Поножовщина

Натаниэль спрятал отмычку за пояс пижамных штанов, в темноте прошел через комнату и юркнул под кровать. Хоть за полтора года он и привык проделывать эту операцию, но испытывал облегчение всякий раз, когда вслепую нашаривал за чемоданами и пустыми коробками ту самую, с прошлого раза не тронутую. Надо было торопиться: Вороны уже возвращались в общежитие с тренировки. Лежа на животе, он кончиками пальцев подцепил крышку коробки, достал плеер и, перебрав пальцами уголки кассет, вытащил одну наугад — это был главный недостаток тайника: редко выпадал шанс выбрать музыку под настроение. За дверью послышались шаги и голоса. Натаниэль чертыхнулся и подтянул колени к груди, чтобы ноги не торчали из-под покрывала. Лежать так под низкой кроватью было жутко неудобно. — Ты опять забыла закрыть дверь? — раздался голос Вивиан, и в комнате зажегся свет. — Чего? — следом за ней в комнату вошла ее напарница Джил. — Нет. Конечно, я закрыла. — Знаешь, это уже не в первый раз. — Да закрыла я! — Ну-ну. — На словах Вивиан согласилась, но в ее тоне слышалась неприкрытая ирония. — О, как всегда я виновата, кто бы сомневался!.. Напарницы заспорили. Натаниэль тихонько прищелкнул языком — неужели замок разболтался за то время, что он прячет у них в комнате свои вещи? Он точно помнил, что всегда запирал за собой. — Ну ладно! Может, я и забыла, — сдалась Джил через несколько минут препирательств. — Давай уже разложимся и спать. Я устала, как собака. — Да-а, — согласилась Вивиан. Натаниэль смотрел, как она садится на противоположную кровать и вытягивает ноги в розовых пижамных штанах и пушистых тапочках. — Что за день, скажи. — Цирк, — отрубила Джил, тоже садясь на кровать. Натаниэль в душе порадовался, что каркас у кровати деревянный и не прогибается, когда на него садятся: феей Джил было не назвать. — Да-а, — Вивиан снова согласилась, но на этот раз ее голос так и сочился довольством. — Радуешься, что Батлеру досталось? — язвительно поинтересовалась Джил. — Ты лицемерка, Ви. Строишь из себя добренькую, а потом… — Неправда! — возмутилась та. — Я всегда говорила, что презираю его. А уж после того, что случилось с Кристиной… — Кого обсуждаете? Батлера? Я с вами! — раздался в комнате третий голос, и все, включая Натаниэля, подпрыгнули на месте. Натаниэль еще и ударился головой об одну из перекладин. — Адамс, чтоб тебя! — переводя дыхание, воскликнула Вивиан. — Ты подсушивала? — Нечего оставлять двери нараспашку! — весело ответила Лесли. Она чуть не вприпрыжку пробежала через комнату и приземлилась рядом с Джил с такой силой, что вся кровать хрустнула. Натаниэль начал всерьез опасаться, что его раздавят. — Форман, ну вот опять! — сердито попеняла Вивиан. — Тихо! Натаниэль понял, что его раскрыли, когда желто-синие полосатые носки Джил поползли вверх и исчезли из его поля зрения, а кровать еще раз скрипнула — это она меняла положение тела. Потом край покрывала тоже приподнялся, и Натаниэль увидел сначала жидкую косичку Джил, потом ее перевернутую спутанную челку, лоб и наконец — широко раскрытые глаза. Они встретились взглядами, Джил завизжала, ее голова дернулась вверх и пропала, Лесли тоже вздернула ноги на кровать, а Натаниэль во второй раз стукнулся затылком о перекладину. — Что там?! Таракан? Там таракан?! — вопила Лесли. Джил визжала. — Что случилось?! — кто-то четвертый вбежал в комнату. — Заткнитесь! — Вивиан перекричала всех. Видимо, она была из них самой непугливой. Она встала на колени перед кроватью Джил, подняла покрывало и наклонилась, подметая пол толстой косой. Увидев Натаниэля, она улыбнулась. — Это не таракан. Давай-ка, малыш, вылезай отсюда. Натаниэль выбрался из-под кровати, прижимая к груди плеер и наушники. Он был весь в пыли, шишка на затылке неприятно пульсировала. На крики сбежались еще Хизер и Николь, Джил и Лесли так и сидели на кровати, испуганно обнимая себя за колени. Никто не проронил ни слова, а потом все, кроме Джил, одновременно засмеялись. Вивиан отряхнула его одежду и волосы. — Ты что там делал? — строго спросила Джил, когда все успокоились. — Ничего. — Выкладывай! Или я решу, что ты подглядывал! — Не кричи на него, — вступилась Вивиан. Она взяла Натаниэля за плечи и спокойно сказала: — Но Нейт, это правда странно. Как ты оказался под кроватью? И что это у тебя? Натаниэль огляделся — деваться было некуда. От пятерых не отобьешься, и поймали его с поличным. — Я прятал это, — он показал плеер, — от Рико. — Только это? — с подозрением спросила Джил и снова полезла под кровать. — Не надо! — Натаниэль бросился остановить ее, но Вивиан его удержала. — А как ты попал в комнату? — Она была открыта, — без раздумий соврал он. И все-таки хорошо, что отмычки он прячет в их с Кевином и Рико комнате! — Ладно, — Вивиан еще некоторое время пристально смотрела ему в глаза, но все-таки отпустила. — Вы только посмотрите! — Джил достала на свет «его» коробку и подняла крышку. — Эй, это что, мой значок? Я потеряла такой сто лет назад, — она вытащила и продемонстрировала всей комнате пластиковую кругляшку с рисунком в виде ворона и застежкой-булавкой. — Ой, а это мое! — вскрикнула Лесли и вытащила из коробки красный напульсник. — Я думала, в стирке потерялся. Девушки собрались вокруг коробки и стали по одной вынимать оттуда остальные безделушки. Лесли, кроме напульсника, узнала свой резиновый браслет с надписью «Ravens 1997», Вивиан — розовую бархатную резинку, источающую насыщенный аромат клубники, Николь — заколку для волос, а Хизер — зажигалку и порозовевшее металлическое колечко. Там было и много других разных штучек, которые им не принадлежали, в том числе: еще три зажигалки (одна — дяди Стюарта), пластиковый брелок в виде слова «Colorado» с разболтавшимся карабином, черная фирменная повязка на голову, две шариковые ручки и один карандаш, дорожный швейный набор, жестяная коробочка мятных драже и карта дорог штата Вашингтон. Последним Джил кончиками пальцев вытащила небольшой, полупрозрачный светло-зеленый платок. — Это же Кристины, нет? — со смесью ужаса и омерзения спросила она. — Она им волосы собирала под шлем. Пацан, ты где это взял? Хизер отрицательно покачала головой: — Нет, это Эллы. Она всегда им пользовалась, вот недавно только почему-то перестала, но… — Она его выкинула! — Натаниэль перебил ее. — Прямо в ведро под раковиной в комнате отдыха. А я забрал!.. Я не вру. — Даже если так, это платок ее подруги, — заметила Хизер. — Зачем его выбрасывать? — Не знаю, но я не крал его. Я ничего из этого не крал, это потерянные вещи. — Ну… — Джил пожала плечами, — если подумать, она могла его выкинуть. Вы же знаете, в каком она состоянии последние два года… — Мальчик, ты в курсе, что вещи оставляют в раздевалке, чтобы потом забрать? — с насмешкой спросила Лесли. — Нейт, мы заберем свои вещи. А ты пообещай, что больше не будешь так делать, — без тени улыбки сказала Вивиан. Она никогда прежде не говорила с ним так строго. Натаниэль чувствовал себя ограбленным, но ему ничего не оставалось — только безропотно кивнуть. — Подождите, никто не хочет вернуться к этому? — Хизер потрясла платком. — И в каком таком состоянии Элла последние два года? Что произошло с этой вашей Кристиной?! И почему все как воды в рот набрали?!.. — Тише ты! — замахала на нее Вивиан. — Не ори. Остальные тем временем обменялись загадочными взглядами. Натаниэль навострил уши. — Может быть, стоит ей рассказать? — слегка виноватым тоном предложила Лесли. — Они же напарницы, в конце концов. Хит стоит знать. — Рассказать что? — с досадой огрызнулась Джил. — Мы же ничего не знаем. Вивиан от этих слов просто рассвирепела. Она всплеснула руками и даже отошла на несколько шагов, будто не хотела стоять с Джил рядом. — Не знаем? — негодовала она. — Все мы знаем! Что тут не знать? Человек умер, а все молчат, как… как!.. — Силы ее подвели. Вивиан поникла, упала на кровать и закрыла лицо руками. — Кристина… умерла? — свистящим шепотом спросила Хизер. — Здесь? В Гнезде? — Ее убили? — неожиданно даже для самого себя спросил Натаниэль. Все удивленно уставились на него. — В каком-то смысле — да, — тихо произнесла Николь. Ее нежный, высокий голосок звучал в этой ситуации почти неуместно: — Она убила себя. В конце своего первого года. — Неправда, — твердо сказала Вивиан, отняв от лица руки. — Ее убили. — Довели до самоубийства, — поправила Лесли. — А есть разница?! — Вивиан вспылила. — Вы можете по-человечески объяснить, что произошло? — Хизер, казалось, не могла оправиться от шока. — Проверь дверь, — попросила ее Вивиан. Когда Хит плотно закрыла дверь, все расселись: Вивиан и Николь на одной кровати, Джил и Лесли на другой; Хизер устроилась на полу в центре комнаты, чтобы лучше всех видеть; а Натаниэль примостился на письменном столе Вивиан — определил его по вороху тетрадок в розовых и фиолетовых обложках. Никто почему-то не попытался выпроводить его из комнаты, и, чтобы не испытывать судьбу, он решил пока помалкивать: ему еще предстояло спасать коробку с кассетами. — Вообще, больше всех знает Баррет, — начала Лесли. — Но она молчит. Нас с Николь тогда в команде не было, мы знаем историю уже из вторых рук. — Она кивнула на Вивиан. — Вот именно, — та скрестила на груди руки, — может, лучше я расскажу? — А может лучше я? — встряла Джил. — Все знают, что у тебя своя точка зрения. Вивиан желчно ей улыбнулась: — Прошу! — Пожалуйста, — и Джил приступила к рассказу: — Мы все пришли в команду в один год: я, Ви, Элла Баррет и Кристина Палмер, из парней — Уоткинс, Саммерс, Дагги, Батлер, Уоллес-старший и еще куча народу. Это был большой набор, потому что многие выпустились. Из старого состава осталось совсем мало людей, Генри Паркер и Норвуд, например. Генри этим летом, вот, ушел, Чарли последний. Кристина была веселой.. нет, просто раздражающе жизнерадостной, и помешана на экси — как все мы, но в сто раз хуже. Сколько бы мы не тренировались, как бы не уставали, ей это только в радость. Но еще она была... как это сказать, взбалмошной? Легкомысленной? И за словом в карман не лезла, постоянно нарывалась на неприятности. Элла — ее полная противоположность, отличница типа Паркера. Но как-то они подружились, не знаю, может, противоположности реально притягиваются... Кристина была симпатичной, даже очень, нравилась парням — и знала об этом: флиртовала напропалую, глазки строила, но никого к себе не подпускала! Больше всех за ней Берти ухлестывал, а ей вроде нравился Норвуд, а Норвуд уже тогда с… — тут Джил многозначительно посмотрела на Вивиан. — Короче, да. В общем, драма. Но что-то у них там с Батлером все-таки закручивалось. А потом… — Что потом?! — Хизер подалась вперед. — Она умерла, — неуклюже закончила Джил. — Ничего не понимаю… — нахмурилась Хизер. — Почему? — Она вскрыла вены в их с Эллой комнате, — не своим голосом произнесла Вивиан. — В той, где сейчас живешь ты. Ее тело в луже крови нашла Элла, оно лежало прямо посередине, там же, где ты сейчас сидишь. Хизер медленно опустила глаза на пол, как будто ожидала увидеть под собой ту самую лужу крови. — Если присмотришься, ковровое покрытие в вашей комнате свежее, чем в других. Кровь, естественно, не смылась, Мастер велел заменить. — Ну не пугай ты ее, — хмуро сказала Лесли. — Я все еще не понимаю… — шепотом пробормотала Хизер. — Она же не из-за несчастной любви себя убила? Вивиан визгливо и жутко хохотнула: — Ха! Конечно, нет. Как подметила моя напарница, — она с нарочитой обходительностью повела рукой в сторону Джил, — никто, кроме Эллы, не знает, что конкретно случилось, но есть все основания полагать, что… что… — у Вивиан нервно подергивалась челюсть, будто на нее напал тик. Она никак не могла договорить. — Ви считает, что Батлер, не дождавшись взаимности, изнасиловал Кристину, чтобы отомстить. Мол, она его целый год за нос водила, вот он и сорвался. — Какая разница, что она делала?! — вспыхнула Вивиан. — Это не давало ему никакого права!.. — Ты не знаешь, было ли что-то! — еще громче закричала Джил. — Я же сказала! У меня есть причины так думать! — Какие? — влезла в спор Хизер. — У Батлера нервы шалят, это да, но такое… — Он и ко мне приставал в тот год. И не только на словах, — немного успокоившись, сказала Вивиан. — Потом переключился на Кристину, когда мы с Чарли сошлись. — Ладно. Если ты права, и Батлер сделал… это, то почему твой Норвуд ничего не сделал? — ехидно заметила Джил. — Они вроде дружат. — Не преувеличивай, — осадила ее Лесли. — Чарли хоть и кэп, но ни с кем, кроме Паркера и Ви, толком не общался, даже с Даггсом они почти не контачат, а ведь напарники. В этом году он так вообще сам не свой. Ви, что с ним, кстати? Вы расстались? — Вроде того, — буркнула Вивиан. — Но мы и не встречались. — Ага, — Джил ухмыльнулась, — только тр… — Проехали! — Хизер хлопнула в ладоши. — Вернемся к теме. Я не понимаю, почему не провели расследование? Первокурсница покончила с собой, а об этом даже в новостях не написали? Я слежу за Воронами с момента образования команды и не могла пропустить такое. — Мастер пойдет на что угодно ради репутации команды. Никто не знает, как ему это удалось, но шумихи вокруг этой смерти не было совсем. Через пару недель все будто забыли, что Кристина жила и тренировалась с нами целый год. — Ага, только Элла за два года превратилась в живой труп, — вставила Лесли. — Я не возьму в толк, почему она не уйдет? — Поэтому я и думаю, что она что-то знает! — с чувством сказала Вивиан. — По ней хоть и не скажешь, но она принципиальная. — А вы? — Хит оглядела всех девушек по очереди. — Почему вы ничего не сделали? Ви, почему ты не обратилась в полицию? — Никто не хочет потерять место в команде, — сказала Джил. — И повторю: догадки Ви еще ни о чем… — Ты идиотка, Форман! — зашипела на нее Вивиан. — Клиническая! Ты просто дура! Преклоняешься перед ними, перед Батлером и всеми этими самовлюбленными свиньями, которые считают, что девушкам не место в экси, что можно ноги о нас вытирать! Они над тобой издеваются, а ты и рада! Им весело, когда ты на них огрызаешься, а ты и рада!.. — Я рада?! А кто три года лизался с Норвудом на каждом углу?! Хочешь сказать, он не знает, что все они говорят о нас? О тебе? Все они, Ви, и он тоже! — Джил вскочила с кровати, но Лесли остановила ее, схватив за толстовку и повиснув на ней всем весом. — Он не знает! И он не такой! — голос Вивиан зазвенел от обиды. Николь погладила ее по колену: — Ладно, Ви, хватит, не кипятись. Прошло еще несколько минут, прежде чем обе смогли снова говорить спокойно. — Понимаешь, — Вивиан обратилась к Хизер, — когда Кристину только обнаружили, Мастер собрал всех нас и сказал, что она не справилась с нагрузкой и потому «сделала такой выбор», — пальцами она изобразила в воздухе кавычки. — Он велел поскорее забыть о ней и жить дальше. Он сказал это так, что все поняли: нам нельзя поднимать эту темы, иначе будут проблемы. Как я уже говорила, пресса тоже молчала, и журналисты на интервью никогда не упоминали Кристину, хотя до смерти все пророчили ей большое будущее в спорте. — И вы послушались? — потрясенно спросила Хит. — Ничего не сделали? — Никто не хочет потерять место, — повторила Джил. — Даже святая Вивиан Ален. На этот раз Вивиан не стала злиться. Она сказала печально: — Нет никаких доказательств, что у Кристины были какие-то особенные причины. А Элла молчит, и у нее, вероятно, кроме догадок, тоже ничего нет. Натаниэль не знал слова «изнасиловал», но подозревал в нем что-то плохое. Когда ни у кого уже не осталось сил кричать и спорить, он сказал: — Вы правильно сделали, что послушались Мастера. Если бы вы попытались что-то предпринять, дело кончилось бы плохо. — Почему? — удивилась Хизер. — На самом деле, это имеет смысл, — задумчиво произнесла Лесли. — Вспомните, кто наш главный спонсор. — Мистер Кенго Морияма, — сказала Джил. — Они с Мастером братья. Вороны, по сути, — его команда. — Ага, — кивнула Лесли. — Морияма — очень влиятельная семья, им принадлежит половина Нью-Йорка. — Половина всего восточного побережья, ты хочешь сказать, — невесело подколола ее Вивиан. — Очень остроумно! — Это правда, — сказал Натаниэль. — И поэтому вы ничего не смогли бы сделать. Как мало, если разобраться, они знают. В стенах Эвермора, у них под носом, время от времени убивают людей, а они — в полном неведении. Для таких, как Морияма, чужая жизнь — бесценок. И доверять им нельзя. Натаниэль понял это летом. Он понял, что пытался втолковать ему дядя Стюарт в то утро, когда пропала мама, и он вез Натаниэля в Эвермор. Все они одинаковы — и Морияма, и отец, и Лола, и дядя Стюарт. Одни раскидываются жизнями, как грошовыми монетками, другие играются ими… а дядя обманул его, пообещав спасти маму. Лола наверняка до нее уже добралась. Тогда-то Натаниэль и решил, что никогда, никогда больше не встретится с дядей; он останется в Гнезде, с Воронами, с Кевином и Рико — ведь их тоже здесь бросили; он никогда больше не позволит Лоле забрать его отсюда. С него хватит. — А ты откуда знаешь? — Лесли с любопытством наклонилась к нему, будто хотела заглянуть в глаза. — Мне, к слову, давно интересно, откуда ты к нам попал? — Это мое дело, — чопорно парировал Натаниэль, копируя манеру Кевина умничать. Сработало: девушки засмеялись и больше к опасным вопросам не возвращались. — Малыш, если тебе надо где-то прятать свои вещи, ты можешь поставить коробку под мою кровать, — подсказала Вивиан. — Да! Под мою не надо, спасибо! — Ох, Джи, Вивиан права, ты иногда такая противная! — Лесли пихнула ее локтем под ребра. Все снова засмеялись, а Джил обиделась. В дверь вдруг постучали. Все притихли. — Войдите! — сказала Вивиан. На пороге стоял Кевин.

***

Разбудил Натаниэля Рико. Странно было, разлепив тяжелые веки, увидеть его, а не хмурого и недовольного с самого утра Кевина. Сидя в изножье койки, Рико перебирал пальцами край белой простыни и по-совиному глядел прямо на Натаниэля. — Пробежка через полчаса, — сообщил он скрипучим голосом. — Где Кевин? — Ты пойдешь? Натаниэль с трудом сел и подтянул к подбородку сбившуюся простыню. В палате медлока было зябко и неуютно, холодный свет луны отражался от стен из светлого кафеля. Хотелось закрыть глаза, закопаться в подушку и снова заснуть. — Конечно. Где Кевин? — Не знаю. Даже при отсутствии нормального освещения было видно, как плохо Рико выглядит: глаза воспаленные, губы сухие, и подергивается всем телом, словно от холода. Да и подозрительно, что он сам проснулся в такую рань — обычно Кевину приходилось силой поднимать его с постели. Кевина они нашли в кабинетике командного медика, он сидел, скрючившись, за рабочим столом и спал, устроив голову на раскрытой книге. Когда Рико подошел и ткнул его пальцем между лопаток, Кевин вздрогнул, рывком выпрямился — и охнул от боли: затекла спина. — Что? Что такое? — спросил он, очумело вертя головой и морщась. — Мы опоздали? — Пока нет, — ответил Рико. Напряженные плечи у Кевина сразу опустились, он с силой потер глаза, после чего по привычке нашел на стене часы («без двадцати пяти минут тренировка»). Покряхтывая, как древний старик, он слез со стула и стал разминать негнущиеся конечности. — Третий! — позвал Рико. Натаниэль повернулся к нему. С вдохновенным выражением на сероватом, больном лице Рико смаковал новый позывной. Выдержав так длинную паузу, он удовлетворенно кивнул, будто принял про себя какое-то важное решение, а затем ткнул пальцем в настольную лампу и торжественно отдал приказ: — Включи свет! Кевину до лампы было ближе, но что-то в поведении Рико подсказывало: сейчас произойдет нечто важное, — и лучше сделать так, как он хочет. Натаниэль прошел к столу и включил лампу. Раздалось монотонное тихое гудение электричества, и зеленовато-желтый треугольник света врывал из полутьмы, в которой их лица и руки маячили в пустоте белыми пятнами, стол с аккуратными стопками папок и раскрытой на середине книгой, часть черно-белой плитки на полу, Кевина, быстро прикрывшего глаза ладонью, и босые ступни Рико, который стоял дальше всех от стола. Свет был холодный, неприятный. Натаниэля нестерпимо клонило в сон. Он тяжело упал на стул, где только что сидел Кевин, и сцепил руки в замок на коленях. Рико занял второй стул, на котором обычно сидел Саму. Для Кевина места не осталось, поэтому он встал рядом с Натаниэлем напротив Рико, сунул руки в карманы шортов и вперил в своего напарника тревожный взгляд. — У меня есть к вам дело, — заговорил Рико как никогда серьезно. — Несколько дней назад Мастер спросил меня, что я думаю на твой счет, Веснински, и стоит ли нам официально принять тебя в команду. Я ответил, что, несмотря на то, что ты чудила, за полтора года ты доказал, что из тебя может выйти толковый игрок. Как видишь, Мастер со мной согласился и выдал тебе вчера новую форму. Однако у меня еще оставались кое-какие сомнения. Я не знал, можно ли тебе доверять… Натаниэль, слушая эту исполненную самодовольства речь, покосился на Кевина. Рико, кажется, был единственным человеком в Эверморе, искренне считавшим, что Мастер считается с его мнением. И в его «сомнения» верилось тоже с трудом: Натаниэль прекрасно осознавал, что Рико давно привык считать его дополнением к самому себе. Ему хотелось знать, думает ли Кевин о том же, но Кевин смотрел только на Рико и слушал его очень внимательно. — Но за последние дни я убедился в том, что могу на тебя положиться. Поэтому, — Рико повысил голос, чтобы подчеркнуть важность момента, — я хочу, что с сегодняшнего дня все знали, кто мы такие. Низко нахмуренные брови Кевина взлетели на лоб. Натаниэль перевел взгляд на Рико: — Но все и так знают, кто мы. — Да нет! — воскликнул тот. — Я имею в виду, не все в команде, а вообще все! Нам нужно что-то, что будет нас выделять. — Нам по одиннадцать, — заметил Натаниэль, — мы и так выделяемся. — Мне тринадцать, — вставил дотошный Кевин. — Но что ты имеешь в виду? Как мы должны э-э.. выделяться? — Вы же собирались стать лучшими игроками в мире. Разве это не значит, что… — Не «вы», а мы, Нейти, это во-первых, — возразил Рико, — а, во-вторых, я имею в виду какой-то символ, знак! Только для нас троих. — Знак? — Кевин снова нахмурился. — И что ты придумал? — Пока ничего. — Рико конфузливо поерзал на месте. Было видно, как ему обидно, что никто не проявил энтузиазма. — Ну? — требовательно произнес он. — Есть идеи? Все молчали. Рико пристально вглядывался то в одного, то в другого, пока у Кевина не сдали нервы. Натаниэль был готов поставить все свои музыкальные кассеты на то, что он просто не мог больше выносить гнетущее молчание. — У нас есть… — неуверенно заговорил он, — наши номера… Они тоже, ну… — но дальше фантазия его покинула, и Кевин застрял. Натаниэлю было скучно. У него аж челюсть сводило от того, как сильно хотелось зевнуть. От давящей дремоты его избавил возглас Рико: — Номера! Я придумал. Натаниэль удивился, когда поднял глаза и увидел, что Рико в полном восторге смотрит на его руку, где еще виднелись нестершиеся до конца очертания черной надписи — названия лекарства, которое он записал вчера под диктовку Кевина. — Это я маркером, — сказал он, — даже с мылом плохо смывается. — Вот именно! Придумал, придумал… — приговаривал Рико, в лихорадочном возбуждении роясь по ящикам чужого рабочего стола. — Нужен маркер! Ищите тоже! Маркер нашел Кевин — достал из стаканчика, набитого ручками, выделителями и карандашами. — О! — Рико забрал у него маркер, резво скатился со стула и, оббежав стол, поймал Кевина за подбородок. Натаниэлю жест очень напомнил любимый способ Лолы хватать его, и он невольно напрягся. Кевин зажмурился, но Рико не собирался выкалывать ему маркером глаз. Занеся его так, будто собирался метать дротик, Рико покрутил голову Кевина, наконец прицелился и скомандовал: — Не корчись! Слева, чуть пониже виска он, высунув от усердия язык, вывел цифры «0» и «2», потом отвел голову Кевина немного назад, любуясь своей работой, и заключил: — Идеально! Веснински, ты следующий. Ту же процедуру он проделал с Натаниэлем. Пальцы, которыми он придерживал его за подбородок, были сухими и горячими, и прикосновение было Натаниэлю неприятно, но он не дергался и дал Рико пометить себя цифрами «03». Пока Рико, увлеченный новой выдумкой, был занят, Натаниэль смотрел на Кевина. Тот смотрел в ответ — не искал зеркало, не трогал лицо, пытаясь узнать, что такого там намалевал Рико. Они двое с самого начала были слишком разными, чтобы понять друг друга, а за последние месяцы и вовсе отдалились, но сейчас между ними снова протянулась невидимая, хрупкая ниточка — из всего того, что связывало и объединяло их, того, что ни тот, ни другой еще долгие годы не решатся признать. И это темное, холодное, послегрозовое осеннее утро, и маркер в горячих руках температурящего Рико, и черные цифры на бледных лицах — все это было очень серьезно. — Моя очередь! Рико церемонно передал номеру «02» маркер, и Кевин слегка дрожащей рукой нарисовал на его окрашенной нездоровым румянцем левой скуле две цифры: «0» и «1». — Шикарно! — воскликнул Рико, когда дело было сделано. Он был счастлив. — Кстати, до пробежки десять минут, — напомнил Натаниэль. — Что?! — вскрикнул Кевин Рико прямо в ухо так громко, что тот схватился за голову. Из соседней комнаты раздались шаги и в кабинет вбежал встревоженный Саму в халате поверх пижамы. Крик Кевина его разбудил. — Что случилось? — спросил он, зажигая верхние лампы. Натаниэль зажмурился, когда кабинет заполнился ярким светом. Кевин и Рико бросились бежать. У Натаниэля звенело в ушах, но он слез со стула и догнал их у дверей. — Ничего! Мы опаздываем на тренировку! Но Самуил одним прыжком преодолел пол кабинета и загородил дверь. — А ну стоять! Мне не нравится, как вы все трое выглядите. Проверим температуру, и, если все нормально, пойдете на тренировку. К протестам, доводам, крикам и нытью Саму оказался непростительно глух. Одной проверкой температуры он не ограничился и устроил им полноценный осмотр, после которого объявил, что подозревает у всех троих грипп и никого из медпункта не выпустит. — Вы на карантине, пока я точно не пойму, что с вами. Не хватало еще, чтобы заразилась вся команда, меня тогда просто убьют. С господином Тэцудзи я поговорю сам прямо сейчас. А чтобы не было соблазна сбежать, я вас запру на ключ. Замок в медблоке был хлипкий — Натаниэль сам в этом убедился накануне, когда доставал для Рико лекарство, но, видимо, он действительно был болен, раз у него вырвался дурацкий пренебрежительный смешок. Но и Саму, к счастью, было невдомек, что могло его так рассмешить. — Да-да, запру! — повторил он, меняя домашний халат на белый медицинский. Наверное, чтобы предстать перед Мастером в более убедительном виде. — А то вас от тренировки только смерть удержит. Так, все, будьте паиньками, вернусь через пятнадцать минут. Кевин выглядел так, будто вот-вот упадет в обморок. Он сидел на кушетке, покачивась вперед-назад, и бормотал себе под нос: «Нам конец, нам конец…» — Мастер не станет подвергать опасности всю команду. Сезон в самом разгаре, — рассудительно сказал Натаниэль. — Он послушает Саму. Вчера же послушал. — Да какая разница! — огрызнулся Рико. — По-моему, уж лучше отработать тренировку. Натаниэль уже был готов согласиться с Саму. Вялость и ломота в конечностях его так и не отпустили, хотя с пробуждения прошло не меньше получаса. Он возразил: — А по-моему умереть от гриппа — это глупо. — От гриппа не умирают, балда! — Рико протопал к кушетке и уселся рядом с Кевином. — Эх! А я так хотел, чтобы все эти ублюдки увидели наши номера! Спорим, Батлер в слезах захлебнется! Но спорить никто не хотел. Натаниэль тоже сел на кушетку и спросил: — А почему Саму зовет Мастера «господином Тэцудзи»? Рико удивился: — Ты что, не знаешь? — Чего не знаю? — Ну-у, Саму вроде как один из людей твоего отца. От прошлого врача избавились, когда он допустил эпидемию несколько лет назад. Нам требовался новый, и Мясник прислал Саму. Сонную слабость как рукой сняло. — Саму знает… моего?.. — Ну, получается, знает. На Морияма не работают люди с улицы, Нейти, — Рико снисходительно похлопал Натаниэля по спине. — А ты что думал? — А «избавились» значит?.. — Убили, — просто сказал Рико. — Откуда ты знаешь? — послышался с другой стороны от Рико полный отвращения голос. Это Кевин пришел в себя. — А что с ним еще могли сделать? — Может, он просто уволился, — предположил Кевин без особой уверенности. — Он же не виноват, что Вороны тогда слегли. — Да? А кто виноват? — А, ну если обязательно нужен виноватый… Натаниэль думал о своем: — Рико, откуда ты знаешь, что Саму прислал в Эвермор именно… — у него язык не поворачивался произнести это. — Мясник? — Ну да. — Он сам нам сказал! Давно, когда еще только начал тут работать. Его выбрали из нескольких кандидатов. Из нескольких кандидатов… Выходит, вместо Саму Воронов сейчас мог лечить кто-то другой. Кто? Натаниэль вспомнил, что Лола когда-то тоже училась на врача. Может ли быть… И мог ли Саму знать Лолу? А Ромеро? Знать их дольше, чем Натаниэль?.. И что это дает ему? Ведь он решил остаться в Эверморе навсегда. Он решил. Он…

***

Худшие опасения Самуила сбылись к обеду: трое самых юных его подопечных слегли с температурой. Их он продержал на карантине почти до декабря. Еще две-три девушки в течение недели жаловались на недомогание и усталость, но, к счастью, эпидемии удалось избежать. Пронумерованные Первый, Второй и Третий наотрез отказывались смывать маркер с лица и все норовили улизнуть на стадион, но Саму был непреклонен. Соседство с этой своенравной и серьезной не по возрасту публикой напоминало ему детство и его старых друзей. Не называя имен, он иногда рассказывал о них самому тихому из троих мальчиков, Натаниэлю, ничего не подозревающему сыну бывшего босса. Веснински-младший мало напоминал Саму его отца: он всегда держался особняком и не любил, когда на него обращают внимание, в отличие от Мясника, чье обаяние и хищная красота неизменно притягивали взгляды окружающих. Парадоксально, именно эти качества выделяли Натаниэля на фоне друзей: он будто знал себе цену и не пытался нравиться, как Кевин, или внушать уважение, как Рико. Но подходит ли, размышлял Самуил, такая характеристика одиннадцатилетнему ребенку? Нет, скорее, Натаниэль жил сам по себе, одиноко, но в то же время — независимо, хотя, пожалуй, ничего из этого не замечал — да и не мог пока осознать — в самом себе. В его шрамах Саму узнавал почерк Лолы: педантично ровные надрезы одной глубины и глумливые округлые следы от сигарет; она всегда любила издеваться вдумчиво, с фантазией. Ее художества перемежались на спине мальчика с глубокими следами более грубого лезвия — Мясника. Самуил сочувствовал мальчику. В свое время Натан Веснински, можно сказать, спас Саму жизнь, как и Лоле с ее братом, дал им кров, еду, образование. Но жестокая служба, которой он обязан был расплачиваться со своим благодетелем, оказалась еще тяжелее, чем его беспросветное детство. У Саму не было ни семьи, ни связей, ни документов, поэтому неожиданное предложение Мастера Эвермора, подвернувшееся ему в момент отчаяния, стало для него вторым спасением. Возможно, таковым оно станет и для Натаниэля? Самуил мог лишь наблюдать за жизнью этих мальчиков, он не имел права вмешиваться и мало на что мог повлиять. Все, на что он надеялся, — это суметь защитить их, пока они не научатся делать это сами. Хватит ли у них сил, и в кого они вырастут, пройдя беспощадную школу Эвермора? Найдут неожиданно свое место, как Лола? Или так и останутся здесь, несвободные, как он сам?