Здесь обитают драконы

      Пока Яна запирала дверь, Палландо прошелся по комнате, остановившись у открытого окна. Его шаги отчего-то звучали неестественно громко.       От волнения у Яны дрожали руки. Засов перекосился и упрямо упирался в петлю, так что нормально задвинуть его удалось только с третьего или четвертого раза. Волшебник, оглянувшись через плечо, наблюдал за ее возней с таким видом, будто она нарочно это подстроила, что, естественно, не способствовало обретению душевного спокойствия.       Вот зараза. Какого черта? Она ведь взрослая, ответственная и закаленная дурной своей работой женщина — так отчего же теперь чувствует себя так, словно вернулась в четвертый класс и снова уронила с подоконника горшок с геранью на глазах у строгой математички?..       Разобравшись, наконец, с замком, Яна отошла от двери. Палландо снова стоял к ней спиной и смотрел в окно. Но прежде, чем она решилась тактично покашлять, чтобы напомнить о себе, волшебник неожиданным, резким движением захлопнул ставни. Удивительно, что при этом они не разлетелись в щепки.       — Я все знаю, — проговорил он.       Наступившая тишина звенела угрозой. Яна больно, почти до крови прикусила губу, лихорадочно перебирая в голове варианты ответа на это многозначительное заявление. Почему-то на поверхности упрямо оказывалось хрестоматийное «не виноватая я», и горло защекотал нервный смех.       Господи… как глупо…       — Я предупреждал тебя. Я велел тебе не высовываться! — вновь заговорил волшебник. Вроде бы не громко, но Яна будто снова слышала раскаты грома. — Я оставил тебя здесь, думая, что тебе хватит ума, чтобы меня послушать! Ты же все сделала мне наперекор…       — Я могу все объяснить… — выдохнула Яна, почему-то внезапно охрипнув. Слова, такие же нелепые, как трухлявый деревянный щит, выставленный против пулеметной очереди, жалко прошелестели и осыпались золой даже прежде, чем она их договорила.       — Мне не нужны твои объяснения! — Палландо резко обернулся, и медик от неожиданности отшатнулась, словно отброшенная взрывной волной. — Я и так знаю, больше, чем ты решишься мне сказать!.. Знаю, кем ты была в своем проклятом мире — пустым местом! Маленькой серой молью, удел которой — бесконечно биться в раскаленное стекло, покуда не сожжешь крылья и не сгинешь в пыли. Кто дал тебе право полагать, что тебе дозволено большее?       На голову словно вылили ведро ледяной воды. Яна судорожно втянула воздух открытым ртом, но задыхаться не перестала.       — Но… — сорвалось с ее пересохших губ, нелепо, бессмысленно. Остаток фразы она придумать не смогла. Да и надо ли было?..       Устами волшебника говорил его гнев. Сложно было понять, сказал он это сгоряча или же хотел задеть нарочно, но Палландо задел в ней что-то такое, что Яну буквально раздавило в единый миг.       Ведь он был прав…       — Ради Единого, молчи! — прошипел маг, и не собираясь на этом останавливаться. — Уж конечно, здесь ты ощутила себя важной птицей! Я же знаю, как таким, как ты, это льстит. Как собственное тщеславие опьяняет тебя, лишая остатков стыда! Ты уже вовсе не знаешь никакой меры, не ведаешь, что творишь! Но, видишь ли, всему есть предел, в том числе и моему терпению. Наш мир — это не глупая детская сказочка, где безродная замарашка может заполучить короля!       Яна дернула головой, словно ей влепили пощечину. Часто заморгала, пытаясь избавиться от тумана выступивших слез.       Нет. Нет, это не так…       Это не может быть так! Она не хотела… Никогда не хотела…       — Я этого не добивалась, — глухо проговорила Яна, упрямо утерев катящуюся по щеке слезу тыльной стороной ладони.       — Не добивалась? Ты думала, я не видел, как ты не добивалась? — сверкнул глазами Палландо. — Как одурачила Убийцу Дракона? Как одурманила этого эльфа, внушив ему, что сможешь вернуть его дар?.. Как вертела своими прелестями перед Дубощитом?!..       А вот это было уже слишком.       — Нет! — возмущенный крик вырвался из груди почти против воли. Яна сжала кулаки, чувствуя, как внутри закипает ярость.       Нет, нет, нет!       — Молчи! — волшебник отошел от окна, двинувшись к ней. — Ты для этого мира — как яд, который расползается в крови, отравляя все, чего коснется! Тебе нельзя оставаться здесь больше ни единого дня!       Палландо обошел стол. Сделал еще шаг. Теперь их разделяло совсем небольшое расстояние, и Яна вдруг ощутила какой-то непонятный, почти инстинктивный страх. Нечто животное, первобытное, давно пылившееся на задворках рептильного мозга вопило «спасайся! Отступи назад!».       Яна стиснула кулаки и не двинулась с места.       — Мне следовало сразу тебя отсюда убрать и не слушать этого болвана Даина!.. — сказал волшебник, остановившись.       Кажется, он хотел сказать что-то еще, но в последний момент почему-то передумал. Несколько секунд он так и смотрел Яне в глаза, и ей показалось, что на лице Палландо проступило нечто вроде удивления, непонятно откуда взявшегося. Как будто волшебник ожидал от нее чего-то, вроде мгновенного самоиспепеления, но как-то не получилось…        Немного помолчав, он поджал губы и снова отвернулся.       — Но к счастью для всех нас, скоро все это закончится, — проговорил он, уже спокойнее. — Я нашел способ вернуть тебя домой.       Мир пошатнулся.       Яна почувствовала себя, как марионетка, у которой разом обрезали все ниточки. Напряжение разом отхлынуло, но вместе с ним ушли и силы, и сама ее воля.       Она так долго, бесконечно долго ждала этих слов… А сейчас была совсем не рада их услышать.       — Что?.. — переспросила она, не веря или не желая верить.       И в те три секунды, пока волшебник молчал, отчего-то медля с ответом, она молила всех известных ей богов, чтобы ей это только послышалось.       — Через тринадцать дней, в новолуние, когда ночь будет достаточно темна, я смогу отправить тебя обратно, — сказал Палландо, словно огласив приговор. — Но сначала я должен исправить то, что ты тут натворила…              ***              «Скажись больной», велел Палландо.       Это было нетрудно. Когда Яна вышла из кабинета, она была так бледна, что Аарна первая заохала, обеспокоившись ее самочувствием. Медик сослалась на внезапный приступ мигрени и вернулась к себе, отказавшись оттравяного чая, теплого молока и вина со специями, которые предложила сочувствующая знахарка.       Чувствовала Яна себя, однако, действительно странно. Как после единственного своего проваленного экзамена — тогда она проплакала несколько часов, а потом уже сил ни на какие эмоции не осталось, и каждая мысль словно вязла в мутном киселе. Хотя теперь-то с чего бы?.. На нее орали и прежде, да еще и не такими словами, привыкла уже. Да и обычно Яна в таких случаях скорее злилась, чем расстраивалась, а сейчас ощущение было такое, будто ее чем-то «загрузили».       Волшебник ушел. Наверное, «исправлять», хотя черт его знает. Через час Яну начало потихонечку отпускать, и она поняла, что просидеть весь день в своей комнате, как того хотел Палландо, не сможет. Просто сойдет с ума.       Госпиталь остался на попечении Аарны и Сигритт. С текучкой они легко разберутся, но все же казалось некорректным взваливать все на них. С Меллом было бы спокойнее, но когда теперь он вернется?..       Да и вообще — мир же до сих пор почему-то не рухнул. И вряд ли рухнет, если Яна осмотрит еще несколько сопливых носов или пропальпирует очередной больной живот. От наложения шины Вселенная не схлопнется, и основы Мироздания не дрогнут из-за сбора анамнеза. Яна даже подумала, что сможет убедить в этом и самого Палландо…       Только отчего же сразу не убедила?..       Эта мысль неожиданно заставила Яну, нервно мерявшую пол шагами, остановиться и замереть. А, действительно, отчего?..       Она нахмурилась, вспоминая свой разговор с волшебником и удивилась, осознав, насколько глупо было соглашаться с его условиями. Да, глупо — и неправильно. И почему она только так покорно их приняла? Разве много вреда бы принесла ее обычная работа? А вот внезапное затворничество, наоборот, вызовет немало вопросов, и никаким «недомоганием» оправдать его не получится — по крайней мере, надолго. Уж если Палландо все-таки сможет отправить ее домой — то не проще ли так и сказать? Ну, умолчав об истинном пункте назначения, разумеется. Так мол и так, принес вести с юга, якобы от встревоженных родичей, так что пора чужеземке вернуться на родину… Хотя сама чужеземка теперь не то чтобы стремилась туда.       «Выбирать-то тебе и не придется…»       Выругавшись, Яна опустилась в свое кресло, устало прикрыв глаза рукой. Видно, сказалась бессонная ночь — стоило хорошенько задуматься и голова действительно разболелась…       А Торин? Разве его удержит эта ложь о ее мнимой болезни? Да его вообще никакая не удержит…       Как, впрочем, и правда.       Яна застонала, прижав к лицу обе ладони. Почему, почему она не рассказала ему все, когда была такая возможность?.. надо было сделать это гораздо раньше… Объяснить ему, что не смогут они быть вместе, потому что между ними пропасть гораздо бОльшая, чем он мог бы даже вообразить… А теперь они оба увязли в этом по уши, и никто из них не выберется из этого болота невредимым.       Что будет, если сказать ему правду? Поймет ли он? Отпустит? А, если нет?       Ох, Палландо был прав. Сто тысяч раз прав!.. Ей не надо было ни во что влезать. А теперь она мало того, что сама сунула голову в петлю, так еще и Торина тянет за собой…       Яна обессилено опустила плечи, съежившись на стуле и расплакалась — уже по-настоящему.              ***              День прошел на удивление спокойно, но в этой обманчивой обыденности чувствовалось нечто зловещее. Как в затишье перед грозой, когда воздух будто становится гуще и весь мир умолкает, настороженно ожидая первого удара грома.       Яне было тревожно. Она чувствовала себя загнанным в западню зверем. Куда ни метнешься — везде красные флажки. Слова Палландо и его обещание, тревога за Мелла, мысли о Торине, неизменно болезненные и тяжелые… все это снова и снова крутилось у нее в голове, лишая возможности нормально соображать. Она запуталась. Глубоко, безнадежно, безвыходно. В какой-то момент ей просто захотелось, чтобы все это побыстрее закончилось.       Естественно, Яна ослушалась волшебника, спустилась в ординаторскую. Выглядела, она, очевидно, не очень хорошо, потому как Аарна попыталась снова отправить ее наверх, но медик лишь отмахнулась. Мол, подремала пару часов и все прошло, а то что глаза опухли и покраснели — это от дневного сна. Знахарка, естественно, не поверила, но все дальнейшие попытки расспросов Яна решительно пресекла.Но чувствовать на себе полный укора взгляд коллеги было невыносимо, и медик, пробормотав что-то про неотложное дело, оставила Аарну одну. Было бы неплохо действительно найти себе хоть какое-то занятие.       В холле она, к своему удивлению, обнаружила Алфрида. Несмотря на то, что кресло позволяло ему передвигаться самостоятельно как минимум в пределах первого этажа, он редко выползал из своей берлоги — колеса надо было крутить руками, что горбуну, естественно, не нравилось: то тяжело, то грязно, то занозы. Но сегодня какая-то неведомая сила все-таки выманила его наружу. Впрочем, увидев Яну, он поспешил закатиться обратнов комнату, да с такой резвостью, которой медик от него не ожидала.       — Что это с ним? — спросила Яна у Сигритт, которая как раз вышла из кухни с тазом.       — Ждет Ярре, — со вздохом ответила девушка. — Она что-то задерживается сегодня.       — И что, он к ней так привязался? — удивилась Яна.       — Представьте себе, — фыркнула Сигритт. — Просто не разлей вода. Кажется, он только к ней и относится хорошо.       Яна сухо усмехнулась. Да уж. Ну, хоть одна живая душа способна выносить Алфрида. Возможно, с ним еще не все потеряно…       …Волшебник вернулся вечером, когда приходящий персонал уже начал разбредаться по домам. Застав Яну внизу, он ничего не сказал, но так выразительно скривился, что стало сразу понятно — ничего хорошего ее не ждет. Впрочем, требовать чего-либо Палландо не стал, но как бы случайно засел в ординаторской — словно зашел в гости, да подзадержался, заболтавшись за чашкой предложенного Аарной чая. То ли точно так же, как и Яна, пытался создать видимость нормального хода вещей, то ли чего-то ждал.       Стемнело, снова пошел дождь. Пора было уже готовиться ко сну, но никто с этим пока не спешил. Аарна и Сигритт, открыв рты, слушали рассказы волшебника о далеких южных землях, о чудесах таинственного Харада и древнего Кханда, о великих городах Гондора и диких Бурых равнинах. Яна рассеянно гоняла чаинки кривой оловянной ложкой, стараясь вообще ни о чем не думать.       Уже была почти полночь, когда звякнул колокольчик над дверью и скрипнули старые петли. Разговор мгновенно оборвался. Стало очень тихо.       Яна закономерно отреагировала первой, порвавшись вскочить с места, но сидевший рядом Палландо тут же положил ей руку на плечо, буквально вдавив в стул. Медик обернулась, бросив на волшебника недоуменный взгляд, в то время как Аарна, а за ней и Сигритт выбежали из ординаторской — как раз в тот момент, когда ночной гость миновал холл и ступил в желтое пятно света от висевшего на стене факела.       — Мелледан! — донесся взволнованный и будто бы даже испуганный возглас Сигритт.       — Господин эльф! — почти тут же воскликнула и знахарка, примерно с той же интонацией. — Да храни нас Единый, что же с вами стряслось?..       Нервы у Яны не выдержали. Тревога с такой силой вгрызлась в нее, что, казалось, сердце должно было остановиться, не выдержав. Скинув с себя руку волшебника, она тоже выскочила из закутка, едва не сбив хлипкий стол, но даже не заметив этого.       Эльф стоял у двери, живой, и, кажется, невредимый. Только очень мокрый — вода с его куртки текла так, словно только что кто-то окатил его из ведра. На полу уже даже образовалась пара живописных луж.       — Мелл! — выдохнула она на ходу, едва не хохоча от радости и облегчения.Ей-богу, точно гора с плеч свалилась!.. — Вернулся! Так быстро!..       Но тут эльф скинул надвинутый на лицо капюшон, и Яна замерла, как вкопанная, наткнувшись на его взгляд, как на кирпичную стену. Смех застрял у нее в горле.       — Боюсь, я принес дурные вести, госпожа, — прошептал Мелл, опустив голову.       Яна невольно проследила за его взглядом, только сейчас заметив, что одну руку эльф как-то странно прижимает к животу, и у нее самой в груди похолодело. Что такое?.. Ранен?.. Его пальцы влажно блестели в свете факела, так что разыгравшееся от нервов воображение мгновенно подрисовало сочащуюся между ними кровь.       Но прежде, чем она успела по-настоящему испугаться, Мелл отнял от тела ладонь, и стало понятно, что то, что Яна приняла за темные потеки, оказалось всего-навсего мокрой черной тряпкой. Что-то блестящее было завернуто в нее, но что, догадаться по форме было невозможно. Какой-то железный камень? Кусок руды?.. Отчего эльф всю дорогу нес эту вещь в руках, когда удобнее было бы положить в сумку?       Она шагнула вперед, чтобы разглядеть получше. Мелл второй рукой откинул край тряпицы, и в факельном свете блеснуло темное от времени серебро.       Хотя нет. Не от времени.       Яна сперва ничего не поняла. Это было что-то стальное, сильно перепачканное в грязи и в странных застывших потеках. Потом взгляд зацепился за едва сохранившуюся гравировку — тонкие, плавные линии, переплетающиеся в изящном узоре, теперь безнадежно изуродованном. Вот тонкое ребро дужки, изгиб на рукояти, острый кончик навершия…       Когда-то это было эльфийским клинком. Теперь — оплавленным, искореженным куском металла.       — Твою мать, — выдохнула Яна. Она протянула было руку, чтобы коснуться эфеса, но вовремя осознала, что там за черные пятна, отчего они напоминают отпечаток ладони и почему эта грязь не отмылась дождевой водой.       — Я нашел его на стене Эсгарота, — проговорил Мелл. — Это клинок Тауриэль…       «Это все, что осталось от Тауриэль», мысленно поправила Яна, не в силах отвести взгляд от замаранной рукояти.       — А… где она сама? — наивно спросила Сигритт.       Ответом ей было молчание — куда более красноречивое, чем любые слова.       Мелл, конечно же, не питал иллюзий. Что бы еще он ни нашел на руинах, этого ему было достаточно, чтобы все понять.       Яна уже видела нечто подобное. Какой-то гений решил по пьяни «починить» трансформатор монтировкой. Ее после этого вызова еще месяц тошнило от запаха жареного мяса. Приварившуюся к железу плоть ни с чем не спутать.       Аарна… наверное, догадалась. По побледневшим лицам, по ужасу в глазах, по нехорошему, горькому молчанию.       Сигритт беспомощновертела головой, беспомощно глядя на всех троих по очереди, но все еще ничего не понимая.       — Что случилось? — спросила она, и ее тоненький голосок невольно разрушил мрачное оцепенение, сковавшее все живое в комнате.       Яна переглянулась со знахаркой и едва заметно качнула головой. Сигритт многое успела повидать, притом порой стойко выносила такие сцены, от которых и взрослых мужчин выворачивало наизнанку. Но сейчас, пожалуй, не тот случай. Дело ведь не только в смерти, но и в ее обстоятельствах.       Аарна понятливо кивнула и, подойдя к девушке, положила ладонь на ее плечо.       — Пойдем-ка лучше вымоем чашки, — сказала она, приобняв Сигритт за плечи. — Я тебе все объясню…       И они ушли. В палате стало тихо-тихо, только факел на стене негромко потрескивал, да скребласьгде-то в углу невидимая мышь.       — Что это было? — хрипло спросила Яна, хотя Мелл вряд ли мог ответить на этот вопрос.       Эльф покачал головой.       — Не знаю… Но только очень сильное колдовство могло сделать такое с закаленной сталью, — сказал он негромко.       — Колдовство?.. — раздался вдруг за спиной резкий насмешливый голос. — Что же ты знаешь о колдовстве, господин эльф?       Мелл поднял глаза и неприязненно нахмурился. Медик тоже обернулась, встретившись взглядом с Палландо — волшебник стоял у нее за спиной, умудрившись выйти из ординаторской и приблизится настолько бесшумно, что, похоже, смог застигнуть врасплох даже эльфа. Да и Яна совершенно о нем позабыла…       — Могу я взглянуть? — предложил Палландо, шагнув вперед.       Мелл смерил его неуверенным взглядом, но все же протянул ему оплавленную рукоять. Волшебник осторожно взял ее обеими руками, но касаясь лишь кончиками пальцев, и отступил к стене с факелом, чтобы поднести ближе к свету. Напряженно хмурясь, он долго крутил улику и так и эдак, осматривая со всех сторон. Никто вэти минуты не решался подойти к нему.       Неожиданно он разжал пальцы, но не выронил рукоять, а ловко поймал ладонью. Яна брезгливо поморщилась — его пальцы легли точно на темные пятна… Палландо оценивающе взвесил предмет в руке и, наконец, заговорил:       — Где, говоришь, ты нашел это, эльф?..       — Там, где раньше была городская стена, — ответил Мелл. — Она застряла в щели между камней.       Маг хмыкнул, посмотрев на кусок металла в своей руке. В какой-то миг Яне показалось, что он сейчас вернет его, но Палландо вместо этого снова поднес рукоять к глазам, точно заметив что-то, упущенное прежде.       — А в сам город не ходил?..       Эльф нервно фыркнул.       — Я умею ходить по тонкому льду, но не по воде, — ответил он с некоторым раздражением. — И лодка моя не проплыла бы среди руин.       — Может, тебе и повезло, — вздохнул волшебник. — Я не думаю, что здесь замешаны чары — эльфийку могла убить и стихия. Но если на этих развалинах действительно так неспокойно, как говорят, мне стоит самому на них посмотреть. Уж кому, как не волшебнику надлежит охотится на призраков?       Яна и Мелл переглянулись. Странно, но медик вдруг испытала неожиданное облегчение — будто где-то внутри развязался узел, который все затягивался и затягивался с момента их последнего с Тауриэль разговора.       — Надо рассказать об этом Барду, — сказала Яна, совершенно забыв, что на дворе стоит ночь… Да и черт бы с ней. Даже если правитель Дейла уже спит, эти вести — и дурные, и обнадеживающие — показались ей достаточно веским поводом, чтобы его разбудить.       Она было дернулась в сторону холла… но не двинулась с места. На ее плечо легла тяжелая, горячая ладонь Палландо.       — Пусть эльф расскажет, — проговорил волшебник, с неприятной, жесткой улыбкой взглянув ей в глаза. — А завтра я и сам поговорю с Убийцей Дракона.       Яна досадливо сжала зубы, но спорить не стала.              ***              Когда Мелл ушел, они вдвоем вернулись в ординаторскую. Чайник давно остыл, а Аарна и Сигритт забрали все чашки, чтобы вымыть их и убрать. Было слышно, как на кухне шелестит текущая вода.       — Вы действительно сделаете это? — спросила Яна, когда Палландо опустился на лавку. — Отыщете призраков Эсгарота?       Отчего-то этот вопрос сейчас показался ей очень важным. Куда важнее ее собственных проблем.       — А у тебя есть основания упрекать меня во лжи? — ехидно спросил волшебник.       Яна покачала головой и отвернулась. Слова Палландо неприятно кольнули обидой — как будто он ее по носу щелкнул, как сунувшегося за хозяйский стол котенка. Но она промолчала, предпочитая эту обиду проглотить. В конце концов, магу было за что на нее злиться.       Волшебник удовлетворенно кивнул.       — В любом случае, это не твоя забота, — проговорил он, уже более мирно. — Ты отправишься домой и скоро обо всем забудешь.       — Хорошо бы, — буркнула Яна, не уточняя, что именно — «отправиться» или «забыть».       — Так и будет, — сказал волшебник. — Но сперва… я хочу чтобы ты кое-что сделала для меня.       Яна удивленно обернулась. Улыбка Палландо заставила ее вздрогнуть.