Перезвон поднебесной

Лань Хуань стал больше времени проводить с Цзян Чэном. Разговаривали они мало, в основном сидели где-нибудь и читали. Лань Хуань вёл записи, касающиеся «Касания Императора», а Цзян Чэн поочередно читал книгу, где была собрана вся информация о его клане, и книгу для двенадцатого уровня. Как-то Цзян Чэн спросил, не собрался ли Лань Хуань сделать их отношения комфортными таким образом, но тот только молча улыбнулся. По большому счёту Цзян Чэну было всё равно, Лань Хуань вёл себя удивительно нормально — этого было достаточно. Спокойно всё было до тех пор, пока не прилетело письмо из Реликтового леса. Это был ответ Не Хуайсана. Молодая прислужница после одобрения Лань Хуаня отдала письмо Цзян Чэну. Цзян Чэн был благодарен за то, что письмо не вскрывали. Вскрыв самостоятельно и прочитав, Цзян Чэн поднял взгляд на заинтересованно наблюдавшего за ним Лань Хуаня и произнёс: — Шисюн спрашивает у тебя, отпустишь ли ты меня в Реликтовый лес на несколько дней, — затем Цзян Чэн опустил взгляд на письмо и прочитал, — а ещё он просит передать, что, в случае ответного предложения приехать самому, отказывается от него. В своём ответе Лань Хуань был твёрд: — Нет. Несмотря на моё доверие к Не Хуайсану относительно тебя, не отпущу. Цзян Чэн не вспылил сразу. Раньше у него хорошо получалось заводиться с пол оборота, если кто-то, в частности, Лань Хуань, говорили или делали то, что ему не нравится. Ещё несколько дней назад он реагировал на подобное резко. Вот так сильно на контроль реакции могут повлиять одни лишь сказанные самому себе слова, о том, что надо избегать конфликта? Как будто что-то внутри противостояло агрессии. И, что интереснее, это не вызывало конфликта у Цзян Чэна с самим собой. Тем не менее, взглянув на Лань Хуаня снова, он испытал смешанные чувства. Хватило нескольких секунд, чтобы вернулось желание противостоять. — Я начал думать, что мы нашли общий язык. Бровь на лице Лань Хуаня поползла вверх, а вслед за ней и уголок губ, в то время язык тела выражал абсолютное спокойствие. — Начать понимать друг друга и заставлять себя не выходить со мной на конфликт — разные вещи. Мы и шагу пока не ступили на тот тернистый путь, о котором ты говоришь, любовь моя. Ты терпишь, как можешь, и я ценю твои усилия, но этого никогда не будет достаточно для образования у меня к тебе того доверия, которое я действительно хотел бы иметь. — Ты не ценишь мои усилия, ты пользуешься ими! Ты безумно счастлив, что я вынужден так себя вести, лишь бы мне дали повидаться с братом, лишь бы дали хоть чуть-чуть свободы! Ты наслаждаешься безысходностью моего положения! Терпеть тебя! Мягко сказано! Несколько дней спокойствия перечеркнули слова, брошенные Цзян Чэном. Разумеется, он не собирался их подбирать. Он проявил усилие, он действительно заставлял себя думать, что Лань Хуань может быть нормальным. Тот и был таким! Хотя, нет-нет, тот был таким, потому что Цзян Чэн вёл себя покорно. Не стоило себя обманывать и забывать, что весь этот брак построен на подчинении, и, да, Цзян Чэн в нём был в абсолютно безысходном положении. — И раз ты такой проницательный, то иди к чёрту, Лань Хуань! — Цзян Чэн разбросал книги, резко встал, развернулся и пошёл прочь. — А-Чэн! — громко позвал Лань Хуань, — А-Чэн, остановись! — Иди к чёрту! — крикнув, как можно громче, решив, что Лань Хуань обязательно догонит, Цзян Чэн бросился бежать. Бежал он быстро, очень быстро, с грациозностью кота обходя препятствия и встречающуюся на пути прислугу. Бежал, пока не нашёл первую же дверь, ведущую на улицу. Сумерки встретили его медленно падающим с неба снегом. Сегодня утром Цзян Чэн не рассчитал и слишком сильно затянул пучок на голове. Сейчас, когда неприятное ощущение особо сильно давило на голову, он вытащил шпильки, распустил волосы и, вдохнув свободнее, бросился в белоснежные объятья холода. Как-никогда кстати было бы его почувствовать. Цзян Чэн не знал, догоняют его или нет, но всё равно бежал. Бежал, пока не настигнул первых деревьев. В них он затерялся, через какое-то время замедлил шаг. В голове промелькнула мысль, что, если бы не тёмные волосы, в белых одеждах его совсем не было бы видно. Наконец, остановившись, отдышавшись, Цзян Чэн сделал глубокий вдох и закрыл глаза. Его никто не догонял. Вокруг стояла тишина. Однако, лес не был пуст, просто резво бежащий кот распугал всех животных. Что его присутствием заинтересованы, Цзян Чэн понял, когда появилось движение рядом: это были кролики, а также вышедшее из кустов семейство уток. Утки покрякали и пошли себе дальше, кролики же облепили сапоги Цзян Чэна. — Почему вас везде так много? — это был риторический вопрос. Цзян Чэну нужно было что-то сказать, чтобы выпустить пар. Кролики перепрыгивали через него, нюхали и отходили, их просто интересовала трава, на которую наступил Цзян Чэн. Поняв это, Цзян Чэн сделал шаг назад. От неожиданности, что упёрся во что-то, он резко развернулся, снова напугав отпрыгнувших в разные стороны кроликов. — Иди к чёрту, Лань Хуань! — повторив брошенные не единожды недавно слова, Цзян Чэн отступил назад, чтобы хоть немного сгладить влияние разницы их с Лань Хуанем комплекций. Лань Хуань был без своей верхней одежды, просто в штанах и рубашке, но даже отсутствие на нём видимых регалий, украшавших его ханьфу, не делали всё его присутствие менее значимым. Когда они с Цзян Чэном сидели и читали, ханьфу лежало у него на плечах. Он не стал тратить время, чтобы его надевать. — Я просил тебя остановиться. — А я тебя идти к чёрту! Я не стану больше тебя терпеть! Какая разница, если ты — это ты! Ты обманул меня, показав, что можешь быть нормальным! Я не хотел этого, но на секунду поверил! Мы даже нормально проводили время, а ты не посчитал это нисколько достаточным, чтобы дать мне немного жизни! Дать моих друзей! Ты всё отнял у меня! Всё! Даже не думай, что я буду заискивать перед тобой теперь! Давай! Делай со мной, что хочешь! Цзян Чэн говорил и всё время отходил назад. Разумеется, он не видел, куда шёл, поэтому, наткнувшись на выпуклый корень, споткнулся об него и полетел вниз. Лань Хуань успел оказаться рядом, схватить за руку и не дать упасть. — Да лучше бы я упал! — выплюнув, Цзян Чэн попытался вырваться, но Лань Хуань схватил его второй рукой. — Ах, лучше бы упал… — задумчиво-холодно произнёс Лань Хуань, всё ещё сдерживая вырывающегося Цзян Чэна, — ну, тогда… падай. И Цзян Чэн упал, ощутив, как всё тело пронзила судорога. Электрический ток коснулся его носа и пальцев ног. Сначала Цзян Чэн решил, что это боль, но больно не было, даже от падения. Это было нечто новое, ощущение, окатившее его с головы до ног, дав переключиться, прийти в себя. Это было… — Холодно! — Цзян Чэн опёрся на руки, сев, зарывшись начинающими замерзать пальцами в снег. Из его рта вырвался пар. — Да. Я сделал так, чтобы ты почувствовал холод, — подтвердил Лань Хуань, стоявший возле ног Цзян Чэна. Он не пытался его поднять. Это был не тот холод, когда в лёгкой одежде вышел из теплого дома на улицу и слегка замёрз, поболтавшись там пять минут, а холод, когда тебя сначала водой облили, когда температура тела сразу упала градусов на двадцать. Цзян Чэна взяла судорога. Да такая, что он не смог встать. Он стиснул зубы, задышал чаще и силой воли заставил себя перевернуться, встать на колени, а потом уже на ноги. — Как ощущение? — поинтересовался Лань Хуань. Цзян Чэн повернулся к нему лицом. Его щёки покрылись румянцем, а ладони были красные-красные и пальцы было неприятно сгибать. Ответить он не смог ничего, да и не успел бы, Лань Хуань схватил его за шею и прижал к ближайшему дереву, нависнув так, что Цзян Чэн оказался полностью в тени. — Вот так ты себя будешь чувствовать, если я действительно уйду туда, куда ты меня посылаешь. Твоё терпение не стоило и гроша, мой милый, но моё терпение к тебе безгранично. Я даже отпущу тебя в Реликтовый лес. Я дам тебе немного свободы, как ты хочешь. Всё равно я лучше предпочту видеть тебя таким, нежели с наигранным терпением. От холода Цзян Чэна не спасало даже горячее тело Лань Хуаня, прикасавшееся к нему. Судороги случались часто и непроизвольно. Цзян Чэна раздражало это, но он ничего не мог сделать, а ещё его раздражало, что хрупкое хорошее рассыпалось, как домик из льдинок. — Пока этого хватит, — Лань Хуань вернул Цзян Чэну способность не чувствовать холод, однако, отпускать не спешил, — пока… пока ты боролся со мной и с собой, ты меня возбудил. На этот раз направим твою энергию в нужную сторону. Будешь скакать на мне, пока не выбьешься из сил. Моя выносливость сыграет тебе на руку, — усмехнувшись, взглянув в расширившиеся глаза Цзян Чэна, Лань Хуань потянул их обоих вниз. Сев на землю, облокотившись на дерево, Лань Хуань усадил взбрыкнувшего Цзян Чэна на себя. Он прижал всего его к себе одной рукой, пока второй развязывал штаны и доставал твёрдый от возбуждения член. У Цзян Чэна вся энергия ушла на борьбу с холодом, он настолько до сих пор не мог прийти в себя, что не мог разговаривать. Лань Хуаню легко было спустить с него штаны и подтянуть задницу так, чтобы можно было войти. Воспользовавшись слюнями, он вошёл, протолкнувшись в несколько толчков, заткнув стонущий рот Цзян Чэна поцелуем. Цзян Чэн пальцами вцепился в дерево, поцарапал его. Как бы там ни было, но сейчас ему действительно нужно было куда-то выплеснуть остатки энергии и злость он вложил в страсть, начав двигаться так, будто трахали не его, а он. Он понятия не имел, сколько сможет продержаться, когда начнут гореть бёдра, но двигался, цепляясь за дерево так, что выдирал кору кусками, а зубами за губы Лань Хуаня так, что на языке ощущалась кровь. Как он ненавидел этого дракона, как… как хотел бы его затрахать. Лань Хуань давал ему такую возможность, поддерживая за бёдра, сжимая везде, целуя. Он отключил голову, существуя здесь и сейчас только для своего прекрасного и одновременно безобразного лотоса. Он не сдержал себя, когда захотел оставить побольше следов, поэтому, зажимая намотанные на кулак волосы, кусал подставленную шею. Всё равно воротник всё скроет. Для всего мира Цзян Чэн останется неприкосновенен и чист. Когда они закончили, Цзян Чэн был выбит из сил. Не то что говорить, он не мог дышать. К счастью, у Лань Хуаня оставалось ещё немного сил, чтобы вернуть их домой. *** Цзян Чэн с трудом верил в то, что Лань Хуань действительно его отпустил. — Я могу ехать? — Да, я присмотрю за твоими учениками, как и обещал. Это случилось на следующий же день. Цзян Чэн и Лань Хуань прощались сразу после завтрака, который они провели врозь, потому что, получив то, что от Цзян Чэна хотел, Лань Хуань оставил его в покое и дал поспать у себя в комнате. Тело Цзян Чэна ломило от боли, мышцы ныли, не давая свободы движения, а камзол, подобранный с максимально высоким воротником, скрывал все следы, налившиеся краской на шее. — Когда ты хочешь, чтобы я вернулся? — Я дам тебе знать. Я пришлю Не Хуайсану письмо. — улыбнувшись, аккуратно забрав Цзян Чэна в свои объятья, Лань Хуань долго-долго его обнимал, — Не принимай лекарств, я хочу, чтобы ты ещё долго помнил о том, что между нами случилось. Цзян Чэн закатил глаза. Он… он даже обнял Лань Хуаня в ответ. Цзян Чэна должны были сопроводить до границы Облачных Высот, там бы ему поменяли одни браслеты на другие, позволяющие выйти, но не позволяющие раствориться в бегах, а потом бы передали в руки людей, посланных Не Хуайсаном. Письма в этом мире передавались быстро, Не Хуайсан уже знал, что его друг приедет, поэтому пообещал организованное сопровождение с охраной. Конечно, на территории Реликтового леса никто не собирался нападать на Цзян Чэна, но мало ли что. Лучше перестраховаться, чем потом иметь дело с Лань Хуанем. Путешествие Цзян Чэна до границы заняло четыре дня. Он и трое прислужников ехали на лошадях. С Цзян Чэном никто не разговаривал, если он этого не хотел, впервые за долгое время ему дали свободу, пусть и всё ещё в кандалах. Облачные Высоты, если их рассмотреть, оказались не таким уж скучными. Встречались новые виды животных и растений, снегопад заставал пару раз, а один раз попалось большое замёрзшее озеро, которое, как объяснил один из мальчишек, тоже источник силы, но очень старый и уже давно никем не используемый. Ещё во времена, когда драконы только начали приобретать человеческий облик, это место использовали для проверки храбрости. Верили, что в озере живёт водяной дракон, и смелый тот, кто пробурит прорубь, нырнёт на самую глубину и вернётся обратно. Магия озера заключалась в том, что не просто было быть смелым, а ещё сильным духом и телом, потому что это единственное место во всех Облачных Высотах, где драконы теряют свою устойчивость к холоду. Цзян Чэн тогда вспомнил, как сам потерял свою устойчивость к холоду и покрылся мурашками. О том, что приближаются к чужой территории, Цзян Чэн понял по тому, как сменилась погода. В Реликтовом лесу держалась осень. Снега становилось всё меньше, тепла ощущалось всё больше, леса рисовались гуще, небо затягивалось тучами. Нет, хорошая солнечная погода тут тоже бывала, даже чаще, чем облачная, просто Цзян Чэну повезло лицезреть плотные тучи, грозящиеся разлиться дождём. Цзян Чэн понял, что очень сильно скучал по дождю. Он был бы не против промокнуть, а ещё он всё ещё с трудом верил. Одни сопровождающие сменились на других. Цзян Чэн почувствовал себя преступником. Ему поменяли наручники — это вообще был один браслет, легче и тоньше. Даже тут дали немного свободы. Попрощавшись со своими, он исчез в гуще золотисто-зелёного леса, встретившего его пением птиц. До башен семьи Не было два дня пути. *** — Цзян-ди! Чувствующий себя не в своей тарелке от того, что «сбежал» от Лань Хуаня, Цзян Чэн долго смотрел на приближающегося к нему с радостными объятиями Не Хуайсана, который казался чем-то эфемерным. Он был такой зелёный в своих одеждах, такой лучистый и чем-то вкусно пахнущий. Цзян Чэн медлил лишь мгновение после того, как его обняли, после чего обнял в ответ и сжал так крепко, как мог. Не Хуайсан был счастлив, поэтому не противостоял. — Я так рад, что ты здесь! — вдоволь наобнимавшись, Не Хуайсан отстранился, чтобы посмотреть на своего друга, — А ты похорошел! Брак пошёл тебе на пользу! У Цзян Чэна сделалось кислое лицо: — Да я поблек в этих снегах… — Не правда! Ты выглядишь очень здорово! Поживёшь у нас, и местное солнце покроет твоё лицо веснушками, удивишь всех там, когда вернёшься. Имея возможность видеть Не Хуайсана, быть у него дома, Цзян Чэн начал понемногу ощущать лёгкость. Он начал вспоминать прошлое, и это подняло ему настроение. Жаль, что здесь не было Вэй Ина, но Цзян Чэну не хотелось думать об этом, как о чём-то плохом, в конце концом, с ним всё в порядке, а встретиться они ещё успеют. — Мою лошадь надо напоить. — Разумеется, этим займётся прислуга. А тебя я провожу в комнату, где ты будешь жить. Я не был уверен в том, что мне надо поселить тебя в башне, поэтому я сделал выбор в пользу своего, если ты помнишь такой, «чайный домик». — Помню, — Цзян Чэн кивнул, позволяя увлечь себя. Не Хуайсан взял его под руку и повёл прочь. — Вот, туда. Я так красиво всё там обустроил, тебе понравится! — Не Хуайсан обмахнулся новым веером, который держал в другой руке, — Я буду жить там вместе с тобой, но в соседней комнате. У нас всегда будет возможность поболтать, и нам никто не будет мешать. Несмотря на то, что в большинстве случаев Не Хуайсан показывал себя с инфантильной стороны (как он говорил сам, держал такой имидж), он был крайне умён, проницателен и до безобразия хитёр. Искренность проявлял только с «особыми» людьми. К Цзян Чэну относился, как к любимому младшему брату. Всю жизнь, что они знали друг друга, именно Не Хуайсан был той «подушкой», к которой прибегал Цзян Чэн, когда не выдерживал напряжения в семье. Сестра очень помогала, но это было не то. Не Хуайсан говорил не просто успокаивающие, но логичные вещи, давал идеи, как решить возникшую ситуацию. Цзян Чэн был ему очень благодарен. — Спасибо, что вытащил меня. Не Хуайсан вытащил руку, которой цеплялся за Цзян Чэна и обнял его за плечо. — Согласен, твоя жизнь изменилась довольно стремительно. Конечно, сколько бы я тебе не говорил о том, что Лань Хуань хорош, ты, до поры до времени, не будешь мне верить. Ничего, я могу это пережить. Я знал, что для тебя всё это слишком, поэтому и вытащил. Но не думай, что ты тут станешь скучать и предаваться философии, я планировал увлечь тебя в свои дела. — Что угодно, — Цзян Чэн улыбнулся и кивнул, — сдаюсь на твою милость. Не Хуайсан просиял и стиснул Цзян Чэна в объятьях. — Кстати, хочу предупредить. На нашей земле сейчас путешествует и охотится Вэнь Чао со своей, эээ, сопровождающей. Они где-то шныряют по лесам сами по себе, но периодически наведываются сюда. — Сичэнь говорил, что скоро мы отправимся в Огненные земли в наше «свадебное» путешествие. — О, это хорошая идея. Я там был только раз, да и то, по деловому вопросу. Я слышал, что они готовятся к войне с кучкой мелких кланов. Ничего стоящего, всё быстро закончится. Пока старший брат активно готовится, младший отдыхает, ну, в принципе, ему-то что, ему такое не интересно. Цзян Чэн вспомнил, как сам участвовал в битвах. Они тоже были — ничего стоящего. Однако, славное было время, по крайне мере, мало взаимодействия с семьёй, мало психологических травм. Цзян Чэн бы с удовольствием ещё с кем-нибудь повоевал. — Слушай, пока ты не увлёк меня в свои дела, могу я немного отдохнуть? Не откажусь от вина и бумаги с пером. — Лань Хуаню хочешь написать? — Да. Не Хуайсан жестом показал, что нет проблем. Когда они подошли к чайному домику, он показал Цзян Чэну его комнату, после чего приказал прислуге принести вещи, а также вино, еду и бумагу с пером. — Отдыхай, — помахав на прощанье Цзян Чэну веером, Не Хуайсан исчез. Некоторое время Цзян Чэн обходил комнату, чтобы рассмотреть, как тут всё устроено. Действительно было очень красиво: много растений, фигурок, изображений. Видно, Не Хуайсан прибрался тут, потому что соседняя комната пребывала в бардаке (для себя Не хуайсан, видимо, не планировал ничего менять). Цзян Чэну всё больше начинала нравится его поездка в гости. Когда принесли вещи, он переоделся. Поскольку здесь он неформально, то не стал надевать ханьфу и камзол, тем более, что шею уже особо прикрывать не надо, следы почти сошли. Когда принесли всё остальное, Цзян Чэн уже соорудил себе удобное место из подушек и стола. Так странно было повсюду видеть цвет, и это при том, что большую часть жизни прожил в пурпуре. Цзян Чэн осознал, как круто всё поменялось. Пообедав, Цзян Чэн выпил три бокала вина, чтобы расслабиться. Он собирался с мыслями, чтобы написать письмо. Он уже заранее знал, что Лань Хуань ему откажет в той просьбе, что он планирует изложить, но попробовать стоило. Написал Цзян Чэн следующее: «Если тебе интересно, как я добрался, то всё в порядке. Мне понравилось созерцать природу и не забивать голову никакими мыслями. Мне действительно нужно было уехать, спасибо, что дал такую возможность. Причина, по которой я пишу: от Не-сюна я узнал, что Вэни собираются войной на кучку мелких кланов. Я хотел бы быть добровольцем и биться вместе с Вэнями. Да, это больше будет похоже не на войну, а на пятиминутный мордобой, но я бы считал это за возможность размяться. Твоего согласия не жду, но я этого хочу, поэтому пишу». Позвав прислугу и отдав письмо, Цзян Чэн выпил ещё один бокал вина. Было хорошо, но пьянеть организм почему-то отказывался. Решив наслаждаться своей свободой по полной, Цзян Чэн вспомнил, как недавно попробовал другую прическу. Отыскав расчёску, распустив пучок, он расчесал волосы, сделал две косички и закрепил их. По ощущениям это было то, что нужно. Через некоторое время Не Хуайсан появился на пороге. — Как ты? Устроился? — оглядев Цзян Чэна с ног до головы, восторженно всплеснул руками, — Что это за божество передо мной? Тебе очень идёт. Я всегда смотрел на тебя и думал, как только от этого пучка у тебя голова не болит? Цзян Чэн подумал, что ещё один комплимент в адрес его новой причёски от кого-нибудь ещё, и он точно всерьёз подумает над тем, чтобы оставить её насовсем. — Ну, я не очень туго затягивал. — Нам нужно тебя выгулять! Пошли, отдохнёшь потом! Не Хуайсан вытянул несопротивляющегося Цзян Чэна из домика, взял под руку и повёл, куда глаза глядят. — Что ж, раз ты выразил согласие на эксплуатацию, сейчас я тебе подробно расскажу, чем мы будем заниматься. Цзян Чэн приготовился слушать.