Смерть пахнет апельсиновым цветом

      Когда Морвенна снова открыла глаза, казалось, через сущие секунды, то кругом стояла абсолютная тишина, прерываемая лишь редким уханьем совы снаружи и ее учащенным сердцебиением. Она все всматривалась в темноту, в которой едва различала очертания обстановки, ожидая в любой момент увидеть яркие золотисто-желтые глаза. Она вздрогнула, когда возле двери ей показалось плавное шевеление, кто-то притаился и наблюдал за ней, караулил, как испуганную куропатку в траве. Но никого, кроме нее здесь точно не было. По крайней мере, никого живого. Она в тревоге шарила по привычке в поисках настольной лампы, но это была не ее комната не в ее доме. Здесь может и лампы не было. Темнота снова стала неподвижной, но страх никуда не ушел. Нечто вполне могло замереть перед прыжком. Рука еще активнее искала хоть что-то, пока не наткнулась на рюкзак. Электронный свет мобильника прогнал всю неопределенность. И Морвенна впервые выдохнула, откинувшись на подушке.       Она уж было решила, что проклятый вампир добрался до нее и здесь. Но это снова был всего лишь сон. Еще более яркий, чем в самолете. С тех пор он частенько появлялся. Надоедливый, наглый, приставучий, говорящий идиотскими загадками и высокомерным тоном, совершенно невыносимый тип с небьющимся сердцем. Они то стояли по колено в болоте, где витали такие знакомые прелые запахи торфа и тины. То бежали по темному могучему лесу, огибая толстые стволы вечнозеленых елей и сосен, а босые ноги ступали по многовековому еловому покрову. Она убегала, а он догонял. А иногда ехали куда-то среди мшисто-зеленого тумана, в пропахшей прогнившей землей машине. В никуда. И каждое утро Морвенна вставала, спускалась вниз, пока Сорча едва слышно гремела на кухне посудой и шуршала связками трав. Выходила в прозрачную прохладу утра, сначала кутаясь в теплые кофты, толстовки и куртки, но они вечно намокали, когда она умывалась никогда не нагревающейся водой в бочках, а потом тяжелыми липкими комьями тянули ее вниз. Поэтому она просто перестала одевать их. Было жутко холодно, до синевы под ногтями и гусиной кожи, но всяко лучше, чем обливаться с ног до головы и чувствовать себя утопленницей.       — Не отталкивай. Почувствуй, — как обычно тихо подошла к ней Сорча, наблюдая за ее омовением. Морвенна вздрогнула. Во сне она тоже постоянно слышала это «почувствуй». Но не могла увидеть даже тень того, что должна была понять. — Почувствуй воду. Как она стекает по тебе, впитывается в поры, волосы. Как напитывает своей силой, дождя, ветра и леса. Оседает тонкой прочной пленкой на теле, крепче любого щита. И как в тебе бьётся ее пульс. У воды он тоже есть, свой, особый. Если ты услышишь его, то всегда она поможет тебе.       Морвенна жмурилась и вслушивалась в несуществующие звуки. Кругом голосили лесные птицы, шумели деревья, прогоняя свои соки через землю у нее под ногами, там, где их корни прочно срослись с этим местом. Везде была жизнь, но вода так и оставалась водой, каждый день. И две недели спустя она была такой же молчаливой и мертвой, как и в первый день.       — Здесь слишком шумно, — пожаловалась она. — Я слышу все вокруг, а вода ничего не издает. Вряд ли у меня получится.       — Ты не слышишь, потому что никогда не прислушивалась к чему-то помимо очевидного. Деревья, животных услышать легко. Даже я порой улавливаю их голоса, — ее мутные глаза уставились прямо в Мору. — Но ты только попробуй поймать гулкий шепот стоячих камней, едва различимый шорох земли, которая расскажет, сколько живого она поглотила под своим погостом. И сердце воды, которая почти не отличается от той, что бежит по твоим венам, — Морвенна как наяву вспомнила, что примерно то же самое говорила ей бабка, когда впервые показала ей, что за мир скрыт внутри живых людей. Сорча словно читала ее мысли. Вполне возможно, так и было. Некоторые ведьмы могли проворачивать такие фокусы. — Рианнон Мэйфейр ведь учила тебя слышать и чувствовать даже самые коварные болезни? Здесь почти то же самое. Слышала, она одна из лучших целителей. Может вернуть даже с того света…       — Это вряд ли… — хмыкнула она. — Мы не вмешиваемся в то, что за гранью жизни.       — Но ты теперь ходишь по этой грани, — Сорча зачерпнула горсть ледяной дождевой воды, пропуская ее сквозь пальцы.       — Мне запретили использовать исцеление. Неизвестно, что может случиться. Вдруг я не…       — Если в тебе смогли прорасти сразу целительство и некромантия, значит так и должно было случиться. Магия ничего не делает просто так. Раз выбрала тебя, твое тело, значит, сможешь, выдержишь, — Сорча прикрыла глаза, держа руку над бочкой, в которую по каплям стекали остатки воды. Мора смотрела на расширяющиеся круги на поверхности. Они двигались с точным медленным ритмом, как водяные метрономы. — Кто твой отец? Ты знаешь его? — внезапно спросила ведьма. — Магия смерти обычно передается по наследству.       — Меня зачали в ночь Белтейна. Моим отцом может быть кто угодно.       — Тогда что это, если не знак? — Сорча открыла свои слепые глаза. — В Белтейн случаются самые удивительные вещи.       — Я не особо верю в знаки, — она завороженно смотрела, как медленно утихала рябь на воде, становясь неподвижной и гладкой, неживой. Длинные пальцы Сорчи держались за край бочки, едва касаясь воды. Мора уже успела умыться, но все равно ещё раз опустила руку, поводила ею, чувствуя лёгкую прохладу, без ледяных игл, зачерпнула и расправила пальцы, позволяя каплям и струям создавать все новые и новые круги. Они падали и ударялись с приглушённым коротким бульком, ритмичным стаккато, как у весёлых неаполитанских песенок.       — А зря, Морвенна. Знаки повсюду, — словно издалека доносился голос Сорчи. Звук капель заглушал все. — Надо только их увидеть. Или почувствовать. Почувствуй.       — Почувствуй, — эхом повторила она. Все ей только и твердили об этом. Она устала стараться почувствовать то, чего не знала, чего может вообще на свете не было. Она просто черпала воду и смотрела, как так стекала обратно. Слушала как капли исчезали под поверхностью, снова становясь единым целым. Скоро ей начало казаться, что она видела каждую упавшую каплю в глубине, ощущала их путь, прорезанный до самого дна.       Мора склонилась ещё ниже, не дышала, не двигалась, в полнейшем безмолвии, вдруг возникшим вокруг, она чувствовала за спокойной гладью в бочке бесконечное движение, подчиняющееся только своему ритму. Там, в стоячей воде, что-то беспрерывно билось, тихим журчащим шепотом говорило с ней. Словно миллионы крошечных сердец трепыхались в нетерпении.       Она не знала, сколько простояла так, в одной пижаме и босиком на холодной росе, но даже не почувствовала этого. Ей было тепло, как если бы она по-прежнему бегала по лесу, не чувствуя холода смерти за спиной. Сорча сидела на верхней ступеньке крыльца, когда на Мору вновь обрушились звуки окружающего леса. И среди них она все ещё чувствовала приглушённый журчащий пульс воды.       — Прогуляемся сегодня подальше, — как ни в чем не бывало сказала Сорча. — Пора собирать окопник и зверобой.       Здешний лес почти не отличался от того, что в Форксе. Высокие ели и сосны перемежались осинами и ольхой. В нем рос густой папоротник и пахло мхом. В нем слышалось дыхание северного ветра и шелест давно ушедших времён. Лес стоял тут со времён первых поселенцев и простоит ещё столько же. Морвенне нравилось здесь, но так далеко она еще не заходила. Под резиновой подошвой кроссовок шуршала хвоя, еловые лапы задевали ласково ее макушку, словно играя с волосами. В шуме листвы ей слышался игривый смех и многоголосое эхо. А две дальние молодые осинки то и дело мелькали на краю зрения, хотя они прошли уже пару миль.       — Этот лес очень дружелюбный. Особенно к ведьмам. Мы защищаем его уже очень давно, — Сорча шла впереди без какой-либо трости, уверенно ступая по узкой тропинке, проторенной среди кустов поспевшей черники. — А здешние обитатели порой бывают очень смелые и любопытные, но безобидные. Если только не встретят чужака. Тебе не надо бояться.       — Я не боюсь, — Мора сорвала горсть иссиня-черных ягод, сладких и сочных, и с интересом наблюдала за двумя осинками. Теперь они были чуть впереди. — Я люблю лес. Здесь царит жизнь.       — Если ты думаешь, что сможешь здесь скрыться от смерти, то ошибаешься, — Сорча нагнулась, понюхав желтые цветки зверобоя, а потом четким движением срезала его. — Лес — это не только жизнь. Если прислушаешься — поймешь. Лес — это колесо жизни и смерти во всей своей красе. С начала времен в нем рождались и умирали миллионы живых существ. Жизнь и смерть здесь на равных. Всегда. Я почти глуха к голосам живых, кто-то никогда не почувствует дыхание смерти. Но ты, Морвенна, можешь слышать их все.       Белесые глаза Сорчи как будто стали еще бледнее, неестественно бликуя в косых лучах вечернего солнца, которое едва проникало сюда. Мора послушно шла за ней, какими-то глухими звериными тропами. Где-то справа журчал ручей, питая могучие корни деревьев. Их котомки были уже до верху заполнены травами и черникой. Пора было поворачивать назад, но Сорча все шла и шла. Вскоре солнце совсем скрылось, и темнота моментально взяла свое. Ни у кого из них не было фонарика, но он был и не нужен. Глаза Моры отлично видели все, а ее наставница вряд ли вообще нуждалась в привычном зрении.       Осинки уже давно отстали, и за спиной все еще слышался их шуршащий листвяной смех. Мора не знала, что они такое. Слишком общительные деревья или лесные духи, заточенные в тонкой коре, под которой пульсировал нитевидный ручеек жизни. Она слышала их голоса, такие же мягкие как мох. И тихий прохладный шепоток где-то внизу, у самой земли, стелящийся туманом среди зелени. Ей был знаком этот призрачный, потусторонний звук, который почти сливался с остальным. Будь на ней ее амулет — она бы и не заметила его.       — Не бойся, Морвенна. Прислушайся и поймешь, что в смерти нет ничего страшного. Здешние голоса шепчут уже сотни лет. Они лишь тени, не более.       — Я не боюсь, — упорно твердила она, сжимая пальцы в кулаки, чтобы не закричать в голос, лишь бы прогнать навязчивый шепот. — Я не боюсь.       В густых завитушках папоротника мелькнула тонкая вспышка. Светлячок, не иначе. За кустом жимолости разгорелись сразу две, словно парящие свечки во тьме. Морвенна теперь видела их то справа, то слева. Один прошмыгнул прямо мимо нее и скрылся в чернике, чтобы игриво появиться в десятке ярдов впереди. Нет, не светлячки. Их свет был бледно-голубым, почти льдисто-белым, и кончики ее пальцев уже покалывало от знакомого холодка.       — Видишь их? — Сорча остановилась, шаря слепыми глазами по лесу. А крохотные огни уже собирались в кучки, мелькая между широкими листьями папоротника, прячась за стволами сосен и в прошлогодней хвое. Стелились по земле и соединялись в длинную вереницу инеистого света.       — Я несколько раз видела похожие в Луизиане, — Морвенна вспоминала теплые зеленоватые огни, которые парили над кочками в лесах под Новым Орлеаном. Эти были другими, она бы сказала более живыми, если бы не ощущала стылый запах смерти.       — За них часто принимают обычные фосфорные выделения на болотах. Но разве ты видишь здесь хоть одно болото? — Сорча присела на корточки, почти припав к земле, ногтями зарылась в почву, а огоньки уже кружили возле ее ног, проворно мельтешили между растопыренными пальцами. — Блуждающие огни. Путь мертвых. Думаю, нам следует пойти за ними.       Морвенна не особо хотела идти за мертвыми огоньками, но выбора ей не оставили. Шепоток стал быстрым и рваным. Голоса живого стихли, только сова беспрерывно ухала, таращась оранжевыми глазищами с высокой ветки. Огни терялись в густых лесных зарослях, но она могла идти по их следу даже с закрытыми глазами, ориентируясь только на колючий холод, от которого жгло пальцы и кончики волос шевелились, словно змеиные головы.       — Зачем они появились? Кто-то умирает?       — Здесь все время кто-то умирает. Думаю, их привлекаешь ты, незнакомая и притягательная. Для некоторых мертвецов ты как лакомый кусок, из которого можно высосать энергию, — Морвенна скривилась в омерзении. — Но эти огоньки безобидны. Почти. Если разозлишь их — утянут в самую чащу, под толстые корни, в рыхлую землю, а папоротник пышно расцветет на твоем теле.       Огни скрылись в густых низких зарослях, и ни одна травинка не шелохнулась от них, но Мора явственно ощущала стылый шлейф их следа, колющий ее тело даже через одежду. Они снова появились чуть подальше, беспорядочно закружившись на одном месте, словно призрачный рой мошкары. Когда они с Сорчей догнали их, то увидели, что взбудоражило их. В высокой траве белели останки умершего оленя. На них уже не было ни следа плоти, только бледный твердый, почти идеально сохранившийся скелет с широкими рогами, будто олень всего лишь прилег уснуть и замер в вечном сне. Между ребер прорастали кустики земляники, а ягоды на них были особенно крупными и спелыми. Из глазницы торчал завиток папоротника, а по черепу сновали миниатюрные шеренги муравьев. Мертвое тело стало домом для живого. Морвенна завороженно смотрела, как огоньки то и дело касались сухих пористых костей, зависали на кончиках рогов, словно призрачное украшение.       — Этот уже давно лежит здесь, — Сорча припала к самой земле, врыв пальцы в почву. — Если хорошенько прислушаться, то услышишь эхо его шагов.       И тут же ее слуха коснулось тихое мягкое перестукивание. Мора рыскала глазами, ожидая увидеть стадо оленей, но прекрасно знала, что их тут не будет — в округе не билось ни одного живого сердца, кроме их двоих. В призрачном свете пульсаров огоньков она различала колебание зеленой тьмы леса, похожей на стройный силуэт и тонкие ветви рогов, склоняющихся к самой низкой траве. Но стоило огонькам отплыть дальше, как рога становились всего лишь корявыми сучьями, а круп - огромным замшелым валуном. А едва слышные шаги терялись в шорохе листвы над их головами.       Они остались в лесу до самого утра. Сорча вывела ее к большому озеру, чьи воды в свете неполной луны делались темно-синими. Она сказала, что тут нечего бояться, но ночь была наполнена шепотом далеких голосов, невнятных и таинственных, живой пульсацией оленей, пришедших к озеру утолить жажду, а рядом с ними мелькали множество рогатых теней их собратьев, которые так же приходили сюда годы и века назад. Их слабые мертвые нити касались Морвенны стылым холодком, от которого она едва ли могла отгородиться. Огоньки то плясали над гладью озера, не отражаясь в нем, то исчезали в лесной глуши. Сорча спала, словно самый настоящий мертвец, неподвижно, сложив руки на груди. От земли шел влажный холод, касавшийся спины Моры. А кончики пальцев до самых ногтей заиндевели от мертвенной изморози. Она все никак не могла уснуть. Ей казалось, что кто-то склоняется над ней, но лица не было видно. Кто-то касался ее, легчайше, невесомо, но прикосновение тяжелым куском льда оседало на груди. Когда она наконец уснула, ей всю ночь снился олень, красивый и живой. Он ложился на землю, и шкура спадала с него кусками, вместе с мясом и всем остальным. Кровь текла и впитывалась в землю, приманивая жадных муравьев. Они растаскивали волоски и кусочки кожи, и вскоре от зверя не осталось ничего кроме белоснежного скелета. Он поднялся и пошел в лес, а потом внезапно появлялся живым оленем, и все начиналось заново. На утро Морвенна почти желала, чтобы ей приснился чертов вампир.       Наверное, только поэтому, проведя изматывающую ночь в лесной глуши, а вернувшись к дому и увидев знакомую высокую фигуру Эша, она бросилась к нему, не подумав. В желто-розовых лучах утреннего света он казался совсем мальчишкой, живым и теплым. А яркий огонь бьющегося сердца только еще больше манил к себе.       — Я знал, что ты будешь по мне скучать, — рассмеялся он, когда она повисла на его шее. — Я привез, что ты просила, Сорча, — он кивнул в сторону крыльца, на котором теснилось несколько сумок, а сам не спешил отпускать ее. Мора отстранилась сама, смутившись своего порыва. Отошла на шаг, но Эш моментально схватился за ее руку, согревая своим теплом.       — Тебе не помешает отдохнуть, — он коснулся пальцем локона растрепавшихся волос, и она почувствовала, как крошечная искорка взметнулась по ним, согревая все тело.       — Хочу завалиться в кровать до следующего дня, — Морвенна ещё ни разу не спала в лесу. Тем более на голой земле без каких-либо даже самых минимальных удобств. Ее тело ныло от камней и твердой земли и было лёгким, как пёрышко, от наполнявшей ее силы той самой твердой земли и холодной воды, что текла в ее недрах, сливаясь с озером. Она все ещё слышала биение сырого пульса в глубине леса, он шел под землёй вместе с живительными корнями деревьев, доходил до дома Сорчи, подрагивал прямо под ее стопами, пока она стояла возле Эша.       — Вообще-то я имел ввиду проехаться до города, — он взглянул совершенно обезоруживающе. — Сменить обстановку, знаешь? — она не могла не заинтересоваться.       — Продолжай.       — У меня сегодня выступление в местном баре. Так, хобби. И я думал позвать тебя. В качестве поддержки.       Вряд ли Эш был из тех, кому требовалась моральная поддержка, но Мора проторчала безвылазно в глуши больше двух недель, разговаривая только с Сорчей и деревьями.       — Езжайте, — Сорча неслышно оказалась рядом, тая в уголках губ усмешку и протягивая ее амулет. — Только вернись до темноты. Эш? — она требовательно посмотрела на него, наставляя одним слепым взглядом.       — Ни волоска не упадет, — серьезно кивнул он.       Мора не заставила себя долго ждать и через пятнадцать минут уже была полностью готова. Да и чего ей было собираться — в чемодане было одно единственное платье, из нескольких слоев непрозрачного бежевого шифона с узором из листьев и цветов. Оно свободно колыхалось возле коленей, приятно касаясь кожи, а на поясе было перехвачено винтажным кожаным ремнем, сохранившимся ещё с молодости Рианнон. Накинув поверх шерстяной жакет, слегка помятый — но кому тут какое дело — она выбежала из дома, причесывая волосы пальцами уже на ходу.       Высокая трава ласково гладила ее голые ноги, пока они шли по едва заметной тропке. Морвенна не видела просвета впереди, как не увидела бы и дома, если б оглянулась, но точно знала, что они там были. Скрытые от посторонних глаз, оберегающие своих обитателей и не пускающие чужаков. Деревянный амулет приятной теплой тяжестью свисал с шеи, а рука Эша, горячая и мягкая, уверенно тянула ее прохладную ладонь.       И она так и знала, что он был каким-то рокером. Даже с инструментом угадала. Его взлохмаченные темные волосы, матовый северный загар и приятный голос просто не могли не принадлежать музыканту. А длинные пальцы были просто созданы, чтобы скользить по грифу гитары.       В маленьком уютном баре, отделанным внутри деревом и винтажным синими обоями, Эш усадил ее за один из столиков в центре и принес какой-то мудреный коктейль, наверняка сварганенный на ходу местным барменом, потому что в меню было только пиво и кофе. Он не пел, только играл, виртуозно передвигая пальцами по ладам, но взгляды всех завсегдатаев были прикованы к нему. Добрая половина из них была девушками, с лиц которых не сходили восхищенные улыбки. И восхищались они явно не сиплым голосом худосочного певца. А Эш смотрел только на нее. Хотя, возможно, ей только казалось. Морвенна почти ничего не знала о нем, но что-то было… неудержимо привлекало… Это ощущали даже люди, все в этом баре. Она и с закрытыми глазами могла чувствовать разгорающиеся искры внутри них, пульсирующие, яркие, горячие. Жар их сердец становился таким сильным, он бился в ее собственных венах, проникал под кожу, заставляя ноги постукивать в такт и дышать полной грудью спертый воздух внутри. Но никакие алкогольные пары и сигаретный дым не могли перекрыть витавшую повсюду чистую энергию жизни. И зажигал ее Эш.       — Признайся, ты что-то делал там, в баре, со всеми? — спросила она позже, когда они неспешно шли до машины. Малиново-розовый закат отражался от воды, окрашивая город в яркие вечерние оттенки. В ней все еще бурлили остатки чужого огня, и тихие шепотки на краю слуха почти сливались с мерным плеском воды, бьющейся о причалы и борты лодок. Было так легко не обращать на них внимание, когда на шее у нее висел амулет, а рядом горячим факелом мерцал Эш.       — О чем ты? — хитро прищурился он. — Хочешь сказать, что ощутила некое волшебство от меня? — еще одна обаятельная улыбка. — Это все мой талант. Я хорош, не правда ли?       — Будь я обычным человеком, точно не устояла бы.       — Значит, мне надо стараться лучше, — с притворной досадой нахмурился он, отодвигая массивный чехол с гитарой за спину. И расстояние между ними стало чуть меньше. Они уже почти дошли до машины, припаркованной недалеко от пристаней. Прохладный океанский ветер ворошил волосы Морвенны, а Эш вдруг стал еще ближе.       — А ты можешь? — она не стала отдаляться, ей нравилась его теплая близость, и нравился он. Трудно было это не признать.       — Я много чего могу.       Ветерок теперь кружил возле них, она даже различала в прозрачном воздухе его дрожащие завихрения, в плен которых попадали мелкие листья. Где-то в паре ярдов бриз так и оставался прохладным, качая на мелких волнах лодочки и катера, а вокруг них теплые потоки воздуха тонкой спиралью отделяли от остального мира, вопреки всем известным законам физики. Эш склонился чуть ниже, касаясь ее кончиком носа, смотрел прямо в глаза, и с его движением спираль ветра сжалась еще сильнее. Морвенна уже чувствовала, как теплый игривый поток касался ее спины и голых ног, прямо под коленями, шевелил подол платья. Она была почти уверена, что пожелай Эш, и послушный ветер задрал бы ее одежду до пояса или вообще сорвал бы полностью.       Мимо них прошла шумная толпа, громко крикнула чайка, порыв уже настоящего ветра пошевелил хлипкой вывеской прямо над ними, просочился между их телами, обдав сырой морской прохладой. Листочки опали, и ветер унес их прочь, волоча по асфальту. Морвенна снова почувствовала холодок на кончиках пальцев, и взгляд метнулся сразу в самые темные закоулки, где могло таиться то, что скрывалось от глаз.       — Скоро темнеет. Сорча уже заждалась.       Они приехали к тайной тропе, когда на горизонте оставалась только тонкая сиреневая полоса, а здесь, среди деревьев, и вовсе царила синеватая темнота. Эш довел ее до самого дома, хотя она могла и сама. Они остановились в нескольких шагах от крыльца, возле неровных грядок, где беспорядочно росли укроп и календула.       — Ты не останешься? Уже темно. А в этом доме полно комнат, хотя снаружи так и не кажется, — ей было бы приятно засыпать, когда неподалеку тлел огонек Эша.       — Я не боюсь темноты. Но если хочешь, чтобы я еще приехал, только скажи.       — Я хочу.       Он улыбался целую секунду, а теплый ветерок каким-то неведомым образом уже терся о ее щиколотки, словно ластившийся кот. Морвенна хотела притворно возмутиться, даже открыла рот для этого, но Эш поцеловал ее, так непринужденно и легко, словно они занимались этим уже в сотый раз. Его губы были горячими и настойчивыми, как и руки, уверенно прижимавшие ее к нему, совершенно не стесняясь своего желания, открыто и прямолинейно. Ей нравилась такая честность и откровенность. Но их вид по ее наблюдениям вообще не любил долго ходить вокруг да около. Ведьмы любили любить и не стеснялись этого.       Они целовались уже так долго, поглаживая друг друга безобидными касаниями по плечам, спине и рукам. В какой-то момент Мора перестала слышать даже окружающий лес, находясь в вакууме их близости. Губы и язык стали чувствительными и горели так сильно, что казалось, будто она касалась льда. Его руки тоже распространяли бодрящий холод по ее спине, и тонкий шифон никак не мог удержать это. Она не обратила внимания, что теплый ветерок испарился, превратившись в прохладу, которая обычно бывает после дождя. Но ей все еще нравилось, и она продолжала целовать его, протянула руки до шеи, коснулась мягких завитков волос возле ушей. Неужели они были такими длинными — ей помнилось, что его голову венчали короткие взлохмаченные пряди. Но поцелуй был таким приятным, а холодные руки на ее затылке не давали усомниться хоть в чем-то. Холод теперь был везде, на его губах, языке, на ее собственной коже. Он обжигал не хуже прежнего огня. Живой, трепещущий, не похожий ни на что холод. И на Эша это тоже больше не походило. Морвенну кольнула мимолетная тревога, сердце забилось чуть быстрее. Она слегка приоткрыла глаза, пока он продолжал ласкать ее рот своим. Сквозь ресницы она видела светлые волосы, за которые все еще держалась, они плавно шевелились на ветру. И бледное размытое пятно его лица, слишком бледное для загорелого Эша. Нет! Что за бред. Она распахнула широко глаза, таращась на высокого и абсолютно холодного вампира, который уже завладел ее шеей, оставляя крепкие поцелуи на ней. И хорошо, что он сейчас не видел ее ошарашенного лица. Она с силой вцепилась в его волосы, зажмурилась, находясь на грани удовольствия и страха. Снова открыла, и уже теплые влажные губы скользили по тонкой коже возле самых ключиц, а ее пальцы дергали за темные короткие волоски на затылке. Эш — да, теперь это был Эш, какое облегчение — даже не обратил внимания, только сильнее прижал к себе, теплому и живому.       Это все ее галлюцинации. Не больше. Морвенна забралась руками под его футболку, чтобы убедиться в этом. Горячая гладкая спина под ее ладонями напряглась. Она не стала закрывать глаза, боясь, что все повториться. Может, она уснула на эти несколько секунд, что ей чудился вампир. Но стоило моргнуть, всего лишь моргнуть, и под синей футболкой Эша уже перекатывались твердые мышцы, и кожа была мертвенно холодна. Она с силой оторвалась от него, готовая разразиться руганью прямо в каменное лицо вампира, но увидела только озадаченный взгляд голубых глаз.       — Кажется, я переборщил, — в этот раз он смутился по-настоящему.       — Нисколько, — попыталась улыбнуться Мора. — Просто я испугалась, что мы не остановимся.       — В следующий раз так и будет, — как обещание произнес он.       Она дождалась, когда он скроется из виду, и быстро вбежала в дом. Сорча возилась в своей комнате, и Мора не стала ее беспокоить. Прихватила связку сушеной мяты и шалфея в предбаннике и поднялась в свою комнату. Это должно было помочь. Она подержала травы в руке, напитывая их своей силой, желанием и остатками огня Эша, который испарялся слишком быстро, будто его и не было. А после опустилась на кровать, положив ставшие чуточку ярче травы под подушку. Никаких снов с вампиром, вообще никаких снов в идеале. Вампир ей не приснился, но она то и дело просыпалась среди ночи, когда в доме все уже смолкло. И ей казалось, что сухие половицы тихо скрипят под чьими-то размеренными шагами. С каждым новым пробуждением они скрипели все ближе к ее двери. Приятный запах шалфея и мяты окутывал ее и снова тянул в сон. И в этом пограничном состоянии, когда скрипнуло уже в ее комнате, ей чудились золотистые блики возле самого лица и прохлада опустившегося на кровать тела. Она уснула, так и не успев испугаться, был ли это очередной бред с вампиром или какой-то неупокоенный мертвец теперь спит рядом с ней.       Эш заглядывал теперь гораздо чаще под многозначительное хмыканье Сорчи. Она как будто не возражала, но Мора не могла избавиться от ощущения, что за ними порой наблюдали. Даже когда они гуляли вдали от посторонних глаз. Она собирала травы, пока Эш насвистывал себе под нос и каждый раз подавал ей корзину, а потом покорно нес ее, набитую доверху, до самого дома. Или они просто сидели у того самого озера, где она ночевала в первый раз. Никаких мертвых оленей больше не было, но что-то смотрело ей в спину. Сквозь деревья или прозрачную воду. Может, это была Сорча — глядела в свою бочку с дождевой водой, как злая королева в волшебное зеркало. Присматривала за ними. Или сам лес и его обитатели проявляли любопытство, смотря из-под мшистых камней и заросших кочек, посмеивались шуршащей листвой и журчанием воды, переговаривались птичьими трелями и голосами оленей вдалеке. Морвенна уже привыкла к этому. Здешний лес совсем не боялся человека, порой даже баловался с ней, заигрывая блуждающими огоньками, которые всегда приводили ее к очередным останкам животных. Нечеловеческий юмор потусторонних созданий, думающих, что одаривали ее приятными сюрпризами. Она не расстраивалась, почти понимая их. Просто каждый раз позволяла растениям захоронить под своими корнями высушенные кости или тушки зверей.       Чужое внимание уже не беспокоило ее, по крайней мере здесь, где она за месяц успела выучить на зубок все окрестности и запомнить каждое дерево, ночуя в лесу уже без опаски. Пусть смотрят на них, если так хочется. Эша это тоже, судя по всему, не смущало. Он без стеснения целовал ее, когда выпадала возможность. Невзначай касался приятными теплыми руками. Морвенна осторожно отвечала ему, каждый раз опасаясь увидеть кого-то другого. Лишь когда она слишком ослабляла бдительность, поддаваясь поцелуям и ласкам, тепло становилось холодом, темное — светлым, живое — мертвым. Но она больше не шарахалась в сторону, когда чувствовала твердые холодные губы на себе или вдруг на секунду видела золотистую вспышку пронзительных глаз. Она собиралась делать то, что хочет, не обращая внимания на свои бредовые видения слишком навязчивого вампира.       — Все в порядке? — спросил ее Эш, когда она в очередной раз отвлеклась на обжигающе холодное прикосновение к своей коже. Она лежала на спине, прикрыв глаза, а он уже успел расстегнуть ее рубашку, деликатно водя пальцами по ее животу, которые становились то горячими, то холодными.       — Продолжай, — открыв один глаз и убедившись, что перед ней именно Эш, сказала она. — Просто задремала. И показалось, что тут был кое-кто посторонний.       — Мертвый? — он уже целовал возле самого пупка, и она чувствовала мягкую щетину на его подбородке, когда он касался им кожи.       — Мертвых тут почти нет. Только безобидные тени животных и парочка древних индейцев. Они даже не подходят, так, мелькнут вдалеке. Сорча вообще не обращает на них внимания, но меня вечно подталкивает к ним. А ты разве не чувствуешь? Как будто иногда кто-то подглядывает?       — В лесу всегда так, — Эш водил пальцем по контуру ее бюстгалтера, не заходя дальше, заставляя ее дыхание учащаться. — Много любопытных глаз. Я мог бы быстро их прогнать, но боюсь тогда мне сюда долго хода не будет.       — Не надо. Мне все равно на них.       Эш довольно улыбнулся и продолжал очерчивать границы ее белья, обдавая теплым дыханием ключицы и грудь. Мора тихо вздохнула от удовольствия, почти не обратив внимания, что уже вампир приложился холодными твердыми губами к чувствительному месту на ребрах. Она даже не была бы против, чтобы именно его ледяные руки спустили наконец этот предмет одежды и взялись за дело серьезно. Громкий треск раздался совсем рядом, и тихий рык не дал ему спустить лямку с ее плеча. Морвенна приподнялась на локтях, Эш уже сидел, с интересом смотря на белого медведя средних размеров, замершего в десятке шагов перед ними.       — Этот точно живой, — без страха усмехнулся он, пока Морвенна ошарашенно размышляла, как белый медведь попал на юго-запад Канады. — Просто медведь, барибал, — она нервно улыбнулась, оценивая габариты хищника. — Или, может, местный индеец в его обличии. Слышал, что некоторые умеют превращаться в животных.       — Оборотни? — удивилась она, а Эш неопределенно пожал плечами. — А вампиры тут тоже есть? — зачем-то спросила она.       — Не встречал, а что такое? — настала ее очередь пожимать плечами. — В любом случае, тут для них слишком солнечно. Вот за полярным кругом другое дело.       Медведь снова рыкнул, привлекая внимание. Морвенна оценивающе оглядывала его, пытаясь понять, не скрывался ли за толстой шкурой человек.       — Если не будем шевелиться, возможно, быстро уйдет.       — Или прямо сейчас, — Эш неслышно прищелкнул пальцами, и медведь, испуганно фыркнув и тряся носом, скрылся в лесу.       — Что это такое было?       — Щелкнул любопытного по носу. Горячевато получилось, но обойдется легким испугом, — он пошевелил пальцами, и между ними быстро пробежался крохотный огонек, скорее искорка. — Огонь любит меня, — он проследил за ее взглядом. — А я люблю его, — искорка промелькнула уже в глубине его зрачков.       Когда вечерние сумерки стали наступать быстрее, на рябинах начали краснеть первые ягоды, а вода в озере стала самой теплой с начала лета, пришло время Лугнасада. Морвенна чувствовала его приближение так же хорошо, как теперь научилась чувствовать воду, которой она умывались каждое утро. Сила копилась в каждой самой тонкой травинке, наполняя воздух дивными ароматами уходящего на убыль лета. В эти дни ее было особенно много, и все вокруг делилось излишками. Морвенна успела и позабыть, что кроме жизни существует ещё и смерть. Здесь, среди редких блеклых теней давно умерших и блуждающих огоньков, от которых ее пальцы щекотало от холодка, она не часто думала о своей новой жизни. Разве что Сорча любила ей напоминать, рассказывая свои наставления и истории, сидя вечером на крыльце.       — Нас осталось мало, Морвенна. Никому не нравится смерть. А ведь она всего лишь обратная сторона жизни, как сестра-близнец. Ее не нужно бояться. Хотя там, как и здесь, всегда найдутся те, кто захочет больше, чем имеют.       — Гейлис говорила, что баланс нарушается… Источники силы нестабильны       — Природа найдет способ перестроиться и снова обрести покой. Она уже это делает. Мир меняется, а значит должны меняться и мы.       — Что это значит?       — Это значит, что мы сейчас на стыке перемен. Слушай, смотри, чувствуй. Магия подскажет, если мы сможем увидеть ее знаки. Возможно, природа твоих способностей — тоже своего рода знак. Или переход к чему-то новому.       — И где мне найти эти знаки?       — Везде. Снаружи и внутри. Во сне и наяву. На что тебе уши, глаза и чувства?       — Во сне? — встрепенулась Мора.       — Когда мы спим, наш разум лучше всего восприимчив к магии. Без оков и ненужных домыслов.       — Как понять, что тебе говорят сны? — она не знала, как ей подступиться к этой теме. Она все ещё считала, что все это бред воспалённого сознания. — Это какой-то символизм или буквально?       — Тебе что-то снится? — Сорча повернулась к ней, ее слепые глаза неведомым образом пронизывали насквозь, до самого мозга.       — Всякая ерунда. Лес в основном…       — Погуляй по нему, осмотрись, если встретишь кого-то — поговори. Может, найдешь подсказку.       — А может это просто ничего не значащие фантазии.       — Может быть, но только ты сможешь это выяснить. Пойдем, завтра сюда набежит весь шабаш. Насладись последним спокойным вечером.       Сорча как в воду глядела. На следующее утро уже весь двор был наполнен шумом и смехом. Пахло свежевыпеченным хлебом, ягодами и жизнью. Насыщенный аромат пробивался сквозь створки не до конца прикрытого окна ее комнаты. Половицы радостно скрипели от десятков шагов, дом довольно вздыхал открывающимися настежь окнами и дверями, смеялся потрескиванием огня в большом камине на кухне, и даже слегка вибрировал от силы приехавших гостей. Каждый из них был здесь, как дома.       Ее дверь резко открылась, и в комнату ввалилась радостная и одновременно усталая Нелл. В длинном желто-зеленом сарафане до пят и растрепанными вороными волосами она походила на лесную нимфу, едва вышедшую из-за дерева.       — Мне срочно нужно выпить. Ну и глушь! Я тебя разбудила?       Морвенна была так рада ее видеть, что едва ли смогла обидеться за ее грубое вторжение. Когда она обняла тётку, то почувствовала знакомые цветочные нотки с примесью духов. Легко можно было закрыть глаза и представить, что они стоят не в доме посреди леса, а на широкой веранде их дома в Новом Орлеане, у крыльца растет сладко пахнущий куст гибискуса, а из дома доносится аромат травяного чая Ровены.       — Хорошо, что ты приехала. Я скучала. Как твой вампирский доктор?       — Не спрашивай, — скривилась Нелл. — Он за тысячу миль отсюда, и я рада этому…       — Что? — Морвенна не могла не уловить в ее голосе странные нотки. — Говори!       — Он невероятно хорош в своем деле! — она в досаде плюхнулась на кровать с таким злым видом, будто говорила о величайшей беде в жизни.       — Это же… хорошо? — осторожно спросила Мора.       — Нет! Или да… Он же вампир, он не должен быть таким профи в медицине, где повсюду кровь и вкусные людишки. Почему он так хорош?       — Наверное, потому что он вампир. Они за свои года могут быть хороши в чем угодно, — она смотрела в окно, где мелькали незнакомые лица, среди которых был и улыбающийся Эш. А в голове крутились собственные воспоминания о другом вампире, который одним своим видом показывал, что он хорош абсолютно во всем.       — Как же меня это бесит! — ворчала позади нее Нелл. — Что за несправедливость.       Морвенна понимающе засмеялась. Может, ей стоит рассказать о своих снах Фенелле… Она повернулась, наблюдая, как та копалась в своем чемодане, выуживая бутыльки шампуня, пачку чипсов, расчёску. Возможно, позже… Не сейчас. Вдруг ее не поймут.       — Держи, я почти уверена, что угадала с размером, — в нее полетел яркий зелёный купальник, а Нелл уже успела надеть свой, скрыв его за сарафаном. — Гейлис сказала, что пойдем к озеру. А я ужасно хочу смыть с себя весь прошедший июль.       На берегу озера Духов разожгли большой костер, пахло горячими углями и терпкой смолой. Нелл попивала ежевичное вино, и от нее исходила приятная дымка опьянения. Не было ни единой потусторонней тени вокруг, всех разогнал костер и травянистый запах жизни. Это был последний пик лета, и воздух дрожал от силы, натянутой между всеми ними. Даже Сорча, сколько бы не ворчала на шум и многолюдье, сейчас сидела у самого костра, вытянув босые ноги, и непринужденно болтала с кем-то. Морвенна не запомнила и половины имён, с кем ее познакомили. Но это было и не важно. Их сила сегодня была общей, ею делился каждый, пожав легонько руку, невесомо дотронувшись до плеча. Они все разделили ее, встав в общий круг, и она перетекала мощными потоками из знакомой руки Фенеллы в Морвенну, а дальше в горячую руку Эша, который сейчас смотрел на нее по другую сторону огня, не отрываясь. И ей казалось, что огонь колышется в такт его сердцу, которое она чувствовала так же хорошо, как и десяток других.       — Тот парень смотрит на тебя весь вечер, — шепнула Нелл. — Эш, кажется. Симпатичный.       — Да, ничего, — Мора моргнула, на мгновение увидев за языками огня бледного высокого блондина. Он улыбнулся одним уголком губ, словно между ними была какая-то особая тайна. Костер колыхнулся от ветра, и она снова смотрела на Эша, который подмигнул ей и потянулся за гитарой.       — Больше, чем ничего. Ещё и играет. Тебе он нравится?       — Возможно, — ещё вчера она бы точно ответила да, а сейчас это «возможно» вырвалось из нее практически против воли.       — Нравится, — решила Нелл и указала на другого, мускулистого шатена с большой татуировкой на плече. — А мне нравится вон тот. Обожаю таких хулиганов. Кажется, его зовут Рой. Или Рик. Хотя какая разница. Я буду звать его красавчиком.       — Только не говори, что хочешь сейчас…       — Нет конечно, сначала я допью вино, а уж потом…       Морвенна долго смеялась, наблюдая, как тетка целенаправленно буравила взглядом Роя или Рика, как паук, наметивший жертву.       — Нелл, — все же решилась она, понимая, что так может и упустить подходящее время, — а тебе никогда не снился твой доктор вампир?       — С чего бы? Мне его и на работе хватает. Везде сует свой идеальный нос, — она с интересом повернулась, отрываясь от своей жертвы. — А тебе что, он снится?       — Нет, не он. Я его даже не видела. Есть ещё один, наверное, они как-то связаны.       — Их там целое семейство. Доктор, его жена красотка, заглядывала как-то в больницу. Милая дамочка. Даже слишком. Парень-блондин, выглядит как глава картеля под прикрытием. И совершенно невменяемая девчонка-коротышка. Есть ещё, но я с ними не встречалась. И не горю желанием.       — Я встречала парня блондина. Его зовут Джаспер.       — А я думала не меньше, чем Пабло Эскобар. Стоп. Когда успела? — Нелл снова отвлеклась от своего красавчика и уставилась на нее.       — Перед отъездом, в магазине. И ещё в лесу, помнишь?       — Вот как? Это он в твоих фантазиях?       — Снах!       — И что вы там делаете?       — Ничего, — Мора в свою очередь уставилась на Эша, чувствуя взгляд Нелл на себе. — Просто дурацкие сны, я, он, лес… Полная ерунда…       — Раз ерунда, так и забудь, — Нелл все ещё пристально смотрела на нее. — Хотя Рианнон сказала бы что-то вроде: смотри внимательнее, ищи знаки, — она очень похоже изобразила строгий тон своей матери.       — Да, так и сделаю, — рассеянно ответила она, поглядывая через блики костра на Эша. Глаза слезились от яркого огня, и сквозь мутную пелену ей все чаще казалось, что там сидел совершенно другой.       — Если захочешь что-то обсудить, в любое время…       — Я знаю, Нелл, — Мора решительно встала. — И ты права. Пойду к Эшу.       Сны — это просто сны. А Эш был здесь и сейчас, настоящий. И он ей на самом деле нравился. Морвенна прошла мимо него, задорно подмигнув, и направилась к озеру, на ходу скидывая одежду. С завтрашнего дня вода начнет стремительно остывать, и все хотели получить последний заряд живительной силы. Она нырнула сразу, погружаясь с головой. Прохладная вода ещё хранила дыхание лета, и солнечные лучи прорезали ее зелено-голубую толщу. Мора знала это озеро почти как родное, столько раз погружаясь и прислушиваясь к сотням ключей, бившихся на дне, и десяткам ручейков, с журчанием впадающих сюда. Почувствовать текучую воду было гораздо проще стоячей, она оказывается умела это и раньше, по наитию. И сейчас не было ничего легче, чем грести в такт ритму воды.       Щиколотки легко коснулись чьи-то пальцы. Морвенна плавно обернулась вокруг своей оси и улыбнулась, выпустив несколько пузырьков изо рта. В зелено-голубой воде Эш казался каким-нибудь озерным духом. Она выплыла на поверхность, и он последовал за ней. Они уплыли неожиданно далеко, отнесенные слабыми подводными течениями в сторону, но зарево костра было видно даже отсюда. На его фоне темные тени изгибались и плясали будто бы в ритуальном танце, древнем и полном таинственного волшебства.       Она вышла на травянистый берег совсем недалеко от сборища остальных, но густая поросль деревьев, орешника и молодых сосен, приглушала все звуки, делая их далёкими, словно голоса другого мира, туманного Авалона за плотной завесой. Солнце стремительно садилось, и от воды поднимался полупрозрачный парок, в завихрениях которого кружила мошкара и прыгали водомерки.       — Ты ведь скоро уезжаешь? — Эш уже стоял на берегу, отряхиваясь, словно собака.       — Да, через несколько дней. Нелл, моя тетя, хочет побыть здесь немного, освоиться в новом ковене.       — Значит, у меня осталось совсем немного времени, — он приблизился так быстро, она не ожидала от него такой скорости.       — Для чего? — она дотронулась до его мокрых плеч, под прохладной кожей ее ладони обжигал его огонь.       Эш не ответил, точнее ответил, но совсем не словами. Он подхватил ее, прижав к своему влажному телу и сразу поцеловал. Морвенна снова почувствовала знакомый теплый ветерок, шаловливо крадущийся по ее ногам, оплетающий бедра и талию. Эш был словно теплый поток воздуха, в сердцевине которого пылал пожар.       — Ты всегда так полон огня? — пробормотала она, когда он на короткое время отрывался от нее.       — Я люблю огонь, а огонь любит меня, — снова повторил он свою любимую фразу.       Морвенна уже сидела на нем, упираясь коленями в мягкую траву. Где-то там все ещё слышались голоса и песни, доносился запах дыма, жужжала мошкара. Она видела неясные тени в глубине леса, где, не решаясь подойти близко к празднику жизни, бродили создания смерти. Безобидные и давно забытые, Морвенна больше не боялась их.       Горячие руки Эша забрались под купальник, смело ощупывали ее со всех сторон. А на краю зрения мелькали бледные огоньки, словно призрачный рой шмелей кружил, предупреждая о надвигающейся грозе. Она гладила его теплую мягкую кожу, и целовала твердые холодные губы, дёргала короткие темные волосы на затылке и смотрела сквозь опущенные ресницы в золотистые глаза. Это все воображение, здесь только Эш и она. И ещё сильнее накидывалась на него.       — Знаешь, я хотел тебя с самой первой встречи. Все это проклятое лето, — шептал он, забираясь пальцами под бикини и смело кружа по чувствительным местам.       Морвенна не знала, что ответить. Все было очевидно и так. Она просто сдвинула край трусов и опустилась на него, с лёгким вздохом полностью принимая в себя. Не теряя времени, двинулась под общие шумные вздохи. Это было так легко, инстинктивные движения, которым не надо учиться. Она поднималась и опускалась все быстрее, не обращая внимания на смену ощущений и суетливые огоньки, которых Эш не видел. Они показывались только ей. В их потустороннем свете ее все чаще сковывал холод, а внутри пылал пожар, разгоняемый встречными толчками Эша. Она закрыла глаза и ей казалось, что ее заключали в кольцо сильных холодных рук, не желая отпускать. Она больше не сопротивлялась, это все равно был лишь бред в ее голове. Эш хрипло стонал в ее шею, ведь это точно был Эш, его горячее дыхание приятно ласкало остывшую кожу. А ледяные руки сжимали все сильнее. Огоньки летали прямо над головой ничего не подозревающего Эша, касались ее своим призрачным светом. Словно подавали знак. Морвенна почти остановилась, не обращая внимания на приближающуюся разрядку, звеневшую во всем теле.       — Только не останавливайся, Мора, — Эш не дал ей замедлиться, и она снова двинулась, вдавливаясь коленями в траву, — я сейчас кончу. Ещё немного.       Ей вспомнился самый первый сон, где из ее тела вырастали цветы, а холодные руки вампира обхватывали огромный живот. Она в резком испуге вскочила, отшатываясь от Эша. Нет-нет, она не хотела этого. Неужели это и был знак, который она никак не могла понять.       — Какого хрена, Мора!       — Прости, я не хочу, чтобы… — она замялась, не зная, как объяснить.       — Черт, вы же девчонки умеете проделывать этот фокус со своим телом, чтобы не залететь.       Разумеется, умели. И она тоже. Как только ей было разрешено присоединяться к кострам Белтейна, Рианнон целый месяц посвящала ее в таинства своего тела. И Мора знала себя как никто. После таких шабашей весь Новый Орлеан захлёстывали ведьмовские вечеринки, на которых частенько случались самые интересные вещи. Молодые ведьмы и колдуны теряли невинность легко и быстро, словно сбрасывали ненужный кокон. Она сама не была исключением. Они все любили любить. Такова природа магии жизни. Поэтому она очень хорошо знала, что ей надо делать. Но сейчас ее пронзал неестественный страх, что ничего не поможет. Она будет бессильна перед судьбой.       — Прости, Эш…       Морвенна поправила купальник и скрылась в чаще, не желая возвращаться и что-то объяснять. Она бродила по лесу до глубокой темноты, и блуждающие огни, словно фонарики, освещали ей путь среди зарослей и кочек. А после безошибочно вывели к знакомой тропке, по которой она дошла до дома, уже притихшего после шумного праздника. Она неслышно прокралась по ступеням, перешагивая самые скрипучие, и замерла возле двери, за которой спал Эш. Она это точно знала, его огонек тлел даже во сне, пульсируя в такт дыханию. В ней шевелилось нечто неудобное, то ли чувство вины, то ли досада неудовлетворенности. Мора могла бы сейчас войти к нему, прилечь под боком, отчего он сразу бы проснулся. Даже занесла руку, чуть коснувшись круглой ручки. Часть ее паранойи уже развеялась, пока она шаталась по лесу. Все могло бы сложиться очень хорошо, ей бы этого хотелось. Но вместо этого она отошла назад, прислушиваясь к любым звукам за дверью. Что-то мешало ей войти туда, внутри нее или снаружи… Если бы он только проснулся, почувствовал ее, то это придало бы ей решимости. Но Эш тихо всхрапнул, повернулся, скрипнув кроватью, и снова слышалось только его мерное дыхание. Мора тихонько дошла до своей комнаты и надежно заперла дверь.       — Ну как? Хорошо провела время? — донесся с ее кровати голос Нелл, чья макушка торчала из-под одеяла.       — Не сказала бы, — Морвенна скинула купальник и нацепила первую попавшуюся футболку. — А ты? Рой или Рик так же хорош, как и выглядит? — она легла рядом, на приятно согретую Фенеллой постель.       — Не имею понятия. Меня стошнило ежевичным вином где-то на полпути к нему.       Они обе прыснули, прогоняя досаду неудавшегося вечера, который теперь казался не таким уж плохим. Мора уснула почти сразу, впервые без снов и внезапных пробуждений.       — Лето закончилось, Морвенна. Ты понимаешь, что это значит? Наступает темнота, наше время, — говорила Сорча, когда они прощались спустя две недели. Нелл грузила сумки в машину, а Мора стояла на границе леса, где скрывалась тайная тропа, принимая от наставницы новый амулет, пахнущий свежей древесиной и железом.       — Самайн, — сказала она, надевая подвес.       — Самайн, — эхом повторила Сорча. — Чем ближе самая темная ночь, тем тоньше завеса. К ноябрю она будет не толще паутинки. Я уже чувствую это в воде и земле, хотя в воздухе ещё пахнет последним теплом. Скоро этот холод почувствуешь и ты. Будь осторожна. Я учила тебя, что мертвые в основном не могут причинить вреда живым. Только если ты сама им этого не позволишь. Когда время придет, будь поближе к воде. Вода поможет и защитит, — Мора кивнула. — Или можешь приехать ко мне, в Ванкувер.       — Ты же говорила, что мы обычно проводим такие дни в одиночестве.       — Все так. Так мы меньше привлечем внимания к себе. Но если тебе будет страшно, то мы можем сделать исключение.       — Я справлюсь.       — Конечно, справишься. Тебе пора.       — Сорча, — уже подойдя к машине обернулась Морвенна, — можно вопрос. Можешь не отвечать, если не хочешь, — она подождала, когда та кивнула. — Как ты лишилась зрения? Ты ведь не всегда была такой?       — Боишься, не придется ли тебе стать слепой? — усмехнулась она. Мора боялась до ужаса, на самом деле, но все равно отрицательно покачала головой. — Все мы чем-то жертвуем рано или поздно. Кто бы что ни говорил про нас, но ни одна ведьма не может принести в жертву то, что не принадлежит ей. Только свою кровь, свою плоть, свою жизнь…       — Чем придется пожертвовать мне?       Морвенна не ждала ответа на свой вопрос. Сорча и не ответила. Она еще долго смотрела в зеркало заднего вида на высокую фигуру ведьмы, которая спустя одно моргание просто растворилась среди деревьев, словно сама была призраком. Теперь они увидятся только зимой. А сейчас ее ждал дом, ее новый дом. Она испытывала странный трепет внутри, возвращаясь туда. Как дрожание воды от чьих-то шагов, в ней расходились круги, касаясь каждого нерва, призывая подготовиться к чему-то. Мора глубоко вздохнула, принимая это за очередной своеобразный знак. Она будет готова.