Выбор евы

— Наконец-то этот ужас закончился, — прошептала себе под нос Алья, поудобнее укладываясь на груди парня. Этот вечер она провела исключительно в объятиях любимого человека, что неимоверно радовало, ведь в последнее время они, по понятным причинам, виделись довольно редко. — Согласен, — слабым голосом ответил Нино, его глаза уже практически закрывались от усталости. — Никогда бы не подумала, что Дороте способна на такой ужасный поступок, — слегка вздрогнув от своих же слов, продолжила она. — Да. Этот месяц для них всех выдался непростым, а такой итог их тайного «расследования» окончательно выбил из колеи. Небольшая часть учеников, не выдержав стресса из-за двух смертей за такой короткий срок, поспешно забрала документы из Академии и разъехалась по домам. Сосед Нино оказался в их числе, поэтому парень временно жил в комнате один. Такой расклад очень воодушевил Алью, ведь теперь она могла оставаться у своего парня даже на ночь, не боясь быть увиденной кем-то. Появился хоть какой-то плюс от всего того ужаса, произошедшего в стенах холодного замка. Но всё же она продолжала переживать из-за одной важной детали, мешающей построить поистине замечательные отношения. Алья поджала губы, неуверенно положила ладонь на оголённое плечо Лейфа и нежно, едва касаясь, несколько раз провела по нему ноготками. Тот повернулся к ней и вопросительно кивнул. — Может, пришло время рассказать о нас? — наигранно безразличным голосом проговорила она. Алья не смотрела в глаза Нино, боясь увидеть в них моментальную негативную реакцию, но всё равно не смогла избежать этого, почувствовав, как всё тело её парня разом напряглось. — Друзья будут рады, — будто невзначай. — Солнце, мы уже ни раз обсуждали это, — лёгкая улыбка моментально пропала с её лица. Пустым взглядом она продолжала рассматривать свою миниатюрную руку на чужом смуглом плече. Алья всегда старалась идти на уступки любимому, даже если для этого требовалось запихнуть гордость куда подальше. Но ведь в любви ей и не место. — И ты каждый раз говоришь одно и то же, — не выдержав, всё же сказала Алья. — «Счастье любит тишину» — вот и все твои аргументы, — она села на постели и отвернулась от парня, сердце колотилось. Они редко ссорились, поэтому ей было страшно вот так в открытую показывать недовольство. Случайно бросив взгляд за окно, Алья тут же наткнулась на здание Северного корпуса, расположенного точно напротив Южного, и боязливо поёжилась. Сколько бы дней не прошло, в памяти, кажется, уже навсегда, стояли картины той страшной и будто бесконечной ночи. — Ты всегда всё так упрощаешь, — порицательно заметил Нино. — Мир не такой простой и радужный, каким ты его хочешь видеть, — она никогда так и не думала. — А ты только и делаешь, что усложняешь, — с огорчением бросила Алья и опустила голову. Она не хотела ссориться, им сейчас итак хватало проблем. — Какой тебе прок будет с того, что все вдруг узнают о том, что мы трахаемся? — раздражённо сказал Лейф, а Алья вздрогнула, лишь услышав это пресловутое и пошлое «трахаемся». У них вообще-то отношения, а не просто периодический секс. Было неприятно слышать такую рецензию возлюбленного об их романе. — Такой, что я смогу получать от тебя поддержку и любовь не только за закрытыми дверьми, а тогда, когда мне она действительно нужна, — она услышала, как тот пренебрежительно выдохнул, и поморщилась. — Чего тебе не хватает? — в итоге выдал Нино, Алья поражённо повернулась к нему, вглядываясь в чужое лицо. Она никогда. Никогда не говорила ему, что ей чего-то недостаточно. — Прекрати переворачивать разговор в свою пользу! — воскликнула она на эмоциях. — Неприятно, когда это делает кто-то, кроме тебя? — гадко усмехнулся Нино и с каким-то вызовом в глазах посмотрел на неё. — Я стараюсь построить конструктивный диалог, а ты только и делаешь, что выводишь меня на эмоции, — вскочив с нагретой постели, Алья принялась собирать по комнате свои вещи. Нино молча наблюдал за её резкими движениями, продолжая лежать в кровати и ничего не говоря. — Может я у тебя не одна такая дурочка, которой ты каждый день мозги пудришь? — наконец-то смогла озвучить ужасное и даже отвратное предположение, которое уже некоторое время не покидало её голову. — Не пытайся сделать виноватым меня! — Нино тоже начинал выходить из себя. — Или ты ищешь причину, чтобы бросить меня? Так вот, моя дорогая, её нет! — Алья уже чувствовала неприятный ком в горле, но сдерживалась. Сейчас она не опустится ещё и до того, чтобы перед ним плакать. Одевшись, она направилась к выходу, но остановилась. Несколько секунд собиралась с мыслями и, не оборачиваясь, с явной обидой в дрожащем голосе, вопросительно прошептала: — Даже не остановишь меня? — парень молчал, Сезар уже подумала, что не дождётся ответа от него. — Какой в этом смысл, всё равно ведь убежишь, — безразличие в его голосе ранило похлеще любых криков. — Понятно, — грустно улыбнувшись, ответила Алья. Одна горячая слеза всё же скатилась вниз по щеке. — Успокоишься, тогда поговорим, — бросил Нино, и она выскочила за дверь, прочь из чужой комнаты.

***

Маринетт оказалось достаточным прождать всего несколько дней, чтобы почти окончательно прийти в себя после всех событий прошедших дней. Просыпаясь по утрам, она всё ещё первым делом проговаривала сама себе, что всё закончилось. И вроде бы всё шло довольно хорошо, жизнь возвращалась на круги своя, но у неё оставалось стойкое чувство, будто она лишилась не сильно важной, но довольно ощутимой части внутри себя. Эти странные мысли никак не хотели покидать её голову, как бы она не старалась забыться. Маринетт даже не знала с кем могла бы поговорить по этому поводу. Как все узнала позже, Дороте наложила на себя руки почти сразу как вернулась в пустую комнату после общего собрания в Главном Зале. Солнце тогда наверняка всё ещё ярко светило в окна её комнаты. Они бы никак не успели. Оставалось лишь предполагать какие пожирающие изнутри мысли посещали её голову в те страшные часы. Листок бумаги с одним «прости» хоть и был приобщён к делу, но его трактовали как то, что подруга просто не сумела справиться с утратой. «Самоубийство» — таков был вердикт судмедэкспертов, и в этот раз уже никто в нём не сомневался. Остальной компании Адриан, Маринетт и Хлоя в тот же день рассказали, что их поиски убийцы прекращены. Потому что он найден. Маринетт не стала рассказывать каким именно образом лично она дошла до такого умозаключения, решив, что признания Хлои и записки Дороте вкупе с их с Агрестом обтекаемых слов о том, что «у нас тоже были кое-какие догадки, сейчас в них уже нет смысла, но они подтвердились», будет вполне достаточно. Лука и Алья попытались узнать у них больше информации, но не слишком настойчиво. Маринетт думала, будет сложнее, ведь они, если говорить юридическим языком, предоставили только косвенные улики, но тут уже сыграло их общее желание поскорее забыть об этом кошмаре А в разговоре тет-а-тет Хлоя в слезах призналась, что начала догадываться о том, кто именно убил Флоренс сразу после того самого личного разговора с Дороте. Но она побоялась оповестить остальных о своих предположениях, потому что понимала, они тут же сдали бы подругу полиции, ни в чём не разобравшись. Маринетт выслушала её без упрёков, конечно же, не став говорить о том, что о вранье её знает. — Я не понимаю почему она так поступила, но я точно знаю, что она не хотела этого, — между всхлипами шептала Хлоя, видимо, боясь, что в пустом коридоре их всё равно может кто-то услышать. — Можешь мне не верить, но я говорю правду. Мне незачем теперь скрывать что-то, — она стояла напротив окна, нежные утренние лучи солнца, пробивающиеся сквозь серые облака, подсвечивали её белые волосы. Она снова напомнила Маринетт маленького ангела, слёзы же только украшали её аккуратное личико. — Я верю тебе, — тихо ответила тогда Маринетт, сейчас она признавала, что, расскажи Хлоя в тот день всё, как есть, они бы не поверили её доводам о «нежелании Дороте делать этого», и, вполне может быть, анонимно сдали бы ученицу полиции. Но сейчас, вспоминая образ плачущей девушки в Главном зале и видение с крыши, Маринетт была согласна с Хлоей — та не могла в здравом уме совершить подобное. Была ли она под чем-то или страдала каким-то психическим заболеванием — оставалось неразгаданной тайной. Но Маринетт больше не хотела связываться с этим делом. Даже для неё это было уже слишком. Если полиция не хотела заниматься своими прямыми обязанностями, то почему группа обычных подростков должна была? С Адрианом они последний раз виделись в тот день, когда и было обнаружено мёртвое тело Дороте. Им обоим нужно было время, чтобы окончательно осознать случившееся, продолжить спокойно жить дальше и общаться друг с другом. Маринетт была благодарна ему за помощь: за то, что он сделал лично для неё. Но всё равно пока не хотела видеться с ним. Слишком ярки были её воспоминания о пробуждении после видения. Но она ещё долго размышляла над всеми действиями, которые совершала в тот промежуток времени. Её не переставал смущать тот факт, что она вела себя совершенно не так, как обычно. Маринетт никогда не была альтруисткой, Адриан правильно тогда подметил, не стремилась защищать слабых и бороться за справедливость. Тогда почему, несмотря на все сложности и личные неудобства, она продолжала искать правду? У неё никак не получалось найти в своей голове ответ на этот вопрос. Помощь пришла неожиданно, оттуда, откуда она и не ждала. Мадам Ревиль, к которой Маринетт продолжала регулярно ходить на занятия, несмотря на все окружавшие её проблемы, заметила, что ученица уж слишком задумчива в последние дни. И раньше не отличавшаяся особым энтузиазмом и интересом к урокам, сейчас она вообще напоминала больше каменную статую, нежели живого человека. — Рассказывай, — твёрдо заявила преподавательница после того, как попросила Маринетт задержаться на несколько минут после очередного занятия. — О чём? — Маринетт нахмурилась. Ей нравилась мадам, но иногда её настораживала повышенная проницательность этой женщины. — У тебя что-то стряслось, а я хочу помочь, — учительница стояла около широкого окна, облокотившись боком о каменный подоконник, — но для этого мне нужно знать что именно у тебя случилось, — и добродушно улыбнулась, немного обнажая ровный ряд белых зубов, — Маринетт стояла в нескольких метрах от мадам Ревиль и даже не думала подходить ближе. Слишком многим малознакомым людям за последние два месяца она уже успела излить душу. Это не казалось ей хорошей тенденцией. — Вы будто не знаете о том, что произошло в академии, — фыркнув, насмешливо ответила Маринетт. — У нас траур по двум ученицам, — решила всё же пояснить. Преподавательница хитро прищурилась, копируя её, и уж слишком внимательно всмотрелась в лицо своей студентки. В кабинете было тепло, что было совсем несвойственно остальным помещениям замка; пахло какими-то сушёными травами, дождём и любимыми цветочными духами мадам, которые, что уж скрывать, невероятно ей подходили. — Ты разве ещё не уяснила, что обмануть ведьму — затея изначально провальная? — Маринетт недоверчиво оглядела женщину с ног до головы. Конечно, глупо было предполагать, что человек далёкий от ведьминской магии, сможет хоть чему-то научить других, но она никогда не задумывалась о том каким именно даром обладала их учительница. — Вы никогда точно не говорили нам кто вы, — лишь сдержанно ответила Маринетт. — Верно, — и снова эта хитрая улыбочка. — Что вы от меня хотите? — не выдержав, напрямую спросила Маринетт и сложила руки на груди, будто защищаясь от проницательных светлых глаз. Мадам Ревиль снисходительно посмотрела на ученицу и, оттолкнувшись от подоконника, направилась ближе к ней. При этом её рыжие кудряшки задорно подпрыгнули. Маринетт невольно вспомнила Флоренс. Она никогда не видела её живой, не знала, как она выглядела, будучи здоровой и полной сил. Но почему-то ей казалось, что её волосы также завораживающе скакали в воздухе при быстрой ходьбе. — Та первая девочка, — как-то неловко начала говорить преподавательница, на неё это не было похоже, — её гибель сильно потревожила тебя, — не вопрос — утверждение. — Допустим, — размыто ответила Маринетт, продолжая прямым взглядом смотреть на учительницу. — А ведь ты совсем не из тех людей, которые будут так переживать из-за смерти какого-то незнакомого человека, — Маринетт незаметно сжала зубы и уже хотела было возразить, но мадам Ревиль резко выставила ладонь вперёд и сухо предупредила. — Не пытайся лгать. Маринетт ногтями впилась в кожу ладоней и недовольно выдохнула. Невыносимая женщина. — Меня волновало то, что убийца находился в академии, был рядом, — всё же нехотя отозвалась она и снова с вызовом посмотрела на учителя. Если та сейчас начнёт возражать, что это было «самоубийство» и не более, или как-то возмущённо посмотрит, то Маринетт просто развернётся и тут же уйдёт. Но та лишь одобрительно кивнула. — Неизвестность. Ты не хотела справедливости или возмездия, тебе бы хватило просто информации о том, кто это, чтобы знать от кого вероятнее всего ждать нападения, — мадам говорила, будто заглядывая в душу. Не упрекала и не начинала читать нотации. Сухая констатация фактов. — Конечно, ещё было нежелание связываться с полицией, мелькать в СМИ с кричащими заголовками, содержащими фразу «убийство». — Возможно. Маринетт даже себе не сразу призналась, что началось всё именно с таких мыслей. Да, ей было жалко Флоренс, да, та не заслуживала такой смерти, тем более в самом расцвете сил, да, её мёртвое тело заставило сердце забиться быстрее, но увидь Маринетт тогда лицо убийцы, она бы, наверное, и пальцем не пошевелила ради его поисков или заключения под стражу. Она бы нашла другой способ отговорить Нино не ввязываться в это делая, привлекая родителей и полицию. Действительно, самым страшным для неё было лишь то, что она не могла предположить от кого ждать очередной вспышки агрессии. Ведь, как известно, на одном трупе дело не кончается никогда. Но потом всё пошло не так, как она изначально планировала. — Ты прониклась сожалением? — прерывая поток мыслей, спросила мадам. — Не знаю, — помедлила, — наверное, — Маринетт опустила глаза, сама не уверенная в честности своего ответа. Она впервые не могла понять, что чувствовала, не могла никак обозначить свои эмоции. — Ты часто думала о том, кто же скрывается за маской неизвестного преступника? — Маринетт толкнула язык за щеку. И снова она открыла душу практически чужому человеку. Да, этот путь был самым простым: рассказать всё кому-то и ждать дельного совета. Но не обернётся ли ей самой это боком в конечном итоге? — Довольно часто, — отступать было некуда. Оставалось лишь надеется, что мадам Ревиль — человек, которому можно верить. — Что ты почувствовала после того, как всё утряслось? — женщина не спрашивала о том, кто оказался убийцей, не спрашивала, узнала ли вообще Маринетт об этом. Она будто перескакивала через их несостоявшийся диалог. Почему-то именно сейчас Маринетт не было до этого никакого дела. — Опустошение, — она на пару секунд прикрыла глаза, чувствуя небольшое облегчение после того, как смогла произнести это вслух. — Твоя магия, скажи, ты пользовалась ею, чтобы узнать правду? — Когда это представлялось возможным. Да и это были не совсем контролируемые всплески. — Тогда всё понятно, — Маринетт озадаченно вскинула голову. Как это всё понятно? Ей вот, например, ни черта непонятно. — Объясните? — несдержанно спросила она. — Если по-простому, то твой дар обернулся против тебя самой, — Маринетт нахмурилась, но мадам продолжила объяснять. — Твои мысли не покидало одно конкретное дело, эмоции взяли верх над разумом, магия внутри тебя это чувствовала и пыталась всячески помочь: подсказывала самую лёгкую дорогу. По итогу не ты управляла ею, а она тобой, — Маринетт неприятно поёжилась. Слышать такое было, мягко говоря, отвратно. Чувствовать, что такое произошло с ней самой — даже пугающе. — А когда ты достигла поставленной цели, в твоём случае разгадала загадку, назовём это так, дар впал в некое подобие спячки, исчерпав запасы. Ты только в начале обучения, поэтому с тобой это и произошло. Умей ты контролировать силу, ничего подобного не случилось бы. Все эти дни, что ты чувствовала пустоту, ты чувствовала только себя, практически без магии внутри. Температура тела Маринетт, кажется, моментально упала на несколько градусов. Она была так зла и разочарована, когда узнала, что является носителем этих чёртовых генов, что готова была молить любого Бога, лишь бы он забрал этот «подарок» обратно, а сейчас, когда, оказывается, Маринетт не чувствовала магии внутри себя всего несколько дней, в душе стало так тленно. — Это пройдёт? — немного охрипшим голосом задала интересующий больше всего сейчас вопрос. — Конечно. Магия никогда не сможет окончательно покинуть человека, — она отрешённо кивнула, думая, что на этом их разговор окончен, но мадам Ревиль серьёзным голосом продолжила. — Но я скажу ещё вот что. Если бы такое случилось где-то за пределами академии, если бы дар взял вверх над твоим телом, допустим, дома, ты скорее всего была бы уже мертва. Ты наверняка знаешь про сдерживающий барьер вокруг территории замка. Как заключительный гвоздь в крышку гроба. — Так что я настоятельно советую тебе не стараться поскорее сбежать отсюда. Вас не просто так заставляют проходить обучение. В этот раз лишь стены Академии спасли тебя. Маринетт вышла из кабинета в смешанных чувствах. Что было лучше: раздражающее до чёртиков неведение или неприятная правда? Раньше она всегда утверждала — «второе», сейчас же сердце говорило: спокойнее было бы не знать этой информации, хотя разум снова был не согласен. «Предупреждён — значит вооружён», так ведь говорят? Но Маринетт не знала, хотела ли она быть вооружённой. Привычный холод коридоров смог хоть немного привести мысли в относительный порядок. Она направлялась в комнату, но около одного пустого поворота застыла на месте, явно неготовая увидеть сидящую прямо на холодном полу и плачущую Алью.

***

По итогу половину такого долгожданного свободного вечера Маринетт провела вместе с ревущей соседкой. Когда она только увидела её, то в первую очередь в голове проскользнула мысль: «просто развернись и уйди, это не твоё дело». Маринетт мялась лишь мгновение, но всё же подошла к Алье, молча присела рядом и положила ладонь на дрожащее плечо. Она не была сильна в словах утешения, и сама терпеть их просто не могла, считая пустой тратой времени, поэтому всё, что Маринетт могла дать в такой ситуации — своё присутствие, как бы нарциссично это не звучало. Соседке и этого было, кажется, вполне достаточно. Сезар даже не пыталась излить душу, она молча проживала своё личное горе, заливая его слезами. До комнаты они шли особенно тёмными и извилистыми коридорами, пусть Алья об этом и не просила вслух. Они вообще в тот вечер мало говорили. Но Маринетт чувствовала и видела по чужим глазам, что та была ей благодарна. Тогда Маринетт чуть ли не впервые совершенно не испытывала отвращения к такому открытому проявлению слабости. Ещё совсем недавно она на собственной шкуре осознала как важно выпускать негативные эмоции, и как всё-таки хорошо, когда в этот момент рядом находится человек, готовый просто поддержать. — Пожалуйста, не рассказывай об этом никому, — прошептала Алья, уже сидя на своей кровати. Её слёзы практически сошли на нет, хотя она и продолжала изредка всхлипывать. — Хорошо, — спокойно ответила Маринетт, не поворачиваясь к ней лицом. Она сидела рядом. В комнате уже привычно горел тёплый приглушённый свет, который так любила Алья. Со временем и сама Маринетт привыкла к постоянному полумраку, даже перестала спорить по этому поводу. — Даже не спросишь ничего? — спустя несколько секунд молчания задала Алья вопрос. Маринетт беззлобно усмехнулась. — Нет. Если бы ты хотела, сама рассказала, — на самом деле она понимала, что её голова скорее всего треснет от ещё одной новости, тем более — секрета. Её голову сейчас занимали совершенно другие вещи. Да и выслушивать горькую слезливую историю ей не шибко хотелось. Маринетт итак уже сделала достаточно. Единственное, о чём она сейчас мечтала — о мягкой кровати и крепком сне. — Спасибо. — Ложись спать, — наиболее мягким голосом сказала Маринетт и даже легонько улыбнулась. Всё же ей было по-своему жаль Алью, ведь та и вправду была хорошим человеком, пусть и невероятной простушкой: верила всему на слово, почти никогда не искала второго дна. Может эти качества и были хороши сами по себе, но не в их обществе. Таких людей использовать было легче всего. А использовали их как раз потому, что они были слишком добры. Замкнутый круг почти без возможности выхода. — Хорошо, — быстро согласилась Сезар и откинула одеяла. Маринетт поднялась с чужой кровати, пожелала добрых снов и направилась в ванну. Но, несмотря на всю накопившуюся дневную усталость, в ту ночь она ещё долго не могла уснуть. Просто лежала с раскрытыми глазами и смотрела то на белый потолок, то в бездонную темноту окна. Мелкий дождь порывами бился о стекла, и это было единственным звуком, помимо её собственного дыхания, разбивающим гробовую тишину в комнате. Маринетт снова ощущала ту пустоту, которая не так давно прочно поселилась в её душе. Это странное чувство будто разъедало изнутри, пожирало сначала внутренние органы, а потом добиралось и до сознания. И пусть она прекрасно понимала, что это всего лишь очередной порыв апатии, снова настигший в неподходящий момент, но всё равно ощущала себя так, будто это гнетущее, мрачное состояние не отступит никогда. Маринетт, в надежде отвлечься, бросила взгляд на сумочку, с которой сегодня ходила на учёбу. Она вспомнила, там, в боковом кармане, лежали карты «Таро». Она тут же с отвращением прикрыла глаза и накрыла ладонями лицо, устало выдыхая. Рассчитывая успокоиться, она только сделала хуже, в очередной раз напомнив себе о провале. Маринетт так долго отрицала в себе этот ведьминский «дар», ей и до сих пор периодически всё происходящее казалось затянувшейся шуткой, что совершенно упустила тот момент, когда нужно было брать эмоции под контроль и начинать усердное обучение. Теперь же из-за каких-то детских замашек, она явно теряла весь контроль над ситуацией. На занятиях у мадам Ревиль, пока у других учениц появлялись пусть и небольшие, но успехи, сама Маринетт не продвинулась в обучении ни на шаг. Не привыкшая к проигрышам, теперь она чувствовала, как сильно это било по её самолюбию. Было предельно понятно: надо срочно что-то решать, пока не стало поздно. Непонятно лишь — что именно. Уже проваливаясь в дрёму, Маринетт мысленно пообещала себе приложить всевозможные усилия на следующем уроке, но во что бы то ни стало сдвинуться с мёртвой точки. И пусть ей это будет стоить чего угодно.

***

Лайла сидела на кресле в комнате отдыха, закинув стройные ноги на мягкий подлокотник, и от нечего делать рассматривала свой новенький маникюр. Она усмехнулась, задумавшись о том, что это просто гениальная идея прибыльного бизнеса. Когда половине девчонок просто физически нельзя уезжать за пределы стен академии, они будут готовы отдать любые деньги, лишь бы продолжать красиво и опрятно выглядеть, да и парней среди таких людей было немало. Она и сама входила в это число, чего уж скрывать. Никогда не скупилась на собственное тело. Лайла в который раз недовольно осмотрелась, взглядом пытаясь наткнуться на знакомые лица. Не так давно в их общую беседу написала Хлоя, сообщив, что они все должны встретиться на большой перемене в комнате отдыха, которая около библиотеки. Лайла тогда немного удивилась специфичному выбору места. Никто из них не спешил афишировать их связь, а тут сразу комната отдыха с кучей народа и любопытных глаз. Оставалось лишь надеяться на то, что Хлоя знает, что делает, Лайла ответила тогда коротким и сухим «ок». Кто-то вроде попытался узнать причину такого выбора места, но Хлоя ничего больше не писала. — Привет, — Лайла обернулась. На соседнее кресло упала запыхавшаяся Алья, девушка небрежно бросила сумку на пол, оставив в руках только телефон и какую-то книгу. Она устало прикрыла глаза, усаживаясь поудобнее. — Приветик, — слегка лениво отозвалась Лайла и уже хотела было спросить по поводу Хлои, но девушка её опередила, выставив вперёд ладонь. — Я сама ничего не знаю, — и пожала плечами. — Окей, — немного разочарованно бросила Лайла и достала телефон. Маринетт минут десять назад написала, что уже подходит к месту. Ага, как же. Снова услышав движение со стороны, она подняла голову, надеясь увидеть новую подружку, но наткнулась лишь на растерянный взгляд Нино, который он переводил с одной девушки на другую. — Привет, девочки, — с какой-то неловкостью проговорил он и сел на диванчик напротив. Алья, уже увлечённая чтением учебника, лишь сухо бросила ответное приветствие, даже не взглянув на парня. Лайла хитро улыбнулась и издевательски-вопросительно кивнула Лейфу, намекая на то, что Сезар сегодня явно не рада видеть его. Тот лишь усмехнулся и вопросительно посмотрел на неё в ответ. Она подавила смешок и снова посмотрела на вход. Им втроём точно не стоило долго находиться рядом одним. Ничем хорошим это не кончится точно. Судьба сегодня была явно на её стороне, потому уже через пару минут на входе появились Адриан и Лука, они довольно быстро нашли глазами приятелей и направились в их сторону, при этом не прекращая о чём-то тихо переговариваться. Подходя ближе, Лука быстро нашёл глазами Лайлу и ухмыльнулся, толкая язык за щеку. В ответ она только подкатила глаза, в очередной раз поражаясь его напыщенной самоуверенности, хотя уголки губ и растянула в ответной улыбке. Агрест же, пробежавшись по компании взглядом, ни на ком не остановил пристального внимания. Обменявшись приветствиями, они все замолчали. Лайла чувствовала себя странно. Последний раз вот так вот рядом, вне стен комнаты «313», они находились в день смерти Флоренс. Именно тогда всё и началось. Но, кажется, теперь она начинала понимать мотивы Хлои, пусть и не спешила делать поспешных выводов. Стоило дождаться ещё двоих. Предпоследней появилась Маринетт. Как обычно, с отрешённым выражением лица, она вошла в комнату и медленно направилась к компании. Она снова выглядела так, будто её заставляли здесь находится. Кивнув вместо приветствия, Маринетт опустилась на единственное пустующее кресло и окинула взглядом собравшихся. Лайла фыркнула, готовая уже высказать подруге по поводу её наглого вранья в «смс», но, заметив, как Маринетт слегка заёрзала на месте, поймав прямой и уверенный взгляд Адриана, решила подождать со своими претензиями и немного понаблюдать. — И где сама Хлоя? — недовольно бросила Маринетт. Несмотря на внешнее хладнокровие, из них она оказалась самой нетерпеливой. Все невольно посмотрели на Алью, которая, почувствовав повышенное внимание к своей персоне, цокнула и с громким хлопком закрыла книгу. — Я сама не знаю, не надо так смотреть, — обычно Алья была тем самым человеком, который при ссорах сглаживает углы, а не заостряет их. Но любому терпению, видимо, приходит в конец. Сегодня она была не в духе. — Ты же её подруга, вот мы и подумали, что ты в курсе, — буднично отозвался Лука. — Я не в курсе, — открыто передразнивая парня, ответила Алья. — Да понял я, чего сразу зубы скалить, — фыркнул Куффен. Отвечать Сезар не стала, просто уткнулась в телефон. Снова наступила тишина. Они никогда просто так не собирались все вместе, поэтому общих будничных тем для разговоров у них не было. Практически все они были из «разных миров», а некоторые даже не были толком знакомы до инцидента. Говорить о погоде, учёбе и, тем более, о Дороте с Флоренс никому не хотелось, да и в данной ситуации, обсуждение последнего было бы очень опрометчивым, учитывая, сколько тут было посторонних ушей. Неловкость не испытывала, кажется, только Маринетт. Она молча сидела и думала, по всей видимости, о чём-то совершенно стороннем, не обращая внимания ни на кого из них. Зато Агрест периодически кидал на подругу короткие, но точно не случайные, взгляды. — И что, мы так и будем продолжать молча сидеть тут? — первый не выдержал гнетущего напряжения Нино. — Не сиди — постой, — улыбнулась ему Лайла. Он хотел было что-то сказать, но вовремя одёрнул сам себя и промолчал. Со стороны послышался громкий надменный смешок. От Альи. У кого-то большие неприятности в раю. — А если серьёзно, — пришёл «на помощь» своему другу Лука, — то правда, какой вообще смысл в этом собрании? Мы разобрались с делом, вроде всё хорошо, — неторопливо рассуждал он. — Жизнь налаживается, — и улыбнулся, обнажая зубы. — Если учитывать, что после нашего разбирательства, — Лайла акцентировала внимание на последнем слове, а потом понизила голос практически до шёпота, — трупов стало только больше, то получается какая-то Кадмова победа, — она успела заметить, что Маринетт на этих словах будто случайно выронила телефон на колени. — Какая победа? — Лайла перевела слегка удивлённый взгляд на Луку. Подобное она была готова услышать скорее от Нино, хотя и в его глазах заметила недопонимание. — Кадмова, — повторила Лайла. Последнее, чем ей хотелось заниматься — разъяснять свои слова. — Победа, полученная дорогой ценой. Считай, непонятно — выиграли или проиграли, — лениво протянул Агрест. Лука понимающе покачал головой. Снова образовавшуюся неловкую паузу нарушила Хлоя, которая, как ни в чём не бывало, спокойно подошла к компании и с улыбкой присела на диванчик, лишь бросив всем лаконичное «приветик». Она не спешила начинать что-то говорить, и её, видимо, совершенно не смущали прямые взгляды собравшихся. — Может, просвятишь и нас? — первым задал вопрос Адриан. Хлоя неторопливо вскинула голову, задумавшись лишь на несколько секунд, прежде чем с энтузиазмом заявить: — Предлагаю устроить общую попойку, — беспристрастно выдала она, при этом сохраняя маску полной уверенности на лице. — Что за..? — не выдержала первой Маринетт, хотя вовремя и сдержала себя. — Хуйня, — закончил за неё Лука. — Ты не прикалываешься? — всё же уточил Нино. Алья молчала и лишь выжидающе глядела на подругу. Они-то думали, что у Хлои действительно важное дело к ним. — Я абсолютно серьёзна, — подкатив глаза, хмыкнула та. — Я тут подумала и решила, что нам всем всё равно придётся как-то сосуществовать рядом, а что так не сближает, как алкоголь? — она говорила это, как само собой разумеющееся, совершенно не смущаясь того, как откровенно раздражённо все в компании смотрели на неё. Только правила приличия и люди вокруг останавливали их от полноценных упрёков. — С чего ты вообще взяла, что нам надо продолжать общаться, — совладав с первыми эмоциями, теперь более спокойно спросил Куффен. На этот раз Хлоя немного запнулась. — Ты сможешь жить с этим грузом один на один? — неожиданно для остальных, в том числе и для самой Хлои, вступилась Лайла. Она встретилась с немного растерянным взглядом девушки и подмигнула. Хлоя ей нравилась. Несмотря на ответную яро скрываемую недоброжелательность. Но Лайла понимала причины и не осуждала. Ведь у каждого свои тараканы, эти её не касаются. Ну, почти. — Почему бы и нет, — продолжал гнуть свою линию Лука. — Потому что ответ один: не сможешь, — Маринетт бросила холодный взгляд на парня. Лайла понимала, вполне может быть, что подруга и сама с радостью отказалась бы от этого неожиданного предложения Хлои, но не поддержать Лайлу не могла. Росси задумчиво опустила взгляд. Конечно, Маринетт вряд ли об этом когда-нибудь скажет, скорее всего станет отрицать, заявляя, что «это хорошая идея, сначала я просто не поняла её сути». Она не станет сознаваться и в том, что делает так уже не первый раз. — У вас что, коалиция? — в шутку буркнул Куффен, надеясь этим разрядить снова начавшую накалываться обстановку. — Мы просто не отрицаем очевидного, — ответила Лайла и совсем неэлегантно потянулась, разминая при этом шею. — Я согласен с девочками, — немного нехотя отозвался Агрест. Лука кинул на друга поражённый взгляд, в котором так и читались целые трактаты о предательстве, но тот только пожал плечами. — Нам всё равно как-то придётся общаться дальше. Хотим мы этого, или нет. — А чтобы это общение не было в тягость, — снова вступила Хлоя, — нам надо найти точки соприкосновения друг с другом. — Ну, в при-инципе, — протянул Нино, — выпить я всегда согласен. — Кто бы сомневался, — фыркнула себе под нос Алья, но, кажется, никто кроме Лайлы, сидевшей ближе всех, этого не услышал. — Где будем бухать? — уже без прежнего раздражения спросил Лука, быстро забыв о, так называемом, предательстве обоих друзей. Всё с ним понятно. Просто выпендривался. Лайла усмехнулась. Она-то прекрасно знала: Куффен никогда не был против попоек. — Ну, у нас уже есть одно прекрасное место, — Нино кивнул в сторону Маринетт, та, в свою очередь, моментально подобралась, — в комнате девчонок. — Ну уж нет, — твёрдо отчеканила она, — мы потом месяц будем выветривать запах перегара, — Нино не нашёл что ответить, поэтому только прошипел себе под нос что-то возмущённое. — Наша комната только для мирных и спокойных дней. Всё. Лайла снова опустила голову, пытаясь скрыть улыбку за волосами. Воинственно настроенная Маринетт, защищающая свою территорию от пьяных подростков — пугающее, но всё же милое зрелище. — Я с соседом живу, у меня — не вариант, — как будто расстроенно вставил Куффен, но Лайла по его глазам прекрасно видела, что он нихрена не разочарован тем, что вся эта тема с алкоголем пройдёт не у него. — Какие ещё варианты? — Хлоя бегло осмотрела компанию. Росси заметила, как Маринетт и Агрест быстро переглянулись, но так ничего не сказали. — Нино, — Алья обратилась к парню на этот раз преувеличенно мягким голосом, — твой же сосед съехал вроде, — сказала будто между делом. — Эм, ну да, — без энтузиазма проворчал он, уже понимая к чему идёт дело. — Тогда решено, — не теряя времени, быстро подытожил Адриан. — Собираемся у Нино, — и бросил издевательский взгляд на друга. — И когда? — спросила Алья. — Давайте в пятницу, — недолго подумав, ответил Лука. — Мне точно нужен будет день на восстановление, — рассмеялся парень, хлопнув Лейфа по плечу. Лайла расслабленно откинулась на спинку кресла, продолжая наблюдать за развеселившимися приятелями. Всё-таки она была права насчёт основных мотивов Хлои. Им всем нужно было учиться жить дальше, при этом не забывая прошлое, а принимая его. И первый шаг на пути исцеления был сделан именно сегодня. Может, когда-нибудь они все смогут стать друг для друга не просто вынужденными знакомыми, а настоящими друзьями. В их мире это была настоящая редкость. Редкость, о которой тайно мечтали многие.