Наследия

      — Велда́вия, твоя способность…       — Не спасла человека, который был мне дорог…

─── ◦⋅⚜⋅◦ ───

27-й день месяца Руки дождя, 3-я эра, 433 год. Скайрим, владение Вайтран.

      Велдавия ходила взад-вперёд, только спустя время осознав, что сгрызла не один ноготь.       Наконец из храма вышел Дамир с поникшим лицом.       — Ну как? — Велдавия, тут же сорвавшись с места, подбежала к нему. — Ну, дядя, не молчи!       Взглянув на неё исподлобья, он снова опустил взор, выдыхая.       — Плохо. Его болезнь — это… Необъяснимо. Это нельзя так просто вылечить.       — А я… А ты! Мы! В конце концов!       — Нимбфа не может колдовать днём в городе. Ты знаешь. — Дамир снисходительно улыбнулся. — Таков уговор.       — Нет!       — Да, Велдавия. Нас не жалуют во владениях. Ты знаешь договорённость с ярлом: мы не колдуем при свете дня, чтобы не привлекать к себе внимания — его и так предостаточно.       Вел плотно поджала губы, не зная, что делать.       — И-и… И что же?..       — Нужно дождаться ночи. Но… Больной может её не…       — Замолчи… — Велдавия прервала его, замотав головой в неверии. — Её дождутся все, кто находится в радиусе этого места! Это я тебе обещаю. Уступи мне дорогу.       — Велдавия, нет.       — Уйди, прошу! — Она слёзно посмотрела на него. — Отец понял бы меня. Он… Он бы понял.       — Но он бы так же пытался остановить тебя.       — Но сошёл бы с моего пути.       — Велдавия, я прошу тебя. Я… Не отец, я знаю. Ты не прислушаешься ко мне. Но мы люди, и…       — Ты — Нимбфа! Я — Нимбфа! Если я не могу помочь, то кто я?!       — Наш дар…       — Да бесполезен он, если мы не можем им воспользоваться на благо живого существа! — Она подошла к нему, кладя ладони на воротник его дорогого одеяния. — Ну пойми же ты меня, Мир! Это — человек! Это… Он мой друг! Пусть это и не важно для тебя, но это важно для меня! Я, именно я не могу так поступить. И не хочу.       — Вел, Калли́ста этого как минимум не одобрит.       Велдавия замолчала на некоторое время, вдумываясь в его слова; Дамир же, вопреки напряжённой ситуации, коротко улыбнулся.       После того, как она обратилась к нему по сокращённой форме имени, по которой кроме неё обращаться не смели, он вдруг тоже назвал её так, как не называл в последнее время больше никто. Он знал, что она позволяла ему делать это, и он знал, что эту форму имени она очень любила, пусть и редко слышала.       …И ей очень не хватало отца.       — Что, неужто так боишься мою скверную мать? — усмехнулась она. — Я готова понести наказанье в одиночку. Мне не страшно.       — Перед ярлом? — Дамир кивнул на Драконий Предел.       — Да хоть перед Верховным королём. Не сочти за глупость и наигранную храбрость. Мне важно это, как и любая жизнь смертного существа, которой я могу протянуть руку помощи.       Не расходуя лишнее время на раздумья — знал Дамир, что не было его, — мужчина качнул головой и отступился; отпустил девушку и посмотрел в сторону главного входа.       — Каллиста что-то хотела узнать от меня. Самое время с ней поговорить. А ты… Иди. Помни, что времени у тебя немного.       — Спасибо. — Велдавия поспешно улыбнулась и удалилась, подбегая к двери.       Ступив в коридор, она тихо прикрыла дверь и мягкой поступью двинулась вперёд, слушая разные по манере голоса за просвечивающейся шторкой.       — У нас много больных. Хворь совсем одурманила людей, зима нынче была холодной… — Темноволосая женщина в монашеском одеянии разводила руками перед другой женщиной.       Если бы не голос, то, наверное, Вел так и прошла бы мимо.       — Я понимаю, — отвечала Каллиста. — Мы рядом и приезжаем сюда так скоро, как только можем.       Поневоле Велдавия остановилась, искоса глянув на свою мать через редкие нити полотна. Её лица видно не было, но один только голос вынудил не оторопеть и не удивиться, но про себя восхититься столь редко показываемой снисходительности.       Её мать не была великодушным человеком — по крайней мере, Вел такой её назвать не могла, — потому и любые проявления подобного она считала двоедушием.       Понятие «лицемерие» она пыталась не использовать — ей очень хотелось верить, что этого не было.       Главным выдающимся качеством Каллисты был её развитый потенциал. У Нимбф в руках была одна сила с одинаковыми возможностями, но каждый маг по-разному мог её использовать, и тут был важен именно развитый потенциал: не было понятия, что одна Нимбфа сильнее другой, ибо силы равны, но имела место точка зрения, что возможности Нимбфы заключены именно в её личном потенциале.       Каллиста никогда не вдавалась в подробности, как она смогла достичь таких знаний о своём даре, говоря, что эта тема её прошлого давно закрыта для неё и её окружения. Но всё же она дала некоторые знания своей дочери, никогда не упоминая, для чего конкретно она это делала, — а конкретика в этом вопросе определённо была. Хоть и не говоря в открытую, но Велдавия была ей благодарна за это — говорить о подобном было не в их стиле общения. Каллиста дала те знания, которые позволили добиваться желаемого намного легче и чётче, дала понять, что именно нужно развивать в себе во время колдовства, чтобы требуемое точно было найдено, исполнено или выполнено.       Велдавия начала осознавать, что её магия изменилась, лишь спустя два года с начала познания от матери.       Из раздумий вывела открывающаяся дверь главного входа, где показался Дамир.       — Каллиста, выйди на пару минут.       — Да, иду. — Нимбфа, что-то тихо сказав женщине, кивнула и направилась на выход. Жрица же, дождавшись, когда гости уйдут, тоже удалилась, скрывшись в другом помещении.       Велдавия, облегчённо выдохнув, теперь смогла дойти до нужной комнаты; она тихо открыла дверь — на койке посередь неосвещённой комнаты лежал больной.       — Йор, ты меня слышишь? — тихо позвала она его, прикрывая дверь и приблизившись к нему.       Парень открыл глаза, слабо улыбнувшись ей.       — Ве́лда, ты пришла… — пробормотал он, наблюдая, как девушка придвигает кресло к его койке.       — Конечно, куда я денусь. — Она взяла его руку в свои, сжимая, решив начать с неуместного вопроса. — Как ты себя чувствуешь?       — Да, паршиво… Не понимаю, какая хворь меня одурманила…       Норд выглядел очень плохо, хоть и пытался храбриться. Его кожа подсохла, а под её пластом виднелись тёмные пятна по всем открытым участкам тела; он едва открывал глаза, с трудом мог говорить.       Велдавия насупилась, оглядывая его.       За одиннадцать лет знакомства с ним она неплохо его узнала, хоть и виделись они крайне редко. У него были хорошие родители, состоящие при дворе ярла, а сам он, повзрослев, стал умелым охотником, снабжающим мясом всё владение: двор ярла, таверны, магазины и даже зал Йоррваскр. Даже собирался открыть своё место и торговать снедью. Человеком он был слишком добрым, наверное, ещё и поэтому его очень уважали во всём Вайтране.       — Представляешь, — начал он спустя некоторое время, — ещё пару дней назад я охотился, а тут… — Он вдруг закашлялся, так что Вел потянулась к бадье с водой, стоящей рядом. — Да… А сегодня уже на смертном одре.       — Не говори так, ты меня ещё свежим мясом накормишь. — Стараясь держаться, Велда, борясь с приступом паники, отжала тряпку и положила ему на горячий лоб.       — Хах, ну да… Было бы неплохо… — Он дёрнулся после прикосновения холодного. — Да, так лучше…       Велда, не спуская с него глаз, снова взяла его руки в свои.       — Я и правда рад, что ты пришла… Может, это последняя наша встреча…       Вел промолчала, отрицательно мотая головой самой себе, не соглашаясь.       Но вдруг он затих, будто уснул.       — Йор?.. — Вел привстала, смотря на него.       Он дышал, но очень тихо; не реагировал на зов.       Чувствуя, как её руки затряслись, Велдавия вновь осела в кресло, сдавленно выдыхая и сжимая его руки крепче. Едва существующая надежда на то, что преступать через правило не придётся, тут же рассыпалась.       — Мне нужно это сделать… Не должно быть выбора между человеческой жизнью и какими-то там правилами… — Она громко вдохнула и посмотрела на лунный свет в окне перед собой. — Да, не должно, — решительнее сказала она. — И не будет. И я не буду извиняться за этот поступок перед кем бы то ни было. Нет, не буду. И я не позволю умереть ещё одному человеку, нет!       Закрыв глаза, давая накопившимся слезам скатиться, она поспешно смахнула их и сконцентрировалась на магии, сжимая руки друга ещё сильнее.

«И мне хочется помочь человеку.

И желание моё неоспоримо…

Всё нам по по плечу, и всё для нас поправимо.

И ни во что другое я верить не хочу».

      Тело наполнилось ощущением, когда что-то рвётся наружу, при этом согревает изнутри, подобно объятиям, подобно тёплой воде.

«Душа человека важна для Нимбфы, для нашего рода.

Как и любому важна его свобода.

Холодна и величественна ты — природа.

Как дарователь нашей силы и всего вокруг круговорота».

«А посему я прошу тебя, матерь всего живого…»

      Велдавия не видела, как ставни маленьких окон комнаты распахнулись, как с улицы в помещение просочились еле заметные потоки энергии.

«Ради сущего вокруг нас и благого…»

      Но маг ощутила, как циркулирующие чары вокруг своего заклинателя медленно припадают к больному.

«Ради того, кого видим мы и чувствуем…»

      И Нимбфа почувствовала, как магия впитывается в тело лежащего, охлаждая кожу своим воздействием.

«Кого видит и слышит ближний человека люд,

Я прошу тебя прислушаться к твоей верной слуге,

И да воссияет вторая жизнь над тем,

Кто слишком рано был отправлен на безжалостно лишающий жизни суд».

      Последние слова обращения будто бы эхом пронеслись по телу, будоража его, отчего Велдавия слабо улыбнулась, продолжая концентрироваться на конкретной жизни, но тут же блаженно выдохнула, вскинув голову.       Магия всегда была вещью необычной — как бы банально это ни звучало — она наполняет тело одурманивающим ощущением, слабым чувством всевластия над конкретным предметом, когда ты знаешь и ощущаешь, что в твоих руках и теле есть то, что способно на слишком многое.       Ощущение, когда ты пользуешься тем, что другим познать было просто невозможно. Именно это ощущение нужно было обуздать перед тем, как становиться членом альянса Нимбфе́риума, — обуздать не значит забыть и не чувствовать, но научиться не поддаваться его соблазну, в открытую ставить себя выше любого человека. Совет всегда действовал и должен был действовать в интересах смертных, но входящая в него высокомерная особа, дающая повод усомниться в своей верности людям, всегда отторгалась альянсом — в этом случае даже не были важны способности и то, куда хотел теперь изгнанный направить силы дара династий.       И вот ощущение, распирающее душу и плоть своей известной силой, буквально укачивает носителя.       Открыв глаза, Вел посмотрела на Йо́рланда, наблюдая, как чары впиваются в тело, подобно воде в губку.       Это были переливистые языки огненных чар, из-за яркости на которые было больно смотреть, но глядя на которые, глаза распахивались шире, а душа приходила в восторг; каждый раз Вел смотрела на подобное действо, как ребёнок на чудо, — наверное, к этому привыкаешь с годами, принимая как за обыденность.       — Интересно, Йор, что ты сейчас чувствуешь?.. — тихо проговорила Нимбфа, пытаясь разглядеть его лицо через полупрозрачные потоки магии. — Надеюсь, если ты сейчас спишь, то хотя бы человеку в такой момент снится что-то хорошее… Один раз не так давно я упала с дерева в лесу, настолько сильно поранила ногу, что пока меня несли до дома, я отключилась. Когда проснулась, то меня уже вылечили — да, когда живёшь в стенах Нимбфериума, это легко и быстро. Потом я задумалась и поняла, что мне снился отец… Он часто снится мне, но тогда я вдруг поняла, что также он всегда снится мне, когда надо мной действуют чары, а я сплю. Может ли быть такое, что больному в такой момент всегда снится умерший родственник?.. Это… интересно. И больно.       Пока она говорила, она смотрела в оконце, где виднелось, как зардела вечерняя заря; посмотрела на него, замечая, что внешние признаки болезни практически никуда не делись.       — Возможно, с этим я тоже могу помочь… — Нимбфа убрала тряпку со лба парня и прикоснулась к нему объятой чарами ладонью.

— Не должен противиться моей он воле.

И особенно, когда он не в себе.

Хочу я избавить от мук того, кто доброволен,

И хворь, одурманившую его снаружи, излечить, подобно внутри застрявшей боли.

— Излечить, пока тот не видит реальности, но пребывает он в приятном взору сне…

      Пласт ороговевшей кожи начал испаряться под влиянием чар, а пятна на новой коже рассасываться — под последствиями болезни показался здоровый вид человека.       Нимбфа осмотрела его с ног до головы, проведя ладонью вдоль всего тела.

— Болезнь в живом теле — чума, съедающая ту всю живьём.

И подвластно мне вырвать корень зла.

Избавлю я больного от того, что губит тело его.

И отдаю для этого себя всецело я.

      За рукой потянулась паутина тоненьких чар, выходящих из тела. Вознеся длань, Велдавия щёлкнула пальцами, и паутина рассыпалась на мелкие, тут же гаснущие искры.

— Закрепляю я деяние своё!

Дабы чары мои укоренились в человеке.

Чтобы оградило его от той же участи навеки.

И да будет исполнено желание моё!

      Вернув вторую руку на руки больного, Велдавия, осознав, что всё возможное она уже сделала, постепенно усмирила колдовство, устало выдыхая и откидываясь на спинку кресла. Жгучее ощущение внутри постепенно улеглось, сменяясь изнурённостью.       — Не верю, что у меня получилось… — шепнула она себе под нос, вытирая испарину на лбу и тут же вставая на ноги, проверяя состояние друга.       Бледность лица исчезла, дыхание пришло в норму точно так же, как и сердцебиение. Большего Вел выявить не могла, ведь в области медицины сильна не была.       — Ну всё, Дамир, уйди с дороги!       Из-за двери донёсся голос матери, вынуждающий покосилась на дверь.       — Всё, мне пора. — Вел посмотрела на спящего, кладя ладонь ему на лоб. — Надеюсь, мы скоро увидимся.       Улыбнувшись, она направилась на выход.       — …Каллиста, держи себя в руках.       Дамир стоял возле двери, никого туда не пуская. И если местные жрецы никак не противились происходящему, то вот Каллиста была настроена явно решительно.       Она вновь сделала шаг вперёд, на что Дамир приподнял ладонь, объятую магией.       — Да как ты!..       — Я не позволю. В такой момент Нимбфу нельзя прерывать, ты знаешь. Если мне придётся встать на защиту Нимбфы, исполняющей свою обязанность, то я без раздумий сделаю это.       — Нет, не придётся. — Дверь позади мужчины приоткрылась, откуда вышла Велдавия.       — Ты хоть понимаешь, что ты творишь?!       Велдавия не ответила, приблизившись к дяде и опуская его руку.       — Не нужно, всё в порядке. — Она глянула на него и улыбнулась в ответ ему.       Одна из жриц храма, с опаской глядя на Нимбф, медленно направилась к двери.       — Прошу простить… — тихо молвила она, глядя на Велдавию, которая уступила ей дорогу, давая пройти в комнату с больным.       Каллиста направилась следом, зная, что теперь преграждать дорогу ей не будут.       — Ну как?       — Всё хорошо. — Велдавия посмотрела в сторону открытой комнаты, слушая восторженный голос.       — Он полностью излечен! Святые Боги, если бы не помощь благословенной Нимбфы, то он бы не дожил и до утра!..       — Невероятно… — Дамир посмотрел на Нимбфу. — Вел, ты молодец.       Велдавия, улыбнувшись, кивнула, направляясь на выход из храма.       На улице заметно похолодало, Вел отошла чуть дальше от главного входа, зябко потирая ладони и тут же смотря на них.       Это было впервые, когда Велдавия в одиночку пыталась излечить человека — до этого к такому её не подпускали, хотя, если бы не этот случай, то, вероятно, ещё бы долго не подпустили. До этого были лишь тренировки, к примеру, на животных в лесу, на деревьях. На людях такие практики были намного сложнее — и если с известными и видимыми глазам проблемами было проще, то вот со скрытыми заболеваниями, засевшими глубоко в человеке, было тяжелее.       Нимбфа направляет жизненную энергию дарователя в нужную стезю, которая полностью подчиняется желанию заклинателя, — в ситуациях, когда Нимбфа прибегает к колдовству над человеком, ей желательно как можно точнее знать проблему, которую нужно устранить. В случае со скрытым заболеванием его приходилось вытягивать из тела самостоятельно.       Вел смотрела на свои ладони, как на сокровище, — стоило признать, что так она смотрела на них редко, если не впервые, — которое буквально сделало невозможное.       Помимо радости за человека, которого она спасла, Вел радовалась ещё одному моменту: ей не придётся возненавидеть себя ещё больше.       — Велдавия!       Из дверей храма вылетела Каллиста, смотря на дочь; та же в своё время порывисто улыбнулась, переполненная счастьем за то, что у неё получилось сделать.       — Ты нарушила уговор.       Вел прикоснулась ладонями к телу, медленно поворачиваясь к матери с безразличным:       — И что?       — «И что?» А то, что теперь нас ждут проблемы, которых и так хватает!       Вел глянула на Драконий Предел.       — Ты не можешь точно знать, что нас ожидает. Извини за грубость, но в таком случае слышать я вряд что-то захочу.       Она хотела уйти, но была вынуждена остановиться.       — Не могу поверить, что ты так похожа на своего отца! Вся в династию Тере́лиусов, от меня почти ничего не взяла! Он тоже всё время противился устоявшимся правилам, всегда искал пути достижения цели, даже тогда, когда нужно было отступить! А теперь!..       Лишь на последней незаконченной фразе Велдавия резко посмотрела на неё, полностью разворачиваясь.       — Ну давай, продолжай. — Чувство радости сменилось гневом, когда Вел поняла, что хотела сказать мать. — Ты вновь хочешь затронуть ту тему, которую поднимать не стоит?!       — А что мне ещё остаётся? Как можно достучаться до тебя? Ты посмотри, куда завела эта «дорога», по которой и ты идёшь, твоего отца! Это путь смертника!       — Не смей так говорить!       — Рано или поздно тебя может ожидать та же участь!       Когда увеличивающаяся громкость голоса начала давить на уши, Велдавия оскалилась и сделала несколько шагов к матери, но почти сразу остановилась, посмотрев на свои руки. Тело обуяла магия, словно плащом, внутри из-за разыгравшейся злости всё запылало.       Словно по зову из храма показался Дамир, который тут же подошёл к женщинам, встав между ними.       — Велдавия, успокойся. — Он выставил ладонь вперёд, кивая ей. — Не нужно.       — Это…       «Неконтролируемо», — хотела сказать она, но промолчала.       — Я учил тебя, что нужно делать в этой ситуации…       Сжав кулаки, она выдохнула, представляя, как внутри неё увядает дерево, сбрасывая листву, разрушая ветви и возвращаясь обратно в землю.       Нимбфа кивнул и посмотрел на Каллисту.       — Так и думал, что без криков не обойдётся. Ты не успокоишься, верно.       — А ты всегда защищаешь её!       — Ты знаешь, почему. Каллиста, твоя позиция мне абсолютно понятна, более того, я её полностью поддерживаю, и это ты тоже знаешь. Тебя заботит безопасность альянса, так и должно быть, но твоя устойчивость на одном месте, твоя преданность устоявшимся обычаям и правилам не позволяет тебе увидеть одну очевидную вещь: бывают ситуации, в которых ради блага хотя бы одной жизни приходится жертвовать этой безопасностью, тем самым нарушая уговор.       Каллиста не ответила, но её взгляд изменился — она задумалась.       — Ты же понимаешь меня, Каллиста, — снисходительно продолжил Дамир. — Нимбфам строго-настрого запрещено вступать на территорию Обливиона, но тогда ты…       — Замолчи…       — Ты преступила через правила, буквально не взирая на них, отвергнув. Ты сделала это тогда, когда речь зашла о человеке.       — Хватит!       Было слышно, как голос женщины дрогнул, она нервно поддалась вперёд, тут же опуская глаза.       Велдавия изумилась, глядя на свою мать, — её губы дрожали, взгляд стал более блестящим, словно украшенный слёзной пеленой.       Дамир тактично промолчал — он всегда знал, чем можно задеть человека, и порой то, что шло на пользу, тут же и уязвляло больную душу.       Велдавия же вдруг закрыла уши и поморщилась, как от неприятного наваждения. Слишком много разговоров было об отце, слишком много тяжёлой информации на ослабленное тело и разум.       Но хотелось вспоминать, хотелось помнить…       И вроде жаль, что ей практически ничего не рассказывали, очень жаль, что достоверной информации она не знала.

─── ∘◦✧◦∘ ───

19-й день месяца Начала морозов, 3-я эра, 430 год. Леса Скайрима близ Дома Естества.

      — …Ты уверен, что это хорошая идея?..       Каллиста остановилась, с опаской осматривая лес вокруг себя. Деревья были чем-то поражены, трава выжжена, а почва омертвела.       — Да. — А́рамир обернулся к ней, улыбнувшись. — Неужто леса боишься?       — Не шути так. Я боюсь другого, ты знаешь.       — Успокойся, всё обойдётся. — Рядом с ней остановился Дамир, кивая. — Нас пять, а это значит, что себя и лес мы защитить сможем.       — Мы с Вивье́н точно такого же мнения.       — Говори за себя, Ра́вус! — Молодая Нимбфа выглянула из-за спины мужчины. — Ты вампир, не одно столетие живешь, тебе-то, конечно, не страшно!       Равус не ответил, разве что слабо улыбнулся, а Дамир закатил глаза.       — В этом все женщины.       Каллиста несильно ударила его по предплечью, усмехнувшись.       — Так, ладно. — Она посмотрела на мужа. — Смотрим, в чём дело, лечим и уходим.       — Да, большего нам делать не нужно.       Вивьен потянула Равуса за руку к дереву, будучи увлечённой внешними изменениями коры, — это интересовало в особенности именно её, так как она была совершенным травником; интересовалась просто из-за желания наблюдать и изучать влияние чего-то на что-то. Дамир остался на месте, рассматривая окружение вокруг себя.       Каллиста подошла к Арамиру.       — Итак… — протянула она, смотря на землю. Перед ними на земле была трещина длиной в метр, вокруг которой земля была обгоревшей. — Эта местность… Омертвела после огня.       — Да.       — И если это то, что мы думаем…       — Обливион должен показаться нам.       Мужчина присел, глядя на омертвевшую землю; лишь дотронулся объятыми магией пальцами до почвы, как вдруг расщелина в нескольких метрах от него приоткрылась, выпуская облако дыма.       — Да, как я думал. Вряд ли здесь были настоящие Врата в Обливион, местность бы пострадала гораздо сильнее. — Арамир поднялся, смотря вверх на ветви деревьев. — Деревьям бы тоже досталось. Вероятно, были открыты малые Врата, чтобы временно соединить два плана, видишь, — указал он на расщелину, — их даже поддерживать долго не стали, их открыли только чтобы заразить почву и тут же захлопнули. Настоящие Врата можно поддерживать намного дольше, можно добиться, чтобы практически ничего не угрожало их существованию.       — Пусть будет так, да, но я всё ещё не понимаю, как так вышло… — задумчиво молвила Каллиста, неотрывно смотря на трещину. — Барьер Акатоша хлипкий, да, это мне известно, но всё же…       — Но всё же он защищает Нирн от массового вторжения. — Арамир улыбнулся, глядя на неё.       — Да, но не на сто процентов. Думаю… — Она усмехнулась. — Сота Сил, наверное, явно не этого ожидал, когда заключал сделку с Принцами.       — Нам ли говорить о Трибунале и Ордене Псиджиков. А про барьер, скажем так, вряд ли он изначально создавался как стопроцентная защита от планов Обливиона. Вызывать существ из него всё ещё возможно, барьер разве что защищает именно от Князей. Это, я думаю, вполне логическое объяснение. А вот возвращаясь к Псиджикам… Впрочем… Я уж точно не соглашусь с Равусом и останусь при своём мнении, что я очень рад, что Орден за все несколько сотен лет существования Нимбфериума ни разу не появился на нашем горизонте.       — Мы просто не угрожаем существованию Нирна. Это даже звучит смешно. Смысл ему тревожить нас?       — Кто знает. Знаешь… За все больше чем двадцать лет, что я состою во главе Нимбфериума, совету много кто мешал. Эльфы, которые логично, что не понимали, как это мы, люди, обладаем магическим искусством, недоступным им, Коллегия Винтерхолда, что являлась к нам с теми же вопросами, ярлы холдов, часть из которых продолжает не желать видеть нас на пороге их владений. Что ещё удивительнее — так это норды, кои проецируют свою ненависть к эльфам ещё и на нас. А самое смешное то, что они попросту забыли настоящую причину своей нетерпимости к эльфийской расе — она ведь вовсе не в магии, а в прошлом — снежных эльфах, которые не желали их видеть в Скайриме: вражда двух сторон, война, Ночь Слёз… И это я ещё не упоминаю предателей в наших рядах, которые, как бы мне ни хотелось этого признавать, были, есть и будут, ибо человеческих стремлений к власти никуда не деть, они есть у всех.       Каллиста, всё это время слушая, неотрывно смотрела на него, замечая, как менялось выражение лица мужа: сначала было непонимание и задумчивость, но после всё сменилось решительностью, пусть и едва показываемой.       — Н-да, — цокнул он, — стоит признать, я насмотрелся достаточно.       Услышав это, Каллиста медленно нахмурилась и вдруг взбунтовалась:       — Не говори так! — Она обняла его за руку, прижимаясь к ней. — Сколько ещё нам предстоит увидеть!       Арамир посмотрел на неё, вновь улыбнувшись.       — Да, возможно, ты в чём-то и права. Это лишь кратковременная меланхолия, не более. А теперь, говоря о нас. Я могу с уверенностью сказать, что мы не используем и большую часть нашего дара. Думаешь, Га́силвурд создал её ради помощи людям? Очень сильно сомневаюсь, наши легенды описывают его несколько иначе, со своими наклонностями и тягами ко всё той же власти он явно не был похож на человека, который отдал всё вплоть до своей жизни ради ближнего, но и в то же время такого далёкого ему человечества. Нет, у Истинного носителя явно были другие цели. — Он вдруг усмехнулся. — Едва ли он бы возрадовался тому, в какое русло династии направили его силу.       Арамир, некоторое время обдумывая сказанное, посмотрел на жену.       — Я это к тому, что наша сила создана вовсе не для благих целей, не созидать, а, вероятнее всего, для обратного — разрушать. Даже несмотря на то, что энергия черпается из недр Нирна — всего живого, что пронизывает земли нашего мира. — Нимбфа вновь посмотрел на расщелину, нахмурившись. — Хотя… Возможно, план Гасилвурда был весьма хитрым — уничтожить живое им же. В этом ужасном, стоит признать… Есть что-то до потрясности выдающееся.       Но вот он замолчал, видимо, заканчивая свой монолог, и посмотрел на Каллисту, замечая, как она задумалась.       — Да-а, как ты только терпишь меня такого. В сон ещё не тянет?       — Меня? Не-е-ет, разве можно? Ты же знаешь, что я всегда рада тебя слушать. Тем более что… Мы уже поверхностно, но обсуждали эту тему, и ты так же знаешь, что с твоим мнением я согласна.       — Знаю. — Он улыбнулся, чуть оборачиваясь к Нимбфам и смотря на них через плечо.       Вивьен провела рукой по коре, вылечивая покров ствола дерева, Равус стоял в стороне, наблюдая за действиями женщины, а Дамир занимался землёй, практически полностью вылечив её; лес был почти восстановлен.       — Мир?.. — Каллиста потрясла его за плечо. — Ты здесь?       — Да, задумался. — Он коротко посмотрел на неё, — взгляд, выражающий сожаление, сменился привычной уверенностью, — а после на трещину. — Можем начинать. У нас нет выбора: если мы ничего не предпримем — лес постепенно, но будет уничтожен из-за заражения глубинной почвы Обливионом, а если вмешается…       Он не договорил, а Каллиста, посмотрев на расщелину, вдруг задумалась о насущном деле и осознала, что будет.       — О нет, Арамир! Это плохая идея!       — Какая из? Обе не сулят ничего хорошего, но принять решение я должен. И оно очевидно.       — Н-но подожди… Ты намекаешь на то, что если вмешаться, то это вызовет портал снова? О н-нет… Это же может значить, что…       — Я понимаю твои опасения, Кали. И я знаю, чем они обусловлены. И я, признаться, рад, что сейчас ты такого мнения. Всё же годы, проведённые в Нимбфериуме, воспитали тебя, ты стала мудрой женщиной.       — Годы, проведённые с тобой, воспитали. — Она невольно сжала его плечо сильнее. — Вряд ли я могу себе вообразить, что что-то может заставить меня подойти к Вратам ближе, чем на несколько метров. Ох, нет. — Нимбфа уткнулась лбом в мужское плечо. — Нет, ни думать, ни смотреть не хочу, если бы не эта затея, то… А Велдавия? Не верю, что нашей дочери придётся с этим столкнуться…       Арамир приобнял её, разделяя её страх.       У Каллисты с Обливионом история началась давно, более двадцати лет назад. Её родители интересовались всем, что было связано с Обливионом, — его историей, планами, иерархией и, главное, способом попасть туда без помощи даэдра. Каллиста никогда не разделяла этого замысла, за что, вероятнее всего, стоило поблагодарить её старшую сестру, настроившую первую против такого стремления. Но долгие годы поисков и экспериментов всё же к чему-то, но привели, и родители смогли вызвать самостоятельно портал, но потерпели неудачу, заплатив за это своими жизнями. Были допущены просчёты, возможно, их обманули, но во время ритуала Врата буквально вышли из строя практически сразу после вызова, так что обоих заклинателей затянуло в мир Обливиона, после чего те захлопнулись. На этом несчастья не закончились, старшая сестра Каллисты пришла в ярость, подняла все наработки родителей и сама вызвала портал в Обливион, закончив точно так же, как и родители.       Каллиста осталась одна, при этом, что ещё страшнее, от горя решила сделать то же самое, лишь пересмотреть некоторые условия и внести свои правки в эксперимент, но была вовремя остановлена. Арамир тогда, узнав, что происходит у клана Золотой Гавани, отправился к месту расположения резиденции рода и был вынужден самостоятельно вынудить Каллисту оставить эту затею. Действия подобного типа всегда угрожали существованию династий и самому альянсу, поэтому пресекались радикальными методами, ибо совет всегда был и должен был быть сторонником того мнения, что ради всех нужно было пожертвовать жизнью одного.       Но, увидев отчаявшуюся девушку, убитую горем, Арамир, уже будучи главой Нимбфериума, по какой-то неизвестной даже для него причине поверил в неё и решил взять контроль её действий на себя. Он забрал её с собой в Дом Естества, через упорные и тяжёлые несколько недель поменяв её взгляды на жизнь.       Стоило признать: так постарался, что теперь, спустя больше двух десятков лет, видел не озлобленную и разочаровавшуюся в жизни одинокую душу, а свою жену, что была всегда подле него, мать их ребёнка и уверенную в себе и своих силах женщину, готовую на всё ради себя, своей обретённой семьи и альянса.       Посмотрев на неё, Арамир потёр её предплечье, давая понять, чтобы она прислушалась:       — Но нам нужно это сделать, ты же понимаешь меня. — Он улыбнулся ей, целуя её в лоб. — Чтобы ни случилось, я тебе обещаю, что всё будет хорошо.       Женщина плотно сомкнула веки до красных точек в глазах и приобняла его сильнее.       — Я верю тебе.       Нехотя отпустив его, она отошла на несколько шагов назад.       — Хорошо. — Арамир обернулся к ней. — Кали, просто верь мне и слушай, что я говорю: не подходи ни при каких обстоятельствах.       — Я верю. Всегда. — Нимбфа хоть и противясь своей воле, но кивнула, сжав кулаки и желая, чтобы ступни ног приросли к земле.       Арамир отвернулся и посмотрел на расщелину, думая, а после оглядел весь лес вокруг себя. Стволы деревьев со стороны бедствия были повреждены, а по ним, словно вены, ползли трещины, раскраивая кору и заболонь.       — Эрозия нижнего мира…       Но больше его пугали столь видимые последствия — Арамир был знаком с результатами вторжения Обливиона в Нирн, но все они действовали лишь до того момента, когда связующий два мира портал функционировал.       А это могло означать лишь одно.       «Всё идёт так, как надо… Ну что ж, да будет так». — Арамир горько усмехнулся, на секунду закрыв глаза.       Арамир знал, что ему уготовано, ведь готовился к этому несколько лет. Сколько может надумать себе человек за такой срок, почти каждый день вспоминая, что ему придётся сделать ради воплощения в будущем своего плана? Слишком много: банальная нерешительность, вызванная новыми теориями и сомнениями, страх не реализовать задуманное.       И одно дело — задуманное для себя, как для фанатика своей цели, и совсем другое — осознавать, что твои действия будут направлены на помощь кому-то, — страх не столько отдать свою жизнь зря, сколько увидеть провал своего замысла, понять для себя, что человеку лучше ты не сделал.       Только хуже, ведь тот, кого любишь ты, любит тебя так же.       Но на смену печали и сомнениям, с которыми Арамир уже научился бороться, вдруг пришла радость — он верил, что всё задуманное послужит не только во вред, но и на пользу.

С чистым сердцем идёт тот,

Кто знает, чему послужит его жертва.

И до надежности ценен будет его оплот.

И будут полны для неё бесконечные резервы.

      Нимбфа вознёс руку так, что магия, обуявшая его тело, распустилась, подобно лепесткам цветка на заре, припадая к земле и устилая её, словно ковром.

«Прошу я для себя и моего народа.

Дабы услышала меня ты.

Даруй мне силы для прохода.

И, конечно, для возрождения твоей прежней красоты».

      Языки магии под ногами впитались в землю, вынуждая почву преобразиться — горелая поверхность, будто корка, треснула и исчезла под воздействием чар, а из земли в быстром темпе начала прорастать свежая трава.       — Началось… — Каллиста зажмурилась, пытаясь совладать с порывом сорваться с места.       — Нам нужно что-то сделать, я чувствую изменение в почве под нами… — пробормотала Вивьен, с опаской смотря на землю под собой.       — Нет, Вивьен. — Дамир попридержал её. — Мы должны ждать и наблюдать. Это его план.

«Обливион — коварный противник.

Известно это мне, как и тебе.

Но я и люди позади меня — надёжный твой защитник.

Как и ты — так позволь же мне последовать своей судьбе».

      — Мы должны помочь, — не унималась Нимбфа.       — Нет. — Каллиста нахмурилась, неотрывно смотря на Арамира. — Он знает, что делает.       Арамир, смотря на расщелину, заметил, как подбирающаяся к ней кромка прорастающей живой травы вынуждает землю затрещать, испуская дым и жар.

«И знаю я, что нахожусь на конце своего пути.

Знай же, что ни о чём не жалею я.

Надеюсь, отпустишь меня ты.

Ибо хочу я разорвать нашу связь».

«Разорвать, дабы объединить с самим существованием Забвения».

      Ожившая почва будто дала толчок для силы, скрывающейся в недрах, — расщелина раскрылась шире, по округе прокатился гул, словно с гор сходит порода камней, и из неё выросли две арки.       — Арамир! — Каллиста, не выдержав, подорвалась с места, но Дамир вовремя удержал её.       — Нет! Помни его слова. Оставайся на месте. Это… О боги!.. — Голос Нимбфы предательски дрогнул, когда две арки соединились.       — Это тоже было в его плане?! — воскликнула Вивьен.       — Да, успокойся. — Равус завёл женщину себе за спину, кивнув Дамиру.       Арамир выстроил барьер вокруг себя и остальных, который позволил устоять на ногах, когда око внутри врат распахнулось, заполнив пространство внутри арок.       Через пару секунд из Врат вышла высокая фигура, заполняя своими доспехами почти весь свет ока; округа наполнилась низким смехом.       — Наконец-то! — Низкий голос, вещающий едва различимый смысл слова, неприятно резал слух. — Сколько же мы ждали тебя, маг Севера!       — О-о нет… Э-это же… Даэдра. — Каллиста затряслась.       — Верно. — Вопреки всем присутствующим вокруг него, лишь он остался непреклонен, не выражая ни единую эмоцию на демона. — Это я. Я пришёл. Думаю, не стоило причинять вред живому в нашем мире, неужели не было другого способа?       — Ах, люди… Нимбфы. — Последнее слово он будто постарался сказать как можно мягче. — Всегда так печётесь о всём живом в вашем мире, всегда такие простодушные. Как уместно… Но стоит ли говорить об этом сейчас? Идём… Наша сделка заключена. — Дремора протянул руку, зазывая.       — Нет, Арамир! — Каллиста вырвалась из хватки Дамира, падая на колени. — Прошу… Так нельзя!       — Я принимаю твои условия.       Арамир обернулся, сначала посмотрев на брата. Дамир понял его, закрыв глаза и коротко поклонившись; накрыв свою ладонь второй, он взял поддержание барьера на себя.       Развеяв магию, Арамир тут же поднял рыдающую жену.       — Кали, посмотри на меня…       — П-почему ты… Зачем?.. Арамир, п-прошу тебя…       — Кали, так нужно.       — Нет!.. Нет, нет, прошу тебя!.. — Она вцепилась в его одеяние мёртвой хваткой. — Я не отпущу тебя, слышишь?!       — Кали, тебе придётся. — Он потянулся к её рукам, отцепляя их. — Для нашего… Вашего будущего.       — Не говори так…       — Так нужно. Поверь мне. — Он обнял её. — Прости меня, если сможешь.       — Прич… Хотя бы… П-почему так?..       Арамир промолчал, отпуская её; не теряя времени, он потянулся к цепочке на шее, снимая медальон.       — Лик-Анурум теперь твой. Теперь защищать Нимбферум — твоя задача.       Нимбфа приняла камень, крепко сжимая его.       — Я люблю тебя, слышишь? Каллиста, я всегда буду любить тебя.       Женщина прижалась к нему, продолжая рыдать.       — И я… И я люблю тебя, Мир…       Арамир отпустил её и посмотрел на Дамира, кивая ему.       Дамир кивнул в ответ, и когда брат отвернулся, он рвано выдохнул, осознав весь груз происходящего, и посмотрел на небо, плотно сжимая глаза.       — Можем идти.       Даэдра, до этого стоящий молча и ожидая, кивнул, уходя и скрываясь в портале.       — Нет… — Когда Каллиста вновь хотела броситься к Арамиру, Равус удержал её. — Нет, отпусти меня! Арамир! НЕТ!       Как только он скрылся, портал захлопнулся уходя в расщелину — трещина в земле сошлась, не оставив и намёка на то, что когда-то здесь были Врата.       — Не-е-ет! — Каллиста вырвалась из мужской хватки, которая ослабла сразу после закрытия Врат, падая перед маленькой бороздой на земле. — Почему?! Арамир, что бы тебя не заставило пойти на это, мы должны были найти другой способ! Мы должны были… Ты должен был сказать мне об этом!       Она била по земле кулаком, продолжая рыдать.       Ошарашенная Вивьен, всё это время стоящая не в силах сказать и предпринять хотя бы что-то, закрыла рот рукой, смотря на убивающуюся горем женщину.       — Ви, идём. — Равус аккуратно взялся за её плечи, потянув за собой назад. — Идём, тебе нужно успокоиться.       — Это просто… — Нимбфа замотала головой в неверии.       — Знаю, идём. Давай…       Дамир же подошёл к Каллисте.       — Идём, нам нужно идти.       — Я не хочу-у… Не хочу верить, что всё так… Нет…       Нимбфа сел около неё, пытаясь оторвать её от земли.       — Иди сюда. — Он все же вынудил ее выпрямиться и обнял её. — Мне жаль, что так вышло.       — Почему?.. — вновь взывала она снова и снова, утыкаясь в его грудь. — Почему он молчал? Я могла что-то сделать, могла хотя бы попытаться… Почему он сделал то, от чего отговаривал меня?.. Почему он совершил мою ошибку, от которой уберёг меня?.. Почему, Дамир?..       Мужчина, осознавая всю парадоксальность ситуации, почувствовал, как ему стало ещё тяжелее, но всё же унял порыв хотя бы задуматься над этим.       — Я понимаю тебя. Каллиста, я понимаю тебя. Но мы должны дать ему сделать то, что должно. У него есть цель, без неё он не пошёл бы на это. Идём.       Он поднялся сам и помог ей, направляясь с ней вслед за Равусом и Вивьен.

─── ∘◦✧◦∘ ───

      По возвращению в Дом Естества все тихо добрались до кабинета Каллисты, заперевшись там.       — …Каллиста, мне понятно твоё рвение, но это же просто невозможно!       — Он прав. — Равус посмотрел на Дамира, кивнув ему, а после снова на Нимбфу. — Врата в Обливион невозможно открыть просто так.       — Это говоришь мне ты?! — Каллиста, до этого сидя за столом, обхватив голову, подошла к нему. — Ты — хранитель библиотеки Нимбф, ты знаешь, что она скрывает в себе! — Женщина смотрела на него красными от слёз глазами, как вдруг взгляд её переменился. — Ну прошу, пожалуйста, я умоляю тебя, Равус, тебе же наверняка известно что-то об этом. Расскажи мне. Арамир искал ответы в библиотеке, когда решился на это, я уверена, а значит, и ты знаешь, что мне нужно искать.       Дамир оттащил её от вампира, усаживая обратно в кресло около стола.       — Извини, но мне нечем тебя утешить. Нимбфы не хранят почти никаких знаний об Обливионе. Он даже нам не ведом.       И здесь Равус не врал Каллисте — Арамир никогда не искал знаний об Обливионе в библиотеке Нимбфериума, но, вопреки этому, знал о нём слишком много. Изначально Нимбфа думал, что дело было в Каллисте, ведь и она была сведуща в этом вопросе, но Арамир преуспел в этом за несколько лет, приумножив свои знания о Забвении, поэтому эта версия тут же отпала.       Так откуда глава альянса столько о нём знал?       Вивьен, до этого сидевшая молча, вдруг заговорила.       — Может, стоит просто подождать? Может, нам ничего…       — Нет! — Каллиста ударила по столу, тут же вскакивая. — Сидеть сложа руки я не намерена!       — Каллиста, мы не в силах что-то…       — Я в силах!       Дамир посмотрел на Равуса — вампир, понимая, что разговаривать было бесполезно, отрицательно помотал головой и направился на выход из кабинета.       Открыв дверь, он тут же замер, смотря в пару янтарных глаз перед собой.       — Так вы и правда вернулись… — Перед ним стояла Велдавия, явно проснувшаяся за несколько минут до этого.       Нимбфа тут же вынудила Равуса сойти с пути, проходя в кабинет и оглядывая комнату так, словно искала кого-то.       — Мне снилось, что вы куда-то уходили, не понимаю, к чему… Мне снился отец. — Голос был монотонным, глаза продолжили исследовать комнату. — Он был… Где он? Где отец?       — Велдавия, успокойся…       — Нет, я чувствую, что что-то не так… — вновь заговорила она монотонным голосом, как вдруг внимательно посмотрела на Вивьен, сидящую в стороне. — Что с тобой? Почему ты такая… Зарёванная… — Вел перевела взгляд на мать. — Твоя одежда… И глаза! Что происходит?!       — Вел. — Дамир сделал шаг к ней. — Арамир, он… — Но у него не хватило сил договорить, он покосился на Каллисту.       Велдавия медленно перевела стеклянный взор на мать, уже понимая, что что-то произошло.       — Он… Ушёл в Обливион, — всё же закончил Дамир.       Глаза Велдавии распахнулись шире от услышанного. Она, несколько секунд переваривая услышанное, тут же скривилась.       — Ч-что?.. Какой Обливион… Зачем?!       Дамир поджал губы, опустив глаза.       — Что?.. Он там… Вы где все вообще были?! Обливион?! Ну и почему вы молчите?! Вивьен! — Она посмотрела на Нимбфу, боящуюся двигаться, не то что даже вымолвить что-то.       — Я-я… Не могу…       Не выдержав натиска глаз Велдавии, Вивьен выбежала из кабинета; Равус, ничего не сказав, направился за ней.       — Велдавия…       — Не могу поверить… Э-это ты!.. — Она, словно кукла, повернулась к матери, сверля её озлобленным взором, и вдруг указала на неё пальцем. — Это твоё решение, чтобы мне ничего не говорили! Это всё ты!       — Велдавия, прошу, успокойся… — Дамир хотел подойти к ней, но Нимбфа не обратила на него ни малейшего внимания.       — Знай, что я тебе этого не прощу! Знай, что рано или поздно ты за это поплатишься! — Когда Дамир подошёл к ней, она только тогда отреагировала, вырываясь из его хватки. — Нет, не трогай меня!       Он отшатнулась, начиная спиной идти к выходу и обнимая себя, словно в страхе.       — Немыслимо… — Она часто задышала, вперемешку со слезами и бросилась на выход.

─── ◦⋅⚜⋅◦ ───

А в продолжение моей речи.

Матерь всего живого, знай — это не конец.

Возможно, ещё увидишь меня ты.

Возможно, на этом не закончились наши встречи.

И мир, в котором пребываю я, бесчеловечен.

Сюда не прольётся свет даже через малое оконце.

Мертво всё здесь, не светит солнце.

Но пылают пожаром воды — агонией они налиты.

Но гаснет слух, не видит взор.

Мысли мои пусты, и пустоты комнаты моей черны.

Не чувствует тело, преимущества и слабости жизни отняты.

Дабы остановить само существование моё.

Но знаешь и видишь меня ты.

Как и помнят меня Дома.

Также знаешь ты — людские замыслы сильны.

Лишены они порой здравых умыслов, нет в них на уверенность упора.

Но есть несомненная удача у меня,

Освещает она черноту моей темницы.

Верю в тех, кого люблю я.

Сотрут они некогда созданные нами же — людьми — границы!

Но жизнь моя не так важна.

Главенствующая цель уже объявлена герою.

Но герой ли известная мне душа?..

Нет, обычный человек — героем она объявлена конкретно мною.

Жаль мне моего дитя,

Тяжёлая ноша ложится на её плечи.

Но решится жизнь мира через несколько лет спустя.

И знаю я: справится она, принеся ему благие вести.

Поверь же и ты, всё сущее и живое Нирна.

Ставлю я на обращении своём точку.

Уходит от меня такое ценное люду время.

Верь и ты, как верит человек в того, кому уготовано страшное бремя.