Зеркало Господина Хьюмина

- Гражданин, вы собираетесь что нибудь заказывать, или же я вынужден вас прогнать ? - раздраженно стуча шариковой ручкой по столу процедил молодой, невероятно самоуверенный и нервный официант недоумевающему Углеву, которого безжалостно оставил Хьюмин полчаса назад, сказав, что он может спокойно сидеть в кафе и ждать его скорого возвращения. - так не делается, это не корректно ! - Я... вы... - промямлил Углев - жду человека, он должен вернуться в минуты на минуту... - Не хочу ничего слышать ! - вскрикнул официант - или вы немедленно заказываете что-нибудь, или убирайтесь отсюдова ! Углев ничего не говорил, так как чувствовал, что имеет полное право сидеть и ждать Хьюмина. Успел он про себя приметить, что лицо этого официанта ему было неприятным, но он не мог понять, по какой причине. Недоброе ли, исподлобья, подозрительное выражение его, рот ли, тонкий, сжатый, почти остутсвующий, или же повадки его, скользкие и змеиные, Илья понять не мог, но точно знал, что общаться бы с этим человеком не стал. Вдруг что-то переклинило в его сознании. Он внимательно смотрел на кричащего на него официанта, не обращая внимания, как научил его не так давно Хьюмин. За это время от повстречал множество разных людей, но почти ни разу ему не казалось, что есть в ком-то из них что-то необычное, что могло бы их выделить среди остальных. В нем было что-то нечеловеческое, дикое, гадкое. "Такой бы точно мог нарушить закон" - подумал Углев, вспомнив слова судьи. - "но видно, что он этого еще не делал..." Он сидел, радуясь, что при возвращении Хьюмина сможет порадовать его тем, что ему наконец удалось найти то, что они уже так давно ищут. Он был невероятно горд собой и своими способостями. И длился этот его триумф до тех пор, пока не послышался у входа кафе голос, ставший Углеву почти родным. - Бешин, оставь ты наконец нашего бедного помощника в покое - официант, осознав приход судьи, тот час же замолчал, посмотрев на него взглядом полным навязанного уважения, некого страха и скрытой ненависти - сомневаюсь, что ему особо приятно то, что ему, зная тебя, ты внушаешь уже около десяти минут. - Николай Петрович-с - прошипел Бешин, истербляя Хьюмина взгядом - при всем моем к вам уважении, прошу заметить, что с вашей стороны было бы правильнее предупредить персонал нашего кафе о том, что вы приведете сегодня утром помощника, а не заставлять нас догадываться об этом. - Эх, Бешин, Бешин ... - вздохнул Хьюмин, расстроено качая головой на претензию официанта - за все годы, что ты у меня работаешь, ты, каким-то чудом, так и не сумел запомнить тот несложный факт, что все, что происходит в том или ином процессе всецело является частью моего плана. Ни одно событие не является случайностью и ничто не является упущенным. Запомините же это и вы, Илья Андреевич, хоть я уверен, что это вам не доставит большого труда - сказал он, бросив мягкий взгляд в сторону Углева. Илью мучали смешанные чувства. С одной стороны, он и сам прекрасно видел, что Бешин был, по натуре своей, человеком не самым распологающим, но с другой стороны, его все же не покидала мысль, что у него были какие-то собственные, личные основания недолюбливать, или возможно даже, презирать судью. Пугало его в добавок несколько то, что со стороны казалось, что у Бешина не было выбора работать на Хьюмина, и то, что обязан был это делать простой, как казалось, официант. - Я прекрасно знаком с вашими способами действовать-с - сказал Бешин, выжимая из себя всю вежливость - и поэтому твердо говорю, что она мне не нравится ! Я буду бороться с ней ! - говорил он слегка надрывисто, и грозил пальцем почти после каждого слова. Лицо Хьюмина оставалось непоколебимым, будто подобного рода споры происходили чуть ли не ежедневно. - Ты, Анатолий Сергеевич, я знаю, что любишь, когда с тобой говрорят откровенно, что и сам ты, впрочем, стараешься изо всех сил делать, как бы сильно твоя душа не хотела совершать обратного... - Да, все верно, я люблю правду ! - воскликнул официант. - Ну, так вот, хочешь ли ты знать, по какой самой главной причине тебя, в свое время, понизили ? - насмешливо спросил Хьюмин. Илья чувствовал, что речь шла о каком-то необычном понижении, свойственом неординарной работе, и понял также, что тема это была крайне болезненной для Бешина. То было видно по тому, что он как-то резко напрягся, как проволока. - Я слушаю вас-с - сказал он, посмотрев на Хьюмина и скрестив руки на груди. Злые глаза его сузились, и Углеву на мгновение показалось, что помелькнуло в них что-то нечеловеческое, что стали даже какими-то хищными, пустыми, ядовитыми. Хьюмин будто заметил это, и даже этому усмехнулся. - А причина эта, дорогой мой, как бы это тебя не могло ранить и тронуть та, что ты готов на все, чтобы тебя признали хорошим человеком, чтобы признали тебя добродетелем, спасителем и помощником людским... - он для чего-то сделал паузу, как бы мучая Бешина - даже убить, предать или обмануть. - видно было, что говорил он это, зная, что сказанное им ужасно, адски не нравилось тому, кому были сказаны эти слова. Губы Бешина гневно дергались, будто он готовился высказать какую-то колкость. Решив не усложнять свое и так нелегкое положение, он, опозоренный, забрал поднос с одного из пустеющих столов, с и обозленным видом скрылся из помощения, уйдя, скорее всего, на кухню. Хьюмин устало и с какой-то даже нежностью смотрел ему вслед, как обычно родитель смотрит на своего непокорного буйного подростка. - Как жаль, что первым человеком, который нам помогает в деле, и с которым тебе, вероятно, придется сотрудничать, оказался именно наш, все же, дорогой Анатолий Сергеевич Бешин, который прикрывается под видом простого официанта. - он подвинул стул, стоявший рядом с местом, где сидел Углев, и аккуратно расположился на нем. - на самом деле, не буду отнимать от него этого, он довольно славный малый, своенравный, разве что, да упрямый ужасно... - Какой была его предыдущая работа ? - спросил Углев - то есть, до того, как вы говорите, его понизили. И какая настоящая, связанная с, хм-м, делом ? - он уже знал заранее, что ничего конкретного ему не скажут. - Скажем так, он один из моих секретарей. Один из самых близких, прошу заметить. К нему нужен определенный подход, довольно мудреный, на зато на выходе мы всегда получаем довольно таки хорошую работу, и качественную. - А кем он работал раньше ? - Тем же, кем и сейчас - секретарём, только другого рода. Сейчас в его расположении меньшее количество привилегий, немного другое место жительства, менее раскошное и приятное, другое окружение, другой, помимо меня, наставник... - он заметил некое непонимание и жалость на лице Углева - нет, нет, не беспокойся за него, многие, подобные ему, на его месте были бы счастливы, если бы у них была такая редкая возможность, как быть вечными соучастниками в делах, которым он помогает, и делает это, несмотря на всю озлобленность свою, великолепно. Еще ниже он не может опуститься... - Что вы имеете ввиду, говоря о "его подобных" ? - спросил Углев, которому все больше и больше казалось, что сфера, в которую он, по чистой, как можно было подумать, случайности, попал, имеет какие-то свои, неясные внешнему миру понятия и правила, объяснить которые простым человеческим языком было, вероятно, невозможно. По лицу судьи было видно, что ему явно не хотелось отвечать но его вопрос. Это будто вводило его ступор. Нет, скорее всего, если бы Углев задал этот вопрос раньше, он бы наверняка нашел, что на него сказать, но так как у юноши подобных вопросов набралось за все время целое море, снова ответить чем-то смутным было бы крайне подозрительным с его стороны. - Итак, мой дорогой Илья Андреевич - осторожно сказал он - в связи с твоим многочисленным количеством вопросов, довольно правильных и понятных с твоей стороны, я смею предложить тебе следующее ; каждый раз, как будешь ты замечать что-нибудь, что показалось бы тебе необычным, странным, или, возможно даже, нелогичным, сразу отдавай себе отчет о том, что, как бы то пугающе это не звучало, оно является тем, что ты видишь на самом деле, даже если речь идет о мимолетном ощущении, сомнительным, но, в то же время, пронзительном и четким... - Но а если мне каждый раз будет мерещеться это "сомнительное", господин судья ? - сказал Илья, мучимый непонятными словами Хьюмина - мне каждый раз искать ответ в своих догадках ? Хьюмин для чего-то достал свой старый, потрепанный блокнот, в котором писал тогда, когда к нему приходила какая-нибудь интересная мысль. - Все верно, мой друг - сказал он, записывая что-то, на свой манер, медленно и старательно - и, главное, даже не пытайся думать о том, что я тебе дал это указание для того, чтобы отвязаться от тебя. Наоборот, я дал тебе способ, который поможет тебе все осознать, от поры до времени, все, что тре...буется ...- сказав это, он замолчал, Илье пришла в голову мысль, что для чего-то записывал их диалог, но разглядеть, чтобы убедиться, тем не менее, не мог. Несколько минут они просидели в тишине. Хьюмин писал, порой останавливаясь, чтобы подумать, а Углев, глядя на дверь, за которой ранее скрылся Бешин. Он прокручивал диалог, который ранее состоялся между вспылчивым официантом и судьей, недолгий, но, судя по всему, значащий многое, словно был он продолжал какой-то другой их разговор, свидетелем которого Углев, увы, не был. Сам не зная как, Углев чувствовал, что Бешин был обязан работать на Хьюмина, что не было у него выбора, что не совсем он был доволен тем, чем занимаеться, но не мог уйти от этого. Ему было известно, что его по какой-то причине понизили, но не было у него риска быть уволенным или даже уничтоженным. По его поведению казалось, он будто вмешивался в процесс, пытаясь внести в него свои правила, противореча тем, которые были ему навязанны, и будто личной целью его, смыслом его жизни было делать противоположность того, что было ему сказано, но, тем не менее, был он частью чего-то огромного, устойчевого, нерушимого, и, несомненно, частью неотьемлимой. Углев видел его в своей жизни, на данный момент, не более десяти минут, но почему-то был уверен в своих выводах, так как, следуя указаниям Хьюмина, руководствовался своими собстенными ощущениями. Ему казалось также, что все происходящее не могло сравниться с другими, привычными городской жизни деятельностями. Слишком уж было много тайн, слишком много недосказанностей и слишком скрытно действовал по большей части Хьюмин. Часто, практически с самого начало Углеву приходила в голову мысль, что речь идет о какой-то тайно организации, наподобие мафии, или секты. Но опровергал эту догадку тот факт, что Хьюмин, впрочем, не скрывался, и никогда не говорил, что ему бы не хотелось, чтобы его нашли или разоблачили - в нем виделась уверенность, что все останется незамеченным и даже не возникнет ни у кого хоть малейшее подозрение. Что-то подсказывало, все же, Углеву, что не был также Хьюмин обычным судьей. Он даже пытался найти его в различных списках, на каждый раз все оказывалось напрасным, он даже не обнаружил, что Хьюмин прописал там, где, по идее, должна находиться его квартира. Углеву не хотелось прибегать к каким-нибудь сверхъестественным догадкам, думать, что в этом замешено что-то мистическое и неведанное, но приходил он все больше и больше к выводу, что именно это, в конце концов, и окажется правильным ответом на все вопросы. Но, в таком случае, неотъемлемым оказывалось то, что его, возможно, попросту пыталось свести с ума. Вдруг, неожиданно для самого себя, Углев задал судье довольно странным вопрос. - Господин судья - спросил он, словно пораженный молнией. Хьюмин бысто отвлекся от своего занятия, посмотрев на него внимательно и немного нетерпеливо, будто ожидал, что Илья спросит его что-то схожее с тем, что он собирался сказать - вы человек ? Углев тут же пожалел о том, что сказал. Но, к его удивлению, ему не показалось, что Хьюмина разозлил, или же даже, удивил этот вопрос. - Я-то, Илья Андреевич ? - спросил он, усмехаясь - я - да, я человек. Скажу даже больше, не владею никакими удивительными способностями, не летаю по небу, не хожу по воде и действительно обитаю по тому адресу, который ты уже имел честь посетить. Единственное, что, возможно, может меня отличить от другого человека - количество лет, которое я живу на этом свете, ну и, несомненно, несколько знаний, недоступных остальным. - Простите меня, Госоподин судья... - виновато сказал Углев - я не... - Нет, нет, не смей извиняться, не в коем случае не смей ! - сказал он несколько весело - ты правильно мыслишь, спрашивая у меня, кем я являюсь. Ты близок, близок как никогда к истине, которая, невидимая, но ощутимая, крутится вот уже нескольно недель перед твоим носом. - я, без сомнений, человек, это тебе только что довелось узнать, но теперь, подумай об одном другом человеке, о том человеке, которого ты видел несколько минут назад, и который также послужил, отчасти, нам с тобой темой для беседы... - Вы имеете в виду Бешина ? - неуверенно спросил Углев. - Все верно, мой друг, речь идет именно о нем. - смотрел он на юношу так, будто пытался вытащить из него какое-то слово, о котором последний должен был догадаться сам. - Он... знаете, мне сначала даже показалось, что он и есть "подсудимый" - он взглотнул, пытаясь про себя зделать более четкой мысль, которую хотел передать - то, как он говорит, как смотрел он на меня.. знаете, в нем чувствуется какая-то неуверенность, что-ли, неопереденность, как будто он потерян... - он робко поднял глаза на Хьюмина - потерян, но в то же время считает себя выше и лучше других, по какой-то личной причине, и он даже, наверное, сам не знает ее... Хьюмин кивал ему, как бы соглашаясь, и вновь принялся что-то записывать. - Все так, мой дорогой Илюша, все так ... - сказал он, заставив Углева удивиться такому ласковому нареканию - и не так-то ты был далек от правды, решив, что Бешин и есть искомый нами объект. В человеке, которого мы ищем, есть, выражаясь простыми словами, нечто, что могло бы приравнить его к таким, как наш любимый официант, а именно - так самая, как ты сказал, потерянность и уверенность в собственном превосходстве, без имеющейся на то причины. - А он... он тоже человек ? - спросил Углев, почему-то схватившись за шею. - Вот этого вопроса я жду с того момента, как я привел тебя в это кафе ! - сказал Хьюмин чуть громче обычного - а скажу я тебе на него вот что ; смотрел ли ты внимательно на его лицо во время нашего с ним... хм.. выражения, скажем так, несогласия ? - Да, смотрел ! - теперь уже в разы смелее сказал Углев - мне причудилось, будто изменились его глаза... - И какими они стали, эти его глаза ? - - Злыми совсем такими, нечеловеческими ... - Илья аж вздрогнул, лицо Бешина словно стояло перед ним - будто вся ненависть собралась в нем, знаете, мне даже стало страшно, Господин судья... как будто я был в кошмарном сне и мне привидился чудовищный ... как сказать ... не знаю, даже не знаю, как и сказать... призрак, что-ли... - Призрак ? - прервал его Хьюмин, будто знал, что он хочет от него услышать. - ты уверен, что призрак ? - Нет, нет... - задумчивл сказал Углев - точно не призрак, но какое-то чудовище... - и тут его словно осенило - точно, как демон ! - воскликнул он, радуясь, что нашел подходящее слово - как демон, Господин судья ! Хьюмин молчал, и какой-то гордостью разглядывал Углева. Смотел он таким образом несколько минут, пока наконец не сказал слова, удивившие его юного помощника. - Все так, Илья Андреевич. - твердо сказал он - сегодня вечером вам довелось познакомиться с молодым, новоиспеченным демоном, имя которого, как вам уже известно, Анатолий Бешин. - А... - только и сказал Углев. - Добро пожаловать, дорогой мой Илья Андреевич, в наше скромное, скрытое общество Тонкого мира ! - добавил судья протягивая не до конца осознающему Углеву. - ну и, между делом, в наше небольшое кафе "Дю Саркасм".