Попытка всё исправить

— Гэ... ну зачем запирать-то?.. Я же никуда не уйду!.. А если в доме что-то случится, и я выйти не смогу!? Сказанное братом его сильно поразило: — Ага, знаю я твоё "никуда не уйду". В прошлый раз на речку за водой не ты ли ходил? Есть только один вариант. Цинсюань не мог поверить самому себе: — Откуда ты знаешь? — Если метель замела твои следы на снегу, то это не значит, что от твоей ауры ничего не осталось, А-Сюань. Если бы ты читал трактат внимательнее, то ты бы знал. " — Хех.. неужели Гэ уже научился чувствовать потоки Ци..? Даже такие жалкие как мои.. " Ши Уду ведь совсем недавно начал заниматься заклинательством.. Его старший брат действительно всегда был талантливым. Кончики губ приподнялись вверх. — Хорошего дня в школе, Гэ! — Не проказничай. Телега брата достаточно быстро скрылась из виду. Так! У Цинсюаня на сегодня куча дел! Палочку благовоний Цинсюань делал влажную уборку их дома, протёр пыль, а дальше дело дошло до конюшни.. Там стоял смрад. Это помещение подразумивалось как котельная, но зимой на улице было слишком холодно, поэтому Цинсюань упросил Ши Уду загнать сюда лошадь. Зима закончилась, и мерзкий запах лишь обострился. Дёрнув замок на второй двери, Цинсюань убедился, что он намертво закрыт. Ключ Ши Уду забрал с собой. Два выхода были намертво закрыты. Тяжелейшую бочку он даже не будет пытаться как-то подвинуть. Бывший небожитель почувствовал обиду и злость. Значит, мы возвращаемся к домашним арестам. Когда Цинсюань только вознёсся, был ещё не сильно загружен обязанностями небожителя и делал что-то вразрез с мнением Ши Уду, брат часто запирал его в собственной комнате и даже накладывал на комнату заклинание, не позволяющее пользоваться духовной сетью общения. И так продолжалось до тех пор, пока Ши Уду не решит, что он отработал свою погрешность. За хоть какое-то сопротивление время наказания сильно прибавляется. Замкнутое пространство Цинсюань ещё более-менее терпел, но вот изоляция от внешнего мира сводила с ума. Юноша тогда очень быстро смекнул, что нужно быть хорошим и послушным. Единственный раз Цинсюань всё-таки поднял масштабный бунт против брата, с желанием навсегда спуститься в мир смертных и отречься от чужой божественности. И что итогом? Его намертво привязали к кровати толстыми веревками и насильно вливали целебный отвар. Ладно сейчас, ребёнка или подростка можно посадить под домашний арест в воспитательных целях. Но в прошлой жизни он был взрослым человеком. Неужели и сейчас Гэ будет продолжать так его наказывать? Может Гэ нужно попробовать научить по-другому? В голове крутился очень жестокий план. Цинсюаню даже было стыдно, совсем немножко, но с другой стороны, кто вообще знает, что с маленьким ребёнком может случиться в закрытом доме?! Когда Цинсюаню действительно было шесть лет, то он не был проблемным ребёнком. На удивление прекрасно справлялся с бытом, поэтому Ши Уду часто оставлял малыша одного. Но что делали другие дети, оставаясь в собственном распоряжении?.. Цинсюань никогда всерьёз об этом не задумывался. У него никогда не было ни собственных детей, ни юных подопечных. Да он сам себя порой вёл, как беззаботный юнец, поэтому детей ему не оставляли. В голову сразу пришли раскиданные по комнате игрушки. Не то чтобы они с братом привезли много игрушек.. Единственное, что приходило в голову это тот сломанный барабанчик... Но Цинсюань совсем забыл, куда его положил! Игрушка должна быть где-то среди других вещей... Разбрасывая аккуратно сложенные вещи по полу, Цинсюань нашёл всё, что угодно, кроме этой деревянной игрушки. На самом дне сундука лежала старая фарфоровая кукла в потертом платье.. Её Цинсюань точно не брал с собой. Может, всё-таки Гэ положил её? Чтобы малышу А-Сюаню не было слишком грустно?.. Когда Цинсюань легонько приобнял куклу, в сознании появился образ старой комнаты в небесных чертогах. На верхней полке, среди стеклянных кувшинов сидела эта красавица, как память о былом. Цинсюань невольно пустил слезу. Кукла хоть и была довольно старенькая, но бросать её на голый пол было жалко. Стащив с циновки лёгкое одеяло, Цинсюань обернул его несколько раз вокруг куклы, имитируя "дочки матери" и притащив небольшую чарку воды. Ну что ж... в жилой комнате уже беспорядок. Теперь нужно разлить ведро воды в конюшне. Естественно, сжигать рис Цинсюань не намерен. У них и так остался всего половина мешка, а кошелёк постепенно проседал. Осталось буквально пара серебряных монет. Братья Ши погружаются в бедность.. Искусный меч заклинателя, пылившийся среди остальных вещей, так и манил прицепить на себя взгляд, но Ши Уду строго-настрого запретил его продавать. Цинсюань тяжело вздохнул. Он так и не придумал куда возьмут на работу шестилетнего ребёнка. Конечно, Ши Уду обещал найти работу, но у него и так сейчас полно собственных хлопот, он же всё-таки ещё подросток, а Цинсюань взрослый юноша. Взрослый юноша в теле ребёнка. В принципе..... попрошайничество на улице тоже неплохой вариант. Сварив половину оставшегося риса, Цинсюань рассыпал еду в глиняные плошки. Когда Гэ придет со школы, то его уже будет ждать ужин. Но небольшой поучительный урок для Ши Уду Цинсюань всё же оставит. Выбрав менее симпатичную глиняную чарку, он наполнил её испорченным рисом, который брат нашёл на чердаке, предварительно вытряхнув всех жучков и букашек в окно. Цинсюань притащил парочку брёвен и спустя пару минут разжёг огонь. Через палочку благовоний должен вернуться Ши Уду. Испорченный рис начал обугливаться, становясь всё чернее и чернее. Вонючий запах сменил запах сажи. Дым начал медленно накапливаться на потолке, проходя в жилищную комнату. " Где уже Гэ?.. — Цинсюань глянул в окно около входной двери, — не хватало ещё и комнату сажей замазать..." — подумал Цинсюань, вытирая пот с лица. Мальчик посмотрел на свою руку, которая где-то измазалась в саже. Покачав головой, бывший небожитель вытер её об юбку. Взяв тяжёлый ухват, Цинсюань попытался достать обугленную чарку, но внезапно послышался скрип входной двери, затем лёгкие шаги: — Цинсюань, что у тебя здесь происходит? — В недовольном голосе Ши Уду сквозилось беспокойство. Ещё пару секунд и мальчик увидел брата в котельне. Ши Уду был бледен. Сердце Цинсюаня невольно защемило. Брат не растерялся, хватая ведро воды, которое Цинсюань так предусмотрительно оставил рядом. Огонь никуда не распространился, но дыма было очень много. Вода разлилась по котельне. Цинсюань выронил чарку, когда увидел небольшое скопление Ци около ног Ши Уду. Энергия воды будто бы начала тянуться к брату.. Обугленный рис размазался по полу. Цинсюань не мог отвести взгляд. Махая руками из стороны в сторону, Ши Уду дёрнул его за локоть, выводя из кочегарни, параллельно открывая на распашку дверь. Ступня споткнулась о какую-то тряпку на полу, и они оба чуть не полетели вниз: — Что здесь вообще произошло?! — Ну... — Зачем ты вообще к отоплению полез?! — Сварить рис, — бессовестно соврал Цинсюань, — но первый заход немного не получился, зато вон те удались на славу! Отведаешь?! Ши Уду ещё сильнее нахмурился: — А это вокруг, что? — Юноша обвёл руками комнату. — А.. это? А это я играл. — Вещами?! — Ну.. игрушка у меня сейчас только одна, Гэ. Вот и взял, что было под рукой. — Зачем было топить кочегарню? — Я слегка подскользнулся и опрокинул одно из вёдер! — Ши Цинсюань сделал виноватый вид. — Играть с огнём было опасно! — Там был всего лишь дым... И он бы ушёл, если бы ты не подпёр бочкой входную дверь! Веко дёрнулось. Взяв паршивца за ухо, Ши Уду не увидел в его глазах сожаление, но отчётливо чувствовал намеренность всех этих действий. — Вот и как мне тебя воспитывать?... — Гэ, меня не нужно воспитывать, — в голосе отчётливо слышалась мольба, — я хочу, чтобы ты наконец ко мне прислушался... Ши Уду поморщился и присел на кушетку. Что-то стукнулось о его колено, юноша поднял голову и увидел миску, наполненную рисом. Когда порция была принята, Цинсюань присел рядом. Маленькие ручки обвели туловище и надёжно прицепились, в объятиях. — Надеюсь, ты хотя бы ел не тот уголь.. Ши Уду покосился на брата с опасением: — Не волнуйся, Гэ, я не ел ту порцию, я съел нормальный рис. Потрепав брата по голове, Ши Уду поднялся, держа малыша на руках и подошёл к кульку, который бросил у порога, Цинсюань начал с любопытством его разглядывать. — Раз уж ты уже поел, то держи. Из небольшого мешочка Ши Уду вытащил пару мотти и несколько печенек. — Гээ... это же! Это же!.... Сладости! — Да, сегодня взял парочку из столовой, там такое выдают редко, но иногда бывает. Глаза Цинсюаня засверкали и с мотти во рту мальчик начал щебетать слова благодарности, поедая одну сладость за другой. Оо.... сколько же он не ел сладостей.... как минимум три месяца на одном рисе с приправами... Смотря на довольное лицо Цинсюаня, Ши Уду улыбнулся кончиками губ, плечи расправились, а идеальная осанка осела. Краем глаза Цинсюань увидел, как из кошелька выпало парочку монет: — Гэ.. ты нашёл подработку?!.. — в голосе звучали несколько эмоций: любопытство, радость и небольшая тоска. Трудно сказать сего было больше. — Не совсем.. скорее помог парочке одногрупников с их заданиями и потребовал плату за услуги. — Гэ... это же не совсем.. правильно? — Хоть Ши Цинсюань и понимал их бедствующее положение, брат не делает ничего плохого, наоборот, помогает одноклассникам учиться, но разве такая помощь не должна быть безвозвратной?... Ши Уду взял его за плечи, заставляя смотреть в глаза, цвета глубокого океана: — Цинсюань, любой труд должен оплачиваться. Учителя в нашей стране тоже ради одного благого дела не станут работать, всем нужны деньги. Тем более, раз тебе их предлагают, то зачем отказываться. Мне нужно: прокормить, одеть, обуть нас обоих, так что это малая часть того, что я могу сделать для нашей семьи. — Тут пожалуй ты прав, Гэ... Работа школьным репетитором тебе самое то... — Цинсюань издал тихий смешок. — Но не волнуйся, А-Сюань, моё репетиторство тебе достанется за даром! Тонкие пальцы стукнули по пухленькому детскому носику. — Гэ!.. Этой ночью Цинсюань смог примоститься к брату поближе, мирно сопя под его боком.