Анклет

      Небольшая кухня в этой квартире редко использовалась по назначению — обеденный стол был завален бумагами со сценарными заявками, синопсисами, режиссёрскими анализами и раскадровками, а также грязными кружками разных форм и размеров. Все обедали обычно за небольшой барной стойкой из светлого дерева либо каждый по своим комнатам. Однако сегодня здесь было на редкость оживлённо: яркое полуденное солнце било в большое окно, и на газовой плите горели две конфорки, на одной из которых Чимин выпекал коржи, а на другой помешивал крем.       Его сосед по квартире, друг ещё со студенчества, только что вернулся с улицы и жался ближе к плите, пытаясь согреть над ней руки. Погода пока стояла холодная, как и ожидалось от раннего марта. С самого утра Хосок был свидетелем и комментатором редкого кулинарного шоу, но болтовнёй отделаться не смог — приходилось то бежать за большой тарелкой, что подошла бы под размер коржей, то за дополнительной плиткой шоколада. Наконец, на кухню подтянулась и Аёнг. Этой ночью она не спала, поэтому устало посмотрела на рассыпанную по столешницам смесь муки и какао, споткнулась о стопку бумаг на полу, а затем с отрешённым лицом прошла в душ, не говоря ни слова.       Трое соседей уже несколько лет снимали эту квартиру в старом фонде. Здесь было уютно: деревянный пол, стены в белой штукатурке, увешанные картинами, постерами и театральными афишами. Построили сами второй этаж с маленькой лестницей, где помещалась одна кровать для гостей прямо под треугольным потолком. В Сеуле редко можно было найти треугольные крыши, поэтому они сразу ухватились за этот вариант, находя в здании особое европейское очарование. Съезжать вовсе не торопились, хотя возраст каждого уже располагал к тому, чтобы обзаводиться собственным жильем. Всем было удобно и жить, и работать вместе.       — Чёрт, я забыл про коробку! Как я его повезу-то?! — вопил Чимин, помешивая крем в потёртом черпаке.       — Да ну тебя, я не побегу теперь еще и за коробкой.       — Вы достали, оба. — Аёнг вышла из душа в растянутой футболке и с полотенцем на голове. — Орёте все утро, как мартовские коты недотраханные.       — Уже два часа дня, — невозмутимо заметил Хосок.       — Вот именно. Заткнитесь уже, у меня дедлайн в понедельник. И я иду работать. Один писк — и кастрирую обоих!       — Поехали с нами, отдохни хоть немного, — Хосок подошёл к ней и обнял со спины, не давая уйти, — хотя бы на час.       Аёнг закатила глаза, пытаясь расцепить его руки на талии. Чимин про себя усмехнулся, наперёд зная, что уговоры тут не подействуют. Она мало спала, не успевала есть, ходила сердитая и слишком часто выбегала покурить на открытый балкон, и это означало, что её лучше не трогать — к понедельнику успеет написать очередной драфт сценария. На этот раз она мучилась с обыкновенной дорамой, хотя основной работой считала всё же театр, серьёзную драматургию. Даже такой повод, как день рождения Мин Юнги, не вытащит её из дома.       Обычно эту важную дату их продюсер и босс не отмечал. Коллектив собирался сам, чтобы уговорить директора театра хотя бы немного выпить. В этом году они поступили так же, протиснувшись в кабинет с бутылками соджу и подарками: мягкое кресло, пара горшков с растениями и фисташковое пирожное с одной горящей свечкой. Неожиданно все были приглашены в ресторан на вечер субботы.       Ночью Чимин выворачивал свой шкаф, скрипел дверцами, ходил туда-сюда, бегал в круглосуточный магазин. Теперь вот с самого утра стоял у плиты, стараясь испечь идеальные коржи по маминому рецепту: нежные шоколадные блины следовало укладывать слоями, смазывая творожным кремом, а сверху полить расплавленным шоколадом. Пока он выливал жидкое тесто на сковороду, Аёнг чуть слышно вздохнула, забирая кружку с кофе. Она старалась не подавать виду, что не одобряет всё это, но Чимин знал — в её глазах он полный неудачник в личной жизни со своей неразделённой любовью к женатому продюсеру. Наверняка думает, что зря он старается, торт какой-то печёт. «Ты красивый ведь, подмигни любому — даже натурал захочет. Какой смысл в твоих страданиях?», — говорила она как-то за бутылкой вина, когда догадалась о безответных чувствах.       Но она также признавала, что свои чувства он направлял в полезное русло — их тандем с Мин Юнги оказался плодотворным. Когда-то тот занимался карьерой своей жены, актрисы, но несколько лет назад она ушла в декрет с первым, а потом и со вторым ребёнком, и тогда Юнги сработался с начинающим режиссёром. Его стараниями Чимин смог поставить первый мюзикл в самом знаменитом театре Сеула, а позже они загорелись идеей создать свою независимую сцену. По крайней мере, так всё выглядело со стороны — режиссёр скрывает влюблённость, но очень старается впечатлить продюсера своими идеями и творческим рвением.       — Слушай, а мы с этим тортом прямо в ресторан, что ли, поедем?       — Я завезу его на квартиру к Юнги. — Чимин уже распределял крем по идеально ровному коржу, когда тот немного остыл.       Никто не удивлялся, что у него были ключи. Сам Юнги со своей семьёй жил в просторном коттедже за городом, поэтому рядом с работой снимал однушку, где можно было бы поспать, если деловая встреча выпадала на раннее утро. Иногда там оставался кто-то из актёров после особо шумных афтепати, так что квартира в какой-то степени служила нуждам труппы. Последние месяцы Юнги и вовсе почти всё время ночевал там, готовясь к открытию собственного небольшого театра.       Наконец, когда торт был собран, Чимин кремом вывел имя именинника и цифру «31». По краям добавил свечи, правда, уместилось всего двадцать штук. Оставалось немного разобрать завалы, принять душ, уложить волосы, погладить брюки… Подходящей коробки для подарка так и не нашлось — парни погрузили подставку с тортом в пакет и старались не дышать, если такси подпрыгивало на какой-нибудь кочке. Теперь Хосок вытаскивал из пустого холодильника Мин Юнги мешающую полку, чтобы коржи влезли со свечами вместе.       — Слава Богу… — Чимин с облегчением выдохнул и осмотрел себя, проверяя, не испачкал ли кремом костюм вишнёвого оттенка.       Всё было в порядке, включая укороченные брюки — их Чимин подшивал у портного, чтобы открыть щиколотку, на которой блестел браслет из белого золота. Его следовало носить на запястье, но Юнги ошибся с размером. Впрочем, на ноге смотрелось даже сексуальнее. Чимин невольно улыбнулся, вспоминая летнюю поездку в Нью-Йорк.       Тогда они только-только приобрели ветхое здание под будущий театр и тут же отправились через пол земного шара, чтобы получить права на адаптацию бродвейского мюзикла. Там, на пересечении пятой Авеню и 57-й улицы, они зашли в тот самый бутик Тиффани, напротив которого Одри Хепберн завтракала круассаном. Юнги заранее заказал у них браслет с гравировкой, чтобы сделать сюрприз. Когда оказалось, что украшение спадает с тонкого запястья, им предложили уменьшить размер, но Чимин попробовал застегнуть его на щиколотке, и оно село идеально. Персонал был очарован находчивостью Чимина.       Они с Юнги расходились, сходились, ругались и думали о том, что следует перестать вместе работать, но ничего не получалось. Юнги был для Чимина неудавшейся шуткой, безобидной игрой, которая обернулась бесконечным экзаменом на выдержку. Время от времени кто-то из них порывался закончить эту связь, но попытки оставаться просто коллегами или хотя бы друзьями выглядели довольно жалко. Возможно, Чимин даже смог бы, перетерпел, но, по словам Юнги, он — его самый тяжёлый грех и самая большая слабость.       — Когда будешь вручать торт?       — Пока ещё не думал, — соврал Чимин. Думал. Планировал, что после ресторана отправит друга домой, сам задержится под каким-нибудь благовидным предлогом и уедет вместе с Юнги.

      ***

      Ресторан, затерянный среди узких улиц в северной части города, не пользовался бешеной популярностью, что Чимин считал большим преимуществом. Его слегка удивило то, что Юнги решил пригласить всех друзей в их место, где можно было не беспокоиться о том, чтобы встретить случайных знакомых.       Оставив верхнюю одежду, Чимин и Хосок прошли в отдельный зал, где проходил фуршет. Здесь был приятный интерьер в тёмных тонах, с потолка опускались живые растения, блюда подавались в посуде ручной работы, на столах — свечи в стеклянных подсвечниках. Гостей оказалось чуть больше, чем можно было ожидать. В основном, актёры, все как на подбор с правильными чертами лица, прямой осанкой и поставленными голосами. Было несколько человек из костюмерного цеха, даже гримёры, продюсеры и пара режиссёров из других театров, с которыми Юнги когда-то работал. Общая атмосфера скорее напоминала корпоратив, нежели вечеринку по случаю дня рождения: кто-то даже передавал свои визитки, пользуясь случаем.       Юнги танцевал с женой в центре зала под джазовую музыку, не заметив прихода опоздавших. Мин Лиён неслышно подпевала песне, положив руки на плечи мужа, и выглядела чертовски хорошо в кремовом платье. На Юнги был классический смокинг, а всей строгости образа противоречили лишь несколько серебряных сережек-колец и небрежно уложенные вьющиеся волосы. Сделать ему более прилизанную укладку — хоть сейчас снимай их с Лиён в рекламе шоколада в качестве счастливой семейной пары. И только один-единственный человек в зале знал, что Юнги — стопроцентный гей, даже не бисексуал, в постели с женой представляющий мужчин.              Тем не менее Юнги сразу заявил, что никогда не оставит жену и детей. Чимин легко на это согласился и даже считал, что такие отношения прекрасно вписываются в его жизнь, в которой на первом месте всегда будет театр. Жить с кем-то вместе, видеть одно и то же лицо по утрам, делить быт, спорить по мелочам — страшный сон художника, которому необходима постоянная эмоциональная встряска. Он совсем не ревновал любимого к жене, принимая всё так, как есть, да и смысла не было ревновать.       Пока Хосок ушёл здороваться с друзьями, Чимин пробирался к столику с шампанским, стараясь оставаться незамеченным. Это оказалось непросто, учитывая яркий вишнёвый пиджак, но сейчас он нуждался в том, чтобы перевести дух после всей этой суеты с тортом и сборами. Из всех закусок привлекали только фруктовые канапе, так как аппетита после нервного дня всё ещё не было.       — Чимин-а, ты выглядишь потрясающе! — Лиён неожиданно оказалась рядом, раскрывая руки для объятий. Как всегда, милая и искренняя.       — Здравствуй, нуна, — он обнялся с женой Юнги, — взаимно!       — А как же Аёнг? Она придёт? Давненько её не видела.       — Ей в понедельник сдавать новую серию, так что вся в работе. — Чимин и Аёнг почти всегда ходили вместе, так что их часто принимали за пару. Они же, в свою очередь, не отрицали.       После того, как Лиён обменялась любезностями с режиссёром, Юнги под руку отвёл его в сторону.       — Не стыдно затмевать меня? Это мой день.       — Я компенсирую, — почти шёпотом произнес Чимин. — Ты не говорил, что Лиён всё-таки придёт.       — Она решила в последний момент. К десяти уже вернётся домой, отпустить няню и уложить детей, а я, скорее всего, останусь в городе. — Лиён совершенно не волновало то, что муж всё чаще остается ночевать на городской квартире. В этом лёгком отношении ко всему они с Чимином были даже похожи.       — Это хорошо.       Пока что всё соответствовало плану. Чимин чуть приблизился к лицу Юнги, поправляя воротник его смокинга, и добавил:       — Я скучаю.       — Не налегай на шампанское, — ответил он, незаметно проведя пальцами по бедру.       Юнги и Лиён продолжили обходить гостей. Периодически кто-то говорил тосты, раздавался звон бокалов. Уже примерно через час Чимин порядком заскучал и бессмысленно слонялся по залу, дойдя до диванов для отдыха, на одном из которых о чём-то шептались две девушки, а на втором, в углу, сидел незнакомый мужчина в очках и с небольшим ноутбуком на коленях.       Чимин был абсолютно уверен, что Юнги не водил дружбу с кем-то вне театральной тусовки. Скорее всего, это чей-нибудь парень, что пришёл в качестве «+1», ведь он даже визуально не был похож на представителя богемы. Годами наработанное чутьё позволяло Чимину почти безошибочно определять людей его круга, к которому тот явно не относился. Осушив уже третий бокал, Чимин присел рядом, закинув ногу на ногу, и дождался, пока тот перестанет набирать текст.       — Вы случайно не реинкарнация Стива Джобса?       Сравнение пришло в голову само собой: чёрная водолазка, джинсы, часы на руке. Правда, на широких плечах и мощных бёдрах этот простой комплект выглядел гораздо лучше, чем на основателе Apple. Вероятно, мужчина никого здесь не знал, и Чимин решил, что окажет ему небольшую услугу, если поможет немного освоиться. Тот медленно повернул голову и ненадолго застыл, чуть нахмурив брови, словно принимая решение, достоин ли Чимин его ответа. У мужчины было довольно запоминающееся лицо — не совсем симметричные черты, необычный разрез глаз и пухлая, чуть выпирающая нижняя губа.       — Остроумно, — ответил он с неприкрытой иронией. — Меня не предупредили о дресс-коде. А женские украшения тоже были предусмотрены для всех? — Он указал взглядом на щиколотку.       — Это называется «анклет».       Чимин обожал украшения: серебро, белое золото, платина, натуральные камни сложных оттенков. Помимо анклета, на нём было множество колец, по несколько браслетов на запястьях, серьги и подвеска в виде скрипичного ключа.       — Мгм, — мужчина равнодушно кивнул и вернул внимание синему экрану, на котором в нескольких вкладках были открыты какие-то таблицы.       Чимин всем корпусом развернулся к странному гостю, опершись локтем на спинку дивана.       — Вы ведь никак не связаны с театром?       — И что же меня выдало? Слишком плебейский вид?              Чимин на секунду задумался и уже хотел ответить, мол, не скромничайте, но их прервал вибрирующий телефон.       — Да, я посмотрел. И хорошо, что решил проверить, потому что там ошибка. Догадайся, какая, — мужчина прикрыл ухо и говорил прямо в динамик с интонацией добродушного, но строгого преподавателя на экзамене. — Индексация изменилась, процент уже был другой на момент расчётов. Так, секунду…       Одной рукой удерживая ноутбук раскрытым, он широкими шагами направился к выходу. Только сейчас стало заметно, насколько мужчина высокий, даже джинсы были ему чуть коротковаты. На освободившееся рядом с Чимином место тут же присели Хосок и Чиа, миниатюрная девушка с живой мимикой. Друзья принялись в очередной раз обсуждать предстоящую премьеру, отложенную на осень, и сплетничать о коллегах.       Лиён уже давно уехала, приказав мужу не возвращаться домой до завтра и отдохнуть как следует. Теперь Юнги был занят тем самым высоким мужчиной — они время от времени выходили вместе покурить и о чём-то увлечённо разговаривали весь оставшийся вечер. Их так и не представили. Чимин умело маскировал скуку, вслушиваясь в пустую болтовню Хосока и Чии. Однообразная джазовая музыка уже раздражала. Хотелось просто оказаться вдвоём в тишине, задуть свечи, хотелось Юнги, его прикосновений и хриплого шёпота, разговоров до утра, проснуться к обеду, лениво заниматься сексом до вечера, позавтракать оставшимся тортом и кофе. Они не оставались толком наедине уже почти месяц.       Наконец, гости начали постепенно расходиться. На улице, не торопясь уезжать, у входа в ресторан столпились несколько человек.       — Знаю я их кастинг-директора, нормальный он мужик. Будет на тебя смотреть как на говно, но не обращай на это внимания, у него лицо такое. Не паникуй, — подбадривал Чиа Ким Сокджин, по-отечески взъерошив её волосы.       Чиа волновалась перед кастингом, и Джин с его внушительной фильмографией пытался хоть немного успокоить коллегу. Хосок и Чимин вовсю ему поддакивали, пока Юнги и его друг молча наблюдали в стороне.       — Ребят, если кто-то хочет продолжить, можем выпить у меня на квартире, — предложил Юнги, докурив сигарету.       Чиа сослалась на то, что с раннего утра будет учить роль, а вот все остальные с энтузиазмом согласились продлить вечер. Чимин незаметно вздохнул и посильнее закутался в шарф, изо всех сил стараясь подавить в себе раздражение. Он никак не ожидал, что Юнги сам позовёт к себе. Всех, а не только Чимина.

***

      — Студент из Юнги был просто отвратительный, я без понятия, как он продержался до выпускного. Ладно, знаю. Благодаря мне, — самодовольно улыбнулся мужчина в чёрной водолазке. Его звали Намджун, и они с Юнги были бывшими одногруппниками. Выдержав небольшую паузу, он продолжил: — Надо сказать, что он не такой уж бездарный экономист, каким притворялся. Коммерческая жилка в нём присутствует, раз из него вышел хороший продюсер, причём в такой, скажем так… необычной сфере. Я сам в театре не был уже лет восемь, примерно с того момента, как наши дороги с Юнги разошлись. Но я правда рад, что жизнь нас снова свела самым случайным образом. Этот чёрт хорошо устроился, и я не представляю, о чём он там ещё может мечтать. Даже татухи, вот, набил. — Когда Юнги снимал пиджак, ослаблял ворот рубашки и закатывал рукава, то можно было увидеть, что под одеждой скрыты татуировки. — У тебя есть мотоцикл? Ладно, это уже, скорее, моя мечта. В общем, stay wild, moonchild.       Теперь же Намджун и Юнги вовсю предавались ностальгии и потягивали соджу, заставляя остальных присутствующих слушать то заезженные рок-хиты нулевых, то олдскульный хип-хоп. Джин не отставал от них и по десятому разу рассказывал одну и ту же историю о том, как когда-то Юнги увёл у него девушку — Лиён. Парни расположились на полу вокруг низкого стола с бутылками соджу, виски, вина, шампанского и закусками, которые предусмотрительно захватили с фуршета. Просторная комната освещалась только плазмой, на которой крутились клипы, и одним небольшим жёлтым светильником в углу.       Чимин не горел желанием в очередной раз слушать историю Ким Сокджина о Лиён, поэтому достал пачку сигарет из бомбера Юнги, что висел в коридоре, накинул его сверху и ушёл на застеклённый балкон. Он не любил запах табака, но если был пьян, то отвращение пропадало и отчего-то хотелось затянуться, смотря на проезжающие внизу машины. Неужели он пропустил момент, когда Юнги начал остывать? Последние месяцы было не до этого, они оба много работали, чтобы уложиться в сроки и открыть театр к осеннему сезону. Но сегодня-то что мешало им остаться вдвоём?       — Какого чёрта ты босиком? — Юнги зашёл на балкон вместе с Намджуном. — Дай сюда, — он вытащил сигарету прямо из губ и затянулся сам, забирая заодно всю пачку с зажигалкой.       Даже сейчас притащил с собой этого Намджуна вместо того, чтобы провести наедине хотя бы десять минут. Чимин забрал сигарету, крепко затянулся и выдохнул дым прямо в лицо Юнги, но тот лишь пожал плечами с короткой усмешкой. Потушив окурок, Чимин с раздражённым вздохом вышел за дверь.       — Я сейчас сдохну от тоски, — сказал он, когда вернулся в комнату. Джин тоже ушёл на балкон, так что здесь сидел один Хосок. Тот посмеивался, набирая что-то в телефоне, и вовсе не выглядел скучающим, пока на фоне играл самый грустный трек Linkin Park. — Давай что-то повеселее.       Пожав плечами, Хосок включил клип Майкла Джексона «Smooth Criminal», который оба обожали, и это помогло немного поднять настроение. Они с восхищением пересматривали его уже тысячный раз и сошлись на том, что нужно будет позаимствовать из него парочку мизансцен. Остальные вернулись в комнату ровно в тот момент, когда Хосок пробовал повторить тот самый антигравитационный наклон в сорок пять градусов, и восторженно заохали.       — Помню, я впервые увидел этот клип, когда нам показал его твой брат, — сказал Сокджин, обращаясь к Намджуну и усаживаясь рядом с ним.       — Так вы тоже знакомы? — спросил Чимин, нахмурившись.       — Жаль, ты уже не застал вечеринки у братьев Ким… — протянул Джин с напускной таинственностью.       Как выяснилось из его рассказа, старший брат Намджуна — саксофонист. В те годы он играл в джаз-бэнде и неизменно собирал у себя на квартире разнообразную богему. Там были не только музыканты, но и студенты Сеульского института искусств с разных факультетов. Джин и Лиён тогда учились на актёрском и встречались, вдвоём заглядывая на легендарные вечеринки братьев Ким. Там-то она и познакомилась с тихим и закрытым финансистом Юнги, который бог знает как затесался в эту компанию. Теперь пазл, наконец, сложился.       Когда в случайном воспроизведении заиграл трек Эминема, Джин чуть не закричал:       — Господи, я никогда не забуду, как Намджун зачитывал «Rap God»!       — Точно, — подключился Юнги, сидя на полу уже без пиджака, в одной рубашке с закатанными рукавами, — я тогда с ним поспорил на ящик пива, что он не сможет. В итоге он его месяц, наверное, учил.       — Во-первых, неделю, — с поднятым вверх указательным пальцем сказал Намджун, — во-вторых, ты все ещё торчишь мне пиво.       — С меня сразу два ящика, если сможешь прямо сейчас зачитать и не опозориться.       — Дай мне пять минут и готовься идти за пивом, прощелыга, — глаза Намджуна сверкнули азартом.       Он пролистал в телефоне текст, включил на ютубе нужный бит и сощурил глаза, чтобы разглядеть мелкий шрифт. Откашлявшись на вступлении, Намджун присел на подлокотник кресла и начал читку. Его тембр был гораздо ниже по сравнению с оригиналом, но это звучало гармонично. Тёмная чёлка, до этого забранная назад, упала теперь на лоб, пока он размахивал рукой в такт, а на шее можно было заметить вздувшуюся от напряжения венку. Он идеально попадал в бит и неплохо интонировал.       — Oy vey, that boy's gay, that's all they say looking boy…       От тихой и осторожной читки он срывался на хрип, и его голос звучал то резко и грубо, то снова мягко. Всё больше ускоряя темп, Намджун дошёл до той самой быстрой партии, на которую не хватит дыхания ни у одного живого человека. Бог знает, какого размера лёгкие у этого парня, но он справился, ни разу не запнувшись. Закончив, Намджун посмотрел на Юнги и победно улыбнулся.       — Неплохо, — хриплым голосом произнёс Чимин, после чего смочил горло крепким соджу.       Он никак не ожидал, что случайный экономист, который как старик щурится и подносит телефон прямо к лицу, будет так органичен, зачитывая Эминема.       — В тот раз, что я помню, он через минуту после своего перформанса заперся в комнате с девушкой, — прокомментировал Джин.       — Его фишка, — усмехнулся Юнги, который уже успел заснять всё на телефон.       — Это брату не нужно было ничего делать, чтобы кого-то склеить, а мне приходилось как-то стараться, — Намджун развёл руками.       — В итоге перестарался, — Юнги явно на что-то намекнул, переглянувшись с Намджуном. — С выбором, кстати, никогда не повторялся.       — Сегодня выбор как-то невелик, — вставил своё слово Хосок.       — Намджун, без обид. Моё сердце занято, — со вздохом разочарования произнёс Сокджин, а затем медленно пригубил вино, облокотившись спиной на стену и вытягивая ноги.       — Мне нравится твоя уверенность, — ответил тот.       — Актёр по своей природе обязан быть тщеславным, — важно рассуждал Джин.       На самом деле, он был одним из самых скромных и простых в общении людей, которых доводилось встречать Чимину.       — Чимин тоже ничего, — Хосок похлопал сидящего рядом друга по бедру и повернулся к Джину. — Может, он хотел, чтобы Намджун выбрал его.       Рука Чимина с бокалом соджу замерла на полпути. Выпивший Хосок — настоящая катастрофа. Стоило ему чуть перебрать, как он из лучших побуждений начинал сватать Чимина всем лицам мужского пола, что по стечению обстоятельств находились в радиусе двух метров. Выдержав театральную паузу, Чимин медленно поднёс бокал к губам и залпом осушил, запрокидывая голову. Затем он решил подыграть:       — Не такой уж я и доступный.       — А так и не скажешь, — неожиданно возразил Намджун, — в ресторане ты вёл себя иначе.       — А что было в ресторане? — невзначай спросил Юнги, орудуя палочками в каком-то салате, будто ответ его не слишком интересовал.       Намджун слегка усмехнулся, показывая ямочки на щеках, видно вспоминая этот момент, но Чимин не дал ему ответить.       — Ты не вписывался в компанию и выглядел как стеснительный подросток на чужой вечеринке, я хотел помочь. Уже решил, что я с тобой флиртую? Упс, прости… — Он специально выбрал самую манерную интонацию и наигранно поджал губы.       — Кажется, кому-то больше не наливать, — сухо прокомментировал Юнги.       — Не ревнуй, — Чимин продолжал провоцировать его, зная, что все воспримут это за обычный стёб. Кроме самого Юнги, которого хотелось вывести из себя — он никогда не показывал ревности, и порой это ужасно бесило.       — Так, я же пиво проиграл. — Юнги поднялся с пола и ушёл в коридор за курткой.       Хосок тут же вызвался помочь из расчёта, что тому не унести сразу два ящика. Когда дверь за ними захлопнулась, Джин продолжил тему, повернувшись к Чимину:       — Ты был крайне убедителен. Если бы не встречался с Аёнг, я бы поверил, что ты гей.       — Я тоже кое-что понимаю в актёрском мастерстве… — улыбнулся Чимин, потягивая соджу.       — Почему не стал актёром? Тщеславие тебе явно не чуждо, — поинтересовался Намджун.       — Вот именно. Люблю быть главным.       Стоило только сказать это, как Чимин заметил насмешку в глазах напротив. Впрочем, ничего нового: в нём часто видели актера, что Чимин искренне ненавидел. У него имелись и подходящие внешние данные, и природное обаяние, но он хотел большего, нежели быть пластилином в чьих-то руках. В начале режиссёрского пути приходилось постоянно доказывать, что он обладает достаточным умом и видением, чтобы воплощать собственные идеи, а не играть по чужим правилам.       — У режиссёров немного другой вид тщеславия. Они, как все управленцы, хотят быть сверху, — пояснил Сокджин.       — В позе наездника? — Намджун снова взглянул на Чимина, явно ожидая ответа на свой выпад. Он всё ещё облокачивался на кресло, возвышаясь над всеми, кто сидел на полу.       Устало вздохнув, будто выслушивает тупые шутки в свой адрес по десять раз на дню, Чимин поднялся и направился в противоположный конец комнаты. Поравнявшись с Намджуном, он коротко бросил:       — В твоих снах разве что.       После, будто находясь у себя дома, Чимин залез в шкаф Юнги, вытащил оттуда футболку с шортами и закрылся в ванной комнате. Он прекрасно осознавал, что своим бэйби-фейсом и лёгкой манерой общения производит ложное впечатление. В нём видели кого угодно, но только не человека, который способен управлять коллективом, и такого мнения придерживались все, кому не доводилось с ним работать. Среди актёров уже давно ходили слухи, что режиссёр Пак Чимин — то ещё исчадие ада. В ванной он наконец-то расстегнул ремень и снял тесные брюки, переодеваясь в домашнюю одежду Юнги. Анклет он убрал во внутренний карман пиджака, чтобы случайно не порвать.       Несмотря на то, что по пути в ванную Чимин прошёл мимо Намджуна ровной походкой, так как неплохо умел контролировать своё тело, сейчас он почувствовал себя очень пьяным. Прохладная вода немного привела в чувство, правда макияж совсем испортился. Отчего-то все украшения и кольца показались неудобными и мешающими, и Чимин снял все до одного, оставляя их на полочке у зеркала. Мысли серыми лужами расплывались в голове, но одно желание оставалось ясным и прозрачным: очень хотелось, чтобы Юнги, наконец, хоть немного показал чёртову ревность.