Континент Телепатия

Джин задумчиво шла через гараж к заднему дворику – месту, где любили порой подальше от школьников зависнуть Хавок и Банши – и она сама. Почти у выхода вдруг засияло что-то белое – это был новый Эммин «крайслер триста», который привезли утром. Джин подошла поближе, остановилась и даже чуть присела, чтобы лучше рассмотреть шикарную тачку.   - …лучше поосторожнее с Джин Грей, - донесся до нее голос Алекса. Джин замерла, напрочь забыв о «крайслере», и, полусогнувшись, пробралась между машинами к выходу. Через просвет в двери она увидела сидящих на скамейке Банши и новенького в объемных черных очках. Алекс стоял перед ними – спиной к Джин. - Ты шизанутый? – это был Шон. - Это ты дебил, который мне с начала лета торчит двадцатку баксов. Неси давай, пока эта крошка в тебе пару дырок не прожгла. Я серьезно говорю – ей четырнадцать, и лучше ее не лапать, когда она к тебе полезет. - Ты шизик на всю голову, - на лице Шона появилось его фирменное офигевающее выражение, которое Джин одновременно и смешило, и немножко завораживало. Но не сейчас. - Она же мне типа сестренки! - Мое дело сказать, раз ты по жизни в шары долбишься.                      - И потом, она рыжая! - Ты сам рыжий! - Она не такая рыжая. Она такая рыжая, что прямо жутко. Как будто нечеловечески. Я тебе серьезно говорю, взглянешь и дрожь берет. Предчувствие, что во дворик она бегать теперь, видимо, тоже перестанет, превратилось у Джин в полную уверенность. - Рыжая как рыжая, - Алекс присел на скамью тоже. - А это… жуткая и все равно сестренка? - Да, а что? У меня старшая тоже жуткая. У нее такое лицо, знаешь, как сердечко. Смотришь на него и кажется, что бумажная карточка на Валентинов день с тобой разговаривает. - Я видел твою старшую и ты гонишь. А Джин, когда поймет, на кого ты на самом деле каждый день ходишь пялиться, сделает нечеловечески рыжего из тебя самого. - Ты задолбал – ты о ком опять? - Об… профессор, если вы сейчас вдруг слышите меня, пожалуйста… а, делайте что хотите. - Об Эмме Фрост? Да ну ты брось, она же это… однотонная. Как снеговик. Только ведра на голове не хватает. -…То, что ты, походу, не будешь размножаться, может, и к лучшему. - Я, по-твоему, должен размножаться с собственной сестрой, несовершеннолетней девочкой и будущей миссис Ксавье, которая старше меня почти на пятнадцать лет? Нет, спасибо. Мне нравятся только те девчонки, которые мне подходят. - А Уна Темпл, например? Банши снова посмотрел на Алекса как на безнадежно больного. - Она может выглядеть хоть как Мерилин Монро, но свяжется с ней только такой же ебнутый на всю голову. И если я когда-нибудь и женюсь на ком-то отсюда, то на Кэтси. - Но у нее же хво… Так, я понял. - А чего Скотти у тебя сидит и молчит как примерз? - Скотти не примерз. Он просто никогда больше не сможет делать вот так, - Алекс приоткрыл рот, опустив уголки губ, и закатил глаза под самый лоб.  –  Врачи сказали – все, останется овощем. - Он и разговаривать с нами не будет? - Я бы на вашем месте тоже заткнулся, - новенький встал и одернул куртку. Голос у него оказался ровный и приятный, немного похожий на голос Чарльза, без дребезжания, как у Банши. - В смысле, если бы мне так не повезло, что я бы оказался на вашем месте, это было бы единственным, что я сделал перед тем как вскрыться. Тут все такие долбоебы или только вы двое? Джин пришлось рукой зажать себе рот, чтобы сдержать радостное хихиканье. Кажется, этот новенький был ничего. - Знакомься, Шон – Скотт-даже-не-надейся-что-дальше-будет-проще-Саммерс. - Я уже вижу… *** Джин пыталась листать «Анатомию» Грея, но вместо этого в голове то и дело всплывали отрывки без спроса засунутой туда Эммой Фрост «Алой буквы» вперемешку с «она же рыжая» и «лучше ее не лапать, когда она к тебе полезет». Скотт, конечно, защищал ее – даже не зная, возможно, что защищает именно ее. Но все остальное человечество, кроме Скотта, теперь вызывало большие вопросы. «Если даже друзья просто так, от нечего делать говорили столько гадостей про меня, сколько же они их думали, - с ужасом размышляла Джин, - а если это не друзья, а просто люди, которые даже не обязаны меня любить?». Я ведь и не читала тут мысли нормально почти ни разу, анализировала Джин. Все время же блоки вокруг. А когда блоков не было, я и читать-то нормально не умела… Нужно было срочно понять, где она все-таки живет. С отвращением отпросившись у Алекса, Джин взяла велосипед и поехала в Салем, решив поиграть в торговом центре в свежепридуманную игру – читаешь подряд мысли и все, что услышишь, сразу примеряешь на себя. Вернувшись в школу, Джин не смогла даже поужинать. Голова кружилась, бросало то в холод, то в жар. Эмма, прогуливавшаяся между столами, сдернула ее с ее места не то чтобы в бессознательном состоянии, но уже почти в пограничном. Посидев немного в терапевтически холодных алмазных объятиях, Джин ожила, заерзала и, не выдержав, спросила: - Мисс Фрост, а что вы делаете, когда читаете в чужих мыслях что-то плохое о себе? Эмма приняла человеческий облик.  - Что-нибудь делаю или ничего не делаю, а что? - Вас это не расстраивает? Как вы узнали, что все люди такие… мерзкие? Это же с ума сойти можно. То есть тебя, например, угощают капкейком с кофе и одновременно думают, что ты эгоистка, которая никого не слушает, все твои кавалеры неудачники, у тебя колени как у осла и хорошо бы твоя вонючая тачка сгорела, потому что по утрам она будит всю улицу… - Ты же не ела сегодня капкейки? Не отвечай… - Не, это пример. Но я же всю жизнь теперь буду это слышать. Как я буду общаться со всеми этими людьми дальше, они же… они же… они же как будто ненавидят меня хуже врага! Вот почему они на что угодно способны! Если им разрешить! Эмма несколько остолбеневше разглядывала абсолютно несчастную Джин. - Кто же это не так давно мне рассказывал, как ему безразлично, что о нем подумают. - Но не настолько же! Вот что вы сделали с этим… потоком грязи, когда все поняли? Когда вам было двенадцать или тринадцать или четырнадцать? Ну пожалуйста, скажите, что с этим делать! - Ааа… ты не хочешь поговорить об этом с профессором? – Эмма отошла от удивления и уже немного смеялась про себя, потому что умение с легким сердцем закрывать глаза на полный пиздец, называемое надеждой, - это была тема Чарльза, фишка Чарльза, специализация Чарльза, то, что она терпеть не могла в Чарльзе и благодаря наличию чего у Чарльза она сама, в общем, была жива. Но к стене вопросами прижали ее. - Я не могу к нему! Тут считают, что я легкодоступная и вешаюсь на парней! - Хм. А ты вешаешься? - Нет! Но говорят, обязательно буду! Эмма, не выдерживая больше, поднесла ко рту ладонь и начала в нее непедагогично похрюкивать. Джин смотрела на это с печалью. - Я понимаю, что это очень смешно! Со стороны. Ну правда, что вы сделали, чтобы перестало быть плохо и стало смешно? Это же с каждым телепатом рано или поздно происходит! - Не с каждым, - Эмма поняла, что легко ускользнуть не удастся. – Мне немного сложно давать личные советы, потому что я читаю мысли с рождения и у меня не было возможности этому…  удивиться. - Но разве вам не было от этого плохо? Некоторых и бьют с рождения, но это не значит, что попа у них не болит. Девочка пристально смотрела на Эмму - это начинало походить на допрос. Джин все четче понимала, что именно хочет услышать. Но этого у Эммы просто не было. - Я… все равно не могу поделиться опытом в какой-то конкретной технике… - Но почему? Вы же не могли этого не слышать в школе, на улице – все девчонки наверняка от зависти лопались, глядя на вас… - Когда я росла, я… у меня было… небольшое расстройство внимания. Мне его не хватало, чтобы даже определить это для себя как отдельную проблему… Джин пару раз растерянно хлопнула глазами – смысл этих словосочетаний от нее явно ускользнул. - Ну да, я слышала про себя всякую дрянь, это было неприятно. Но через минуту рядом кто-то играл Бетховена или включал Веру Уэлш – и меня сразу выносило. А еще через минуту я слышала, как котенок плачет из-за сломанного хвостика – и я бежала лечить, в смысле, лечить я еще не умела, могла только кое-как обезболить, и это, как потом стало понятно, чаще вредило, чем наоборот. Или чувствовала, какие до боли голодные сейчас птенцы ласточки, которые орут в гнезде под крышей, и как медленно теряет силы, засыпает и начинает умирать самый маленький из них, которому обычно не достается корма… можно было наловить для него гусениц или мух, но это было ужасно, потому что им тоже, знаешь, неприятно попадать в чей-то желудок. Я кое-как делала выбор, но могла не дойти до гнезда, потому что мой братик опять сидел на крыше и думал, зачем ему теперь жить, ведь малознакомые люди или наш папа опять сказали, что он бездарь. Потом меня отчитывали, что я ловлю ворон вместо того, чтобы решать уравнения. Если я успевала добраться до учебника, не забыв, куда шла, цифра двенадцать заставляла думать о Геракле, но я успевала вспомнить только три подвига, потому что начинала размышлять, что хорошо бы мне вместо тупого лемура, который опять блюет за стенкой, купили такого веселого смелого львенка, потому что разве жалко, все равно же в дикой природе выживает только один из шести. Ты же поняла принцип? Мне было плохо, но не до этого. А когда все прошло, я давно привыкла и мне уже было все равно, кроме случаев, когда это касалось непосредственно… Эй, что опять с тобой? Джин смотрела на Эмму широко распахнутыми глазами и с полуоткрытым ртом, как будто впервые видела ее. Потом приподнялась на коленях, обвила шею Эммы руками и начала целовать ее щеки и лоб. От неожиданности Эмма снова словно немного заледенела в тонких горячих руках, но просто отстранить Джин тоже не могла. - Ну хватит, малыш. Может быть, тебе все-таки стоит поговорить с профессором? Он-то удивился когда-то не меньше тебя, я гарантирую это. Необязательно рассказывать ему все подробности… - …Пусть они все идут подальше и думают, что хотят. Мне все равно. Мисс Фрост, мне так жаль!  Это так ужасно… или прекрасно… я не знаю, я даже представить себе не могла! Но ведь хорошо, что это прошло, правда?  А такая ерунда тем более пройдет. Ну почему эти люди думают, что если в детстве я отличалась от нынешней, то теперь меня можно просто схватить и обслюнявить, тоскливо думала Эмма. Им кажется, я дешевле становлюсь или что? Неужели не видно, что этого давно не существует. Джин еще раз надолго прижалась губами к щеке Эммы и наконец отпустила ее, слезла с кушетки и направилась к выходу. Но встала посреди кабинета. - Мне, видимо, просто нужно поменьше думать, что я типа такой центр вселенной.  И, наверное, побольше о других. И вообще просто отвлекаться. Я привыкну, и это все понемножку пройдет само, как у вас. Зубы Эммы отчетливо скрипнули. Она встала, взяла Джин за руку и утащила обратно на кушетку. - Ну уж нет, дорогая. Отвлекаться, конечно, полезно, но кто знает, до чего ты доотвлекаешься.  Раз к Чарльзу ты не хочешь, давай все-таки разбираться вместе. Я думаю, ты очень скоро увидишь, сколько плохих мыслей действительно приводит к плохим поступкам. Ведь мыслей просто тучи. А, например, криминальная сводка Салема в худшие недели занимает четверть газетной колонки. В школе многие не любят друг друга, но ссорятся редко и даже дают друг другу списывать. - Ну… да. Но они же просто не знают, насколько они друг друга не любят! - Телепаты не могут, как люди, позволить себе взять и навсегда перестать общаться с кем-то после того, как услышат, что их назвали дурой или дураком. Тогда они просто останутся одни. И проиграют абсолютно всем. Но каждый из нас сам выстраивает для себя соотношение, о чем действительно надо беспокоиться, а о чем нет. Я, например, порой не могу даже заставить себя обратить внимание на то, что не касается прямого вреда здоровью или жизни. Но зато к такому я отношусь действительно серьезно. Некоторые считают, что слишком. - Но это правильно. Разве как-то иначе можно? - Как-то иначе иногда приходится. Например, если кто-то хочет переломать тебе ноги, а ты, узнав это, идешь и ломаешь ему шею, непременно получится, что ты виноватый во всем убийца со вполне здоровыми ногами. - И что, ждать, что ли, когда тебе их сломают? Эмма развела руками. - Можно думать, как сделать так, чтобы не сломали. Можно мысли об этом стереть, например. - Здесь у вас блоки. - А что ты хочешь стереть? Видимо, что-то у Алекса? - Вот знаете, было бы неплохо! - А зачем? Он просто пытается защитить и тебя, и Шона, чтобы точно знать, что никто из вас не наделает глупостей. Он не хочет тебя обидеть и поэтому говорит с Шоном наедине, точнее, в кругу тех, кому он доверяет. Хотя ему нравится выглядеть в глазах друзей проницательным, крутым и циничным. Поэтому подбор слов у него, конечно… Но он мог быть куда хуже, ради справедливости.  - То есть и его брата Скотта это выбесило зря? - Вы со Скоттом маленькие максималисты. Но это пока. У меня, например, в университете была подруга, которая взглянуть на меня не могла без того, чтобы не подумать, какая я жалкая страшная беспомощная дура. Но она каждый вечер проверяла, делаю ли я задания, правильно ли заполняю лабораторные отчеты, хорошо ли выучила тему к семинару, она отбирала у меня пончики и обзванивала кондитерские, отменяя мои заказы на конфеты… Глаза Джин снова начали округляться. Эмма решила, что с нее хватит, и убрала из памяти девочки пару лишних штрихов. - Уже после университета эти ее мысли все-таки достали меня и я их подшлифовала. Но то, что она делала, я никогда не забуду. Как-то так, малыш. Но я бы все-таки хотела, чтобы профессор тоже поговорил с тобой об этом. Джин кивнула, но добавила: - Но не сейчас, ладно? Мне, знаете, все еще помыться хочется. Пятый раз за два часа...