Заново

Эдгар был очень самоуверен, считая, что всё может пойти так, как он задумал. Будь он чуть благоразумнее и умнее, то, вероятно, ему не пришлось бы топать уже как двадцать минут в поисках… Остановки хотя бы. Фэнг говорил, что до ближайшей часа полтора ходьбы, и ему не хотелось проверять эти значения на прочность. Уверенность в своем плане пропадает так же бесследно, как и ощущение цивилизации. Кажется, начинается проселочная дорога. Отлично. Вот она — его страна во всей красе! Буквально совсем недавно он видел виднеющиеся вдалеке многоэтажки, а теперь от деревни его отделяет только условность «поселка городского типа». За последний год проживания в этом городе рутина Эдгара состояла из: вуз, работа, дом. Путешествия, к сожалению, не входили в этот список. Он, смирившись, разворачивается и идёт обратно, попутно набирая в навигаторе нужный адрес. В какой-то момент он начал сожалеть, что отказался от предложения Фэнга с такси. На дороге стали всё чаще встречаться люди, и Эдгар чувствовал на себе всё больше чужих взглядов. Нет, не пристально рассматривающих — кому он нужен. Обычных, свойственных каждому прохожему, но не менее дискомфортных для него. Эдгар никогда не считал себя социофобом или что-то в этом духе. Он вполне нормально контактирует с обществом, если того требует ситуация. В конце концов, у него работа в сфере услуг и предполагает процесс социализации. Он не шугается людей, но и не ищет их компании. Последней каплей стала встретившаяся ему мать с дочкой на пути, шедшие вместе за ручку. Девочка показала на него пальцем, рассмеялась и сказала, что тоже хочет такую майку. Вот и предлог, чтобы обратно спрятаться в свою трикотажную крепость. Эдгар, не снимая футболки, надевает толстовку, которая до этого покоилась в рюкзаке и ждала своего часа. Злополучную одёжку теперь никто не увидит. Если быть откровенным с самим собой — дурацкий принт вовсе не главная причина его недовольства. Эдгар давно позабыл, когда позволял себе быть полностью независимым от мнения других. Казалось бы, он всегда считал, что люди — меньшее, что должно его волновать. Но при всем этом никогда не мог перебороть страх перед возможным осуждением со стороны других. Будто две его части разделились, и каждая желала своего. А вариантов, где он был доволен исходом, не было. В итоге Эдгар, устав идти, заказывает такси. Он идиот. *** Добрался до дома он благополучно, так же, как и благополучно завалился спать. Пробуждение его сопровождало чувство прострации, и Эдгару понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя и понять, что ещё не утро. После этого он залипал в телефоне, довольствуясь нечастыми моментами спокойствия и тишины — соседи в кои-то веки спали вместо того, чтобы создавать привычный шум за стенами. В группе профкома написали, что завтра никуда не надо идти, а они могут потратить это время на отдых и прочие прелести, которые, как он понял, изначально не подразумевались. В сообщении не говорилось прямо, но явно намекалось на вчерашний инцидент, и Эдгар старается не думать, что теперь на него обращена большая часть внимания. Пришло уведомление из игры, скачанной Фэнгом. Мимолётно просмотрев короткое, но внушительное: «Вам отправили сообщение! Пользователь «за» в сети!», он быстро смахивает его и убирает функцию оповещения. На часах три ночи. Пойти что ли, сделать кофе? В итоге Эдгар вышел на балкон с кружкой горячего кофе. Раньше он боялся подолгу находится на нем — до ужаса шаткой конструкции, — но сейчас приноровился. Ночи ещё холодные — в одном халате прохладно. Руки ухватились за кружку в попытке найти тепло. Начинает рассветать. Он смотрит вдаль какое-то время, а потом привычным движением зажигает сигарету, и та пускает первый дым. Какой-то бред. Сколько он уже раз пытался бросить? И всё без толку. На половине сигареты он останавливается, тушит оставшееся в пепельнице, нажимает на кнопку, и незамысловатый механизм впитывает в себя пепел. Вот и все. Оставшееся время он будет незаинтересованно просматривать короткие видео в социальных сетях, возможно, посмотрит погоду на завтра и поставит очередной будильник. Есть у него привычка вставать не позже восьми, несмотря на то, сколько он спал или спал вообще. В ином случае весь день он будет чувствовать себя виноватым за то, что поздно встал и не сделал того, чего гипотетически мог бы успеть. И в такие моменты совершенно неважно, что он ничего особенного не планировал — ощущение от этого не проходит. Это злит, но ничего с собой поделать не получается. А утром проснется. Не с первого раза, конечно нет, — тогда, когда рука устанет выключать повторяющуюся мелодию восьмого по счету будильника. Затем сделает привычные для каждого утренние дела и заглянет посмотреть, что ему ответили на предложение взять ещё одну смену, которое он написал вчера перед сном. Смотря на свое сообщение, полное опечаток, написанное в сонном и расслабленном состоянии, Эдгар подумал, что пора бы отучиться от привычки сразу делать то, что ему взбредет в голову посреди ночи. В любом случае ему не отказали, да ещё и поблагодарили в придачу. Вполне естественно. Кому захочется брать на себя уйму подработок, которые стоят копейки? Всё из-за уволившегося бармена. Эдгар тоже не горел желанием хоть лишний час побыть на работе, но он хотел подзаработать летом. Коллеги зачастую подтрунивали над ним, говорили, мол, что когда-нибудь на работу можно будет вообще не выходить, потому что её всю сделает Эдгар. Видели бы они дальше своего носа — глядели бы на него иначе, и на место удивления и непонимания пришло бы уважение. Потом завтрак, который в это время должен быть обедом, две серии сериала и опять сон. Нужно выспаться к работе — его ждёт очередная бессонная ночь. Это его рутина. Ночной клуб «Cat Клуб» — вот его нынешнее место работы, где он трудится на благо похотливых мужчин, в основном их, пришедших поглазеть на девочек за шестом в соответствующих названию нарядах — Эдгара всегда отталкивала эта тематика — и попутно выпить половину бара, за стойкой которого, к слову, их обслужит дружелюбный бармен. По крайней мере, дружелюбный первый час, ибо именно на этот промежуток времени хватает сил Эдгара. А потом как пойдет — чаевых хочется всем. Но и на его временами откровенно говоря плохие манеры из-за свойственной каждому человеческой усталости находился клиент. Как там говорят? К каждому свой подход? Дерзость тоже может быть одним из свойств харизмы, как оказалось. На самом деле бармен — далеко не самая обычная профессия «разливайки спиртного». Она куда глубже. Как минимум тем, что именно в таких местах, где работает Эдгар, вскрываются все человеческие пороки, с которыми приходится сталкиваться один на один. Что может быть страшнее пьяного человека? Совсем ничего. Разве что пьяный человек с ножом… Но такого на его памяти не было. Начался его путь с нескольких недель в виде помощника бармена с зарплатой буквально в гроши. Этого критически не хватало на жизнь, но Эдгара, решившего завязать с бесконечной сменой места деятельности, не остановило это. Вскоре опыт пришел, как и умение — всему нужно время. Ему нравилось, когда его хвалили за быстрые успехи, нравилось, что он влился в чужую среду так непосредственно. В итоге его взяли на место бармена, а работа перестала быть в тягость, по крайней мере в финансовом плане — куда не шло с практически бесплатным «испытательным сроком». Но, несмотря на все плюсы, Эдгар не считает, что эту профессию можно считать «его». Научился делать не отвратное пойло? Совсем не показатель. Бармен — своеобразный дом, пристанище, маленькая остановка в огромной жизни человека, которому необходимо быть выслушанным. Для того, чтобы соответствовать необходимым критериям соблюдения порядка в «пристанище», нужно обладать определенным складом характера. Нужно уметь слушать. Отчасти сопереживать. Уметь терпеть. Если не иметь успехов во всем вышеперечисленном — попросту сойдешь с ума. Конечно-конечно, можно с грозным видом отказаться обслуживать особо хамских посетителей, мол, проваливай давай, ведь у тебя есть на это полномочия. Но разве это выход? Особенно в том случае, когда Эдгар готов был пользоваться этой фразой хоть каждый раз. Как бы то ни было, пока он не планирует менять место работы. Он привык к коллективу, привык к ночному образу жизни, и его не смущают возможные неудобства настолько, чтобы он вновь скитался от места к месту. Да и что ему дало бессмысленно огромное количество подработок на первом курсе? Проблемы со здоровьем? Нервные срывы и потерю уважения со стороны людей, которым он обещал не пропускать? Угрозу отчислением? Нет уж. Необходимо было найти некий баланс между «батрачить как умалишённый и умереть к 25» и «примерно посещать пары, но иссохнуть от голодания», ибо каждый вариант в конце предполагал смерть. Да и заработать, как оказалось, можно быстро и на месте, если возникает крайняя необходимость… Очень жаль, что на данный момент в мире профессия, подразумевающая получение «лёгких денег», имеет одно определенное название, которое лучше не произносить вслух во избежание косых взглядов. Каждый зарабатывает на жизнь как может? Ведь так?.. Кто-то развивается, вкладывается в бизнес, имея перспективы на будущее, а кто-то предоставляет услуги другого характера… Что плохого в том, чтобы использовать свое тело ради получения прибыли? Эдгар перевернулся на бок и спрятал лицо в одеяле. Сердце в груди разрывается, стучит так быстро, будто весь он — это сплошное сердцебиение. Сна ни в одном глазу. Почему он думает об этом именно сейчас? Один раз он услышал разговор девочек в клубе на эту тему. Именно тот случай заставил его задуматься и переосмыслить некоторые вещи. Они обсуждали свой дополнительный заработок помимо шеста, попутно заказывая у него очередную рюмку водки. Говорили, что прибыльно, что куда лучше, чем выезжать к кому-то лично. Хвалились дорогими вещами, которые смогли купить на заработанное, и пускали похабные шутки о «способе» получения новой сумочки. Как глупо. Эдгар никогда бы не потратил деньги, доставшиеся таким способом, на безвкусное желание показать свой достаток. И сдержал слово, потратившись на быт, когда получил свои первые деньги в этой индустрии. Начался этот «путь» со студии — мракобесия во всей красе, — в которую приехал Эдгар, чтобы узнать о тонкостях продажи таких материалов в интернете. Несмотря на некий опыт в подобном, он ничего не знал о подробностях и задавался банальным вопросом: «С чего начинать?». Но вместо ответов от руководителя он получил лишь приказ идти раздеваться в соседнюю комнату. С порога. Даже не поздоровавшись. — Извините, вы не так меня поняли, — говорил он тогда. Руководитель, собиравшийся отойти, обернулся и не терпящим отлагательств тоном заявил: — Ну ты же на кастинг приехал, я так понимаю? Что-то не так? — Всё так, просто… У меня нет опыта в этой индустрии, и я хотел бы сначала разобраться в некоторых вопросах, прежде чем приступать к, эм, действу, — неловко жестикулируют руками при разговоре. — Так тут все без опыта, — ответили ему тогда и добавили мягче: — Не волнуйся. На практике все увидишь, мы обо всем расскажем да и деньжат срубишь. Иди готовься. Всё совсем не так, как он себе представлял. Совсем не так. — Подождите… Я как бы… В общем у вас тут есть ванная? — Ещё один! — чужой располагающий тон вмиг обратился лезвием ножа. — Сколько можно? Черным по белому написано же, что перед тем, как приходить, нужно подготовиться! Затем он зовёт кого-то. Прибегает пухлая девушка в очках. — Отведи его и всё расскажи. Пусть моется. И не халтурит! Были у нас такие… — затем руководитель смотрит на часы, понимает, что опаздывает, и убегает по делам, сверкая пятками, оставляя их с женщиной наедине. Ах да, в сопровождении стонов на фоне, доносящихся из других комнат. Это добавило атмосферы. — Пошли, — сказали ему. Дальше всё было как в тумане. Он плохо помнит, как «готовился» и какие вопросы задавал. Было только волнение. И чужие возгласы «побыстрее!» возле двери, за какой он мылся. Готовился морально. В итоге шел в студию он совершенно без единого знания, что будет дальше, потому что ему так и не ответили, сказали только, мол, на месте всё узнаешь. Были только предположения. И самый ужасный порнушный латексный наряд в его жизни вместе с этими шлюшьими колготками в сеточку. Он готов был умереть со стыда, когда показался в этом руководителю. Но тому было все равно. Тот лишь быстро ввел в курс событий, сказав, что до начала эфира пять минут и они должны уложиться в час. Рассказал лишь о микронаушнике, который должен будет находиться у него в ухе для того, чтобы ему переводили иностранные комментарии и подсказывали, что делать; и о токенах — валюте сайта, — количество которых непосредственно влияет на выручку. — Иди садись. С тобой будет только оператор, он же будет отвечать и за свет. Если кто-то будет хлопать дверьми и проходить мимо — не обращай внимания. Сосредоточься на трансляции, понял? Так, ну всё сказал. За работу! — громко объявил он в конце. У Эдгара не было времени, чтобы подумать. Быстро, неожиданно, страшно и неприятно. — Нет. — Что ты сказал? — руководитель, кажется, готов был тогда рвать и метать, если продолжение фразы ему не понравилось бы. — Я не пойду сниматься с открытым лицом. Либо вы дайте мне маску, либо я ухожу, — Эдгар взмахнул рукой. Она дрожала. Это заметили. Руководитель, долго не думая, глянул на него со снисходительностью и выдал свое решение: — Хм, ладно. Я не против, дайте ему маску. Интрига может быть хорошим ходом. Маска, закрывающая все лицо, была надета. Свет настроен. Наушник в рабочем состоянии. И камера, перед которой сидел Эдгар. Можно было начинать. «Трансляция идёт», — уведомили о начале. Стали заходить первые зрители. Эдгар мог улавливать их комментарии. «Поздоровайся. Если знаешь английский, сделай это на нем. Выгнись и помаши ручкой», — диктовали ему в наушник. Он выполнил это, не замечая, какую неестественную интонацию принял его голос. Комментариев становилось больше. Каждый о чем-то просил. Не прошло и пяти минут, как в чат полетели просьбы о том, чтобы он что-то сделал. Сначала Эдгару казалось все нереальным. Он знал английский, видел, что пишут люди и чего от него хотят. Просто не мог поверить глазам. Но наушник в ухе не давал расслабиться. «Они просят тебя раздвинуть шире ноги». «Начинай неторопливо раздеваться». «Делай невинные глазки. Играй на публику. Можешь потрогать себя и постонать». Голос в ухе заглушал свой собственный в голове. Поток просьб не давал подумать — осмыслить происходящее. Хорошо, он может раздеться… Им же это от него нужно? Костюм приспустился. Летели донаты, просящие «поиграть» с открывшейся частью тела. Эдгар выполнял это, и в наушник постоянно напоминали не забывать изображать чувствительную недотрогу. Стонать?.. Хорошо. Чату это понравилось. Но это было только начало, и как же Эдгар сильно ошибался, когда думал, что сможет выдержать происходящее. Стони, выгибайся, разрывай одежду, играй, облизывай. Все смешалось. Всего слишком много. Когда он уже сможет пойти домой?.. Через время латексный костюм лежал поодаль него. Колготки были разорваны в определенных местах, а в руке оказалась смазка. Наушник в ухе невозможно было продолжать терпеть, и, не имея возможности как-то на это повлиять, Эдгар принял решение зачитывать комментарии вслух. — Стань в позу «Догги-стайл»… Я… «Скажи, что сделаешь это за донаты». Не увидев реакции, надиктовывающий в ухо поднял голос. «Говори!». — Я… С удовольствием выполню любые просьбы за ваши донаты, — говорил он тогда на английском. От его превосходного акцента, за который так расхваливали в школе, не осталось и следа. Видели бы его бывшие учителя, каким образом он использует этот навык… Голос предательски выдает все эмоции. От глаз внимательных зрителей это не ускользнуло. Ему пришлось оправдываться перед этими нелюдями с членами на аватарках, что его нервное дыхание и быстро вздымающаяся грудь — результат возбуждения, а не желания убежать. Это закончится. Совсем скоро. Да, точно. «Они просят тебя пососать леденец. Делай». Леденец? Что ещё за леденец?.. Оператор пододвинул к нему миску с конфетами в виде члена почти в реальную величину. Это же какая-то шутка?.. Но у Эдгара не было выбора, не было ни возможности, ни сил, чтобы воспротивиться обстоятельствам. Не было стержня, позволившего не обращать внимания на командующий им голос в ухе и сотни комментариев с донатами. Ему дали маску, открывающую нижнюю часть лица, которую он поменял за кадром. Теперь же ничего не мешает, да?.. Как же это отвратительно. Как же отвратительно делать вид, что какая-то проклятая конфета вызывает в тебе столько чувств. Что давиться ею возбуждает. Что он может стерпеть это унижение. «Огромный донат! Теперь засунь его в себя, быстро!». Что? Голос в ушах не останавливался. Оператор скучающе поглядывал на него. На экране горели цифры, лился бесчисленный поток сообщений. А в голове лишь звон. Лишь короткая мысль, что все не имеет смысла, перед тем, как выполнить сказанное. Перед тем, как он проронил одну-единственную слезу, незаметно скатившуюся по шее. Слова «трансляция окончена» прозвучали спасительным кличем. Жаль, что Эдгара совсем не порадовала эта новость. Почему-то ему в какой-то степени стало все равно. Затем люди, шум, голоса. Руководитель ему что-то сказал. Он не понял. Эдгара отвели в комнату с его одеждой, дали полотенце, чтобы вытереться, и сказали ждать. Медленно, не спеша натягивая на горящее липкое тело штаны, он понял, что больше никогда не взглянет на себя так, как раньше. Потом другая комната. Что-то вроде кабинета, в который его отвели, чтобы нечто обсудить. Руководитель встретил его довольным взглядом и словами, что трансляция удалась на славу, а он собрал чуть ли не рекордное количество токенов. — Для первого раза очень хорошо! Кастинг ты прошел. Смотри, сейчас мы можем заключить контракт, и тогда… — Я не буду ничего с вами заключать, — перебил Эдгар. — Могу я забрать деньги и уйти? — …вопрос об оплате станет проще, — договорил тот. — Сливаешься после одного раза? Все же удалось, разве нет? Ты всем понравился — мы могли бы сработаться. — Я сказал нет. — Модели постоянной основы получают высшую процентную ставку. Нужно не забывать, что политика сайта забирает комиссию, как и студия, в которой происходила съемка. Это всё уменьшает получаемый доход, смекаешь? Да и в описании кастинга были свои процентные условия… При контракте выдаётся аванс на несколько месяцев вперёд, оправдывающий все риски. Ты точно решил? — Ещё раз говорю: я не буду заключать контракт. Вы расплатитесь со мной? Руководителя явно разочаровал настолько безапелляционный ответ. — Что ж… Пусть так. Если посчитать, сколько это выйдет в купюрах… Тот вынул из шуфлядки стопку наличных, завязанных резинкой, и принялся неторопливо вынимать по одной банкноте, раскладывая их на столе. В итоге перед Эдгаром лежало пять бумажек. — Это всё, что я могу предложить. Эдгар не понял, почему тот остановился, и оторопел. Это же почти копейки? Как все может быть так?.. — Вы, наверно, чего-то не досчитались. — Нет, все так. Твои заслуженные двадцать процентов, Эдгар, — говоривший нарочно выделил его имя. Пять бумажек — цена его гордости. Пять бумажек, которые сегодня ее растоптали. Ему пришлось уйти, стыдливо забрав деньги со стола. На каждое его слово у руководителя находился довод. Эдгар мог бы поспорить, мог бы попросить соответствующие документы и не сдаться так легко. Просто не сумел. Не нашел в себе смелости. Не нашел сил, в итоге проглотив комок возмущения в горле. Выходя из студии, Эдгар оглянулся, подумал, что это был чистой воды обман и что подписание контракта наверняка не только разрушило бы ему жизнь, а ещё и сделало рабом. Рабом системы, в которой человеку, не знавшему, куда податься, остаётся лишь терпеть. Две его части разделились. Одна желала кричать, разрушать, изрезать чёртовы двери проклятой студии на щепки. Вторая хотела поскорее уйти. Поджав губы, он ускорил шаг. Больше не оглядываясь, он чуть ли не бежал, чтобы скорее скрыться с глаз людей. Они считают, что он грязный. Они знают, чем он занимался. Точно знают. С тех пор Эдгар зарёкся, что больше никогда не пойдет ни в какие студии. Ему нужно было время, чтобы отойти от этой ситуации. Ходить на обычную работу стало как никогда в тягость. К тому же необходимость в деньгах не пропала — отплата аренды поджимала. Он сильно задолжал. Но ничего, он самостоятельно раздобудет информацию. Сам зарегистрируется. Сам настроит свет. И сам выберет, на какие комментарии отвечать. У него же теперь есть право выбора, ведь так? Он сам выбрал заниматься этим. Разве что чувства не выбирают. Но это же не столь важно, правда? Главное — воспринимать это с холодностью, с расчетом ради денег. Не думать лишний раз, и все покажется не таким гнусным. Все так и было. Все было чудесно. И только один раз, когда он обыденно лежал в ванной и смотрел на стекающие капельки воды на кафеле, почувствовал, что что-то в нем умерло. *** Вечер. Эдгар пришел на работу позже, чем обычно, но, несмотря на это, не собирался спешить. Сейчас, например, он стоит у заднего входа и неторопливо курит сигарету. Неподалёку охранник разговаривает с кем-то по телефону, постепенно подходят другие запоздавшие работники, здороваются и идут по своим делам. Сигарета дотлела до фильтра, и парень тушит её о мусорку, после кидая туда же. Задержавшись на улице какое-то время, он увидел знакомый силуэт, спешивший ему навстречу. Это что, Биби? Нехорошо получается. Он забыл посмотреть, с кем сегодня работает… Девушка, не заметив его, чуть ли не вбежала в двери для персонала, но вдруг остановилась, как будто о чем-то вспомнив, сделала несколько шагов назад и увидела Эдгара. — Ты тут что забыл? О нет. У него совсем нет настроения собачиться с ней. — Работать пришел. Тебя что-то смущает? — Сейчас не твоя очередь, — выделила она четко, думая, что, быть может, он просто запутался в графике. — Ну заменил, а что? Вот и все. Биби хватило этой малейшей информации, чтобы в недовольстве сложить руки на груди. Кажется, спокойная смена сегодня ему не светит?.. — Скажи, что ты не серьезно. Ты буквально вчера до ужаса всех перепугал! Мы думали, что ты помрёшь, кстати. Тебе бы за больничным идти, а не на работе заменяться. Там отдых, всё такое, не слышал? Почему-то каждый раз, как Эдгару приходится разговаривать с ней, у него возникает ощущение, что перед ним ребенок, хотя она говорит совершенно логичные вещи. Хорошо, что он не такой импульсивный, иначе его совершенно бы не воспринимали всерьёз. — Извини, что побеспокоил вас всех. Я и в группе написал, чтобы не принимали близко к сердцу. Но давай не будем переходить границы и говорить, что мне нужно делать, окей? Не люблю непрошенные советы. Биби вся покраснела, вероятно, от злости. Он опять сказал что-то не то? — Отлично! Действительно, советы таким придуркам не помогут! Чего это я напрягаюсь? Кстати, чтоб ты знал: не рассчитывай, что сегодня я дам тебе поспать. Эдгара забавляет такая мелочность. И это она — та единственная, которая до последнего провожала их, а потом звонила справиться о здоровье? Удивительно. Хотя, может быть, всё не так очевидно, как кажется на первый взгляд. Прежде чем девушка успела оставить его одного, он сказал: — Не проблема, я выспался. Кстати, очень мило с твоей стороны было так волноваться и провожать нас к самому дому. Собиравшаяся уходить Биби вновь остановилась, застыв в дверном проёме. Эдгар не видит её лицо сейчас, но чувствует чужое смущение. Далее девушка как ни в чем не бывало поворачивается и язвительно отвечает: — Не обольщайся. Я подумала, вдруг ты там какой больной, мол, хрупкой душевной организации, а мои слова тебя глубоко ранили. Мне, знаешь ли, не хотелось винить себя всю жизнь, что я человека до могилы довела. Просто недопонимание. Всё! — Подожди. — Да что ещё? — Мое самочувствие и то, что ты тогда сказала, никак не связаны. Ты не имеешь к этому отношения. Правильное слова в правильное время. Биби кивнула и, наконец, спряталась в здании. Что ж. И ему пора идти. Поспешить не мешало бы тоже. Они что, уже открылись? Эдгар смотрит на время и понимает, что задержался слишком долго. Несмотря на то, что Биби так хотела снизить их взаимодействия до нуля, после первой встречи прошло ровно пять минут, прежде чем они увиделись снова. Было бы странно рассчитывать на меньший контакт, учитывая, что всю смену они должны находиться рядышком, а та в роли правой руки прилежно выполнять его указания. — Протри стойку и стаканы, пожалуйста, — попросил он в спешке. — Я сбегаю на кухню за фруктами для коктейлей. Если посетителей ещё не будет, то кое-чему научу, — он хотел скрыться за дверью, но кое-что осознал. — Стоп. Что за фигня на тебе? Биби стояла, взволнованно мотала глазами по сторонам, потому что чувствовала себя глупо. На ее голове были надеты кошачьи ушки, которые обычно входят в одежду для стрипа. — Мне сказали, что это часть формы, — она с возмущением указала на свою голову. — Это же прикол какой-то? Или тут специально издеваются над женским полом? Эдгар старался держать серьезное лицо, но у него не получилось. Маска безразличия разошлась по швам. — Не над женским полом, а только над тобой — тебя наебали. Снимай быстрее и не позорься, а то люди тебя за новенькую стриптезершу примут. Биби мгновенно сорвала ободок и с отвращением бросила его в сторону. Красные щеки и растрепавшиеся волосы добавили картине комичности. — Только попробуй заржать! Эдгар поднял руки, как бы показывая поражение этим жестом, и скорее развернулся. Уходил он на кухню, оставляя за собой шлейф тихого посмеивания. Биби хмыкнула и стала искать тряпку. По возвращению Эдгара приятной картиной встретила сверкающая барная стойка. Несмотря на казусную ситуацию, девушка выполнила его просьбу. Он положил лимоны, лаймы и прочие вкусности в сторону и не забыл поблагодарить Биби. Когда он только начинал, ему не хватало поддержки в этом плане — его беготню туда-сюда воспринимали как должное. Девушка ответила кивком и слабой улыбкой. Ого. Кажется, он начинает понимать ее остальные жесты, а не только те, когда она злится. К бару ещё никто не подошёл, поэтому его обещание научить девушку «кое-чему» было в силе. Но сначала тест. Он должен понимать, с каким уровнем она пришла сюда. — На курсах занималась? — Нет. — Правильно. Пустая трата времени для выпендрежников. Ну или в крайнем случае людей «идеи», считающих профессию бармена своим призванием. Ты, как я понимаю, не относишь себя к ним? — Нет, конечно. Я просто искала подработку. — Окей. Какая выдержка у коньяка высшего качества? — От шести лет вроде. — Не менее восьми. Поехали дальше. Если производитель шампанского не Франция, то какое у него название? — А-а-а… Не французское? — предположила она. — Вино. Игристое, — жестоко оборвал он. — Следующий вопрос… — Харе! Что ещё за вопросы такие? Может мне тебе назвать дату первого появления водяры в мире? Давай попроще. — Базовые вопросы вообще-то. Серьёзно. Барменом не стать, если не уметь отличать вино от шампанского. Но упустим это в силу второго дня, — снисходительно решил он. — Если о водяре, кстати, то год ее появления — 1865. Всё благодаря Менделееву — мужик с большой буквы. А то, что в начале мира всякие настойки бодяжили — это всего лишь один из способов заработать язву, но никак не наша изысканная «водка». Так, ладно, конец лирическому отступлению, следующий воп… — Нет, подожди! Ты меня на понт не бери! Я загуглю. Удивление девушки, когда она убедилась в достоверности его ответа, нужно было записывать на камеру, ибо то, как она подняла брови и состроила пораженное выражение лица, было до ужаса комичным. Биби подняла на него глаза по пять копеек, и Эдгар не смог сдержаться от улыбки, не лишённой гордости. — Откуда ты это знаешь?! С каким монстром я работаю?! Или… Это… А! Я поняла. У вас типа как на зоне: есть специальные фразы, которые нужно заучивать, чтобы у параши не лежать? Научи меня им! — Ну не у параши… Скажем так, тут другие места, но тоже неприятненько бывает, — Эдгар с печалью вспомнил, как полночи драил полы, чтобы не платить неустойку из-за разбитой бутылки вина. Благо, оно было дешманским. — Передам тебе все свои знания, если, как хорошая девочка, не будешь перебивать, дослушаешь и… — Подпишу контракт о рабстве, где буду работать на тебя, как папа Карло? Нет, спасибо. Что вообще за «хорошая девочка»?! Не говори таких ужасов при мне! Тебе не идёт. Ах. А она умеет затянуть разговор. Эдгар ещё не понял, хорошо это или плохо, но такое умение определенно может понадобиться помощнику бармена. Хороший сервис — залог больших чаевых. — Думаю, если я сказал бы «плохая девочка», то это было бы ещё ужаснее. Биби скривилась. — Во-от!.. — протянул он, доказывая тем самым свою правоту. — Короче, раз хотела вопрос попроще, то вот он: что ты будешь делать, если по случайности ошиблась с ингредиентом в коктейле? — Выпью его сама. Ты… ЧТО СДЕЛАЕШЬ?! Это провал. Крах. Фиаско. Подождите, получается она… — Ты что, пила их вчера?! О боже. Это конец! Конец меня как бармена! Следующие смены работаем забесплатно, ибо если не окупим ревизию, то Базз реально возьмёт нас в рабство. К тому же и чаевых не будет, ведь ты, вероятно, и постояльцев отравила… — Ой, да перестань выделываться! Понятно же, что я ничего я не пила, — начала она, слету раскусив чужую игру. — Перед носом ставила и говорила, мол, выпивай или иди гуляй, и всё. Какая вообще разница, что бухать, если уже в дрова? Я могла бы в спиртягу кусок лимона закинуть, сказать, что это новый изысканный напиток, а они бы и не поняли. Выражение лица Биби выдавало все эмоции, говорило, как ей тошно было обслуживать «определенного менталитета» особ, и Эдгар неожиданно для себя понял, что у них может оказаться много чего общего. — Хороший подход, но лучше так не делать. Если хочешь насолить неприятному клиенту, это можно сделать не так явно. Например, сделать напиток отвратным на вкус, при этом ничего лишнего не добавляя… Пропорции, кстати, — одна из связующих в этом деле. — И как это сделать? — девушка с интересом глянула на него. — И как?.. Как научишься различать вина, то тогда, может быть, я захочу говорить. Их встреча, вероятно, была судьбоносной. Потому что оба поняли: найти такого другого будет сложно. — Ты… Ты просто!.. — Биби выбирала, какое лучше слово ей подобрать: цензурное или нет. Но ей, к несчастью, так и не дали закончить, потому что подошёл первый клиент. — Могу заказать что-нибудь такое, чтобы не спать всю ночь? Биби пробурчала про себя, что ему не в бар идти с такими пожеланиями нужно. Эдгар слабо, но показательно пихнул ее, а затем с вежливостью поинтересовался о каких-либо особых предпочтениях. Вот и началась привычная смена. Как жаль, что на работе нужно работать. Музыка играла, а время шло. Проходило всё стандартно, без «необычных» случаев, где нужна охрана или задействование всех своих способностей убеждения. Бармен готовил напитки, слушал пьяные бредни, а точнее делал вид, помощник бармена обновляла ассортимент спиртного, попутно запоминая объяснения парня «что и в каких пропорциях надо добавлять». Несмотря на свои ворчливые замечания, Эдгар заприметил в напарнице много положительных качеств: Биби очень легко находила общий язык с людьми и в добавок к этому умела мастерски заговаривать зубы. — Да-да, это отличное место для неместных! Уверена, вам там понравится, — возбуждённо говорит девушка приезжему мужчине. Тот благодарит её и вскоре уходит. Время близится к закрытию. — Он вроде просил популярные места перечислить, а это название первый раз слышу, — комментирует Эдгар, переводя взгляд с закрывшейся двери на Биби. — Ох, и вряд ли услышишь, — на лице девушки играет зловещая улыбка. — Это самый тухлый паб из всех, что я знаю, где постоянно пьяные в дрова бугаи, где воняет и работает всего одна лампочка. До бармена пока не дошла связь этого мужчины и такого заведения, а поэтому он лишь вопросительно смотрит, ожидая продолжения. — Пускай там рассказывает свои похабные анекдоты и клеится к девушкам моложе его в три раза, — зло процеживает она. Наконец-то объектом ее недовольства стал не Эдгар. — Если честно, у меня иногда возникает желание пробить кому-нибудь голову этой бутылкой. Эдгар понимающе кивает. — Было бы славно… Биби на это ухмыляется, и он тоже позволяет себе слабо улыбнуться — не потому, что не забавно, а из-за того, что сильно устал. Наконец смена закончилась, все посетители разогнаны, и можно покинуть место, пропитанное потом, нетрезвым дыханием и кальяном. — Слушай, — начала его новоиспечённая помощница, — у тебя сегодня есть дела? — Нет, а что? — Эдгар лениво поглядывает на нее, вместе с тем подготавливая стойку к их уходу. — Тогда ничего. Всё просто отлично… Биби уходит ему за спину, начинает звенеть бутылками, поочередно вынимая их и оценивая по виду. Эдгар оборачивается и наблюдает за этим с некой тревогой. У него плохое предчувствие. — Что ты делаешь? — Выбираю самый качественный! Как ты учил… Ага! Пятнадцать лет! Сойдёт. Девушка поднимается с бутылкой коньяка в руках. — Это хорошо, что полученные знания ты используешь на практике, но… — Но помолчи уже и послушай меня! — договорила за ним Биби. — Домой ты сегодня не пойдешь. Точнее, пойдешь, но позже. А в это время мы будем… Мм, узнавать друг друга получше? Ты бесишь меня с того момента, как мы впервые увиделись. Но, как оказалось, не все потеряно, а ты не такой безнадёжный! По крайней мере, советы у тебя и вправду дельные. Короче, нам с тобой ещё работать, и лучше прочувствовать почву сразу, нежели потом получить нож в спину. Ведь так? Поэтому лучше обойтись самым простым и обычным разговором по душам. Только, боюсь, что не смогу тебя выдержать тет-а-тет больше десяти минут, поэтому это, — она потрясла бутылкой в руке, — необходимый атрибут. Отказ не принимается. Внимательно выслушав предложение напарницы, Эдгар ощутил огромнейший прилив усталости только от одних слов о пьянке. Если она действительно хочет узнать друг друга и убедиться в его компетентности, то, конечно, это не самый плохой способ. Как ещё можно так же эффективно вычислить человеческие слабости и коварства, как не под действием алкоголя? Но ее намерения, пусть и благие, вразрез расходятся с его. — Это какой-то способ посвящения? Мы не рыцари, да и не обязуемся работать друг с другом двадцать четыре на семь. Положи-ка ее на место лучше. Эдгар приблизился и хотел было выхватить бутылку недешевого напитка, но Биби проворно улизнула. — Так не пойдет. Я же сказала, что отказ не принимается. Ах, — она вздохнула, не понимая, почему все нужно так усложнять. — Давай сделаем так: пить буду я, а ты слушать. Считай, что мне дико нужно забыться в алкоголе и все такое. Ты крайне необходим, чтобы это не считалось за развивающийся алкоголизм. — На что я повлияю? — На то, что бухать одному — это алкоголизм. А если с кем-то — приятная беседа. Уловил суть? Эдгар кивнул. Он начинает склоняться к выводу, что легче принять ее условия, чем пытаться доказать что-либо. К тому же у него и правда нет дел. Что он там планировал? Весь оставшийся день хандрить? Кажется, он ничего не теряет. — Я вижу, что ты уже согласился, — прочитала по лицу его мысли собеседница. Неужели это так очевидно? — Остановимся здесь. Домой не приглашу: там братья. Поэтому иди и скажи, что мы задержимся. Придумай что-нибудь типа ты меня учить опять чему-то будешь или прибраться хочешь. В общем, понял. Газуй. — У тебя есть братья? — Да. Два. Расскажу подробнее, как вернёшься! Отличный стимул быть быстрее, ведь так? Эдгар поплелся просить оставить ему ключи. По возвращению он наблюдал Биби, удобно устроившуюся на диване, и открытую бутылку коньяка вместе с двумя рюмками. Он сел напротив девушки. — Кто-то вроде бы говорил, что будет пить в одиночку. — Брось, за знакомство одну пропустить можно. Одну пропустить можно… Эдгар сделал смиренное выражение лица, смотря, как спутница наливает обоим до краев. — Внимание. Тост! Да уж. Предстоит отличное начало дня.