Поножовщина

Западная Вирджиния, США,

кампус университета Эдгара Аллана По,

«Эвермор», стадион экси

Рико и Веснински в середине поля на ходу дали друг другу «пять» и разошлись. Они тоже устали: первый тяжело подволакивает ноги во время бега, а второй слишком дергается и торопится. Кевину казалось, сам он еще держится, но частый-частый стук в ушах и мутная пелена перед глазами подсказывали, что это ненадолго. Веснински подхватил мяч и в несчетный раз побежал на него. Кевин напрягся, перехватил удобнее клюшку, все тело у него мелко дрожало, как в ознобе… когда между ними оставалось метра три, ему показалось, что запястье ведущей руки кольнуло болью. В последний миг Кевин одним скользящим движением ушел от атаки и тут же, сам себя испугавшись, неуклюже споткнулся, едва не перелетел через свою же клюшку и не сразу затормозил, подкашивающиеся ноги еще шагов десять несли его в сторону. Зато к нему вернулся слух. Ругательства Рико оборвал звук тренерского свистка. Кевин поднял глаза на Мастера — тот жестом подзывал его к себе. — Сколько можно с ней нянчиться?! — Рико орал ему то в левое, то в правое ухо. От распиравшего его негодования, он не мог идти просто рядом и потому скакал вокруг, как чертенок. В черепе еще отдавалась трель свистка, шлем давил на потный лоб, Кевину казалось, что он идет по луне, а не по ровной, идеально горизонтальной поверхности корта. Обычное дело для продолжительной тренировки без отдыха, но сейчас Кевин чувствовал себя особенно гадко. Он не был уверен, что движется по прямой. Может, его шатает, как луноходца? Поэтому Рико приходится подскакивать к нему с разных сторон? Казалось, глотку надсаживает не один, а сразу два Рико. Или три. Как в страшном сне. — Уже времени прошло! Ты достал всю дорогу косячить!.. Он замолк, как только они вдвоем приблизились к Мастеру. — Сколько времени прошло с травмы? — спросил Мастер. — Да месяца четыре! — ответил Рико и раздраженно пнул воздух. — Если не больше… Кевин виновато опустил голову. Левое запястье, на которое он упал в начале лета, снова кольнуло, но не по-настоящему, а потому что ему было стыдно. Мастеру достаточно было обратить к Рико взгляд. Тот понял его молчаливый приказ, подошел к Кевину и содрал с его ведущей руки перчатку. «А это тебе на черта?» — проворчал он, отклеивая и украдкой заталкивая фирменные красные тейпы себе в карман. — Остальное тоже, — велел Мастер. Рико исподлобья зыркнул на Кевина и, как будто он не мог понять с первого раза, тоже бросил: — Сам давай. Они сняли всю экипировку, оставшись в бутсах, шортах и майках. Пока они разоблачались, Веснински тоже взялся расстегивать перчатки, но Мастер остановил его: — Нет. Рико, возвращаясь на место, писклявым голоском пропел Веснински прямо в забрало шлема: — Ты же трети-ий, Нейти. — Лишний? — спросил Веснински ему вслед. Рико это так развеселило, что он вернулся и отвесил Веснински легкий подзатыльник, равносильный, в его понимании, дружескому объятию. — Ха, точняк! — Он хохотнул, но закашлялся, отчего его слишком бледное от усталости лицо пошло красными пятнами. Эффект от выходки оказался подпорчен. Кевин копался дольше. У него чуть-чуть тряслись пальцы. Проходя мимо Веснински, он поймал его одуревший, полубезумный взгляд. За последние месяцы позиции в их тройке удивительным образом перемешались. Рико по отношению к Веснински смягчился, перестал звать «малявкой» и, когда бывал в сносном настроении, пользовался полунасмешливым-полуласковым «Нейти», давно закрепившимся за Веснински среди членов команды («Эй ты» же означало, что Рико не в духе). Все потому, что Веснински, по его мнению, наконец сделал правильный выбор, перестав раз в месяц укатывать неизвестно куда со своим дядей по материнской линии. «Единственный родственник, который от тебя не отказался, — с удовольствием повторял Рико. — Хотя пора бы уже, какой раз уже он сваливает ни с чем?» Мистер Хэтфорд «сваливал ни с чем» три раза, два летом и один в сентябре. Несмотря на разрешение Мастера, Веснински наотрез отказывался с ним встречаться. Так как рассказывать, почему они с дядей поссорились, он тоже не хотел, Рико как-то раз попытался выбить из него ответы, но в драке сам получил в глаз и кулаками больше не махал. Он продолжал пытать Веснински бесконечными расспросами, но преданность в конце концов оценил и отнесся к его решению с одобрением, хоть оно и грозило ему кое-какими лишениями: к дарам в виде сладостей и журналов с комиксами, которые Веснински неизменно притаскивал из своих таинственных отлучек, Рико успел привыкнуть. Сам Веснински воспринял эту новую благосклонность более чем флегматически. Кевина в тайну тоже не посвятили. После той июньской драки, когда Кевин, бросившись ему на помощь, повредил руку, Веснински вернулся в Гнездо лишь через несколько дней, но вел себя как ни в чем не бывало. Ничего странного тут не было, Кевин не ждал «спасибо» или «прости», они же тут не для того, чтобы размазывать слюни по тарелке, а чтобы играть в экси… Вот только с самого появления в Эверморе Веснински делал все четко против инструкции. Задавал неуместные вопросы, проявлял любопытство, создавал им кучу проблем и смотрел, не мигая, тебе ну прямо в душу!.. А потом перестал. Прежде у него находилась уйма вопросов, на которые Кевин часто не знал, как отвечать, а теперь Веснински только вяло или просто без интереса отзывался, когда к нему обращались; при этом он подбирал слова так удивительно точно, что у любого сразу отпадала всякая охота с ним разговаривать, но и в грубости его было не обвинить. Его пытливый взгляд исподлобья сменился другим, таким же прямым, но все же другим — стал как у всех: Кевин больше не улавливал в нем той странной, засасывающей глубины, которую ни мысленно, ни на словах не смог бы описать; больше того, почти все время Веснински ходил, уставившись себе под ноги. Однажды в конце лета Кевин внезапно понял, что случилось — Веснински стал похож на них двоих, на Рико и на него. Сосредоточился на экси, тренировался усерднее и за лето здорово преуспел. Это было хорошо, это было просто прекрасно, ведь они столько намучились, пытаясь ужиться втроем!.. Но впервые в жизни — именно в тот момент, когда все возможности для этого вдруг исчезли — Кевину захотелось поговорить с Веснински. О чем, он и сам не знал, но точно не о спорте. Как? Не было никого, кто мог бы ему подсказать. Тем временем ему не давала покоя травма. Ничего серьезного — он отделался легким растяжением, и ограничения по нагрузке Саму снял быстро, но с тех пор Кевин не мог заставить себя работать в полную силу. Он не боялся! Не избегал боли! Он не мог ничего с собой поделать. Тело не подчинялось ему и само, без его участия, трусливо съеживалось и замирало, когда они отрабатывали силовые приемы или он в запале игры замахивался сильнее обычного… — Номер Один подает! Веснински — на перехват! — Да, Мастер! Втроем они встали на позиции. После сигнала свистка Рико отлично подал мяч, но усталость на пятом часу тренировки сделала свое дело — его потянуло вслед за клюшкой, он раскрутился на месте в подобии неудачного балетного фуэте и чудом не упал на колени. Кевин следил за ним по привычке, краем глаза. А ноги сами несли его вперед. Столкновения он даже не осознал, а в себя пришел только миг спустя, с силой ударившись виском об пол, под шелест и скрип, с которым его тело пару секунд тащило по гладкому паркету. Когда все кончилось, Веснински уже стоял над ним на коленях. Он стащил краги и твердой рукой перевернул Кевина с бока на спину. — Ты меня видишь? Сколько пальцев? — Четыре, отвянь, — держась за голову, Кевин сел. Руки и голос у Веснински были тверды, а вот… Кевин был уверен, что ему не мерещится, удар головой был ни при чем. Снова этот ошалелый взгляд. В первый раз Кевин подумал, виновата усталость, но сейчас Веснински казался испуганным, будто у Кевина кости торчат наружу. Чудно, если вспомнить равнодушное отношение Веснински к своим и чужим травмам… Он не успел додумать. Подошел Мастер. Они встали. — Больно? Кевин вздрогнул. Обращались к нему. — Нет, Мастер. Мастер поднял руку, и оба застыли в ожидании удара. В самом уголке глаза Кевин заметил Рико, который тоже встал как вкопанный шагах в пяти от них. Но Мастер выкрутил Кевину локоть, выставив напоказ свежую ссадину, из которой длинной перчаткой по предплечью обильно сочилась ярко-красная кровь. Он будто разбудил дремавшую в руке боль, она раскрылась, вспыхнула, Кевин охнул, перед глазами взорвался бесцветный фейерверк. Сквозь его беззвучный грохот прорвался голос Мастера: — Больно? — Да, Мастер, — пролепетал он еле слышно. — И что? Кевин поднял голову. Глаза слезятся, ничего не разглядеть. — Ничего. Мастер отпустил его. Кевин прижал руку к животу. Левую. Он опять упал на левую. Он пошевелил пальцами, тихо выдохнул и зажал горячую, мокрую рану ладонью — было больно и очень приятно. И ничего. — Два часа на обед и отдых. Возвращаетесь с командой. Веснински, тебя сегодня ждут.

***

— Ты не поедешь? — Нет. — Почему? — Просто не поеду. — Почему? — У нас тренировка. — Раньше тебя это не останавливало. Отдохнул бы. Не хочешь? — Не хочу. Рико, слезь с моей кровати. — В каком месте она твоя? Ты ее не подписывал. — До сих пор пытаешься застать его врасплох? — Кевин вернулся из прачечной с комплектами чистой формы для всех троих и в комнате застал такую картину: Рико возлежал на кровати Веснински, сложив ноги на подушку, а Веснински, сидя на подоконнике, высматривал что-то в окне — безуспешно, судя по тому, как он, хмурясь, прижимался щекой к стеклу. — Не врасплох, но… — протянул Рико и пожал плечами. — Что ты хочешь увидеть? — спросил Кевин. — Парковку. — Отсюда то-очно не получится, — заявил Рико с умным видом. — Из вестибюля видно, парковка прямо напротив. Можно пойти туда, — заметил Кевин, раскладывая одежду по трем кроватям. — Там охрана, — съехав с подоконника, сказал Веснински. — А что на счет холла? — Рико приподнялся на локтях. Глаза у него нехорошо блестели. — Главного? Вы забыли, что было в прошлый раз, когда мы решили пошататься по Эвермору без разрешения? — Кевин подсел к нему и потрогал лоб. Пальцы обожгло. — Слушай, ты… — Да ладно, — Рико отмахнулся, — тогда тут было полно народу, а сейчас никого! Ты хочешь на него посмотреть, да? — Веснински пожал плечами, но Рико счел этот жест за утвердительный ответ и соскочил с чужой кровати. — Я тоже хочу! Пошли! — До тренировки всего двадцать пять минут! Кевин возражал по привычке. Когда дело доходило до приключений на задницу, его никогда не слушали. — Не «всего», — Рико скорчил рожу, — а целых двадцать пять минут! Уже меньше, потому что ты нас тормозишь. Идем! Он сгреб в кулак ворот его футболки и потянул вон из комнаты. Кевин добрую половину коридора протащился за ним, как овечка на веревочке, и как не пытался отцепить Рико от себя, освободился, только когда тот сам его отпустил. Веснински, как тень, шел в двух шагах позади. Кевин поравнялся с ним и спросил, понизив голос: — Не понимаю, что ты хочешь там увидеть. Зачем все это, если решил с ним больше не встречаться? — Не знаю. По черным коридорам и лестницам стадиона они вышли к одному из боковых аварийных выходов главного холла. Здесь было тихо, их шаги эхом отдавались от высоких стен, и пока они перебежками подбирались к окну, Кевин прислушивался: три пары ног слышны или две? И вот опять. Если бы Кевин не знал, что они пришли втроем, если бы закрыл глаза, то ни за что не догадался бы, что рядом, кроме Рико, стоит кто-то еще. За громадным стеклом во весь этаж сгущались сумерки. Отсюда было видно парковку — но не служебную, а главную, где болельщики оставляли машины, а команды-гости — автобусы. Только с краю слева, где стекло круто загибалось, можно было разглядеть кусочек закрытой служебной парковки. — Там свет, — прищурившись, сказал Рико. — И это не фонарь. — Его машина? — спросил Кевин шепотом. Веснински за спиной будто выплыл из гулкой тишины. — Его. — Интересно, давно он вот так стоит и ждет? — с любопытством произнес Рико. — Не меньше двух часов, получается. — Он обычно позже приезжает, нет? Веснински молчал. — Эх, и как ему не надоело? — Рико явно вознамерился на этот раз вытянуть из него хоть что-нибудь. — Не знаю. — Да ты ничего не знаешь. И сколько он тут еще простоит? Бензина сжег, наверное… — Время! — Кевин стал оглядываться, но электронные часы над центральными двустворчатыми дверьми не работали. — Идем скорее, мы опаздываем! — Да нет еще! — Я тебе говорю! На что еще тут смотреть? Бегом! — Кевин, не обращая внимания на жгучую боль в забинтованном локте, крепко схватил Рико за руку. Его ладонь была слишком горячей и немного влажной. Они преодолели половину холла, когда Рико затормозил и обернулся на Веснински. Тот так и стоял у окна. — Эй, третий лишний, ты не идешь? Веснински, как будто его толкнули в грудь, сделал пару шагов спиной вперед, потом развернулся и догнал их. Когда они выходили на поле вместе с Воронами, Рико спросил, застегивая на ходу шлем: — Ну как, ты больше не тупишь? Щеки у него нездорово розовели. Кевин про себя понадеялся, что Саму сегодня на посту, и ему не придется самостоятельно копаться в аптечке, гадая, чем нужно накормить Рико, чтобы за ночь он не умер, а завтра утром был в состоянии играть. — Не туплю. На вечерней тренировке у них обычно открывалось второе дыхание. Конечно, под конец все валились с ног от усталости, зато несколько часов между вечерней и ночной тренировками Кевину спалось гораздо лучше, чем под утро. Сегодня он вдобавок чувствовал невероятный подъем, чего с ним давно не случалось. Жуткая боль в руке только подстегивала. Оказалось, ему это было нужно — упасть и пораниться, чтобы снова перестать бояться. К десяти вечера Кевин не мог поверить, что несколько часов назад в страхе сбегал от своих напарников. — С ума сойти! — поражался Рико, стаскивая с ног защиту и обувь. Он улыбался, хотя его заметно знобило. — Это получается, тебя надо просто хорошенько треснуть, если что! — Он толкнул Кевина в плечо. Они были в раздевалке одни: Воронам предстояло тренироваться еще час. — Рико, ты нормально себя чувствуешь? — Отлично! — ответил тот, а затем оглушительно чихнул и согнулся в новом приступе кашля. — Кажется, я проглотил соплю… Веснински за его спиной брезгливо сморщил нос и поднялся. — Куда ты? — спросил Кевин. — Спать. Вы же в медпункт? — Ага. — Чего?! Если ты об этом, — Рико потер покрасневший нос, — это вообще фигня. Я не хочу! Ему лишь бы тыкать меня иголками! — Попросим Саму дать тебе таблетку вместо укола, — предложил Кевин. — Кто сказал, что я боюсь уколов? — взвился Рико. — Никто… — Кевин неуверенно покосился на Веснински и не заметил, как Рико запустил ему в голову тяжелой перчаткой. Она с громким стуком ударила его в лоб. — Ай! Веснински безучастно перевел взгляд с одного на другого и вышел из раздевалки. Как назло, очередная простуда Рико пришлась на один из редких выходных Самуила, когда он оставался на ночь в городе. Медпункт был темен и пуст, а склад с медикаментами — закрыт. Второе показалось Кевину странным: раньше Саму никогда не запирал эту маленькую комнатку с металлическими стеллажами вдоль стен на случай, если в его отсутствие кому-то понадобятся лекарства. Когда они вернулись в спальню, Веснински там не оказалось. Рико повалился на кровать и почти сразу заснул, а Кевин обошел все общежитие, второй этаж и даже заглянул в вестибюль. Веснински так и не нашелся, хотя два желтых пятна автомобильных фар на парковке в этот поздний час еще горели. Кевин немного понаблюдал за ними. Раз мистер Хэтфорд до сих пор ждет, Веснински не передумал избегать его. Кевину пришло в голову, что можно еще раз прогуляться до главного холла стадиона, но потом он решил, что, если Веснински специально от них прячется, ничего хорошего из этой затеи не выйдет. Он вернулся к себе. «Единственный родственник, который от тебя не отказался». Но надолго ли, думал Кевин, хватит его терпения?

***

На поле Веснински ночью так и не пришел, поэтому утром, проснувшись раньше всех, Кевин первым делом вытряхнул его из одеяльного кокона и требовательно спросил: — Где ты был?! Тот сонно, но совершенно невозмутимо отобрал у него одеяло и принялся заправлять постель. — В холле. — Несколько часов? — Да нет. Всего два-три. — Ты что, ждал, когда он уедет? — Ага. — И? Дождался? — Ага. Это было где-то после полуночи, — Веснински снял и запихал под подушку пижаму. — Ты бы поднял Рико, ему, по-моему, хуже, — посоветовал он, натягивая тренировочные шорты. — Черт! Кевин бросился будить Рико. Тот был совсем плох, но на то, чтобы еще раз попытать счастья в медблоке, времени не у них не оставалось. Перед тренировкой Вороны дали ему глотнуть из фляжки какого-то крепкого алкоголя, на котором он угрюмо и апатично продержался еще три часа. Помогла доведенная до автоматизма выучка: Рико знал, что главное дотерпеть до конца утренней тренировки, а там они уж успеют что-нибудь придумать — до обеда будет куча времени. Мастер, однако, отпустил их троицу не сразу. Когда Вороны разошлись по раздевалкам, чтобы привести себя в порядок и приготовиться к учебному дню, он подозвал мальчиков к себе. Он вручил Веснински большой, туго набитый пластиковый пакет на зип-локе. — Я должен его открыть? Рико цокнул языком. — Давай уже! Мастер выразительно посмотрел на Веснински, и тот без лишних вопросов занялся пакетом. Кевин и Рико по разные стороны от него переглянулись. Рико не очень ловко, но со знанием дела поиграл бровями… и Кевин вдруг догадался, что сейчас произойдет. Он не мог поверить, что Рико скрыл от него эту новость. Веснински вытащил из пакета спортивную майку. Это была фирменная черная джерси Воронов с красной окантовкой на горловине и проймах… и белыми надписями: цифрами «0» и «3» на груди и фамилией «Веснински» на спине. Веснински выронил пакет. Рико хлопнул его по плечу: — Заслужил. Теперь ты Третий. Веснински выглядел так, будто пропустил слова Рико мимо ушей или вообще не заметил, что ему что-то сказали. Не выказав никаких эмоций, он перевел глаза на Мастера и спросил немного сдавленным, но сухим тоном: — Теперь мне нельзя вас подвести? Глядя на него сверху вниз, Мастер в эту минуту казался необъятно высоким, выше любого из Воронов. Он сказал: — Всегда помни о положенном тебе месте, Номер Три. — А потом он обратился ко всем троим: — Вы свободны. Вот так. Никакой торжественной церемонии, никаких поздравлений. Натаниэль, Веснински, новичок, Нейт — превратился в одного из них и, как любой другой Ворон, останется с ними навсегда.

***

В комнате Рико объявил, что на уроки не пойдет. Вид у него был совсем неважный: на лбу испарина, глаза красные, голос сиплый. После душа его, к тому же, заново начало лихорадить. Кевин не стал спорить. С беспокойством он спросил: — Ты как? — Все тело ломит, — пожаловался Рико. Плохой знак: обычно он до последнего твердил, что прекрасно себя чувствует. Забравшись под одеяло, Рико глухо проговорил: — Валите уже, а. Разбудите только, когда будет пора на обед. Пока они вдвоем с Веснински, неся в руках стопки учебников и тетрадей, поднимались в классную комнату, Кевин никак не мог успокоиться и все оглядывался. Рико нельзя было пропускать следующую тренировку, болезнь и температура для Мастера — не отговорка. Но что делать? — Нужно хотя бы жаропонижающее… Может спросить кого-нибудь?.. — бормотал Кевин себе под нос. Он был слишком погружен в свои мысли, чтобы заметить, как Веснински, шедший впереди, остановился посреди коридора. Кевин врезался ему в спину. — Ты чего? Веснински с задумчивым видом оглянулся на него. — Что с тобой? — спросил Кевин в ужасе от мысли, что придется переживать за них обоих. Он же просто разорвется! — Думаешь о новом номере? — А? Да нет. А у Воронов нет лекарств? — А? — Кевин почувствовал себя окончательно сбитым с толку. Голова не варила, будто он тоже заболевал. — Ну, я посмотрел в комнате отдыха, в холодильнике и ящиках, но там одни мази и снотворное. — А Самуила нет? — У него выходной. — Может, он уже вернулся? — Уехал он вчера, а, если я правильно помню, отгул у него обычно с шести до шести. — Один день? Он живет тут? — Вроде того. Кажется, у него нет семьи. Уезжает на денек в город по делам и возвращается. — Прямо как я, — уныло хмыкнул Веснински. — Ровно сутки и не часом больше. — Впервые в жизни Кевину послышалось в его голосе что-то отдаленно похожее на сарказм. — Ты вроде от отгулов отказался, нет? — Кевин поднял брови. — Но Мастер не запрещал мне уезжать. — Ну, да… — неуверенно согласился Кевин. — А у кого есть ключ от склада? — Не знаю! Раньше там всегда было открыто. А что? — А где там взять жаропонижающее? Как оно выглядит? Кевин, ничего не понимая, описал лекарство, которым обычно Саму поил их во время простуды, но Веснински не смог даже правильно повторить название. — Ладно, пойдем уже, какая тебе разница, как оно называется? — Нет, стой! — Веснински не спрашивая сгрузил ему на руки все свои учебники и достал из пенала черный маркер. — Продиктуй по буквам. Кевин продиктовал. Веснински крупными буквами написал название таблеток на своем предплечье, вручил ему маркер и зашагал обратно к лестнице на первый этаж. — Ты куда?! — Ты иди! Я скоро вернусь. — Веснински! — звал Кевин. — Нейт! — Но рыжеватая лохматая макушка уже исчезла за контуром верхних ступеней. На первое занятие — английский — Веснински явился с получасовым опозданием. А после уроков, протолкавшись в коридоре через толпу вернувшихся с учебы Воронов, Кевин обнаружил Рико бодрствующим и в состоянии куда более вменяемом, чем утром. На тумбочке у его кровати стояло жаропонижающее. Кевин не мог поверить своим глазам. — Что ты сделал? За Веснински ответил мрачный как туча Рико: — Походу спас мне жизнь. — Голос, однако, у него больше не дрожал. — Знаете, я передумал, не пойду на обед. — Тебе надо поесть, — возразил Кевин и за руки вытащил Рико из постели. Его и самого слегка подташнивало от нервов, но очень скоро их ждала долгая тренировка, а на голодный желудок играть всегда сложнее. Столовая быстро наполнялась народом. Разбившись кучками, Вороны с подносами разбредались за свои столы, отовсюду слышался металлический стук приборов, негромкий говор. И мясо, и овощи сегодня казались безвкусными, но Кевин заставлял себя тщательно прожевывать и глотать еду. Рико рассеянно подносил ко рту дымящуюся миску с мясным супом и хлебал один бульон. Веснински, непостижимый и еще более загадочный, чем всегда, хмуро смотрел в тарелку и методично распиливал большой кусок говядины на тонкие полоски, но в рот не брал ни куска. Когда Вороны перестали ходить между столами и расселись, Кевин осмотрелся, проверяя, вся ли команда в сборе. Как по заказу, дверь столовой распахнулся и оглушительным «Бах!» ударилась о стену из черной плитки. Кевин затаил дыхание. Он ждал этого, но ведь «знать» не равняется «быть готовым». — Твоих рук дело?! Берти Батлер, взбешенный, красный, тяжело дышащий, стоял на пороге. Его дикий взгляд метнулся через всю столовую и мгновенно нашел Рико, который, казалось, самый последний из присутствующих обратил на Батлера внимание. — Какое дело? — лениво спросил он, откидываясь назад. Встать между ними и Батлером никто не успел. Он подлетел к их столу и грохнул по нему ладонями с такой силой, что столешница затрещала, а тарелки подпрыгнули, разбрызгивая вокруг соус и кусочки овощей. Кевин выскочил из-за стола. Рико, оставшись сидеть, вызывающе посмотрел на Батлера, а тот нависал над ним, как разъяренный боевой бык, и в любой момент мог запросто перевернуть стол. Веснински сидел прямо и неподвижно и глядел на перевернутые тарелки. Кевина смутило, что никто, кроме него, не испугался, но возвращаться за стол было бы странно. Не зная, что предпринять, он остался стоять. — Какое дело? — низким, злым шепотом сквозь зубы переспросил Батлер. — Какое дело?! Думаешь, я не понимаю, что это твоя идея? — Ну не ходить же ему всю жизнь без номера. А ты возьмешь другой. Не понимаю, в чем проблема? — Рико издевательски сложил руки на груди. Вокруг Берти уже собралась группа сокомандников, ближе всех — непривычно серьезный Чарли, но ни капитан, ни кто-то другой пока не решался удержать его. — Другой номер? — От ярости Батлеру будто не хватало воздуха, глаза в красных прожилках лезли из орбит. — Сукин ты сын, это мой номер! Мой, ты понял?! — заорал он и во второй раз ударил по столу. — Батлер, приди в себя. Что значит «другой номер»? — Норвуд сделал к нему осторожный шажок и вытянул вперед руку, будто хотел дружески похлопать товарища по плечу. — О, заткнись! — рявкнул Батлер. — Ты должен был это знать! Ты должен был сказать мне! Я не собираюсь терпеть малолетку, решившего, что может вертеть нами, как хочет! Он не может забрать мой гребаный номер! — Ты лишился права на третий номер, когда просрал финал, — безжалостно произнес Рико. — Ты сам виноват. Батлер рванулся к нему. Вороны вокруг него бросились вперед… А потом одновременно и очень быстро случилось сразу несколько вещей: Веснински сдвинул назад скамью и взлетел на стол, перевернутые тарелки полетели на пол, Батлер отпрянул вытягивая шею, кто-то взвизгнул, Кевина толкнули в плечо, он оступился на ровном месте... Вдруг гвалт из криков и злобного воя Батлера смолк, стало зловеще тихо. У Кевина кружилась голова, а когда все замерло и он наконец понял, куда ему смотреть, перед ним материализовалось, как свет фонаря из тумана, и ослепительно блеснуло лезвие столового ножа — того самого, которым Веснински только что без аппетита пилил свой кусок мяса. Все будто оцепенели. Веснински стоял на столе, возвышаясь над Батлером, слепая ярость на лице которого сменялась изумлением, потом шоком, недоверием и — немыслимо — страхом. В руке Веснински сжимал нож для мяса, держа его немного необычно: слишком близко к лезвию, так что часть его даже впивалась ему в ладонь. Голос, натянутый, звенящий, пронесся над головами: — Не он лишил тебя номера, а Мастер. Не собираешься терпеть нас? Так уходи. Руку с ножом Веснински не поднимал, держал вдоль тела, из-за чего видна она была только троим: Батлеру, Кевину и Рико; и меньше всего Кевину понравилось, с каким восторгом Рико наблюдал за тем, как Веснински при всех унижает Батлера. Остальные Вороны не видели ножа, но Кевин различал в их лицах неясное, почти инстинктивное опасение, которое Веснински внушал им в эту минуту. А тот продолжал: — Ты не тронешь никого из нас, ни сейчас, ни потом. — Конечно, не тронет. — Норвуд отмер и за плечи оттащил онемевшего Батлера от стола. — Идем, давай. — И он увел Батлера из столовой. Все разом загалдели, кто-то поаплодировал, Вороны принялись живо обсуждать случившееся. Кевин приблизился к столу на расстояние вытянутой руки (мало ли) и осторожно разжал пальцы Веснински. Они поддались легко, Кевин быстро и незаметно вернул нож на стол. — Спускайся. — Отпад, мужик! — восхищенно изрек Рико. — Что это было? А ты реально мог его, ну.. ножом?! Кевин шикнул на него, но Рико и ухом не повел. — Мог, — просто сказал Веснински. Он снова погрузился в свои никому неведомые раздумья. — Отпад. — Рико с аппетитом отхлебнул из заляпанной миски остатки бульона, которые не успели выплеснуться на стол.

***

Ко времени тренировки ему тем не менее стало хуже, даже таблетки не спасали. В раздевалке Рико чуть не забыл надеть майку под защиту и дважды перепутал левый и правый бутсы, несмотря на то, что Кевин поставил их перед ним в правильном порядке. В конце концов им с Веснински пришлось самим зашнуровывать и застегивать на Рико все крепления. — Нам труба, — сипло бормотал он, когда они силком поднимали его со скамьи. — Я сейчас умру. Я умру? — Возможно, — серьезно отозвался Веснински. Кевин чувствовал себя помятым, грязным и жалким, как старая мочалка. Когда в дверях раздевалки показался опоздавший Норвуд, он подумал, что не выдержит еще один сюрприз. — Тренировка сдвигается, — объявил капитан. — Почему? — Еще что-то случилось? — Где Батлер, кстати? — Мы, выходит, опять до ночи играем? — Стоп! У вас два свободных часа без отработки. С Батлером все нормально, — успокоил команду Норвуд. — И не заваливайте меня вопросами, я сам ничего не знаю. Такая небрежность и резкость Чарли были несвойственны, да и выглядел он каким-то особенно уставшим и осунувшимся. Кевин хотел поделиться своими мыслями вслух, но... — Супер, — сказал Рико и потерял сознание, предусмотрительно упав точно в руки Веснински и свалив его на пол. Самуил настоял на том, чтобы Рико остался отдыхать в медпункте до утра. Он лично поднялся к Мастеру, избавив Кевина от необходимости объясняться в одиночку. Чтобы они не скучали, Саму предложил им книгу. Правда, она была у него только одна и, судя по обложке, предназначалась для детей. — «Гарри Поттер и философский камень», — прочитал Веснински, глядя на перевернутое название книги в руках Кевина. — Это первая часть, — рассказал Саму. — Есть еще вторая и третья, но третью я так и не купил, а вторая лежит дома. — У тебя есть дом? — удивился Веснински. — Что за вопросы? — Саму засмеялся. — Конечно, есть. — Но ты живешь здесь. — Да, но и свой дом у меня есть. У тебя тоже, разве нет? Веснински задумался. — Не знаю. Может быть. А как называется вторая книга? — «Гарри Поттер и Тайная комната». Я могу вам ее привезти, если хотите. — Да нет, не надо, — отказался Веснински за обоих, а, когда Саму вышел, сообщил Кевину заговорщическим шепотом: — У меня есть вторая. — Правда? Где? — Потом! Но его самого книга не прельщала, а Кевин от нечего делать первую главу все-таки пролистал. Но он не мог не поглядывать исподтишка на Веснински. Его так и подмывало спросить, что это было такое с Батлером, но что-то Кевину мешало. Веснински ведь не просто так схватил нож. Какой нормальный человек во время ссоры хватается за нож?.. Но Кевин забыл, совершенно забыл, кем был Веснински за пределами Эвермора. Он наблюдал, как Веснински то слоняется по палате, то останавливается у окна и подолгу смотрит на редкие дождевые капли, ползущие по стеклу, и потихоньку в его голове росла и приобретала пугающе четкие очертания мысль: он не знает его. Не знает.

***

Ночью, после тренировки, на которой Мастер, раздраженный переполохом в команде, гонял их строже обычного, Кевин сбегал проведать Рико в медпункте, но тот еще спал и, по словам Саму, не просыпался. В спальне Кевина встретила кромешная темнота и пустота — Веснински в который раз смылся в неизвестном направлении. Кевин едва держался на ногах от усталости, но на этот раз решил найти Веснински, чего бы это ему не стоило — пускай и бессонной ночи. Пора было пресечь это стихийное дезертирство и вернуть жизнь в привычное русло. Довольно скоро он обошел все места, куда Веснински мог податься. Гостиная, столовая, общие уборные, раздевалки и душевые, стадион, коридоры, залы и даже темный, как подвал, гардероб для болельщиков. Нигде ни души. Но на обратном пути Кевина привлекли голоса, доносившиеся из женского блока. Он постучал в дверь. Разговор в комнате прервался. Кевин подождал и собрался уже войти без разрешения, как изнутри позвали: «Войдите!» Он узнал голос Вивиан Ален. После полумрака приглушенный, теплый свет настольной лампы резал глаза. В комнате, рассчитанной на двоих, Кевин нашел целое собрание. Пятеро девушек: Вивиан и Форман, Николь и Лесли, и одна, без напарницы, Хизер, — сидели кто на кроватях, кто на полу и с любопытством разглядывали Кевина. По крайней мере, ему показалось, что они его разглядывают. В середине черного квадрата окна, на письменном столе, скрестив ноги, словно буддистский божок, сидел Веснински. Неравномерно рассеянный свет искривлял черты его лица, большие холодные глаза странно выделялись на фоне теплой кожи и волос — ярких, будто искусственных, как нарисованный красками огонек. Шрамы на плечах издалека напоминали декоративный узор. От последней мысли Кевину стало не по себе. Он выпалил: — Ты что тут забыл? Наверняка прозвучало грубо. Сгорая от смущения, он уставился прямо на Веснински: так было проще избежать взглядов целой толпы девчонок. — Мы болтаем, — сказала Вивиан. — Кев, а ты почему не спишь? — Я был у Саму. Ты остаешься? — Кевин продолжал буравить взглядом Веснински, но тот сидел как приколоченный и молчал. — Рико? — спросил кто-то, кажется, Хизер. — Да. — Как принцесса себя чувствует? Жить будет? — А это точно Лесли. — Саму поставил ему капельницу, — отрезал Кевин. Повисло неуютное молчание. Веснински слез со стола и вышел мимо Кевина в коридор, ни с кем не попрощавшись. — Доброй ночи, мальчики! — пожелала Вивиан им вслед. В коридоре Кевин придержал Веснински за локоть: — Что там за сборище? — Да ничего. Просто. — А ты как там оказался? — Просто пришел. Кевин, ты не хочешь сегодня пропустить тренировку? — Почему это? — Просто… — Заладил! «Просто»! Получил номер и все, можно отлынивать?.. Что это у тебя, кстати? — Веснински прижимал к груди наушники и допотопный кассетный плеер. — Ничего себе, откуда? — Ниоткуда. Это мое. — Я их раньше у тебя не видел, — недоверчиво пробормотал Кевин. Веснински пожал плечами. Всегда он так, молчит и все скрывает. Веснински, блин, и его тайны. — Может, побудем в медблоке? Кевин в нерешительности похлопал себя по бедрам. Жалко пропускать ночную тренировку, но события последних двух дней так его вымотали… Пока они шли до кабинета Саму, он кое о чем вспомнил: — Как ты днем достал таблетки для Рико? Самуил вернулся вечером. — Там было открыто, — произнес Веснински после краткой заминки. Кевин ни на секунду не усомнился, что он лжет. Саму позволил им остаться на ночь в палате. Веснински сел в изголовье одной из свободных коек, надел наушники, и, опираясь на пышно взбитую подушку, долго смотрел в темное окно, за которым глухо шумел октябрьский ливень. Он получил номер. И не просто номер, а именно третий. Отныне Натаниэль Веснински официально часть персональной команды Рико. Кевин гадал, что Мастер скажет журналистам? Что будут думать фанаты Воронов? Наверное, что Мастер очень любит и жалеет детей. Веснински теперь не отпустят, нет никого, в чьей власти насовсем забрать его из Эвермора. А где-то на Земле у Нейта есть мама, думал Кевин. У него есть отец, хоть и такой жуткий. И дядя. А у меня ни мамы, ни папы. Это мне некуда пойти. А ему здесь не место. Около часа ночи Веснински начал клевать носом, Саму уложил его и накрыл одеялом. Командный медик и сам был ночной птицей, так что не отправлял их спать насильно. Кевин в соседней комнатке сидел под желтой лампой у рабочего стола Самуила и читал смешную книжку про сов, добрых и злых волшебников, драконов, трехголового пса и древний, полный магии, замок. Рико дышал со слабыми хрипами, отчего Кевину мнилось, что у него в горле булькает какая-то густая жидкость. Во сне он вздрагивал, когда на Эвермор с ночных туч вслед за неуловимой белой вспышкой обрушивался раскатистый гром.