Анклет

      Ещё целых две недели Чимину и Юнги пришлось зажиматься по углам, прежде чем они смогли, наконец, снять номер на целые выходные. Юнги не отпускал ни на секунду: брал, снова брал, лениво и тягуче целовал в перерывах и даже один раз отдался под напором Чимина. Они так и не спустились на первый этаж отеля с сауной и бассейном, не сходили в спа, как планировали, не посидели в баре, просто трахались с перерывами на долгий сон и еду.       Чимин забрался на бёдра Юнги и попросил его немного приподняться на подушке, чтобы удобнее было держаться за плечи. Сквозь прозрачные шторы просматривались синие сумерки — скоро ночь, а за ней утро, когда нужно будет уезжать. Простыни пропитались их запахами и жидкостями, но они не пускали уборщицу сегодня утром, потому что Чимину нравилось спать прямо так, на мокрой кровати. Будь его воля, он бы носил грязную футболку Юнги, не снимая. В легкой прохладе от кондиционера кожа отзывчиво реагировала на каждое прикосновение, особенно если это был горячий язык. Юнги слегка лизнул сосок, и Чимин непроизвольно дёрнулся, охнув от контраста температур.       — Хочу твои пальцы, — выдохнул Чимин и ухватился за шею.       Он обожал седлать Юнги, прижимаясь всем телом так, чтобы член упирался в его живот. Хотелось быть максимально близко, хотелось видеть лицо Юнги прямо перед собой и ловить ртом тихие, низкие стоны.       — Я готов и так, — ответил Юнги. Его затвердевший член Чимин уже чувствовал задницей.              — Знаю, но я хочу пальцы.       Пока Юнги нащупывал смазку среди простыней, Чимин нетерпеливо потёрся своим членом о его, дыша через рот. Чем больше было секса, тем сильнее его хотелось, тем быстрее Чимин заводился даже от лёгкого движения воздуха. Юнги одной рукой крепко обхватил за талию, а второй стал осторожно массировать колечко мышц, мучительно медленно водя по кругу.              — Блять, просто вставь их…       Юнги приподнял подбородок и потянулся за поцелуем, но Чимин усмехнулся в ответ.              — Вставляй. — Он чуть отстранился, чтобы не дать коснуться своих губ.              Всё будет так, как он хочет. А хочет он, чтобы его задницу прямо сейчас погрубее оттрахали пальцами.       — Как же бесишь, — беззлобно, почти нежно прошептал Юнги, как обычно позволяя командовать собой.       Чимин протяжно замычал и зажмурился, ощущая, как в него плавно входят сразу три пальца, прохладные от смазки.       — Хорошо… Быстрее… — Он двинулся бёдрами навстречу.       Пальцы Юнги слишком хороши, идеально длинные, чуть узловатые. Облизав губы, Чимин мокро и с напором целовал. Их члены соприкасались, пальцы двигались резко и быстро, внутри ощущалось приятное жжение, было горячо. Они оба уже слишком хорошо изучили друг друга, чтобы знать, как именно касаться и под каким углом.       Как и крестик, обручальное кольцо никогда не снималось. Поначалу Чимина это смущало. «Ты сейчас со мной, оставь это всё», — просил он, но Юнги отвечал, что боится забыть надеть обратно и не хочет рисковать. Это было одной из немногих вещей, в которых Юнги не мог уступить. Пришлось привыкнуть к ощущению себя в роли дьявола-искусителя. Один раз Чимин даже заигрался, сдавливая горло Юнги и нашёптывая ему о том, какой он грешный, как низко пал. Эффект превзошел все ожидания — Юнги кончил сразу же, но потом долго ходил угрюмый, курил и почти не разговаривал. Больше Чимин не пробовал.       — Стой… — прошептал Чимин, с тяжелым дыханием впиваясь пальцами в плечи. — Всё-таки член… Да, я выбираю его.              — Ты несносный.       — Прости, — неискренне ответил Чимин, рукой приставляя головку ко входу и нетерпеливо опускаясь с громким стоном. Да, чёрт возьми, член ощущался ещё лучше.       Уперевшись ладонями в грудь с двумя набитыми на ней херувимами, Чимин задвигался в нужном ему темпе. Не слишком медленно, не слишком быстро. Он любил сам контролировать весь процесс и лишь изредка позволял перехватить инициативу.       Юнги сжал руки Чимина, слегка поглаживая.       — Ты… — сбивчиво шептал он, — не верю, что ты со мной.       Раньше Юнги редко разговаривал во время секса, но Чимин смог это изменить. Он постоянно провоцировал на диалог и обожал получать то, чего ему недоставало за пределами кровати. Чимин нахально напрашивался на комплименты и заставлял говорить вещи, которые хотел слышать. Все, кроме одной. Всё-таки, слово «люблю» он надеялся заполучить без манипуляций, по-честному.       — Я не с тобой, — отвечал Чимин, не переставая плавно двигать бёдрами, а затем снова наклонился вперёд и выдохнул в губы: — Я твой. Твой, понятно?       — Да.              — Скажи это.       — Мой.       В ответ Чимин что-то бессвязно промычал, а затем уткнулся лбом в макушку Юнги. Как же постыдно он выдаёт себя, свою нужду. Он чуть сдвинулся, сильнее упираясь коленями в матрас, и крепче обвил шею Юнги, чтобы предоставить ему свободу действий. Юнги намёк понял и начал толкаться сам, плотно обхватив талию. Чимин стонал по-особенному жалобно. Он уткнулся носом во влажную шею с мыслями о том, как же хочется укусить до синяков, вобрать губами кожу с громким звуком, расцарапать грудь. Нельзя. Он лишь прошёлся языком, слизывая солёный пот, пока Юнги вбивался в него короткими толчками.       — Ты мой, блять, Юнги, ты мой.       Может быть, позже он будет себя ругать за это, но сейчас Чимин слишком слаб.       — Блять, я сейчас… — еле слышно прохрипел Юнги.       — Давай, милый.       — Господи… — Юнги сжал челюсти и чуть приподнялся на подушке, а затем кончил с протяжным стоном, утыкаясь лицом в ключицы Чимина.       Чимин, оставаясь сидеть сверху, довёл себя рукой. Обессилев, он тут же навалился на Юнги, обхватывая его влажное и горячее тело руками и ногами. Чимин загнанно дышал, покрывая короткими поцелуями чужие щёки, висок, ухо. Юнги в ответ гладил по спине, сжимал ягодицы и нежно целовал плечо.       — Пойдёшь со мной в душ? — спросил он, когда они оба отдышались.       — Издеваешься? Я не хочу шевелиться, — ответил Чимин, перекатываясь, чтобы улечься на спине.       Юнги тут же забрался сверху и томно поцеловал в губы. Он убрал со лба Чимина мокрую челку осторожным движением, а затем провёл пальцами по щеке.       — Я тебя отнесу.       — Уйди, противный, — Чимин толкнул его в грудь, слегка улыбнувшись.       Юнги в ответ укусил за нижнюю губу, но всё же поднялся. Обычно он уходил надолго, а когда возвращался, его голос звучал немного неестественно. Пусть он пытался не подавать виду, но Чимин знал, что он каждый раз мучается чувством вины.              После их первого раза Юнги буквально трясло, он горел, и Чимин даже заставил его измерить температуру. Прошло всё тогда не очень гладко: у Юнги постоянно падал от волнения. Он привык напиваться, чтобы заняться сексом с женой, а тут решил, что с Чимином должен оставаться трезвым. Во-первых, потому что это осознанный шаг, к которому Юнги шёл слишком долго и мучительно. Во-вторых, чтобы удостовериться в абсолютно иных ощущениях. Чимин готов был дать столько времени, сколько понадобится, чтобы Юнги принял собственную природу и перестал себя ненавидеть.       Это казалось невозможным, но постепенно Юнги действительно привыкал к новому себе. Разумеется, старые убеждения продолжали иметь над ним огромную силу, да и факт измены никуда не денется. После секса приходилось отвлекать его едой, разговорами ни о чём, много и нежно целовать, а также ненавязчиво внушать мысль о том, что Юнги — хороший или хотя бы нормальный человек.       Когда дверь за Юнги закрылась, Чимин потянулся за телефоном, который весь день лежал отключенным. Аёнг и Хосок в общем чате просили прислать фотки из Кёнсана, куда Чимин якобы уехал, Чиа спрашивала что-то по поводу завтрашней репетиции, а ещё было одно входящее от Намджуна. Kim Namjoon есть вопрос по поводу флирта       На долю секунды Чимин завис. Он хотел отправить в ответ знак вопроса, но вскоре до него дошло: «The Flirt» — вторая по счёту песня, за перевод которой взялся Намджун. Ему было позволено самому определять порядок работы. «Делай хоть от конца к началу, хоть справа налево, хоть вверх ногами. Предоставляю тебе полную свободу», — великодушно сообщил Чимин. Он старался сдерживать себя в раздаче правок и хвалил Намджуна за каждый шаг. С новичками только так, особенно многообещающими. Пусть его переводы не были идеальны, но он уловил суть — попадание в ритм.

Jimin

Задавай

      Чимин отложил телефон, чтобы найти влажные салфетки и вытереть остатки спермы, которая уже почти засохла. Вот бы иметь привычку Юнги сразу бежать в душ, а не валяться в кровати до талого. Kim Namjoon let me take you for a ride Kim Namjoon тут возможно большое количество вариаций на тему ride

Jimin

Например

Kim Namjoon я думал, ты лучше меня в этом разбираешься, rider       Ну, конечно. Куда без идиотского юмора? Чимин вспомнил, как на дне рождения у Юнги Намджун зацепился за фразу о том, что режиссёры любят быть сверху. Пусть шутка была не самой удачной, но всё же он оказался чертовски прав насчёт позы наездника. Да, Чимин выбирал её по многим причинам. Возможность контролировать темп самому, удерживать зрительный контакт, целоваться — это всё побочные эффекты. Главное, что Чимин в такие моменты чувствовал себя самым желанным, охуительно крутым и абсолютно неуязвимым. Он знал, как запрокидывать голову назад, чтобы это смотрелось горячо, как соблазнительно двигать бёдрами. Он знал, какое впечатление производит его подтянутое тело, узкая талия и набитое на ребре «Nevermind».       Пока Чимин решал, что ответить, пришло новое сообщение. Kim Namjoon там и дальше по тексту все двусмысленно. насколько наша версия должна быть пошлой?

Jimin

Глупый вопрос. Флирт и подразумевает двусмысленность

Jimin

Ты упомянул про ride только чтобы в очередной раз плоско пошутить про наездника?

Kim Namjoon как ты догадался

Jimin

До сих пор эта тема не отпускает?

Kim Namjoon на самом деле, я спросил серьёзно. сценарий — это одно, а твоя интерпретация — совсем другое. я не до конца погружён в материал, поэтому сомневаюсь, смог ли я уловить нужную тональность. в конце концов, это современная адаптация, и я не знаю, насколько ты хочешь всё сделать пошлым или нет Kim Namjoon я могу переводить совсем мягко, типа, «приглашаю на прогулку». или уже с намёком: «детка, я тебя прокачу, запрыгивай в мою тачку». и так далее

Jimin

Перестань. Всё ты чувствуешь. Главное, чтобы слова как следует ложились на музыку, а тональность можно задать и другими вещами. Например, актёрской игрой, хореографией, да чем угодно

Kim Namjoon господин режиссёр, вы сейчас обесценили мой труд Kim Namjoon ладно, ты прав. я спросил только чтобы пошутить про наездника       

Jimin

Избавь меня от этого

Kim Namjoon а то что? Kim Namjoon уволишь?       «Ебучий ты Ким Намджун…», — прошептал Чимин, лёжа на животе и бессмысленно глядя в телефон. Конечно, он не флиртует, а просто шутит. Но это, чёрт возьми, всё равно неловко. Неуместно. И не важно, что Чимин читал его дневник и даже не один. Хотелось написать едкое сообщение и очертить как следует границы юмора, но, увы, Намджун прав: его нельзя осаживать, нельзя ставить ему какие-то условия. Не он напросился в авторы, а Чимин уговаривал его.

Jimin

Не надейся. Разрешаю и дальше смотреть влажные сны с моим участием

Jimin

Лишь бы это вдохновляло тебя

      Хорошо, что с гетеро парнями можно не останавливать себя и острить в ответ настолько по-гейски, насколько захочется. Все сойдет за стёб. В натуральности Намджуна Чимин даже не сомневался. Благодаря первому блокноту, толстенному, он неплохо его знал. Тут же вспомнились строчки: Girl you can keep it low Милая, будь потише While we do the ride Во время нашего постельного заезда       Намджун много писал о женщинах, пошло и грубовато. Это прощалось, потому что он умудрился в то же время создать настоящее чудо — текст «Moonchild», напоминание о котором сейчас чернело лунными фазами на спине. Чимин даже писал в письме, которое оставил вместо блокнота под деревом, что дуальность Rkive приводит его в восторг, ведь как можно быть таким грубым и романтичным одновременно?       Блять. Письмо.        Чимин резко замер, ощущая, как что-то неприятное стягивается в животе.       Сука, как я мог забыть про чёртово письмо?       Тот самый клочок бумаги, на котором Чимин выложил всю свою тогдашнюю жизнь и рассказал о том, что на самом деле происходило с ним в армии. Рассказал то, что не должен был знать ни один человек в мире. То, что он сам никогда бы не произнёс вслух даже в кабинете психолога.       Блять.       Чимин закрыл лицо руками. Он точно помнит, что не называл своего имени. Но вдруг упоминал мюзиклы? Тогда Намджун быстро сложит два плюс два. Если, конечно, прочитал письмо, если возвращался к дереву за своим блокнотом.       Думай, Чимин, думай. Что может выдать тебя помимо мюзиклов? Татуировка с фазами луны? Ориентация? Это все лёгко скрыть. Почерк? Вряд ли, Чимин пишет по настроению, его почерки может сравнить только опытный графолог.       Письмо было написано целых… шесть лет назад. Бог знает, что уже успело забыться за это время. Он исписал тогда листов пять. Швырнув телефон, который с грохотом стукнулся об пол, Чимин уткнулся лицом в подушку.       Я идиот, идиот…       Шесть лет назад Чимин выложил всю подноготную на бумаге только потому, что рассчитывал никогда не узнать адресата. Он не пытался искать его. Какова была вероятность, что спустя столько лет обладатель блокнота встретится с Чимином в Сеуле, потому что у них окажется общий знакомый? Юнги ведь даже не из Кёнсана. Как глупо вышло.       — Котёнок, всё в порядке? — Юнги присел на кровать и провёл рукой по голой заднице Чимина, переходя на поясницу. — Чего шумел?       — Всё нормально… — Чимин оторвал лицо от подушки. — Просто я кое-что забыл. Не важно.       Оставшийся вечер Чимин нервничал, и на этот раз отвлекать от гнетущих мыслей пришлось далеко не Юнги. Они прогулялись, всё-таки поплавали в бассейне, снова потрахались. Уснуть так и не получилось. Говорили до пяти утра, а точнее, не затыкался Чимин, который пытался не думать о том, нашли его письмо или нет. Что, если Намджун специально провоцирует и выводит своими шутками, потому что уже догадывается? Нет, бред. Если бы он знал, что Чимин написал это ебучее письмо, то уже отказался бы иметь с ним хоть что-то общее.       Когда Юнги засопел, провалившись в сон уже на рассвете, Чимин открыл в телефоне расписание электричек до Кёнсана. Около четырёх часов езды. Мамуля, жди.

***

      До нужного места возле старого раскидистого каштана Чимин добрался только к обеду, предварительно оставив Юнги записку с просьбой отменить вечернюю репетицию. Теперь он держал в руках небольшую садовую лопату, за которой пришлось тащиться в магазин. День выдался солнечным и теплым, повсюду уже зацвели вишни и розовели кусты азалии. Слишком хороший весенний денёк для того, что предстояло сделать. Уставший, опухший, затраханный и не выспавшийся, Чимин буквальным образом перерыл всё вокруг дерева. Никакого намёка на свёрток с письмом.       — Блять… — Чимин присел на камень неподалёку и опустил голову, опершись на лопату.       Немного отдохнув, он снова прошёлся вокруг дерева, проверяя, не мог ли упустить чего. Не было письма. Чимин поплёлся домой в смешанных чувствах, закинув лопату в первые попавшиеся заросли.       Уже у дома Чимин вспомнил, что у него с собой нет ключей, однако дверь оказалась открытой. Мать, услышав шум в прихожей, ахнула, когда увидела сына всего в грязи, бледного и с влажной от пота чёлкой.       — Мамуль, всё в порядке. Всё хорошо. Я в порядке, правда. — Чимин улыбался и даже слегка посмеивался, суетливо раздеваясь, но это было нервное.       К счастью, сегодня мать взяла работу на дом, и Чимину выпала возможность попасть внутрь и отдохнуть от своего безумия. Только он мог накрутить себя до того, чтобы в пять утра вырваться прямо из объятий Юнги и попытаться выкопать несколько листов, оставленных в земле шесть лет назад. Ну и чего ты добился, Пак Чимин? Было ясно одно: с большей вероятностью Намджун читал письмо. На этом всё.