Перезвон поднебесной

Не Хуайсан был одним из редких последователей пути природы. Суть этого пути заключалась в наблюдении, собирательстве, исследовании. Природные явления, флора, фауна, энергия солнца - последователи пути природы брали это всё, разбирали на частицы и использовали для создания чего-то нового, совершенствования старого. Они были крайне ценны для лекарей, так как могли помочь создать новое лекарство, помочь определить болезнь, а также могли не дать погибнуть урожаю, вырастить целый лес, уберечь скот. Не Хуайсану, в народе прозванному "Господин цепкая лапка", очень подходил этот путь. В былые времена, впрочем, не так уж давно, когда Не Хуайсан, Цзян Чэн и Вэй Ин проводили время вместе, они старательно тренировали свои навыки, объединяя их для лучшего эффекта. Например, Не Хуайсан как раз упоминал этот случай в одном из писем, что прислал Цзян Чэну ради желания понастальгировать, отправились они втроём на рыбалку: Не Хуайсан учился привлекать в сети рыбу, Цзян Чэн, подброшенную из воды её атаковал, тренируя точность ударов, а Вэй Ин изучал внутренности, пробовал вылечить, но, что ему так и не удалось ни разу - воскресить. Впрочем, воскрешение ещё никому в этом мире не удавалось, да и информации об этой технике было крайне мало, никто не знал, кто её написал, как и не знал, правда это или вымысел. В любом случае, дружное трио проводило время весело и с пользой. Не Хуайсан ещё много о чём писал: о том, что вывел единственного в своём роде рогатого кролика, что улучшил навыки пения у содержащихся в его комнате птиц, что продвинулся ещё немного в изобретении сыворотки сияния, которую варил из солнечной энергии (если точнее, сыворотку он уже изобрёл, но не довёл до совершенства, промежуточные этапы он давал пробовать живущим в клане девушкам, которые, выпив это, получали невероятно сияющую кожу, и это грозилось вылиться в новую моду), писал о том, что скучает и, конечно же, поздравляет своего дорого друга со свадьбой. Не Хуайсан был хорошим другом Цзян Чэну, но не поддерживал стенания того относительно Лань Хуаня, так как считал Главу драконов крайне удачной партией. Ещё до того, как Цзян Чэн сбежал в мир людей, Не Хуайсан говорил о том, что, если бы предложили стать женой ему, он бы согласился. Он был одним единственным, кто расписал все плюсы этого брака - пусть его и не слушали. Он пытался убедить Цзян Чэна, что, если тот изберёт правильный подход, сможет вить из Лань Хуаня верёвки. Возможно, именно поэтому Лань Хуань тепло относился к Не Хуайсану и был не против того, чтобы Цзян Чэн с ним общался. - Почему ты, кстати, не женился на Не Хуайсане? - Цзян Чэн задал этот вопрос к концу завтрака, когда они с Лань Хуанем пили чай. - Потому что я хотел именно тебя. - Не-сюн о тебе более приятного мнения, чем я. Лань Хуань допил свой чай, поставил на стол чашку и внимательно посмотрел на Цзян Чэна. - Он умный, красивый, в его характере есть черты, которые мне симпатичны, но также есть черты, которые заставляли бы меня слишком часто задумываться о собственной безопасности. Не хочу сказать, что Не Хуайсан при любой возможности участвовал бы в заговорах за моей спиной... но, согласись, для Главы клана слишком напряжно иметь в виду, что его супруг может плести интриги. В отличие от него, ты бесхитростный, А-Чэн. Ты не скрываешь ненависть и злость за милой улыбкой, и я абсолютно уверен, что ты даже защитишь меня, если потребуется, а не станешь пользоваться возможностью избавиться. Ты бы предпочёл убить меня в честном бою. Цзян Чэн сделал сложное лицо, поболтал в чашке остатки чая и допил их. - Когда-нибудь ты поймёшь, - Лань Хуань поднялся с места, жестом призывая приподнявшего Цзян Чэна не вставать, - мне нужно кое-что сделать, подожди меня здесь. Если вдруг хочешь написать письмо Не Хуайсану сейчас, попроси прислугу принести тебе перо, бумагу и чернила. Я вернусь, и мы прогуляемся. - Хорошо. Ещё я хотел бы посетить сегодня пещеру и посмотреть, как там мои ученики. - Конечно, - Лань Хуань подошёл к Цзян Чэну, наклонился и поцеловал его в лоб, - и я рад, что тебе уже лучше. Цзян Чэну действительно было лучше, он влил в себя целый литр отвара против похмелья. Лань Хуань ушёл, и, следуя своему желанию действительно сейчас написать письмо, Цзян Чэн позвал прислугу. *** Интересным отличием этого мира от мира людей было то, что здесь не сменялись времена года. Например, в Облачных Высотах царила вечная зима, в Огненных землях - лето, в Пурпурных озёрах - весна, в Реликтовом лесу (земля енотов) - осень. В связи с этим в каждой из областей существовала своя уникальная флора и фауна, по-своему сеялся урожай, носился определённый тип одежды. Цзян Чэн немного скучал по тому месту, что раньше служило ему домом. Облачные Высоты были очень красивыми, но такими... "стерильными", катастрофически не хватало цвета, не хватало тепла, пусть Цзян Чэн уже и не страдал от холода. Пурпурные озёра были залиты водой, всюду цвели и пахли лотосы, плескалась рыба. Здесь же... горы, лес, что-то веками лежит под снегом, что-то покрывается им лишь иногда. Сегодня было очередное "иногда". Шёл снег, и Цзян Чэн с Лань Хуанем взяли на прогулку зонтики, а ещё пса, который бежал впереди и пытался поймать упрыгивающую от него птичку. - Быть замужем для тебя не очень скучно? Они шли так близко друг к другу, что ещё чуть-чуть, и зонтики столкнулись бы краями. - Нет, - им приходилось останавливаться, потому что подбегал Снежок и требовал, чтобы его погладили, - брак - это, в принципе, скучная вещь. В очередной раз, когда пришлось остановиться, Лань Хуань повернулся и внимательно несколько секунд смотрел на Цзян Чэна. Он смотрел на профиль его лица, на руки, на фигуру, на то, как тот двигает пальцами, зарываясь в пушистую шерсть, как улыбается глазами. Смотрел и размышлял о том, что Цзян Чэну ничего не ведомо о внутренней борьбе, о том, что гложет, как Главу клана, как влюбленного и взявшего на себя ответственность, как того, кто выбирает не самый лёгкий путь: по жизни, по любви, по чести, как того, кто одолён демонами. Эти самые демоны велели Лань Хуаню любить Цзян Чэна, как самую роскошную драгоценность, но они же велели её мучить, потому что счастье и страдание - две грани, а обладать целым возможно, только если обе они существуют. И обе эти грани куют сильную личность, коей должен быть Цзян Чэн, чтобы выдержать непростую судьбу. Цзян Чэн рос в любви отца с сестрой и ненависти матери, это была одна из причин, почему Лань Хуань решил, что должен забрать его себе: во-первых, он сохранит развитие личности в том направлении, в котором она идёт - идеальный для пути воина путь; во-вторых... так он удовлетворит своих собственных демонов. Пусть Цзян Чэн не понимал, но этот брак был для него наилучшим из возможных. - Верно, брак - это скучно. Хороший брак. В нём должно быть комфортно и спокойно. - Мне с тобой некомфортно. - Ты знаешь каким должен быть брак, но брак твоих родителей совершенно не такой, - опасно было заводить разговор на эту тему, но Лань Хуаню хотелось, чтобы Цзян Чэн начал задумываться и перестал видеть ситуацию однобоко, - и, судя по всему, тебе со мной спокойно, раз ты упомянул лишь отсутствие комфорта. Цзян Чэн метнул в Лань Хуаня пронзительным взглядом и плотно сжал губы, из-за которых рвались резкие слова. Однако, он все их сдержал, наткнувшись на спокойный изучающий взгляд. Если бы Лань Хуань издевался улыбкой, Цзян Чэн не смог бы молчать. Тем не менее, тема родителей оставалась больной, и Цзян Чэн не придумал ничего лучше, кроме как сделать вид, что последних слов не было и отвернуться. - А-Чэн, несмотря на то, что между нами происходит, тебе со мной спокойно, - посчитав реакцию как удовлетворительную для развития мысли, Лань Хуань продолжил, - это крайне воодушевляет меня и говорит о том, что я всё делал правильно, вкладывая время и терпение в свою силу. Цзян Чэн молчал. Он испытывал сложные чувства, не похожие ни на злость, ни на досаду, ни на печаль, ни на что. Лань Хуань произносил эмоционально ранящие вещи, но правдивые. И про брак и про спокойствие. Другое дело, что, подозревая, что Лань Хуань может быть нормальным, Цзян Чэн отказывался таким его воспринимать, каждую секунду ожидая подвоха. И это было обоснованно! - Любому рядом с тобой было бы спокойно, - наконец, Цзян Чэн решил ответить, но смотреть на Лань Хуаня не хотел, поэтому просто смотрел вперёд, - кому-то, может, даже комфортно, с мазохическим удовольствием воспринимай он твою тягу к садизму. Лань Хуань поймал вздрогнувшего от неожиданности Цзян Чэна за локоть и остановился. Цзян Чэн сделал усилие к сопротивлению, но всё равно дал себя повернуть. Они оказались лицом к лицу. - Я не отрицаю, я такой, - от тона по спине Цзян Чэна прокатились мурашки. Он подобрался, но постарался не дать виду, что на мгновенье ему стало страшно, - но я бы не стал брать тебя, если бы знал, что это разрушит тебя. Тебе некомфортно только лишь потому, что ты видишь одну мою сторону и презираешь её, а я вижу твои все и принимаю их. Цзян Чэн фыркает, дёргает рукой, отбирает её и вытягивается весь в тонкую струну, демонстрируя свою природную хищную натуру. До его ушей долетают слова, но не смысл. - Ты не знаешь меня! - Если здесь кто кого не знает, то это ты меня, дорогой лотос, - Лань Хуань невероятно спокоен и невероятно величествен, но не настолько, чтобы унижать этим Цзян Чэна. Он честно даже и не пытается. Цзян Чэн опешивает и не находится, что сказать. Он? Не знает Лань Хуаня? Даже если малая часть того, что знает, ему неприятна, на кой чёрт ему тогда знать что-то ещё, всё? - Мне достаточно того, что есть! - отмахиваясь, Цзян Чэн отворачивается и возобновляет шаги. Лань Хуань не пытается его остановить, молча смотрит и идёт следом. Он не ждёт, что Цзян Чэн скоро начнёт понимать его, но ждёт, что тот начнёт думать, ведь зерно сомнений он поселил в его голову. А ещё... Лань Хуань не без удовольствия разглядывает прямую спину, скрытую за тканью одежды, вспоминает её на вид и на вкус. Кровь приливает к чреслам, фантазия будоражит. Лань Хуань не отказывает порочным мыслям посетить его. В прочем, разве мысли могут быть порочны, если направлены на собственного супруга? Цзян Чэн ни о чём не подозревает. *** Прежде, чем дойти до пещеры, Цзян Чэн с Лань Хуанем сделали круг. На пути им повстречались утки, кролики, лошади и бараны. Цзян Чэн обратил внимание, что вся эта живность отличается наличием более плотного, объёмного пуха и шерсти. Лань Хуань рассказал, что животные также терпимы к местному холоду, но хуже, чем люди. Поскольку обсуждать что-то, что не касалось взаимоотношений и родителей Цзян Чэну было интересно, он спросил у Лань Хуаня почему драконы когда-то выбрали это место. Причина оказалась проста: у первых драконов, которые ещё не были оборотнями, яйца выживали только при определённых температурных условиях, чем они были ниже, тем здоровее и крупнее был плод. Драконы всегда искали место похолоднее, пока, наконец, плотно не обосновались в Облачных Высотах. Цзян Чэн постыдился того, что не знает причины, почему дикие коты когда-то выбрали Пурпурные озёра. Впрочем, какой бы причина не была, место было подходящее. Снег всё время усиливался, и к концу прогулки Лань Хуань и Цзян Чэн уже хуже различали черты друг друга за завесой. Зонтики едва спасали. Снежка же не было видно вообще. Пёс в пещеру не пошёл, остался сторожить два сложенных зонтика снаружи. Цзян Чэн не зря выбрал именно эту пещеру. Она была без хитроумных тоннелей, что позволяло в случае чего быстро покинуть место. Преодолев небольшой коридор, Цзян Чэн и Лань Хуань попали в «зал». Адепты в целости и сохранности обнаружились тут, медитируя в гармонии и тишине. Всплеска негативной энергии не наблюдалось. Пока Цзян Чэн обходил каждого из учеников по очереди, Лань Хуань оставался в стороне, прислушиваясь к плавно текущему потоку Ци. В какой-то момент он почувствовал покалывание в той руке, на которую собирался наложить Касание Императора. Покалывание не было неприятным. Сняв перчатку и осмотрев руку, Лань Хуань удивился, так как чернота начала расплываться. Она расплывалась, светлела-светлела, а в конце и вовсе рассеялась, являя печать в виде золотых, красных и синих полос, образовавших круги и треугольники, в центрах которых располагались иероглифы. Излучаемое сияние привлекло Цзян Чэна и он обернулся. Он тоже был удивлён. Значит, вот так она и выглядит? Эта техника? Однако, магия рассеялась, и чернота сгустилась обратно, так как энергия, находившаяся в воздухе, пошла рябью. Цзян Чэн повернулся в сторону того адепта, из-за которого это случилось. Быстро оказавшись рядом, Цзян Чэн осторожно, чтобы не навредить, пальцами коснулся точки на правом запястье сложенных рук, чтобы помочь нормализовать поток. Ученик при этом успешно оставался в медитативном состоянии. Когда он закончил, подошёл к надевшему перчатку обратно Лань Хуаню. Вместе они вышли наружу. - Она снова чёрная? – Цзян Чэн взял свой зонтик, раскрывая его, не забывая погладить счастливого Снежка по голове. - Да. Но то, что произошло – удивительно. В манускрипте не было ничего подобного. Видимо, ровный и достаточно мощный поток светлой энергии может помочь технике развиться, - взяв свой зонтик, Лань Хуань улыбнулся Цзян Чэну и следом за ним нырнул в снегопад, - будешь ли ты против, если я буду приходить сюда, чтобы медитировать вместе с твоими адептами? Цзян Чэн посмотрел на Лань Хуаня хмуро и оценивающе. - Пожалуйста. - Ты не станешь им мешать? - Нет. Более того, если что-то пойдёт не так, я смогу прийти на помощь. - Ладно, но я всё равно буду приходить проведывать их. - А меня? – Лань Хуань улыбнулся своей придурковатой улыбкой, от которой у Цзян Чэна мгновенно выступало раздражение. - Если за кем здесь и не надо присматривать, так это за тобой, - буркнув, Цзян Чэн подозвал Снежка к ноге и ускорил шаг. - Ошибаешься, дорогой. Если выйду из-под контроля я – многие пострадают, - Лань Хуань догнал убегающего супруга. - Что я смогу сделать? – Цзян Чэн замедлился, бросив на Лань Хуаня взгляд. - Хм, - Лань Хуань задумался, - ты должен был осваивать эту технику. В арсенале пути войны есть приём, позволяющий изменить полярность энергии. - Осваивал, но уровень твоей энергии слишком велик, в меня отрикошетит. - Не отрикошетит или, по крайне мере, слабо, если ты направишь в меня несколько небольших ударов, а не один большой. Теперь уже задумался Цзян Чэн. - Хорошо. Лань Хуань заулыбался, глядя на серьёзного Цзян Чэна, которому на волосы садились снежинки. Он хотел сказать, что любит его, но промолчал, дабы не портить момент. *** Когда они вернулись в крепость, Облачные Высоты накрыла настоящая снежная буря. - Иди сюда, хороший мальчик! - Цзян Чэн подозвал к себе пса, после чего подхватил и поднял его на руки, - Пойдём, вытрем тебя как следует, а потом накормим. Лань Хуаню тоже захотелось стать "хорошим мальчиком". Он посмотрел вслед удаляющему Цзян Чэну, после чего поприветствовал подошедшую к нему прислугу и попросил принести обед в комнату. Цзян Чэн пришёл к себе. Он оставил до безумия счастливого пса у окна сидеть и ждать, пока сам ходил за полотенцем. - Давай лапы по одной. Снежок повиновался, подставляя лапы, хвост, голову, тушу, а Цзян Чэн его вытирал, делая пушистым-пушистым. Когда он закончил, то велел Снежку занять место на подушке. Выглянув из комнаты, Цзян Чэн позвал прислугу, а когда та пришла, попросил накормить пса. Позаботившись о друге, Цзян Чэн решил позаботиться о себе. Он снял всю одежду и переоделся в свежие штаны с рубашкой, оставшись босиком. Пол совсем не холодил ноги. После он подошёл к зеркалу, распустил пучок и расчесался. Когда собирался закрутить пучок снова, задумался на минуту, разглядывая себя и вместо привычной причёски оставил большую часть волос распущенными, сделал две тонкие косички и убрал их назад, закрепив. - Свежо, - одобрительно высказался Лань Хуань, стоявший в дверях. Предварительно он постучался, - приходи обедать. Цзян Чэн посмотрел на него и кивнул, бросив ещё один взгляд в зеркало. Обуваться он не стал, прошёл за Лань Хуанем в его комнату прямо так. Лань Хуань ничего не сказал по поводу этой милой выходки, а также того, что Цзян Чэн предпочёл быть полураздетым, более того, уже в комнате он сам поспешил избавиться от верхней одежды. Девушка, принёсшая еду, также высказалась одобрительно в сторону причёски Цзян Чэна, и он, наконец, смутился. Неуклюже, но смутился. - Всего-то распустил волосы. Цзян Чэн сел за стол, Лань Хуань напротив него. - Детали важны, - пожелав Цзян Чэну приятного аппетита, Лань Хуань принялся есть, - иногда самая незначительная может полностью преобразить. В случае тебя, тебя ничто не может испортить. Цзян Чэн бы с этим поспорил, но это означало опять говорить о нём, а хотелось, наконец, отвести внимание и, если о чём и поговорить, то о стороннем, либо же вообще ни о чём. Тихо вздохнув, он принялся за еду. - Много раз ты бывал в Огненных землях? - Достаточно. Там всегда лето и тепло. Не волнуйся, для нас, живущих в холоде, это проблемой не станет. Там есть несколько очень красивых мест, которые я хотел бы тебе показать. Конечно, всё равно где быть, главное, вместе, но в Огненных землях тебе действительно нужно побывать. А ещё я тебя кое с кем познакомлю. - Да, ты уже сказал про Вэней. Лань Хуань улыбнулся, ловя удовольствие просто от наблюдения за тем, как Цзян Чэн жуёт. - Я тебя познакомлю с конкретной их представительницей. - О, это женщина, - Цзян Чэн неторопливо ел, стараясь не хмуриться от осознания того, что на него смотрят не сводя глаз. - Непростая, но общение с ней будет тебе полезно. Цзян Чэн испытал странные ощущения от того, как эти слова были сказаны. Почему-то стало дискомфортно. - Чем же? - Ну, она очень умна, а ещё очень хорошо знает меня. Она живёт намного дольше тебя, немного меньше меня. В общем, тебе будет интересно просто пообщаться. Она видала и лечила многих, следовавших пути войны, так что её опыт может быть полезен. - Заинтересовал, - кивнув, Цзян Чэн положил в рот последний кусок рыбы, прожевал его и кивком дал понять, что наелся, - меня клонит в сон. - Это всё из-за бури, - Лань Хуань покачал головой, поворачиваясь, чтобы посмотреть в окно, но там совершенно ничего не было видно, - тогда чай выпьем позже? - Он поднялся на ноги. - Если ты не против, - Цзян Чэн тоже встал и отправился в сторону постели. Ему, правда, почему-то сильно захотелось спать. Прогулка, еда и тепло разморили. Упав на постель, Цзян Чэн подтянул к себе вторую подушку и обнял её. Лань Хуань сел рядом на край, положил руку ему на голову и погладил. - Спи. Сегодня я буду здесь с тобой. Я буду что-нибудь читать. Цзян Чэн закрыл глаза и позволил себя гладить. Буря убаюкивающе гудела, тело становилось тяжелее с каждой секундой. Лань Хуань едва задевал пальцами ушко, заставляя бубенчик позвякивать. Прямо сейчас этот звук не раздражал. Прямо сейчас вообще ничего не раздражало. Воспоминания сегодняшнего дня лениво перетекали одно в другое в голове. Вот снова он идёт по исчезающей под сыплющимся с неба снегом дорожке, носом и глазами хищника находит животных, притаившихся между деревьев. Утки, кролики, лошади, барашки. Милые и пушистые. Особенно кролики. Они все-все белые. Они разбегаются, если подходишь к ним ближе. Но если остановиться и понаблюдать... Цзян Чэн уже абсолютно точно уснул, всё происходящее - сон. Кролики сидят в одной кучке и раскапывают лапками траву. Они такие белые, что глаза слепит. Цзян Чэн моргает раз, ещё раз и ещё раз, трёт глаза и, открывая их снова, быстро моргает, но нет, он там и правда есть - чёрный кролик. Моргаешь - он в одной стороне, моргаешь - в другой. Цзян Чэн моргает снова, и вот уже ни одного белого кролика не осталось, только чёрный, и он сидит прямо перед ним и смотрит. Мгновенья хватает, чтобы осознать, что вокруг всё стихло, и не осталось никого. Только Цзян Чэн и чёрный кролик. Цзян Чэн моргает ещё раз и находит себя уже в комнате, в тот момент, когда бросает последний короткий взгляд в зеркало после сделанной причёски. Новая причёска и на секунду что-то изменившееся во взгляде, а потом... потом Цзян Чэн, наконец, глубоко засыпает, и все видения кончаются. - Спи, я рядом.