Заново

Утро. Ему плохо. Опять. Что ж. Он определенно не учится на своих ошибках. Эдгар осторожно приподнимается в локтях, отметив, как сомнительно пошатнулась комната перед глазами, и замирает, прислушиваясь к себе. Понимает, что к горлу подступил ком, а живот неприятно свело. Мимолётная мысль — нужно было уйти сразу после инцидента с Эмз — перед тем, как побежать к унитазу — и вскоре она сформировалась в настоящую аксиому. Последнее, что он помнит: себя, с виртуозностью выпивающего очередной, видно последний, стакан водки. А после темнота. Как отрезало. На самом деле все обстояло так: после их недолгого ванного диалога с Колетт и Фэнгом у порога его встретила Эмз. За спиной ее угрожающе стояла Биби — той успели рассказать все, что она пропустила. Неискренние извинения, помнится, его совсем не тронули, и вместо того, чтобы уйти, как планировал, вразрез изначальному плану он решил сделать вид, будто ему совсем не обидно. Будто все хорошо, а он полон сил и закала. Стакан-другой — и теперь он здесь: елозит лицом по крышке унитаза и мечтает умереть. Чтобы ещё хоть раз. «Ебануться. Это что вчера было?», — мысленно зачитывает Эдгар сообщение, пришедшее от Биби за то время, пока он собирал себя по частям. — «Какого хуя я звоню Буллу и Ворону, чтобы спросить, как они тебя довезли, а вместо ответа слышу запрет с тобой общаться, мол, он ебанутый? Что между вами произошло?! Я знаю, что ты не ответишь, но не думай, что я не разузнаю все, как только мы увидимся!!! Мы обязательно ещё поговорим.». Булл и Ворон. Ах да. Они, кажется, довезли его до квартиры вчера. Кроме одного всплывшего фрагмента в памяти с их лицами, Эдгар ничего не помнит. Наверное, ему стоило бы постараться откапать и иные фрагменты до момента встречи с Биби. Она настроена серьёзно.

***

Наступил щадящий август. Дни пролетали спокойно и обыденно. Солнечная погода — уже, хвала небесам, не такая знойная — порой сменялась грозами — немногочисленный источник заветной прохлады. Эдгар совсем не жаловался, когда добирался до места назначения через слякоть и морось: все лучше, чем быть на грани отключки, просто потому что в мире затхлый и горячий воздух не давал сделать полный вдох. Работа встречала его привычной болтовней персонала где-то на фоне, а фигура девушки, маячащая перед глазами на каждой смене, воспринималась как что-то само собой разумеющееся. После нескольких совместных смен Биби попросила изменить график и сопровождать его на постоянной основе. Они стали друзьями. Хотя, он до конца не уверен в правильности этой формулировки — его границы между простым знакомством и дружбой слишком размыты: непонятно откуда одно переходит в нечто более серьезное, и наоборот, — на ум не приходит ничего другого, и, он держит пари, в этом плане его мнение, безусловно, разделит и Биби. В любом случае за время, проведенное за одной барной стойкой, их отношение к друг другу значительно потеплело. Девушка могла без умолку болтать о чем-то, а Эдгар слушать, про себя отмечая, что это его нисколько не раздражает. Он тоже открылся: мог поддерживать беседу или рассказать случай из жизни, если тот был к месту. Порой они не сговариваясь замолкали, чувствуя, что ни один из них не настроен на излишнюю активность. Также у него появились хорошие знакомые. Биби в тот день не стала мешкать и, поняв, что от него никакой информации не дождешься, позвала Булла и Ворона побеседовать всем вместе лично: узнать корень всех обид, если быть дословным. В итоге выяснилось, что он во время сильного опьянения ведёт себя крайне… Непредсказуемо. Точнее предсказуемо. Эдгар знает, что у него есть две фазы, когда алкоголь начинает думать за него, точнее — лишать всяких разумных мыслей. Та, где он становится слишком сентиментальным и плачется по любому поводу, и та, где замест печали приходит агрессия. В такие моменты, обычно, совсем себя не контролируя, Эдгар может сделать много чего компрометирующего и, в первую очередь, вредоносного. Конечно, если устоит на ногах, — это первое условие. По рассказам парней, травка, видимо, сыграла не последнюю роль, приумножив его «фазы невменяемости» в несколько раз, и в итоге ушли они тогда униженными, оскорбленными, но не покалеченными: всё-таки он не смог устоять на ногах. — Такого отборного мата я в жизни не слышал, — строго утвердил Булл, пока Ворон попивал кофе и кивал. Благо, парни, остыв к ситуации, сразу поняли его и не стали долго стыдить, мол, с каждым бывает, но выражения всё-таки лучше выбирать другие. Дальше они разговорились, Биби умело подкидывала идеи — и в конце концов все сошлись на том, что эта ситуация послужит уроком, но никак не причиной вражды. Скорее наоборот: Эдгару понравилось с ними беседовать. Они не были равнодушны, и это его подкупило. От неудачного первого впечатления ни осталось и следа — он понял их, а они его. Так и появилось у него на два приятеля больше, которые изредка заходили к ним в бар, чтобы выпить и, в первую очередь, приятно поболтать. Мелкий дождь стучит по крыше ещё не открывшегося клуба, а Эдгар, сделав всё необходимое, засел в телефоне, изредка поглядывая на Биби, протирающую бокалы. За всё время, которое они проводили вместе, он успел изучить образ девушки и её стиль работы так, что написать подробную характеристику не составило бы никакого труда. Сейчас, например, она блефует. — Биби, не надо делать вид, что ты работаешь, — нужно работать, — сказал он со слабой улыбкой. — Этот бокал не меняется уже минут пять так точно — он чистый. Оставь бедного и лучше сядь. Биби кинула тряпку, подобно всем тем случаям, когда не хотела работать, и отложила в такой же манере бокал. — Я все думала, когда заметишь. Реально чисто из любопытства стояла. Не теряешь хватку, да? Хм. Конечно нет. Чужие попытки смухлевать на рабочем месте он всегда замечает и всегда очень виртуозно пресекает. Один раз они даже вели счётчик, сколько раз за смену он скажет «я все вижу». Вышло двузначное — внушительное — число. — Что с поиском — уши мои бы этого не слышали — ещё одной подработки? — поинтересовалась девушка, став у него за спиной и начав без смущения пялиться в его телефон. Ещё одна работа. Некоторое время назад он загорелся этой идеей, потому что в клуб пришел новый бармен замест уволившегося, то есть смысл в подработках пропал, как и лишняя копеечка в кармане. Сейчас лето. Он не обременен учебой и чувствует себя вполне сносно: почему бы не подзаработать? Правильным способом. Получить чистые и заслуженные деньги. Он пробовал себя во многих сферах, но мастерство ни в одной не довел до удовлетворительного уровня — слишком быстро находил новую, которая — ах, если бы так было! — могла бы стать для него той самой остановкой дольше, чем в пять минут. Сначала это было ради денег — только потом пришло желание как-то себя обозначить. Ему захотелось найти себя. То, в чем он мог быть действительно хорош. Конечно, образование, работа по специальности в хорошем случае — все это когда-нибудь будет, он надеется. Но нет в этом тех ощущений, нет того запала и жажды стать лучшим в занятии, о котором ранее только слышал. У всех ведь получается: так почему он хуже? Все же рождаются исключительными и обязательно всё умеющими! Так почему он другой?! Ведомый такими мыслями, Эдгар решился воспользоваться тем, что у него выходило неплохо. Языки. Вполне себе хорошее знание и сдача экзамена на высший балл. Попробовать себя в репетиторстве показалось ему наилучшим вариантом. Работа, имеющая много плюсов, с какой он должен справиться, пусть и имеющая свои неудобства: он решил приходить к возможным ученикам самостоятельно, нежели наоборот, потому что район, где он живёт, не славится хорошей репутацией, как и его квартира, и отдавать свое чадо в такие условия к незнакомому человеку не стал бы ни один родитель. А онлайн занятия… Его отталкивают. Нет в этом ни души, ни искренности. Эдгар хочет, чтобы его воспринимали всерьез, — не получать плевок в лицо от ребенка, играющего в игры по ту сторону монитора. С большим энтузиазмом взявшись за эту идею, Эдгар зарегистрировался на сайте с вакансиями на любой вкус и цвет, заранее просмотрев какие цены лучше ставить; придумал самое, как ему кажется, не отталкивающе описание; и, наконец, сделал самую приличную фотографию в его жизни: зачесанные назад волосы, отсутствие пирсинга и ухмылка на лице, которая по изначальной задумке должна была придать ему солидности, но на деле выглядела крайне несуразно. Все его попытки завоевать чужое расположение не увенчались успехом — заинтересовавшихся почти не было. Кроме одной семьи. Девочка четырнадцати лет нуждалась в помощи с английским языком. Охотно согласившись, Эдгар с сильным воодушевлением представлял, как пройдет его первое занятие. Тогда он ещё не знал, что именно будет его ждать. Проведя несколько занятий, он понял, что больше так не может. Этот ребенок просто невыносим. И дело вовсе не в плохой обучаемости или врождённой не предрасположенности к языкам вообще — она просто не слушает, абсолютно не заинтересована в поглощении материала, зациклившись на других, абсолютно неважных вещах. Быть может, в её возрасте это нормально, но Эдгар, скрепя сердцем, едва переносил эти неловкие попытки заинтересовать его. Лия — его ученица, учащаяся восьмого класса, девочка, жаждущая внимания полностью и целиком, своим поведением явно намекающая на неравнодушие к нему. Показывала она свои неоднозначные намерения всем, чем только можно: садилась максимально близко, чего не позволяют никакие рамки приличия, и никакие замечания по этому поводу не воспринимала на слух; непременно находила причину лишний раз прикоснуться, мол, ой, я это случайно! А смотрела как… Так, как не должны смотреть на репетиров по английскому уж точно: так выразительно, так неловко и дрожаще, что чуть ли не кричала «ты мне нравишься!». А когда в текстах, которые нужно было переводить, к его неудаче встречалась тема отношений, то краснела, кокетливо хихикала и по-девичьи начинала крутить прядку белых локонов. Со взрослым пониманием, не придавая значения ее выходкам, Эдгар не заметил, как оказался узником ситуации, становящейся безвыходной. Разговор состоялся. Ему казалось, что после него все должно было проясниться, но Лия, услышав отказ, не растеряла былой пыл. — Вы просто не понимаете, что упускаете! — уверяла она его. Тюрьму. Единственное, что он теряет. А. И совесть. Точно. Точкой не возврата стал момент, когда Лия попыталась сесть ему на колени, делая вид, что пытается достать кружку чая, стоящую позади. Больше так не может продолжаться. Ни за что. Стоило все прекратить ещё тогда, когда она прислала ему голосовое сообщение: «Parents are not at home today. I'll be happy to do extra work». Томным голосом на ломаном английском она прямо говорила, что готова к большему, а Эдгар, слушая это, терял цвет в лице. Оборвал он все связи с семьёй стремительно и уверенно. Сказал родителям, что она и так всё отлично знает без него. Отличный пример, когда ложь была действительно во благо. Вот так и пропал его дополнительный способ заработка, оставив несмываемый след на его недолгой репетиторской репутации. Пропал, оставив дыру в сердце и кошельке. Протянув долгое «хм-м-м», Эдгар задумался, как бы рассказать об этом всем Биби. — У меня нет клиентов, я безнадежен, — выдал нейтральное он, не вдаваясь в подробности. — Покажи-ка свою анкету, — с интересом сказала Биби, наклонившись. Эдгар выполнил ее просьбу, и вскоре послышался смех. — О Боже! Какая фотография! — Биби, согнувшись напополам, издает нечленораздельные звуки, а Эдгар с напускным недовольством спешит выключить телефон. — Я не удивлена, что нет желающих позаниматься с таким важным дядькой. — Вполне приличная, — отвёл он драматично глаза и схватился за сердце. — Вообще-то одна дама драться была готова за мое сердце, а ты так категорично меня оцениваешь! Биби подняла брови. — Дама, говоришь, сердце твое желала? Он кивнул. — Все так и было. На самом деле Эдгар рад, что их разговор подошёл к этой теме: ему хотелось поделиться наболевшем. Хватаясь за шанс обсудить произошедшее, он во всех подробностях рассказывает о своем неудачном опыте в качестве учителя. Биби внимательно его слушала, ничего не говорила, только восклицала порой «ого» и «ах», а выражение лица ее говорило само за себя. — Ты говорил родителям, что она флиртует с тобой? Думается мне, узнай они всё как есть, то она поубавила бы свой пыл. — Да, но не все… Как ты себе это представляешь? «Убедительно прошу поговорить со своей дочкой, потому что она домогается меня, а проводить уроки у меня на коленях не идёт ей на пользу»? Я сказал, что Лия отвлекается, витает в облаках и думает абсолютно не по теме занятия; что, возможно, я интересую её больше английского. Они сказали, что поговорят с ней, но той хоть бы хны — как лезла, так и лезет. — А она целеустремлённая. Это хорошее качество, кстати! Глядишь, и добьется тебя… And you will live happily ever after. Биби ухмыляется, а Эдгар закатывает глаза и машет на неё рукой, будто бы отгоняя назойливое насекомое. Придав голосу достаточной печали, он продолжает: — На этом подходит конец моим репетиторским историям, ведь больше-то мне никто и не писал… А я так старался произвести хорошее впечатление — он печально вздыхает, сдержав порыв развести руками — перебор, но девушка, кажется, не разделяет его настроения, став серьезнее не наигранно. — Повод задуматься, а надо ли тебе это? — предложила она. — Серьёзно, это же ненормально. Только не начинай свою эту излюбленную шарманку, мол, ты сам решишь, что тебе делать! Ты такой «решала», что на работе кровью истекаешь! — имеет в виду не столь давний случай, чтобы его не упоминать, где у Эдгара неожиданно пошла кровь из носа. Запомнился он надолго из-за того, что капля крови очень неудачным образом упала прямо в стакан с коктейлем, а бармен, будучи не самым внимательным из-за усталости, не заметил этого, и в итоге это все вылилось в шумную ситуацию, где начальник обвинял его в некомпетентности, а Биби в халатном отношении к здоровью. Он же объяснял, что у него слабые сосуды! Да и меняющееся освещение не дало возможности заметить «новый ингредиент» в стакане… Девушка не слышала — не хотела слышать его оправданий — все было тщетно. — Какой же ты бестолковый! Пойми, что зарабатывать нужно в меру. В меру возможностей, блин! На кой тебе будут деньги, если не будет их владельца? Ты, балбес, окочуришься раньше, чем сможешь в полной мере ими воспользоваться! Эдгар отвёл глаза. Начинается. Ну вот почему так происходит? Он же не лезет к Биби и не указывает ей, как нужно жить. — А тебе-то какая разница что там со мной может случится? Биби зло тыкает на него пальцем. — Вы — мужчины — эмоциональные выродки, не понимающие базовых вещей жизнеустройства и ебучего социума! Люди — не бесчувственные человечки — вообще-то им свойственно волноваться за людей, которые им небезразличны. Я думала, мы типа подружились, все такое, но ты продолжаешь вести себя, будто тебе наплевать на весь мир! Даже если так, — поимел бы хоть каплю уважения отвечать мне менее односложно, чем «все в норме, я себя знаю». Я-то тебя не знаю! Но глаза у меня не на затылке, и я прекрасно вижу, как херово ты выглядишь. Как знаешь, но, если продолжишь в таком духе, — жди беды. Тысяча слов в ответ на его одно. Когда у них возникают подобные стычки, Эдгар не может избавиться от ощущения, что Биби — бесконечный генератор слов, слов, слов. Как же много она порой говорит, но, нельзя отрицать того, что по делу. — Жди беды-ы… Говоришь прямо как гадалка какая, — протянул он, не воспринимая разговор серьезно. — Давай не будем разводить не пойми что на пустом месте. Все в порядке. Я определенно бы не стал бы делать того, на что физически или морально не способен. Ну вот скажи, что мне такого сделает ребенок? От Лии осталось всего лишь неловкое воспоминание, не более. На этом все. Я в порядке, — ещё раз повторил он для убедительности. — Поверь мне, когда-нибудь мы подеремся, — отвечает Биби. — Нутром чувствую — так и будет. — Ммм, тогда мне нужно привести себя в форму к этому времени, — сказал Эдгар и закинул конфетку в рот. Последнее время вот так вот носить с собой конфеты в кармане стало чуть ли не необходимостью — обычно он не жалует сладкое, а оттого низкий сахар в крови доставлял проблемы — мозг отказывался фурычить. — Начну с масса-набора. Биби фыркнула, но не сдержала улыбку. Вот и все. Кажется, теперь все действительно в порядке. Они будут работать, привычно друг друга подкалывать, и всю смену проведут плечо к плечу. — Слушай, насчёт репетиторства… — Да? — Моему брату надо подтянуть английский. Поможешь? — Которому из? От Биби временами можно было услышать истории, касающиеся ее семьи, в частности те, что про двух братьев, которых она нередко критиковала за несерьёзный подход к серьезным вещам. — Саяну. — Нет проблем, — в душе обрадовался Эдгар, что гештальт по поводу репетиторства будет закрыт, но на деле спросил: — Кто-то вроде бы говорил, что мне нужно меньше работать, ибо, ах, в ближайшем времени я умру из-за переутомления? — По крайней мере начнёшь умирать ты под моим надзором, и я, в случае чего, вызову скорую, — ответила Биби как само собой разумеющееся. — Это же очевидно. — Ох, Биби, ты такая заботливая, — завороженно выдал он. — Как я могу тебе отплатить за доброту? — Дорогой, мне от тебя ничего не надо, только, пожалуй, от скидки в 15 процентов я бы не отказалась. Под хитрое одновременное «хм» оба человека пришли к соглашению, улыбнувшись и кивнув. Биби говорила, что совсем не знает Эдгара, но, утверждая это, не учла то, что это не мешает ей его понимать, а ему понимать ее. Бум. Рослый мужчина со своим компаньоном поменьше садятся на высокий стул за барной стойкой, а они, увидев знакомые фигуры, радостно кидаются в приветствия. Булл и Ворон. Крепкие друзья Биби и теперь хорошие знакомые для него. Их компания всегда означала хорошее окончание смены, и Эдгар не побоится сказать, что это закономерность. Стоит им прийти поболтать за стаканчиком чего-нибудь средне-крепкого, как все оставшееся время идёт как никогда спокойно, гладко и без происшествий. К тому же у Булла всегда были припасены наиинтереснейшие истории из жизни, которые он своей подачей делал ещё лучше, и Эдгар соврет, если скажет, что слушать того не было отдельным удовольствием. Хлопок-другой — и очередь здороваться доходит до него. Раньше Эдгар не питал чувств к тактильным приветствиям, но сейчас это не вызывает неприятия. Их руки соприкасаются в дружеском жесте, а он спрашивает: — Какими судьбами? — У меня есть хорошие новости, — отвечает Булл и переглядывается с Вороном. — Налей-ка сначала как обычно. Такое надо слушать под градусом. И сам пригуби: сегодня можно и даже нужно. Эдгар замер. Чтобы Булл — и предложить ему выпить… Это что-то новенькое. Вероятно, его новости по истине можно считать грандиозными. — Оу, что-то намечается! Колись давай: что уже натворил, а? — не выдержала Биби, с интересом спросив. — Не что, а кого… Биби, подняв бровь, ожидающе смотрела на него, а Булл отвёл глаза, в которых горел огонек шалости, вытянулся в струнку, потёр руки, как бы в волнении, и, наконец, продолжил: — Я думал, что смогу держать интригу до последнего, но в итоге ломаюсь после первого же вопроса, — маска невозмутимости трескается на глазах. Он делает глубокий вдох, затем выдох… И вскоре решается. — У меня будет ребенок. Катюша беременна. Две недели. Слова точно эхом отражаются от стен клуба, и Эдгар удивлённо вскидывает брови. Он смотрит на Биби, которая несколько секунд, будто в трансе, стоит без движений со странным выражением лица. Вскоре она отмерла, радостно взвизгнув, и бросилась обнимать Булла, перегнувшись через барную стойку. — О Боже! Я так рада! Поздравляю! — девушка что есть мочи обнимает улыбающегося друга, а Эдгар не может оторвать от этого зрелища глаз. У Булла будет ребенок. У него будет семья. Невероятно: казалось, буквально вчера он рассказывал, какая у него прелестная спутница, а сейчас проходит совершенно новый этап в жизни. Он наверняка станет прекрасным отцом. С запоздалой реакцией Эдгар понимает, что и ему пора бы поздравить Булла с таким событием. — И правда чудесная новость. Поздравляю, — со всем чувством говорит он. Они вновь пожимают друг другу руки, но делают это более явно, крепко и искренне. Со стаканом амаретто в руках Булл в компании внимательных слушателей рассказывал, как все произошло. -… Ну и позвала она меня прогуляться первой. Я подумал, что это хорошая возможность наконец сделать предложение, — я все никак не находил смелости и ходил с кольцом в кармане больше недели. И вот мы идём по набережной: слабый ветерок обдувает наши лица, она идёт своей обычной лёгкой походкой, волосы её красиво развиваются, она останавливается, — и тут я думаю, что вот оно — тот самый момент: тянуть больше нельзя. Мы одновременно говорим, что хотим кое-что сказать. Я, естественно, уступаю, а она… Достает тест на беременность, говорит, что у нас будет ребенок, а я смотрю на эти две полоски и слова вымолвить не могу. Глаза были на мокром месте, я потерял дар речи — и давай только лепетать, что люблю, что ты наполнила мою жизнь смыслом, а сам не понимаю, как сдержать эту рвущуюся наружу бурю внутри. Она начинает плакать, обнимать меня, и только тогда я вспоминаю о кольце, пытаюсь нащупать его трясущимися руками, а когда вынимаю, то даже забываю встать на колено и произнести красивую речь, как планировал, — все вылетело из головы. Смотрю на нее с коробочкой в руках, моргаю, ветер развивает наши волосы, и она начинает смеяться. Именно в тот момент я понял, что я самый счастливый человек на Земле. Все слушатели под конец рассказа были тронуты: Биби смахивала влагу с лица, Ворон смотрел на друга теплыми и мечтательными газами, а Эдгар осознал, насколько счастье на самом деле близко к человеку: нужно просто в какой-то момент протянуть руки навстречу и сделать правильный выбор. — Так. Все! Хватит сантиментов! — громко объявляет Биби с красным от невыплаканных слез лицом. То, как она поборола надрыв в голосе, вызывает уважение. — Булл, скоро ты станешь прилежным семьянином, у тебя будет ребенок, заботы, ты должен будешь обеспечить шикарную — понял меня? — сногсшибательную жизнь своим любимым людям. И ты определенно займешься этим сразу же после того, как мы хорошенечко напьемся! Пусть весь мир узнает о нашем празднике! — с уверенностью заявляет она и поворачивается к Эдгару. — Да, бармен? Сделай нам самое крышесносное пойло! А как же работа? Стоит ли увольнение их самопровозглашенному празднику? Эдгар улыбнулся. Определенно. Спустя час все были пьяны. Не настолько, чтобы начать творить чушь, но достаточно для того, чтобы захотеть пойти танцевать. — Да тут один тухляк не музыкальный совершенно крутят! — возмущалась Биби, активно жестикулируя руками, сидя между Буллом и Вороном, которые потягивали свои коктейли значительно медленнее спутницы. — Как под такое танцевать-то! У меня уже ноги гудят на месте сидеть! — Ты разве не знаешь, что обычно крутят тут? — спросил Ворон. — В этом и проблема, что знаю! — воскликнула девушка, окончательно разочаровавшись в трендах нынешней моды. — Ебучий пердёж ртом и бессмысленные текста… Какое уныние. — Да ладно тебе, — вмешался Булл, — бывает и хуже. Я хотя бы слова разбираю, да и мотивчик есть зажигательный. — Не-не, ты не понял, — оживилась Биби. — Как бы это… Вот! Представь, что твой сын или твоя дочь, нет, лучше дочь, слушает такую безвкусицу, а то и хуже? Кто там знает, что будет, когда новое поколение окончательно забудет о реально настоящей музыке… Это же капец как страшно! — Да ну! — ухмыльнулся Булл. — Музыка бессмертна, пока есть те, кто ее помнят. Со мной дитятко слушать бессмыслицу не будет: у меня гены сильные, я уверен, что хороший музыкальный вкус будет первым, что передастся. — Поднимешь генофонд с колен? — А то! — выдал он смело, но тут же задумался. — Только надеюсь, чтобы ляля была на Катеньку внешне похожа… В этом плане генетическую лотерею я могу подпортить. Биби пихнула его. — А ну замолчи! Ты самый красивый и сексуальный мужик, которого я знаю! — Согласен, — кивнул Ворон, строго смотря на их двоих, будто тема разговора изначально была неудачной. — Ребят, я редко говорю так прямо, но… Я вас так люблю, — сказал Булл, ломающимся голоском, будто школьник впервые познавший прелести пубертата, и спрятал лицо в ладонях. Эдгар участвовал во всем диалоге обрывочно, ибо все время убегал к клиентам, как назло тянущихся к этому треклятому бару как мухи на дерьмо, и поэтому суть чужих фраз он додумывал на ходу. Например, сейчас он абсолютно не понял, почему вдруг Биби и Ворону понадобилось знать, кто из них красивее. — Ну же! — просила девушка. — Ты должен сказать, кто из нас сексуальные! Я даже специально позочку обольстительную приму, — сказала она и выгнулась в спине, выставив руки возле головы, что скорее выглядело комично, нежели действительно возбуждающе. Ворон же сидел со строгой уверенностью, облокотившись одной рукой об спинку дивана, а другой держа стакан с коктейлем. Он не пытался целенаправленно строить из себя нечто более впечатляющее, и тем самым его внутренняя твердость выглядела более выигрышно на фоне Биби. Но он же не может сказать, что парень может быть привлекательнее девушки? Разве это не будет странно? Что за вопросы вообще такие? — Вам не кажется, что вы слишком разношёрстные, чтобы я мог вас на одинаковых основаниях оценивать?.. — Ой, да просто представь, что ты символ справедливости, что у тебя в одной руке меч — в другой весы, а глаза твои закрыты, ведь нет места предвзятости в твоих суждениях… — Тебе не кажется, что пример с Фемидой был неудачным, потому что ему нужно оценить, ссылаясь лишь на внешние качества? — с иронией заметил Ворон. — Ой, да не цепляйся к словам! — тыкнула она в него пальцем и вновь обратилась к Эдгару. — Короче, просто прикинь, кому из нас ты с большей вероятностью дал бы! Делов-то. Это Эдгара уже возмутило. — Эм. Что? — Ну ты же наверняка из тех, кто не будет сильно придирчив к таким вещам как-то, что у человека в штанах, я уверена! Махни головой в сторону того, кто посимпотнее будет, ну жее!.. — ковыляла языком Биби в нетерпении, и по ее говору сразу становилось понятно, что выпила она больше всех. Эдгар не знал, что и думать. Булл, не принимающий никакого участия в их распрях, махнул на нее рукой, мол, не обращай внимания, это просто пьяные выкидоны. Все говорило о том, что пора бы потиху-помалу закончить глупую ситуацию прежде, чем она могла бы вылиться в спор, но не успел он сказать и слова по этому поводу, как из ниоткуда донёсся девичий голос: — Пардон, что встреваем, но я отдаю голос тому красавчику в черном, — говорившая подмигнула Ворону, а тот загадочно улыбнулся. Все посмотрели на подошедших людей, и Эдгар, совсем не удивившись присутствию злополучной парочки, очень явственно мучительно вздохнул. Фэнг и Колетт после того случая с вечеринкой как-то пришли к нему вдвоем, начали издалека: поинтересовались как дела, пытались неловко отшучиваться и вскоре как бы невзначай упомянули видео, которое, по их словам, распространиться в сети не должно было. — Ничего не обещаем, но, по крайней мере, в группах намеков на него замечено не было, — говорили они тогда. — Да и сколько таких видео… С каждым бывает! В тот день Эдгар, вероятно совершив ошибку, был настроен доброжелательно, поддерживал диалог и никак не показывал внешнего недовольства от упоминания его не в лучшем свете. Ошибка эта заключалась в том, что эти двое пришли снова. И снова. Видимо, посчитав, что раз он не гонит их куда глаза глядят, парочка стала приходить на регулярной основе. Не часто — нет — но достаточно, чтобы мозолить Эдгару глаза, каждый раз, когда они начинали перешептываться, поглядывая с неким секретом, и выпрашивать у него бесплатное питье. — Такие люди вместе собрались! — проголосила Колетт и села прямиком между Вороном и Биби. — Биби, как дела? — Хороши были, пока ты не пришла, — саркастично ответила она и сложила руки на груди. — Я тебя вообще не знаю. У нас был серьезный спор, а ты.! Никакой женской солидарности! — Ой, да брось, — махнула она рукой и украдкой взглянула на парня, сидевшего в непосредственной близости от нее. — Фэнг голосует за тебя, — она выразительно зыркнула на своего спутника, а тот понимающе закивал. — Я просто уравняла шансы! Один один… Решающий голос, я так понимаю, даёт Эдгар, м? Все глянули на него. Он серьезно должен что-то на это отвечать?.. — Вы оба просто… Единственные в своем роде, — выдавил он с трудом. — Ваша красота неоценима. Победила дружба. — Ну-у-у… — протянула Колетт. — Разве это интересно? — Знаешь что, — начала Биби, — я была уверена, что ты скажешь именно это. Ну вот просто слово в слово, — она взмахнула руками. — Слово в слово! Смотря на невпечатлённый круг людей, Эдгар начал чувствовать раздражение. — Н-да, Эдгар, предсказуемо, — развел руками Фэнг, стоящий неподалеку от него. — Ой, точно, нужно было ответить, что это ты главный претендент на звание самого сексуального из присутствующих! — ответил мерзковатым тоном он, в конец потеряв самообладание, и ощутимо сжал чужое плечо. — Достаточно непредсказуемо? — Уже лучше! — Фэнг, подыграв, схватил того за талию в эдакой позе, свойственной влюбленным парочкам, которые все никак отцепиться от друг друга не могут. — Но недостаточно экспрессии. В теории для наилучшего эффекта мы сейчас должны поцеловаться. — Целуй тогда, что уж, будем удивлять публику! — со всей экспрессией сказал Эдгар, на деле чувствуя только пустую неправильность происходящего, и как бы подставил щёку в ожидании самого действа. Но вместо каких-либо действий, поставивших точку над глупым спором, переросшим в ещё большую глупость, донесся недовольный голос: — Мне кто-нибудь выпить нальет? Сколько уже просить могу?! Неужели! Эдгар никогда бы не подумал, что когда-либо сможет полюбить свою работу так сильно, чтобы буквально бежать к клиенту сломя голову. Побыстрее вырвавшись из нежеланных недообъятий, он с молниеносной скоростью оказывается у барной стойки. Наливая какому-то хиляку выпивку, он слышал смех, исходящий от места, которое в спешке покинул. Не успел он выдохнуть достаточно, чтобы самостоятельно появиться вновь перед празднующими, как они дружной компанией пришли к нему. — Нам всем по одному стаканчику секса на пляже за мой счёт! — решила раскошелиться Колетт после того, как услышала от Биби причину сего веселья. — Булл, только посмей не пойти с нами на танцпол! Сегодня ты должен крутиться-вертеться активнее всех, такой повод же! Булл скромно кивнул, понимая всю серьёзность его участи. Совсем скоро на барной стойке стояло пять порций запрошенного коктейля. Биби потянулась за питьем первее всех, но Ворон быстрым движением увел из-под ее носа стакан. — Тебе пока хватит, — Биби глянула на него как на врага народа и уже было потянулась отбирать украденное, но Ворон, будучи проворнее, не дался так просто. — Ты до танцпола не дойдешь. Прояви уважение и не напивайся до слюней так рано. А вот это, — он помахал стаканом в руке, — лучше отдать недавно прибывшим. Вот этой милой даме, например, — сказал он, обращаясь к Колетт. Колетт закатила глаза, хихикнула, но подарок приняла. — Спасибочки. Меня ещё не угощали за мой же счёт… Ворон неловко улыбнулся. — Буду первым. У Биби, наблюдавшей всю сцену, начала поступать тошнота. — Пойду танцевать. Смотреть на это противно, — отсалютовала она перед уходом и, шатаясь, пошла в сторону танцпола. Булл, выпив коктейль залпом, сказал: — Я тоже пойду. Надо же, чтобы за ней кто-то присмотрел. Компания постепенно начала разделяться. Колетт и Ворон о чем-то разговорились и вскоре отошли. За барной стойкой остался лишь Эдгар и Фэнг. Второй периодически бросал взгляды на ушедшую парочку и медленно потягивал коктейль, хмурясь. — Слушай, как тебе Ворон вообще? Ты с ним, кажется, чаще контактируешь и скажешь больше, чем я. — А что? Глаз положил? — поинтересовался Эдгар. — Как видишь не я, а кое-кто другой, — махнул он головой, указывая на людей позади себя. — Хочу знать, хороший ли он человек. На самом деле Эдгар только сейчас в полной мере осознал, что, вообще-то, раньше был мнения, что Фэнг и Колетт встречаются, а прямым доказательством обратного послужила Колетт, весь вечер охотно флиртующая с Вороном. Значит, они всё-таки не встречаются! Или… — Ну хороший человек — это понятие растяжимое… — решил он не отвечать сразу и добавить интриги, но сжалился, когда увидел удрученное выражение на чужом лице. — В целом ничего плохого я в нём не замечал. Обычно он не особо разговорчивый, держится как-то по себе, но всегда стоит за своих, как я понял. Но ты, конечно, можешь его понять иначе, так что… — Так что можешь не продолжать, — махнул Фэнг рукой, — спасибо на этом. Буду продолжать следить. — Все так серьезно? Мне кажется, они довольно самостоятельны, чтобы разобраться в своих отношениях без помощи других, — скептически ответил Эдгар, приподняв бровь. Фэнг глянул на него, помолчав немного, и отвёл глаза. — Считай это дружеским беспокойством. — Слежку? Как-то не внушает доверия. — Ты просто не знаешь Колетт так же хорошо, как знаю я. У меня есть причина делать так, как делаю я, — не стал он вдаваться в подробности, но тон его заметно погрустнел. — И вообще, налей-ка мне ещё! Пора бы и нам танцевать пойти. — Тебе пойти, — исправил Эдгар. — У меня, как видишь, есть дела. — Даже на одну песню не отлучишься? — спросил Фэнг, представляя танцующего Эдгара. Какую же он картину упускает! — Не-а. Служу Родине, — положил он руку на сердце. — Буду смиренно дожидаться вас тут. — Может попросить кого-нибудь подменить на время, хуй знает… Есть же второй бар вон там — пусть идут туда, — рука показывает наверх, туда, где начинается второй этаж. — К нему для начала нужно добраться, — оборвал Эдгар чужие предположения. — Думаешь, так просто второй этаж зовётся вип-зоной? Простому пьяненькому сброду туда не попасть: во-первых, потому что не попросту не дойдут — видишь, какая лестница крутая? — во-вторых, потому что там другая специфика обслуживания и, ну скажем, не всем по карману. Также Эдгар слышал, что там в обиходе шалости с наркотиками, но он не стал говорить это вслух. — Да уж… — вздохнул Фэнг, понимая, что аргументов у него больше нет. — Как грустно, что на работе надо работать. Эдгар ощутил приятное удовлетворение, когда услышал точно такую фразу, какую не раз произносил в мыслях. — На, — рука двигает стакан, — утешительный приз за счёт заведения. Фэнг благодарно улыбнулся и принял «приз». Перед тем, как присоединиться к друзьям, во всю отжигающим за соседней дверью, азиат сказал: — Приходи, как сможешь. Мы все тебя ждём, — как-то по-особенному он интонировал слово «все» и, взглянув на бармена ещё раз, удалился. Танцы проходили привычно: дрыгающиеся тела под зажигательную музыку пытались воспроизвести что-то на подобии танца, а алкоголь, распространившийся по горячей крови, уверял, что у них это получается; Биби в приступе уверенности и дикой любви к себе, залезла на стойку, став неумело выворачиваться в подобии сексуального танца, пока друзья, которые, краснея, пытались ее утихомирить, уверяли, что она куда лучше смотрится на земле. Эдгар бегал туда-сюда от бару к танцполу, и наоборот, пока компания снова не собралась возле него, а Биби не слезла со стойки. Время приближалось к глубокой ночи, и с этим стоило что-то делать. Разумно разойтись, например… — А пошлите ко мне! — в озарении воскликнула Колетт. Эдгару пришлось побегать, чтобы договориться о замене до конца этой смены, и благополучно отправиться со всеми, не руша чувства сплочённости. Ему стоит говорить свое мнение по этому поводу, которое абсолютно никак не повлияет на исход событий, потому что подавляющее большинство было за? Скорее всего нет, ведь в этом нет смысла, особенно тогда, когда со всех сторон доносились поддерживающие, одобряющие идею девушки предложения, мол, отличная мысль. Только Фэнг, разделив его сомнения, отнёсся к этому с терпением, но не пониманием. Они оба знали, чем такое заканчивается, а второму ко всему этому ещё пришлось быть свидетелем разворачивающихся правильным образом неправильных событий. Речь идёт о Колетт, его подруге, которая с нетрезвым хохотом стала лезть к Ворону на колени, когда они столкнулись с проблемой недостатка места в такси, рассчитанного на меньшее количество людей. В итоге проблема решилась приказным и, возможно, не самым демократичным способом: Фэнг попросту запретил той так себя вести, а тем, кому пришлось сидеть у кого-то на коленях оказался сам Ворон. Сидел на коленях у Булла, пока Колетт дулась на переднем сиденье. Эдгар сидел у левого окна, возле него Фэнг, вынужденно положивший свою ногу на его, а Биби, оказавшейся запертой меж двух зол, пришлось тяжелее всего: с одной стороны ее придавливал большой Булл с небольшим Вороном в обнимку, с другой — немаленький Фэнг со средним Эдгаром. Места катастрофически не хватало. Но не им жаловаться: и так повезло, что таксист оказался человеком понимающим, и даже слишком. Эдгар даже сомневается в его стопроцентной адекватности… В машине играл Егор Крид. Уже третья песня подряд, и если сначала это можно было списать на случайность, то теперь только на закономерность. Пока Колетт развлекала водителя с поразительным музыкальным вкусом, болтая с ним до умопомрачения, Эдгар смотрел в окно и пытался сфокусировать взгляд, который то и дело метался из стороны в сторону, подобно маятнику. На смене он позволил себе выпить и за все время, проведенное в компании общих знакомых, сделал это не раз. Опять он едет напиваться… А может оно и к лучшему? Алкоголь же так расслабляет, делает все побочные факторы такими незначительными… Например, будучи трезвым, он совсем иначе отнесся к тому, что человек, сидевший рядом с ним, чуть ли не дышит ему в затылок, потому что, увы, места на менее близкий физический контакт нет. Сейчас это кажется совершенно незначительным… Эм… Он забыл слово. Неважно. Его не волнует даже то, что во время некоторых резких поворотов азиата прижимает к нему так близко, что в любой другой ситуации это могло сойти на какие-нибудь застенчивые лобзанья. Фу. — Отодвинься от меня, — тихо сказал он Фэнгу, чья голова находилась в непосредственной близости. — Не могу. — Смоги. Фэнг попробовал сесть прямее, но на него тут же взъелась Биби, прикрикнув, мол, сядь как сидел. — Я сделал все, что мог. Да уж. Эдгар обессиленно прислонился головой к окну, та начала дрожать от тряски автомобиля, и это совсем не давало расслабиться. В салоне играла песня «пусси бой». Казалось, хуже быть уже не должно, но на самом деле любую ситуацию можно изворотить до такой степени, что от ее неправдоподобной безвыходности может пробрать смех. — Меня щас вырвет… — закряхтела Биби на очередном повороте, прикрывая рот руками. Фэнг, прокомментировав ситуацию коротким, но очень ясным «бля», встрепенулся и, пытаясь отодвинуться от девушки, прямо-таки сел на Эдгара примерно в такой же позе, в какой сидели Булл и Ворон. Ну что за… — Милота, мальчики! — воскликнула Колетт, повернувшаяся поглядеть на источники шума. — А сейчас сделайте довольные лица: я снимаю сторис! Пока девушка крутила телефоном в руках перед ними, Фэнг, подстраиваясь под запросы на «большую экспрессию», обхватил Эдгара за шею рукой, говоря всякие глупости на камеру. Сам Эдгар в это время закрыл глаза и откинул голову на спинку сиденья. Его невозмутимости можно позавидовать. На первый взгляд могло показаться, что он вообще заснул, но сон в его случае — непозволительная роскошь. — Биби, скажи привет! Биби, поднявшая голову, которую до этого держала на уровне колен, сказала не привет. Она сказала кое-что другое. Колетт, не обратив внимания на чужую невежливость, стала снимать Булла и Ворона. — Вот этот вот парень станет отцом! Представляете?! — Булл, улыбнувшись, кивнул. — Он станет самым крутым папочкой на свете! Сегодня он отжигал круче всех и едет продолжать отжигать со своими друзьями! У него, кстати, очень хорошие друзья, — она навела камеру на Ворона и многозначительно улыбнулась. Затем девушка кое-что услышала и обратилась к водителю, не прекращая снимать: — Сделайте громче, пожалуйста! Вот она мне нравится. Музыка стала громче. Заиграла «Сердцеедка». Эдгар от стыда прикрыл лицо рукой, Фэнг сверлил двух флиртующих сосредоточенным взглядом, а Биби продолжала скрючившись сидеть, силясь со своим желудком. Колетт, не останавливаясь, что-то говорила, но в один момент Ворон, легонько перехватив ее руку, как бы попытался ее притянуть, но на деле приблизился сам и, стараясь быть громче музыки, спросил: — Ты же дашь мне свой Инстаграм? Чтобы я мог посмотреть видео. Колетт, взглянув на его руку, держащую ее запястье, застенчиво улыбнулась и ответила: — Конечно! Можно и не только Инстаграм… Ворон, не ожидав такого ответа, удивлённо похлопал глазами, лицо его вмиг порозовело, а губы застыли в неловкой улыбке, но, к сожалению, улыбке этой не суждено было продержаться больше нескольких секунд, потому что в этот самый момент Биби, с мученическим стоном, не сумела держаться дальше: ее вырвало прямо на Ворона. Всё-таки есть в этом мире справедливость. Когда они, наконец, доехали до места назначения, а пьянке можно было сказать честное «началась», прошло не так много времени, прежде чем их компания стала напоминать скорее не здравомыслящих людей, а некую субстанцию по их подобию. Булл, успевший за эту ночь и поплакать, и посмеяться, и повздорить, сейчас вышел из квартиры, чтобы, как он выразился, «проветриться» и заодно встретить доставку пиццы. Биби, отключившаяся раньше всех, бездыханно лежала на кровати. Все единогласно сделали вид, что это их никак не касается, к тому же то было правдой, ведь, верится им, что даже если бы они захотели ее разбудить, — у них ничего не вышло бы. Музыка, до этого игравшая так, что содрогались стены, стала заметно тише, потому что Колетт, оторвавшись от сегодняшнего занятия, поглотившего ее полностью и целиком, — бесстыдного заигрывания с Вороном — пришлось встречать недовольного соседа, который грозился ее выселить и скормить собакам, если та не даст ему поспать. Угрозы сработали и вместо громкой попсятины, которую так любила хозяйка квартиры, помещение наполнилось звуками классических групп 90х, а то и более давних, которые предложил Ворон, получивший одобрение от всех присутствующих. Сейчас, например, тихонько играли Битлз. Под весёлый мотивчик «Ob-La-Di, Ob-La-Da» Эдгар сидел на диване, положив голову на руки, согнутые на коленях. Кто-то о чем-то попросил его, но в голове не было ничего, кроме шума. Только спустя время он догадался, что его попросили сделать музыку громче, потому что колонка находилась к нему ближе всех. Он попытался дотянуться до нее, но неожиданно свалился на колени прямо у дивана. Голова, такая тяжёлая сейчас, прислонилась к подлокотнику. Чтобы встать пришлось потрудиться: сначала одну ногу, затем другую… И бац. Эдгар не устоял. Как же жалко-то. Нужно стараться больше… Забывшись во времени, проведенным ползком у дивана, и мыслях, что сейчас он выглядит очень глупо, он не сразу сообразил, что кто-то взял его под руки, помогая встать. Оказавшись в вертикальном положении мир перед глазами пошатнулся, зашелся вспышками света, а он простонал от того, как же у него разболелся живот. Помогавший ему встать не медлил и сразу повел того к туалету, аккуратно опустил, а сам пошел на кухню, чтобы взять стакан воды. Эдгару становилось хуже с каждой секундой. Когда он протягивал руки, чтобы взять стакан, обнаружил, что не может этого сделать, так как те пробила дрожь, которая вскоре распространилась по всему телу. Он безысходности захотелось плакать. Как же ему плохо. Любезный человек помог ему попить: убрав прилипшие волосы с его лба и щек, он прислонил ободок ко рту. Сделав несколько глотков, Эдгар скорее наклонился к унитазу, но чуть не взвыл от отчаяния, когда не получил необходимого облегчения. — Не получается, — простонал он. — Как же больно. — Пальцы в рот, — подсказали рядом. Черт. У него никогда не получается этим способом. Как бы это сказать, что у него плохо развит рвотный рефлекс?.. Слова не давались, поэтому он сделал, как посоветовали, но, как обычно, у него не вышло. — Блядь… Я сейчас умру. Дрожь по телу, невыносимая боль, невозможность выразить свои мысли словами, размытый мир и чувство собственной отвратительности. Он больше не может. — Надо глубже. Пробуй ещё. «La-la how the life goes on. Ob-la-di ob-la-da, life goes on bra. La-la how the life goes on.», — весело играло на фоне, пока Эдгар пытался дрожащими руками достаточно надавить на чёртов язычок. Не получается! Господи, как же это жалко. Его все видят. Его будут обсуждать. Теперь все изменится!.. — Простите, — захныкал он. — Боже, я такой мерзкий. Рядом послышался вздох. — Эдгар, как ты пил раньше, если до сих пор не научился вызывать рвоту правильно? Ты же сраный бармен!.. Я сейчас помогу, только не откуси мне пальцы. А Эдгару было все равно, что собираются делать и насколько это неловко выглядит со стороны, — главное, что ему, наконец, полегчает. Чужие пальцы пролезли ему в рот, с силой надавливая внутрь, и действие это не могло не заставить сработать нужный рефлекс. Желанный момент настал — стоило только направить организм к работе, как все происходило механически. Но и в этом процессе не было ничего приятного. Эдгару порой не хватало воздуха, чтобы сделать простой вдох, и в такой момент становилось страшно, что он не сможет остановиться, и умрет прямо так — самой незавидной смертью из всех. Когда же он останавливался, то заботливый человек подносил воды, и все начиналось опять. Но ему никак не становилось лучше — только хуже, и в один миг он окончательно перестал себя сдерживать. Слезы полились из глаз, а он взмолился: — Пожалуйста, пусть все кончится! Лучше бы я умер. Да… Умер бы. — Не говори глупостей и лучше выпей ещё воды, — не обратил внимания на чужие стенания человек рядом. Ну конечно! Никто его сейчас не будет воспринимать в серьез. Он же пьяный, а значит, умалишённый. Так ведь все думают? Но это неправда. Он все понимает. — Ты!.. Я реально так думаю! — с трудом он повернулся к спутнику. Тело все ещё дрожало. Возможно, чуть меньше. — Я пьяный телом, а голова, — он указал пальцем себе в висок, — трезва. Я понимаю, что говорю и не шучу, если хочу умереть. Голос его то и дело срывался, сбивался с ритма, становясь либо слишком громким, либо чуть ли не шепотом. Он всхлипнул. — Фэнг, — глянул он на того, но не смог распознать конкретных черт из-за размытости в глазах. — Лучше бы я выпил больше и умер. Не могу уже так жить. Я думаю, как убиваю себя, каждый день своей жизни. Блядь, я все время думаю, как закончу это все раз и навсегда. Но боюсь! Представляешь?.. Два человека сидят в одном туалете. Один, шатаясь и дрожа, открывает сердце. Другой уставшими глазами смотрит на кровавое месиво. Песня сменилась. Заиграла «The Beatles- Help!», и Фэнг не смог не отметить, как иронично она вписалась во все происходящее. — У меня же никого нет! Мне страшно понимать, что меня никто не будет вспоминать. Я просто умру, и все. У меня нет родных, настоящих друзей, нет жены, нет тех людей… Боже, я такой ущербный, что даже не могу полностью порадоваться за Булла, потому что завидую. Он счастливый, все вокруг счастливые, а я.! А я… Я так устал. «Help me if you can, I'm feeling down…» Эдгара снова потянуло к унитазу. Мешающиеся волосы убрали с лица чужие руки, аккуратно держа их во время неприглядного процесса. Закончив, он почувствовал, что случилось это в последний раз. У него действительно не осталось сил. Прислонившись к кафелю, Эдгар сказал, вытирая следы от слез: — Прости меня. Я не думал, что все так получится. Простите, что опять все порчу, — глаза закрываются, а он начинает медленно скатываться вниз, покуда позволяет пространство. — Все хорошо. Все заняты своими делами, и с тобой только я, а я тебя ни в чем не виню, — ответил Фэнг Эдгару, который уже не слышал, погрузившись в дрёму. Когда же они вместе направились в комнату, где можно уложить Эдгара, по пути он сквозь пелену сна попросил Фэнга: -Побудь со мной немного. «And I do appreciate you being round.» — Конечно. Итогом их вечеринки стало теперь уже два неподвижных тела, лежащих на кровати без признаков жизни, и только спокойное дыхание выдавало в них совсем не мертвецов. Фэнг влажными салфетками обтер лицо и волосы Эдгару и, как тот просил, остался с ним. Сидел на краю кровати, задерживал взгляд на человеке, недавно выворачивающим душу в таком неподходящем месте для откровений, и думал. Много думал, прежде чем не услышал, как Колетт зовёт его проводить Булла. Обнявшись напоследок, Булл сел в машину, и люди провели провожающими глазами отъезжающее такси. Прощание было чудесным, только Фэнга смутил тот факт, что Ворон не поехал с другом, оставшись стоять с ними. — Вот так вот, — неопределенно начала Колетт. — Ты иди обратно, а я… Вернусь попозже. — В смысле? — Ну мы решили прогуляться вместе. Фэнг посмотрел на Колетт и Ворона. Если же второй выглядел неловко и не искал зрительного контакта, то первая держалась уверенно. — Ночью гулять? Ты нормальная? — Нормальная! И вообще я не должна перед тобой отчитываться! — Ну конечно не должна! Пусть лучше тебя потом в газетах упоминают как жертву серийного маньяка, — вспылил азиат и тут же обратился к Ворону. — Без обид, но в жизни всякое бывает. Ворон закивал, мол, понимает его переживания, но решил объясниться: — Мы не… — Подожди, — прервала его Колетт вытянутой рукой у лица. — Фэнг, милый, не заставляй меня говорить вслух, почему именно сейчас я захотела «погулять». Мы немного пройдемся и вызовем такси. Я приеду ближе к обеду. — Да мне плевать, с кем ты захотела трахаться! — не выдержал Фэнг. — Меня волнует, как беспечно ты подходишь к этому вопросу! Если с тобой что-нибудь случится? — Ну да: кто ж тогда будет платить за квартиру?! — разозлилась девушка и подло надавила на нужную тему. — Иди домой, а. Сама разберусь, с кем, чем и когда я собираюсь заниматься. Мы с ним уже обсудили этот вопрос — у меня с собой ебучий электрошокер, блядь! Колетт резко достала из кармана куртки устройство и нажала на кнопку. От резкого звука и вспышки света все дернулись. — Пиздец, — тихо выругался Фэнг. — Хорошо! Иди, куда хочешь! Не буду вмешиваться не в свое дело! — за сегодняшний, наполненный всеми эмоциями вечер, у Фэнга не осталось сил на споры. Будь как будет. — Только знай, что он, в случае чего, тебе не поможет! Дружеское предостережение, любимая. Фэнг ушел, не оборачиваясь, оставляя двоих наедине. Больше он не собирается делать и малейшего движения в сторону решения чужих проблем. Надоело.

***

Так уж вышло, что встреча с Биби после «праздничной» ночи наступила совсем скоро. После той фотографии между ними появилось чувство неловкости. Возможно, оно было бы куда меньше, если бы Колетт не создала группу под названием «БУЛЛ. ВЕЧЕРИНКА В ЧЕСТЬ ОТЦОВСТВА!!!», куда выложила все компрометирующие и позорные фотографии. У нее совсем нет совести, не говоря о простом человеческом сострадании. — Привет, — поздоровался он, стоя в дверях. — Привет, заходи, — Биби встретила его в пижаме, будто и не готовилась к гостям. Сказав пару формальностей друг другу, каждый занялся своим делом: Биби улеглась на диване, включив какой-то турецкий сериал, а Эдгар поздоровался с братом девушки, которого сегодня должен погонять по базовым темам в английском. — Кем планируешь быть в будущем? — обычный вопрос, чтобы развеять атмосферу, которая начинает напоминать вскипающий чайник. Удивительно, что у Саяна ещё не пошел пар из головы, так усердно пытаясь вспомнить то, чего не знаешь. Мальчик бросает ручку, восприняв это как жест помилования, и с чувством отвечает: — Киберспортсменом. Только не будь сестрой, это не отстой! Там такие бабки рубят! У нас в стране мало достойных команд, но вот уеду я, подточу навыки, и меня все команды к себе захотят. Поэтому и хочу за англ шарить. Саян начал перечислять названия киберспортивных команд, в которых хотел бы оказаться, и все упоминал какого-то человека с псевдонимом Sitetampo, а Эдгар, слушая это, не смог контролировать ироничную улыбку. Он просто кивал головой, когда тому нужна была ответная реакция, стараясь визуально не показывать, что он готов расхохотаться в эту же секунду. Эта детская мечта, возможно, умилительная, но явно не стоящая усилий. Насколько же все-таки люди разные. Но это не плохо — даже отлично, когда у ребенка есть настоящая детская мечта, а не та, что вынудили обстоятельства. — Да я бы отдался ему! — все никак не мог остановиться мальчик, нахваливая своего любимого игрока. Осознав, что сказал лишнего, Саян поспешил исправиться. — Ну как… То есть нравится он мне капец, а это просто… Фигура речи. Я вообще против всего такого! Эдгар усмехнулся. — Между нами не такая большая возрастная пропасть, чтобы я не понял, что ты не серьезно. Я в теме. Шарю, значит. — О. Реально шаришь за мемы? А то Биби говорит, что я дегенерат. Она сама-то небольшого ума: сериальчики свои смотреть только может… Тут Эдгар не согласился. — Ты неправ и не должен так говорить о своей сестре. Твоя сестра — чудесный человек, который всем сердцем любит свою семью, а то есть вас, маленьких спиногрызов, неценящих заботу одного из самых родных людей. Вам с Аяном очень повезло с сестрой, и я это говорю уверенно, даже не зная, как вы живёте. Но я знаю Биби и знаю, что лучше нее уж точно не сыскать. Я даже вам завидую. Саян закатил глаза. Эдгара это не удивило: в его возрасте дети не понимают всех вещей так, как есть в действительности. В своем детстве он многое отдал бы, чтобы у него был человек, который искренне поддерживал бы его. Ладно, не сейчас об этом говорить… — В таком случае, знаешь, как на английском будет «поставить раком»? — решил он перевести тему интригующим способом. — Нет… — А что ты тогда пишешь, когда выигрываешь катку? — Хорошая игра говорю, — ответил Саян, хлопая глазками. — Многое упускаешь! Хорошо, что Биби не слышит их разговоров. Очень хорошо, иначе она бы усомнилась в его компетентности. За заданиями время пролетело быстро. Саян то и дело отвлекался, чтобы начать рассказывать что-то про себя, а Эдгар, оценив его знания средненьким «пойдет», понял, как того можно заставить сосредоточиться. Взять на понт, то бишь сказать, что он такие упражнения в начальной школе на легке делал. Мальчик распалялся, чем очень напоминал сестру, и замолкал, пытаясь доказать, что тоже не хуже. Час прошел. Биби заплатила, и пришло время уходить. — Я чай сделала. Не хочешь посидеть? Эдгар выдохнул. Чувство неловкости, наконец, прошло. Именно подобное предложение было необходимо, чтобы вернуть все на круги своя. Разложились они за столиком перед телевизором, на котором шел «Великолепный век». Биби принесла две кружки чая и печенье. Какое-то время они сидели в тишине, только макали сладость в чай, смотря в экран. Затем ему стало интересно происходящее на нем — пафосные речи героев привлекли — и Эдгар стал задавать вопросы по типу: «А он хороший?», «А тот плохой», «Они будут потом вместе?». Девушка охотно объясняла все сложности, а разговор легко завязался. Во время рекламы они не прекращали говорить, правда, уже на более отвлеченные темы. — Так когда свадьба? — поинтересовался Эдгар насчёт Булла. — В следующем месяце, — девушка гордо улыбается. — Ты не представляешь, как он ее любит. А представляешь какого мне? Я наблюдала за их неловкими попытками взяться за ручку ещё… Лет шесть назад, где-то так. Видела смущающегося Булла, ещё не такого возмужалого, с длинными волосами как у Тарзана, который боялся сделать первый шаг. А сейчас, только представь, у них будет ребенок! Я вот лично ещё не отошла от новости. — Думаю, это прекрасно: наблюдать, как жизнь близкого человека становится лучше. К тому же не знал, что вы так давно знакомы. — О, — Биби выдыхает, что-то вспомнив. — Время так быстро прошло. Моё взросление и становление как личности происходило под крылом этого большого дядьки. Хотя, конечно, он не сразу таким огромным был… Там вообще интересная история знакомства. Я тогда только из Якутии переехала. Эдгар кивнул. — Расскажешь подробнее? — Сейчас… — Биби задумалась. — Начну непосредственно с переезда. Он мне, как и любому среднестатистическому ребенку, дался непросто. Новое место, новый менталитет, знакомые, распорядок дня… Продолжать можно долго. Шла я со школы не особо довольная жизнью. Ну, грубо говоря, класть я хотела на всех, настроение — отстой, так ещё ко мне давай приставать кое-какие личности… День был весенний, теплый. Девочка с растрёпанным хвостиком шла с первой смены и пинала по дороге камни. «Ебучая математика», — говорила она тогда. «Ебучие автобусы и мудилы-водилы», — как манту повторяла она. Биби получила двойку по геометрии и не успела на автобус, потому что тот приехал раньше. До дома, к слову, идти больше десяти километров. День, весенний и теплый, не задался с самого начала. Казалось ей, что хуже уже не будет, но, к несчастью, ошиблась. К ней подъехал мотоциклист, и ещё один, и ещё. Вокруг девочки быстро образовался круг из пяти мотоциклов, который не дал ей пройти дальше. — Привет, красавица, — говорил один. — Со школы идёшь? — спрашивал другой. — Какой класс? — поинтересовался третий. Остальные же сально сально улыбались и поддакивали. Девочка, растерявшись, бегала глазами в поиске выхода и заметалась на месте, когда, попытавшись протиснуться между мотоциклами, потерпела неудачу. — Ну куда ж ты? Невежливо так заканчивать разговор. «Да!», — согласились другие. — Ты лучше ответь: в какой класс ходишь? Биби, нахмурившись, ответила: — Седьмой. — Седьмой, значит… Хмм. А у тебя юбочка не коротковата для седьмого класса-то? — спросили они с ехидством. Биби привыкла к холодной погоде и ходила в лёгких вещах, потому что в других не могла. Она начала опускать юбку, понурив голову. Сердце ее билось часто-часто. Мотоциклистов это развеселило. Некоторые начали буксовать на месте, отчего поднялся дым, а девочка закашлялась. В глазах у нее стояли слезы. — Дайте мне пройти, пожалуйста, — вежливо попросила она. В любой другой ситуации она была бы более смелой. — Так быстро уходишь? Мы к тебе со всем гостеприимством, а ты кидаешь нас? Некрасиво поступаешь, юная леди. Но-но-но. Круг начал сужаться. Они ездили так близко, что у нее не было возможности сбежать. В этот момент Биби поняла, что нужно кричать. Но голос не слушался, она просто замерла с ужасом на лице. И в этот момент раздался громкий звук торможения другого мотоцикла рядом с кругом. — Дайте места, иначе столкнусь! — заорал парень в кожаной куртке с длинными черными волосами, вылезающими из-под шлема, начав буксовать. — Мне своего не жалко, а вот вам стоило бы побеспокоиться! — Ну понятно, что тебе твоего металлолома не жалко! — усмехнулся один, но прикусил язык, когда это самый металлолом подъехал впритык. — Харе! Щас разъедимся! Придурок… Если на нем хоть царапина будет, — ты мне все возместишь! Мотоциклы действительно разъехались и больше не стояли впритык, но не спешили ехать дальше. Парень с длинными волосами позвал Биби: — Садись, я довезу тебя домой. Мотоциклисты начали свистеть и гоготать. — Ооо, так вот в чем дело! Эй, малышка, ты же знаешь о первом правиле всех мотоциклистов? Парень, помогший Биби, проигнорировал чужие возгласы и смотрел только на нее, ожидая ответа. Перед перепуганной девочкой стоял выбор. Могла ли она пойти с незнакомцем в неизвестность? Если он не лучше этих людей и сделает с ней нечто ужасное? В тот день она сделала правильное решение. Сев сзади парня, она вцепилась в его куртку и попросила скорее уехать. Две фигуры растворились за занавесом песка и пыли, поднявшихся после того, как они тронулись, а колеса затерлись об асфальт. В тот день Биби узнала, что такое чувство адреналина, заставляющее сердце отбивать самые быстрые ритмы в жизни, когда смотришь на нечто захватывающее дух. Тот день предзнаменовал начало самой крепкой, искренней и первой дружбы. Дружбы вопреки. — Как-то так, — закончила свое повествование девушка. Эдгар, почувствовав смешанные эмоции, сказал: — Пиздец. Мне очень жаль, что тебе пришлось пережить такое. К тому же в таком раннем возрасте. Биби доверилась ему и рассказала личную историю, которая определенно была не последней по значимости в ее жизни. Сделав это не раздумывая, девушка изменилась в глазах Эдгара. — Да забей! Чего в жизни только не бывает, я не особо парюсь о таком, — махнула она рукой, мол, ситуация не стоит переживаний. — Нет. На самом деле это ужасно, когда вторгаются в твое личное пространство, делают вид, что главные там и… Наводят свои порядки, считая, что имеют право на это. Пользуются твоей беспомощностью и даже не стараются увидеть дальше своего носа: посмотреть на то, что останется от человека, подвергавшемуся подобному. Могу представить, что ты тогда чувствовала. Жаль, что в наше время такие случаи крайне распространены и люди вынуждены нести на себе этот груз. Они замолчали. Эдгар редко говорит такие… Пафосные речи? Или, быть может, определение «серьезных» подойдёт лучше? Этот не имеющий конкретного начала порыв высказаться не может четко подойти под предложенные варианты. Что ещё остаётся? Искренность? Навряд ли. Эдгар обычно не бывает абсолютно честен с другими. — Эдгар, я иногда поражаюсь вещам, которые ты так внезапно можешь сказать… И спасибо. Правда спасибо. Я ценю, что тебе не безразлично мое прошлое. Чувство неловкости вернулось. Да уж. Двое людей отвернулись друг от друга и все-никак не могли продолжить также непринужденно беседовать. На этот раз никто не спешил подкидывать идею, чтобы заняться чем-то более отвлеченным, и они просто сидели без движения, словно курицы-наседки. Открылась дверь, и оба человека глянули на Саяна, который, близко подобравшись к ним, точно хотел что-то сказать, невозмутимо взял горстку печенья и молча отправился к себе в комнату. Биби прыснула. Фух. Можно выдохнуть. — Саян! Это что было? — крикнула она, и сразу услышала ответ из-за закрытой двери. — Голод! — Ты моришь его голодом? Кажется, я поторопился, когда говорил, что ты лучшая сестра на свете… — пробормотал Эдгар, с весёлыми искорками в глазах поглядывая на девушку. — Да малой хавает за двоих и ему того мало! Это вообще-то мои любимые печеньки, маленький черт! — Растущему организму нужно брать из чего-то силы! Слита, ботиха! Биби показала фак закрытой двери. Спустя время из приоткрывшегося проема показался ответный средний палец. Видимо, такое у них не впервые. — Он безнадежен, — промычала девушка. — У него большие планы на будущее, ты в курсе? — улыбнулся Эдгар. — Киберспорт — это так… Перспективно. — Не сыпь соль на рану, пожалуйста. Хватит того, что я от него постоянно слышу этот бред. А потом «Биби, любимая сестрёнка, дай денег на новую клавиатуру с подсветкой». Ещё некоторое время Эдгар побыл у Биби в гостях, а когда собирался уходить, то, открывая входную дверь, обнаружил перед собой маленького человечка, являвшегося точной копией своей сестры и брата. Аян, второй брат Биби, являющийся самым младшим в семье. Эдгар рассматривает небольшую фигуру, волосы-ёжик, мысленно ставя всех троих в ряд по возрасту во главе с Биби. Они и правда очень похожи, а родство можно заметить даже в походке. Мальчик, не обратив внимания на незнакомого человека, что есть мочи заорал, направляясь в комнату, где незадолго до этого спрятался Саян: — САЯННН!!! Ты наврал мне!!! Я тебя убью! Аян, с молниеносной скоростью оказавшись у двери в их общую комнату, начал барабанить, потому что его брат, предусмотрев такой исход событий, предварительно закрыл ее на замок. — Отвали! Кто ж знал, что ты такой тупой и поведешься на любую чушь! — с ехидством донеслось на обратной стороне. У Аяна, услышавшего это, чуть не пошел пар из ушей. То, как он начал верещать, нужно было видеть. Эдгар тоже решил пронаблюдать за тем, как разрешиться ситуация. — Ты собираешься их разнимать? — поинтересовался он. — Это бесполезно, — аргументировала свое бездействие Биби. — Хотя… Есть идея. Идея заключалась в том, чтобы вырубить свет. Идея сработала как никогда действенно, потому что к крику Аяна присоединился крик Саяна. — ЧТО ВЫ СДЕЛАЛИ?! Я НЕ ДОИГРАЛ! Когда он, в порыве праведного гнева, вышел из комнаты, на него накинулся младший брат. Началась потасовка, но Биби, до этого бездействующая, не планировала спускать им с рук такое поведение. Спустя несколько минут братья смирно сидели на диване и смотрели Смешариков. Вынужденно. — Чаю будете? — мило улыбнулась Биби. — Не откажусь от такого чудесного предложения, — сквозь зубы ответил Саян. — Да, — коротко отозвался Аян. — Чудно! В итоге они вчетвером пили чай и смотрели телевизор. Эдгар не понял, как оказался в их компании. — У тебя проколот язык? — с интересом спросил самый младший из их компании и округлил глаза, когда Эдгар высунул язык, чтобы показать пирсинг. — Круть! Я тоже так хочу! — Будешь как пидор. Хотя ты и есть пидор, — прокомментировал Саян, отпив чая, но не долго радовался, потому что Биби с силой дала ему подзатыльник. — Да неужели! Это говорит тот, кто играл с одноклассниками в печеньку. Я более пидорской игры в жизни не знала! Саян, явно не ожидав такого подлого хода, густо краснеет, чуть не выворачивает кружку с горячим напитком, и хватает младшего брата, говоря, что он предатель. Аян пытается вырваться из мертвой хватки разъярённого брата, а Биби смеётся, проливая на пижаму остатки питья. Семья. Именно так они сейчас выглядят, дурачась из-за глупой перепалки, а Эдгар понимает, что его день проходит как нельзя хорошо.