Зеркало Господина Хьюмина

В громадном, необьятном, но в то же время никому, кроме своих жителей не известном городе случился этот, мягко говоря, абсурд. Масштабы этого абсурда затронули каждого, без исключений, но тем не менее ни слова не было сказано об этом даже самыми ботливыми кухнями, и ни одной газетой не была написана хоть одна крошечная статейка даже самыми пронырливыми журналистами. Ни одно здание не было разрушено, ни один разум не был повреждён. Даже те, кого каснулась эта история больше не говорят об этом, так как для многих из них подобного рода события являются не более, чем нудной, слегка даже поднадоевшей рутиной, прирванить можно которую к ежедневному походу на работу в какую-нибудь маленькую гниющую конторку. Не являтеся эта история также чем-то необычным и невиданным и для нашего читателя - такого он наверняка уж видал не мало, слыхал подобное множество раз. Этот вывод можно сделать, если учитывать тот неопровержимый факт, что каждая написанная история в каком-то роде похожа на другую. Потому спешим вам сказать, что если вы приметите что-то, что вам бы, по чистой случайности, напомнило вам уже знакомое, просим непременно вспоминать то, что это является натуральнейшего вида совпадением, и не более. Каждый описаный герой, каждое описанное событие, в каком-то смысле, и, хотим это выделить, именно в каком-то небольшом незначительном смысле, своего рода самая добросовестная правда. И потому, как вы прекрасно знаете, как начинаются по обычию своему начинаются такого типа события, мы ограничимся лишь тем, что вкратце перескажем вам то, что было подтолкнуло их развитие, а именно то, как прохладным и дождливым летом 1922го года, самый обыкновенный, ничем не приметный житель города Ф***, звали которого не иначе как Илья Андреевич Углев, носящий на себе бремя возраста девятнадцати лет, вынужденый работать почтальоном в ближайшем для себя здании почты, проснулся одним ранним туманным утром в выделенной ему комнате коммунальной квартиры, от стука соседского молотка в стену. Получил он затем немалый нагоняй от заведующей, туповатой и мощной дамы с крысиным лицом, по той причине, что он якобы заплатил возмутительно малую сумму за проживание в предыдущем месяце. После выяснилось, что изначальная цель ее прихода была совсем иной, крайне неожиданной и несвойственной для жизни юного Ильи Андреевича. Оказалось, что в дверях крохотной комнаты его стоял человек, который, по словам заведующей, пришел именно к нему, но которого, тем не менее, прежде он никогда не встречал. Невероятно худой, одетый в опрятный фиолетовый костюм, роста среднего, чуть выше самого Ильи, а возраста неопределенного. Вслед за тем, как он настойчиво, но деликатно попросил заведующую покинуть помещение, он усведомил Углева о том, что имя его Хьюмин, Николай Петрович, и что работает он судьей. Последнее, естественно, немало напугало молодого почтальона, но гость поспешил уточнить, что против самого Углева не ведется никакого дела, и что нужен он в данной ситуации исключительно в качестве зрителя. Илья узнал, что судили какого-то господина, по словам Хьюмина, довольно известного в городе. Сказали ему также, что следует ему являться на этот процесс каждое утро, кроме выходных, в течении какого-то количества времени. Илья, наивный и доверчивый душою, только лишь на мгновение подумал, что его пытались обмануть, вовлечь в какую-то хитрую аферу. Его преодолевало лишь недопонимание того, что с ним происходило этим утром. - Но, право, я не знаю этого человека - прошепал он застенчиво, боясь за каждое свое слово - я не могу вам помочь, никак не могу... и.. к тому же... у меня работа... - Вам не нужно его знать, Илья Андреевич - сказал судья мягко и слегка вкрадчиво - это даже очень хорошо, что вы не знаете его лично. Это поможет вам смотреть на весь процесс со стороны, не имея предварительного мнения - на его тонких губах мелькнула тень улыбки - а насчет вашей работы, не переживайте, на следующий день после того, как закончится процесс, вы непременно к ней вернетесь. Мы уже позаботились об этом. Углев почувствовал, как лицо его перекосило. - А на следующий день, это когда ? - Скоро, Илья Андреевич, скоро. Можете даже не думать. - Как скоро, господин судья ? - осторожно спросил Углев. - Через полгода - невозмутимо ответил Хьюмин. Глаза почтальона в ужасе округлились, а сам он, сидя на стуле, скрючился в крайне неудобной позе, сам того не заметив. - Полгода ! - ошарашено крикнул он - господин судья, извольте, да на что я жить-то буду эти ваши полгода ? Как мне за комнату платить ? - он нервно прошелся рукой по волосам - вы... вы уверены, что моя помощь этому, как вы говорите, инспектору, необходима, а, господин судья ... если... если хотите вы хотите от меня какую-то сумму, возьмите все, все что есть, или вообще, если убить меня собираетесь, так сделаете же это прямо сейчас, вам же самим легче и... и я думать не буду... Хьюмин смотрел на Углева в упор, и глаза его притом, бездонные и тоскливые, не выражали никаких эмоций. Казалось, что даже если почтальон сию же секунду начнет кидаться во все стороны всем, что под руку попадет, крича, он так и будет неизменно сидеть, глядя в одну точку. - Повторяю, вы не о чем не должны беспокоиться - сказал судья - убивать вас никто и не думал, и, тем более, отбирать у вас какие-то деньги. Уж поверьте, нам хорошо известно, что у вас их и так не самое внушающее количество. И, прошу заметить - добавил он, словно читая мысли Углева - что платить их вам тоже никто не собирается, чтоб вы знали. Ведь не будем же мы загрязнять это дело таким жестоким и пошлым человеческим изобретением, как деньги - глаза его отчего-то призакрылись, выражая некое призрение - ведь, согласитесь, Илья Андреевич, не стали же бы вы платить, к примеру, снегу за то, что он падает на землю в зимнюю пору, когда ему и следует падать. - К чему в это говорите, господин судья ? - спросил Углев слегка возмущенно. - Вскорее поймете, Илья Андреевич, и очень быстро начнете осознавать, что к чему, и что в этом всем нет, на самом деле, ничего сложного. - он наконец встал, собираясь покинуть жилище Углева - так и знаете, что письмо с нужной вам информацией прийдет сегодня вечером, и прошу вас не пугаться, так как прийти оно может когда угодно, в любой момент, даже самый неожиданный и непредсказуемый. Углева немного напрегли последние слова, сказанные Хьюминым, но он все же не осмелился спросить о их истинном смысле, боясь, что ответ его будет еще более неясным и смутным. - Приятного вам дня, Илья Андреевич - добавил судья - и до скорой, без сомнений, встречи. - До скорой встречи... - неуверенно кивнул Углев. Не успел он посмотреть на мгновение куда-то в сторону, как обнаружил, что вновь оказался один в помещении. Несмотря на это, ему все же казалось, что присутствует рядом с ним кто-то еще, только невидимый. Именно так, именно таким странным, но в тоже время привычным для читателя способом все началось. Письмо Углеву действительно пришло, но совсем не так, как обычно приходят письма. Он обнаружил его у себя, как было обещано, вечером, а именно перед сном, под собстевенной подушкой, чему искренне попыталься не удивиться. Пользуясь указаниям письма этого, он явился на следующее утро в парк, где его ожидал никто иной, как знакомый ему уже судья Николай Петрович Хьюмин. Там он узнал чуть больше подробностей про процесс, в котором ему было приписано учавствовать, но яснее, увы, ему не стало. И потому в тот день он принял про себя решение, что не будет даже пытаться что либо понять, ибо, если ему удастся это сделать, он, в конечном итоге, рискует потерят здравый ум. Прошло около недели с первого визита Хьюмина в квартиру Углева, и много что за эту неделю успело произойти. Ему казалось, что привычная жизнь его будто бы остановилась. Все заботы, которые его обременяли прежде, будто бы исчезли из его рутины, словно бы кто-то все выполнял за него, но притом он оставался жив как прежде, и изредка даже хватало у него времени пообщаться с соседями, как ни в чем не бывало. Сопровождая Хьюмина, ему довелось побывать в таких местах города, о каких даже боялся и мечтать. Различные встречи, рестораны, концерты, люди, самые интересные и образованные и прочие прелести светской жизни родного города Углева. И, что было самым приятным для него, ему не требовалось что либо говорить и что либо делать, кроме одного лишь задания, которое было ему даже по душе - пытаться найти в толпе того самого таинственного человека, или же людей, которые бы могли быть каким-то образом с ним связанными. Углев почему-то ни разу не подумал, по какой причине у судьи не было ни единой информации о том, вокруг которого, по сути, происходит весь процесс, и что известно ему лишь то, что должен крутиться он обязательно в высших слоях общества, но притом ни имени его, ни адреса, ни даже должности его он не знал. Порой ему казалось, что они попросту ищут иголку в стоге сена, иногда, что Углев сам и есть этот человек, а иногда, что такового не и не было в помине вовсе. Однажды задал Илья Андреевич деликатный вопрос о причине, по которой судили эту важную, загадочную персону, на что получил весьма смутный ответ, как, впрочем, и остальные ответы, которое давал Хьюмин. - Видите ли, Илья Андреевич - несколько чопорно сказал он - наш дорогой подсудимый, если смотреть на него с точки зрения юридической, не соврешал никакого преступления. Дело в том, что, он хмм... как бы это вам сказать попроще... потенциально может совершить его, но в том-то и дело, что никто не знает, будет ли он способоен его совершить, и когда он его совершит, в каких обстоятельствах. Наша цель - следить за ним в различных жизненных ситуациях, чтобы стать, в итоге, свидетелями того, к чему это приведет. В этом и суть процесса, дорогой мой, если позволите мне вас назвать таким образом, друг. Процесс не будет происходить в суде, как это обычно бывает, а в самом городе, в привычных для подсудимого условиях. Углев не стал утруждать и Хьюмина лишними вопросами, несмотря на то, что было их у него теперь бесконечное количество. Прошло примерно две недели после этого разговора. Наконец-то удалось найти ту самую важную персону, но как это случилось, и что помогло понять, что эта была именно она, узнается чуть позже.