Попытка всё исправить

Время текло быстро. Даже очень. Прошло уже несколько месяцев. Кости Цинсюаня постепенно срастались. Ши Уду всегда старасля быть рядом. Даже через несколько дней притащил рабочий стол и бумаги. — Гэ, что ты делаешь? — Я не хочу оставлять тебя одну в таком состоянии. Цинсюань лишь радостно улыбнулся, принимая заботу брата. Пожалуй, именно сейчас ему не хотелось оставаться одному в этих четырёх стенах. — Не ёрзай на кровати. У тебя сломанные кости! Ши Уду подошёл к кровати и поправил простыни, взбил подушку и укрыл ребёнка одеялом. Так и проходили их совместные будни, Ши Уду сидел за свитками, а Цинсюань что-то беспрестанно говорил ему для фона, понимая, что брат не всегда ему может ответить. Но, порой, Ши Уду всё-таки что-то серьёзно комментировал. А, вечером, когда работы совсем не оставалось, Ши Уду садился у изголовья кровати и читал Цинсюаню сказки или рассказывал сам, нежно поглаживая по голове. Цинсюань же явно окунулся в эти тёплые чувства, вновь воспринимая себя маленьким ребёнком под опекой родителя. В этот период он почти забыл о кошмарах. Его кости быстро срастались и крепли, под присмотром самых лучших лекарей, которых только мог найти Ши Уду в мире смертных, но всё равно, даже это не могло успокоить его душу. Он перебрасля ночевать вместе со своей работой в больничную палату. Порой это всё доходило до маразма. Ши Уду хотел контролировать каждый шорох, ругал лекарей, которые, по его мнению, разумеется, плохо выполняли свои обязанности. Они в ответ лишь кивали и извинялись. Походу, теперь и в молодой версии его брата проснулась гиперопека. Это пока ещё не она, но в полне может в неё перерасти. В прошлом, кажется, у Ши Уду проснулись эти ужасные качества, которые потом и сформировали его личность, после того, как Цинсюаня нашёл Достопочтенный из Пустых слов в десять лет. Ну хоть по этому поводу Цинсюань может не волноваться, сейчас, в его триста с небольшим, у него слишком развито чувство стыда, чтобы задрать юбку на улице, хоть и такой нелюдимой. Главное, чтобы судьба не решила поиграть по-другому. Несмотря на то, что старший брат хочет казаться сильным и непоколебимым, в особенности для своего маленького А-Сюаня, он остаётся пятнадцатилетним подростком. И прямо сейчас он спит на робочем столе и свитки заменяли ему подушки. Цинсюань говорил ему ложиться спать к себе в комнату, а тот ни в какую. Вот же упрямец!!! Аккуратно взяв свою ногу, переставляя её на пол. Босые пальцы почувствовали холодный пол. По коже пробежали гусиные мурашки. Так непривычно. Он не вставал с кровати уже очень долго. Переставив руками и вторую ногу на пол, Цинсюань нашёл опору в кровати, а затем переключился на тумбу. Медленно ковыляя в сторону брата, мальчик захватил покрывало и укрыл им его плечи, нежно приобняв его. Ши Уду слегка пошевелился: — А-Сюань? — спросоня спросил он. — Гэ! — Цинсюань облакотился на рабочий стол, его ноги всё равно немного подрагивали с непривычки. Ши Уду смотрел на него с широко открытами глазами: — А-Сюань, ты в своём уме?! Зачем ты встал!? — Ши Уду снова смотрел на Цинсюаня с огромным беспокойством. Цинсюань же широко улыбнулся: — Гэ, ну не беспокойся же ты так! Я уже несколько месяцев лежу прикованным к кровати! Ещё чуть-чуть и я завою! — Хоть и лежать неделями было невероятно скучно, на лице Цинсюаня была яркая улыбка. Ши Уду подхватил младшего брата, помагая ему с опорой. — Гэ, давай прогуляемся вместе? Он знает, что сейчас брат не сможет ему отказать. — Хорошо. Только не долго. Ши Уду мягко улыбнулся, поддерживая брата, пока тот медленно переставлял стопы. Цинсюань шёл, хоть ноги и не до конца освободились от бинтов. Сейчас он был похож на ребёнка, который недавно высвободился из пелёнок и родители, взяв его за ручки, начали учить его ходить. Так они медленно преодолели коридор и вышли в сад: — Молодец, А-Сюань у тебя замечательно получаеться! — Эти слова от старшего брата грели сердце. Всю свою прошлую жизнь, в небесных чертогах, Цинсюань добивался похвалы и одобрения от старшего брата: " — Слышал? Я в этом году восьмой! — Подумаешь! Всего лишь восьмой, чем тут хвастаться! " Тогда похвала брата было каким-то редким явлением, а сейчас он хвалил его за такие мелочи... Свежая после дождя трава окутывала его ступни прохладной росой. Цинсюань вновь рассмеялся. Ши Уду вдохнул: — Пойдём обуем тебя... — Да нет, Гэ, не нужно! Ходить босиком так весело! — Очень весело. — Ши Уду нахмурился, — а если ты на что-нибудь острое напорешься? Нет. Пойдём обуемся. — Ну, Гээээээ, — Цинсюань в знак протеста схватился за ворот ханьфу брата. Не то, чтобы ему было так важно походить босиком, но покапризничать, как маленький ребёнок, которым он сейчас и являлся, он мог себе позволить. — А-Сюань, не капризничай. — Строго сказал старший брат, аккуратно взяв его на руки. — Если тебе больно и неудобно – сразу говори. Твои кости ещё не окрепли. — Не волнуйся, Гэ. — Сказал Цинсюань, обняв Ши Уду за шею. Брат держал его на руках и гладил по голове. Эта новая жизнь, определённо, нравилась Цинсюаню. — Я серьёзно, А-Сюань. — Кажется, эти слова Ши Уду прошли у кого-то мимо ушей. Не успев толком-то выйти в сад, братья снова вошли в дом. Ши Уду уже хотел приказать принести обувь, но услышал голос главного служащего дома: — Молодой Господин Ши, Её Превосходительство Ши Лин просит вашей аудиенции. Цинсюань сразу поднял голову и посмотрел на лицо брата. Его лицо выражало фразу: " Какого чёрта она сюда припёрлась! ". Ему определённо не понравились эти новости. — Ах, дорогой племянник, тебя так долго не было на работе, что я решила заглянуть к тебе домой! — Не успел Ши Уду что-то ответить слуге, как эта женщина уже вошла. Ши Уду слегка развернулся корпусом к ближайшему слуге и ослабил хватку, на что Цинсюань лишь сильнее вцепился в брата и с умрямством посмотрел ему прямо в глаза. Он явно не хотел, чтобы Ши Уду отправил его куда подальше на время этого разговора. — Я вижу, что малышке А-Сюань уже намного лучше! — Ши Лин скрепила свои руки в замок на груди. Женщина была как всегда со своей язвительностью. — Чем же мы так привлекли внимание Вашего Превосходительства, что она решила наведаться лично? — Слова вылетали сквозь зубы. — Ох, дорогой племянник, я же сказала! Я несколько раз посещала центр торгового рынка, а тебя всё никак нет на рабочем месте! Я уже подумала, что что-то могло случиться! Но, как я вижу, мои опосения были напрасны. — Чтож. Убедились? Прошу вас покинуть мой дом. — Ши Уду несобирался с ней церемониться. — Гэ, зачем же так грубо... — Сказал Циньсюань на ухо своему брату, на что тот презрительно фыркнул, показывая, что иначе с этой особой общаться не собирается. — Эх, за что ты так с гостями, дорогой племянник? Я ведь приехала сюда с таким предложением! — Голос Ши Лин совсем не звучал расстроенно или обиженно, она словно пропустила мимо ушей проскользнувшую в их разговоре колкость. — Меня оно совершенно не интересует. Повторяюсь, покиньте мой дом. — Знаешь, дорогой племянник, я бы с радостью ушла, но это предложение не от меня, а от матушки. — Тем более. — Это предложение даже не тебе. А нашей маленькой А-Сюань! — Женщина шире улыбнулась и по-девичьи захлопала в ладоши. — Мне...? — Цинсюань почувствовал, как брат зажал его в объятиях крепче и то, как чаще забилось его сердце. — Да, тебе, малышка А-Сюань, — женьщина кивнула, — матушка считает себя виноватой за то, что произошло с тобой и всё никак не может успокоиться, хоть и послала тебе в помощь лучших лекарей. Поэтому, организавала тебе путёвку на лечебные источники, они помогут тебе ещё быстрее востановиться, расслабиться и укрепить кости. — Звучит достаточно заманчиво... — сказал Цинсюань. — Нет. — Прервал его Ши Уду. — Дорогой племянник, мы желаем для малышке А-Сюань только добра! " — Я в этом глубоко сомневаюсь! " — Пронеслось в голове у Ши Уду. — Тем более, все нужные бумаги уже подписаны матушкой, если будешь упрямиться – сделаешь только хуже. Опекунство - такое хлипкое дело, знаешь ли... Тут от этого заявления сердце Ши Уду чуть ли не остановилось. Ши Лин же глава парламента, значит глава судебных дел... — Дорогой племянник, не беспокойся ты так, просто слушай старших. Ты же всегда можешь поехать с нами. Вот как раз и выйдешь в отпуск! — Она так непринуждённо вела беседу, словно это не она только что грозилась отобрать у него А-Сюаня. — Чтож, я тогда пойду соберу свои вещи и вещи А-Сюаня. — Ши Уду так и не отпустил из рук Цинсюаня, только рефлекторно сжал его крепче. — Хорошо. Мы тогда подождём тебя на улице. — Ши Лин уже хотела сама выйти из дома, как прозвучало озадаченное: — "Мы?" — переспросил Ши Уду. — Ах, да! Совсем забыла тебе сказать, дорогой племянник, помимо меня с нами на отдых поедет мой старший братец - Ши Вэймин, ну он начальник по военным делам, ты его знаешь. — Сказала Ши Лин и вышла на улицу. Ши Уду злосно фыркнул ей в след и понёс Цинсюаня в больничную палату, приказав слугам собирать вещи.

***

Чтож, этого "отдыха" точно не было в воспоминаниях Цинсюаня. Вполне логично предполагать, что разные действия несут за собой разные события, но что он такого сделал, что всё пошло совсем по-другому? Он уверен, что в этот период жизни он не был присмерти и не ездил ни на какие курорты. Брат очень быстро забрал его из отчего дома и они пошли жить в горы, а Ши Уду обучался в местном монастыре заклинательству. А сейчас они в самом центре семейных разборок, их заметила глава рода и глава парламента, и теперь им будет сложнее выпутаться из этой истории. Но ничего, им нельзя приунывать, это только начало их новой жизни, и в этот раз Цинсюань проследит, чтобы всё было правильно. Осматривая множество сундуков в комнате, Цинсюань подмечает: " — Столько вещей... не собираеться ли Гэ переехать? " Неспеша пройдя к коридору Цинсюань снова увидел кучу сундуков, но там, походу, были и вещи Ши Уду. Он уже приспособился и ходить стало легче, но опору Цинсюань всё-таки искал. Слуги ютились и переносили сундуки к главному входу в дом. Выглянув в окно, Цинсюань увидел большую карету, а рядом с ней стояли два человека. В одном из них Цинсюань узнал Ши Лин, а рядом с ней стоял незнакомый мужчина, на вид, ровестник женщины. Наверняка, это был Ши Вэймин. На вид мужчина средних лет, может слегка постарше или помладше шестидясити. На нём была военная форма, только доспехи он не носил. Всё-таки этот человек был смертным, а не богом войны, которые свои доспехи, как повседневные одежды носят, и возраст тоже напоминал о своём. На поясе одежд крепилась внушительных размеров сабля. Цинсюань ещё какое-то время рассматривал мужчину, но потом, тот заозирался, видимо, почувствовал на себе взгляд. Очень быстро. Сразу понятно – воин. Наверняка, на поле боя провёл большую часть своей жизни. Но, тогда возникает вопрос, воины и начальники войск всегда строги и прямолинейны, ну и очень умны. Что такому человеку понадобилось от таких аристократов, как Ши Лин? Не став больше нервировать мужчину своим взглядом, Цинсюань спустился с подоконника. С тем человеком он ещё успеет познакомиться, а сейчас он направился к брату. По пути он встретил ещё множество взволнованних слуг. Цинсюань не стал подслушивать, о чём они сплетничают и быстрее продолжил свой путь. Постучав в дверь ему никто не ответил, поэтому Цинсюань смело вошёл. — Гэ? Войдя в комнату Ши Цинсюань увидел, как брат собирает дорогие вещи: золото, украшения, деньги. Цинсюань невольно нахмурился. — А-Сюань, прежде чем войти в комнату – нужно постучаться. — Мягко пожурил его Ши Уду и продолжил собирать вещи. — Гэ, я стучался, ты не слышал. — Чтож, дело серьёзное, раз Ши Уду не обратил ни на что внимание. Старший брат лишь глубоко вздохнул и продолжил собирать вещи. Теперь он потянулся к каким-то листам, разглядев их поближе, Цинсюань увидел какие-то письменности. Ши Уду даже не скрывал это занятие, думал Цинсюань в силу возраста не поймёт и подумает, что брат просто собирает вещи. — Гэ, ты что, собираешься покинуть отчий дом? — Этот вопрос на несколько секунд озадачил Ши Уду. Он посмотрел на Цинсюаня с широко открытами глазами и затем спросил: — С чего ты так решил, А-Сюань? Я просто собираю вещи. — Он отвёл глаза. — Гэ, не ты ли мне говорил, что врать – это нехорошо? Весь дом взбудоражен, а зайдя к тебе, я увидел, что ты собираешь ценные вещи и деньги. Не наталкивает ли это всё на одну мысль? — Цинсюань скрестил руки на груди и требовательно посмотрел на Ши Уду. — И в кого у нас ты такой сообразительный? — Это прозвучало как упрёк. Ши Уду по-прежнему не смотрел ему в глаза, помассировав виски, он опять продолжил сборки. Цинсюаня проигнорировали. — Гэ, а меня ты спросить не хочешь? Не хочешь узнать, что я об этом думаю? — Он был не против покинуть дом вместе с братом, но то, что его мнением даже не поинтересовались, сильно расстраивало. Этот вопрос был задан для профилактики. — Ты едешь со мной, и это не обсуждаеться. Кто бы сомневался. — Гэ... — Неужели ты хочешь остаться с этими стервятниками, Цинсюань? — Ши Уду наконец-то посмотрел Цинсюаню в глаза. Его взгляд был раздраженным, а губы поджатые, кулаки сжимались на ожерелье из сусального золота, которое он клал себе в сумку. — Нет. Я не об этом. — А о чём же? Он отвернулся. — Я не думаю, что попросить тебя посвещать меня в твои же планы будет столь непочтительно! Ну или хотя бы в планы, которые касаються нашей или моей дальнейшей судьбы напрямую. — Голос Цинсюаня был требователен и не терпел возражений. Очень непривычно. Особенно говорить с братом в таком тоне. Он никогда раньше так с ним не говорил и не поднимал на него голос в прошлой жизни, до того, как узнал о подмене судеб. Чтобы такое не повторилось снова, нужно уже сейчас заявить, что Цинсюань не потерпит, если Ши Уду будет решать вопросы, касающиеся его жизни, не обсудив этот вопрос с ним. — Цинсюань, не смей разговаривать со мной в таком тоне! — Ши Уду лишь слегка повысил голос, думая, что смог его так припугнуть. Напрасно. — Я серьёзно, старший брат, ты подумал, как мы дальше будем жить? Точнее на что? Любой запас денег рано или поздно исчезнет, тогда прийдёться работать. Меня на нормальную работу не возьмут в силу возрас– — Тебе не стоит беспокоиться. Старший брат обо всём позаботился. — Ши Уду перебил его, не став даже дослушивать. — На нас обратили внимания очень влиятельные люди! Думаешь, что мы сможем просто так спокойно и счастливо жить? — Мы уедем очень далеко, и они нас не найдут. — Ши Уду отвечал на этот вопрос, чтобы убедить в этом себя, нежели Цинсюаня. — Гэ, давай подумаем вместе и решим, что делать... — Я не собираюсь обсуждать это с тобой, Цинсюань. Ты ещё слишком юна. Отправляйся в свою комнату. Ши Уду всё так же не смотрел на него. — Гэ, ты же знаешь, я хочу помочь, если тебя что-то гложет... Ши Уду даже не хотел слушать. — Отправляйся в свою комнату, ты наказана. Третий раз повторять не буду. Цинсюань глубоко вздохнул, упрямство у Ши Уду было качаством врождённым. Стоя в дверном проёме, Цинсюань через плечо, бросил последнюю фразу в их разговоре: — Знаете, Старший Брат, иногда вы ведёте себя как настоящий самодур. Цинсюань ушёл, оставив Ши Уду задуматься над его словами.