Выбор евы

«Софи и Сэмюэль — вне подозрений» Маринетт, стуча кончиком ручки по тетради, устало вздохнула. Новость о том, что Софи просто является очередной ученицей с «даром», а не подосланным человеком клана «Годар», сначала слегка выбила Маринетт из колеи. Но это многое расставляло по своим местам. Всё же интуиция её не подвела: близнецы оказались не теми, кого искал Дом. Знание этого теперь уже наверняка наконец заставило Маринетт выдохнуть, хотя может свою роль сыграло и вчерашнее так и не случившееся видение, которое в своём проявление по-странному граничило с панической атакой. В общем, в чём бы ни была причина — результат оказался хорошим: мысли в голове Маринетт почти окончательно расставились по полочкам. Адель теперь осталась единственным возможным, а что самое главное — полностью подходящим, вариантом. Теперь Маринетт могла не отвлекаться на побочные зацепки, а полностью сконцентрироваться на ней: отныне воспринимать её действия не с точки зрения «может, я ошиблась и она не та, кого мы искали», а анализировать их в попытке понять каким образом они могут быть ей выгодны. Маринетт действительно сбило желание Адель повздорить с ней из-за Адриана. Конечно же она сразу ухватилась за постоянно крутящуюся на подкорке мысль, что Адель не её цель. Теперь же… Теперь же другого варианта не было. Поэтому единственное, что оставалось — принять судьбу и плыть по течению. Скорее всего ситуация была такова: Адель случайно узнала о том, кто такая Маринетт, она ведь не могла быть глупой, наверняка из разговоров с Адрианом смогла вычленить нужную информацию, и, испугавшись за сохранность уже своей персоны, ухватилась за единственную возможность прервать их дальнейшее общение. Исходя из её импульсивного поступка, который не отличался особой продуманностью, Маринетт могла сделать вывод, что действовала она по собственной инициативе, скорее всего даже не уведомив руководителей «операции». Она новичок, это дело — её первое, конечно, она испугалась. Снова опустив взгляд на свои записи, Маринетт быстро пробежалась глазами по строчкам. Адель могла и не быть до конца уверена в своей теории, просто решила перестраховаться. Эта маленькая стычка никак не помешает ей в случае, если бы Маринетт оказалась обычной студенткой. Но она ею не была. Она плохо изучила Адель, с головой погрузившись в собственные переживания, о чём сейчас не могла не жалеть. Как такового портрета личности составить возможности не было, но исходя из того, что Маринетт успела заметить, начинала вырисовываться какая-никакая картина. Адель импульсивная. Несмотря на образ степенной, даже немного блаженной девушки, она схватилась за первую возможность хоть на время прекратить общение Адриана и Маринетт. Отсюда вытекали ещё три качества: неопытность, лишняя дёрганность и отсутствие необходимой в их деле расчётливости. Маринетт потребовалось всего несколько секунд, чтобы при их последнем разговоре понять, что что-то не так. Адель явно не была готова для этой работы, а ведь ей предстояло убить человека. Дело явно было не в качестве подготовки, такие дети как они чуть ли не с пелёнок учатся не покладая рук. Значит, она сама по себе была такой: неподходящей. А это дело — последняя попытка доказать свою значимость. Провал — конец всему. Но раз она смогла выйти на след самой Маринетт, то и глупой её назвать было нельзя. Маринетт откинулась на спинку стула. Тишина в голове и в душé доставляла удовольствие, и, что более важно, приносила свои плоды. Зациклившись на Адриане, она совершенно перестала замечать того, что находилось буквально под носом. Возвращающееся чувство контроля над ситуацией не могло не радовать. Достав из сумки сигарету, она прикурила её и сделала первую глубокую затяжку. Облако дыма устремилось к потолку. Расслабление приятной патокой растеклось по телу. Буря наконец отступила. Но оставался один нерешённый вопрос — кто цель самой Адель?

***

Услышав настойчивый глухой стук в дверь, Хлоя, поёжившись от холода, встала с кровати. Босые стопы утонули в мягком ворсе бежевого ковра, который она наконец-то смогла постелить. Её прошлая соседка была жутким аллергиком, так что их комната вечно выглядела как лаборатория — такая же стерильная и безликая. Но после поочерёдных смертей Флоренс и Дороте соседка забрала документы и уехала домой. И теперь Хлоя со спокойной душой потихоньку обживала комнату. Выносить голые каменные стены без намёка на уют становилось всё мучительнее. С нескрываемым недовольством открыв дверь, она увидела Лайлу. Пальцы крепче сжались на холодной дверной ручке. Не сказав ни слова, она попыталась захлопнуть дверь перед незваной гостьей. — Подожди, — подставив ногу, Лайла в примирительном жесте выставила вперёд руку. — Я пришла поговорить, — и выставила вторую руку из-за спины вперёд, знакомая этикетка на бутылке вина заставила помедлить. — Что ты опять хочешь от меня? — скрестив руки на груди, Хлоя поджала губы. — Извиниться, — Лайла пожала плечами, словно это было что-то само собой разумеющееся. — Зачем? — она явно опешила, услышав вопрос. — Чувствую себя, — Лайла помедлила, видимо, или подбирая нужное слово, или решаясь — говорить ли, — паршиво, — в итоге на выдохе закончила она и опустила глаза. Рука Хлои расслабилась. Холодный воздух из коридора мазнул по открытым щиколоткам, отчего пальцы ног непроизвольно поджались. — Ладно, — всё ещё немного неуверенно проговорила Хлоя, отходя от прохода, — заходи. Лайла прошла мимо, и от неё повеяло запахом сигарет. Закрыв дверь, Хлоя, немного подумав, не стала поворачивать замок. В поздний час коридоры уже были пустые, вряд ли к ним кто-то зайдёт, но так ей будет спокойней. После последнего их разговора она не могла быть уверена, что этот не закончится подобным образом. Обернувшись, она застала Лайлу уже сидящей на кресле около её рабочего стола. Она глянула на Хлою из-за плеча. Тень от единственного источника света за её спиной упала на лицо, отчего итак тёмные глаза сделались более жуткими. А бледное лицо, окаймлённое чёрными волнами волос, похожими на ночной океан, обычно не выражающее никаких эмоций кроме всепоглощающей скуки, показалось вдруг неимоверно печальным. Хлоя сглотнула образовавшийся ком в горле. Она впервые ощущала себя так странно рядом с Лайлой. Это всегда были первичные, простые эмоции — гнев, обида, смущение, унижение, но никогда не… никогда не жалость, смешанная с чем-то ещё, чем-то странным, Хлоя никак не могла понять чем именно. Лайла выглядела так, словно никогда и не была человеком. Было ли это игрой воображения или паранойей, но Хлоя, обойдя её стороной, села на кровать чуть дальше, чем могла бы. — У тебя всё в порядке? — спросила она, не выдержав напряжённой тишины. Лайла проследила за ней взглядом и растянула губы в лёгкой, но от этого не менее неприятной улыбке. Она ведь всегда так улыбалась, будто скрывала за ней презрение ко всем. — Это не то, для чего я пришла, — поставив бутылку на стол, она пару раз стукнула ногтями по ней. — Найдётся куда разлить? Хлоя молча кивнула, поднимаясь со своего места. Это было так странно — она в самом деле собиралась пить с человеком, которого косвенно винила в своей неудавшейся любви. Раньше, как бы она ни старалась, у неё никак не получилось до конца искоренить свою неприязнь к Лайле, пусть она и понимала, что та явно не виновата в нелюбви Луке к ней. Точкой невозврата стал день смерти Флоренс, ведь если бы Хлоя тогда не перебрала с алкоголем, если бы не пришла тогда к Луке, если бы в порыве эмоций не кинулась на Лайлу, они бы никогда не оказались втянутыми во всё это. При любых других обстоятельствах они с Лайлой никогда бы не оказались по одну сторону. А злиться на её эфемерный образ, имеющий лишь одну грань личности, оказалось намного легче, чем продолжать делать это, периодически находясь с ней в одной компании, узнавая её с каждым днём всё лучше. Особенно после того, как она потеряла сознание при Хлое, извинялась за что-то и плакала. Они не обсуждали тот случай, и вряд ли будут. Такие люди, как Лайла, не любят говорить о своих слабостях с кем попало. А такие как Хлоя не умеют подбирать правильные слова, чтобы влезать в душу. Она словно всегда оставалась той самой «знакомой» — миловидной девушкой из богатой семьи. С красивым лицом, но без души. Своей роли не сыграло даже их небольшое сближение во время рождественских каникул. Достав два бокала, Хлоя вернулась к кровати. Всё это время она спиной продолжала чувствовать чужой пронизывающий взгляд. Красное вино разлилось по бокалам, но они не спешили притрагиваться к ним. — Извини меня за тот случай, — подперев голову рукой, Лайла наконец прикрыла глаза. Сердце забилось чуть чаще, стоило Хлое вспомнить их встречу в балетной комнате. За прошедшие пару дней она старалась не думать о ней, не пыталась анализировать сказанные Лайлой слова, — потому что понимала, что какая-то правда в них присутствовала. Но она понимала это и так, без посторонней помощи, особенно без той, о которой не просили. Хлоя пыталась просто вычеркнуть из памяти тот вечер — так было проще. Ведь им с Лайлой всё равно пришлось бы контактировать, и лучше бы им не ухудшать и без того натянутые отношения. Она была согласна стерпеть, замолчать обиду. Потому что на извинения от Лайлы больше не рассчитывала. Но она пришла. — Я прощаю тебя, — слова дались легко. Конечно, это всё было бредом, сплошным притворством. Лайлу что-то тревожило, явно не факт того, что она неосторожной фразой обидела Хлою, но она просто выбрала путь наименьшего сопротивления — очистить душу, извинившись за такую «ерунду», каковой она наверняка её и считала. Хлоя была согласна ей в этом помочь. Ведь она всё равно задолжала ответное великодушное «прощение». — Я могу закурить? — спросила Лайла, обводя всё ещё полупустую комнату ленивым взглядом. — Да. Щелчок, затяжка, выдох, дым, глаза в глаза. Хлоя потянулась к своему бокалу и отпила практически половину. Привычный вкус, дорогой — у них схожие предпочтения даже в алкоголе. Точно такая же начатая бутылка стояла у Хлои в шкафу: в особенно тяжёлые дни она позволяла себе вечером немного пригубить. Лайла, элегантно развалившись в кресле, продолжала с наслаждением курить. — Как прошёл твой день? — внезапно спросила она, небрежно стряхивая пепел в салфетку. — Как обычно, — Хлоя помедлила. Проведя пальцем по ободку бокала, она неторопливо продолжила. — Учёба, тренировка, отдых — ничего интересного, — хотелось добавить «и слава Богу», но она не стала этого делать. — Не знала, что ты занимаешься балетом. — Недавно снова начала. — Ты выглядела красиво, — Лайла снова улыбнулась, — тебе идёт заниматься чем-то подобным. На сцене ты бы наверняка блистала. Хлое захотелось припомнить ей сравнение с Сибиллой, которая тоже была актрисой театра, но она прикусила язык. Как и всегда. — А как прошёл твой день? — вместо этого спросила она. — Как обычно, — повторила она фразу Хлои, сделала очередную затяжку и на выдохе, выпуская дым, продолжила, — устала от людей. Почему-то именно сегодня все решили, что им от меня что-то нужно. Толком поужинать не дали, — Лайла хмыкнула. — Но ты всё равно пришла ко мне. — Да, пришла. Некоторое время они провели в молчании. Стрелка настенных часов монотонно отсчитывала секунды. Глянув на них, Хлоя поняла, что время перевалило за полночь. Хорошо было бы лечь спать, чтобы завтра нормально проснуться. Но она продолжала тянуть с тем, чтобы намекнуть Лайле на уход. Она не была настроена на долгий поздний разговор, но почему-то продолжала потягивать вино, разглядывая лицо Лайлы, освещённое искусственным тёплым светом бра. Она не могла перестать думать о том, что сейчас оно казалось другим, чужим. Было в этом чувстве нечто пугающее, жуткое, но она, словно испытывая себя, не в силах была отвести взгляд. Вместе с этим она снова задумалась о том, что они с Лайлой были полными противоположностями друг друга. Мягкие черты лица Хлои ярко контрастировали с резкой, агрессивной красотой Лайлы. Дьявольской в каком-то роде. И Лука выбрал демона, а не ангела. Хлоя снова сделала крупный глоток и налила из бутылки ещё. Лайла затушила сигарету и, свернув окурок с пеплом, выбросила его в небольшое мусорное ведро у рабочего стола. Встав с кресла, она прошла к окну, открыла его, впуская в комнату колючий мороз, и вернулась. — Выпьем за то, что этот день кончился, — бокалы звонко соприкоснулись и в тишине, нарушаемой только тиканьем секундной стрелкой и тоскливым завыванием ветра, сделали несколько глотков. Хлоя поёжилась, чувствуя, как с окна потянуло холодом, там, кажется, снова начиналась метель. Открытые плечи покрылись мурашками. Она отыскала глазами любимый домашний кардиган и надела его, натягивая рукава по самые пальцы. Мягкая тёплая ткань, свежий воздух, дневная усталость, алкоголь, — Хлоя зевнула, подумав о том, что завтра можно будет встать чуть позже обычного. — Знаешь, — она на секунду поджала губы, решаясь, стоит ли поднимать сейчас эту тему, — я хотела поговорить по поводу Дороте, точнее, о тех надписях, которые мы оставили в туалетах. Недавно я, — подняв взгляд на Лайлу, чтобы понять её настрой на подобный разговор, Хлоя вздрогнула. Глаза Лайлы потемнели. И она вдруг поняла что это было за чувство, смешанное с жалостью, — страх.

***

Маринетт проснулась от странного шума, доносившегося из коридора. Приподнявшись на постели, она включила настольную лампу и увидела встревоженную Алью, которая сидела на своей кровати с ноутбуком в руках и, видимо, ещё не ложилась. — Что там происходит? — будто в пустоту хрипловатым голосом спросила соседка, закрывая ноутбук и откладывая его в сторону. Маринетт нахмурилась, прислушиваясь к звукам извне, но кроме топота и общего шума голосов, переплетающихся между собой, разобрать ничего не смогла. — Пошли, — холодно произнесла она, поднимаясь с кровати. За всё время её пребывания в академии подобное возбуждение в их корпусе на ночь глядя было всего в двух случаях: накануне Рождественского бала и первого декабря, когда было обнаружено тело Дороте. И, к сожалению, Маринетт знала: завтра никакого праздника не предвиделось. Алья, уловив её настроение, не стала задавать лишних вопросов и тоже поднялась на ноги. Они не стали переодеваться полностью, только накинули более тёплый верх. Схватив только телефон и ключи, Маринетт первой вышла из комнаты. Около их двери как раз проходила одна из соседок — Сабрина. — Погоди, не знаешь, что случилось? — остановила она её аккуратным прикосновением к предплечью. Лицо Сабрины странным образом сочетало в себе выражение какого-то искреннего, даже детского восторга и пугающей тревоги. Она тоже была одета в ночную одежду, ровно, как и все остальные девочки на этаже, которые то и дело выходили из комнат с немыми вопросами на лицах. Её рыжие волосы казались слегка влажными, видимо, она перед сном помыла голову, а лицо буквально блестело от обилия крема. — Девочки сказали, что кого-то отравили. Там всё в крови, медики пытаются прорваться к нам, но там такая метель, что даже не знаю, — почему-то шёпотом проговорила Сабрина и обернулась в сторону лестницы. Там какая-то девочка активно махала ей рукой, призывая поторопиться. — Ладно, я побежала, гляну что там. И, не дожидаясь ответа, быстрым шагом направилась в сторону подруги. — Ты узнала? — Алья вышла следом, но остановилась в проходе. Видимо в ней всё ещё оставалась надежда, что тревога ложная и им не придётся на ночь глядя идти куда-то. — Закрывай дверь и пойдём, — Маринетт не спешила посвящать Алью в те подробности, о которых сама только что узнала. Потому что мысли теперь были сконцентрированы на другом: Адель опередила её, и сделала то, ради чего приехала. Учитывая, что с момента её появления в академии прошло чуть меньше двух недель, это не было ожидаемо, но Маринетт всё равно почувствовала себя проигравшей. Погрузившись в собственные переживания, она забыла о деле и упустила драгоценное время. Конечно, не было никаких гарантий, что они с Селеной вообще смогли бы вычислить «цель», но теперь уже и в этом не было смысла. Отравление. Но уже это было вполне ожидаемо. Яд в убийствах почти всегда считался женским почерком. Незаметно подсыпать его в еду или напиток — проще простого. При правильной дозировке жертва может умереть словно от сердечного приступа, и при вскрытии, если не будет лишних подозрительных улик, всё спишут на смерть по естественным причинам. Но Сабрина говорила про кровь. Конечно, существует множество ядов, которые после себя оставляют следы, да и симптомы отравления появляются далеко не незаметные. Но вряд ли Адель нужен был такой шум, вряд ли она стала бы рисковать, делая чужую смерть такой показательной. Она не была социопаткой или маньяком, должна была понимать, что такая шумиха оставит после себя массу улик. Но, дойдя до лестницы, Маринетт удостоверилась в том, что Сабрина не соврала. Капли крови тянулись по всем ступенькам. Девочки в пижамах пробегали мимо, перешёптываясь и указывая пальцами на ещё невысохшие красные пятна. — Что тут произошло? — услышала она испуганный голос Альи. Но Маринетт снова ничего не ответила и подошла к окну. На улице никакого столпотворения не было, как и мигалок скорой помощи. — Они вызвали вертолёт, — задумчиво проговорила Маринетт, присаживаясь на корточки и внимательнее рассматривая капли. — Этот человек не спускался, а поднимался, — и других основательных причин, чтобы идти на крышу не было. Растерянная Алья тоже присела рядом. — Ты знаешь кто это? — спросила она, прикусывая губу. В больших карих глазах плескался страх и утешение она пыталась найти в Маринетт. — Нет, но очень хотела бы узнать. Вертолёт означал серьёзную опасность жизни человека. Но это также означало и то, что человек всё ещё жив. Как в доказательство, неожиданно относительную тишину нарушил громкий звук. Маринетт отошла к окну, но в темноте разобрать ничего не смогла. Звук становился громче и она безошибочно узнала в нём крутящиеся лопасти вертолёта. — Пошли, — бросив на Алью мимолётный взгляд, она быстрым шагом направилась вниз. Подниматься на крышу было бессмысленно, их всё равно не пропустят, да и ей это ничего не даст. Нужно было найти того, кто первый вызвал врача, того, кто видел больше остальных. На пролёте второго этажа следы из пятен крови обрывались, заводя их в коридор. Нехорошее предчувствие появилось у Маринетт в груди, но она отмахнулась от него, понимая, что медлить нельзя и ей всё равно скоро всё станет известно. Обходя людей, они с Альей пробирались вглубь коридора второго этажа, пока не остановились около знакомой двери. — Это, — Алья вцепилась Маринетт за предплечье, её ногти больно впились в кожу даже через слой ткани, — это комната Хлои. Закрытая дверь из тёмного дерева встала преградой между ними и тем, что находилось внутри. Неожиданно она открылась и из неё твёрдой походкой вышла высокая женщина в медицинском халате. Толпящиеся ученицы словно под гипнозом тут же разом умолкли и расступились, образовывая проход. С немым благоговением они молча следили за ней во все глаза, пока она не скрылась за поворотом в конце коридора. Гул голосов тут же обрушился с удвоенной силой. Маринетт перевела взгляд обратно на дверь. Доносившиеся со всех сторон разговоры она старалась игнорировать, понимая, что чужие теории и предположения могут как помочь, так и сбить с нужного следа. Все собравшиеся были обычными зеваками, никто из них, скорее всего, не знал доподлинной истории, они лишь слепо передавали друг другу те крохи информации, которые смогли получить от кого-то ещё, драматизируя всё. Нет. Такой расклад Маринетт не устраивал. Пройдясь цепким взглядом по окружающим, она не смогла ни за кого зацепиться. Все — не то. Но время шло и обстановка только накалялась. Неизбежная паника медленно наступала и росла в геометрической прогрессии как опухоль, медленно, но неотвратимо заражая каждого. Алья тоже начинала не на шутку нервничать. Первичный шок прошёл и появлялось понимание, а вместе с ним, наверняка, и домыслы. Одного взгляда на её лицо хватило, чтобы понять — в её голове одна за одной вырисовываются возможные картины произошедшего. А кровавые следы только добавляли страха. — Успокойся, — приблизившись к ней, твёрдо прошептала Маринетт прямо в лицо. Чужие кудряшки коснулись её лица. — Слушай только меня, не смотри на остальных. Дождавшись послушного кивка, она схватила Алью за предплечье и потянула к закрытой двери. Медлить было нельзя и пока доступ к комнате не был закрыт для посторонних, она должна туда попасть. Без стука она приоткрыла дверь, первой затолкала туда Алью, и следом зашла сама. Удивлённые, напуганные взгляды остальных дали ей повод провернуть замок. — Ничего тут не трог, — начала говорить Маринетт, но осеклась, заметив саму хозяйку комнаты. Маленькая хрупкая фигурка Хлои сидела на стуле в углу. Непривычно сгорбленная спина медленно вздымалась, а светлые волосы, местами перепачканные кровью, закрывали почти всё лицо. Она даже не обратила внимания на них, продолжила сидеть, устремив взгляд куда-то в пустоту. Маринетт пробежалась взглядом по тёмной, слабоосвещённой комнате, замечая наибольшее скопление крови около кровати, — светлый ковёр около кровати был безбожно испорчен, — и початую бутылку вина с двумя бокалами на рабочем столе. В остальном же всё выглядело, как и должно быть. На пару секунд запах чего-то знакомого проник в лёгкие, но он был настолько слабый, что она не успела определить его природу. — Хлоя, — надломленно прошептала Алья и направилась было к подруге, но Маринетт снова схватила её за одежду. — Подожди. Стой на месте и молчи, — жёстко произнесла она, понимая, что времени на сантименты у них нет. Лицо Альи исказилось в попытке сдержать слёзы и внутренний протест. Накрыв рот ладонью, она несколько раз кивнула, всё же соглашаясь с приказом. Приблизившись к Хлое, Маринетт присела на корточки и заглянула той в лицо. Безжизненные серые глаза со слипшимися мокрыми ресницами и ещё невысохшие следы слёз на щеках сказали за себя многое, но всё же недостаточно. Сухие, покрасневшие от укусов, губы подрагивали, и почти незаметно шевелились. Она что-то говорила, но что именно — разобрать не получалось. — Ты слышишь меня? — тихо спросила Маринетт, продолжая высматривать на чужом лице хоть каплю понимания происходящего. Не получив ответ ни через несколько секунд, ни через минуту, Маринетт, устало выдохнув, опустила голову и на несколько секунд прикрыла глаза. Там, за дверью, стояла толпа напуганных учениц, которые жаждали узнать подробности произошедшего, по небу уже наверняка летел вертолёт, везя в себе отравленного человека, а администрации школы не было здесь только потому, что сейчас они в панике бегали и докладывали о произошедшем вышестоящим органам. Времени у Маринетт было мало, а Хлоя молчала, находясь где-то глубоко в себе. Маринетт открыла глаза и аккуратным, но уверенным жестом положила ладони Хлое на щёки. — Ты должна сейчас собраться с мыслями и всё рассказать, — аккуратно проговорила она и слегка тряхнула её голову. — Кто был у тебя в комнате? — уже громче спросила она, ногтями проводя по её голове. Взгляд Хлои медленно сфокусировался на лице Маринетт, но отвечать на вопрос она всё ещё не спешила. — Тебя же первую и обвинят во всём, понимаешь это? — Маринетт чуть крепче сжала ладони на её лице и слегка наклонила его к себе. — Я не делала этого, — скрипящим голосом пробормотала она и сжала губы в попытке сдержать новый поток слёз. От неё совсем слабо понесло алкоголем. — Я знаю. Но если ты не расскажешь мне о том, что случилось, я не смогу помочь. Хлоя попыталась поднять голову, но Маринетт не дала ей этого сделать. Она не была уверена, что Хлоя, снова увидев кровь или, того хуже, Алью, не впадёт в истерику. — Лайла пришла ко мне поздно вечером, — спустя несколько секунд тихо проговорила она на выдохе. Маринетт замерла. Тело бросило в жар, а грудь сдавило какой-то тупой болью. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы сделать вдох. Лайла. Наверное она должна была понять, что подобный исход возможен, чуть раньше. Наверное ей не стоило так опроменчиво относиться к тому, что Адель всё это время продолжала крутиться около них, предполагая, что делает она это лишь из личной симпатии к Адриану. Наверное ей не стоило так наплевательски относиться к тому раскладу, который она делала Лайле в конце каникул, списывая неудачно выпавшие карты на собственное опьянение и усталость. Было много «наверное», итог всё равно оставался один: — Мы выпили вино, она принесла его сама. А потом, — Хлоя запнулась, зажмурила глаза и на несколько секунд задержала дыхание. Её бледные щёки внезапно обдало жаром, — потом ей стало плохо, я начала звонить врачу, а, обернувшись, увидела, что она кашляет кровью. Это… это было ужасно, я не знала что делать. Я, — она захрипела, — я испугалась. Хлоя, переводя дыхание, ненадолго замолчала. Маринетт ободряюще провела рукой по её плечу и выпрямилась. Алья так и стояла в стороне, она наверняка слышала бóльшую часть их разговора, но послушно молчала всё это время. — Вино отравлено? — тихо спросила она, переводя напуганный взгляд на ту самую бутылку, которую Маринетт изначально заприметила. Хлоя, видимо услышав голос подруги уже более осознанно, вскинула голову. Маринетт скривила губы, готовясь к новому потоку слёз, но их не последовало. Присутствие Альи неожиданно заставило Хлою окончательно собраться с мыслями. Пусть и слегка неловко, но она поднялась со стула, подошла к Сезар, крепко обняла её и тоже перевела взгляд на открытую бутылку. — Вряд ли, — отозвалась Маринетт и аккуратно подошла к столу, следя за тем, чтобы не наступить на пятна крови. — Но ей стало плохо сразу после первого глотка, — несдержанно отозвалась Хлоя. Маринетт, проигнорировав её слова, присела около стола. — Какой из бокалов твой? — Тот, что ближе к кровати. Значит, Лайла сидела на кресле. На вид вино выглядело обычным. Поочерёдно приблизившись к обоим бокалам, но не трогая их, Маринетт втянула воздух, но запах ей тоже ни о чём не сказал. — Вкус не показался тебе странным? — продолжая осматривать бокалы и саму бутылку, спросила она. — Нет, — Хлоя отозвалась сразу. — Это моё любимое, я только его почти и пью, — добавила чуть тише. — Я бы поняла, будь что-то не так. — Ты трогала бутылку? Хлоя поджала губы и забегала глазами по комнате. — Я… я не помню, — в итоге ответила она, заламывая пальцы. — Тогда найди какую-нибудь небольшую чистую ёмкость и отлей туда вина из своего бокала. Ещё мне нужна ватная палочка и файл, — Маринетт выпрямилась. Как и предполагала, визуальный осмотр не дал никаких результатов, но не сделать этого она не могла. Хлоя кивнула и неуверенно направилась в ванную. Зашумела вода. — Ты же не думаешь, что это сделала Хлоя? — прошептала Алья, стоило им остаться одним в комнате. Маринетт достала телефон и сделала несколько фотографий пятен со вспышкой. — Нет. Алья заметно выдохнула, услышав ответ. — Но уже завтра так будут думать лишь несколько человек. Хлоя вернулась и Алья уже не успела ничего ответить. Снова присев на корточки, Маринетт включила на телефоне фонарик и сперва осмотрела пятна. Никаких инородных объектов видно не было, цвет крови также был в пределах нормы. Найдя уже смазанное пятно, она несколько раз провела по нему ватной палочкой и засунула ту в файл. Отойдя чуть в сторону, дала возможность Хлое налить вино в чистую маленькую баночку из-под какого-то крема. Присутствовала вероятность, что Хлоя, не справившись со стрессом, случайно уронит и разобьёт бокал, но она, пусть и трясущимися руками, сделала всё аккуратно. Маринетт понимала: если Лайла не выживет, комнату опечатают и будут осматривать каждый угол. И если на бокале найдут отпечатки самой Маринетт, вопросов избежать не получится. — Что ещё говорила Лайла, как вела себя? — спросила Маринетт, спрятав файл и баночку по карманам. Хлоя снова отошла к стулу, на котором сидела изначально. Она положила руку на грудь и слегка потёрла открытую кожу. Она старалась смотреть куда угодно, но не в сторону стола. — Лайла с самого начала показалась мне странной. Выглядела так, будто пришла убить меня, — она истерично усмехнулась и повела головой, о чём-то задумавшись. Маринетт не торопила, понимая, что этим может сделать только хуже. Она итак уже сделала больше, чем изначально рассчитывала. — Говорила, что устала, что все от неё что-то хотят. — Она не уточняла с кем виделась накануне? — Нет, — Хлоя покачала головой. — Как долго— Маринетт не успела договорить, в дверь начал кто-то ломиться. Она изначально понимала, что времени у них было немного, но всё равно недовольно тряхнула головой. — Если не хотите, чтобы Хлою обвинили в убийстве, то ни слова о том, чем я тут занималась, — твёрдо бросила она и, дождавшись от обеих девушек кивка, подошла к двери. Месье Клеман, а по голосу она быстро поняла, что это он, уже начинал кричать что-то нечленораздельное, теряя терпение, и дёргать ручку. Повернув замок, Маринетт впустила директора в комнату. Следом за ним появилась и мадам Гобер, Маринетт давно с ней не виделась и, не будь обстоятельства такими печальными, даже порадовалась бы её присутствию: в отличие от подверженного эмоциям месье Клемана, их декан казалась женщиной привыкшей руководствоваться прежде всего разумом. — А вы что здесь делаете? — гаркнул директор, успев только переступить порог. — Мы боялись, что что-то случилось с Хлоей, она ведь наша подруга, — спокойно ответила Маринетт, выступая чуть впереди вмиг притихшей Альи. — Вон отсюда! — прорычал он и Маринетт сдержанно выдохнула. Кивнув в знак приветствия мадам Гобер, они с Альей вышли из комнаты. Со всех сторон их тут же обступили девочки, наперебой расспрашивающие о том, что же там случилось. Схватив соседку за руку, Маринетт, не обращая внимания на вопросы, поторопилась к их комнате. — Что теперь делать? — воскликнула Алья, когда они наконец остались наедине. — Что будет с Лайлой, с Хлоей?! Маринетт, несмотря на огромное желание, не стала просить соседку успокоиться. Она итак вела себя тихо всё это время и не мешалась под ногами, с её темпераментом это уже большого стоило. Присев на кровать, она достала из кармана файл с ватной палочкой в нём и баночку с вином. На сантименты времени не было. Но Маринетт дала себе пару минут. Ведь целью «родственника» оказался не какой-то незнакомец, а Лайла — единственная подруга. И если она не выживет, то у Маринетт от неё останется только ватная палочка с кровью и воспоминания. И смириться с этим было тяжело. Адель забрала у неё единственных близких людей в академии, и не оставила выбора. Достав телефон, Маринетт нашла контакт Селены и позвонила: два гудка, пауза, повтор. Их код на случай ситуаций, не требующих отлагательств. — Соседка в комнате? — не тратя время на приветствия, спросила Маринетт. — Нет, приходи. Сбросив вызов, Маринетт провела рукой по лицу и направилась к шкафу. — Сейчас я уйду, а ты ложись спать. Утром всё расскажу, — начиная переодеваться, обратилась она к Алье. Та ничего не ответила и только отвернулась к окну. Было понятно, спать она не ляжет. Ночь обещала быть сложной для всех. Обычно пустые в такое время коридоры, сейчас были наполнены людьми. И даже свет от ламп казался другим, тревожным, поглощающим. Остановившись в наиболее безлюдном месте, она быстро отправила отцу «смс», чтобы группа перехвата была на готове. Хоть она и мало верила в то, что Адель решит бежать этой же ночью, страховка никогда не была лишней. Поднявшись к Селене на четвёртый этаж, она без стука прошла в комнату. — Отравление. Цель — Лайла Росси, — заявила Маринетт, стоило ей закрыть за собой дверь. Произнося имя подруги, ей пришлось приложить чуть больше усилий, чтобы голос не дрогнул. — Слишком много шума, не находишь? — Селена, уже переодевшаяся из пижамы в обычную одежду, подошла ближе. Она, видимо, уже знала кое-какие подробности о происходящем. — Это меня и смутило, так что я взяла пробы. Вино и кровь, — она на пару секунд достала из кармана вещи. — Получится найти по этому что-то? Селена, никак не изменившись в лице, задумчиво замолчала. — Я попробую. У меня есть ключи от подсобки, переоборудованной под своеобразную лабораторию для таких, как я. — Сможем незаметно туда пройти сейчас? — Я — да, а вот ты мне там не нужна. Маринетт и хотелось бы возразить, но, подумав несколько секунд, она поняла, что в словах Селены есть смысл. От неё самой сейчас наверняка будет больше вреда, чем пользы, ведь застань кто-то в лаборатории одну Селену, вопросов не появится, а вот если там будет и Маринетт, избежать их не получится. Только лишняя бессмысленная неосторожность. И как бы ей не хотелось оставаться сейчас наедине со своими мыслями, другого варианта не было. — Если срочное будет — позвоню. На точный результат не рассчитывай, сама понимаешь, сделаю что смогу. Маринетт понятливо кивнула и, оставив Селене вещи, пошла обратно. Если верить словам Хлои, Лайла сама принесла вино и отравилась, сделав всего глоток. Бокал же Хлои был наполовину пуст, а на его кромке виднелись отпечатки губ. Конечно, она могла только делать вид, что пьёт вино. И все остальные наверняка именно так и подумают. Завтра им скорее всего предстоит ожидать новости о том, что Хлоя Буржуа задержана по подозрению в покушении на убийство. Маринетт бы и сама так подумала. Ведь всё упиралось в то, что Хлоя, ведомая ревностью, отравила конкурентку. Но могла ли Адель настолько тщательно продумать всё? Это было практически невозможно, учитывая тот факт, что при этом варианте Хлоя рассматривалась как соучастник, как человек, осознанно идущий на преступление, убийство. А она была не такой. Ей можно было приписать какую-то несдержанность, склонность к зависимостям, местами инфантильность, но она не была убийцей. И даже при варианте, что Хлоя не знала на что шла, увидев последствия своего поступка, она бы не стала молчать и от страха рассказала бы Маринетт правду. Значит, всё было по-другому. Маринетт уже дошла до комнаты. Алья не спала, даже не собиралась, и по её лицу было видно, что она жаждет услышать хоть что-то. Но Маринетт выставила вперёд ладонь. Сейчас ей нужно было побыть в тишине. Присев на кровать, она задумалась. Мыслей было много. Но она старательно гнала от себя все переживания за жизнь Лайлы. Она успеет ещё отдаться эмоциям, успеет пожалеть её, себя. В данный же момент приоритетом было другое. Лайла пришла к Хлое с бутылкой вина. Она сама его принесла, сама предложила выпить обеим. И Хлоя пила, Маринетт почувствовала еле уловимый запах алкоголя у неё изо рта. Они успели поговорить, Лайла наверняка захотела курить. В этот момент она поняла что за запах в комнате показался ей знакомым — сигареты Лайлы. И если ей стало плохо сразу после выпитого вина, которое на Хлою никак не подействовало, это означало… Это означало, что оно было не причиной, а катализатором. Адель не была гениальным стратегом, не смогла бы за две недели завербовать кого-то, не могла знать всех тонкостей поведения своей «жертвы». Она не просчитывала всё, а лишь дождалась удобного момента. Вино и не было отравлено, в организме Лайлы уже находился яд. И он наверняка подействовал бы иначе, не выпей она алкоголь.