В танце под луной

      Тьма рассеивалась постепенно. Тяжесть собственного тела вызвала недоумение. Я попытался ощутить каждую мышцу, каждый вдох, каждое движение. Слух выхватил из пустоты чей-то крик. Далекий, но невероятно знакомый. Потом пришли ощущения — мягкость простыней, лёгкое покалывание в кончиках пальцев.       Веки казались неподъёмными, но я заставил себя открыть глаза. Комната плыла перед взглядом, очертания предметов размывались, словно акварельные краски на мокрой бумаге. Лунный свет, проникающий через окно, показался продолжением того белого пространства, из которого я только что вернулся.       Первый глубокий вдох рассек ночную тишину, вернул полное ощущение материальности.        Запахи нахлынули волной — антисептик, лекарства, и среди них — знакомый дорогой парфюм и сила. Уилл.       — Ранделл?       Я повернул голову и увидел — их. С тенями под глазами и щетиной на щеках.       Воспоминания о встрече с Лунным Волком были живыми, яркими, словно выгравированными в сознании серебряными нитями. Его мудрость, его свет, его объяснения — всё это пульсировало в груди новым пониманием.       Мой волк внутри тоже просыпался — но теперь он был другим. Спокойнее, мудрее, более…цельным. Впервые за долгое время я чувствовал не борьбу между человеческой и волчьей сущностью, а гармонию.       Я медленно улыбнулся, замечая в их глазах животный, первобытный страх. Но они оба были здесь, охраняли мой сон, ждали моего возвращения. От этого осознания в груди разлилось тепло. Тело казалось чужим и тяжёлым после пребывания в том светлом пространстве. Каждое движение давалось с трудом, словно я заново учился управлять своими конечностями. Но внутри… внутри что-то изменилось необратимо.       — Здравствуйте, — я осторожно сел на кровати, заставляя их отступить к стене.       Что такое? Они… действительно боятся меня?       Но что-то внутри оставалось неизменным — я осмотрелся. Медленно, с интересом. Я словно бы видел больше, чувствовал глубже, видел саму суть вещей. Стоило лишь обратить на предмет внимание.       Я поднялся с кровати. Капельница с тихим звуком соскользнула на пол. Тихие пищащие приборы — были единственным звуком в этой непонятной тишине.       — Вы боитесь меня?       Я осторожно приблизился к братьям. Уилл вперил в Архаэля долгий взгляд. Его тело было напряжено сильнее обычного, но я почти физически ощущал его усталость, его страх, его… непонимание?       — Ты ушел… навсегда, — его тихий шепот вызвал новую волну удивления. — Несколько часов назад.       — Я? — в углу комнаты, во тьме ночи выхватил антикварное зеркало.       — А сейчас стоишь перед нами… полностью здоровый… совершенно другой.       Зеркало отразило в себе мои волосы — белые, как свет луны в самую темную ночь. Глаза полыхали голубым пламенем моего волка. Лунного Волка. Я медленно подошел к зеркалу, осторожно ступая по мраморному полу. Холод камня приятно пощекотал ступни. Мое тело… было без единого шрама, пореза и перелома. Идеально чистое, идеально свежее… новое. Татуировки тоже не оказалось, и внутри что-то удовлетворительно отозвалось на эти изменения. Я словно переродился.       Повернулся к братьям. Ступни приятно скользили по гладкой поверхности пола.              Я чувствовал связь с Уиллом иначе — теперь, зная её истинную природу, понимая её священное предназначение. Серебряные нити, соединяющие наши души, казались почти видимыми в лунном свете. Я смотрел на него новым взглядом — взглядом, очищенным мудростью Лунного Волка. Видел не только альфу, не только пару, но и воина света, предназначенного мне самой судьбой.       — Я вернулся, — прошептал я, и эти слова значили гораздо больше, чем простое пробуждение. Я вернулся другим — более целостным, более понимающим, более… настоящим.       И только спустя время я сумел понять свои ощущения. Мир предстал передо мной в своей истинной сути. Я видел не просто комнату — я видел историю каждого предмета, энергетические потоки, пронизывающие пространство. Старинное кресло, где когда-то спал Архаэль, светилось отпечатками сотен судеб, хранило память о множестве разговоров и решений. Я мог прочесть его историю, словно открытую книгу.       Капельница рядом с кроватью пульсировала особым светом — я понимал не только химический состав лекарств, но и их глубинное влияние на энергетическое тело. Видел, как каждая капля несёт исцеление на клеточном уровне.       Взглянув на Уилла, я ахнул — я видел нити нашей связи — серебристые, пульсирующие жизнью.       Книга, упавшая с колен Архаэля, светилась отпечатками всех, кто когда-либо её читал, хранила эхо их эмоций и мыслей.       Каждый предмет раскрывал свои секреты. Я понимал язык ветра за окном, шепчущего древние истории. Видел узоры судьбы, сплетающиеся в причудливые картины будущего. Всё имело смысл, всё было связано невидимыми нитями.       — Я могу видеть все, — мой восхищенный шепот отразился непонимание в глазах братьев. — Буквально.       Это было похоже на прозрение — словно я смотрел на мир глазами самой Луны. Каждая пылинка в луче света рассказывала свою историю. Каждый звук нёс в себе глубокое значение.       Но внезапно мой волк шевельнулся внутри, и видение начало меркнуть. Я почувствовал, как он мягко, но решительно закрывает этот дар — словно занавес опускается перед глазами.       — Но волк сказал, что пока рано, — я увидел, как в зеркале затухло голубое свечение моих глаз. — Не время.       Предметы теряли свое сияние, истории растворялись в воздухе. Остались только отголоски понимания — как воспоминание о прекрасном сне.       Некоторые истины должны оставаться скрытыми, некоторые знания приходят только тогда, когда мы готовы их принять.       Я благодарно коснулся своего волка в мыслях. Он ответил теплом — мудрым, понимающим.       Некоторые дары нужно принимать постепенно, некоторые истины познавать медленно. У всего есть своё время, свой путь, свой смысл…       Я ощутил осторожное прикосновение и в следующее мгновенье встретился с зелеными глазами, несущими в себе отголоски разрушающего отчаянья. Его глаза, обычно такие властные и уверенные, сейчас были полны недоверия и надежды. Он приблизился осторожно, словно к раненой птице, его движения были такими нехарактерно неуверенными для альфы.       — Уилл, — я сглотнул, отступил. Он тут же замер, словно боялся, что я растворюсь как в зыбком сне.       Когда мои руки обвились вокруг его шеи, я почувствовал, как он задрожал. Его объятия были невесомыми, словно он боялся, что я рассыплюсь от его прикосновения.       — Ты здесь, — выдохнул он мне в волосы. — Ты действительно здесь.       — Спасибо, что не позволил завершить… начатое, — прошептал я, чувствуя, как его сердце колотится рядом с моим. От него пахло можжевельником, страхом и бесконечной любовью.       Архаэль стоял чуть поодаль, его обычно спокойное лицо было искажено эмоциями. Я протянул к нему руку:       — И ты тоже, давай.       Он подошёл неуверенно, его пальцы дрожали, когда он коснулся моей ладони. А потом вдруг рухнул на колени у кровати, прижимаясь лбом к моей руке. — Мы думали… мы боялись… — его голос срывался.       Я притянул его ближе, и вот мы уже втроём — сломленные, исцеляющиеся, живые. Уилл уткнулся лицом мне в шею, его дыхание было неровным. Архаэль держался за мою руку, словно за спасательный круг.       — Прости нас, — прошептал Уилл. — Мы должны были видеть… должны были понять…       Я гладил их обоих, чувствуя, как их боль и страх растворяются в этих прикосновениях.       — Я тоже здесь. Мы все здесь. Архаэль поднял на меня глаза, полные слёз. Он наконец-то позволил, высвободил свои запертые под слоем напускного спокойствия, эмоции.       — Больше никогда… обещай, что больше никогда…       — Обещаю, — ответил я, и это было больше, чем просто слово. Это было обещание жить, бороться, оставаться.       Мы сидели так долго — спутанные в объятиях, связанные чем-то большим, чем кровь или долг. Два брата и я, который стал центром их мира. Их слёзы впитывались в мою больничную рубашку, их прикосновения говорили больше любых слов.       Уилл первым нашёл силы заговорить:       — Я чувствовал, как ты уходишь. Через нашу связь… это было как медленная смерть.       — А теперь? — спросил я тихо.       — Теперь ты сияешь, — прошептал он. — Ярче, чем когда-либо.       Архаэль кивнул, не поднимая головы:       — Ты другой. Словно… обновлённый.       Я улыбнулся, вспоминая белое пространство и Лунного Волка.       — Я многое понял, — сказала я просто. — О нас. Обо всём.       Они держали меня, словно самое драгоценное в мире, их прикосновения были полны благоговения и благодарности. Мы были сломлены и исцелены, потеряны и найдены, разделены и воссоединены.       В этот момент мы были просто семьёй — несовершенной, раненой, но живой. И в наших объятиях таилось обещание лучшего будущего, новой главы, которую мы напишем вместе…

***

      Я разместился на мягком диване. Архаэль заботливо укрыл меня пушистым пледом и вручил кружку горячего шоколада. Гладкая поверхность приятно скользила по пальцам, отбрасывая пламя от камина.       Они оба привели себя в порядок, и в груди что-то приятно заурчало стоило их вновь встретить такими — собранными, с живительным огнем в глазах.       Я наблюдал, как Уилл и Архаэль обмениваются встревоженными взглядами. Они готовились к серьёзному разговору — я видел это по тому, как Уилл нервно сжимал подлокотники своего кресла, а Архаэль теребил страницы древней книги.       — Волчонок — начал Уилл, его голос звучал непривычно неуверенно. — Есть вещи, которые мы должны тебе рассказать. О твоей истинной природе, о нашей связи…       — О Лунном Волке? — мягко перебил я, наблюдая, как расширяются их глаза. — О священном союзе, благословлённом самой Луной? О грядущей тьме и нашем предназначении?       Архаэль выронил книгу, которую держал. Уилл застыл, его лицо побледнело.       — Как… — выдохнул он.       — Я встретил его, — произнес я тихо. — Лунного Волка. Своего зверя. Когда был… там. Между мирами. Он рассказал мне всё.       — Всё? — голос Архаэля дрогнул.       Я кивнул, чувствуя, как по губам расползается лёгкая улыбка:       — О том, как Луна соединила наши с Уиллом судьбы задолго до рождения. О балансе света и тьмы. И… — я отставил кружку. — Ответил на парочку моих личных вопросов. Делиться не буду.       Уилл медленно поднялся и подошёл ко мне. Его глаза искали в моих что-то — понимание, принятие, может быть, страх. Он был похож на загнанного в угол зверя.       — И ты… как ты относишься к этому?       Я пожал плечами.       — С принятием.       Архаэль присел на подлокотник моего кресла, его присутствие было успокаивающим.       — Мы боялись, что правда напугает тебя, — признался он.             — Раньше — возможно, — я вперил в Уилла пристальный взгляд. Он тут же опустил свои глаза. — Но после встречи с моим волком, я теперь понимаю, почему ты всегда находил меня. Почему наша связь такая сильная. Почему твой волк узнал меня с первого взгляда. Всё встало на свои места. Как последний кусочек головоломки.       — Значит, ты знаешь о пророчестве? — тихо спросил Уилл. — О том, что нам предстоит?       — О тьме, которая пытается захватить власть? — я кивнул. — Да.       Они оба выдохнули, словно сбросив тяжёлый груз с плеч. Годы хранения секретов, месяцы планирования этого разговора — всё это вдруг стало ненужным.       — Я даже знаю, как его найти.       — Найти кого, Волчонок? — Уилл сложил руки на груди — вовсе не властный жест. Больше нет. Чистая заинтересованность.       — Носителя тьмы, разумеется, — я широко улыбнулся, клыки блеснули в отражении подсвечника на камине.       — И как же, дружок? — в глазах Архаэля вспыхнуло беспокойство.       — Он сам найдет меня, — я взглянул на луну в большом окне. Ее свет чистый, успокаивающий. — Когда придет время.       — Нет, — в полумраке зала я наблюдал, как Уилл меняется. Его плечи расправились, движения стали более плавными, хищными. Страх потери меня постепенно уступал место привычной силе альфы, но теперь эта сила была направлена не на контроль, а на защиту.       Его глаза вспыхнули расплавленным изумрудом, когда он приблизился к моему креслу. От него волнами исходила властность — такая знакомая, такая родная. Воздух вокруг него словно сгустился, наполняясь его природной мощью.       — Больше никто, — его голос стал глубже, в нём слышались рычащие нотки, — Никогда не причинит тебе боль.       Я смотрел, как он кружит вокруг моего кресла — настоящий хищник, вернувший себе уверенность. Его пальцы скользнули по спинке кресла, едва касаясь моих волос. От этого лёгкого прикосновения по коже побежали мурашки.       — Перечишь Духу Луны? — я невольно улыбнулся, вспоминая его безграничную, абсолютную любовь.       — Теперь я знаю, кто мы, — продолжил Уилл, и его голос звучал как обещание. — Знаю нашу силу. И любой, кто посмеет угрожать тебе…       Он не закончил фразу, но и не нужно было. Я видел это в его глазах — абсолютную готовность уничтожить любую угрозу. Его аура расширилась, заполняя комнату, окутывая меня коконом защиты.       — Уилл, — прошептал я, и он замер, прислушиваясь к моему голосу.       — Ты мой, — выдохнул он, опускаясь передо мной на одно колено. Его рука обхватила моё запястье — не грубо, но собственнически. — Моя пара. Моя луна. Мой принц.       Я чувствовал, как наша связь пульсирует силой — его властность встречалась с моим светом, создавая идеальный баланс. Его волк был близко к поверхности — я видел это по тому, как удлинились его клыки, как заострились черты лица.       — Никаких больше ограничений, — рычал он тихо. — Никакого отчаяния. Никакой боли. Я не позволю тебе снова уйти.       Его пальцы скользнули по моей шее, затем по щеке — властно, но с бесконечной нежностью. Альфа вернулся во всей своей силе, но теперь эта сила была очищена пониманием, направлена мудростью.       Он поднялся одним плавным движением, увлекая меня за собой. Его руки обвились вокруг моей талии, прижимая к себе — не пленника, но сокровище. Его сердце билось рядом с моим, сильное, уверенное.       — Весь мир может гореть, — прошептал он мне в волосы, — Но ты будешь в безопасности. Всегда.       В его словах не было прежнего контроля — только абсолютная преданность, только готовность защищать до последнего вздоха. Его волк и человек наконец были в полной гармонии, объединённые одной целью — оберегать свою пару.       Я замер в его объятиях. Не ответил, но и не отстранился.       У меня всегда есть выбор.

***

      Я расслабленно лежал на кожаном диване в кабинете Уилла, когда вопрос сорвался с моих губ прежде, чем я его обдумал.       — Что с Мачеком Стоунвульфом?              Я увидел, как изменилось лицо Уилла — его черты заострились, глаза потемнели от едва сдерживаемой ярости. Даже воздух в комнате, казалось, похолодел от его гнева.       — Они получили то, что заслужили, — его голос стал ледяным, властным. Таким тоном он обычно выносил приговоры. — Я созвал совет королей. Представил доказательства нападения на принца Орианы.       Он поднялся из кресла, его движения были отточенными, хищными.       — Их семью объявили изгоями. Все короли закрыли для них свои территории. Никаких связей, никакой поддержки, никакой защиты.       — Все короли? — прошептал я, понимая масштаб наказания.       — Все, — отрезал он, его глаза вспыхнули. — У них был выбор — либо принять изгнание и выживать на нейтральных землях, либо предстать перед судом за нападение на принца. Они выбрали изгнание.       Я видел, как желваки играют на его скулах, когда он продолжил:       — Мачек пытался оправдаться. Говорил о мести, о разрушенной жизни. Но совет был непреклонен. Нападение на принца — преступление, которому нет прощения.       — Где они сейчас? — спросил я тихо.       — Где-то на окраинах нейтральных территорий, — его губы скривились в холодной усмешке. — Больше никакой роскоши, никаких привилегий. Просто выживание день за днём.       Он приблизился ко мне, его присутствие излучало силу и власть. — Я хотел худшего наказания, — признался он, и в его голосе прозвучала древняя жестокость альфы. — Хотел крови за твою боль. Но совет решил, что изгнание — достаточная кара.       Я почувствовал, как его пальцы нежно касаются моей щеки — такой контраст с его ледяной яростью.       — Они должны благодарить Луну, что ты выжил, — прошептал он. — Потому что если бы ты… если бы я потерял тебя…       Он не закончил фразу, но я понял. Увидел в его глазах готовность уничтожить целый род за мою жизнь. Это должно было испугать, но почему-то принесло только чувство защищённости.       — Они больше никогда не приблизятся к тебе, — его слова звучали как клятва. — Никто не посмеет даже взглянуть в твою сторону. Я об этом позаботился.       В его голосе была абсолютная уверенность альфы, привыкшего к тому, что его приказы исполняются беспрекословно. Я знал — он сдержит своё слово. Мачек и его семья заплатили высокую цену за месть, и эта цена будет напоминанием для всех остальных.       В этот момент я как никогда ясно видел двойственность его натуры — нежного и заботливого со мной, безжалостного и холодного с врагами. И где-то глубоко внутри понимал — именно этот баланс делает его идеальным защитником, истинным альфой…