Здесь обитают драконы

      Снова — ночная дорога. Салон «Газели». Мигающие фонари…

      На этот раз идет дождь. Дворники мерно скользят по лобовому стеклу, растирая редкие пока еще капли, как спаренные стрелки фантастического метронома. Их движение странным образом совпадает с ритмом льющейся из хриплых колонок музыки.              Мокрый снег и холодный ветер       Мы с тобою одни на свете       В старом и немодном авто.       Но луна улыбнется мудро,       Где окажемся завтра утром,       Знать уже не будет никто…              Яна знала эту песню. Она была очень старая, но когда-то очень ей нравилась. Бодрый мотив, приятный голос, яркая музыка… и этот припев, которые намертво заседает в голове.              Я приду к тебе на помощь,       Я с тобой, пока ты дышишь…              Она вопросительно посмотрела на «Виталика». Почувствовав на себе ее взгляд, водитель на миг отвлекся от дороги и нахально ей подмигнул.       — Хорошая песня, да?       Яна тяжело вздохнула, устало откинувшись на спинку сидения.       — Не смешно.       Виталик ухмыльнулся. Достал папиросу из пачки в нагрудном кармане, стиснул в зубах, чиркнул зажигалкой. Он всегда использовал зажигалку — прикуриватель из этой машины еще до него продолбали.       Вот паскудина. Он знает. Все знает… каким-то образом может видеть у Яны в голове и копирует ее воспоминания, превращая их в эту псевдореальность. Это было обидно. Как будто кто-то без спроса рылся в личных вещах…       — Просто пугать тебя не хочу, — отозвался Виталик, должно быть, услышав и эти мысли. — Так-то привычнее будет. Ты ж ему всегда верила… Верь и мне.       Яна скривилась, страдальчески закатив глаза. Очень по-божественному: требовать слепой, необоснованной веры, не давая взамен ничего. Ни четких объяснений, ни причин этой «избранности», ни даже намека на то, в чем она, собственно, заключается.       А ведь настоящий Виталик был бесхитростным и честным. Это создавало особый диссонанс между его украденной оболочкой и сущностью, которая ее наполняла.       — Верить — чему? — спросила Яна, не особо, впрочем, надеясь на ответ.       Не вынимая сигареты изо рта, Виталик выпустил в лобовое стекло облако сизого вонючего дыма.       — Ну, к примеру, тому, что выбирать-то тебе не придется, — проговорил он. — Уж извини, Янка — за тебя уже решили. Тут без вариантов.       Яна резко выпрямилась, повернувшись к водителю настолько, насколько позволил ремень безопасности.       — Так Палландо все-таки откроет врата?.. — взволнованно спросила она, нервно стиснув край сидения. — Или… я останусь здесь?       Виталик молчал целую секунду. То есть почти вечность. В тишине этого невыносимо долгого мгновения, казалось, можно было услышать шелест вращающейся монетки, зависшей в воздухе прежде, чем упасть на подставленную ладонь. Делегируя выбор пути орлу или решке, ты часто на самом-то деле его уже сделал — еще до того, как щелкнул пальцами, отправляя в полет «пятачок». Потому что в этот момент отчаянно желаешь, чтобы монета выпала правильной стороной…       Но Яна понятия не имела, чего она хочет.       — Да и нет, — ответил Виталик.       Яна нервно засмеялась.       Монета упала на ребро…       — Как это?       Виталик прищурился, напряженно вглядываясь в дорогу. Шумно затянулся, снова выдохнув дым.       — Ты должна вспомнить.       — Что вспомнить?..       Он глубоко и очень устало вздохнул. Выкинул окурок. Раздраженно и резко дернул ручку переключения передач.       — Держись!       И ударил по тормозам…       Наверное, в реальности сна это было необходимым ритуалом. Или это было что-то нарисованного салюта при переходе на новый уровень игры. А, может, «Виталику» просто нравился эффект…       Мир дрогнул и померк. Газель исчезла…       Сон, впрочем, продолжался, только теперь кусочки сложились воедино и Яна смотрела их как в ускоренной перемотке. Мост, фонари, хрипящая рация в руке, лопнувшая лампочка… Пустырь, запах краски, липнущая к асфальту подошва, колебания неясной тени впереди, ало-голубые всполохи на обшарпанных стенах… Момент осознания, сжимающий сердце ледяными когтями… и нестерпимо яркая вспышка, не просто ослепляющая, а будто бы выжигающая разум…       Бум!       Свет померк. Яна оказалась… нигде.       Больше всего это напоминало уединенную комнату в очень шумном доме. Вроде бы темно, пусто и тихо, но откуда-то рядом, словно из-за тонких стен, слышны голоса. Их было так много, что они сливались в невнятный гул — как будто негромко и бестолково поет случайно задетая струна. Но, стоит хоть немного прислушаться — и этот звук распадается на отдельные части. И каждая из них важна… каждая имеет смысл — если слышна здесь.       Тут нет стен, нет потолка и пола, нет света и тени — только тягучий сумрак, отчего-то похожий на тонкую серую кисею. Вот она — пелена миров… или, точнее сказать, их изнанка.       Здесь в принципе не может быть ничего. Только отголоски, промельки, невнятные тени…       Отражения…       Ну… тут, по-сути, и пространства-то нет. Если б это место было привычно-трехмерным, то зеркало, конечно, выглядело бы плоским.       Несколько мгновений оно оставалось неподвижным. А потом вдруг с оглушительным грохотом разлетелось на миллионы бритвенно-острых осколков.       Яна закричала, попытавшись закрыться руками, но это было бессмысленно…                     ***              Взрыв подбросил Яну на ее лежаке, заставив подскочить раньше, чем она успела проснуться. Вскрикнув, она инстинктивно прижала руки к груди в глупой попытке зажать дыру, которая, по ее мнению, должна была там образоваться после того, как через тело прошел осколок Пустоты…       Только спустя пару секунд до нее дошло, что это все-таки — все еще! — сон. А звук, который ее разбудил, был всего лишь ударом грома.       Проклятье…       За окном бушевала гроза. Дождь остервенело впивался в доверчиво подставленные небу листья, словно дерево лично его чем-то обидело, и стихия в мстительном порыве пыталась сорвать с него крону.       Странно — вечером на небе не было ни облачка. Яна, не ожидавшая от погоды подобного коварства, на ночь оставила ставни открытыми. Козырек над окном не давал ливню залить подоконник, но беснующийся ветер менявший направление едва ли не каждую секунду, забрызгал и кресло, и стол и даже пол за ним, заодно разметав по комнате бумаги и накидав на них оторванных листьев и прочего мелкого мусора       Чертыхнувшись, Яна откинула одеяло и торопливо поднялась на ноги, чтобы в срочном порядке ликвидировать катастрофу. Но не успела она сделать и двух шагов, как на подоконник смачно шлепнулась какая-то аморфная черная масса. Встряхнулась, расправив мокрые темные крылья и негромко, вопросительно каркнула.       Ударила молния. Резко, беззвучно. Раскат грома последовал лишь через пару секунд, прокатившись по небу пушечным ядром. Яна снова прижала руки к сердцу, на этот раз вполне оправданно. Почему-то очень захотелось перекреститься.       Роак снова каркнул, нетерпеливо запрыгав по подоконнику. Вообще-то приличным полагается пережидать грозу в каком-нибудь укрытии, вздрагивая от каждого раската грома, но ворон будто бы вообще не замечал разгулявшейся бури. Разве что шевелил растопыренным хвостом, когда очередной порыв ветра пытался вдуть его в комнату.       — Да в порядке я, — невесть зачем досадливо бросила Яна. Но ворона этот ответ, кажется, удовлетворил — пророкотав что-то открытым клювом, он взмахнул крыльями, подскочил и через миг сорвался с подоконника, канув во тьме.       Тьфу ты. Вот куда понесло? Мог бы под крышей пересидеть. Не такой уж он, видимо, умный.       Яна подошла к окну и осторожно выглянула наружу, но ворон уже исчез — словно и правда растворился во мраке. Тихо ругаясь себе пол нос, она подцепила ручки ставен и не без труда закрыла окно. Козырек-козырьком, а волосы во время этого нехитрого маневра вымокли, словно на голову вылили ведро воды. Как и ворот ночной рубашки.       Глаза уже привыкли к темноте. Яна откинула крышку сундука у стены, пошуровала там рукой, наугад выцепила какую-то сорочку и быстро переоделась, вытерев волосы сухой частью ночнушки за неимением полотенца — все ванные принадлежности хранились внизу, рядом с переделанной под душевую кладовкой. Можно было снова лечь спать.       На улице снова полыхнуло. Яркий белый свет прорвался сквозь невидимые щели в ставнях, на миг расчертив комнату узором из тонких лучей. Гром на этот раз прогремел почти сразу — так близко и громко, что сам дом, казалось, испуганно вздрогнул.       Яна перевернулась на бок и закрыла глаза, натянув одеяло до самой макушки.                     ***              К утру ненастье утихло. Беснующаяся буря успокоилась, сменившись обычным дождем, а потом и вовсе противной мелкой моросью, раздражающей и унылой. Небо заволокло серой хмарью от горизонта до горизонта, а ветер, точно выдохшись за ночь, не спешил ее разгонять.       На рассвете вернулся целый и невредимый Роак с посланием. Торин сообщал, что жаждет увидеться снова, но сегодня осуществить это невозможно: из-за ливня в Эреборе неожиданно что-то затопило (хотя и не должно было) и ликвидация последствий отчего-то требует его личного присутствия. В ответной записке Яна посетовала на обстоятельства и пожелала ему удачи, подозревая, что и для нее этот день будет не простым.       Дейл после грозы выглядел изрядно помятым, как будто вчера вечером в городе закатили такое разнузданное пиршество, что даже стены теперь страдали от похмелья. Улицы усыпало обломанными ветками и мелким мусором, вымытым из сточных канав, старая штукатурка на фасадах от влажности пошла пятнами, придавшими домам неопрятный вид. Но по крайней мере, серьезных разрушений буря не принесла. У кого-то протекла крыша, где-то залило подвал, но такое случалось и весной и, в принципе, никого не удивило. В пожарную башню ночью несколько раз била молния, покрошив черепицу и оставив на ее маковке пару черных пятен. Одна из дренажных труб чем-то забилась, закупорившись, видимо, намертво, отчего ближайшая улица превратилась в эпических размеров лужу. У нескольких лодок на пристани ветром порвало снасти, а одна и вовсе ни с того ни с сего начерпала воды и едва не затонула…       К счастью, гениев, решивших ночью погулять под дождем, не нашлось — с началом грозы горожане втянулись в дома, накрепко заперли двери и ставни и не высовывали носа до утра, так что человеческих жертв не случилось. Однако, как и можно было ожидать после стихийного бедствия, утром в госпитале случился резкий наплыв пациентов. В основном, правда, ничего серьезного, в основном обострение всякой хрони из-за сырости и перепада давления. Артрит, подагра, мигрени — то, что и в родном прогрессивном мире не шибко-то лечится. Кому-то помогли травки Мелла, кому-то — припарки Аарны, а иным было достаточно и недолгой беседы, простого внимания и сочувствия. Гроза эта отчего-то сильно напугала горожан, и они шли за помощью туда, где, как они знали, ее можно было получить, хотя к излечению эта помощь отношения и не имела.       Больше всех отличился, конечно же, Алфрид. Буря вогнала его в очередной приступ истерики, и он решил, что потолок вот-вот рухнет ему на голову. Мелл, дежуривший этой ночью, раз пять заходил его успокаивать, но горбун в конечном итоге умудрился достать даже эльфа и тот напоил его сонным отваром из горного мака. Алфрид вроде бы затих, но утром санитарки обнаружили его забившимся в дальний угол под койкой. Как он туда попал и, главное, зачем — не смог ответить даже он сам. Ко всему прочему он умудрился еще и намертво там застрять, так что операция по извлечению продлилась почти целый час.       К вечеру стало поспокойнее. Дождь прекратился, но от распухшей и потемневшей из-за ливня реки поднялся туман и город накрыло угрюмым, тяжелым сумраком. На первом этаже пришлось снова растопить камин, чтобы отогнать прокравшуюся в дом сырость. Вот уж что точно было странно — даже в начале весны, когда по улицам впору было плавать, а не ходить, в старом доме ничего не отсыревало, а сейчас пришлось менять все постели, ставшие влажными буквально за пару часов.       Незадолго до ужина в госпиталь заглянул Бард, как всегда — по делу. Правда, на этот раз дело было в рамках Яниной компетенции: помогая снова поставить на воду поврежденную лодку, он сильно рассадил руку.       — Как там дела на пристани? — спросила Яна, привычно заводя отвлекающую беседу. — Завтра, полагаю, рыбаки снова выйдут на промысел?       — Как бы не так, — Бард лишь слегка поморщился, когда она приложила к рассеченной руке обильно смоченную в кипяченой воде тряпицу. Увы — это до сих пор оставалось лучшим из доступных способов удалить из раны грязь. — Река как взбесилась от этой грозы. Из-за ливня размыло гномью плотину под Вороньей Высотой. Вода поднялась, а течение теперь такое, что я бы не советовал даже белье полоскать — утянет и унесет, и пикнуть не успеешь. И вода мутная, как в канаве. Придется ждать дня три, пока все осядет и успокоится, а пока излучину безопасно не пройти: либо перевернешься, либо напорешься на камень.       — В обратную сторону, как я понимаю, то же? — Яна взяла пинцет, углядев в ране что-то подозрительно похожее на пропитанную кровью трухлявую щепку.       — Даже хуже, — Бард отвернулся, не решившись наблюдать, как медик ковыряется в его руке. — Путь по реке не так надежен, как хотелось бы. Для того раньше и был выстроен Эсгарот — все товары выгружали там, а в Дейл по необходимости доставляли уже по земле.       Не отвлекаясь от процесса извлечения инородного тела, Яна понимающе хмыкнула. Да, это проблема, особенно учитывая, что в последнее время в город ежедневно прибывают десятки лодок, притом не только торговых. В окрестностях Долгого Озера раскидано не меньше полусотни мелких поселений. Хотя формально у людей Севера нет единого государства, Дейл (а прежде и Эсгарот) для них — что-то вроде райцентра, куда хоть раз в месяц, да кто-нибудь из деревни и ездит. Или, точнее, плавает — учитывая качество местных дорог, водный путь был самым быстрым. Яна подумала, что на самом деле большая удача, что гроза началась ночью — наверняка не обошлось бы без жертв, застань она кого-то в пути…       Стоп.       А ведь застала!..       — Скажи, а Тауриэль уже вернулась? — настороженно спросила Яна, хотя и сама могла догадаться, каким будет ответ. Когда она видела эльфийку в последний раз, до темноты оставалось всего несколько часов, и доплыть хотя бы до Эсгарота за это время можно было разве что на моторке, не говоря уж об обратном пути…       — Вернулась?.. — удивился Бард.       — Я видела ее вчера на пристани. Она искала лодку, чтобы отплыть к Озерному городу, — пояснила медик с тайной надеждой на то, что в ответ услышит, что никуда Тауриэль и не уплывала.       — Она ничего об этом не говорила… — Бард покачал головой, задумчиво хмурясь. — Я не видел ее сегодня. Но мне было немного не до того…       Яна прикусила губу.       — А что было бы, если бы гроза застала кого-то на озере? — спросила она.       — Полагаю, этот кто-то переждал бы ее в укрытии, как любой разумный человек… или эльф, — ответил Бард, но, впрочем, без особой уверенности. — Но это вряд ли вообще возможно. Буря началась ночью, а по темноте мало кто решится оставаться на воде.       — Когда мы говорили, она показалась мне как раз… немного неразумной, — вздохнула Яна. — Все говорила о призраках и чарах…       — Об этом весь город сегодня говорил, — вздохнул Бард, неприязненно скривившись. — Уж больно странное было ненастье… Многим в этой грозе привиделось темное колдовство.       — Неужели?..       — О, — он насмешливо фыркнул. — С утра на рынке только об этом и шептались. Один чудак из пришлых — не поверишь! — забрался на стену и начал кричать, что этой ночью сам Враг вернулся во плоти и тень возрожденного Ангбанда вот-вот накроет Средиземье. Еле стащили его оттуда! Хорошо хоть волшебник людей успокоил, а то не миновать бы нам беды.       Яна вздрогнула, едва не выронив пинцет.       — Волшебник?..       Бард уставился от нее, в изумлении приподняв брови.       — Ты разве не знала? Палландо вернулся сегодня днем.       Сердце буквально пропустило удар, и на миг Яне показалось, будто оно провалилось в пустоту, разверзшуюся у нее в груди.       «Выбирать-то тебе не придется…»       — Нет. Не знала, — Яна осторожно отложила пинцет и отвернулась к укладке. Делая вид, что ищет новую салфетку. Лицо, казалось, онемело — она была бы и рада изобразить на нем что-то кроме прорывающейся паники, но мышцы как парализовало. — А… сейчас он где?..       — Собирался в Эребор, — ответил Бард, который, кажется, ничего не заметил. — Было у него какое-то дело к Королю под Горой, да и гномам наверняка сейчас его помощь нужнее…       Дальше Яна уже не слушала. В голове все еще звучал хрипловатый голос Виталика из ее снов.       Он смеялся.              ***              Весь вечер Яна нервно металась по всему госпиталю, раздираемая противоречивыми мыслями. Она хваталась за любое дело, чтобы отвлечься и вернуть спокойствие, но все валилось у нее из рук. Запиралась в кабинете или забивалась в угол в ординаторской, но не могла усидеть и пяти минут, ибо бездействие оказывалось еще хуже беспорядочных попыток себя занять. Пыталась заводить отвлеченные разговоры, но быстро теряла нить беседы, будучи не в состоянии на ней сосредоточиться. В этом состоянии она была абсолютно бесполезна и бессильна, но ничего не могла с собой поделать.       С одной стороны, Яна отчаянно хотела поговорить с Палландо. Срочно. Немедленно. Сию же минуту!.. Но в данный момент такой возможности не было, и она готова была буквально взорваться от негодования. И какого черта волшебника понесло к гномам? Что там за важные дела, что он даже не заглянул, чтобы сообщить о своем возвращении?       Но, с другой стороны, так же сильно было и желание его _не_ видеть. Не искать встречи, спрятаться, затворить двери — только бы подольше не встречаться с Палландо! Да, он один мог знать ответ на терзавший ее вопрос… но Яна сомневалась, что этот ответ ей понравится. Как порой не нравится выпавшая «решка» тому, кто доверил решение «орлу»…       Заснуть она, естественно не смогла. Просто лежала на своей постели, глядя в потолок, и прокручивала в голове то, что скажет волшебнику, ибо рано или поздно надо будет что-то ему сказать. Задать вопросы. Узнать ответы… Но раз за разом все эти внутренние диалоги обрывались одной и той же фразой, которая неизменно ставила точку во всех умозрительных рассуждениях.       «Выбирать-то тебе и не придется…»       Что это, черт возьми, значит?.. Значит ведь что-то? Выходит, что ее кошмары — не просто фантазии сбитого с толку сознания, пытающегося вернуть самому себе утраченную память, а нечто… иное? Может, это просто предчувствие? Неуловимая нейрофизиологами интуиция? Во сне мозг перебирает воспоминания и анализирует информацию, порой приходя к таким решениям, до которых в сознании человек почему-то не додумывался — отсюда пошли и вещие сны, и все эти истории о внезапных озарениях, вроде легенды об открытии периодической таблицы…       Ну, право же, не может же быть так, что какое-то местное божество действительно являлось к ней по ночам? Брр… Вот этого только не хватало! Хорошо хоть днем она пока голоса не слышит, а то уже начала бы в принципе сомневаться в собственной дееспособности…       В дверь деликатно постучали.       Яна удивленно приподнялась на локте, не спеша, впрочем, бросаться к двери и настороженно прислушалась. Кажется, время уже давно перевалило за полночь и даже, пожалуй, приблизилось к утру — летом светало рано, и сквозь приоткрытые ставни в комнату уже струился серый предрассветный сумрак. В такой час никто не стал бы будить ее без экстренной необходимости. Впрочем, в этом случае стучали бы совсем иначе — громко и долго, именно в расчете на то, чтобы поднять с постели спящего человека. А не так, словно незваный гость сам сомневается, надо оно ему или нет. Больше из коридора не доносилось ни звука — никто не кричал, не звал ее, не топтался нервно у порога.       — Кто там? — спросила она, садясь на своем лежаке.       — Это я, госпожа, — донесся приглушенный дверью голос Мелла. — Открой…       Заинтригованная, Яна встала и отперла дверь.       — Что случилось, Мелл?       Эльф шагнул в комнату. Лицо его казалось слишком бледным и каким-то посеревшим, даже со скидкой на крадущий цвета полумрак. Ему тоже, видимо, не спалось этой ночью: Мелл был полностью одет, притом не в больничный балахон, а в свою зеленую куртку, наглухо застегнутую до самого горла.       — Я хотел бы взять отпуск, — проговорил он.       Яна изумленно моргнула, замотав головой. Странное заявление… и чертовски странный повод заявиться к ней посреди ночи.       — Прямо сейчас?! — все, что смогла она сказать на это.       — Да. Прямо сейчас, — отрезал эльф. — Начиная с этого самого момента.       Вот это, конечно, поворот. Яна снова оглядела его с ног до головы, машинально пытаясь отыскать в облике фельдшера какую-нибудь явную причину, которая могла бы это объяснить, но не нашла. Мелл выглядел почти как обычно, разве что казался несколько встревоженным.       — У тебя что-то случилось?.. — спросила Яна напрямик.       Мелл молча и коротко кивнул.       — Тауриэль сих пор не вернулась, — ответил он. — Вчера она отправилась к Эсгароту.       Яну от этих слов передернуло, словно вновь за окном бушевала гроза и небо раздирало грохотом грома.       — Ты… знал о том, что она собиралась туда? — упавшим голосом спросила она, ощутив неприятный укол вины, хотя и сама не поняла, почему. Да, она-то знала… но разве могла предвидеть, что все так обернется? Да и Бард заверил, что не о чем переживать… Да и вообще — ее ли это дело? Тауриэль у нее разрешения не спрашивала, а Яна даже если бы захотела, не смогла бы ей запретить.       Да, да, все так… Только отчего же тогда сейчас так паршиво?..       — Я помог ей найти лодку, — почти что прошептал Мелл, глядя куда-то в сторону, и Яна вдруг поняла, что «паршиво» не только ей.       — Черт, — она выдохнула, точно так же отводя глаза. — Ты думаешь, что уже пора волноваться?       Глупый, малодушный вопрос. Как будто Мелл и правда может ответить «да нет, все нормально».       Эльф отрицательно покачал головой.       — Даже если бы Тауриэль пришлось возвращаться пешком, она бы уже могла преодолеть путь хоть от самого Эсгарота, — ответил он. — Так что думаю, что волноваться уже поздно — пора бить тревогу. И мне следовало сделать это еще утром.       До Яны вдруг дошел весь истинный ужас ситуации. Если даже она теперь чувствует себя виноватой (в чем, черт возьми?..), то каково сейчас Меллу?.. Он-то не просто был в курсе — он буквально своей рукой отправил Тауриэль к беде, которая могла с ней приключиться.       А, может, все-таки — не могла?..       — И ты хочешь отправиться прямо сейчас? Посреди ночи? — отчего-то испугалась Яна. Ей это решительно не понравилось. — Может, хотя бы дождаться утра?..       — Вы же знаете, что эльфы отлично видят в темноте, — с горькой иронией проговорил он. — Да и вообще мы, как ты говоришь, «крепкие ребята». Но фэа Тауриэль сейчас слишком слаба. Если она ранена, то не сможет исцелиться. Я боюсь, у нее нет времени, чтобы подождать до утра.       Конечно же, Мелл был прав. Если с эльфийкой действительно что-то случилось во время грозы, то она уже больше суток ждет помощи. Яна прекрасно знала, что в таких случаях счет может идти на минуты. Да, эльфы действительно гораздо крепче людей, но это не значит, что они в принципе не могут умереть от переохлаждения, утонуть или истечь кровью.       Но это, черт возьми, не повод наступать на те же грабли!.. Не говоря уж том, что задуманное эльфом не имеет ничего общего с нормально организованной поисковой операцией…       — Мелл… нельзя отправляться на поиски одному, — проговорила Яна, отчаянно пытаясь донести очевидное. — Давай лучше попросим Барда собрать отряд или сами позовем волонтеров. Я тоже пойду. Мы даже можем сделать это прямо сейчас, чтобы не терять время, но…       — Нет, — упрямо замотал головой эльф, перебивая ее. — Не тебе в обиду, но люди только все испортят. Я справлюсь сам.       Яна едва не взвыла. Да иной эльф, ей-богу, упрямее гнома!       — А если с тобой тоже что-то случится?! — воскликнула она, с досадой уловив в собственном голосе истеричные нотки. Ох, нервы ни к черту…       Мелледан только улыбнулся, положив руку ей на плечо.       — Не переживай за меня, госпожа, — спокойно ответил он. — Мне-то совсем не хочется искать покоя в чертогах Мандоса. Я обещаю тебе, что вернусь раньше, чем солнце, вставшее на востоке, коснется горизонта на западе. А прежде не тревожься. Я не пропаду.       Его уверенность ничуть не успокаивала. Напротив, Яне стало совсем не по себе. Она с ужасом понимала, что видела уже этот взгляд — точно так же, с обреченной решимостью, смотрела Тауриэль на пристани.       И что теперь делать? Запретить ему? Приказать остаться? Что-то подсказывало, что Мелла это не остановит. Да и вряд ли после этого Яна смогла бы смотреть ему в глаза — не как своему формальному подчиненному, а как другу.       Что ж… В конце концов, Мелл ни разу не дал повода в себе усомниться. Если он сказал, что вернется — значит, он вернется. Яна готова была доверить ему свою жизнь — хоть в бою, хоть на операционном столе — так почему не доверить и его собственную?       Яна сделала медленный вдох и вымученно улыбнулась.,       — Хорошо, — сказала она, с трудом выдавив из себя это слово. — Но если опоздаешь, я засчитаю это как прогул.       — Договорились, — серьезно сказал Мелл.       …Обнимая эльфа на прощание, Яна с мрачной решимостью пообещала незримому демону Эсгарота, что эти руины разберут по камушкам, если с ее фельдшером что-то случиться.       Хотелось бы верить, что демон внял.              ***              Следующее утро тоже выдалось хмурым. Яна не могла отделаться от ощущения, что весь этот мир намекает ей на сгущающиеся над головой тучи.       Сегодня в госпитале было пусто и тихо. Даже как-то слишком пусто. День, впрочем, только начался. Амбулаторные пациенты обычно подтягивались позже, а экстренных, хвала богам, не случилось, так что удивляться этому не стоило, но все равно старый дом казался покинутым и забытым. Тусклый свет хмурого неба, проникавший в общую палату через открытые окна, почти не разбавлял сонного мрака, так что пришлось зажигать лампы и факелы. Но и теплый свет пламени не добавил этому утру уюта: оно все равно казалось мрачным, как зимняя ночь.       Пользуясь свободным от приема временем, Яна и Аарна разбирали накопившиеся в баках салфетки и прочие расходные тряпки. Со стороны, должно быть, они напоминали двух ведьм на шабаше: завязав носы платками, женщины по очереди шуровали в емкости деревянными щипцами, словно помешивая колдовское зелье, извлекали содержимое и раскладывали на жестяных блюдах для сортировки. Что-то еще можно было постирать и прокипятить, что-то летело сразу в помойное ведро.       Яна отвернулась, чтобы пересыпать «улов» в бОльшую корзину, и как раз в этот момент звякнул колокольчик над входной дверью. Его совсем недавно повесили — на удачу. Отчего-то медик тогда подумала именно об этом.       Обыкновенно, услышав этот звук, кто-то из персонала спешил в холл, чтобы встретить и направить посетителя (постоянный дежурный обходился слишком дорого), но в этот раз почему-то никто этого не сделал. Да и за ведущей в прихожую дверью, как назло, было слишком сумрачно, чтобы что-то разглядеть: не то лампу у входа забыли зажечь, не то масло в ней закончилось. Но Яна сразу догадалась, кто это. Еще до того, свет из палаты выхватил из черного провала край синей мантии.       — Госпожа… — выдохнула Аарна, коснувшись Яниного локтя.       — Да, я вижу, — медик с излишней аккуратностью отложила щипцы. В горле у нее мгновенно пересохло. — Мне… надо отойти.       Разговор обещал быть не из приятных.