Наследия

      — Велдавия…       — Моё имя Велда. Для окружающего меня мира и людей я обычный человек.

─── ◦⋅⚜⋅◦ ───

      Велдавия открыла глаза, некоторое время лёжа без движения и смотря в белый потолок. Белые стены отдавали странным давлением, воздух был пропитан запахом гари, окружение то и дело наполнялось будто бы размеренным дыханием, которое успокаивало, баюкало, радовало.       Белое пространство давило, оно… Изводило чем-то до боли знакомым.       Придя в себя, она приподнялась, оглядываясь — Велдавия лежала на самой обычной — чужой — кровати, с парой тёплых звериных шкур и подушкой, грубо набитой сеном; кровать была одиноко стоящей, будто в молоке — всё же в нём не было стен, потолка или пола, казалось, будто она повисла в воздухе в плотном облаке или тумане.       — Эй? — Вновь оглядевшись вокруг себя, Велдавия села, глядя на «пол». Ноги аккуратно коснулись твёрдой поверхности, так что она боязно встала, смотря вниз и боясь, что провалится, оказавшись в открытом воздухе.       После одного неуклюжего шага из-за какой-то неведомой доселе новизны она подняла ладони, рассматривая их.       — Как странно… — Она повела рукой несколько раз — складывалось ощущение, что тело было в воде или тягучем киселе, что-то затормаживало движения, а может, в этом месте так и должно было быть; движения были теми же, с той же скоростью, но Вел могла буквально отследить жесты своих рук, что оставляли за собой свой же след.       Задумавшись, она посмотрела вперёд себя, сделав ещё пару шагов. На удивление, в голове не было тех мыслей, кои должны были быть, — душа не искала выхода, не задавалась логичными вопросами, не желала блуждать. Вел чувствовала чьё-то невидимое присутствие и знала, что должна была кого-то ждать, кого-то дождаться.       — Эй? Отзовись, я знаю, что ты здесь! — вновь воззвала она, всматриваясь в белую пелену, как вдруг по пространству прокатился звук скрежета, исчезновения, разрушения.       Она обернулась, осознав, что кровати за ней уже не было, а пространство наполнилось новым звуком — монотонными ударами.       Оказавшись полностью в однотонном просторе, она вновь постаралась смотреть вперёд себя. Прищур огненных глаз сменился удивлением, когда до ушей дошёл звук приближающихся шагов.       — Отец?..       Из белой мглы вышел Арамир, остановившись перед ней в нескольких метрах. Мужчина знакомо, по-доброму улыбнулся, вызвав у девушки всхлип из-за нахлынувшего воспоминания о том, что он сделал. В память врезался сумбурный эпизод того, как она просыпается в комнате накануне ночи, вскакивает и, словно заведённая, бежит в кабинет матери, не веря в то, что она могла там увидеть.       Но всё же увидела. В кабинете были все те, кто ей снился. Все, кроме отца. Дальше нежелание всех собравшихся говорить ей о произошедшем, дальше Дамир, а потом…       — Вел. — Отец в приглашающем жесте протянул руку к ней. — Иди сюда. Сон не вечен.       Арамир понял, что она знала, — это было отчётливо видно.       Взор от слёз стал плавиться, поджав дрожащие губы, Велдавия отлепила ноги от «пола», бросившись к нему.       Поймав её, Арамир, слушая тихие всхлипы, прижал её к себе, сожалеюще закрывая глаза. Обоих накрыло домашним ощущением уюта, для обоих же потерянным. А оттого и желанным, искомым.       — Я пришёл, чтобы увидеть тебя и чтобы дать тебе понять: это мой выбор. Я прошу, не осуждай меня за него.       Велдавия не ответила, лишь плотнее прижалась к нему, слушая размеренное дыхание, словно где-то подсознательно пытаясь наслушаться. Она не верила, что произошло то, что произошло, но… Она почему-то догадывалась, что рано или поздно это случится. Отец уйдёт. Он был на это способен из-за каких-то личных убеждений, стремлений. Последние годы он слишком интересовался Обливионом, и Велдавия знала, что хорошим это не кончится, она ожидала чего-то подобного.       Но это не отменяло того факта, что совершённое им было ужасно. Это не отменяло того, что она теперь чувствовала, что могла чувствовать мать. О чём мог думать он.       — Ты… Почему ты меня оставил?.. — Сжимая его одежду крепче, будто боясь провалиться или проснуться, она вновь спросила: — Почему?       — Я не могу тебе ответить.       Порой нужно страдать в настоящем, чтобы обеспечить хорошее будущее.       Велдавия, до конца убедившись, что произошедшее было правдой, помотала головой и оторвалась от него, заглядывая в глаза.       Порой нужно обрести на это себя и тех, для кого ты должен стараться.       Арамир добавил:       — Так нужно. — Подобрав следующие слова, он продолжил, стирая с её щёк слёзы: — Вел, пожалуйста, просто знай, что так нужно. Когда-нибудь ты всё поймешь.       К сожалению, иногда этого лучшего можно добиться лишь большими жертвами. Сколько должно умереть, чтобы лучшее наступило? Неважно кого, неважно как — в этом вопросе каждая жизнь ценна, просто чья-то для чего-то открывает ранее закрытые пути или двери.       К сожалению, порой главы наследий должны уступить кому-то свои места, но это не значило, что они выбыли из игры.       …Каково это — осознавать живому человеку, что за ним приглядывают, что его направляют, что ему помогают даже в самых отдалённых уголках…       В самых далёких.       — Мне без тебя будет очень сложно… Мне… Я не справлюсь…       — Я всегда буду рядом. Даже там, где ты не догадываешься.       Он вновь обнял её. Велдавия вцепилась в его одежду, осознавая, что в жизни давно не позволяла себе подобного, из-за чего уцепилась сильнее, будто сожалея об этом.       — Прости, что оставил тебя, — начал он, словно зная, о чём она думала. — Прости, что последнее время ты всё чаще была одна.       Велдавия зажмурилась до красных точек в глазах, сдерживая рвущуюся наружу истерику.       — Я не… Не виню, — выжала она.       — Верь мне, моя Вел. Когда-нибудь ты всё исправишь. Когда-нибудь всё встанет на свои места.

─── ∘◦ ☾ ◦∘ ───

      В лицо ударил свет луны, из-за которого Велдавия поморщилась, приоткрывая глаза. Бок неприятно саднило от твёрдого ложа, левая рука затекла, отдавая покалыванием — она лежала на полу в зале, в который убежала после встречи в кабинете матери. В голове всё ещё оставался отрывок побега по Дому, голос Дамира и его присутствие рядом, пока он пытался успокоить её, потом сон.       Вспомнив о последнем, Вел подскочила, озираясь по сторонам и скороговоркой отрицая факт того, что сон закончился. Только тогда она заметила, что так и сжимала что-то в руке — под смятой тканью ночнушки и халата в кожу впивался острый кончик медальона.       — Отец, ну что же… — Разозлившись, она ударила кулаками по полу, хватаясь за голову. Гнев постепенно уступил дорогу досаждающему душу отчаянию. Новые слёзы скатились по старым солёным бороздам, в голове теперь звучал туманный голос отца.       Стерев слёзы, Вел посмотрела в окно напротив себя, перебирая пальцами часть медальона. Вдруг в голову пришло запоздалое осознание.       — Мама… — Она обернулась и посмотрела на двери зала, как вдруг вскочила, выбегая наружу.       Коридоры Дома сменялись дверями и картинами, поворотами и лестницами. Добежав до кабинета матери, Велдавия ворвалась туда без стука.       — Мама! Ты… Мам?..       По погружённому во мрак кабинету проносился ритмичный звук стрелки метронома, комната испускала запах старых книг и горелого дерева.       Каллиста была на месте. Женщина, словно восковая, сидела за своим рабочим столом, зачарованно смотря на свои руки.       — Мама, — вновь позвала её Вел, проходя внутрь ближе к столу, — ты… Слышишь меня?       Каллиста подняла покрасневшие глаза на неё, некоторое время никак не реагируя. Привычная холодность и суровость во взгляде сменилась растерянностью, непривычной мягкостью.       — Отец?..       Велдавия рвано выдохнула, осознав, что её версия подтвердилась, и ей снилось то же самое.       — Он… — Вел обошла стол, не спуская с неё глаз. — Он приходил…       Взор карих глаз прояснился, когда Каллиста бегло осмотрелась и села в кресле прямее, подзывая дочь к себе.       — Иди ко мне.       Велдавия, не раздумывая, подбежала к ней, крепко обнимая её. Неважным было, что она сказала ей час назад, неважно, какие между ними были взаимоотношения. Вел поняла, что последний раз обнимала мать, кажется, лишь в детстве. Между ними не было того понимания, какое было с отцом, хотя в последнее время он часто закрывался в своём кабинете, днями не покидая его. Последние два года Велдавия видела его намного реже, лишь со стороны наблюдая за ним и его затворнической жизнью.       С Каллистой же, напротив, он контактировал чаще, ибо она многое знала об Обливионе, а поэтому ему что-то от неё требовалось. Однако, вероятно, не стоило говорить и думать о неком «использовании» в этом случае — Арамиру нужно было передать что-то из того, что он узнал, и он был заинтересован в том, чтобы передать «знания» именно ей, дабы… Обезопасить? Предупредить? Впрочем… Почему Арамир ничего не рассказывал дочери — хотя для неё это было не менее важно, если не более, — так и осталось неясным.       Но единственным человеком, который знал если и не всё, то большую часть того, чем занимался Арамир, — это Дамир. Глава альянса посвящал своего брата во все свои достижения и шаги явно не без причины, и не без её же ничего не говорил об этом Каллисте и Велдавии, хотя вторая была уверена, что мать что-то да знала.       Кроме того, во что отец её посвящал. Было что-то ещё.       Или будет.       Арамир знал, что Дамир ничего не скажет. Поэтому и полагался.       …И сейчас, обнимая свою мать, Велдавия поняла, что, наверное, ей этого не хватало. Но она была уверена, что всё изменится завтра же, хотя думать о последующих днях она не могла и не хотела.       Каллиста же… нет. Ей было просто жаль.       — Он… Он что-то имел в виду, — начала Вел, — отец… Говорил, что так нужно.       Каллиста задумалась, когда Велдавия отпрянула, смотря на неё.       — Что он сказал тебе?       Каллиста посмотрела на дочь, продолжая думать.       — Ничего, но… — Она вновь посмотрела на свои руки. — Но он хотел что-то… Донести. Не словесное. Если это связано с Забвением, то…       Дёрнувшись, она посмотрела вперёд себя, словно догадавшись до чего-то. Велдавия, уловив заметные изменения в матери, слабо встряхнула её.       — Мама, скажи! Он не просто так приходил к нам!       Каллиста, побледнев, посмотрела на неё.       — Верно… — отстранённо молвила она, тут же встрепенувшись. — Я поняла! Вставай, идём!       Подняв её, Каллиста схватила её за руку, выбегая с ней из кабинета.       — Куда?..       Но ответ не понадобился, ибо Каллиста остановилась у соседней двери своего кабинета.       — Кабинет отца… — тихо констатировала Вел, наблюдая, как мать вознесла объятую чарами ладонь, прикладывая её к двери. С её прикосновением дверь воссияла, являя им барьер на себе, через несколько секунд который рассеялся под воздействием магии. Волшба спала, так что Каллиста опасливо вошла внутрь.       Велдавия зашла следом, осматривая помещение, словно музей.       — Я никогда тут не была… — проговорила Вел, оглядываясь и зажигая слабое свечение магии в руке, чтобы что-то разглядеть во мраке. — Это было единственное место, в которое мне было запрещено приходить…       Отец часто показывал ей самые потаённые уголки Дома Естества, так что Вел очень хорошо его знала, нередко водил в обитель тайн и знаний совета — библиотеку Нимбфериума, укрытую под Домом. Но он ни разу не позволял ступать на порог своего кабинета — как-то раз в детстве Вел всё же забрела туда. Реакция была весьма неоднозначной — не злость или недовольство, а страх. Арамир боялся, что его же кабинет, в котором с каждым годом он проводил всё больше времени, мог кому-то навредить.       Возможно, не физически, а по-иному.       …Это была ничем не примечательная комната, копия такого же дизайна и расположения мебели, как у матери. Полки ломились от книг, точно так же, как и подоконник единственного зашторенного окна, около которого стояла небольшая софа с низким столиком, заваленным свитками; пол вокруг этого места также был устлан рукописями.       На фоне того, что глава альянса был сторонником порядка, его кабинет выглядел будто бы насмехательство над собой же.       Хотя в то же время это выглядело так, над чем стоило задуматься — насколько это место было важным для обладателя, что не подчинялось даже его нравам.       — Невероятно… — шокировано шепнула Велдавия, озираясь по сторонам и поднимая руку над головой, освещая всю комнату ярким светом.       Не замечая матери, которая продолжала молча стоять в центре кабинета, будто что-то считывая, Велдавия, точно зачарованная, направилась в подсобное помещение, совмещённое с комнатой по обе стороны от стола двумя проходами.       — Это невозможно, — вскоре раздались из комнатки переполненные волнением возгласы. — Эт-то же… Мама!       Каллиста сделала пару шагов к комнате, прищуренно — отчуждённо — смотря внутрь, — из-за стены вышла Велдавия, рассматривая стеллажи от пола до потолка, полностью забитые разными по толщине и цвету фолиантами.       — Это в-всё… — Сглотнув от волнения и потрясения, она посмотрела на мать. — Это всё про Обливион! Это… Всё! Все книги!       — Я знаю.       Настолько сильным был контраст. Каллиста с равнодушием смотрела на Велдавию, подмечая для себя лишь одну деталь: как сильно её трогал факт того, что что-то тайное всё равно для её дочери раскрылось. Сильно, пусть она этого и не показывала. Велдавия же стояла с широко распахнутыми отцовыми глазами, с трудом веря в то, что ей открылось.       — Знаешь?.. Это… — Она обвела глазами помещение. — Это не из нашей библиотеки Нимбфериума, это всё… Откуда?..       — Имперский Город.       — Что… — Осмотревшись, она взяла первую попавшуюся книгу с полки, открывая её. Автор указан не был, однако почерк и язык был весьма интересным — неаккуратным и другим. — Это же… Даэдрический алфавит? — заключила она, не унимая своего замешательства. На внешний вид она знала большое количество языков, однако в совершенстве ни одним не владела. — Но им говорят лишь в Морровинде, а если так, то…       Велдавия осеклась.       Пустой взор огненных глаз был поднят на мать, которая так и стояла молча.       Её спокойствие говорило лишь об одном.       — Велдавия, твой отец интересовался Забвением больше, чем кто-либо. У него была причина, и не одна. — Знала бы Велдавия, что одна из причин стояла перед ней. — А подобные знания добыть очень сложно, поэтому он обращался за этим к тем, кто с этой темой знаком напрямую.       — Уриэль Септим и… — Она вновь посмотрела на книгу. Где-то подсознательно она понимала, что боялась даже думать об этом имени, но, взглянув на мать и увидев её решительность, всё же решилась сама: — Дивайт Фир?..       — Фир, как эльф, который смог открыть поддерживаемый портал в Забвение, много знал о нём, тем более занимался изучением планов. Помимо написания своей книги, он также вёл записи о своих находках и исследованиях. Так как Фир имел тесные связи с династией Септимов, по просьбе Уриэля Дивайт передал ему некоторые такие записи. Позже Арамир получил их все от Уриэля. Император также передал Арамиру то, что знал сам. — Каллиста кивнула на комнату. — Также в рукописной форме.       — Значит, здесь есть и то, что написано самим императором?.. Я… Просто…       Велдавия так и не смогла передать словами своего смятения. Произошедшие события за последний час перевернули всё вверх дном, в том числе и её саму; Вел осознала, что её будто бы продолжало трясти, вытряхивая оставшееся. Она не могла переварить и смириться с тем, где находилась и на что смотрела. В комнате было собрано всё о том месте, которое считалось закрытым от смертных, вероятно, этот склад был одним из самых больших складов тайн об Обливионе, который можно было себе только вообразить. В руках была книга, в которой строчки несли мысли эльфа, живущего больше четырёх тысяч лет и вмешивающегося в дела Богов и Даэдра.       В руке Каллисты что-то блеснуло. Обратив внимание на это, женщина осмотрела комнату, вдруг подорвавшись с места.       — Наконец-то… — Она подошла к письменному столу, заваленному бумагами, и провела по нему рукой. — Нашла. Иллюзия. Он что-то спрятал…       Отложив фолиант, Велдавия с трудом вышла из помещения, теперь зачарованно наблюдая за матерью. Каллиста упёрлась обеими руками в стол, сконцентрировавшись. Когда она подняла ладони, за ними потянулись языки чар, будто она что-то вытаскивала прямо из мебели.       Приложив руку к груди, пытаясь унять новую волну потрясения, Вел обошла стол, щурясь от яркого света, что испускала волшба, выходя из стола и впитываясь в женские руки.

«Я дам тебе возможность сделать то, от чего уберег тебя двадцать пять лет назад».

      Вспомнив слова мужа, сказанные ей во сне, Каллиста злостно поморщилась и силой вытянула спрятанное для неё «знание».

«У тебя будет возможность узреть правду, но лишь ту, которая будет касаться меня».

      «Знание» иссякло, Каллиста выдохнула, плечи гордой фигуры обмякли, словно под тяжестью увесистой ноши.       Велдавия же так и осталась неподвижно стоять подле стола, с опаской смотря на мать. Всё, что угодно, но такого она ни разу не видела, однако она знала, как называлась подобная практика — передача знания. Подобное было широко известно во многих отраслях, в том числе и часто использовалось Нимбфами, но между двумя людьми — Вел не знала, что «знание» можно было оставить на хранение или спрятать для кого-то конкретного.       Каллиста выглядела так, словно думала о чём-то чудовищном. Рука лежала на лбу, а глаза были широко распахнуты. Взор был направлен в одну точку, но смотрел будто сквозь стола.       — Мама?.. — наконец решилась позвать её Вел, но Каллиста не отреагировала. Вместо ответа женщина, скрипя зубами, словно сдерживая порыв сорваться на злость, посмотрела на свои руки.       — Забвение… — молвила она, часто закивав, словно в осознании. — Врата!       Сказав последнее, она выбежала из кабинета, вынуждая перепуганную таким состоянием матери Велдавию бежать за ней.       — Стой, объясни мне, что происходит! — кинула она вдогонку, выбегая из кабинета.       Но Каллиста бежала к парадным лестницам, не видя препятствий на своём пути.       — В чём дело? — Из главной гостиной первого этажа вышел Дамир, наблюдая, как Каллиста будто в беспамятстве бежит на выход.       — Дядя! Она что-то хочет сделать! — Велдавия, почти оступившись, схватилась за перила лестницы, отчаянно указывая на мать. — Отец! Она что-то получила от него, он передал ей знание!       Дамир вовремя схватил её за руку.       — Каллиста, остановись.       — Назад! — воскликнула она, коротко глянув на него. Хватило секунды, чтобы будто под воздействием чего-то тут же отступить на шаг назад, позволяя ей вновь направиться на выход из Дома.       — Отец! — вновь взволнованно вымолвила Вел, хватаясь за одежду мужчины, отступившись от матери. — Он приходил к нам во сне!       — Что он сказал? Он говорил что-то про Обливион?       — Я не знаю, мне он сказал лишь то, что когда придёт время, я всё исправлю, всё пойму… — Замерев на секунду, она подняла переполненный ужасом взгляд на него, понимая, что он думал о том же, о чём и она. — Он-на хочет…       — Что у вас здесь происходит? Мы слышали крики. — Равус с Вивьен спустились со второго этажа к ним.       — Каллиста. Она… У нас мало времени. — Дамир использовал магию, рассеивая её по Дому, чтобы созвать всех Нимбф. — Идём. Остальные сейчас подключатся. — Он кивнул Равусу и потянул за собой Велдавию на выход.

— …Я это к тому, что наша сила создана вовсе не для благих целей, не созидать, а, вероятнее всего, для обратного — разрушать.

      Каллиста шла к чистой от деревьев поляне близ Дома. В теле продолжала расти злость, оставляя внутри тела доселе неведомый осадок — она растекалась по телу, словно лава, колола изнутри, подначивая к резким и необдуманным решениям и действиям.

Но действие ли — гнев?

Не противоречит ли он самой природе, что создала силу — правящий абсолют.

И будто бы звучит сгибающий волю припев, и мощь гнёт правила, как ломает ветвь сухую.

И, несмотря на призвание, что даёт власть дерев, тянет душу создать вокруг Дома жизни не щадящую красную смуту.

      Нимбфа расправила руки, касаясь пальцами длинных стеблей травы. За её руками потянулись еле видимые струйки энергии, создавая шлейф за шедшей фигурой.

Существует антипод созиданию — уничтожение живого, желание убить, иссушить источник зла.

Нимбфы не лезут в бойню, войну мимо проходят, а поэтому живут те мирно, прочный союз соорудя.

Но ярость! Тишина человека недолговечна — существует то, что разобьёт в одночасье стойкость даже самого спокойного дитя.

И тогда Гнев Прародителя — само разрушение — снизойдет с рук Нимбфы, несправедливость и вред — зло злостью на своем пути сместя.

      Она остановилась, посмотрев на свои руки — магия циркулировала вокруг них, переливаясь и издавая знакомую трель — она холодила разгневанную душу, таяла от разгорячённого тела.

*

— Каллиста. — Девушка обернулась на зов, смотря на молодого человека убитым от горя карим взором. — Обливион — разрушение, зло. Нимбфа не властна контролировать его природу, это противоестественно, это противоречит нашему назначению. Мы создавались не для этого.

— Но моя семья вызвала Забвение!..

— И где она теперь? — На некоторое время замолчав, готовясь озвучить то, что так ранило, Арамир сделал к ней несколько шагов, протягивая руку. — Если ты последуешь за ними, то ты умрёшь, и ваша родовая ветка в клане Золотой Гавани будет оборвана. Ты же можешь пойти другим путем — жить. Ты — Нимбфа, твоё место рядом с Домом, рядом с Нимбфериумом. Твоё место рядом со мной.

*

      — Вот именно! — Сжав кулаки при воспоминании этих слов, коим было свыше двух десятков лет, женщина вновь посмотрела вверх, будто взывая к нему. — С тобой! Но что сделал ты? Ты добровольно ушёл туда, от чего отговорил меня когда-то. Ты уверил меня, что Обливион закрыт для Нимбф, а сам все эти годы искал способ попасть туда! И нашёл! Ты узнал истинное предназначение для нашего дара и решил открыть мне эту тайну перед своим уходом!       Чувствуя, как злость закипела с новой силой, она решила действовать.       — Это всё меняет. Но для меня то, что ты сделал, — всё равно неправильно. — Нимбфа взмахнула руками, сбрасывая с них чары и образуя вокруг себя вихрь. — Поэтому я сделаю то, что ты запретил мне когда-то.       Велдавия выбежала из Дома первая, нашла глазами мать и бросилась к ней.       — Мама, прошу, не делай этого!

Но каковы ожидания? Ощущения от смеси ярости и рвения, от осознания, с чем ты сейчас столкнёшься?

Разрушение и жар — подземный мир, самое сердце крови течения. От удушья криками жертв там легко задохнёшься, нет там спасения.

Но руки готовы взывать — они знают, что делать, открыто им знания сила — и ты, бросив всё и вся, готов совершить переход.

Правила рушатся — рвутся ткани свитков и своды законов. Знай лишь только то, что мёртвый вряд ли когда-то по-настоящему оживёт.

      — Нет, стой! — Дамир успел догнать и схватить Велдавию в полутора десятках метров от матери, чтобы удержать её от ошибки, и отнял способность колдовать, «запечатав» руки чарами. — Обливион может уничтожить тебя!       — Там моя мать, пусти!       — Нет, Вел. — Дамир сжал её сильнее, лишая всякой возможности выбраться. — Тебе пока рано видеть это своими глазами.

Рвутся рамки, стирается грань —

Человек смотрит во тьму, лишается света.

      — Если Обливион будет вызван — зелени в этом месте конец! — Вивьен остановилась в стороне, наблюдая за Каллистой. — В лесу на месте Врат и вокруг их территория подверглась эрозии! Нужно что-то делать!       — Каллисту нам уже не остановить, — сказал Равус, останавливаясь рядом с Дамиром.

Огонь просачивается сквозь трещины,

Человек готов своё действо свершить.

      — Мы и не будем этого делать, — отозвался Дамир, посмотрев на Равуса. — Мы будем способствовать.       — Вы с ума сошли?! Нам нужно её остановить, иначе сегодня Обливион заберёт не только моего отца, но и мать!..       — Я согласна. — Изольда остановилась рядом с Вивьен. — Вокруг неё такой водоворот магии, что бы это ни было, нам к ней не подобраться.       — Нимбфериум защитит лес, — решительно отозвалась Вивьен, посмотрев на Равуса, кивающего ей.       — От лишних вопросов о том, что происходило этой ночью в юго-западных лесах Скайрима — тоже.       Каллиста развернулась, при движении срывая магический плащ и ударяя им в землю. От толчка и воздействия магии почва треснула, тут же выпуская сгусток дыма и смога.       — Нет, нет, нет, нет… — зашептала Вел, в панике вновь дёрнувшись. — Я молю вас, сделайте же что-нибудь!.. Я… Я не готова потерять ещё и её…       — Не потеряешь. — Дамир вновь попытался её успокоить, чувствуя, как она наравне с обречённым выдохом расслабилась. — Я даю слово.       — О нет, как же… — Она замолчала на секунду, поднимая голову и наблюдая, как над ними над поляной выстраивается еле различимый для людского взора магический барьер, чтобы защитить округу от огня и шума. — Как же я боюсь…       — Я знаю, Вел. Я всё знаю.

Пропитана росой наземного мира одеяния ткань.

Последнее прощение, песнь извинения воспета.

      Тело обуяла магия, Нимбфа присела и коснулась руками земли, вынуждая расщелину открыться шире.

— У меня больше нет сил сдерживать это…

      — Боги… — шепнула Вел, чувствуя, как земля под ногами задрожала, а из трещины перед сидящей впереди матерью вышел горячий воздух, плавя картинку и выбрасывая чёрный дым и искры.

— Я желаю убить!

      Вместе с подъёмом Нимбфы за её повелевающими руками из земли выросли две арки, тут же за секунду поднимаясь в высоту трёхэтажного дома, — они срослись в одну единую, образуя мощный взрыв, силой который сбил бы с ног, если не барьер. Внутри арки загорелось кровавое око, выпуская новую вспышку оглушающего грохота, сжигая жаром близ растущую траву и почву.       — Нет, мама! Умоляю, остановись! — вновь взмолилась Велдавия, но тщетно.       Каллиста, удерживая для себя барьер, приблизилась к Вратам, бесстрашно протягивая руку к ним, и тут же следом делая шаг в портал, скрываясь из виду. Врата взревели, око внутри арки погасло, а свод вслед за своим скрывшимся из мира вызывателем разрушился, проваливаясь под землю.       — МАМА! Нет!       От собственного же потрясения Дамир не удержал Велдавию, и та вырвалась, направляясь в сторону расщелины. На бегу девушка направила туда магию, желая хотя бы сдержать срастающиеся трещины, но безуспешно — она рухнула наземь перед захлопнувшейся расселиной, стуча по ней и понапрасну пытаясь раскрыть землю, срывая ногти и руки в кровь.       — Нет, что ты наделала… Мама, зачем…       Дамир подбежал к ней, беря за плечи и разворачивая к себе.       — Велдавия, посмотри на меня! — Он встряхнул её, пытаясь привести в чувство и вновь вразумить. — Вел, послушай, это не конец.       В огненных глазах отразилось непонимание, но куда ценнее была надежда. Посмотрев на её руки, он сжал их в своих, залечивая раны и сдёрнутые землёй ногти — через несколько секунд руки вновь стали прежними, физическая боль, которую Вел не чувствовала, прошла.       — Она вернётся, верь мне. Я обещаю.       Она ничего не ответила, а он помог ей подняться, уводя в Дом.

Сама Непреклонность ступает на порог твердыни иного мира — смотрят глаза, сжигая красное ненавистью и злобой.

Впереди Мир, расстилается в ином он ковром, а впрочем, ины и они здесь оба — стоит ли говорить и нём, как о чужом, когда пара желала тайного знания мира?

Не скажет об этом даже чёрная задира. Он стоит впереди — Слуга, — и несколько их — ждут слова иногда гостя, — Непреклонность знала, что будут они их судом, хотя обманет всех один — быть ему мостом на столе кровавого пира.

Мир слышит и отвечает на зов знакомого — любо ему то, что относится к нему обширному, а потому любимому настырному приходится дать понять, что задуманное им исключено.

Он должен внести вклад — стать пищей для взора глаз незримому.

И для чего?.. Для будущего, для разрушения, воды пламени тушимому!

Для плана общего, для того, чтобы незатягивающееся с веками увечье было нанесено.

И ему приходится потакать — Непреклонность точит камень воздухом — настолько же, как и она сама, тверда воля разума и силы его.

Но помогаешь через силу… Понимаешь ведь ты, на благо кого это!

Слуги обмануты, вновь дана возможность сбежать неуловимому, а потому желание схватить Непреклонность велико, но Мир отдан миру нижнему, так что новое знание в месте этом рождено.

Слёзы катятся из глаз, но в месте этом недуг такой сушимый — вмиг светится в руках антипод разрушению — добро.

Больше не будет Мира, он в душе израненной хранимый.

Вклад внесён, а огонь иного плана будет водою здесь залитым. Провалиться нижнему, иному царству теперь однажды точно суждено!..

      — …Велдавия, я прошу тебя, уймись.       Но она была настойчива. Вел ходила вокруг стола в кабинете отца, пытаясь повторить то, что сделала её мать.       — Он должен был оставить это и для меня!.. Он должен был, он…       Дамир закрыл глаза и для себя отрицательно помотал головой, понимая, каким сильным был всплеск её надежды. Обманчивой. Она это тоже чувствовала. Не было ни уверенности, ни веры, а действовала она лишь из-за остаточной иллюзии на хороший исход.       — Вел, — вновь начал Дамир, проходя к столу, — ты должна понимать, что это…       — Почему ты меня останавливаешь? — Посмотрев на Дамира, она вознамерилась обойти его. — Это решено — я иду в Обливион за ними!       — Нет! — воскликнул он, перекрыв ей путь. — Я не позволю тебе идти по стопам твоей матери!       — Почему?! Потому что я не смогу им помочь?!       — Потому что ты умрёшь!       Казалось, повышенный тон голоса сотряс слой пыли на давно нетронутых книгах. Но суть последнего будто вернула в чувство, вытаскивая из горячего источника на такой желанный воздух, но тут же закидывая в прорубь.       Замерев на мгновение, веки словно от усталости прикрылись, а Велдавия отшатнулась назад и рухнула в кресло, от безысходности закрыв лицо руками.       Дамир, осознав, что сказал, тут же переменился в лице.       — Это просто… немыслимо… — протянула она, всхлипывая. — Я… Ничего не могу сделать. Бесполезна, ничтожна…       — Вел… — Дамир сел перед ней, убирая руки от её лица и сжимая их. — Прости меня, я не хотел…       — Нет, дело не в тебе, я… Даже если бы я пошла, я бы ничего не сделала. Ты и мои родители познали тайны Обливиона, а я… Я ничего в этом не смыслю, я ничего не могу сделать, словно он закрыт для меня. Я… Мне не быть похожей на вас. И мне больно от этого. Даже сейчас я не в силах что-то сделать.       Дамир ничего не ответил, опуская глаза на её руки. Ему нечем было её утешить.

Делая на благо, порой осознаёшь, насколько сложно это,

От этого будет польза, пусть и не всегда она удачлива.

Сокрытие правды — вот верная дилемма! Должна она сулить хоть что-то!

А ведь порой ложь так предательски обманчива…

      — Почему же ты молчишь?       Дамир коротко глянул на неё, снова пряча глаза.       — Ты сказал, что не позволишь мне идти по пути матери. — Дождавшись, когда он посмотрит на неё, она продолжила: — Ты ведь не про произошедшее сегодня, так? Что же случилось в прошлом?       Некоторое время смотря на неё, Дамир закрыл глаза, выдыхая.       — Я поняла. Ты мог бы…       — Я мог бы рассказать, — перебил он её, открывая глаза. — Не вижу смысла скрывать это дальше. — Некоторое время подбирая слова, он начал рассказ: — Двадцать пять лет назад исследования одной супружеской пары из клана Золотой Гавани наконец дали свои плоды. Они интересовались Забвением и всем, что было с ним связано. К сожалению, в отличие от нас, для них тогда были закрыты пути к помощи от императора, но всё же они добились того, чего хотели. Врата в Обливион были успешно вызваны, но с их стороны был один просчёт — Врата не перенесли их на ту сторону, они застряли между мирами, где их из-за неправильного перехода разорвало. У этой пары были две дочери, одна из которых решила поднять все исследования родителей, чтобы вызвать Врата повторно и вытащить их оттуда, — тогда она ещё не знала, что их уже не было в живых. У неё получилось, но девушку постигла та же участь, что и её родителей. Младшая дочь, не зная, что делать, решилась на самое глупое в этой ситуации — последовать за ними, на свою жизнь ей было уже всё равно.       — Разве это глупо? — Спросив это, Велдавия нахмурилась, различая схожесть. — Разве глупо то, что хочу сделать я?       — Глупо. Зачем лезть в кислоту с другого берега, если результат будет один и тот же? Из-за иллюзорного ощущения, что ты не ошибёшься там, где не ошибиться нельзя, из-за чувства вины, что предшествующие будут винить тебя в отступлении? Из-за трусости или желания закончить так же, как они? В этом случае это вздор, никак не геройство. И прошу меня простить, если это прозвучало оскорбительно для тебя.       Вел ничего не ответила, а Дамир, некоторое время смотря на неё, продолжил:       — В тот день твоя мать была остановлена. — Дождавшись, когда теперь Велдавия поднимет на него глаза, он добавил: — Твой отец остановил её, Вел. Ты задавалась вопросами, почему у тебя нет предков по маминой линии, и вот он ответ — они погибли из-за своих же просчётов в исследованиях. Но я не виню их, в конце концов, вряд ли стоит винить людей подобного дела в таких нюансах, пусть это и стоило им жизни.       — И отец вразумил её? — удивилась она. — Мою мать?       — Да. Это может показаться странным, учитывая характер твоей матери, согласен, но у Арамира это получилось, пусть и с большими усилиями. Это было лето четыреста пятого года, Арамир тогда ровно год провёл на месте главы Нимбфериума и решил навестить резиденцию династий, когда узнал, что в клане что-то происходит. Прибыв на место, он сразу обнаружил Каллисту, обезумевшую от идеи, если и не вернуть свою семью, то умереть с ними же. После нескольких бесед с ней глава клана Золотой Гавани предположил, что Каллиста потерялась окончательно, поэтому из-за своих опасений предложил Арамиру крайнюю, радикальную меру.       — Что?.. — изумилась Вел, сразу осознав, о чём зашла речь.       — Ты знаешь, что делают с теми, кто грозит тайнам Нимбфериума и династиям. Лишь это сохраняет мир внутри нашей истории, лишь это не грозит утечке тех знаний, что Нимбфериум хранит в себе.       — Н-но… — Не найдя, что ответить, Вел закрыла глаза, согласно качнув головой. Спорить с этим единственным действенным способом было бессмысленно.       — Впрочем, сейчас опасаться нечего.       Вел подняла глаза на него, понимая, что он имел в виду, и безрадостно улыбнулась.       — Арамир не пошёл на это, вместо уничтожения возможной угрозы он забрал её с собой в Дом Естества, на протяжении нескольких недель пытаясь не только вразумить, но и вселить самое важное в человека, что он может утратить — желание жить. У него это получилось, а Каллиста оставила затею отправиться в Обливион за семьёй. Арамир также провёл несколько исследований, которые выявили, что её родители и старшая сестра погибли, даже не достигнув Забвения. Ей тогда было столько же, сколько и тебе сейчас, двадцать лет. — Дамир усмехнулся. — И после этого она говорит, что ты совсем на неё не похожа. Н-да, я бы поспорил.       — Получается, мама осталась в Доме, влившись в Нимбфериум?       — Верно. За несколько недель, пока Арамир старался держать её подле себя, они привязались друг к другу, и когда перед Каллистой двери Дома на выход наконец открылись, чтобы она могла добровольно покинуть его, она осталась.       Велдавия не ответила, продолжая слушать.       — Кто знает, — продолжил он, — возможно, именно зародившиеся между ними чувства вернули её из омута на землю. — Дамир пожал плечами, на секунду прикрыв золотые глаза. — Тогда с меня в этом вопросе взять было нечего.       Вел усмехнулась, кивнув. Разница в возрасте между Арамиром и Дамиром достигала тринадцати лет. Вел поняла, что на момент знакомства её родителей Дамир едва достигал второго десятка.       — Вел.       Она посмотрела на него.       — Ты знаешь, что от тебя скрывают многое, но и ты должна помнить: мы бы не пошли на это, если бы не видели в этом пользу. Но я обещаю тебе — твоя мать вернётся. Верь мне.       Велдавия, не ответив, посмотрела куда-то вверх и вновь закрыла лицо руками, утыкаясь в его плечо.       Так шло время. Солнце встало на горизонте, пробивая час ожидания. Нимбфериум собрался внизу в гостиной, каждый не в силах подумать о чём-то, кроме произошедшего.       — Это ожидание убивает меня. — Вивьен ходила взад-вперед вокруг стола обеденного зала.       — Прошу, Ви, сядь, — протянула сидящая за столом Изольда, не открывая глаз, — стук твоих сапог убаюкивает меня.       — Как? Как ты можешь спать?!       — Если ты вдруг забыла, то у меня болеет ребёнок! — воскликнула она, взирая на Вивьен.       — Женщины, прошу вас, успокойтесь. — Клавдий подошёл к жене сзади, кладя руки ей на плечи, словно приободряя. — Изи, иди в комнату. Тебе нужен отдых.       — Нет, я не усну, — дотронулась она до мужских рук на своих плечах. — Эд спит, магия действует, всё хорошо. А я потерплю.       Вивьен, вдумавшись, кивнула Клавдию и, словно в извинении, дотронулась до женской руки, получая от неё улыбку.       — Хотя прошло и впрямь много времени, — добавила Изи.       — Течение времени в Обливионе отлично от нашего. Пока для нас идут часы, в Забвении проходят лишь минуты. — Равус смотрел на приближающийся к нему солнечный квадрат.       — Мы не знаем наверняка. Думаю, минуты сводятся лишь к паре часов.       Дамир посмотрел на Велдавию, плечо которой сжимал всё это время. Она сидела, подперев голову ладонью с закрытыми глазами, на протяжении всего времени никак не реагируя на окружающую обстановку.       — Да и план неизвестен, — отозвалась теперь Вивьен.       — А чего тут думать? Мёртвые Земли. — Равус посмотрел на Дамира и снова на Вивьен. — Врата напрямую связаны с этим планом.       — Врата идентичны, разве нет? — уточнила она.       — Нет, — ответил Дамир. — Как и планы Князей, доступ к ним всем разный. Арамира интересовали лишь Мёртвые Земли, поэтому ответ очевиден.       — Но почему именно он?       — Император. — Велдавия впервые подала голос, убирая руку от лица и поднимая глаза на Ви. — Уриэль Септим был связан именно с этим планом, а значит, отца интересовал он же. И мать, — добавила она в конце, вновь подпирая голову ладонью.       Все переглянулись, не отвечая. Зал вновь канул в тишину.

…Но шаги сотрясают воздух твердыни природы,

Никто пока не слышит поступь промокших с утренней стужи ног.

      Равус метнул взор к главному входу, слух вампира что-то услышал.       — Кто-то идёт.       Открыв глаза, Велдавия тут же вскочила.

Он же не познает знакомого сердца стук, не увидит свободы.

Но всё так же неумолимо время, а этот день — его жизни эпилог.

      В дверях показалась Каллиста. Она остановилась, со входа смотря вперёд на лестничные пролёты Дома. При виде её Велдавия где-то про себя стала кричать и молить, чтобы вслед за матерью в зал вошёл отец.       Некоторое время смотря куда-то вперёд себя — впереди над площадкой между двумя этажами висел портрет Гасилвурда, — женщина посмотрела в сторону собравшихся и медленно направилась к ним.       Она была одна.       По мере приближения матери Вел чувствовала, что паника и истерика от принятия горя захлёстывала её с новой силой, но она не подавала виду. Она сделала несколько шагов навстречу, но когда увидела лицо матери, остановилась. Каллиста вышла из тени, давая понять, что смотрела только на дочь. Это был строгий взгляд, смотрящий будто бы прямо в душу, но было что-то другое — взор матери поменялся, словно в нём что-то исчезло, умерло.       Приняв ситуацию такой, какой есть, Изольда, до этого встав со своего места, закрыла рот рукой, посмотрев на мужа. Вивьен склонилась над столом, обречённо выдыхая и чувствуя, что теплящаяся до этого надежда гаснет.       Равус посмотрел на Дамира, но тот лишь бросил на него не имеющий смысла взгляд, вновь посмотрев на Велдавию.       — Вел?       Она не ответила, делая то же, что и мать, которая уже стояла перед ней, продолжая смотреть, словно раздумывая над чем-то. Но вдруг протянула руку к ней. Некоторое время бившись словно в сомнениях, Велдавия боязно коснулась холодных пальцев, на что Каллиста подтянула её к себе, обнимая. Не сразу осознав, что произошло, Вел замерла, но всё же обняла её в ответ, закрывая переполненные слезами глаза.       Этот день значил большее, чем кто-то мог себе вообразить.       Этот день Нимбфериум запомнит надолго.

─── ∘◦✧◦∘ ───

      Лица коснулся прохладный ветер.       Велдавия открыла глаза, посмотрев на чистое вечернее небо над головой, а после осмотрелась. Воспоминания отошли на задний план, возвращая в реальность.       — Каллиста. — Дамир, смотря на женщину, дождался, когда она обратит на него внимание, прежде чем продолжить. — Тебе нужно понять тех, кто тебя окружает.       Каллиста посмотрела на дочь — такой взгляд, которого Вел не помнила, забыла, — а может, она его и вовсе никогда не видела.       Это было сожаление, был страх, она хотела что-то сказать, но будто бы не могла.       Поэтому сказала другое.       — Вам двоим никогда меня не понять… — тихо ответила она, посмотрев на Дамира.       Взор Велдавии переменился — смотря на мать, она вдумалась в то, что вспомнила. После того дня, когда отец ушёл в Забвение, и Велдавия узнала о прошлом своих родителей, в которое они её не посвящали — не подумали ли, что так было нужно, а может, намеренно, — Вел стала смотреть на мать по-иному. Появилось объяснение, почему она так возненавидела Сиродил, местами Уриэля и Обливион, в который с таким рвением пыталась попасть раньше.       Вел поняла, почему её мать не желала отпускать её в Сиродил. А если так, то возникал один логичный вопрос: так ли на самом деле она была плоха, какой казалась раньше, а в особенности последние три года?       — Возможно, стоит понять тебе ближних, — ответил Дамир. — Возможно, и они потянутся к тебе. — Мужчина хотел подойти ближе, но Каллиста отшатнулась от него, как от огня.       — Нет… Не поймут. — Она сделала ещё несколько шагов назад, коротко глянув на Велдавию, так, что второй показалось, будто она прятала глаза.       …Отвечая на вопрос — вряд ли. Велдавии хотелось в это верить. Она хотела так думать, она хотела это знать.       Выражение лица теперь демонстрировало лишь сострадание и понимание, Велдавия хотела подойти к матери, но она в последний момент, словно не дождавшись, направилась внутрь храма.       Велдавия сделала шаг вперёд, поздно протянув руку, но проследила лишь за закрывающейся дверью дома и обречённо выдохнула. На то, чтобы сделать подобный шаг ещё раз, вероятно, смелости у неё ещё долго не хватит.       Дамир повернулся к Велдавии, пожимая плечами.       — Это всё, — словно констатировал он, устало выдохнув. — Скоро мы отправляемся Домой. Идём.       — Я сейчас приду, иди.       Он кивнул, уже направившись к двери, но был вынужден вновь повернуться на голос.       — Стой.       После ухода отца Каллиста сократила контакты с кем-то до минимума, вскоре начав сторониться даже дочери. Чаще всего она закрывалась в кабинете мужа или в своём, но никто не знал, что она там делала; Дамира или Велдавию она не пускала. Однако у Дамира был доступ к обоим кабинетам, но когда он и Вел посетили их в тайне от Каллисты, то ничего необычного не обнаружили — пополнялись лишь переводы различных книг и текстов, а всё, что касалось Забвения, тронутым не было. Время от времени они навещали две эти комнаты, пытаясь удостовериться, что Каллиста не преследовала опасных для себя целей, чтобы потом её не пришлось останавливать от ошибок, но в обеих комнатах так ничего найдено и не было. Позже выяснилось, что Каллиста часто посещала покинувшую Нимбфериум с Клавдием Изольду, которая обучала её некоторым сторонним языкам, а также часто наведывалась в библиотеку под Домом Естества, лишь с одной, как позже выяснилось, целью — переводы.       Оказалось, что все три года опасения Дамира и Велдавии были напрасными, а Каллиста решила полностью посвятить себя переводам сторонних текстов, кои хранились в библиотеке Нимбфериума. Когда Велдавия спросила, зачем это ей, мать, что было ожидаемо, не ответила, однако за неё ответил Равус, который помогал ей, сказав, что это её успокаивало и отвлекало, а также хоть чем-то отдалённо напоминало то, чем занимался Арамир.       Обливион — их общее дело — в счёт не шло.       Каллиста остановила все эксперименты и исследования, связанные с Забвением. Потеряв практически всех, кого она любила, глава альянса оставила тему Обливиона, пожелав больше никогда к ней не прикасаться.       Что до Велдавии, то она осталась одна. Плюсом в её ситуации было то, что она была не ребёнком, а уже в меру сформировавшиеся мнения и стремления дали хоть какую-то опору пока всё ещё неокрепшему разуму. Вопреки этому, лишившись отца и постепенно оставив в покое отвернувшуюся от неё мать, Вел понемногу принимала тот факт, что чувство одиночества и скорби медленно разъедало её. Вероятно, от окончательной потери себя же её спас только Дамир, который позже часто был рядом. Он не заменил отца, однако все три года был самой весомой поддержкой, без которой Вел знала, что вряд ли бы осталась в себе.       — Спасибо. За всё.       Велдавия попыталась улыбнуться, но вышло что-то не то. Однако Дамир, напротив, улыбки не сдержал.       — Вел, один человек куда больше заслуживает твоей благодарности. Поверь, она сделала невозможное, понять её мы и впрямь не в силах.       — Но сегодня моей благодарности заслуживаешь ты. — Опустив глаза, она кивнула. — Ладно.       Дамир усмехнулся и кивнул в ответ, направляясь к двери.       — Мы ждем тебя.       Проследив за ним, Вел подняла взор к небу, обнимая саму себя.       — У меня нет сил благодарить тебя лично, ибо я не знаю, за что. Но спасибо. За всё, что возможно.