Мои глаза

      1986. Казань. flashback       Неторопливой, беспечной на вид походкой семнадцатилетняя девушка Александра возвращалась домой. На казанских улицах уже давно была глубокая весна, отрывной календарь гласил «апрель». Впереди тяжкий экзаменационный период, после которого решится дальнейшее будущее, а может быть, и вся жизнь Медведевой.       И её, в общем-то, и не волновало это так называемое «будущее». Она была одной из тех людей, что не заглядывали сильно вперёд. До этого прекрасного далека ещё жить и жить, а реальные проблемы есть здесь и сейчас. Быть реалисткой, но не глубокой, она и её ветерком продутый юный разум могли себе позволить.       По большей части девушка всю жизнь создавала видимость деятельности, а сама валяла дурака. Фишку со вкладом усилий просекла давненько: чем меньше выкладываешься, тем больше получаешь, и наоборот. Чаще всего ей так казалось, положительные результаты не стоили огромных усилий. Да и удовольствия мало. От этого и усилий прикладывала донельзя мало во всем.       Сейчас голова была заполнена тревожными мыслями о доме, в который она и возвращалась каждый день за неимением другой обители. Да и дом-то только названным был. Душой и, как хотелось бы, и телом она хотела бы быть где угодно, но не в старом обшарпанном подъезде. Он уже давно был облюбован и «уютно» украшен местными наркоманами, друзьями Витька из первой квартиры на лестничной клетке. Запах спирта, мочи и бог весть чего еще был впитан в стены пятиэтажки. Но даже подъезд казался особенно родным перед входом в квартиру Медведевых.       По общечеловеческим меркам, семья жила так, как жили все в 80-х годах Казанской АССР. Худо-бедно, но справлялись. Трёхкомнатная квартира досталась по наследству от бабули по отцовской линии — Антонины Игоревны. Чудная была женщина, интеллигентная такая, заслуженный преподаватель союза. Саша с ней всё детство провела, и книжки с ней по ролям читали детские, и песни пели, и играть на фортепиано научила немного. Не стало её пять лет назад, тогда-то всё переменилось.       Татьяна Ивановна, мать семейства, хоть и пыталась наводить уюта, да что там наводить, хотя бы сохранить его в первоначальном виде, — ничего не выходило. Всё моментально разрушалось бутылкой спиртного на столе, а рядом — Николай весь в соплях валяется. Рядышком, под столиком, натюрморт из трех-четырех опустошенных ранее склянок. Так он «заливал» свое горе от потери матери уже пятый год и остановиться не мог. Совсем другой стал, озлобленный весь и всех вокруг озлобил.       Криками и причитаниями сопровождались все семейные вечера, и все знали, что этот шум и гам из квартиры Медведевых.       Отношения нельзя было назвать детско-родительскими. Про отца и говорить нечего, а мать пыталась, правда, искренне пыталась, но выходило не очень. За годы жизни в деструктивной для юного ума атмосфере успела вырасти стена обиды. Неужели все душевные метания гораздо важнее, чем она? Неужели за неё не стоит бороться, пытаться быть лучше? Прекратить пить, наладить отношения с матерью и просто продолжить жить? Той самой жизнью, которая была до. Одного желания маленькой девчонки мало, оттого всё и катится в бездну. По большей части — это не семья, а сожительство. Обязаловка. Удобство в какой-то мере.       И вот сейчас, стоя на лестничной клетке, примкнув к двери, она вслушивалась в обстановку в квартире. Было тихо, поэтому, достав ключи из школьной сумки, открыла входную и зашла. Сняла ботинки и прошла по коридору, попутно заглядывая на кухню. Там всё та же картина: на столе в обнимку с граненым стаканом лежал отец семейства. Закатив глаза, Саша быстро прошмыгнула в комнату, чтобы остаться незамеченной.       Сменив школьную форму на повседневный серый свитер и потертые джинсы. Пока расчесывала волосы, она смотрела на себя в зеркало на дверце шкафа и задумывалась.       До совершеннолетия было рукой подать. В августе Медведевой стукнет восемнадцать. Этот этап казался призрачным шансом начать новую жизнь и уехать от родителей куда угодно. В планах было найти работу, чтобы упорхнуть из семейного гнезда хоть на какие-то сбережения. А вот куда идти за этой работой — было загадкой.       Выйдя из комнаты, Саша вновь проделала все те же махинации, чтобы выбраться на улицу без лишних вопросов. Быстро сбежав по лестничным пролетам, она оказалась во дворе. Лицо обдал освободительный ветерок.

***

      Обойдя кучу ларьков, магазинов, комиссионок и несколько непримечательных столовых-кафе, она вновь и вновь слышала отказы. Отказы, слова о возрасте и полной занятости, которую Александра позволить себе не могла, — вот что сопровождали все её попытки. Кажется, Вова оказался прав, как всегда. Бесит.       Грустно пиная грязевые камни по дороге, она подходила, как казалось, к одному из неуспешных вариантов на спасение — ресторан «Йылдыз». Саша была тут однажды на юбилее Кирилла Александровича — отца Володи, годом ранее. Событие проходило с широким размахом. Внутри все было обставлено «по-столичному», хотя откуда ей знать, но так казалось. Это место разительно отличалось от всех тех, в которых ей когда-либо удавалось побывать. Плотный деревянный пол, покрытый лаком. Несколько круглых белых столов посреди зала, а некоторые чуть в отдалённых местах заведения. Так создавалась интимная обстановка для тех, кто этого хотел. Белые скатерти, фужеры, приборы — всё, что нужно, было на месте.       Видимо, и сейчас в ресторане должно было состояться какое-то крупное мероприятие. Всё было даже лучше, чем в прошлый раз. Подготовка шла полным ходом. — Девушка, мы закрыты сегодня, у нас банкет. — её окликнул, один из суетившихся над столами, официант. — Здравствуйте, я по поводу работы хотела спросить.       Молодой человек в белой рубашке, брюках и с повязанным фартуком, остановил Сашу. — Мы вроде как не ищем никого, но я пойду уточню, — парень ретировался в сторону одного из столиков в углу. Там сидело около трёх человек. Мужчины что-то бурно обсуждали за графином водки. Официант обговаривал что-то с одним из них, тот отрицательно покачал головой, и весь стол обернулся на девушку.       Парень с пустым подносом вернулся. — К сожалению, ничем не могу помочь, в персонале не нуждаемся.       Саша вздохнула, развернулась и потопала к выходу. Выйдя, она оглянулась на неоновую вывеску ресторана, уже вечерело. Поймав ожидаемую вспышку агрессии, она пнула рядом стоящую мусорку ногой, та сделала оборот, выкинув из себя несколько бутылок и фанатиков. — Вот блин! — громко выкрикнула Саша и принялась собирать мусор обратно.       За спиной хлопнула дверь и кто-то, почти невесомо, но ощущаемо подошёл сзади. — Извините, я случайно. Я сейчас всё уберу и уйду, — сказала девушка и почти закончила устранять эту «случайность». — Здравствуй, красавица. Что ж ты руки-то мараешь? — показался низкий тембр.       Медведева развернулась. Прямо перед ней стоял один из тех трёх мужчин за столом. Дядька старый оказался. Свитер в ромбик, брюки наглаженные, распахнутая кожанка. Волосы совсем слегка вьющиеся, неясно какого цвета, темно слишком, чтобы разглядеть. — Чего молчим? Совсем отчаялась, уже по мусоркам лазаем? — он с усмешкой наблюдал за молчаливый реакцией своей новой знакомой. Почти знакомой.       Но молчание длилось недолго и возмущение тоже не заставило себя ждать. — Вас забыла спросить что мне делать, хочу буду по мусоркам рыскать, а хочу… — Саша успела взмахнуть руками в поисках подходящего бредового продолжения.       Мужчина рассмеялся. А смех оказался приятным таким, бархатистым. — Угомони таланты, — рукой он зацепил свои волосы и чуть потрепал их, — ты работу искала?       Медведева махнула головой. — В кафе «Снежинка» приходи завтра, нам сменщица нужна, будешь выполнять мелкие поручения, регулировать работу, продукты заказывать. — И что, даже не спросите сколько мне лет? — А надо? — он опять усмехнулся — Слушай, давай без сложностей. Тебе работа — мне пара лишних рук. Договор? — он протянул свою руку в ожидании скрепления договора. — Договор.       Саша не стала пожимать. Оборачиваться уходя — тоже не стала. Странный тип. — Я Вадим, кстати, — послышалось позади. Вадим значит, ну ладно. Полезную информацию о кафе «Снежинка» на подкорке закрепила. Звучит неплохо, не так как «Йылдыз», конечно.       А мужчина стоял и смотрел в сторону уходящей девчонке. Закурил сигарету, выдохнул дым. Понравилась.