Выбор евы

Маринетт стояла около раковины, оперевшись о неё обеими руками, с низко склонённой головой. Она сказала Адриану, что ей нужно умыться, но вот уже которую минуту подряд тратила на то, чтобы уговорить себя не упасть в обморок прямо здесь. Ей необходимо было сохранить хоть какие-то остатки самообладания. Она даже не понимала кого больше хотела убедить в том, что силы не покинули её тело окончательно: Агреста или себя саму. Принять слабость собственного тела из-за такой, на первый взгляд незначительной, вещи, как расклад на «Таро», всё ещё представлялось ей трудной, практически невыполнимой задачей. Иррациональная часть её разума не хотела верить в то, что «какие-то картонки с картинками» действительно могут вытягивать энергию. Сколько бы мадам Ревиль не твердила о подобном, вбивая в их головы, что это абсолютно нормально, что магия не может даваться легко, особенно на ранних стадиях обучения, сколько бы сама Маринетт не убеждалась в этом на собственном опыте, каждый раз упрямо продолжала бороться. Иногда у неё это даже получалось, пусть и с трудом. Но явно не сегодня. Кое-как отцепив уже побелевшие пальцы, которые охватил тремор, от раковины, она открыла кран и, нагнувшись, ополоснула лицо холодной водой. Не став тратить время на то, чтобы промокнуть его, медленной, шатающейся походкой направилась к выходу. Только зайдя в комнату, ярко ощутила контраст температуры. Окно, которое она открыла некоторое время назад, всё ещё оставалось распахнуто настежь. По комнате неуловимо гулял ледяной колющий воздух с улицы. Адриан сидел на краю кровати, снова о чём-то думая, и заламывая при этом пальцы. Маринетт подошла к нему и, крепко ухватившись за его плечо, совсем неэлегантно опустилась рядом на постель: ноги слишком ощутимо подкосились в самый последний момент. Она только поджала губы, недовольно выдохнув сквозь сжатые зубы, когда почти сразу словила прямой тяжёлый взгляд Агреста. — Ложись, — твёрдо проговорил он, кивком головы указывая на изголовье с парой подушек, и сразу поднялся на ноги, чтобы помочь ей. Маринетт, и не думав спорить, борясь с отяжелевшей головой, почти ползком приблизилась к одной из подушек и почти упала на неё. Из горла вырвался облегчённый выдох. Лёжа с закрытыми глазами, она слышала как Адриан всё-таки закрыл окно, вновь погружая комнату в давящую тишину, выключил ночник, не став трогать распахнутые шторы, обошёл кровать, чтобы лечь рядом, и выше натянул тёплое одеяло на тело Маринетт. Она продолжала держать глаза закрытыми. Лежать в одной постели с парнем для неё не было в новинку, но почему-то именно присутствие Адриана делало эту ситуацию более странной, более… волнующей. Они уже спали рядом, в её комнате, и ведь произошло это чуть больше недели назад, но тогда она то ли из-за стресса, то ли из-за выпивки, то ли из-за всего вместе даже не помнила как они пришли к подобному. Сейчас же Маринетт, находясь не под действием эмоций, на практически полностью холодную голову, сама согласилась на подобное. Когда она сказала Агресту, что ей пора возвращаться к себе в комнату, он не стал спорить и только ответил, что уже поздно, так что он проводит её. Её подвело собственное тело: стоило ей сделать несколько шагов, как в глазах слишком резко потемнело. Она не упала в обморок, но ей потребовалась пара минут, чтобы прийти в норму. Адриан, виноватыми глазами смотря на её старания и мучения, предложил эту ночь провести у него. Конечно, он сразу поспешил добавить, что в его словах нет никакого подтекста: они просто будут спать в одной кровати. Маринетт согласилась быстро, она не видела ничего страшного в этом. Адриан был её другом, пусть в их отношениях до сих пор и не было кристальной ясности, в этом плане она доверяла ему. Тем более в сложившейся ситуации. Его мысли ближайшие дни наверняка будут заняты совершенно другим. Так и получилось, что теперь они лежали рядом, в одной постели и в полной темноте. Маринетт думала, что, стоит её голове коснуться мягкой подушки, сон сразу накроет с головой. Но она продолжала слышать тихое дыхание Агреста и думать-думать-думать. Она не считала себя альтруисткой, но почему-то мыслями продолжала возвращаться к тому, что Адриан, который итак не спал уже больше суток, сейчас тем более вряд ли уснёт. Не тогда, когда она рассказала ему о том, что происходило и продолжает происходить с его младшей сестрой. И вряд ли ему поможет даже то, что о некотором она решила умолчать, понимая, что подробности никак не помогут ему, а лишь сделают хуже. — Адриан? — переборов усталость, она приоткрыла глаза, чтобы увидеть его очертания. Он лежал на спине, сложив руки на животе, и, кажется, рассматривал потолок. — М? — тихо отозвался он. Немного помедлив, быстро добавил. — Ты устала, постарайся уснуть. Он не хотел, чтобы она утешала его. Маринетт понимала его чувства, но всё же хотелось сделать хоть что-то, чтобы он на время перевёл мысли в другое русло. — Ты обещал рассказать почему находишься в академии, — шёпотом проговорила она первое, что пришло в голову. — Помнишь, тогда, в начале ноября, на чердаке «Западного»? Ты догадался о моих «силах», и, когда я спросила о твоих, сказал, что всему своё время. — А-а, — протянул он, ей показалось, что в его голосе она услышала улыбку. Адриан довольно долго молчал, о чём-то думая. Маринетт старалась не уснуть раньше времени, периодически щипала руку, прогоняя сон. Торопить его не собиралась. Но если он не захочет говорить, то снова она пытаться не станет. — Первое время я сравнивал тебя с Беллой Свон, — теперь она чётко слышала, что он улыбался. Нахмурившись, Маринетт попыталась понять каким образом связан её вопрос и его ответ, но быстро переключилась мыслями к образу названого персонажа. Ей доводилось смотреть сумерки, но только первую часть. Не сказать, что ей понравилось. — Вечно в своих мыслях, вечно задумчивая, — он усмехнулся, и этот тихий звук очень контрастировал с витавшей до этого в комнате атмосферой отчаяния. — Не скажу, что сильно рада этому сравнению, — фыркнула она. — Что-то изменилось с тех пор? — Нет, — довольно быстро ответил Адриан. — Ты всё ещё продолжаешь напоминать её. — Очень мило, — Маринетт сдавленно хмыкнула, её глаза закрылись почти что сами собой, но она продолжала находиться в сознании. — В Беллу ведь был влюблён вампир. Этим вы с ней очень похожи, — она услышала копошение с его стороны и снова ненадолго приоткрыла глаза. Лицо Агреста оказалось очень близко к её собственному. Теперь он лежал на боку, а его тёмный взгляд ощущался почти физически. — Хочешь сказать, ты вампир? — на грани шутки спросила она, продолжая силой удерживать себя в реальности, но говорить становилось тяжелее, мысли появлялись слишком медленно. Маринетт почувствовала, как рука Адриана практически невесомо прошлась по её волосам, кончики пальцев коснулись её щеки и подбородка. — Поговорим завтра, ладно? Ты хочешь спать, — ей хватило сил только на глухое «угу» в ответ. Засыпая, она успела услышать как он снова усмехнулся.

***

Вторник выдался непривычно ярким. Небо, заволочённое серыми облаками, низко свисало над землёй, но сквозь тучи то и дело пробирались мягкие солнечные лучи. Вчерашний снегопад закончился лишь к раннему утру, сугробов стало ещё больше, но ветер продолжал периодически уныло завывать. Маринетт слышала как некоторые из однокурсников договаривались о том, чтобы после занятий всем вместе выйти на улицу. Одна из знакомых девочек даже позвала Маринетт вместе с ними, но та отказалась. Она планировала провести время с Лайлой. Лежать в одиночестве в палате подруге было наверняка скучно. Учебный день прошёл быстро. Маринетт зашла в комнату, чтобы оставить сумку с вещами. Алья сидела на кровати и подпиливала ногти, перед ней стоял ноутбук с включённым фильмом. Из динамика послышалась негромкая Рождественская песня. Алья, не отставая от администрации академии, тоже решила украсить их комнату, и даже нашла небольшую декоративную ёлочку. На стенах висели гирлянды с тёплым жёлтым свечением, но окнах красовались редкие нарисованные снежинки, сделанные искусственным снегом, над входной дверью она прикрепила несколько веточек омелы, перевязанных красной ленточкой, на всех возможных поверхностях стояли небольшие свечки и разнообразные статуэтки с оленями. Всю эту красоту Маринетт увидела, когда рано утром вернулась в их комнату от Адриана. Она думала, что соседка как обычно останется на ночь у Нино, но та с довольным ехидным лицом встретила её, прислонившись плечом к косяку двери, ведущей в ванную комнату, с щёткой во рту. Во время совместных сборов на учёбу та сначала посетовала на то, что из-за отношений у неё никак не находилось времени, чтобы заняться украшением комнаты к Рождеству, и обычно она это делает в первые две недели декабря, потом она поделилась, что они с Нино поругались, правда, не уточнила причину, затем принялась хвастаться тем, что всё это развесила и расставила всего за один вчерашний вечер, и только после всего перечисленного, Алья затронула тему того, где это провела прошедшую ночь сама Маринетт. Та, поколебавшись, всё-таки честно ответила, что была у Адриана. Конечно, между делом уточнила, что они просто спали рядом, но была уверена практически на сто процентов, Алью вряд ли будет волновать это уточнение, когда она станет рассказывать об этом Хлое или Нино. Её не сильно волновало какие выводы сделают остальные, предполагала, что и Адриана тоже. — А мы с Хлоей сразу сказали, что так просто ваши отношения не закончатся, — подытожила тогда соседка, когда они уже шли по коридору к Большому залу. Маринетт только мельком усмехнулась. Позавтракав вместе, они разошлись. — Будешь со мной «Гарри Поттера» смотреть? — быстро спросила Алья, не отвлекаясь от своего занятия. — Первая часть. — Нет, я к Лайле. — Окей, — Сезар подняла голову. — Подашь, пожалуйста? — указала рукой на свой письменный стол, где в стеклянном блюдце лежала целая гора мандаринов. Маринетт, переодевшись в более удобную и тёплую одежду, схватила сумочку и, закинув туда пару цитрусов, вышла из комнаты. Проходя по коридорам, из окон она видела, что во внутреннем дворе действительно гуляли ученики: кто-то кидался снежками, кто-то просто прогуливался, некоторые фотографировались. Под конец дня облаков, кажется, стало намного меньше. Все наслаждались неожиданно смиловавшейся погодой. В палате Лайла снова оказалась не одна. Маринетт, услышав приглушённые голоса, ожидала увидеть Луку, но, зайдя внутрь, почти нос к носу столкнулась с недовольным лицом Нино, который как раз направлялся на выход. Кинув на неё странный нечитаемый взгляд, он обошёл её стороной и покинул палату, хлопнув дверью. Маринетт перевела взгляд на Лайлу, та сидела на кровати в своей чёрной пижаме, и выглядела не менее недовольной, чем парень. Не став ни о чём спрашивать, Маринетт кинула подруге мандарин, и села на стул около кровати. Лайла рассказала, что уже завтра её должны наконец-то выписать, пожаловалась на то, что в больничном крыле ужасно скучно, но хотя бы хорошо кормят, иначе она бы сбежала к себе ещё в первый день. Ещё оказалось, Лука до сих пор на неё дуется за то, что она не рассказала ему о своём пребывание здесь. — Вроде ведёт себя как обычно, но по лицу читается всё недовольство, — цокнула подруга и закинула в рот очередную дольку. — Не умеет он от меня ничего скрывать. Маринетт улыбнулась. Она редко видела Лайлу «не при полном параде»: без макияжа, укладки, тщательно подобранного образа. Но та и без всего этого оставалась очень красивой. — И всё-таки, почему тебя так долго держат здесь? — Не знаю. Какие-то тут врачи замороченные: говорят, у меня было сильное переутомление, и они боятся отпускать меня в комнату, так как боятся, что я тут же побегу грызть гранит науки, — Маринетт, не сдержавшись, фыркнула. — Ты-то? — Я им так и сказала, мол, вы меня только отпустите к себе, и я на пары ни ногой. Не поверили, представляешь? — Маринетт снова негромко рассмеялась. Лайла была из тех людей, которые, наоборот, сделают что угодно лишь бы лишний раз не идти на занятия. Она просидела у подруги до ужина. Когда пришла медсестра с едой, они попрощались. В Большом зале никого из своей компании Маринетт не встретила. Но это бы даже к лучшему. С самого утра её окружали люди, ей требовалось время, чтобы побыть наедине с собой. Достав телефон, она принялась листать закрытую группу их академии. Прошло два дня с того момента, когда была опубликована запись о зачислении двух новых учеников: Софи и Сэмюэля Беннет, больше о них не было сказано ни слова. Не было и новостей о смерти или пропаже кого-то из учеников или работников. Она понимала, что так быстро действовать они вряд ли будут, но всё-таки ей стоило поторопиться хотя бы с их поиском. Сейчас самым лучшим вариантом было написать самой в эту группу, она знала, что даже её создатели не будут видеть имени отправителя, так что если её сообщение не будет выглядеть подозрительно, то это не доставит никаких проблем. Быстро набросала текст, где поделилась тем, что ей очень понравился новенький парень, но она побоялась к нему подойти, а теперь никак не может найти, и просит сказать в какой группе он учиться, отправила сообщение в анонимный «бот», и принялась за еду. Она продолжала осматривать студентов. Маринетт понимала, что вероятность вычислить из толпы малознакомых людей двух нужных крайне мала, но и упускать этот мизерный, но шанс, не собиралась. На телефон пришло уведомление, и она бросила взгляд на дисплей. Почему-то первым делом промелькнула мысль, что это может быть Адриан. Но это оказался не он. Когда сегодня утром они с Агрестом прощались около его комнаты, он прямо сказал, что ему нужно время побыть наедине, добавил, что сам напишет, когда будет готов к разговорам. Маринетт была благодарна за честность и ответила ему, что всё понимает. Мысли об Адриане вернули её к их ночному разговору, когда она, находясь на грани сна, услышала его странный ответ. «Вампир, серьёзно?» — именно это она первым делом спросила у него, проснувшись ранним утром, и вспомнив обо всём. Говорить о Полин не хотелось, она понимала, что и Агрест вряд ли станет упоминать о ней, поэтому единственным решением было сразу найти стороннюю тему для разговора, дабы избежать неловкости. Адриан тогда только вышел из душа, проснулся даже раньше неё, волосы его были влажные, а с плеч свисало белое махровое полотенце. Он фыркнул и, закрыв лицо ладонями, растёр его, послышался тяжёлый вдох. Жалел ли он о том, что рассказал ей об этом? Маринетт было плевать. По крайней мере, это честно, ведь он знал о её способностях уже два месяца как. — Кровь я не пью, — с улыбкой сказал Адриан, когда убрал руки от лица и повернулся к ней, — так что этого можешь не бояться. — Нашёл чем пугать, — Маринетт выгнула бровь. Она до конца не была уверена, что он сказал ей правду. Сделав вид, что эта новость ни капельки её не удивила, приподнялась на кровати, повела головой и принялась разминать плечи и шею. Она понимала, что утренней полноценной разминки сегодня ей не видать, так что довольствовалась тем, на что хватало времени. — Я всё ещё жду подробностей, — она бросила на Агреста выразительный взгляд. — Моя природа не настолько интересна как твоя, — лениво начал он. — В крови моей семьи есть кровь вампира, так что все мы, как это называют в поп-культуре, полукровки. Чуть более выносливы, нежели люди, чуть меньше устаём, что уж скрывать, мозги у нас работают лучше, ну и продолжительность жизни, конечно, — не вечность, конечно, но лет сто пятьдесят — двести, — Маринетт задумалась, услышав последнюю фразу. — Как вы скрываете, что живёте так долго? — Лет в восемьдесят инсценируем смерть для СМИ. — Это получается… — Мой пра-пра-прадед живёт сейчас на юге Италии, и лет двадцать рассказывает нам о том, что чувствует — воссоединится скоро с предками, — он замолчал ненадолго, — и с женой. — Она была человеком? — Да. Он уже семьдесят лет без неё. — Это, — Маринетт тоже запнулась, — больно. — Больно, — Адриан, грустно усмехнулся. — Мы последние в своем роде, так что выхода другого нет. А становиться Габсбургами пока не планируем. — Почему ты здесь? — Маринетт поднялась с кровати и потянулась. — По той же причине, что и ты, — будто нехотя ответил он. Словно и сам не знал «почему». — Моя сила опасна для меня, твоя разве тоже? — она заметила, как Адриан поджал губы и повёл головой. — Да, — через некоторое время резко ответил он и снял с плеч полотенце, чтобы накинуть его на голову и начать промокать им волосы. Маринетт, наблюдая за этим, понимала только сам факт того, что Агрест что-то недоговаривает. Но она была не тем человеком, который насильно лез в душу другим, если лично ей это не приносило никакой выгоды. — Выспалась? — уже более мягким голосом спросил он. — Вполне, — она опустила взгляд на свою одежду, пытаясь оценить не сильно ли та помялась за ночь. Оказалось, что всё вполне сносно, и идти в этом до Северного корпуса не будет слишком стыдно. Перед сном Адриан предлагал дать ей что-то из своего, но Маринетт сразу отказалась. Не настолько их отношения были близки. Звон посуды за соседним столиком отвлёк её от недавних воспоминаний. Вампир. Не этого она ожидала, совершенно не этого. Это звучало так… кинематографично, почти нереально. Образ вампиров, укоренившийся в обществе, слишком сильно отличался от образа Адриана. Он сказал, что полукровка. Просто «чуть более», чем обычный человек. Это действительно было не так серьёзно, как, если бы он был полной копией Эдварда Каллена или Графа Дракулы. Она скривила губы. Всё же то, что Адриан не пьёт кровь, — действительно хорошо. Дисплей снова включился. Бросив взгляд, она увидела уведомление: её сообщение в группе опубликовали. Оперативно. С более спокойной душой Маринетт продолжила ужинать. Поздно вечером, уже лёжа в постели, она снова открыла группу академии и нашла свой пост. Пролистывая комментарии с шутками, странными оскорблениями и словами поддержки, она наконец наткнулась на то, что ей было нужно. Теперь, зная в какой группе учится Сэмюэль, оставалось лишь посмотреть их расписание. Найти его среди пары десятков человек будет намного легче, чем из нескольких сотен. После урока у мадам Ревиль, голова уже привычно была тяжёлой. Поэтому Маринетт отложила телефон и потянулась, чтобы выключить свет. Кровать Альи была пустой, самой соседки в комнате не было с самого утра. Видимо, очередная ссора с Нино длилась недолго. Стоило ей об этом подумать, как дверь с шумом открылась, и на пороге появилась очень недовольная, взбудораженная Сезар. Резким движением она закрыла дверь, бросила сумку на постель и, подойдя к шкафу, начала раздеваться. — Придурок, — было единственным, что она сказала, даже скорее выплюнула, прежде чем скрыться за дверью ванной комнаты. Маринетт проследила за ней безразличным взглядом и всё-таки выключила свет, в надежде уснуть раньше, чем Алья выйдет из душа и начнёт готовиться ко сну. Сезар так и не рассказала ей в чём заключается суть этой ссоры, хотя обычно не брезговала делиться какими-никакими подробностями. Хотя для Маринетт такой исход был даже лучше, ей всё равно это было не шибко интересно, но из чистой вежливости она обычно продолжала вполуха слушать соседку, благо, та всегда видела грань, вовремя останавливаясь. Если так посмотреть, то вообще они довольно неплохо ужились вместе. Всё-таки Маринетт в итоге осталась довольна, что её соседкой оказалась именно Сезар. Конечно, у них были и есть разногласия, во многих вещах они не сходились во мнениях, но всё это казалось мелочью по сравнению с тем, что могло бы быть. Даже Лайла, с которой у Маринетт сложились более доверительные и тесные отношения, казалась не таким хорошим вариантом соседки. Хотя может быть именно поэтому они и стали подругами. Потому что не жили вместе. Уже на грани сна Маринетт услышала, как Алья вернулась в комнату и начала разбирать постель. Кажется, душ помог ей успокоиться, но всё же не до конца. В целом, этой ночью спала она хорошо. Утром двадцать третьего декабря Лайлу наконец-то отпустили из больничного крыла. Ей пришлось провести там пять ночей, и всё из-за какого-то переутомление. Маринетт взяла себе на заметку, что ей, в случае чего, не стоит сразу бежать к врачам. Перспектива провести почти неделю в замкнутом пространстве почти без возможности выйти куда-либо — совершенно не радовала. Пропустив первую пару, они с Лукой вдвоём пришли к ней в палату и помогли отнести все вещи обратно в комнату. Лайла не стала даже переодеваться из пижамы в принесённую одежду: сказала, что не хочет проводить здесь ни одной лишней минуты. Её соседки в комнате, конечно, не оказалось. — Хорошо, что меня выписали утром, она не очень любит, когда я курю в помещение, — Лайла полезла в свою сумку. — а я безумно хочу курить, — подошла к окну, открыла его и сразу затянулась. Маринетт и Лука одновременно усмехнулись. Комната девочек отличалась от их с Альей. Планировка была такая же, но здесь было чётко видно, что жили в ней люди с совершенно разными интересами. Одна стена почти полностью была увешана какими-то формулами, листами «А4» с мелкими записями и какими-то плакатами с персонажами из сериалов, полки завалены самыми различными книгами, а на рабочем столе красовались открытые тетради и множество разбросанных ручек, сторона же Лайлы, в сравнение с этой, выглядела слегка пустой и необжитой, зато прямо около стола стоял большой цветочный горшок персикового цвета с каким-то растением больше метра в высоту и с широкими массивными листьями. — Это Абдусциус, кстати, — сказала Лайла, выпустив дым. Маринетт слегка удивлённо вскинула брови. — Необычное… имя. — Почему? — Лука тоже перевёл взгляд на «Абдусциуса». — Потому что это имя демона, который вырывает деревья с корнями, — помедлив, ответила Маринетт и перевела взгляд на гордо улыбающуюся подругу. — Красивый, правда? В тот момент на телефон Маринетт пришло сообщение. Она сразу полезла в сумку. Адриан так и не писал ей со вчерашнего утра. Не то чтобы она переживала об этом, но только от него она могла узнать новости о Полин. Ей всего четырнадцать, и, со слов Агреста, она совершенно не посвящена в дела семьи, далека от криминала, как и любой обычный подросток среднего класса. Маринетт ведь тоже было четырнадцать, когда тот человек надругался над ней. Выбраться из этой ямы под названием «страх и боль» ей помог только закалённый характер и мысли об отмщение. Полин же росла как обычная девочка, только в достатке. Если она выживет, то ей потребуется много, очень много времени, чтобы справиться с воспоминаниями. На этот раз она оказалась права. Адриан: Её нашли. Жива. Всего три слова в сообщение, но Маринетт почувствовала, будто с души упал камень. Конечно, она справиться. Рядом будут родители и Адриан, ей не придётся хранить всё это в душе. Может, и самой Маринетт стоило рассказать обо всём ещё тогда. Может, она бы чуть больше доверяла окружающим. Но время ушло. Изменить ничего нельзя, всё вышло, как вышло. Адриан: Я смог на день отпроситься домой. Уже в аэропорту, завтра к утру прилечу обратно. Пришло следом с небольшим промежутком. — У Маринетт тоже в комнате стоит пальма, — услышав своё имя, она оторвалась от телефона и подняла взгляд на подругу. Та, уже потушив сигарету, в более хорошем расположение духа ходила по комнате и доставала немногочисленные вещи из сумок, раскладывая их по местам. — Не пальма, а драцена, — на автомате поправила Маринетт. Лайла ни в какую не хотела запоминать не то что название вида, даже простую просьбу не называть её растение «пальмой». — Да, извини, — зато всегда быстро признавала свою неправоту. — Да я же ничего не говорю, — Лука поднялся со своего места и подвинул Лайле стул, когда той зачем-то понадобилось залезть к верхней полке высокого шкафа. — Просто спросил зачем тебе такой большой куст. — Для баланса Вселенной, — подруга засопела, залезая рукой в глубину полки. — Ага, тогда всё понятно, — цокнул Лука, наблюдая за усилиями Лайлы. — Давай я сам, — он, не дожидаясь ответа, схватил девушку за талию и спустил её вниз. Сам же быстро забрался на её место. — Чего тебе там надо? — Какие мы благородные, — Лайла показательно скривила губы, но ей в ответ прилетел недовольный взгляд. — Коричневая коробочка, — Лука что-то буркнул в ответ и начал искать. Маринетт, которая просто молча наблюдала за друзьями, встала с кровати. — Я пойду, — через двадцать минут у неё должна была начаться вторая пара. — Хорошо, — Лайла отвлеклась и повернулась к ней. — Встретимся сегодня вечером? — Я могу прийти к тебе, — Маринетт не собиралась говорить прямым текстом о том, что, может, подруге требуется отдых. — О, Бога ради, — тут же воскликнула Лайла, хотя и считала себя атеисткой, — даже не начинай! — Маринетт улыбнулась и кивнула. — Тогда в библиотеке. Попрощавшись с Лукой, направилась к выходу. Уже закрывая дверь с обратной стороны, она услышала приглушённое, но от этого не менее недовольное: — Они тут все коричневые, какая именно тебе нужна? — от Куффена. — Дубина, там только одна коричневая коробка, ты чем смотришь? Закрыв дверь, она уже не слышала дальнейших разбирательств. Направляясь в Западный корпус, Маринетт думала о том, что, сколько бы Лайла показательно не фыркала и не отбрыкивалась, Лука ей, как минимум, нравился. И пусть Куффен по-прежнему вызывал в самой Маринетт довольно противоречивые чувства, это, опять же, была не её жизнь и не её выбор. День проходил вполне обычно. Во время последней пары, на телефон Маринетт снова пришло сообщение от Адриана. На прошлое, где он сообщал о том, что Полин жива и он едет домой на ночь, она только коротко выразила слова поддержки. Теперь он писал, что часов в десять утра уже будет в академии. Ничего не ответив, потому что преподаватель задал ей вопрос, Маринетт отложила телефон в сторону. Когда семинар закончился, она сразу направилась на пятый этаж. Если верить расписанию, то именно там должна пройти следующая и последняя пара группы, где учиться Сэмюэль. Скорее всего ждать её начала ребята будут недалеко от аудитории, в небольшой комнатке отдыха. Сев на свободное место, Маринетт достала книгу и тетрадь. В помещении было шумно, со всех сторон доносились голоса студентов. Периодически поднимая взгляд, она делала вид, будто кого-то ждёт здесь. Ей совершенно не хотелось показаться хоть капельку подозрительной. Перестраховка никогда не мешала. Парней в комнате было достаточно много, но некоторых она уже видела раньше. Сэмюэль Беннет. Клан «Годар» был Французского происхождения, его нынешний глава имел типичную европейскую внешность, вряд ли его дети будут тёмненькие. Они также должны отличаться хорошим воспитанием и вышколенными манерами. Практически напротив неё сидел незнакомый парень. С виду он подходил под эти несколько пунктов, но этого всё равно было мало, чтобы точно удостовериться. Минуты текли одна за одной. Маринетт понимала, что, если сейчас ничего не выйдет, то потом вот так постоянно подходить группе, находиться рядом с ними, привлекая ненужное внимание, она уже не сможет. Спрашивать кого-то из новых друзей она тоже не собиралась, это бы тоже вызвало ненужные вопросы, особенно от Адриана или Лайлы. Может, Алья и подошла бы, но, зная её длинный язык, уже через пару часов об этом могут узнать уже Хлоя с Нино, и ниточка продолжит тянуться. Риск этого был небольшой, но он есть. У Маринетт ещё было время, чтобы придумать более хороший план. — Сэми! — всё это время она сидела, уткнувшись взглядом в книгу. Услышав желанное имя, ей потребовалось моментально взять себя в руки, чтобы тут же не поднять головы. — О, Соф, ты чего здесь? — Софи — его сестра — тоже здесь. Это была просто неимоверная удача. Подождав некоторое время, Маринетт всё же, будто невзначай, подняла взгляд. У окна стояли парень с девушкой. Девчонка невысокого роста, с красивыми пшеничными волосами, она стояла спиной, так что лица её видно не было. Но вот лицо парня… Высокий, с более тёмным цветом волос, очки для зрения в элегантной квадратной оправе делали его черты лица более мягкими. Они о чём-то негромко переговаривались, девушка иногда посмеивалась, её звонкий голос разносился по комнате. Они выглядели… слишком идеально похожими на тот образ, который создала Маринетт у себя в голове, как только узнала, что в академию прибыл не один, а сразу два новых ученика. Не став терять времени на пустые размышления, Маринетт достала телефон, сделала яркость экрана на минимум и, выключив на всякий случай звук, включила запись. Приложив его к уху, села так, чтобы у камеры был лучший обзор. Через несколько секунд принялась показательно возмущаться, притворяясь, что разговаривает с подругой, которая опаздывает уже на пятнадцать минут. Краем глаза заметила, что брат с сестрой неторопливо направились к выходу. Она отвернулась в противоположную сторону, продолжая снимать их. Телефон и волосы закрывали её лицо, так что она надеялась, что эти двое не запомнят и не узнают её раньше времени. Она увидела, как они вышли из комнаты, и через несколько секунд «завершила свой вызов». Не прошло и пяти минут, как прозвенел звонок. Комната опустела, остались лишь человек шесть, включая её саму. Убедившись, что никто не смотрит, она открыла в телефоне видео. Сделав несколько фото тех моментов, где и брат, и сестра — оба попали в кадр с лицом, осталась вполне удовлетворённой. Они оказались близнецами. Покоя не давала лишь странная мысль, что всё же здесь что-то не так. Маринетт совершенно не знала почему ощущала что-то подобное. Но, вспоминая недавнюю ситуацию с Хёну, понимала, что вполне может неправильно истолковывать свои предчувствия. Но в какую сторону ей стоит копать? Софи и Сэмюэль не те люди, которые ей нужны? Мог ли искомый человек попасть в академию под видом молодого работника, а не ученика? Могли ли источники отца ошибиться? Вопросов и развилок событий было так много, а поля для манёвров не наблюдалось от слова совсем. Раскрыть себя означало подставить под угрозу собственную жизнь. А действовать, не привлекая сторонних лиц, всё-таки оказалось слишком трудно. И если с этим заданием она ещё сможет справиться сама, то в будущем неизвестно что ещё ей придётся делать. Стоило заранее позаботиться о подобном. Вернувшись в комнату, и увидев, что Альи нет, Маринетт первым делом позвонила отцу и аккуратно намекнула на то, что ей необходим «свой» человек в академии. Тэтсуо пообещал либо найти кого-то здесь, либо внедрить. Он знал, если она просит о чём-то, то, вероятнее всего, это действительно важно, поэтому спорить не стал, лишь задал парочку уточняющих вопросов. Маринетт не стала отправлять фотографии отцу. А когда он спросил как продвигается дело, лишь ответила, что «в процессе». Почему-то её только сильнее начало тревожить это. Сестра и брат. Слишком милые, слишком спокойные, слишком приторные. Могли ли такие люди быть посланы, чтобы убить кого-то? Конечно, могли. Но Маринетт никак не могла уловить, обозначить то инородное чувство неправильности происходящего. Она резонно решила понаблюдать за ними на завтрашнем балу, и, уже по итогу вечера, доложить отцу обо всём, что удалось узнать. Даже встреча с Лайлой не принесла никакого успокоения. На протяжение всего часа, что они провели в библиотеке, Маринетт продолжала думать о своём, постоянно упуская ниточку диалога. Кажется, они говорили о завтрашнем вечере. Лайла с явной неохотой и слишком показной брезгливостью призналась, что всё же согласилась пойти туда с Лукой. Затем подруга сама почему-то завела разговор об Алье и Нино, спросила как у них дела. Маринетт только ответила, что вроде как нормально, но недавно они поссорились, подробностей она не знала. Лайла, странно хмыкнув, дальше не развивала эту тему. В какой-то момент она всё же не выдержала отчуждённости Маринетт и отправила её обратно в комнату отдыхать, потому что «ты со своей учёбой, видимо, совсем головой поехала. Если не будешь нормально отдыхать, точно закончишь как я, и, поверь, пятью днями ты не отделаешься от них». Маринетт улыбнулась её угрозам, но мысленно всё же согласилась. Врачи в их академии действительно оказались какими-то фанатиками своего дела. В половину восьмого она вернулась в комнату. И только тогда вспомнила, что Агрест писал ей днём о времени своего возвращение. Лицо неожиданно обдало жаром. Она вдруг поняла, что волнуется. Это не стало для неё неожиданностью, в тот вечер между ними было достаточно много откровений, так что в данной ситуации её чувства были нормальны и легко объяснимы. Но неожиданностью стало то, что Маринетт вдруг поняла: уже на протяжении некоторого времени мысли об Адриане заставляли её сердце биться чуть быстрее обычного, заставляли её думать о его чувствах, о его состоянии: в порядке ли он, чем занимается? Ей никогда не доводилось испытывать чего-то подобного, потому что эти чувства слишком отличались от тех, которые она питала к отцу и братьям. Это… пугало. Маринетт слишком поздно поняла, что Адриан начинает ей нравиться как парень. Не как друг, не как просто знакомый, не как человек, который может привлечь только своей красивой внешностью. Она бросила взгляд на свои руки, фамильное кольцо, красовавшееся на среднем пальце правой руки, блеснуло в приглушённом свете комнаты. Из горла вырвался прерывистой выдох. Маринетт поймала себя на мысли, что задумывается о том, что в будущем придётся рассказывать об этом родным. Она даже не рассматривала Адриана как временную интрижку. Потому что не смогла бы. В ней уже поселилось то, чего быть не должно. Теперь она точно не сможет так просто избавиться этого. Она так любила и уважала отца, что иногда эти чувства казались ей сродни помешательству. Влюблённость в какого-то парня совсем не входила в её планы. Она даже не знала как отнесётся к этому отец, и это тоже, чуть ли не впервые, но пугало. Как могла она предать того, кто был для неё всем? Для неё подобное было хуже смерти. Оборвать с Адриан все контакты прямо сейчас казалось одновременно таким заманчивым, и таким болезненным выходом. Не придётся переживать о будущем, не придётся волноваться о том, к чему это всё в итоге приведёт, не придётся ломать построенный сценарий жизни. Но вместе с этим потерять то странное чувство приятного волнения перед очередной встречей с ним. Потерять его присутствие. Потерять его. Потерять? Они до сих пор были никем друг другу, как могла она потерять того, кто не принадлежал ей?