Вечная весна

Снег хлопьями оседал на подоконнике. Он был таким пушистым, что выглядел как в тех новогодних фильмах, где зима сказочна и эстетична. Такой снег очень липкий, можно было собрать снеговика, если бы у него не было других планов на сегодня. Более жестоких. Федя спокойно сидел и читал. Урока как такого не было, всё же все экзамены сданы и мало кто посещал школу. Даже учителя не было, и Коля бы вышел как делал это обычно с друзьями, да только ему хотелось посидеть с Достоевским и наслаждаться видом белой и нежной улицы. Сейчас всё казалось таким умиротворённым, таким спокойным и тихим, что он внутри ощущал некую тревогу. Быть может это не тревога и вовсе, а лишь предвкушение, но что-то сидело внутри, в его желудке, и говорило ему быть готовым. Однако сейчас он лишь сидел в полупустом классе и пялил в окно. – Что обычно ты делаешь на Новый Год? - внезапно спросил сосед по парте. Гоголь даже вздрогнул от такого нежданного вопроса больше походящее на что-то, что мог спросить он. С другой стороны, Фёдор теплел и становился ближе. Быть может, он хотел отметить праздник вместе или увидеться. К сожалению и к счастью одновременно, Коля никогда не остаётся на зимних каникулах в своём родном городе. Никогда не остаётся с мамой, так как его к себе забирает отец. Ему нравилось быть в чистоте, в тепле и в безопасности на такой важный праздник, нравилось быть со своими сёстрами после долгой разлуки, есть много вкусной еды за раз, чего он себе обычно позволить не мог. При этом же, Коле хотелось иметь возможность отметить праздник с Ваней и Сашей, или хотя бы выйти к ним разок, чтобы побросаться поздравлениями и снежками. – Отец меня к себе заберёт. В соседний посёлок. - ответил он быстрее, поняв, что слегка задерживается с ответом. – Ох... Ты увидишься с сёстрами? - Достоевский тоже не сильно торопился. Он выглядел не совсем удивлённым, но глаза его всё равно выражали какой-то интерес. – Да. А ты? – Ко мне приедет бабушка. – И всё? Разве у тебя не было больше родственников? И вы никуда не поедете? - удивлённо спросил Николай. – Нет... - Фёдор словно был слегка растерян. А может больше расстроен, его голос был тих. – Понимаешь... Многие родственники отказались от нас, точнее, родители не хотят с ними общаться. Потому что это позор... – Позор? - Коля совсем его не понимал. А тот совсем замолк и глядел на него как-то грустно. – Родителям стыдно смотреть в глаза родственникам. Поэтому мы и переехали. - вновь подал голос он. – Это... из-за смерти брата. Было любопытно, ну очень любопытно узнать, почему смерть брата считалась чем-то позорным, но Гоголю было стыдно выпрашивать подобную информацию. Брат Фёдора умер относительно недавно, и тот явно всё ещё горевал, раздирать чужую рану было неправильно. Поэтому он решает не давить. Благо, Достоевский сам переводит тему. – А твоя мать? Она всегда остаётся? – Да. - подхватывает Николай, не желая возвращаться к неловкой и тяжёлой теме. – Я волнуюсь, но стараюсь отпустить. Я нечасто вижусь с остальной частью своей семьи, и хочу наслаждаться этим без мыслей... о моей обычной жизни так сказать. Считай, я полностью отдаюсь отдыху. – Это здорово... - он вновь замолчал. – Когда уезжаешь? – Уже завтра вечером. - все экзамены сданы, а долгов не осталось. Завтра последний день школы, и отец всегда забирал его после всего. И ночью в снег они доезжали до посёлка, где отец жил с сёстрами. В посёлке так тихо, как и в его маленьком городе, особенно по ночам. Так тихо, что эта тишина больше давила нежели успокаивала. Словно в этой тишине было зловещее нечто, что в какой-то медленно поглощало его "я", пока от его личности ничего не останется. В такие моменты хотелось оказаться в большом городе, окунуться в эту городскую суету, где даже в самый поздний час ты слышишь как проезжают машины. – Правда? Так скоро? - Фёдор был удивлён. Не ожидал, хотя оно должно было быть ясно. Последний день школы, в чём смысл оставлять своего сына со своей пьющей бывшей женой. Интересно, отец Николая ведь знает, должен знать, что его жена пьёт и что сыну его тяжело, тем не менее все равно позволяет тому оставаться с матерью. А если сам Коля так решил? Юридически он способен выбирать сам, да и опека... Хотя в такой глуши опека скорее всего и не работает. Федя не знал многих подробностей, а спросить было стыдно. – Какие планы на сегодня? - он спросил тихо, словно стесняясь. Гоголь был его единственным другом, и, чтобы не оставаться дома, он выходил гулять с ним. С ним и только с ним. Временами Достоевский тревожился, что отнимает слишком много времени у своего единственного друга, особенно когда вспоминает, что у того есть другие друзья и ещё и работа. – Прости, сегодня не могу. - виновато улыбнулся Коля. Сегодня он решал дела, причём ради самого Федьки же. Хотя ему бы хотелось в последний раз за этот год погулять с ним, но решил оставить, сомневаясь, что захочет на прогулку идти после группового распускания рук. По любому пару раз в харю получит, а в таком виде приходить к такому как Достоевский он не хотел, но и на потом оставлять всё нельзя, а вдруг эти придурки снова на него... Федя лишь понимающе кивнул, не слишком довольный, но принимающий его занятость. Это, кстати, был первый раз когда тот ему отказал погулять. Прозвенел звонок. И Фёдор медленно вышел из класса, насколько помнил Гоголь, чтобы сдать долг по физике. Всё же тот отсутствовал какое-то время после тех побоев, хотя сам он сказал, что травм сильных не было, лишь получил легкое обморожение. Пока тот отсутствовал, Николай собрал сегодняшнюю компанию, с которой он в уже так скоро наступившим "послезавтра" собирался побить обидчиков Феди. – Мишка, позовёшь ведь их, да? - он обратился к Лермонтову, так как он был единственным кто не бил кого-то из той компаний, что было весьма забавно особенно в сравнении с другим Мишей их компаний. Забавно как Булгаков, тихоня, который вроде даже и не ссорился ни с кем, умудрился побить двоих оттуда, а Лермонтов, бойкий и лезущий куда не надо, умудрился конфликта с ними избежать, хотя и знал их. – Да, конечно. - с энтузиазмом отозвался Михаил. – Вообще, предлагаю сделать так: я постараюсь их найти не целой компашкой, а чуть-чуть врозь и сказать им, что их Де Лень ждёт на улице, ибо кто-то сказал, что те курили у школы. Послать их только двоих или троих к вам, сказав, что пойду остальных найду. А вы пока с первой партией разберётесь, а я чуть позже занесу добавку и сам присоединюсь. Так мы обойдёмся без лишних травм. Все задумчиво кивнули, пока Михаил уже Булгаков не спросил: – А вы разве не против понятий идёте? ‐ этот невинный вопрос повлек за собой тишину весьма неловкого характера. Тишина, убивающая Михаила вскоре была прервана Сашей: – Откуда ты это взял? – Ну вы же... районные все. Как же ваши понятия? - уже совсем красный, стыдливо спросил он, совсем не понимая, что сказал не так. Сие слова вызвали разные реакции у каждого из услышавших: Тургенев смотрел осуждающе, словно взглядом говоря "идиот", Пушкин жалостливо улыбнулся, умиляясь от чужой фразы, Гоголь широко улыбался, стараясь сдержать смех, в то время как Лермонтов себя совсем не сдерживал, и громко расхохотался на весь класс, пока Булгаков, и без того чувствующий себя неловко и вовсе сейчас желал помереть от стыда. – Мишенька... мы не "районные", тут таких нет даже... - поспешил пояснить Саша, хотя тот тоже не казался уверенным в своих словах. – Тут все друг друга бьют. Без разбора. Это не означает, что мы хулиганы какие-то... ну... конкретно мы нет. Я надеюсь... – Говори увереннее. Мы и вправду не карикатурные хулиганы. - влез Иван. – Между прочим, сами ни на кого не нападали первыми. Первые же начинают, а значит и мы имеем право защищаться. А про районных... от дедов наслушался? Николай кивнул словам друга. Лермонтов спокойно улыбался, приперев рукой подбородок. – Всё ребят, это неважно. - Коля поменял тему, а точнее вернул старую. – С идеей Лермонтова я согласен. Хорошая задумка, зачем подвергаться лишним избиениям... Набоков тоже придёт, но позже, что в общем-то разницы не имеет. Он может даже совсем опоздать, главное показать, что нас больше. Все согласно кивнули. – Вот... сделаем сразу после школы. И у тех и тех одинаковое количество уроков... Хорошо? - в моменты как этот он чувствовал себя лидером. Лидером, составляющий план для взлома или для захвата чего-либо. Николаю, на самом деле, даже нравилось это забавное чувство. Убедившись, что все согласились, он вернулся на своё место, как раз звонок прозвенел обратно, да и Федя вернулся, запыхавшись, явно от спежки дабы не опоздать на урок. Глядя на Фёдора, он в который раз убеждался, что тот был слишком лёгкой мишенью для всяких... придурков. Однако это не страшно, по крайне мере не страшно за то, что его опять изобьют те парни, ибо обещанное не вслух "послезавтра" уже наступило.