Заново

В какой-то момент, примерно спустя первую «чистую» неделю без пропусков, Эдгар успел несколько раз пожалеть о том, что его допустили к сессии. Это мучительно. Чтобы иметь время стабильно посещать вуз и легально, то есть оплачиваемо, пропускать работу, ему пришлось идти к врачу, предварительно положив в рюкзак бутылочку покрепче, и просить больничный, краснея, когда эту самую бутылку нужно было прилично и незаметно передать разом с коробкой конфет. Очень жаль, что способ с бутылкой или чем-то подобным — Эдгар совсем не жадный, если дело касается его спокойствия! — не работает с его преподавателями, иначе он готов был бы ходить со «звенящей» сумкой чуть ли не каждый день. Конечно, были и исключения — те, чьи экзамены проходили гладко, а хорошая оценка шла в зачётку со словами «по глазам вижу, что учил», хотя Эдгар за весь устный ответ ни разу не взглянул тому в лицо — смотрел куда-то в окошко, мысленно пытаясь воспроизвести в голове таблицу из конспекта. Но ни одни эти поблажки не способны окупить ту нагрузку, которая идёт на нервную систему. Говорят, она восстанавливается во время сна. Парадокс в том, что во время работы в ночное время Эдгар чувствовал себя более приемлемо, чем сейчас, когда мог целую ночь — дай Бог больше трёх часов — находиться дома в постели. Последний экзамен. Зачетка закрывается, и наступает короткое чувство удовлетворения. Это закончилось. Ничего не вечно. И вуз не вечен. Вот уедет он заграницу — и всё определенно станет лучше. Ведь так?.. Он устал думать. Казалось бы, самое сложное позади, а дальше предстоит спокойное время, свободное от учебы и прочих вещей, пудрящих голову. Но за все промахи и несовершенства должно быть соответствующее наказание. То самое, на время экзаменов забытое «волонтерско-экологическое видео» напомнило о себе сообщением в интернет-группе его однокурсников, в которой теперь поневоле должен находиться Эдгар, чтобы быть в курсе всех нынешних и предстоящих событий профкома. Вынужденный активизм. Что же до содержания группы? Вернее было бы сказать «групп», если бы Эдгар хоть как-то воспринимал их и не закинул в архив до лучших времен, оставив только одну, по его мнению, самую важную. В ней были обычные, формальные и довольно сухо поданные факты, что изначально ему понравилось. Быстро и по делу. Но, конечно, как же без исключений? Были и те люди, которые активничали и разбавляли канцелярский тон различными смешными картинками. Например, открытками в стиле Одноклассников, то бишь «с добрым утром», «удачной сдачи экзаменов», «сладких снов» на фоне танцующих зайцев и котят. Эдгара совсем не удивило, что подобные вещи исходили в основном от тех самых «информаторов» с парными никнеймами. Правила им были не писаны. Апогей юмора, конечно, но это стало небольшой негласной традицией в жизни Эдгара: заходить утром и смотреть, что же прислали туда сегодня. А потом безмолвно наблюдать, как главных зачинщиков просят не спамить. В общем, личности там были своеобразные. Но сейчас Эдгара не волнует чьё-то неудавшееся чувство юмора, ибо по воле руководителей и групповому согласию, чтобы рассказать о всех нюансах этого конкурса и ближе познакомиться с новоприбывшими, всех решили собрать утром у кого-то на квартире. Естественно, его единственное «нет» в опросе не учитывалось, и, не имея другого выбора, пришлось мириться с тем, что теперь всё зависит от мнения большинства. К тому же встреча планировалась ещё давно, об этом ему с месяц назад рассказывал Фэнг. На что тут только можно повлиять? На время разве что. Ах да, даже здесь он оказался в пролете. Собираться пришлось впопыхах, потому что Эдгар спросонья выключил все свои шесть поставленных будильников, обрекая себя тем самым на утомительную спешку и невозможность исполнения утреннего ритуала. Как же без кофе и сигареты на балконе с задумчивым взглядом вдаль? Кому вообще в голову пришло назначить время в будний день на десять утра?! В очередном опросе значительное большинство проголосовало именно так, потому что, видите ли, к обеду будет жарко, а вечером у многих есть дела! Какого черта! Неужели свои редкие выходные он должен тратить на то, чтобы пялить на другой конец города?! Ради простой болтовни! Будучи в полупустом автобусе, но совсем не радуясь этому, Эдгар успел возненавидеть всех, с кем должен будет встретиться. Сейчас он хмуро втыкает в телефон, конкретнее — навигатор, устроившись на угловом месте подальше от редких людей, пытаясь запомнить незнакомые названия улиц. Вдруг ему на пути встретится маньяк, а он даже не сможет правильно назвать адрес, чтобы его своевременно спасли? Именно поэтому он их и учит. Первостепенная причина! С несколькими пересадками он успешно достиг того расстояния, с которого можно будет продолжить идти пешком. Пройти пришлось некоторыми поворотами, прежде чем Эдгар увидел виднеющиеся чуть дальше ряды десятиэтажек. Район внешне был приятным: светло и опрятно. Здания не самые новые, но определенно более свежие, чем, скажем, его обшарпанные стены со спадающей штукатуркой. Хм, выглядит очень даже хорошо, Эдгар сказал бы «дорого». Интересно, что ждёт его внутри? Он подходит к домофону, набирает нужные цифры и вскоре слышит несколько гудков. К счастью, дверь открывается почти сразу без лишних вопросов. Пробежавшись глазами по лифту с висящей на нем бумажкой «не работает», Эдгар с горечью понимает, что придется добираться своими двумя. После довольно утомительного поднятия по лестнице останавливается и пытается отдышаться уже у нужной квартиры. Он смотрит какое-то время на ручку и, неожиданно для себя, вместо того, чтобы постучать, прикладывает ухо к двери. Пугающе тихо для местонахождения плюс-минус пятнадцати человек. Ещё не пришли? Странно… Он вынимает телефон, чтобы посмотреть время, но до чёртиков пугается, когда за спиной доносится голос: — И долго ты будешь… — не успевает договорить голос, обладатель которого какое-то время наблюдал за этой картиной, где Эдгар был похож скорее на маньяка, нежели приличного гостя, как к его ногам с характерным звуком скатывается телефон. Эдгар выронил телефон. Эдгар выронил телефон!!! — Твою мать! Осознание пришло не сразу. Тяжело было свыкнуться с мыслью, что таким глупым образом можно было повредить настолько важную, а лучше сказать — дорогую вещь, кредит за которую он только недавно выплатил. Эдгар не понял, желание к чему испытывает больше: расплакаться или полезть в драку. Блядство! Он даже не знает, на кого больше злится: на себя за то, что как придурок стоял тут и не зашёл сразу, или на этого ебаного азиата, очень некстати оказавшегося в нужном месте, но не в нужное время. Кстати о азиате: это что, тот самый кунг-фу школяр? По крайней мере, именно так Эдгар запомнил его с того момента, как увидел заветную фотографию «Бойся Фэнга». Сейчас картина с теми временами сильно разнится как минимум тем, что Фэнг, с неловким выражением лица поднимающий его телефон, вырос и прошел разгар пубертатного периода. И отрастил волосы. — Херово вышло… Без обид, буду должен. Перед ним стыдливо раскаиваются, вручая разбитый телефон. Кусочки дисплея крошками стеклышек разбросаны по лестнице. На самом деле Фэнг не столько чувствует свою вину, сколько неловкость за неудачное стечение обстоятельств, сулящее явно не самое хорошее начало знакомства. Они какое-то время стоят напротив друг друга и молчат: один с протянутой рукой, а другой с ненавистью в глазах. Вскоре Эдгар выхватывает телефон, отворачивается и стучит в дверь неприлично громко, несмотря на то, что рядом находится вполне рабочий звонок. Не проходит и минуты, как дверь открывается, а из квартиры выглядывает светловолосая девушка, лицо которой оказывается уж больно знакомо. Они что, сговорились? — А вот и опоздавшие! — весело говорит девушка, имя которой Эдгару за время, проведенное в группе, все же становится известно. Колетт. Она замечает натянутую вокруг них атмосферу и, проявив тактичность, не спешит расспрашивать о причине кислых лиц с ходу, как привыкла, — выудит информацию у Фэнга потом. Оказавшись в квартире, Эдгару хватает пары мгновений, чтобы примерно догадаться, где тут что. Наспех разувшись, он направляется туда, откуда доносятся людские голоса. Двигается он как-то неестественно громко и быстро, не оборачиваясь на ненавистного азиата за спиной. А вот и люди. Они с Фэнгом действительно пришли последними, и понять это можно хотя бы по количеству людей на квадратный метр, которые заняли чуть ли не все свободное место. Квартира, по-видимому, двухкомнатная, и «заседание» будет проходить в той, что побольше. Почему они вообще решили встретиться именно в квартире? Почему не в парке, сквере, вузе, в конце концов?! Не спасает даже то, что комната достаточно просторная: ещё немного, и места совсем не хватит даже на то, чтобы просто куда-либо сесть. Эдгара вводит в сомнения абсолютно всё, начиная от количества людей, заканчивая теми, кто играет в карты на кровати. Неужели это именно то, чем сейчас нужно заниматься? В итоге, не найдя себе места, Эдгар скомкано становится в более-менее отдаленном углу и прячет руки в карманы. На стенах яркими пятнами расположилось множество плакатов с разными звёздами Голливуда, развешанные чуть ли не по всей комнате, и куча неких декоративных вещиц, о названии и предназначении которых остаётся только гадать. Что за ложе принцессы? Хотя в эстетическом плане, возможно, всё не так плохо, а Эдгар просто чёрствый сухарь без вкуса, но висящая на стене улыбающаяся бита его всё же смущает. Он пытался отвлечься. Честно пытался сделать вид, что всё в порядке; что наблюдать за чужим весельем, в которое он не вписывается, на самом деле ему нравится. Но голоса вокруг сбивали, раздражали, сплетни и девичьи шушуканья друг другу на ушко напрягали: казалось, что это они про него, что взгляд исподлобья предназначался ему, как и последующая ухмылка, мол, вы только поглядите, кто явился. Эдгар определенно надумывает, но не может справиться с ощущением «не своей тарелки». Он хочет домой. Рука тянется за телефоном, чтобы узнать время. Эдгар достает его, но вместо заветных цифр на экране всматривается в паутину трещин и царапин. Поддевает ногтем кусочек стекла сбоку, и тот безвольно отрывается, падая на пол. Кошмар. И ничего больше. Ему стоило бы порадоваться, что телефон вообще включился и, вроде как, вполне дееспособный, если не считать появившихся синих пятен в верхнем левом углу. Но как же его всё достало. Вкалывай, чтобы было за что жить и платить за вуз, а то есть пропускай, пропускай — отрабатывай, в итоге не имея ни денег, ни здоровья, ни целого телефона! Точка преткновения здесь — достаток. Достаток, которого у него критически не хватает, чтобы воспринять эту ситуацию менее тяжело. Телефон явно придется чинить. Рука, держащая гаджет, расслабляется, а телефон вновь падает, только менее разрушительно. Надоело. Эдгар посмотрел себе под ноги без каких-либо мыслей, вздохнул и поднял телефон, спрятав его в кармане. Эта странная ситуация осталась незамеченной, поскольку большинство людей, будучи занятыми, не обратили на звук внимания. Разве что только некоторые посмотрели на него, но не придали значения, подумав, мол, а что такого, выскользнул из рук, с кем не бывает. Только один человек знал, что было до этого и как можно расценить эту ситуацию. Затем пришла Колетт. Девушка раздавала всем указания, как лучше разместиться, чтобы никому не мешать, и по некоторым её фразам Эдгар точно понял, что хозяйка квартиры — она. Спустя время в комнату был занесён небольшой раскладной столик, печенье и несколько бутылок пива с пластиковыми стаканчиками в придачу. Так вот почему решили собраться именно таким образом! Хм, стоит уйти, когда они только начнут предлагать выпить, или когда в ход пойдет что-то покрепче? Некоторые начали принимать со всем гостеприимством предложенный напиток. Эдгару все происходящее показалось как минимум странным. В группе ни слова было о том, что встреча подразумевает под собой действительно «встречу». Они же, вероятно, собирались на это. Почему он не в курсе? Может, это просто инициатива хозяйки? Нет, в таком случае она предложила бы чай… Задумавшись, Эдгар не замечает, как кто-то подходит к нему и легко хлопает по спине, чтобы обратить на себя внимание. Он резко оборачивается и видит Колетт, которая минуту назад отошла на кухню, но теперь, видимо, вернулась. — Забыла отдать сразу. Вот поэтому не люблю, когда опаздывают, — поделилась она и громко закончила: — А теперь выбери руку! Это привлекло внимание, и взгляды большинства направились на них. Эдгар почувствовал себя неуютно. Недолго думая, он предложил: — Правая? Девушка улыбается и показывает правую руку с носками в виде кактуса. — Небольшие подарочки каждому! Эдгар с недоверием принимает носки. Она правда приготовила всем подарки? За какую такую заслугу? Но ложью это не было: и правда, если присмотреться, у каждого из присутствующих была какая-то яркая, не сочетающаяся с нарядом, безделушка: фенечки, носки, брелки, заколки. Он вновь смотрит на зелёные носки со смешной рожицей, и уголки губ сами собой поднимаются. — Спасибо. Я их надену. Не сейчас, конечно, но он и правда хочет их надеть. Колетт на это лишь подмигивает и уходит в другую сторону по направлению к Фэнгу — второму опоздавшему. Так же, как и ему, вручает подарок, только уже без отгадывания руки, и это… Ободок с собачьими ушками. Колетт смеётся и весело тычет в того пальцем, а азиат закатывает глаза, но ободок надевает. Ему идёт. Возможно, потому, что он псина суту… Хм, Эдгар не до такой степени зол.

***

Выяснилось, что Эдгар был не единственным, кто загремел в профком под угрозой отчисления. Одной из таких людей оказалась та самая девушка, которая громко говорила по телефону возле кабинета ректора. Виллоу — кажется, ее так зовут — своими манерами произвела на него незабываемое впечатление, и этот развесёлый голос он узнал сразу. Если же говорить про него, то на вопрос «какими судьбами здесь» следовал ответ из нескольких формальных фраз, не источающих дружелюбие, дабы поскорее закончить. К слову, его особо не допытывали, будто вся необходимая информация была написана у него на лице, да и не сильно кого-то интересовала. Но людское безразличие почему-то не обрадовало его в полной мере, оставив при этом чувство неудовлетворённости и даже затаенной обиды. Им все равно? И… И отлично! Колетт в довольно простой и понятной манере рассказала о плане действий. Если не углубляться в подробности, то вместо того, чтобы, как нормальные студенты, отдыхать, ездить к родственникам и восстанавливать здоровье, им придется заниматься всякими активистскими штучками, прямо как в рекламе какого-нибудь партийного слогана, где «молодежь, способная изменить мир», делает вид, что действительно жаждет заниматься вещами, никак не соприкасающимися с их реальными желаниями. Как касается все это конкурсного видео? Параллельно… Или внешне… Эдгар завалил математику — точнее не скажет. Из всего повествования он уловил только то, что им, разделенным по группам в зависимости от характера мероприятия, придется выставлять себя наилучшим образом перед камерой и стараться не умереть от перегрева — всё-таки лето на дворе. В конкретные обязанности входил сбор мусора на природных и других участках города; поездки в воспитательные учреждения для детей с проведением лекций в (обязательно!) игровой форме на тему правильного отношения к нашей планете; посещение различных тематических организаций и, конечно, продвижение всего этого в соцсетях. Компания, устроившая конкурс, обещала открыть благотворительный фонд, деньги с которого пойдут в детские дома и другие формирования подобного плана. За возможное призовое место университету, говорили, должны вручить чек на энную сумму, а самим участникам ничего такого, что могло бы окупить затраты или хоть как-то пригодиться в жизни. Максимум фото в газетке и грамоту, что будет служить вместо коврика для мышки. Хотя благословение ректора, вероятно, участники точно получат, что и будет главной наградой. Может, он и на последующие пропуски глаза закроет? Эдгар вдруг осознал, что ему действительно придется трудиться и что вариант «уйти пораньше, никто не заметит» не прокатит. Но мысль о том, что в заслуженные отпускные дни придется просыпаться рано утром, разъезжать по всему городу и каждый раз натягивать улыбку, вызывает ощущение оскомины. В голову, видимо, от безысходности, пришла странная идея о том, что если ему тяжело приходить домой после городских покатушек, то можно и вовсе не приходить, оставшись ночевать прямо у места цели. План на миллион. А что? Переночует на лавочках там, в беседках каких… Не впервой же. Довольно хлопотно и неуютно, конечно, но зато всегда на месте и добираться полдня не нужно! Идея купить спальный мешок и отшельником-дед-инсайдом расположиться где-нибудь вдали от всех представляется заманчиво, но с его средствами и нынешней проблемой в виде разъебанного телефона ему светит разве что его сшить, да и то — было б из чего… Ладно, он сходит с ума. На моральную подготовку до начала сборища остаётся два дня, из которых ровно сорок восемь часов Эдгар будет печально поглядывать на беззаботных людей через окна своей добитой лачуги и сетовать на несправедливость жизни. Как там пишут в разных мотивирующе-психологических статьях? Нужно просто изменить своё отношение? Открыть третий глаз и раскрыть чакру? Возможно, будь ему лет поменьше так вдвое-втрое, он воспринял бы конкурс как нечто веселое и то, что помогло бы ему настроить коммуникацию в коллективе. Правда, пятилетний Эдгар не знал таких слов, поэтому можно обойтись простым «нашел бы друзей». Жаль, что в его нынешнем возрасте подобные вещи куда более сложно исполнимы и… Оставляют нестираемый след, что ли? Были у него попытки найти таких людей, и ни одна не увенчалась успехом. Вновь задумавшись, Эдгар завис, смотря вроде на людей, а вроде и в никуда вовсе. Совсем скоро он почувствовал лёгкое постукивание по плечу сродни тому, что было в первый раз, и совсем не удивился, когда увидел перед собой уже знакомую девушку. — Отойдем? — спросила она с блеском в глазах. У всех голубоглазых людей такой пронзительный взгляд? Или дело просто в том, что она пьяна? Колетт, беловолосая девушка, хозяйка квартиры и главный зачинщик мероприятия по совместительству, что дала ему клёвые носки. С чего бы она его позвала тет-а-тет, конечно, непонятно, ведь он едва знаком со своими одногруппниками, не говоря о ком-то с других факультетов, да и не светился где-либо. Но Эдгар не видит причин отказываться, а потому следует за девушкой на балкон. — На, — говорит та и протягивает ему электронную сигарету. С чего бы? Странный жест, чтобы начать диалог. — Нет, спасибо. В школьное время Эдгар немало перепробовал таких, но почему-то всё время выбирал обычные сигареты. Возможно, это потому, что проверенный и обыденный никотин кажется надёжнее, чем непонятного происхождения жидкость. — Бери, я вижу, что тебе хочется, — Колетт ловит вопросительный взгляд и дополняет: — Ты поджимаешь губы и пальцами нервишь. У меня так папа делал, когда сиги кончались. Бери, у меня не та хрень, что курят школьники. Пусть девушка и угадала, что он и правда изнывает от желания наполнить лёгкие отравой, потому что в спешке оставил сигареты дома, но, черт, что непонятного в слове «нет»? Он знает, что будет после, и совсем не этого ощущения ожидает. Колетт выжидающе смотрит на него, но не держит концентрацию и всячески отвлекается, наваливаясь телом на подоконник. Ладно. Что взять с пьяного? Все равно же не отстанет. Эдгар берет одноразку, затягивается раз и старается позорно не закашлять. Всё же не сдерживается, и — о ужас! — его репутация заядлого курильщика растоптана в клочья, ведь прямо сейчас он заливается в кашле, а его спутница начинает смеяться. — Да-да! Такое бывает! — Колетт ощутимо хлопает его по плечу, но Эдгара совсем не успокаивает этот жест. Он старается незаметно отодвинуться и, в первую очередь, вернуть привычное дыхание. Приступ проходит. Эдгар отдает девушке её безделушку. Нихера лучше не стало. Он все так же хочет курить, только теперь со жжением во рту. Колетт забавляет реакция Эдгара, и, сделав тягу, девушка говорит: — Слушай, не злись на Фэнга. Он хороший парень, просто иногда ебланит. Ты, кстати, тоже ни к черту! Зачем вообще было подслушивать? Мы же не притон какой-то! Просто отдыхаем… Ты бы тоже выпил чего. Если не хочешь пиво, могу предло… — Не продолжай, — перебивает её Эдгар, — я не в настроении. О том, что хочет он, видимо, всем наплевать, да? — Лучше скажи: тут что, все уже знают про нашу «перепалку»? Колетт удивил этот вопрос. — Нет. Только я, мы же с Фэнгом друзья. Выпытала, кстати, силком, ха-ха. Он не хотел сразу говорить, бурчал только что-то про себя. Ему стыдно, поверь! Никому не хочется наживать врагов к началу второго курса. Стыдно ему? Ах, стыдно ему! Почему-то раскаяния в чужих глазах он не наблюдал. Каждый раз, когда они случайно встречались взглядами, тот отворачивал голову! Где тут раскаяние, а? — Теперь, к сожалению или к счастью, ты один из нас, и я не хочу видеть ваши кислые физиономии при каждой мимолётной встрече, будь то вуз или, как сейчас, этот конкурс. Миритесь, мальчики, — всё продолжала девушка, а Эдгар уже не мог терпеть эту тему. — Да хорошо! С удовольствием! Можешь позвать его прямо сейчас, чтобы мы примирительно обнялись! — гаркнул Эдгар, совсем растеряв контроль. Колетт с недовольством глянула на него, хотела что-то сказать, но Эдгар больше не хотел иметь с ней дел. Он уходит. — Спасибо за носки, я пойду, — процедил он, выходя с балкона, шумно захлопнув за собой дверь. Теперь главное поскорее уйти, обуться и покинуть злосчастную квартиру. Почему-то Эдгару показалось, что его обязательно кто-нибудь окликнет, спросит, почему так рано уходит, но этого не произошло — видимо, его отсутствия даже не заметили. Наверно он слишком расчувствовался, раз подумал, что люди не чёрствые ублюдки без грамма сочувствия. Дёргает дверную ручку, понимает, что закрыто, проворачивает замок и, наконец, переступает порог. — Уже уходишь? Эдгар посмотрел на Фэнга, стоявшего в двух метрах от него. Забавно, что единственным поинтересовавшимся оказался именно он. Секундная заминка, и Эдгар говорит: — Да, есть дела. Пока. Ответное «пока» послышалось одновременно со звуком захлопывающейся двери. Спускаясь по лестнице все семь этажей, злость начала утихать, а на место ее пришел здравый смысл. Несмотря на то, что Колетт крайне его разозлила, она была единственной, кто вызвалась с ним поговорить — остальные и словом не обмолвились. А тем, кто попрощался, был Фэнг.