Недоотчим

Чонгук незаинтересованно пролистывает школьный учебник по истории под тихий звук клацанья компьютерных клавиш. Он напросился в студию Мина сразу после окончания уроков, и старший охотно согласился на незапланированную встречу. Правда, Юнги не предупредил о том, что у него много работы и уделить Чонгуку достаточно внимания он не сможет, но и простого присутствия рядом друг с другом им вполне достаточно. Со своего места, на небольшом, но вполне удобном диване, Чону немного видно профиль мужчины, его линию челюсти, широкие плечи и крепкие руки, шустро бегающие по всему рабочему столу. На его голове висят большие наушники, так что школьник не уверен в остроте чужого слуха касательно отдельных вещей, но то, что он уже в третий раз перечитывает один и тот же абзац и не понимает его смысла, это он осознает. Как, в принципе, и причину своей невнимательности, которая спокойно себе работает и не обращает на него никакого внимания. Чонгук с таким мириться не готов, потому откладывает учебник на журнальный столик и поднимается с диванчика. Пара шагов, и он мягко опирается руками о спинку чужого кресла, заглядывая в монитор. На экране много открытых окон с различными приложениями, наверняка нужными для работы со звукозаписью, а из наушников доносится едва различимый плавный звук. Чонгук хочет его послушать. ― Устал? Юнги оборачивается к нему раньше, чем тот успевает закончить в голове свою мысль, потому заторможенно кивает, вглядываясь в чужое лицо. Мужчина выглядит привлекательно. Пусть и не совсем здоровым и оживлённым с этой бледной кожей и фиолетовыми тенями под глазами, но по-родному красивым и уютным. Чонгук честно беспокоится о чужом самочувствии, потому невольно поджимает губы, опуская взгляд, что не укрывается от Юнги. Он спускает наушники на шею и грубоватыми пальцами поглаживает юношескую щёчку, даря немного ласки. На его губах играет мягкая усталая улыбка, принадлежащая лишь для Чонгука, пока в глазах отпечатываются тёплые чувства к мальчишке. ― Пойдём домой. ― Разве ты уже закончил? – Чонгук вскидывает голову, смотря на Мина. – Ты же говорил, что будешь занят перед предстоящими праздниками. ― Это так, но думаю, ничего не случится, если я закончу сегодня пораньше. Мне нужно позаботиться о чём-то более важном. ― О чём же? ― О тебе и твоём самочувствии, – Юнги легонько щипает мягкую щеку и тут же отворачивается, разминая затёкшие конечности. – К тому же твоя мама будет беспокоиться, что тебя до сих пор нет дома. ― Если я скажу, что был с тобой, то она не будет злиться. ― А что насчёт домашнего задания? ― Завтра суббота, хён. Я могу заняться этим позже. ― Как самоуверенно, – Юнги фыркает, со стоном поднимаясь с кресла, и поворачивается к Чонгуку. – Я думал, мы сможем провести вместе все выходные. Чонгук вздрагивает. Он распахивает глаза и, широко улыбаясь, хватается за руку мужчины, тряся её в воздухе. ― Конечно сможем! Я выполню все задания сегодня же, чтобы уделить тебе всё своё время! ― Эй, не перенапрягайся, – Юнги легонько щёлкает мальчишку по лбу, спеша ухмыльнуться. – Ты должен быть отдохнувшим и полным сил. Но Чонгук лишь смеётся, потирая ушибленное место, и спешит за старшим, когда тот направляется к выходу. ― Куда ты идёшь? ― Нужно заскочить к Джуну перед уходом, – Юнги проверяет время на телефоне и переводит взгляд на Чонгука. – Собери пока свои вещи. Я закончу свои дела, вернусь за тобой и поедем домой. ― Разве ты не собирался угостить меня говядинкой? ― Ты только что ел, – Мин вскидывает бровь, подбородком указывает на остатки еды на столе. – Я, конечно, всё понимаю – растущий организм, все дела, но переедать тоже не стоит. Чужие слова звучат словно нотация, потому невольно Чонгук дует губы и делает эти кукольные глаза, отзываясь уколом в сердце Юнги. Мужчина слишком слаб перед этим лицом, так что тянется к школьнику, чтобы растрепать мягкие волосы и оставить поцелуй на открытом лбу. ― В следующий раз, хорошо? ― Завтра. Юнги хмурит брови, но Чонгук снова строит моську, и он сдаётся. ― Завтра, ладно. Иди собирайся, – Мин мягко подталкивает его, хлопая по плечу, и, получив ответный поцелуй в щеку, закрывает за собой дверь. – Кажется, мной ловко манипулируют. Юнги оставляет Чонгука буквально на пятнадцать минут одного. За это время школьник успевает собрать свои школьные принадлежности, убрать за собой со стола и проглядеть в который раз коллекцию альбомов на одной из полок. К тому времени, как он добирается до изданий трёхлетней давности, возвращается продюсер, устало потирая переносицу. ― Всё хорошо? – на лице мальчишки отчётливо читается волнение, потому Юнги спешит расслабить мышцы и улыбнуться ему. ― Конечно, Крольчонок, – хватая со стола телефон и куртку с вешалки, Мин приобнимает школьника за талию и выводит в коридор. – Просто хочу поскорее добраться до дома. Чонгук бросает взгляд на электронные часы на стене. Начало девятого вечера. Обычно в это время он либо занимается в библиотеке с друзьями, либо упражняется в спортивном клубе, но так как сегодня пятница, то логично допустить себе небольшой перерыв. К тому же его мама должна была уже вернуться с работы. Как только он думает об этом, на его телефон проходит СМС: Мама: «Сынок, как скоро вернёшься домой?» Чонгук вздыхает. Он возвращает взгляд к Мину и показывает ему экран телефона. ― Что такое? ― Мама уже дома. ― И что? ― Я хотел побыть с тобой ещё немного, – Чон прячет руку в кармане чужой куртки и опускает взгляд в пол, следя за их мерными шагами. ― Что ты предлагаешь? – школьник не смотрит на Мина, но слышит в его голосе лёгкую улыбку с призывом к действию. Но это слишком смущает. Их тайные отношения длятся чуть меньше месяца. Чонгуку всегда мало внимания Юнги – ему постоянно хочется чувствовать его взгляд на себе, прикасаться к его рукам, слышать его голос и быть всем для него в такие моменты. Однако высказывать свои желания вслух довольно тяжело. Как бы он ни пытался пересилить своё заходящееся в панике сердце, охладить пылающие щёки и упорядочить мысли, но лишь один взгляд в лисьи глаза Мина, и вся его уверенность летела к чертям с высоты птичьего полёта. И прямо сейчас, идя с ним практически за руки по коридору популярного лейбла, Чонгук клянётся, что скажет, как только они зайдут в лифт. Но большая сложность заключается в том, что всё оставшееся время Юнги будет ждать его ответа, возможно даже повторит свой вопрос несколько раз, а после пустит в ход что похуже. Так и случается. Школьник терпит мучительный жар на щеках и тихий шепелявый шёпот в ухо, пока лифт медленно поднимается на их этаж. ― Ты так и не ответил на сообщение Джихё, – Мин, как змей-искуситель, вьётся вокруг него, обнимает то за плечи, то за талию, едва заметно поглаживая поясницу под курткой. – А что, если она волнуется о тебе? Только представь, как она позвонит тебе, а ты не сможешь внятно ответить на её вопросы, потому что твой рот будет занят… ― Хватит! – Чонгук накрывает губы Мина ладонью и боязливо оглядывается вокруг. На этаже тишина, и это немного успокаивает его паранойю, позволяя выдохнуть. – Сейчас напишу ей, что задержусь у Чимина. ― Задержишься? – Юнги хмыкает, наблюдая за тем, как школьник открывает чат с матерью, и красноречиво ползёт пальцами в задний карман школьных брюк. ― Останусь на ночь… Примерно таким и выходит сообщение Чонгука, которое сразу же помечается прочитанным. Мама: «Очень надеюсь на твоё благоразумие, Чон Чонгук!» Отправляет ему Пак Джихё, что бы это ни значило, а следом раздаётся вибрация от телефона мужчины, и несложно догадаться, кто этому причина. ― Что она пишет? Лифт наконец добирается до их этажа и приветливо распахивает двери, впуская внутрь парней. Чонгук пытается заглянуть в экран чужого телефона, но Мин слишком быстро блокирует его. ― Что ты остаёшься с ночёвкой у друга, – он щёлкает пальцем по кончику любопытного носа, вызывая тихое ворчание со стороны, и улыбается. ― И что это значит? ― Что она ждёт меня. Чонгук молчит. Его красноречиво сведённые на переносице брови и жёсткий взгляд говорят сами за себя, так что Юнги спешит его успокоить. Он поправляет выбившиеся пряди из причёски школьника и оглаживает мягкую щёку, после заглядывая в глаза. ― Я ответил, что у меня много работы и сегодня переночую у себя, чтобы не тревожить её поздно ночью. ― Получается, ты почти не соврал… Чонгук смягчает взгляд, но с ревностью совладать не может. Он прикусывает губу и опускает глаза в пол, разглядывая носки своих ботинок, пока мужчина рядом продолжает крепко сжимает его ладонь в кармане своей куртки. ― Чем хочешь заняться, когда приедем домой?

*

― Что там? Тэхён только вышел из душа. На его влажное тело накинут белый махровый халат, а от волос пахнет хвойным шампунем. ― Чонгук-и написал, – Чимин сидит на кровати, уже искупанный и переодевшийся в одежду для сна. – Говорит, что останется с ночёвкой у своего Юнги, так что если госпожа Пак спросит, то он со мной. В ответ Ким только ухмыляется. Он заканчивает сушить свои волосы и вешает полотенце на спинку стула. ― И когда он успел так вырасти? ― Если ты имеешь в виду его возраст, то три месяца назад, – Чимин откладывает телефон в сторону, полностью уделяя внимание другу. – А если про его самостоятельность, то примерно в тот день, когда мы чуть не попали в ментовку из-за драки с футболистами из другой школы. Тэхён смеётся. ― Точно, ты прав, – он садится на другой край кровати и мягко улыбается, предаваясь хорошим воспоминаниям. – Это было весело. ― Если ты считаешь, что сломанная рука Чонгука была чем-то весёлым, то я больше не хочу с тобой иметь ничего общего. ― Эй, я не это имею в виду, – Ким пихает Чимина в плечо и растягивается на постели, закидывая руки за голову. – Я про эмоции. Даже несмотря на то, что нам пришлось потом тащить Гука в больницу, мы весь оставшийся день смеялись и вспоминали побитые рожи тех придурков. Вот это было весело. Чимин ничего не отвечает. Он смотрит на блондина, на его красивые черты лица и спускается ниже – к открытым ключицам, обвязанной поясом талии и задранному подолу халата, открывающему вид на крепкие бронзовые бёдра. Это выглядит красивее, чем студент себе представлял. Но когда тишина затягивается, и он поднимает взгляд обратно, то обнаруживает, что Тэхён смотрит в ответ. ― Что? – ехидная улыбка играет на овальных губах, пока бровь с вызовом приподнимается. – Я могу показать больше. ― О чём ты говоришь? – Чимин хмурится и отворачивается, скрывая своё смущение. – Чего я там не видел? ― И как много? – Пак чувствует, как рядом прогибается матрац, а после горячее дыхание на своём ухе. – Или я недостаточно хорош? ― Хватит нести чушь. ― Тогда хватит упрямиться, – Тэхён щёлкает языком и, приложив минимум усилий, валит Пака на спину, нависая сверху. – Давай сосредоточимся на моих чувствах. Или ты забыл, что обещал? Чимин не забыл. Он сводит брови на переносице и вглядывается в чужие глаза. Такое поведение Тэхёна для него что-то новое, и неизвестное, и, чего уж таить, безумно интересное. Паку поскорее хочется узнать, к чему приведёт их маленькая шалость этой ночью, но он опасается последствий. Однако Ким его мыслей не разделяет. Он делает первый шаг, пока старший продолжает метаться между двух огней, и накрывает его губы своими, вовлекая в чувственный поцелуй. ― Научи меня всему, – Тэхён говорит это через какое-то время, шумно дыша через рот и смотря на Чимина возбуждённым взглядом. Пак чувствует его вставший член бедром, как и свой собственный, упирающийся в ткань пижамных штанов. – В какой позиции ты предпочитаешь? Я подстроюсь под тебя. ― Даже если я буду сверху? Тэхён замолкает. Он облизывает губы и проходится похотливым взглядом по лицу напротив, в конце хмыкая. ― Я могу попробовать. Тэхён натурал. Чимин знает его подноготную, как свои собственные пять пальцев. Он знает предпочтения своего друга в девушках и в сексе. Знает, какую позу Ким любит и практикует чаще всего. Чего уж скрывать, для Пака не секрет даже то, какое лицо у его друга во время оргазма. И он не первый натурал на его пути, но единственный, который готов доверить ему свою девственность. Быть честным, для Чимина это многое значит и о многом заставляет задуматься. Он хмурится, вглядывается в глаза Тэхёна, молча спрашивая: «Ты уверен?», и в ответ получает кивок. Что ж, он не рассчитывал так провести вечер их первого свидания, но раз уж до этого уже дошло, то отступать поздно. ― Я сделаю это в твоей любимой позе, – Чимин улыбается ему и оглаживает щёку тыльной стороной ладони. А когда Ким вскидывает бровь, то толкает его в грудь и, повалив на кровать, переворачивает на живот. – Мне быть нежным с тобой? ― Блять, ты спрашиваешь, – Тэхён стонет в подушку и сжимает в кулаках ткань простыни, напрягаясь всем телом. Чимин сидит на его бёдрах, массирует руками нижнюю часть спины и поясницу, медленно переходя к ягодицам. Его член упирается между мягких полушарий, сдерживаемый двойным слоем ткани. ― У тебя есть что-нибудь под халатом? – Чимин наклоняется к нему, шепча на ухо и прикусывая хрящик. Тэхён отзывается скулежом и качает головой, вызывая ухмылку на чужом лице. Это облегчает работу. ― Что насчёт смазки и презервативов? ― В моей сумке, – Ким поворачивает голову на бок, кусая губы. – На полу. ― Значит, вот что ты готовил на самом деле, – Чимин смеётся, но следует указаниям друга, доставая всё необходимое. – Тогда я начинаю. Пак задирает подол халата, открывая вид на упругие ягодицы, и снова оказывается над чужими бёдрами. ― Приподнимись-ка и положи это под живот, – он даёт указания и маленькую подушку, и Ким послушно всё исполняет. – И скажи мне, если захочешь остановиться. ― Я верю тебе. ― Тогда терпи. С этими словами Чимин выливает щедрую порцию лубриканта на свои пальцы и подставляет их к анусу Тэхёна, который рефлекторно сжимается. Он терпеливо массирует мышцы и гладит ягодицы и бёдра, немного успокаивая друга. И когда тот немного расслабляется, проталкивает первый палец, нарываясь на судорожный вдох. ― Ты напугал меня, Чимин-и, – Ким, как может, поворачивает голову, смотря на друга из-за плеча. – Я думал, будет больнее. ― Мы только начали, – но Пак не собирается ему подыгрывать. Он мягко улыбается и тут же пытается протиснуть второй палец, теперь встречаясь с гримасой переносимой боли на красивом лице. – Уже не так приятно, да? ― Иди нахуй, блять. ― Забавный, – Чимин тихо смеётся, наблюдая за тем, как медленно скользят его пальцы в чужом теле. – Разве не у тебя там запланирована встреча? Но Тэхён молчит. Он кусает подушку и пытается не напрягать тело, привыкая к новым ощущениям. Пальцы Чимина не такие длинные, чтобы сразу таранить душу, но от этого не менее проворные, растягивая мышцы, как вздумается. ― Как ощущения? – Пак интересуется скорее из вредности, Тэхён слышит это по его голосу и уже жалеет о своём решении лечь под друга. – Сможешь принять третий? ― Если отсосёшь. Ким так говорит только потому, что хочет съязвить. Он совсем не имеет в виду то, чего просит, но Чимин понимает его по-другому. Пальцы с тихим хлюпом покидают тело, даря немного лёгкости и комфорта в нижней части тела. А потом Тэхён распахивает глаза и не сдерживает стона, чувствуя на своём колечке мышц горячий язык. Чимин умело пользуется им и губами, облизывая, проталкиваясь и всасывая, иногда пуская в ход зубы. Тэхёна конкретно трясёт от неизведанных ранее ощущений. Он прогибается в пояснице, хрипит и стонет, сжимая в руках простыни. Юркий кончик то и дело норовит проскользнуть в слегка разработанную дырочку, щекоча гладкие стенки и пуская мурашки по спине Кима. ― С-стой, – Тэхён стонет. С головки его члена стекает предэякулят, марая постельное бельё, а с уголков глаз – слёзы наслаждения. – Я так кончу… Подожди… Но Чимин его словно не слышит. Он обхватывает руками чужой узкий таз и с энтузиазмом продолжает свою работу, будто его первоначальная миссия – довести Кима до оргазма без помощи рук. И пока тот извивается под ним, прося притормозить, Пак придерживается своего плана, умело орудуя языком. Скоро Тэхён не выдерживает. Он кончает с протяжным стоном и двигает тазом, потираясь членом о подушку, пока Пак над ним утирает рот от слюны и любуется проделанной работой. ― Как тебе? – Чимин продолжает мять податливые ягодицы и елозить на чужих бёдрах. – Неплохо, да? ― Мхм, что-то необычное, – Ким поворачивает голову в сторону, наблюдая за другом. – Но мы ведь ещё не закончили? ― Ты слишком развратный, – Пак прищёлкивает языком и снова возвращается к мягкому сфинкеру, без проблем вставляя сразу два пальца. – После римминга ты хорошо расслабился. Думаю, я могу добавить ещё один, м? И не дожидаясь ответа, Чимин проталкивает безымянный, наблюдая за тем, как морщится Тэхён, сжимая в пальцах простыни. ― Я хочу дойти до четырёх, – Пак вводит его в курс своих планов, не прекращая двигать пальцами в разгорячённом теле. – Чем лучше подготовка, тем менее болезненные ощущения во время проникновения. ― Делай, как знаешь… ― Хорошо, что ты не против, – с этими словами студент проталкивает мизинец, слушая стоны, смешанные со скулежом со стороны своего друга. Он активно разрабатывает чужую дырочку, вводит и выводит, сгибает и разводит в стороны, при этом не отвлекаясь на свой изнывающий член. Тело Кима под ним подрагивает. Чимин чувствует, когда тот напрягает ноги, сжимая пальцы, а после приятно удивляется, когда тот сам начинает подвиливать бёдрами, насаживаясь глубже. И в один из таких моментов Тэхён замирает, его дыхание спирает, а глаза распахиваются. Тело простреливает приятные ощущения, когда мягкие подушечки чужих пальцев касаются заветного комочка нервов, теперь беспощадно массируя его. ― Блять, Чи-чимин!.. Там! ― Хорошо, да? ― Ещё, сделай так ещё… ― Чтобы ты снова кончил? – Пак хмыкает. Под недовольный скулёж друга он вытаскивает перепачканные в смазке пальцы и стягивает с себя пижамные штаны. – Подожди меня. ― Пожалуйста, быстрее, – Тэхён наблюдает за ним из-за плеча, как тот вскрывает пакетик с презервативом и раскатывает его по своему члену, и прикусывает губы. – В следующий раз я буду сверху. ― Как мы заговорили, – Чимин смеётся. Его светлое выражение лица совсем не вяжется с его действиями, когда он приставляет смазанную головку к колечку мышц Тэхёна и медленно входит, срывая с губ друга судорожные стоны. – Может, ты прирождённый пассив, Тэхён-а. Не спеши с выводами. Не давая Киму зациклиться на своих словах, он начинает двигаться, понемногу вводя свой член глубже, и замирает, только когда его лобок касается раскрасневшихся ягодиц. ― Как себя чувствуешь? ― Блять, какого хуя ты такой огромный? – Тэхён скулит, кусая края подушки, и пытается двинуть бёдрами, избавляя себя от дискомфорта. Но что-то идёт не так, и вместо расслабленности он натыкается на фейерверк под веками, не сдерживая очередного стона. ― Отлично справляешься, – Чимин облизывает губы и оглаживает рукой крепкую спину Тэхёна, останавливаясь на пояснице. – Позволь помочь тебе. Пак начинает двигаться. Сперва медленно, с каждым толчком ускоряя темп и выбивая из друга новые звуки, которые раньше слышать ему не доводилось. Он наслаждается каждым сорванным вздохом, наблюдая, как собственный член погружается всё глубже, и заходится мурашками от приятных ощущений. ― Блять, и почему ты раньше не задумался о своих чувствах? – Чимин входит слишком грубо, не рассчитав силы, и добивает Кима, заставляя его излиться с громким стоном. – Твоя задница создана для того, чтобы её трахать. ― Иди нахуй, придурок… ― Хорошо, – Пак стискивает челюсть и замирает, когда Тэхён сжимает его внутри. – В следующий раз обязательно. Ему хватает ещё пары движений в узком кольце мышц, чтобы с протяжным стоном излиться. ― Тэхён-а, – Пак выходит из расслабленного тела и подползает ближе к его лицу, убирая влажную прядку со лба. – Как ты? ― Отвали, – Ким лениво хмурится и отмахивается от его руки, прикрывая глаза. – Беспокоишься обо мне после того, как вытрахал всю душу. У тебя совесть вообще есть? ― Конечно, – Чимин смеётся. Он снимает презерватив, надевает обратно штаны и садится рядом. – Ты ведь тоже кончил. В чём проблема? ― В моей заднице, – Тэхён морщится, всё ещё чувствуя непривычную пустоту и влажность. – Я завтра за руль сесть смогу? ― Если что, я смогу. ― Иди нахуй… Чимин снова смеётся. Морщинка между бровей Кима разглаживается и он выдыхает, расслабляясь. ― Отдыхай, Тэхён-а, – Пак оглаживает его щёку и наклоняется, мягко прижимаясь к уголку губ. – Я позабочусь о тебе.

*

Чонгук стоит под тёплыми струями душа, смывая с себя тяжесть сегодняшнего дня и нежные прикосновения чужих ладоней. Его губы всё ещё горят от длительных поцелуев на парковке HYBE, а внизу живота тянет и ноет. Стоит только воспоминаниям вернуться на час назад, как щёки тут же заливаются краской, а сердце волнительно сжимается. Если бы Юнги ему вовремя не напомнил, что на подземном этаже тоже есть камеры, школьник бы, не долго думая, восседал бы на его коленях и вряд ли бы в штанах. Знал бы кто, как ему было стыдно за своё поведение. Но Мин-то знал, потому просто нежно поцеловал его в висок и, не говоря ни слова, снял машину с ручника. Всю дорогу до дома он не упоминал чужое нетерпение, говорил о чём-то отдалённом: о работе, о предстоящем Рождестве и планах на этот ужин. А Чонгук молчал. Он слушал тихую и спокойную речь мужчины, изредка кивал головой, в большей степени смотря на собственные колени. Наверное, ему стоит воздержаться от проявлений любви в общедоступных местах?.. ― Чонгук? Школьник вздрагивает. Он выключает воду и оборачивается на чужой голос, убирая влагу с лица. За мутной перегородкой едва ли можно разглядеть хотя бы силуэт, так что приходится выглянуть наружу. ― Что? Юнги стоит в дверном проёме, подпирая косяк, и смотрит в упор на оголённые плечи и мокрые волосы. Чонгук снова смахивает воду с глаз и вскидывает брови, всё ещё ожидая ответ. ― Ты слишком долго, – наконец поясняет Мин. – Думал, не случилось ли чего? ― А, нет, всё в порядке, – мальчик неловко посмеивается, озаряя мужчину виноватой улыбкой. – Извини, я уже скоро заканчиваю. ― Хорошо, – Юнги поднимает руку перед собой, показывая принесённые вещи, и кладёт их на тумбу. – Они чистые. ― Спасибо. Когда Мин закрывает за собой дверь, Чонгук выдыхает. Неужели он действительно так сильно задержался, что старший пошёл его искать? ― Глупые мысли, идите прочь! – Чон хлопает себя по щекам, приводя в чувства, и, схватив полотенце, выходит из душевой кабинки. – Хён сказал, что всё в порядке, значит, так и есть! Нечего заводиться по пустякам! На этих словах он замирает. Вытирая полотенцем торс, Гук опускает взгляд ниже. Там всё спокойно, но буквально несколькими мгновениями ранее было вполне себе живо. Он поджимает губы и, зажмурив глаза, продолжает остервенело вытираться. Пижама, которую Юнги приобрёл для Чонгука, немного ему велика, но это некритично. Она мягкая и приятно пахнет лавандовым кондиционером для белья, которым пользуется Мин. Чон в последний раз втягивает в себя запах и, поправив рубашку, выходит из ванной. Теперь его черёд искать мужчину. Однако поиски не длятся долго. Чонгук только выходит из коридора в гостиную, как тут же натыкается на сидящего на диване Юнги, что-то листающего в своём телефоне. Он сразу отвлекается на вошедшего Чона и, убрав гаджет, приглашающе хлопает рядом с собой, так что школьник не медлит. Он встряхивает влажные пряди и, недолго думая, садится на чужие колени. ― Как себя чувствуешь? – Юнги заговаривает к нему нежным полушёпотом, держа руки на его бёдрах и поглаживая их короткими движениями. ― Уже лучше, – школьник смотрит в глаза напротив и не сдерживает улыбки. ― Хочешь чем-нибудь заняться или пойдём спать? ― Заняться чем? ― Ну, – Мин задумчиво мычит и пробирается руками выше, задирает подол рубашки и касается нежной кожи на талии. – Можем посмотреть фильм или поболтать. Расскажешь мне о своих планах на дальнейшую жизнь, а я расскажу тебе о своих. Юнги всё это время смотрит в глаза, массирует кожу и, чуть надавив на поясницу, заставляет Гука придвинуться ближе. ― Что скажешь? Школьник молчит, кусая губы. Ему снова тесно в просторных пижамных штанах, а от действий Мина не лучше. Он закидывает руки на чужие плечи, двигается ещё ближе, почти впритык, и выдыхает. ― Звучит интересно, – Гук наклоняется к Юнги, едва касаясь его губ своими, и прикрывает глаза. – Могу ли я начать первым? ― Конечно, Крольчонок. Чонгук сокращает последние сантиметры, сливаясь с Мином в нежном поцелуе. Его пальцы сжимают ткань чужой футболки на плечах, пока таз рефлекторно подаётся вперёд. Юнги под ним выдыхает через нос, мычит в губы и спускает руки ниже, играясь с резинкой на пижамных штанах. Каждое движение наполнено чувствами, оба ощущают их через прикосновения друг друга. Тела льнутся ближе, жар растворяет последние крупицы здравого смысла, пока желание преобладает. Сбившееся дыхание, шумные звуки поцелуев и тихие стоны – песня, которую сегодня пишут Юнги и Чонгук, и, по скромному мнению обоих, выходит просто потрясающе. Особенно высокая нота, которая срывается с губ школьника, когда шаловливые пальцы Мина таки преодолевают препятствие в виде резинки и теперь без стеснения сжимают упругие ягодицы. И всё так хорошо, прекрасно, просто с ума сойти. Они одни в этой комнате, в этом мгновении, наслаждаются, пробуют и насыщаются. И ничего так прекрасно не сможет рассказать об их любви друг к другу, чем страстные прикосновения губ, чувственные вздохи и учащённое сердцебиение. Чонгук тонет в Юнги, растворяется в его руках, сходит с ума и исцеляется вновь. Он уже не чувствует собственных губ, но не готов оторваться и прекратить всё это. Не тогда, когда Мин нежно смакует язык, сжимает кожу и обнимает. Не тогда, когда Чонгук хочет слиться с ним в одном теле, делить с ним одну душу, быть с ним каждую секунду, ощущать его. Почему же это ощущается как самый сладкий яд? Почему оторваться настолько сложно, что вряд ли Чонгук согласится даже под угрозой собственной жизни? Ответом на его вопросы служат собственническое поведение Мина и губы на шее Чона. И больше думать не хочется. Школьник открывается для него всего, прогибается в спине, разводит ноги шире и жмётся к его груди, пока Юнги целует и облизывает нежную кожу. Пока он же чуть ниже скользит пальцами там, где только ему можно, дразня мальчишку и обхаживая его. ― Хён, я не растягивал себя, – напоминает, прикрывая глаза и наслаждаясь чужими ласками. ― Хочешь, чтобы этим занялся я? – Юнги мурчит в его ключицы и прикусывает резные косточки. ― У тебя лучше получается… ― Рад, что тебе нравится. Чонгук кожей чувствует, как улыбается Мина, а после и подушечки чужих пальцев, на своём нежном колечке. От предвкушения он весь сжимается, но также быстро расслабляется, отдаваясь во власть крепких рук. Собственный член трётся сквозь ткань штанов о торс мужчины, но ни Чонгук, ни Юнги не спешат оказывать ему должного внимания. Поэтому, пока шея школьника расцветает новыми пылающими бутонами, его возбуждение продолжает накапливаться, чтобы после вырваться наружу в своей самой высшей точке. ― Юнги? – надрывный шёпот, а после глухой стук. Чонгук хмурится. Губы мужчины больше не касаются его кожи, пока руки вновь возвращаются к бокам, крепко сжимая. Он замирает на чужих коленях и открывает глаза, глядя на чужое лицо. Думая о том, что ему послышалось, школьник надеется это подтвердить, но, наткнувшись на взгляд Мина, который смотрит за его плечо, стискивает в своих пальцах ткань чужой футболки. Должен ли он обернуться? Он знает, что может там увидеть. Но его сердце уже не бьётся, так чего ему бояться? Чонгук тяжело сглатывает скопившуюся слюну и, преобладая над одеревеневшим телом, оборачивается в руках Юнги. В дверном проёме стоит госпожа Пак. Её пальто распахнуто, рядом валяется сумка, а на лице скопилась масса эмоций, среди которых Чонгук разбирает гнев и разочарование. Инстинктивно он тут же соскакивает с чужих колен и забивается в дальний угол дивана, смотря на мать с ужасом. Как? Как такое могло произойти? Что ему делать? И пока его голова разрывается от этого огромного количества вопросов, Юнги спокойно поднимается с дивана и делает шаг по направлению к женщине. ― Джихё, – он становится так, что за ним ей сложно увидеть Чонгука. – Что ты здесь делаешь? ― Я? – женщина растеряна. Она сухо усмехается, не ожидая почувствовать себя виноватой под этим холодным взглядом. Её руки сжимаются в крошечные кулачки, а губы подрагивают. Как всё же вовремя она приехала, как рада, что не отказалась от идеи встретиться с любовником. Но так ли это? Её глаза наполняются слезами, смотря в чужие, которые прежде были такими нежными для неё одной. Что могло измениться? Кто помешал всему этому? ― Скажи, то, что я сейчас увидела… – она делает паузу вместе с судорожным вздохом. Глядя на лицо Мина, на его припухшие от поцелуев губы, её сердце сжимается от боли и ненависти. – Что это всё значит, Юн-и? ― Это? – мужчина дёргает бровью, но даже не оборачивается на человека позади себя, заставляя Джихё едва контролировать свой гнев. – Это то, что я давно хотел тебе сказать. ― В каком смысле? ― Мне жаль, – но в словах нет искренности, и по щеке женщины скатывается первая слеза. Юнги вздыхает, упираясь руками в бока. – Пожалуй, нам стоит закончить на этом. Спасибо за то время, что провела со мной, но твой сын… ― Чонгук? – она хмурится, не совсем понимая, и нервно смеётся, протягивая к Юнги руки. – Всё из-за него? Ты так поступаешь только потому, что вы до сих пор не нашли общий язык? Но это не причина! Он скоро поступит в университет и не будет мешать нам! Я же люблю тебя! Я… Но Юнги хмурится, отступает назад и, прикрыв на мгновение глаза, даёт ей увидеть человека позади себя. На диване, в мятой пижаме сидит её сын и неверяще смотрит на неё, селя в своём сердце стыд, вину и обиду. Не будет мешать? Вот какой размер её любви к нему. Тихий вздох срывается с полных губ женщины, и она так и замирает, пялясь на мальчика во все глаза. ― Чонгук... ― Как видишь, общий язык мы всё же нашли. ― Подонок! – с размаха её маленькая ладонь встречается с лицом Юнги, приводя в чувства всех присутствующих. – Как ты мог?! Из всех – именно с моим сыном! Но Мин не реагирует. Он стойко выносит удар и подставляет вторую щёку. Заслужил. Однако он не рассчитывал, что Чонгук не будет спокойно сидеть на диване. Сразу после первой пощёчины мальчишка подрывается с места и вклинивается между взрослыми. Его брови изогнуты, а из глаз льются слёзы. ― Мама, нет, пожалуйста! – он цепляется за её руки, хнычет и пытается её успокоить. Даже несмотря на все те ужасные слова, сказанные ею, он всё ещё её любит. – Прости! Прости, это я виноват! Это моя вина! Но госпожа Пак его не слышит. Она с ненавистью сморит на Юнги, а после одёргивает руки от сына и отходит на шаг назад, держа обоих в зоне видимости. Чон всё продолжает тянуться к ней, плачет и просит прощение, но женщина остаётся нема к его просьбам. Она тяжело выдыхает, массирует переносицу и холодным тоном обращается к сыну: ― Что всё это значит? – Чонгук смотрит на неё заплаканными глазами, чувствуя, как внутри всё разрывается от чужого призрения. – Почему ты здесь, с ним, а не у Чимина?! ― Мам… ― Чон Чонгук! – она повышает голос и ударяет по рукам сына, заставляя его отступить. Но ему не так больно, когда за его спиной оказывается поддержка в виде Юнги. – Я растила тебя! Воспитывала! Угождала каждым твоим желаниям! А ты вот так мне отплачиваешь?! Так ещё и с мужчиной! Ты!... Но она не произносит больше ни слова, только зло впиваясь взглядом в школьника и снова виня его во всём. Он виноват, что Юнги бросил её. Он виноват, что Юнги бросил её ради него. Чонгук чувствует эти упрёки в стиснутой челюсти, в злых глазах и тяжёлом дыхании. Женщина, из-за которой он стыдился своих чувств и себя самого, из-за которой боялся жить для себя. Единственная, ради кого он готов был пожертвовать своим счастьем, молча ненавидит его. Это конец. Чонгук чувствует, как рушится его мир и хрупкий мост между ним и матерью. Она точно ненавидит его. ― Джихё, – спокойный голос Юнги вклинивается в раскалённую обстановку. И, возможно, если бы не обнимающие Чонгука руки, она бы отреагировала более спокойно. – Не вини в своей неудаче своего сына. Если тебе будет легче, ненавидь меня, но Чонгук… ― Закрой свой рот! – госпожа Пак реагирует остро. Её звонкий голос проходится ножом по чувствительному сердцу мальчишки, заставляя его всхлипнуть в который раз. Он поднимает на неё глаза, но натыкается только на отвращение. – Нашёлся, защитник. Трахаешь его? Нравится тебе?! Ублюдок. Да подавись! Для тебя рожала! С этими словами она срывает с шеи подвеску, которую мужчина дарил ей в начале их отношений, и, бросив её Мину под ноги, убирается прочь, хлопая за собой дверью! В квартире звенящая тишина. Чонгук потерянно смотрит в дверной проём, а после оседает на пол, заходясь глухим плачем. Что ему теперь делать? Безнадёжность заполняет всё его тело, укутывает своим призрачным покрывалом ровно до тех пор, пока оно не растворяется о руки Юнги. Тот садится рядом, обнимает мальчишку и даёт ему время. ― Всё будет хорошо, – его длинные пальцы расчёсывают спутавшиеся волосы, а футболка мокнет под градом слёз. – Ты будешь в порядке, Чонгук. ― Хён, за что она так… ― Она не со зла. ― Я всё это время был обузой для неё… ― Это не так, Чонгук. ― Она никогда не любила меня?.. ― Она любит тебя. ― Теперь я… ― Ты не один, Чонгук, – мягкие губы утыкаются в чужую макушку, пока Чонгук льёт слёзы в плечо Мина. – Я рядом, и мы со всем справимся. Ты и я, Чонгук.