Попытка всё исправить

Какой-то странный запах. Специфический запах. При каждом вздохе этот запах режет нос. Стоп. Вздохе? Неужели он жив...? Какая-то горечь скрутила его душу. Пытаясь поднять туловище, Цинсюань резко понял, что что-то тяжёлое не позволяет ему этого сделать. Будто тяжёлые цепи сковывали всё его тело. Открыв глаза, уставившись на потолок, Цинсюань понял, что не может даже шеей повернуть. — Дорогой племянник, твой братец, кажется, проснулся. — А-Сюань...! — Этот взволнованный голос, определённо принадлежал Ши Уду. — Неужели я жив... — Проговорил уже в слух волнующие его мысли. На секунду в комнате повисла звенящая тишина. — А-Сюань... — Наконец Цинсюань увидел лицо брата. Оно было таким расслабленным, словно великое горе прошло мимо них, нежная улыбка и глаза, они были такие любящие, но некоторые сосуды на них успели лопнуть от волнения, а на щеках не успели высохнуть дорожки слёз. В последнее время Ши Уду всё чаще смотрел на него с огромным волнением и беспокойством. Он не мог сдерживать свои эмоции так, как это делал. Делал. Делал где? В прошлой жизни? Пожалуй, да, эта формулировка будет правильней всего. И это было так не привычно. — Жив, жив. Успели в последний момент. Тебе очень повезло, что всё так закончилось. — Прозвучал чей-то строгий голос. Кажется, это сказала Ши Киаолиан. Но он не мог сказать точно, не мог повернуть голову, чтобы посмотреть на говорящего. Ну а его сознание пока не хотело воспринимать голоса. — Жив... конечно... — дальше он подавленно рассмеялся. Как он после этих преступлений мог спокойно умереть. Всё прямиком говорит ему о том, что нужно исправлять старые ошибки. Он не может так легко отделаться. Через несколько минут тяжёлого молчания, Цинсюань почувствовал, как прогнулся матрас кровати. В следующий миг он увидел сосредоточенное лицо Ши Киаолиан. Её брови нахмурились, её чёрные как смоль глаза требовательно посмотрели на Цинсюаня. — А-Сюань, что ты делала в саду и зачем ты полезла на такую высоту? Чтож, для самого себя следовало признать, что он забылся, очень хорошо забылся. Цинсюань больше не бессмертный небожитель, которому практически все раны не страшны, даже нанесённые демонической Ци. И никогда им не был... Он - шестилетний ребёнок, которого может сразить любая болезнь, его кости хрупкие, ещё не окрепшие, иммунитет слабый. С чего он взял, что залезая на высоту третьего этожа, он не встретит неудачу? Что за глупости... Ши Цинсюань молчал, он не хотел смотреть в глаза старушке или своему брату. Он всё так же смотрел в потолок. — Когда я уже упал на землю... перед тем, как потерять сознание, в окне первого этажа я увидел Ши Ляо. Цинсюань сам бы удивился, каким бесстрасным звучал его голос, но обращать внимание на эту мелочь пока не хотелось. — Ши Ляо... — голос брата наполнился яростью. — Странно... Он владелец очень крупного бизнеса. Почему он решил действовать так опрометчиво...? Недавно он приходил ко мне, с тобой, дорогой племянник, судиться хотел, но после того, как услышал отказ в разбирательстве – взбесился. — Прокоментировала Ши Лин. — Неудевительно. Ши Ляо с юности был падок на деньги, а когда видел большое состояние, которое ещё не загреблено в его руки, вообще голову терял. — Сказала Ши Каолиан. Мужчина был её родным внуком, но покрывать она его совершенно не собиралась. Каждый должен ответить за свои поступки, вот только не всегда достучишься до правосудия, виноватым ещё и останешься. Даже она, глава рода, не всегда способна принести это правосудие в род. Многие члены рода Ши на своём высоком посту делали что хотели, думали, что она не замечает, но женщина закрывала на это глаза, ведь если она разоблачит каждого, от рода Ши мало что останется. — Впрочем, это хорошо, что на этот промежуток времени Ши Ляо снесло голову. Если глубже покопаться в его делах, можно увидеть многое... У него много способов выбивания долгов и уничтожения врагов... — Было прекрасно слышно, что Ши Киаолиан тошно от этих мыслей. Мерзко осозновать, что бы мог сделать этот человек с ребёнком. — Думаете я это просто так оставлю?! Ши Ляо пожалеет, что родился на этот свет!... — "Пожалеет, что посмел поднять свою руку на А-Сюаня". Ши Уду резко отошёл от кровати. Были слышны лишь его шаги по всей комнате, Цинсюань готов был поклясться, что слышал его тяжёлое дыхание. Он был уверен, что брат из-за всех сил стараеться держать своё самооблодание. Хорошо, что Цинсюань не мог видеть его лица. — Гэ, ничего страшного... Я же жив... тут с тобой! Мы обязательно что-нибудь придумаем! — Цинсюань сам пока не знал, что им делать, какие меры предпринимать, чтобы выжить в этой семейке. Он тут намного старше Ши Уду. Цинсюань теперь должен помочь своему брату, а не наоборот, как это всегда происходило. — Ничего страшного... Ничего страшного, А-Сюань?! — Голос Ши Уду подрагивал, смотря на лежащего, с ног до головы перебинтованного тугими тканями, младшего брата. — Как ты можешь сейчас такое говорить...? — Его голос действительно начал дрожать, не то ли от ярости, не то ли от горя. — Ши Уду, успокойся. Я понимаю твои чувства, но ты – пятнадцатилетний мальчишка, сейчас ничего не сможешь сделать Ши Ляо, даже с нашей помощью. — Матушка, не знаю как вы, но я окунаться в это дело не хочу. Это слишком большой скандал. Это принесёт большой убыток роду Ши и даже нашей стране. — Ты права, дочь. Но и оставлять это дело просто так я не стану. Ши Ляо так просто не остановиться. Он обязательно попробует добить Цинсюаня и уже потом переключиться на Ши Уду. — Задумалась Ши Киаолиан, продолжая постукивать тростью об пол. — Мне ваша помошь не нужна! — Выплюнул Ши Уду. Даже в такой ситуации он оставался гордецом, явно не примет помощь от людей, которым и не сильно доверяет. — Гэ... не будь таким гордецом... — Хоть и на Ши Цинсюаня и не обращали внимание, он всё слышал и всё прекрасно понимал. — Нам действительно нужна поддержка извне... Ши Киаолиан как-то по-старчески усмехнулась, явно погружаясь в свои пожилые мысли: — А мальчёнка дело говорит... — Она скорее рассуждала, нежели говорила. Рассуждала она что-то своё, мудрое. Определённо с этих нескольких слов за их разговор о Цинсюане она сделала большие выводы. Старушка, не вставая с кровати, наклонилась над Цинсюанем, смотря ему прямо в глаза: — Скажи мне, Цинсюань, ты проспала всю ночь, твой сон был очень не спокоен, ты кричала и бормотала себе что-то под нос, не будь ты неподвижна, несколько раз бы упала с кровати. Так, что же тебя гложит? Цинсюань уставился на неё с широко открытыми глазами. Его зрачки расширились, а веки начали подрагивать. Раньше никто, даже брат, не поднимал эту тему. Он прекрасно знал, что наверняка кричал во сне, ведь Ши Уду всегда оставался его укладывать. Цинсюань хотел оставить своё прошлое, больше никогда о нём не вспоминать, но он не мог... Как бы не старался, но он не мог... Он не может себя пересилить, не может... — Кто такой Мин-сюн? Она атакует на поражение. Цинсюань почувствовал, как его губы задрожали, холодный пот вместе с мурашками пробежал по спине. Его тело сковало мертвенным холодом. По щекам начали скатываться капли воды. Он был словно заперт. Заперт в собственных мыслях. "НЕТ Я НЕ ХОЧУ!!!!" Раздался крик на всю комнату. Кто это кричал... Это он кричал? Это он кричал. "Я не хочу вспоминать..." Раздавалось приглушённо. Тело скрутила судорага. Он дрожал. Дрожал даже сквозь тяжёлые бинты. Цинсюань не оброщал внимание ни на кого: ни на подскочившего к нему Ши Уду, который пытался его успокоить, взяв за лицо и поглаживая по голове, ни на задумавшиюся Ши Киаолиан, этот случай был определённо для неё в новинку, ни на, в который раз, озадаченную Ши Лин. — А-Сюань, пожалуйста, успокойся...! Старший брат здесь! Старший брат рядом! — Ши Уду хотел со всей силой прижать брата к своей груди, успокоить, огородить от всего мира, но так боялся причинить этим действием боль, повредить и так сломанные кости. Впрочем, Циньсюань бился в конвульсиях, не в силах предотвратить истерику. Он, опредёлённо, так себе навредит. — Где лекари?! Немедленно позовите лекарей!

***

Через несколько палочек благовоний Цинсюаня успокоили сильнодействующим снотворным. — Я даже и недумала, что реакция будет настолько ужасной... — Рассуждала в слух Ши Киаолиан, — Ши Уду, ты уверен, что Ши Цинсюань был всегда в доме и под твоим присмотром? — Да. Я в этом уверен. — Ты ведь должен осознавать, что эта реакция далеко не на смерть родителей. Чего он мог так сильно испугаться? Ши Киаолиан сверлила Ши Уду взыскательным взглядом. Ведь на такае поведение ребёнка должна быть причина. — Не смейте поднимать эту тему при А-Сюане. Голос Ши Уду был твёрдый и уверенный, а взгляд мрачный. — Как ты смеешь разговаривать так с матушкой! — Ши Лин оскорбилась, её лицо покраснело от гнева, а на лбу вздулась вена. Но Ши Киаолиан подняла ладонь, жестом заставляя дочь замолчать: — Хорошо. Но знай, рано или поздно все тайны всплывут наружу. Хорошего дня тебе, Ши Уду. Старушка не стала расскатывать скандалы, просто спокойно это проговорила, развернулась и тихо ушла. Ши Уду стоял в дверном проёме и смотрел на удаляющихся двух фигур. Он не спешил доверять ни этой женщине, ни её дочери. Уж лучше он пойдёт искать себе и брату новый дом, чем будет сотрудничать с ней. Ещё немного подождав рядом с палатой, в которой лежал А-Сюань, он тоже отправился в главный зал, в котором собрались дотошные родственники. Все были взбудоражены новостями о "стайке демонов", лишь один Ши Веймин подозрительно косился на Главу рода, явно не поверив в её байки. Всё-таки годы на поле боя давали о себе знать. Если кратко, то пожилая женщина рассказала, вернее навесила людям лапшу науши, что сегодня ночью была высокая активность демонов. Несомненно, жертвы есть, но они не многочисленны. К утру их всех развеяли, поэтому не нужно беспокоиться. Сказать честно, у Ши Уду возникли проблемы с размещением всей этой кучей гостей на ночлег. Но ничего, потеснились одну ночку. Ничего с ними не случилось. О преступлении Ши Ляо, Ши Киаолиан даже не намекнула в своём монологе. " — Ши Ляо, рано или поздно ты заплатишь за то, что посмел сделать с А-Сюанем. Даю тебе своё слово..." Кулаки Ши Уду сжались до белых костяшек, а зубы заскрипели. К обеду все, хвала владыке, обменявшись любезностями, разъехались.

***

— Матушка, что вы можете сказать о этих детях? — Спросила Ши Лин, сев в след за матерью в одну карету. Пожилая Глава не сразу ответила, когда карета тронулась и проехала пару Чжан, она ответила: — В начале я была больше заинтересованна в Ши Уду. Он очень горделив и упрям. У него не плохой склад ума, очень сообразительный, особенно, для пятнадцати лет. Он может достичь небывалых высот и, даже не побоюсь сказать подобную фразу, вознестись. Нам нужно взять его под своё крыло уже сейчас, потому что, когда он повзрослеет, с ним могут возникнуть большие проблемы. — Старушка глядела в окно, пронзительным взглядом хватая дом, из которого они только что уехали и в голове рисуя образ, уже теперь, хозяина поместья. Ши Лин помолчала несколько минут, затем ответила: — Да. Я вас поняла, матушка, сделаю всё возможное. — Но что насчёт младшего сына Ши Лейяна? На этой фразе молчание продлилось куда дольше, но, поразмыслив, Ши Киаолиан всё же изложила свой вердикт: — Я размышляла над этим все прошедшие часы и не могу ответить, что же с этим ребёнком не так. — Старушка также смотрела в окно, руками поглаживая трость, — мальчонка смотрит такими взрослыми глазами, которые будто отражают многовековой тяжёлый опыт, но, одновременно, в этих глазах есть юношенский огонёк, который разгораеться так ярко, как только это возможно, — женщина снова сделала минутную паузу, — но больше всего в этих глазах боли, боль, которую всеми силами пытаються скрыть за фасадом радуги... Боль, гложущая душу, которая никогда не исчезнет, останется в сердце на всю жизнь и будет преследовать тебя во снах и потаённых уголках разума. — Да, я тоже это подозревала, но всю глубину проблемы осознала только после припадка истерики. Вот только, откуда такие сильные чувства у того, кому всего шесть лет от роду? — Ши Лин пальцами водила по драгоценным камням своего дорогого калье. — Это я и хочу узнать. — Матушка, у вас есть какие-нибудь предположения? — Да. Возможно, Ши Лейян нам много чего не договаривал в своих делах, и это всё свалилось на его сыновей, а младший просто не выдержал... — Ши Киаолиан снова замолчала, прислушиваясь к начинающемуся дождю, как маленькие камельки стучат по крыше их кареты. Кап-кап. Кап-кап. Наконец Ши Киаолиан оторвала взгляд от заоконного пейзажа и посмотрела прямо в глаза своей дочери: — Мы обязаны не спускать с них глаз, Ши Лин.