не стоял рядом, нависая над ней, дышать было гораздо проще. Дилюк все еще неподвижно стоял к ней спиной, сложив руки на груди. Донна медленно осознала, что смогла его уговорить. Что убедила не уезжать так скоро. Они остаются в Ли Юэ. — Спасибо, — искренне сказала она. В груди было тепло. — Не за что. Тон Дилюка снова был лишен эмоций, но Донна не обратила на это внимания. Согласился! Улыбка сама появилась на лице, и Донна выскользнула за дверь, стараясь сдержать радость. Он все-таки согласился.

***

Как только дверь за Донной закрылась, Дилюк понял, что почти не дышал, пытаясь сохранить хоть какое-то подобие невозмутимости. Он быстро обернулся на дверь, а потом запустил руки в волосы и сел на кровать, смотря сквозь пространство. Что-то пошло не так. Когда он немного наклонился к ней, он всего лишь хотел, чтобы его слова прозвучали весомее. Всего лишь хотел, чтобы Донна понимала, насколько он серьезен. А ее лицо приняло то самое проклятое растерянное выражение. Дилюк устало прикрыл глаза. Он уже почти забыл то, что увидел утром, потому что отвлекся на более насущные проблемы, но теперь, кажется, весь его прогресс был уничтожен. Всего-то было достаточно снова посмотреть в ее широко раскрытые голубые глаза. Ей на лицо, как и тогда, спадала тонкая прядка. А ведь обычно, когда волосы Донны были собраны в два хвостика, ее не было видно. Дилюк невольно подумал о том, что мало кто видел эту прядь. Мало кто видел, как она дрожала от каждого выдоха Донны. Мало кто видел, как она невесомо касалась ее приоткрытых губ. Дилюк бессильно закрыл лицо руками. Он не мог остановить свои мысли. Не мог, хоть и очень хотел. Он ярко вспомнил ее пальцы, нежно пропускающие его волосы между собой, как наяву почувствовал, как она случайно задела кончик уха, почти физически ощутил, как мягко она касается его головы. А то, как она провела подушечками от шеи до затылка… От одной мысли об этом у него снова по всему телу пробежали мурашки. Дилюк уже не знал, что с этим всем делать. Он слишком устал, слишком не выспался и слишком много думал в последние двое суток. Было бы логично ожидать, что истощенный мозг начнет делать все возможное, чтобы хоть как-то расслабиться. Например, заставить ладони чувствовать мягкость ее волос. Или подкинуть мысль о том, что будет, если провести ей пальцами от шеи вверх так же, как сделала она. Или напомнить, как алый шелк обнажает светлое плечо. Дилюк помотал головой. Повторять себе, что он не имеет права об этом думать, уже не имело смысла. Лучше просто отвлечься. В идеале, поработать. Ему еще нужно написать сообщение своему информатору из гильдии Фэйюнь, через которого можно было бы хотя бы примерно понять настрой Цисин. А потом он ляжет спать. Ляжет, выспится, и перестанет думать о Донне.