Смерть пахнет апельсиновым цветом

      Вампир стоял позади. Прямо за ее спиной. Она чувствовала легчайшее касание где-то в районе поясницы. Почти щекотка. Холодная и металлическая. Кажется, это был язычок молнии на его куртке. По крайней мере, она так думала, потому что не видела, не оборачивалась назад. Только ясно ощущала его ледяное присутствие, не пульсирующее, как у живых, а ровный и сильный поток, окружающий, сворачивающийся вокруг нее в тесный кокон.       Морвенна стояла неподвижно, почти как и сам вампир. Двигались только ее глаза, быстро и резко, пытаясь выхватить как можно больше деталей. Она, на удивление, не испытывала страха, только пыталась понять, где она, как здесь оказалась. Кругом был лес, мшисто-зеленый, с серо-коричневыми вкраплениями древесной коры и прошлогоднего валежника. Морвенна узнавала и не узнавала этот лес. Он точно был похож на тот, что в Форксе, могучий, исполинный, с присущей ему суровостью и прохладой. И в то же время она замечала редкие длинные клочья бородатого луизианского мха, свисающего с елей, и нежно-розовые лепестки магнолий, выглядывающие из-за хвойных колючих лап. Северный таёжный и южный болотистый леса смешались и теперь боролись за каждый клочок земли. Она видела, как среди колючих зелёных иголок распускались все новые и новые цветы, а потом из них, из самой сердцевины цветков, вылуплялись свежие ярко-салатные пучки молодой хвои. Пахло так знакомо, так хорошо. Терпкой смолой, с легкой хвойной кислинкой, густой болотистой водой, свежей листвой, пряными южными цветами и чем-то ещё. Едва уловимо, призрачно, на грани ее ощущений. Чем-то сладковато-горьким, как поздние весенние цветы, уже отдавшие почти весь свой аромат.       Позади почувствовалось движение, и Морвенна вздрогнула, внезапно вспомнив, что она была тут не одна. За изучением странного леса, какого никогда ещё не встречала в природе, она совсем забыла, что в опасной, слишком опасной, близости находился чужак, хищник. Вампир.       Его холодные руки дотронулись до ее плеч, чуть сжали. По телу прошла легчайшая дрожь, отдаваясь где-то в затылке и в позвоночнике. Он коснулся щекой ее волос, невесомо, нежно, словно перебирал тончайшие лепестки. А потом она услышала шумный вдох. Его руки всё ещё покоились на ее плечах, в волосах ощущалась приятная прохладная щекотка от его глубоких вдохов и выдохов, заставляющих шевелится самые тоненькие волоски на шее.       — Что ты делаешь? — словно в тумане спросила Морвенна. Она всё ещё не чувствовала страха, только любопытство, некоторую оторопь от происходящих необычных вещей с ней, ее зрением, слухом, телом. Она стояла на мягкой земле, утопая в болотистой почве, и была в невесомости, будто парила в паре сантиметров над землёй.       — Нюхаю тебя. Ты очень приятно пахнешь, мне нравится, — на ее вопрос ответили сразу. Как будто только и ждали этого. Словно в подтверждение своих слов, вампир снова глубоко вздохнул, разгоняя по коже головы дрожащие ощущения, от которых зашевелились волосы.       — Зачем ты меня нюхаешь? — Морвенна не хотела думать о том, что это делали из гастрономического интереса, как обычно наслаждаются запахом готового блюда перед тем, как начать его есть. Она хотела было дернуться, но тщетно. Ноги словно приросли к земле. Она глянула вниз и так и было: до самых коленей голени были опутаны гибкими ветвями, росшими будто из самой почвы, которая была покрыта мхом, пузырилась, как самая настоящая топь, и в то же время была покрыта густой порослью папоротника и земляники. Кое-где виднелись даже бледные шляпки грибов, сверкающих капельками росы. До чего же странное, почти нереальное, место.       — Тебе не нужно убегать, — прошептал голос у самого уха, а затем шея покрылась гусиной кожей от его долгого выдоха. — Я не обижу тебя. По крайней мере, постараюсь.       — Что за хрень… — Морвенна зажмурилась, пытаясь унять бегущие вниз по телу мурашки, словно по ней бежали маленькие вибрирующие ручейки горной ледяной воды, щекоча, будоража, завораживая. Она не могла сконцентрироваться, поймать поток, увидеть лес изнутри. Если бы она только смогла, то никакие путы уже были бы не страшны, и ни один вампир ее бы тут не догнал и не нашел.       Но она не чувствовала ничего. Только дикую смесь запахов, путающих и дурманящих. И холод жизненной силы вампира.       — Ты пахнешь апельсиновыми цветами, совсем как дома, — снова заговорил он, продолжая копошиться в ее волосах, то перебирая их пальцами, то зарываясь носом, дотрагиваясь до самой шеи. Застёжка молнии то и дело позвякивала, касаясь ее поясницы. Вот, что это был за запах, сладко-горький, как тубероза и полынь в одном флаконе. Апельсиновый цвет.       — Джаспер, — через силу выдавила она, внезапно осознав, что голос был знаком, спокойный, с лёгкой прохладцей в тембре и едва уловимыми приказными нотками. Именно так он разговаривал те два раза, что она слышала, две их очень короткие встречи, состоявшие из мимолётных касаний и быстрых взглядов.       Она очень хорошо запомнила его имя, и его самого. И толпу мертвецов, появившуюся за его спиной на мгновение, самое жуткое мгновение в ее жизни. Это были всего лишь тени, блеклые отпечатки давно ушедших и давно забытых, невзрачные силуэты, не более. От них не шло никакой силы, даже пальцы не похолодели, но она едва смогла сдержать крик удивлённого ужаса от этой армии мертвых теней. И поспешила сбежать поскорее из магазина, даже не заплатив за пакетик пресловутых крендельков, за которыми ей приспичило сходить, а заодно и посмотреть на того, кто таранил ее своей холодной любопытной силой, не давая толком сосредоточиться на разговоре. Она почуяла его почти сразу, но Фенелла, увлекшись своими терзаниями по поводу больницы и вампирского доктора, кажется, ничего не заметила. Не надо было ей откликаться на этот холод, следующий по пятам в соседнем ряду. И не надо было показывать себя. Но ноги уже было не остановить, они неслись навстречу зовущему инеистому холоду, и ничто, казалось, не могло остановить это движение к нему. Так что, да, она очень хорошо запомнила его имя. Никогда не забудет. Джаспер.       — Да, я здесь, — шепнул он возле ее щеки, и Морвенна почувствовала, как его губы чуть мазнули кожу. — Ты чувствуешь это?       — Что чувствую?       Морвенна судорожно шарила глазами и ощущениями, ища пути спасения. Под ногами булькало болото, папоротник щекотал ее под коленями, а ряска облепила щиколотки и ступни. Ещё немного, и у нее прорастут перепонки между пальцами. Руки Джаспера опустились на талию, прижали сильнее, обхватили поперек живота. Теперь его холод касался ее по всей спине. Магнолии покрывали уже все ели вокруг, макушки коснулась особо длинная рваная стариковская борода мха, по которой мелкий паук просеменил своими лапками и теперь возился у нее в волосах. Морвенна не боялась пауков, но эта мелкая возня вызывала в ней беспокойство. Уж не собрался ли он там свить в ней гнездо.       — Чувствуешь это? — снова спросил он, сжимая ее в своих тисках.       Она чувствовала, что сейчас зарастёт мхом, и вся местная живность устроит в ее теле себе норки и укрытия. Это был какой-то кошмар, ледяной и тесный, как объятия вампира, успокаивающе поглаживающего ее живот. Паук все шебуршал в ее волосах. Магнолии пахли просто невыносимо, они цвели и увядали, а потом снова новые бутоны раскрывались среди елей и золотисто-зеленых завитушек папоротника. Листья опадали, гнили и снова вылуплялись, источая свежий аромат клейкой смолы. Они провели тут уже несколько сезонов, лет, веков… Время больше не имело значения. Вампир был единственной константной в этом стремительно движущимся мире.       Паук наконец замер в ее волосах, грея своим маленьким брюшком, которое становилось все горячее, жарче, пока его не свела судорога, и тогда множество крошечных лапок побежали по голове, лицу, телу. Тысячи маленьких паучков разбегались из обустроенного на макушке гнезда. Морвенна скривилась от отвращения, вжалась уже сама в Джаспера, а он с тихим шуршащим смехом одним движением смахнул всех пауков. Его холодные касания были приятны, почти успокаивающие, а прохладное дыхание прогоняло душный запах магнолий и преющей листвы. Цветы были уже повсюду, покрывали каждую кочку, распускались среди молодого папоротника и кустиков земляники, вылезали прямо из болотной тины.       Руки вампира блуждали по ее животу, пока одна из них не замерла между ее грудей, где все сильнее билось сердце. Его ритмичный стук отдавался во всем теле и во вне его. Казалось, сам лес теперь пульсировал с ней в такт, жизнь рождалась и умирала вокруг них, подчиняясь этому ритму.       Вампир стоял так близко, так тесно, ветви оплели уже и его. Морвенна больше не могла отделить себя даже мысленно. Они были одним телом. Холодным и горячим одновременно. Его рука покоилась внизу ее живота, другая между грудей. Ее собственные руки легли поверх. И она чувствовала биение под своими ладонями, настоящий живой и быстрый пульс. Пульс всего леса. Хвоя, папоротник, магнолии, ряска — все смешалось кругом. Стало нечем дышать, она задыхалась.       — Просто дыши, теперь чувствуешь?       Да что от нее он хочет. Все это напоминало дикий бред, словно она наглоталась какой-то дряни. Голые ноги защекотало, это мох и цветки подобрались вплотную к ней. Скоро и она сама, и этот вампир превратятся в дерево, черт возьми. Морвенна открыла рот, но не смогла выдавить ни слова. Пульсация внутри стала сильнее, она боялась смотреть вниз, вдруг это гибкие ветви и вездесущие цветы уже проникли в нее и теперь разрастались в ее внутренностях.       — Дыши, все хорошо, просто почувствуй, — его тихий шепот и прохладные губы на шее приносили временное облегчение. Она пыталась дышать, хотя зачем вообще его слушала. Надо выбираться отсюда. Врываться прочь из проклятого леса. Уже десяток раз сменились листья и цветы, папоротник пустил новые побеги. Все умирало и возрождалось, умирало и возрождалось.       Морвенна все же решилась посмотреть вниз, надо просто сделать первый шаг и все получится. Внизу все было в цветах, мертвых и живых, за ними не видно было ни земли, не болотной воды, которая всё ещё хлюпала где-то в ногах. Папоротник и ряска облепили ее голени и колени, бледные руки вампира, лежащие на ее животе и груди, тоже все были в зелёных листьях и розоватых лепестках. Пульсация стучала все сильнее, все громче. Казалось, даже тело ходило ходуном в ритм. Живот поднимался и опускался, увеличивался в размерах, все больше и больше, словно в нем рос огромный плод. Морвенна в ужасе выдохнула, с присвистом и стоном.       — Какого хрена! Джаспер, что происходит! Джаспер! Вытащи это из меня!       Его рука продолжала нежно поглаживать непомерно раздувшийся живот, а возле уха губы тихо и ритмично что-то напевали, шептали, успокаивали.       Морвенна забилась в истеричной панике, пока тело не свело судорогой, заставив ее замереть. По ногам посыпались листья и лепестки, между ног защекотало, будто что-то уже вылазило из нее. Богиня, что же появится на свет, что за существо выберется из нее! Сердце под холодной рукой вампира билось со страшной силой, сейчас точно вырвется из груди прямо ему в ладонь. Она никогда в жизни так не боялась. Даже в ту роковую ночь. Она была беспомощна, неподвижна, прикована к проклятому вампиру, даже лес предал ее. И кажется сейчас родит нечто неведомое и жуткое. Морвенна закричала, завопила, и все вокруг зашумело, словно отвечая ей. Она зажмурилась, не желая видеть ни лес, ни вампира, ни тем более того, что лезло из нее.       Все резко стихло. Она открыла глаза и испытала невероятное облегчение. Это был всего лишь сон, а она сидела на переднем сидении машины, ехала в Сиэтл. Как же она сразу не вспомнила. На всякий случай все же взглянула на свой живот, плоский, как и всегда. Ее руки шарили по нему, словно он вот-вот должен снова вырасти. Но ничего, никакой пульсации или движения. До чего же прекрасно! Она расслабленно откинулась на спинку сидения, смотря сквозь полуприкрытые веки на зеленоватые отблески за окном.       — Куда поедем? — знакомый голос протянул вопрос с легкой прохладцей. — Мы не можем стоять здесь вечно. Точнее я-то могу, я вечен, а вот у тебя времени не так уж и много.       Морвенна вскрикнула, одновременно подскочив на сиденье и задев головой крышу машины. На нее смотрел тот самый вампир, Джаспер. Теперь она его видела. Чуть приподнятые коричневые брови, словно в снисходительной усмешке, вздернутый уголок красиво очерченных губ, на лоб спадает волнистая светлая прядь волос, которую он даже не замечал. Золотистые глаза ярко выделялись на бледной коже. Ни румянца, ни тени, ни морщинки не было на его лице. На секунду она даже позавидовала такой безупречности, но вовремя вспомнила, что за этим совершенством была молчаливая пустота и холод.       — Что происходит? Где Нелл?       Она быстро огляделась. Нет, это была не их машина. Салон старый, обветшалый, с замызганным стеклом, кое-где даже проросли пучки травы и ложных опят, а из открытого бардачка пышно цвел куст папоротника. На заднем сидении валялись потрепанные книги, какой-то хлам и снова природа везде брала свое: островки мха, лишайника, ядовитый плющ и цепкий вьюн оккупировали старенький салон незнакомого ей авто.       — Я снова сплю…       Теперь Морвенна была в этом почти уверена. Но до чего же все реалистично. Даже запахи и ощущения. Она провела рукой по своему телу, запакованному в какое-то черное платьишко, которого у нее отродясь в гардеробе не было. Кружевная ткань отлично чувствовалась на коже.       — Это не отменяет того факта, что нам нужно куда-то тронуться, — Джаспер снова вклинился в ее размышления. До чего же назойливый вампир. И чего он вообще ей снится. Она, конечно, была впечатлена им в супермаркете, совсем немного, скорее от необычности и новизны увиденного, но не более. Это не стоило того, чтобы занимать ее мысли и сны.       — Я никуда не поеду. Мне просто нужно проснуться, — теперь она смотрела на него смелее. Это всего лишь плод ее воображения. Щелкнет пальцами и превратит его в жабу. Будет квакать и сверкать своими нереально золотистыми глазами.       — Ну так проснись, — он резко приблизился к ней, почти касаясь лица. Морвенна с трудом подавила порыв отпрянуть в испуге. Щипать себя тоже не стала, почему-то при Джаспере, даже воображаемом, не хотелось показывать свою неуверенность. — Не можешь? — его губы уже касались ее щеки и мочки уха, так по-настоящему, так реально, и мурашки по телу тоже были вполне реальными. — Значит, придется играть по моим правилам, — она почувствовала, как его рот изогнулся в саркастичной усмешке, касаясь ее кожи.       — Каким еще правилам? Ты мне только снишься. Просто бредовый сон. И хватит лапать уже меня.       — Если это сон, то почему тебе снюсь именно я, не пробовала подумать, — он склонил голову и говорил таким тоном, словно она была бездарем. Его ладонь поглаживала ее голое колено, пальцы очерчивали его контур, задевали чувствительно место под ним. — Почему я делаю… то, что делаю, — рука медленно поползла выше, пальцы уже задевали край короткого платья.       — Я же говорю. Бред подсознания, и только. Я знать тебя не знаю. И возможно вообще больше никогда не увижу, — она хотела скинуть его наглую руку со своей ноги, но поглаживание было таким приятным, успокаивающим, что хотелось, наоборот, подставиться побольше.       — Бред? Как нелестно, — его тихий смешок коснулся ее плеча, а следом губы ласково поцеловали оголенный участок. Рука поглаживала бедро, периодически задевая внутреннюю сторону, где было особенно приятно. — Но в чем-то ты права. Жаль, соображаешь ты гораздо медленнее, чем чувствуешь. Поэтому почувствуй, Мона.       — Хрень собачья, хватит уже твердить это. И я Мора, а не Мона.       — Конечно, Мона, как скажешь, — он плевать хотел на ее слабые протесты, похоже. Рука уже забралась под край платья и поглаживала нежную кожу бедра. Еще немного, и он доберется до нижнего белья, если оно вообще на ней есть. Лифчика-то не было, она очень хорошо ощущала, как затвердевшие соски трутся о жесткое кружево. — Ты чувствуешь?       — Разумеется, чувствую. Твоя рука у меня между ног, черт возьми, — рявкнула Морвенна и с силой сжала бедра, сдавливая его прохладную ладонь.       Ну и урод. Но она тоже кое-что могла, не пальцем делана. Она сама придвинулась ближе, позволяя пальцам коснуться ее еще дальше, и сжала его бедро почти у самого паха, вызвав удивленный, но весьма довольный смех. Секунда, резкий рывок, и она уже сидела на нем, упираясь спиной в твердый руль. Обе сильные руки гладили ее бедра, переместились на ягодицы и смяли их, задрав и без того короткое платье еще выше. От ее частого дыхания запотели стекла, и в машине как будто стало еще теснее. Ее собственный пальцы уже забрались под его куртку и рубашку, ощупывали холодные мраморные плечи и грудь.       Это же всего лишь сон, так какая разница…       А этот Джаспер оказался таким приятно прохладным по сравнению с ней, горевшей и пылавшей. Таким уверенным в противовес ей, пребывавшей в полнейшем замешательстве. Он словно точно знал, что делать, что правильно, а что нет, а она двигалась только на одних рваных инстинктах и странном чутье. Она придвинулась ближе. Он довольно заурчал, водя языком по ее шее.       — Что ты чувствуешь, Мона? — хрипло спросил он, вжимая в себя сильнее, чуть раздвигая руками ягодицы.       — Все, я чувствую абсолютно все, — простонала она, пока терлась об него практически всем телом и непроизвольно покачивала тазом. Уже не казалось, что это все сон. Таких снов не бывает. Интересно, как это будет, с вампиром. Так же, как с человеком? Или иначе? Наверняка совсем иначе, она уже сейчас могла в этом убедиться. Ее разрывало от ощущений, внутри и снаружи.       — Думаю, ты можешь чувствовать сильнее, — наставлял он, пока облизывал ее выступающие ключицы. Руки продолжали сжимать ее зад. — Куда поедем?       — Что? — Морвенна больше не могла терпеть, потянувшись к пряжке ремня. К черту, это же только сон. — Куда ехать?       — Не знаю. Ты мне скажи. Я отвезу тебя, куда угодно, — ирония причудливым образом сочеталась с возбуждением в его голосе. — Пристегнись.       Морвенна удивленно замерла на нем и уставилась в его лицо, уверенное и вызывающее. Руки сжали ее зад еще раз и переместились на руль. Хрипло закашлялся и взревел двигатель, завибрировав под ними. Джаспер рассмеялся, смотря на ее ошарашенное лицо, и успокаивающе поцеловал щеку, шею, плечо.       — Ты что издеваешься? — вскипела она. — Может, мы сначала закончим начатое? — она бросила выразительный взгляд вниз, на свое задернутое платье и его наполовину расстегнутую ширинку.       — Уверяю, мне не составит труда делать два дела одновременно, — одна рука снова вернулась на ее бедро, пока другая продолжала сжимать руль. — Пристегнись, Мона.       — Да тут даже ремней безопасности нет, в этой древней рухляди, — окончательно вспылила она, все еще остро чувствуя желание, свербевшее внутри. Она не хотела никуда ехать, она хотела совершенно другого.       — Пристегнись, — возбужденно шептал Джаспер возле самых губ. Лучше бы поцеловал. Она не собиралась больше слушать, прикрыла глаза и сама потянулась к нему, запустив руку в его на удивление мягкие волосы.       — Пристегнись, — она уже касалась его своими губами. Пусть катится к черту. Она сделает так, как хочет.       — Пристегнитесь, мисс!       Морвенна резко открыла глаза, когда громкий женский голос ворвался в маленький салон машины, разрушая приятный контраст тепла и прохлады, окружавший ее. Миленькая молодая стюардесса склонилась к ней и слегка коснулась руки.       — Мы идем на снижение. Вам необходимо пристегнуться, мисс, — повторила она, пока из динамиков доносился голос пилота, возвещавший, что самолет пребывает в аэропорт Принс Руперт и что температура составляет девятнадцать градусов по Цельсию. А затем то же самое, но уже на французском.       — Мне надо в уборную, — Морвенна вскочила и, чуть не сбив стюардессу с ног, прошмыгнула по узкому проходу к дверце туалета. На все протесты она только махнула рукой. — Я быстро, мне срочно.       В маленькой уборной было тесно и плохо пахло. Но ее это не особо заботило. Морвенна плеснула в лицо водой, провела мокрой холодной рукой по шее, спереди и сзади. Противные капли стекали под одежду, вызывая неприятные мурашки. В небольшом зеркале над металлической раковиной отражалась она, самая обычная, в джинсах и зеленой толстовке с глубоким капюшоном. Никакого короткого кружевного платья, никаких цветов и веток, никакой старой машины, никакого вампира. Это все-таки был сон, жуткий, реалистичный, но всего лишь сон. Морвенна еще раз смочила лицо и волосы, чтобы прогнать последние ощущения в теле, ставшее почти ватным. Вероятно, это все долгое сидение в одной позе, а не то, что они вытворяли во сне с вампиром. И коленки дрожали тоже именно поэтому. И бедра сводило из-за неудобных сидений. И не из-за чего другого.       — Пристегнись… приснится же такое, — буркнула она и открыла дверь.       Аэропорт Принс Руперт был маленьким и чистым. Почти все прибывавшие были активными туристами, с большими рюкзаками за плечами, некоторые даже тащили с собой каяки и весла. В большие окна светило яркое солнце, и Морвенна почти что смогла избавиться от ощущений душного, тесного, мшисто-зеленого сна.       Гейлис она увидела сразу, ее красновато-рыжая коса ярко выделялась в серо-белых стенах. Она махнула рукой, но Морвенна уже и так шла к ней, окруженной теплой аурой силы и уверенности, которую она запомнила еще в первую встречу. Рианнон говорила, что северные ведьмы не любят чужаков. А кто их любит — можно подумать на юге делятся своими секретами. Но Гейлис почти сразу приняла и ее, и Нелл в свой ковен, весьма обширный и чуть ли не единственный на севере материка. Были несколько небольших, уединенных ковенов, раскинувшихся на востоке Канады, в окрестностях Великих Озер и в Мэне. Морвенна почти не видела других ведьм, они собирались вместе только по большим событиям или праздникам. Каждый член этого сообщества вел свою жизнь, в которую не вмешивались, но помогали при необходимости. Это успокаивало, она не была готова предстать сразу перед всеми, незнакомыми и наверняка подозрительными.       — Морвенна, вот ты и дома, — тепло улыбнулась Гейлис, протягивая руку за ее сумкой.       Звякнули деревянные бусины браслетов с узорчатыми амулетами, и Морвенну наполнил приятный тихий звук силы, шедший от них и от самой ведьмы. На красивом безымянном пальце левой руки сверкнуло кольцо в виде сердца и держащих его двух рук, Кладдах. Она сразу узнала его и с интересом задержала взгляд. Любовь, верность, вечный союз. Редкость среди их вида: что мужчины, что женщины предпочитали свободу постоянным отношениям и брачным узам, хотя детей никогда никто не бросал. Дети были благословением для всех них. А такое колечко означало высшую степень связи, не абы что. Просто так его не носили. А если надевали, то это было до конца, до самой смерти и даже после.       — Я пока осваиваюсь, — она деликатно отвела глаза, когда Гейлис проследила за ее взглядом и загадочно улыбнулась, отчего в красивых ярких глазах заплясали манящие искры, готовые вырваться в мир и ослепить всех. Морвенна не могла смотреть в них долго и отвернулась.       — Ты быстро освоишься. Мы поможем. Нелл приедет?       — Только к Лугнасаду. У нее новая работа, — она закатила глаза, и они обе понимающе рассмеялись.       — Может, оно и к лучшему. Тебе стоит побыть какое-то время наедине с новой собой.       — Я буду одна? Это какое-то испытание? — Морвенна схватилась за рябиновый амулет. Это уже вошло в привычку.       — Нет, конечно. Успокойся. Здесь недавно перевернулось судно с рыбаками, почти все погибли — не хватало, чтобы они сейчас все к тебе явились, — Гейлис произнесла это как шутку, но она уловила дуновение тревоги и то, как та быстро глянула вокруг. Морвенна и сама начала оглядываться, готовая в любой момент увидеть утопленников, синих, раздувшихся, тянущих склизкие мокрые руки к ней и пытающийся что-то сказать. Но вокруг был только свет, веселый смех и жизнь.       — Где мы будем жить? Это ведь не место сбора ковена?       Морвенна оглядывалась вокруг, когда они вышли из аэропорта, и небольшой автобус увез их на паром до соседнего острова. Вокруг были покрытые сине-зеленым лесом горы и вода, много воды. Пахло солью и свежей рыбой. И небольшой залив весь был усеян суднами и суденышками, гудящими, шелестящими парусами, стучащими снастями.       — Вообще-то мы частенько собираемся в окрестностях, у Озера Духов. Хорошее, уединенное место и просто кипит силой. Тебе там будет в самый раз, чтобы понять себя и свой дар. Я бы тоже с удовольствием осталась на все лето.       — Как? Разве не ты будешь меня учить? — Морвенна с тревогой смотрела, как серебряная витая сережка едва заметно колебалась в ухе Гейлис, и на ней играли маленькие солнечные блики, заставляя щуриться.       — Нет, это буду не я. У меня не так много силы, что есть у тебя. Я обычная лесная ведьма, зов смерти для меня едва слышен, — Морвенна непонимающе, почти обиженно уставилась на женщину, которая сделала ей амулет, рассказала о ее даре. Гейлис ободряюще улыбнулась. — Нас очень мало, помнишь, поэтому мне порой приходится прибегать к магии смерти, но это не то, для чего я родилась. И учитель из меня выйдет плохой. Не такой тебе нужен. Я могу помочь защититься от потустороннего, враждебного. И помогу. Но сначала тебе надо понять себя.       — И где меня будут учить? — настроение заметно упало, даже свежий морской ветер и яркое бликующее солнце не радовали глаз. — На каком-нибудь древнем могильнике в лесу?       — В самом настоящем лесу, Морвенна, — Гейлис заливисто смеялась, будто и не было того их разговора, где она не могла ей ничего гарантировать, ни будущее, ни жизнь.       На пристани небольшого городка все было таким жизнеутверждающим, разноцветным, громким, насыщенным. Скрипели рыболовные траулеры, кричали туристы, еще громче вопили чайки, из местного прибрежного ирландского паба, выделявшегося зеленой вывеской, уже доносились развеселые крики и песни. Пребывающие туристы, словно магнитом, тянулись в радушно открытые двери с рисунками клевера.       Морвенна поплотнее запахнула ворот толстовки и даже накинула капюшон. Ветер дул все сильнее, свежий, океанский, он закручивался в пространстве между горами, собирая запахи леса и камней, и бросал их ей в лицо, вместе с прохладой и брызгами соленой воды. Гейлис уверенно вела их к стоянке машин, где в самом конце виднелся внушительный джип. Наверное, только такие тут и могли проехать — почти весь местный автопарк состоял из пикапов и внедорожников. Дверь водителя открылась и навстречу вышел молодой парень, на вид не больше двадцати лет. Его каштановые пряди трепал ветер, и он небрежно взлохматил их, сверкнув голубыми глазами. Самыми голубыми, что видела Морвенна.       — Когда ты сказала, что у нас пополнение, я думал, что это будет очередная молодящаяся дамочка из-за холма. Как же я ошибался, — демонстрируя ямочки на щеках, широко улыбнулся он, открывая перед ней заднюю дверь и смотря в упор. Сейчас он был похож на какого-нибудь музыканта, играющего на молодежных тусовках, в своей клетчатой рубашке, драных джинсах и хулиганским выражением лица. Морвенна даже не удивилась, если бы ей пришлось ютиться на заднем сидении с огромной гитарой.       — А я думала, что вместо тебя будет какой-нибудь надоедливый фамильяр, вроде блохастого кота или кашляющего ворона, — она не могла не улыбнуться в ответ.       — Я Эш, — он протянул ей загорелую руку, когда она уже уселась в салоне. Рука была теплой, сухой и приятной на ощупь. Она задержала свою чуть подольше, чувствуя горячий поток силы от него, игриво защекотавший ей ладошку. Эш подмигнул.       — Эш, хватит глазеть на Морвенну. Нам еще ехать и ехать, — без злости крикнула Гейлис, усаживаясь на переднем сидении.       — Значит, Морвенна, — ямочки на его щеках стали как будто еще выразительнее.       — Можно просто Мора, — она откровенно глазела на него в ответ.       — Влюбитесь друг в друга чуть позже. Поехали.       — Домчу быстрее ветра, — кажется, Эш обращался только к ней. — Пристегнись.       Морвенна вздрогнула, и все разом утратило это странное волшебство. В нос ударил мшистый запах растений и старой кожи, а в памяти всплыло лицо вампира, сосредоточенное и слегка надменное. Она моргнула, снова увидев Эша, который уже не излучал того странного горячего света, что заворожил ее. Он снова стал самым обычным парнем, пусть и очень красивым, этого было не отнять. Всю дорогу, которая петляла через реки и высокий лес, он бросал на нее голубой взгляд в зеркало заднего вида. Морвенна каждый раз ловила его, видя, как, собирались вокруг его глаз мелкие морщинки от улыбок. В салоне играла тихое гитарное кантри, Эш постукивал по рулю пальцами в такт, ловко управляя большой машиной. Ну точно, музыкант. Гейлис почти не обращала на их переглядки внимания, то подпевая песням, то вставляя светскую фразу. Когда дорога стала грунтовой, а потом и вовсе превратилась в какую-то лесную колею, Эш сосредоточился на руле, но все равно то и дело она замечала его взгляд, в котором иногда мелькала маленькая искра или это был просто блик. Морвенна не хотела задумываться, ей нравилось просто переглядываться и прятать улыбку в вороте толстовки, якобы слушать Гейлис, но на самом деле ждать еще одного взгляда Эша, мычать под кантри и не думать о своих ужасных снах. Она теперь далеко от Форкса, того леса и вампира. Здесь ее не достанут, никто.       Дорога закончилась очень внезапно. Они долгое время ехали по проторенной большими лесовозами колее, которая периодически расширялась лесными проплешинами и пространствами, где лежали груды длинных бревен. Повсюду пахло свежей древесиной и смолой. А лес уже спешил предъявить свои права на вырубленные территории, разрастаясь молодыми сосенками, елями и пихтами. Сильное место, заключила Морвенна. Никакой человек не сможет причинить ему своего вреда и заберет только то, что позволит сам лес.       Эш остановился и выключил мотор. Сразу же зазвенели, заскрипели, зажужжали, зашуршали на все лады лесные звуки. Морвенна вышла из машины, погружаясь в лес. Это было на уровне инстинктов, фундаментальная основа ее существования. Как люди знакомились друг с другом при встрече, улыбались в приветствии, жали руки, обнимались, так и она касалась леса, улыбалась ему, смотря куда-то между бесчисленных деревьев, открывала ему объятия. И когда лес улыбнулся ей в ответ, она увидела узкую тропку, ведущую прочь от дороги. Так сразу ее и не заметишь, пройдешь мимо, если тебе не разрешат увидеть. Она петляла мимо ровных елей и изящных осин, огибала холмы и кочки, спускалась, до самого дома, спрятанного среди листвы, недалеко от видимой дороги и в самой глубине леса.       — Пошли, нас уже ждут, — Гейлис обошла ее и направилась по той самой тропке, почти не задевая трав и кустов, которые словно расступались перед ней.       — Ты видишь тропу, верно? — Эш неслышно, по-кошачьи, подошел сзади. Морвенна нервно обернулась, почти уверенная, что это вампир нашел и догнал ее — так похожи были эти прохладные нотки в шепчущем голосе. — Она не всем открывается, — он перехватил ее рюкзак и тоже шагнул в лес. Да нет, совсем не похожи. Ей просто снова привиделось…       Морвенна поспешила следом, испугавшись, что проход закроется. Стоило ступить на тропу, как звуки стали чуть глуше и тише. Внешний мир растворился за зеленой стеной, скрыв их от посторонних глаз. Она оглянулась и едва смогла увидеть оставленный автомобиль. В глазах зарябило, будто воздух стал подвижным, как бывает в сильную жару. Она улыбнулась, чувствуя дыхание магии, древней и мощной, а потом быстро припустила вперед, догоняя остальных.       Дом оказался не таким уж и большим. Двухэтажный, с острой крышей, выкрашенный в бордовую краску с яркими белыми рамами, он выглядел аккуратным, почти игрушечным, увеличенным вдруг в сотню раз. Трехступенчатое крыльцо переходило в широкую веранду под резным деревянным навесом, выкрашенным в белую краску. На растянутых тонких веревках сушились пучки трав: пижма, полынь, болиголов, тысячелистник, дягиль. И это только то, что она смогла узнать. Никакого забора вокруг не было, утоптанный газон постепенно терялся в лесной подстилке. Садовые цветы перемешались с дикими. На первый взгляд все казалось таким неаккуратным и запущенным, но Морвенна сразу поняла, почувствовала: здесь всему живому предоставили полную свободу. Яркие чашечки настурций удобно расположились под разросшимся кустом жимолости, а ползущие кустики дикой ежевики тесно переплелись с крепкими стебельками тимьяна. Старая кривоватая яблоня надежно оберегала под своей кроной пахучие травы. Тут и там яркими солнышками виднелись цветки календулы. Все было наполнено гармонией и довольством.       Они дошли до двух высоких рябин, затрепетавших листьями, стоило приблизиться к ним. Вот и нашлась граница владений. Морвенна ощутила легчайшее дуновение на лице, нижняя веточка коснулась ее макушки, то ли погладила, то ли предостерегла. Гейлис обернулась, выжидательно наблюдая. Эш уже стоял у крыльца, скинув сумки и ее рюкзак. Морвенна глубоко вдохнула, все еще чувствуя острые края рябинового листка к голове, и ступила во владения ведьмы.       Тут же в доме что-то скрипнуло, отозвалось эхом, дверь тихонько трепыхнулась из стороны в сторону и распахнулась. Из темноты коридора показался высокий силуэт. Хозяйка здешних мест выступила в полутень веранды и нависшего над домом большого ясеня. Худое лицо, на котором множество теней превращались в морщины и впадины, глубоко посаженные глаза, подернутые мутноватой пленкой, дряблые губы и подбородок. На мгновение Морвенная испугалась мрачной слепой старухи, вышедшей к ним навстречу. Неужели она тоже превратится в такую же? Говорили, что некромантия высасывает все силы, обрекая до конца дней нести бремя старости и немощи. Но ведьма весьма бодро спустилась с крыльца, выйдя на яркие свет, и чудесным образом превратилась в самую обычную женщину, немолодую, но далеко не старуху. Лицо было гладким и чистым, обрамленное темными короткими волосами, а фигура подтянутой и легкой. Ни следа жуткой древности и болезненности. Единственным неизменным остались глаза, подернутые пеленой слепоты. Но, казалось, это ничуть не мешало ей. Она оглядела их всех быстрым абсолютно слепым взором, кивнула Эшу, как старому знакомому, подошла к Гейлис, пожав той плечо и шепнув что-то на ухо. Морвенна оказалась последней. Ведьма приблизилась, безошибочно угадывая направление. Высокая, на голову выше нее, уставилась белесыми глазами, будто и вправду видела. Насквозь. По позвоночнику прошел холодок, когда ведьма чуть склонилась и медленно вдохнула. Нет, понюхала ее. Морвенна не шевелилась, даже не дышала. Холодок уже перешел на поясницу и ниже, словно она снова сидела в самолете и снижалась на огромной скорости.       — Морвенна Мэйфейр, — тихо проговорила ведьма. А после долгой паузы добавила: — добро пожаловать. Чувствуй себя, как дома. Я Сорча, — она отошла, и холодок ушел вместе с ней. — Гейлис, ты, как всегда, не останешься?       — Приеду на Лугнасад.       — Ты и еще пара десятков других, — ворчливо заявила Сорча. — И прощай мой покой. Не могла в этом году выбрать другое место?       — Это всего лишь один день. Тебе понравится. Просто ты не хочешь признавать, что соскучилась по всем нам.       — Если бы я действительно соскучилась по обществу, то уже давно вернулась бы в Ванкувер.       Гейлис только рассмеялась, пока Мора пыталась вернуть себе самообладание. От Сорчи исходила холодная сила, но не такая, как от мертвецов. Холод касался ее волос и кожи, словно проверяя, знакомясь, общаясь, вот только Мора не понимала его язык.       — Ты тоже уезжаешь? — спохватилась она, когда Гейлис уже стояла за границей двора и подзывала Эша. Какая глупость — конечно, уезжает. Как иначе той добраться до города.       — Ну… — Эш придвинулся поближе, заговорщицки подмигивая, — я еще заеду. Сорча попросила кое-чего купить, — снова в его глазах моргнул огонек и исчез. — Может, ты тоже что-нибудь хочешь? Только скажи, — его улыбка стала особенно заразительной.       — Ничего, — она не могла не улыбнуться в ответ. — Но я буду рада снова тебя увидеть, — она спохватилась, что так открыто ляпнула о своих желаниях и поспешила исправиться. — В смысле тут дико скучно будет одной, на пару с ведьмой-отшельницей.       — Тогда я точно приеду, не сомневайся, — усмехнулся он, смотря только на нее. — Хотя не думаю, что ты заскучаешь с Сорчей.       Гейлис и Эш скрылись за деревьями, и Морвенна все еще смотрела им вслед, хотя не слышала и звука их шагов. Лес прятал все.       — Отдай мне свой амулет, — за спиной словно из-под земли выросла Сорча, заставив ее резко обернуться. — Здесь он тебе не понадобится. И будет только мешать.       — Ты и его видишь? — ляпнула в досаде Мора, смотря на ничего не выражающее лицо ведьмы. — Как?       Та ответила не сразу. Склонила голову по-совиному, будто изучая, протянула руку ладонью вверх. Ее пальцы были длинным и бледными, а ногти напоминали перламутровые скорлупки, гладкие и ровные.       — Гейлис сделала его по моим инструкциям, — она нетерпеливо тряхнула рукой. — Ты ведь хочешь освоить свою силу? Или предпочитаешь, чтобы она управляла тобой? Не бойся. В здешних местах почти нет покойников, поэтому я тут и устроилась. Тихо и спокойно. Но если будешь слишком громкой, то кто-нибудь непременно заявится. Так что не шуми.       Морвенна нехотя сняла деревянный подвес, ставший привычным за последнее время, и вложила в протянутую руку, оказавшуюся неожиданно теплой, почти горячей. Она была уверена, что та будет подобно трупу, ледяной и высохшей. Собственное тело медленно окутывал холод, сначала коснулся кончиков пальцев, забрался под плотную ткань толстовки, проник до самой шеи, уже щекотал ступни в кроссовках, подбирался к щиколоткам, опутывая их ледяными браслетами. Она нервно повела плечами, пытаясь прогнать непривычные ощущения. Поежилась, плотнее запахивая ворот толстовки и накидывая капюшон, от он все равно просачивался сквозь одежду, прилипал к голому телу, тонкими нитями проползал вовнутрь через уши и рот. Она не боялась холода, ее грела собственная сила, но этот был приставучим и пронизывающим, словно она стояла на голом мертвом камне.       — Омой руки и лицо, прежде чем мы приступим. Вода смывает все тревоги и страхи, а тебе нужно быть спокойной, — Сорча указала на две большие бочки, стоящие прямо под водостоком. Вода в них была кристально чистой, а на ее гладкой поверхности кружились редкие пылинки и хвоя. Морвенна не стала смотреть на свое бледное отражение и сразу зачерпнула полную горсть. Вода была ледяной, словно только что растаявший снег. Пальцы мгновенно закололо и обдало неестественным жаром.       — Холодная, — пробурчала она, пытаясь привыкнуть, водя руками по поверхности. Кажется, у кромки ногтей начала появляться характерная бледная синева.       — Южанка, — улыбнулась Сорча, дотронувшись теплой рукой до ее щеки. — Теперь тебе стоит привыкнуть к этому холоду. Он будет с тобой всегда. Ищи все тепло у себя внутри, чтобы не сгинуть в мерзлоте.       — Как? Это не обычный зимний мороз.       — Не сопротивляйся ему, — свистящим шепотом говорила Сорча, смотря сквозь нее. — Подружись с ним. И тогда даже лютой зимой ты не замёрзнешь. Что такое жуткая стужа по сравнению с вечным холодом смерти?       Морвенна не знала, что ответить, сосредоточившись, чтобы не потерять последние крохи тепла. Ещё немного, и ее затрясет. Сорча ничего не делала, только касалась теплом ее щеки и выжидательно смотрела, словно гадая, осилит ли Морвенна. Она разозлилась. И испугалась, что действительно не сможет. Что ничего не стоит и ее просто вышлют отсюда с позором. Решительно окунула руки поглубже, замочив толстовку по самые локти. Ткань тут же неприятно прилипла к телу, холод пробрал до самых костей. Но она не остановилась, наклонилась к самой в воде, почти касаясь кончиком носа. Ее выдох зарябил на прозрачной глади, и ей почудилось, что на нее дыхнули сырой стужей в ответ, с примесью дождя и свежего ветра. Морвенна щедро плеснула на себя, и ледяные ручейки потекли по ее лицу, шее, спине, вызвали живую оторопь своими обжигающими прикосновениями. Ее слегка потряхивало, и трудно было сказать, от жара или холода. Казалось, эти ощущения были не отделимы. Засунь она голову в горячую печь — эффект был бы таким же.       — Будешь делать это каждый день, научись чувствовать воду, — Мора непонимающе уставилась на Сорчу сквозь преломляющийся свет от капель на ресницах. Ведьма казалась совсем молодой в этом неверном свете, едва ли старше нее самой. Она моргнула, и перед ней вновь была обычная женщина, и только сейчас Мора подумала, что затруднилась бы назвать ее возраст. Не молодая, не старая, никакая. Она с лёгкостью могла сойти за древнюю старуху или юную деву. А та продолжала, подав ей тонкое льняное полотенце. — Ты с детства привыкла чувствовать энергию всего живого. Растения, птицы, звери… Но камни, земля, воздух — у них тоже есть свой пульс. И не каждая лесная ведьма может его услышать, — Морвенна слушала очень внимательно. Бабка учила ее чувствовать людей, находить то, что подтачивало их изнутри, видеть токи их жизней, но то, что не имело живого сердцебиения, их не интересовало. — У воды тоже есть пульс. Особый. Вода не живая, но и не мертвая. Все время в движении, все время меняется и обновляется. Она течет на границы жизни и смерти. Прямо как ты.       — Прямо как я, — повторила она, смотря на свое замершее отражение. Капли все еще стекали по ее щекам, но она почти не ощущала их холода. Губы онемели       — Пошли в дом. Кажется, тебе не помешает горячий чай, пока ты будешь учиться этому, — разрушила затянувшееся молчание Сорча       — Как ты будешь меня учить? — ей не давало покоя этот вопрос. Бабушка едва ли могла ей что-то рассказать про магию смерти, лишь недовольно поджимала губы, и выдыхала ещё больше можжевелового дыма.       — В этот раз я не буду ничему тебя учить, Морвенна. Сначала тебе надо… освоиться. И успокоиться, принять себя.       Сорча прошла в коридор, щёлкнула выключателем, и небольшое помещение, отделанное темным деревом, озарилось теплым светом. На узких полках вдоль стен аккуратно расположились коробки и банки, вплоть до лестницы, которая вела к люку, минуя второй этаж, сразу на чердак. Пахло сушеными травами, деревом и теплом.       — В этот раз? Будут еще?       — Если посчитаешь нужным. Я заставлять не собираюсь, — Сорча провела ее дальше, в небольшую прихожую с оленьими рогами на стене и резными шкафами. — Обычно я провожу здесь только лето и часть осени. В остальное время живу в Ванкувере, — Мора удивленно хмыкнула. — Что? Ты же не думала, что я живу в этой глуши круглый год? Я похожа на отшельницу? — вообще-то так она и думала. И да, Сорча была очень похожа на жутковатую отшельницу. Та как будто догадалась о ее мыслях и тихо рассмеялась. — Приедешь зимой. Когда тьма пойдет на спад. Здешний лес в это время особенно волшебный. Уж поверь. А пока отдыхай.       Дом был вполне неплохим. Морвенна не ожидала, что в таких дебрях будет вообще что-то пригодное для жилья. С каждой оставленной позади милей, пока они ехали сюда по бездорожью, ее представления об этом месте и том, кто здесь живет, становились все мрачнее. Но тут было чисто, тепло, даже захудалый душ имелся. И на удивление гораздо больше пространства, чем казалось снаружи. Но не стоило удивляться — ведьминские дома порой таили в себе поразительные уловки. Она прилегла на стеганное разноцветное одеяло, чувствуя, как в комнату проникает пряный запах успокаивающих трав. На экране мобильника не было ни одной полоски связи, и он был убран обратно в рюкзак. На ближайшие два месяца она была одна. Глаза закрылись внезапно, она даже не заметила, как провалилась в сон, долгий и глубокий.