Лиши меня всего

      — Ты уверен, что готов встретиться с прошлым лицом к лицу? — обеспокоено спрашивает Рон.       Гарри морщится.       — Все будет хорошо. Если что, я сразу уеду.       — Тебя увезут, — поправляет Рон.       — Да, Том позаботится об этом, как и о костюме для меня.       Гарри не стыдно сообщать о таких вещах, скорее, смущающе, что он позволяет Тому сделать это. Он знает, что Том не чувствует себя обязанным помогать с костюмом. Том хочет позаботиться.       Гарри пока не знает как относиться к этому в полной мере.       Рон качает головой. Они идут по пешей улице около торговых центров в потоке людей, оставаясь незамеченными на виду. Гарри изъявляет желание сопроводить Рона за покупками костюма на встречу выпускников, которая состоится уже в эти выходные.       — Бьюсь об заклад, Том снял с тебя мерки, пока ты спал или что-то такое, и это будет сшито на заказ, — Рон ухмыляется, открывая и придерживая двери магазина. Они заходят внутрь, и шум улицы преобразовывается в легкую классическую музыку, доносимую из колонок модного бутика. — Он, вероятно, выберет ткань и все остальное, подобрав его к твоему цвету лица и к своему костюму, естественно.       — Естественно, — передразнивает Гарри, натянув кепку ниже на глаза, когда к ним подходит консультант. Рон вежливо приветствует парня и спустя несколько фраз идет к примерочной с несколькими вешалками. Он просит консультанта не мешать им, и тот, кивнув, уходит.       — Как думаешь, сколько миллионов он потратит на твой костюм? — спрашивает Рон, придирчиво рассматривая одежду перед собой. Он не из тех людей, кто заботится о своей внешности, но он из тех, кто заботится о вещах, об их сроках годности, поэтому старается покупать дорогую одежду, хорошего качества и пошива.       — Он бы не стал тратить так много, — отвечает Гарри, но выходит неуверенно. Он всё же не настолько идиот, чтобы думать, что Том Реддл не стал бы столько тратить.       Рон посмеивается.       — Просто молись, чтобы это не было что-то клетчатое, — дразнит он.       Гарри закатывает глаза и со стоном плюхается на ближайший пуфик. Рон заходит в примерочную.       — Все не так уж и плохо, — говорит он из-за двери.       — Что я наделал, — говорит Гарри несчастным голосом.       Рон выходит из примерочной в первом костюме темно-синего цвета. Он поправляет рукава рубашки, воротник и, кинув озорной взгляд в сторону Гарри, не сдерживается от ухмылке.       — Ты открыл шлюз для парня, который, исходя из твоих рассказов, сходит с ума, потакая тебе и балуя тебя. — Он подходит к Гарри и легко бьет его по плечу. — Было приятно познакомиться с тобой. Надеюсь, ты проживешь достаточно долго, чтобы прийти на встречу.       Гарри стонет. В отместку он критикует каждый костюм Рона, и Рон в ответ смеется, поговаривая, как Гарри идет чистое лицо без бороды.

***

      — Это слишком.       — Напротив, — шепчет Том, обнимая Гарри со спины, чтобы завязать галстук. — Этого даже недостаточно.       Слова Тома греют ухо Гарри, и от них его шея покрывается мурашками. Он теребит причудливые запонки, сочетающиеся с костюмом Тома, и старается не думать об их стоимости.       Это все ещё смущающе.       Гарри мог ощутить кожей довольство Тома, его удовлетворение от увиденного, ему действительно просто нравится видеть Гарри в красивой одежде, выбранной им.       — Это подходит мне, — признается Гарри, встретившись взглядом с Томом через зеркало. Костюм удобный и приятный к телу, с идеальной посадкой. К тому же он темно-коричневый, что прекрасно сочетается с костюмом Тома зеленого оттенка. — Откуда у тебя мои мерки?       — У меня неплохой глазомер, — Том отходит на шаг, ещё раз осматривая Гарри, и улыбается увиденному. — Ты самый неотразимый человек, которого я когда-либо встречал. — От него исходит прилив гордости, заставивший Гарри переступить с ноги на ногу.       — Я надеюсь, ты не поставишь меня в неловкое положение, когда будешь восхвалять перед моими однокурсниками, — язвит Гарри, скрывая волнение. Он опять теребит запонки, чтобы занять руки.       Том накидывает на себя пиджак и поправляет темно-коричневый платок в нагрудном кармане.       — Я сделаю всё возможное, чтобы придержать некоторые мысли при себе до окончания встречи.       Гарри закатывает глаза и ухмыляется. Он разворачивается к Тому лицом, осматривая его с головы до ног. Он улыбается увиденному; ему нравится.       — Ставлю десятку на то, что ты хотя бы раз выскажешь смущающую фразу.       Том забавляется, кивая с серьезным лицом.       — Я принимаю пари.       Подготовившись, они выходят из дома Реддла. Дует теплый вечерний ветер с ароматом свежих цветов. Гарри останавливается на верхней ступени, когда Том спускается и, направившись к машине, галантно открывает пассажирскую дверь. В закатном солнце образ мужчины приобретает мрачный и элегантный вид, а его глаза загадочно сверкают бордовым отливом.       — Позвольте обслужить вас сегодня, мистер Поттер.       С виду он держится бесстрастно, однако лукавая ухмылка на едва заметно изогнутых губах никак не вяжется с его нарочитым спокойствием и невозмутимостью. Том красив и изыскан, Гарри приходится несколько раз моргнуть и отвести взгляд.       Он спускается по лестнице и направляется к машине. Чужая рука нежно придерживает спину, пока Гарри садится в салон.       Правда в том, что ему приятно присутствие Тома на вечере, но одновременно и тревожно, потому что они обычно встречаются в средах, где Гарри либо держит всё под контролем, либо зависим (но они находились лишь вдвоем, и в тот момент это мало заботило, честно говоря), но они не встречаются в тех средах, в которых Гарри не в своей тарелке. Том обладает безупречными навыками общения и уравновешен независимо от ситуации, в то время как социальные способности Гарри пробуждаются в зависимости от уровня агрессии.       — Что ты думаешь о своих школьных воспоминаниях? — спрашивает Том, отъезжая от дома. В запасе есть около сорока минут для прибытия в Хогвартс, из которых только двадцать потратятся на дорогу. Вот еще в чем их различия: Гарри бы постарался опоздать минимум на час.       — Мне не нравится ностальгия по тем временам, — бормочет Гарри, его подбородок прижат к груди. Плохие воспоминания во всех их формах и красках выплескиваются наружу наряду с очень немногими хорошими. Гарри кусает нижнюю губу и затем ломается: — Это заставляет меня чувствовать то, что осталось в прошлом. Я, наверное, жалок.       Со вздохом он вспоминает последний год. Травмированный и ужасный.       — Мне жаль, — искренне говорит Том. Его руки беспокойно ерзают на руле, микросказ о его чувствах, которой должен был остаться незамеченным, но Гарри его улавливает. Возможно, ему не нравится Гарри, попавший в ловушку страха и ненависти к себе. — Сколько раз ты обрывал себя от надежды на счастье в то время? Ты даже не можешь туда добраться, потому что останавливаешь себя, когда возможность для чего-то нового вторгается в твое существование.       Гарри издает звук, похожий на прерывистый вздох. Он теребит запонки, задумавшись о том, рассказывает ли Том о своем детстве.       До Тома были люди, говорящие ему, что он их друг, и они беспокоятся о нем. Гермиона, Рон, Драко. Но они не в полной мере осознавали степень нужды Гарри в спасении. Том же, в силу своего жизненного пути, состоявшего из лишений, понимает это.       — Ты же не собираешься весь вечер разбирать меня пазл за пазлом?       — Нет, но я намерен поправлять тебя, когда ты называешь себя «жалким». — Том улыбается, кинув взгляд на Гарри. — К тому же, мы здесь ради приключения, чтобы ты сходил на выпускной, которого лишился.       Гарри смеется.       — Надеюсь, это не будет как выпускной. Знаешь, танцы, пунш и закрытые кабинки в туалете.       — Не желаешь такой опыт?       Гарри проводит рукой по стеклу, вырисовывая закорючки.       — Тебе правда интересно узнать обо мне так много?       Том на мгновение накрывает лежавшую между ними руку Гарри своей, слегка сжав, прежде, чем снова положить на руль.       — Моё желание узнать тебя — не фальшивая монета. Я сражён тобой. Твоя непохожесть ни на кого другого вызывает лишь моё восхищение.       Шея Гарри пылает. Он не стесняется и не скрывает этого, давая Тому понять, как на него действует забота и похвала.       — Ты ко мне добрее, чем я могу принять.       — Мне придется постараться, чтобы ты принял больше.       Гарри ухмыляется про себя двусмысленности фразы. Он кидает взгляд украдкой — профиль Тома благородный и впечатляющий, точеный и красивый в вечернем золотисто-желтом солнечном свете, который падает на них, пока машина плавно едет по главной дороге.       — Знаешь, когда между врачом и пациентом складываются личные связи, то их пути расходятся, — поднимает Гарри тему, которую давно хотел обсудить. — Любое другое решение, кроме расставания, послужит формированию нездоровой динамики власти. Наши отношения «врача-пациента» были непродолжительными, но я всё равно старался уйти от твоего влияния и поэтому взял перерыв между нами.       Том стучит пальцами по рулю.       — Сейчас ты чувствуешь, что на тебя давят?       Гарри отрицательно качает головой.       — Нет. Просто мысли вслух.       — В таком случае я скажу следующее: меня заботит сохранение нашей дружбы больше, чем какие-то правила.       — Не боишься лишиться признания?       — Нет.       Гарри сглатывает. Его язык облизывает искусанные губы, прежде чем он произносит:       — Хорошо. Мне нравится это.       Том мягко улыбается, смотря на дорогу.       — Я знаю.

***

      Даже через входную дверь Хогвартса слышен низкий гул голосов в зале, где начинают собираться гости, большинство из которых, как Гарри знает, начнут перешептываться, как только он войдет. Без сомнения они поджидают его с жалостливыми взглядами или же с осуждением. Для человека с низкой самооценкой, Гарри бывает временами слишком зацикленным на собственной персоне и на собственных страданиях.       Он печально вздыхает, затем кратко представляет свой дом, безмятежный и уединенный, если не считать Бродягу, и внезапно испытывает такое сильное желание оказаться там, что это причиняет почти физическую боль.       — Ты можешь стоять рядом и молчать, дав мне право вести диалоги.       Гарри фыркает. Том иногда выступает в роли няньки.       — Немного веры в меня.       — Я всегда верю в тебя, — опровергает Том. — Но если разговор покажется тебе утомляющим, просто дай знать.       Гарри, не ответив, толкает дверь и ступает внутрь. Яркий свет от внушающей своими размерами люстры бьет по глазам, ослепив. Зал Хогвартса все так же поражает своей величественностью, в каждом камне, в каждой статуе чувствуется покалывание магии, древности. Даже запах возвращает в прошлое, на несколько лет назад.       Гарри шумно выдыхает, застигнутый врасплох. Его спасает чужая рука на локте, ведущая по залу, как он предполагает, к друзьям.       — Дыши, — тихо напоминает Том, пока Гарри таращится в пол. Возможно, идея посещения встречи выпускников провальная. Кроме стука сердце в ушах он ничего не слышит.       — Они все пялятся, — врывается презрительный голос Драко.       Гарри видит Малфоя, обнимающего Гермиону, Рона, смотрящего по сторонам с холодным выражением на лице, Невилла, попивающего с бокала, и несколько людей, с которыми он имел теплые отношения в школьные годы. Они приветствуют прибывших.       — Добрый вечер, — здоровается Том в ответ, продолжая придерживать Гарри. Чужие руки служат опорой в шатком состоянии.       — Гарри, твой партнер больше слизериниц, чем ты, — ухмыляется Пэнси, намекая на костюмы, и поднимет бокал за свою шутку. И именно это приводит Гарри в чувства. Он моргает несколько раз, будто только отходит ото сна.       — Он предпочитает Пуффендуй, — отвечает Гарри, наконец высказав то, что кажется сюрреалистичным. Одногруппники, имея представления о том, кем является Том Реддл, смеются. Многие из тех, кто вхож в их круг, являются детьми высокопоставленных лиц, пэров Палаты Лордов.       — Это правда, — соглашается Том. Он виртуозно берет всех под свое крыло, направляя их беседу в нужное для него русло. Всё же его социальные навыки находятся на впечатляющем уровне.       Гермиона одобрительно улыбается, затем, отойдя от Драко, подходит ближе к Гарри. Она мешкается, оглянувшись через плечо на всех тех, кто имеет наглость шептаться и пялиться в их сторону.       — Что? — спрашивает Гарри с оттенком раздражения.       — С тобой все в порядке?       — Я в порядке.       — Ты уверен? — не унимается Гермиона. — Ты выглядишь как комок нервов.       Гарри слегка морщится. Комок нервов… это такое ужасное выражение.       — Честно, — говорит он, на этот раз более твердо. — Я в порядке. — И затем, поскольку на самом деле довольно приятно, когда его друзья проявляют о нем заботу, он добавляет: — Спасибо.       — Ну, по крайней мере, поешь чего-нибудь, — призывает Гермиона, указав на ближайший с ними столик. — Ты очень бледный.       Гарри немедленно чувствует, как вновь разгорается вспышка раздражения. Тем не менее, он просто неопределенно кивает, а затем берет лежащий рядом кусочек пирога с патокой; не только потому, что это его любимый, а в надежде, что это поможет Гермионе обуздать свою заботу.       Он отходит от Тома, из-за чего последнему приходится отпустить его.       Гарри старается не смотреть в сторону людей за пределами его круга общения. Он подразумевает, что они пялятся, даже если не из-за его прошлого, то из-за настоящего, связанного с Реддлом.       С ним заводят ничего незначащую беседу Теодор Нотт и Блейз Забини, больше друзья Драко, чем его, но они все равно облегчают время пребывание, шутя между собой и делясь забавными случаями. Гарри знает, что Тео любит напиваться, но, что странно, он не чувствует запаха алкоголя от него. Присмотревшись на жидкость в его бокале, которая на первый взгляд похожа на вино, он понимает по запаху, что это вишневый сок. Гарри переводит взгляд на каждого стоящего рядом и его глаза, помимо воли, увлажняются.       Рон улыбается и подмигивает.       Никто из его друзей и близких знакомых сегодня не принимает алкоголь. Эмоции слишком велики, чтобы их можно было укрыть одеялом, которым пользуешься, или даже собакой на коленях. Но этот поступок греет душу и, возможно, думает Гарри, всё не зря.       Беседа с Тео и Блейзом продолжается, но Гарри виновато занят тем, что наблюдает за Томом и убеждает себя, что его не волнует предательская мысль, что Том общается не только с ним и очаровывает кого-то другого. Гарри, который уже слышал забавный случай Блейза от Драко, снова отключается и заставляет себя перестать пялиться на Тома и вместо этого притвориться, что слушает.       Гарри передают бокал с соком, он нервно трет ножку, начиная ощущать чужие взгляды на себе. В момент ему хочется выпить глоток алкоголя для успокоения, и эта мысль приносит раздражение. Он не хочет решать своё неприятие ситуации с помощью старых привычек.       Тома уводят подальше в другую кучку людей, практически свиту, столпившуюся вокруг него, и Гарри отводит взгляд, прикусив щеку изнутри. Он предполагал, что будет именно так, но в животе всё равно что-то тревожно сжимается.       Гарри слышит один из шепотков, связанных с его фамилией, и напрягается, заставив себя не оборачиваться. К черту их, думает он. Насрать.       Гермиона, Рон и Драко подходят ближе, окружив Гарри, как щит. Драко кладет руку ему на плечо, слегка сжав, и вклинивается в разговор с Блейзом и Тео.       Гарри ощущает защиту до момента, пока его не окликивают. Он вынужденно оборачивается.       — Ох, Гарри. — подходит Лаванда Браун, девушка с золотисто-русыми волосами, собранными в причудливые косы, в слишком роскошном (на взгляд Гарри) бордовом платье для такого события. — Ты выглядишь несколько иначе, чем на фотографиях со статей.       Лаванда—главная—сплетница—Хогвартса—Браун. За её спиной скапливаются несколько прилипал.       Гарри натянуто улыбается.       — И тебе привет, — выходит раздражительнее, чем предполагалось.       Лаванда откидывает косу за спину.       — Тебя давно не было видно на таких мероприятиях. Некоторые даже шептались, что ты не придешь.       Гарри повторяет ту же неопределенную улыбку, что и раньше, не отвечая.       — Лаванда, — здоровается Рон, вставая перед другом.       Девушка отводит взгляд от Гарри и, поджав губы, возвращает его обратно. Во время учебы они с Роном болезненно расстались, она плакала несколько недель, чтобы позже рассказать всей школе о его предпочтениях в отношениях, естественно приукрасив всё в разы.       Что-то в выражении лица Лаванды меняется. Змея, обвивающаяся вокруг жертвы, готовится к следующему ходу: нанести удар или подождать.       — Рон просил совет школы отказаться от алкоголя в этот вечер, — она выбирает удар. — Гарри, как ты думаешь, это правильно, что все должны отказываться из-за тебя одного?       Звук запрещенных слов вызывает резкий вздох у зрителей, хотя невозможно определить от восхищение тем, что кто-то осмелился произнести это, или от осуждение за то же самое. Краем глаза Гарри видит, как Рон напрягается на своем месте.       — Извини, но я не думаю, что это твоё дело, — отвечает Рон таким тоном, который ясно указывает, что он не сожалеет ни в малейшей степени. — Если ты пришла сюда только ради того, чтобы напиться, то сделай это в уборной, — улыбка растягивается на его лице. — Как в старые и добрые, Лаванда.       Гарри не поражен ни словами Рона, ни его тоном, в отличии от тех, кто не знает Рона близко. Его друг может защищать то, что ему дорого, всеми доступными способами.       — Тебя волнует решение совета? — Драко выходит вперед с надменный лицом. — Возможно, ты хочешь что-то передать моему отцу?       Лицо Лаванды покрывается румянцем, но она не отстает.       — У вас всегда всё решается через связи, — отвращение вперемешку с завистью окрашивают её слова.       Гарри открывает рот, чтобы сказать Лаванде отвалить, когда в этот момент на них падает высокая тень, и, обернувшись, он видит, что Том подошел обычной бесшумной поступью и теперь стоит позади. На самом деле он ничего не говорит и не делает, кроме того, что смотрит на собравшихся типичной мягкой улыбкой, но сила его присутствия такова, что все всё равно замолкают.       — Мистер Реддл, — говорит Лаванда, прочистив горло после небольшой паузы. — Рада видеть вас.       Она даже отдаленно не кажется искренней в своем объявлении о счастье; хотя, проистекает ли это из какой-то личной неприязни или просто результат темперамента, который без разбора враждебен ко всем, трудно сказать. Не то чтобы это имеет значение, конечно: на самом деле Гарри хочет посоветовать Лаванде сэкономить своё время.

***

      Том поддерживает политический разговор, не слишком заинтересованный, но продолжает делать вид. Он краем глаза следит за нервным Гарри и его греет мысль, что таким он становится в его отсутствие.       На лице Гарри ярко выделяются высокие скулы над худыми впалыми щеками, пристальный взгляд, презрительно сжатый рот — рот палача или святого. Гарри осторожно смотрит в ответ и, будучи пойманным, легко и мягко усмехается, отводит взгляд обратно к друзьям.       — Что вы думаете об этом, мистер Реддл? — Тому приходится вернуть взгляд от Гарри. Разговор скучный (как и большинство вещей, не связанных с Гарри), но он проходит достаточно просто, чтобы Том в любой момент мог вставить несколько фраз.       Сначала он замечает копошение в кругу Гарри, а затем слышит слово «алкоголь» и, как по команде, оборачивается. Гнев вспыхивает в его груди, мстительный и острый.       — Прошу меня простить, — обращается Том ко всем и ни к кому конкретно и отходит, направляясь к Гарри (который вытянут как тетива, готовая выпустить колкости словно стрелы).       Компания Гарри расступается, и Том останавливается позади парня. За улыбкой он прячет потребность сомкнуть руки на шее девушки, осмелившейся оскорбить Гарри.       — Мистер Реддл. Рада видеть вас.       Лаванда отводит взгляд на переносицу собеседника, не выдержав. Том всегда смотрит на людей в упор, и его глаза ничего не упускают. Один его взгляд внушает людям, что их будто не существует.       — Мисс Браун, — говорит Том, склонив голову к плечу. — Краем уха я услышал, что вы опечалены отсутствием алкоголя. — Лаванда расправляет плечи. Рука Тома двигается быстро, ныряет во внутренний карман и достает визитную карточку. — Как вы, наверное, знаете, я специализируюсь на этих вещах.       Он делает паузу, вглядываясь в напряженное море лиц, будто провоцирует. Даже мелодия утихает.       Гарри ломает момент, выхватив карточку из рук Тома (агрессивно, собственнически).       — Это того не стоит.       Не трать на нее время — раздается между ними. Под этим гораздо более мелким, корявым шрифтом написано: я не хочу делиться. Это те слова, к которым прислушивается Том (с обожанием).       Он готов во всеуслышание похвалить жестокость Гарри. Его упрямство. Мисс Браун не чувствует того же.       — Я наслышана о вашем успехе с мистером Поттером. — Она решает напасть на Гарри, понимая, что не тянет на перепалку с Томом. Лаванда пытается состроить гримасу, долженствующую выражать сочувствие, но преуспевает лишь в том, что показывает, какого труда ей это стоит. — Но, Гарри, успех в борьбе никак не влияет на то, что все остальные должны следовать твоему пути.       Гарри усмехается.       — Это все? Потому что мы здесь для того, чтобы отдохнуть. Если тебе в этом помогает бокал шампанского, то это твои проблемы.       Том выглядит как гордый отец. Люди вокруг, заметив на чьей стороне будущий министр, делают шаг в сторону от Лаванды. Та нервно переплетает пальцы и сжимает их.       — Нет, это не все, — говорит она. — Я сказала несколько плохих вещей. Я могу взять их обратно. Ведь все любят неправильно понятого, бедного мальчика Поттера.       Гарри расправляет плечи и хрустит шеей. Его ярость ощущается на кончиках пальцев, и Том, с любовью наблюдая за чужим гневом, не вмешивается. Гарри не нуждается в защите, он может быть опасен сам по себе.       Все стоявшие рядом застывают от неловкости из-за того, что они посторонние, присутствующие при личном разговоре.       — Я не знаю, почему ты ведешь себя так высокомерно. Я справился с тем, что меня губило, а ты только и делала, что читала статьи, обсуждая это со своими друзьями. Наверное, тебе было весело? Ох, бедный мальчик, который потерял всю свою семью. Какое горе. — Гарри подходит к ней почти в плотную и понижает голос: — Я надеюсь, что ты не испытаешь это на себе, Лаванда, потому что засыпать и просыпаться с мыслью, что единственная вещь, способная тебе помочь, находится на дне бутылки — чертовски неприятно.       Гарри обводит ее бледное лицо взглядом и, отойдя, добавляет:       — Чуть не забыл. Отвали от меня нахер, Лаванда Браун. Ты не первая, кто перемывает мне кости, и не последняя. У меня имеется хороший иммунитет.       В момент, когда вся ситуация вот-вот выйдет из-под контроля и перепалка перейдет во что-то большее — приходит Дамблдор с миролюбивым лицом.       — Мисс Браун, мистер Поттер. Какие-то проблемы?       Гарри смотрит на Лаванду несколько мгновений прежде, чем повернуться к директору школы.       — Нет, все просто прекрасно. Не так ли, мисс Браун?       — Да, директор. Все хорошо.       Дамблдор смотрит на них поверх очков. За его улыбкой скрывается острый и проницательный взгляд, но он ничего не говорит по этому поводу.       — В таком случае прошу вас пройти в центр зала, — обращается он к столпившимся. — Сейчас начнутся танцы.       Зрители потихоньку расходятся. Лаванда, развернувшись на каблуках, удаляется с высоко поднятой головой.       — Как была стервой, так такой и осталась, — злобно говорит Драко. — Тебе не надо было меня останавливать, — обращается он к Рону.       — Твой отец меня бы четвертовал.       Все друзья Гарри присоединяются к высказыванию о Лаванде, но сам Гарри молча смотрит на людей вокруг, о чем-то размышляя. Наблюдать, как Гарри обнажает зубы, готовый сделать все, что сочтет необходимым, чтобы защититься, было за гранью удовлетворения. Если же попасть в список людей, которых он защищает, то это уже будет за гранью зависимости.       — Уведи меня, — шепчет Гарри только для слуха Тома. Его друзья продолжают обсуждать и осуждать.       Том нежно кладет руку Гарри на поясницу и направляет его от эпицентра взрыва, поглаживая. Рон, заметив это, кивает Тому, как в знак одобрения.       — Хочешь, мы покинем встречу? — спрашивает Том.       Гарри кидает на него злобный взгляд, но не отходит. Он заламывает пальцы рук.       — Это лучше им пойти нахер.       Том скользит ладонью от поясницы до шеи и сжимает ее. Гарри перестает хрустеть, убирает руки в карманы и, запрокинув голову, прикрывает глаза. Он глубоко дышит.       — Она такая сука.       — Так и есть, — соглашается Том. Его пальцы играют в волосах Гарри, сжимают у основания, заставив парня подстраиваться под движения. — Желаешь, чтобы я решил проблему с ней?       — Кто тебе позволит?       — Это не главное. Главное — кто меня остановит?       Гарри фыркает, оставляя вопрос без ответа. Том воспринимает это как призыв к действиям.       — Каждый тут хотя бы раз думал об этом, — Гарри открывает глаза и смотрит на Тома в упор. — Почему же никто не должен выпивать из-за меня?       Том делает шаг вперед, скрывая Гарри от посторонних, почти соприкасаясь с ним носами ботинок.       — Тебя огорчает, что они так думают, или тебя огорчает, что все и правда не пьют из-за тебя?       — Второе.       — Я тебя уверяю, что нет ни одной причины зацикливаться на наличии алкоголя или его отсутствие. Принятое решение не исходило от тебя и не исходило из-за тебя. Возможно, косвенная причина имелась, но подача алкоголя в школьном заведении — моветон. Если кого и винить в запрете, то меня.       Зрачки Гарри расширяются.       — Ты сделал это из-за моветона?       — Да.       — Ты лжешь.       — Да, — Том улыбается. — Я лгу.       — Ты мне должен деньги за пари, — Гарри смеется. Он отступает на шаг и трясет головой, скидывая чужую руку, как сделал бы его пес. — И это всё ещё смущающе.       — Хорошо.       Том убирает руку за спину, другую вытягивает вперед в приглашении.       — Я не буду танцевать, — качает головой Гарри.       — Никаких танцев. Я хочу пригласить тебя на террасу, — Том обводит взглядом людей вокруг, которые всё ещё перешептываются и кидают на них осторожные взгляды. — Здесь слишком душно.       Гарри усмехается и принимает предложение, вкладывая свою ладонь в чужую.

***

      Вечер, несмотря на сложившуюся ситуацию, проходит спокойно. Все присутствующие выдыхают, когда его покидает Лаванда (к которой никто так и не подходит). Гермиона, Рон и Драко окружают Гарри на протяжении всего вечера, не подпуская к нему ни одного постороннего человека. Том стоит рядом, периодически касаясь своими кончиками пальцев чужих, поправляя костюм Гарри, его волосы. Тому нравится, как Гарри останавливается в середине слов, отвлекаясь на прикосновения.       Гермиона и Драко уходят на медленный танец, каждый из компании разбегается по парам, даже Рон уходит с мисс Лавгуд, девушкой с ошеломленно мечтательным выражением лица.       — Когда ты последний раз танцевал? — спрашивает Том, когда они с Гарри остаются вдвоём.       — Я не помню, — он пожимает плечом. — Наверное, это было выступление перед родителями, — его слова пропитаны грустью. — На самом деле это мама хотела, чтобы я танцевал. Я ходил только потому, что меня раньше времени забирал Сириус и катал на байке.       Том представляет маленького Гарри на мотоцикле его крестного и улыбается. Возможно, подарить байк?       — Это похоже на тебя.       — Было похоже, — поправляет Гарри и отпивает из бокала. Его губы кривятся, как предполагает Том, от понимания, что в бокале лишь сок.       Том смотрит на Гарри, пока тому не приходится от пристального внимания поднять голову со вздернутой бровью.       — Не трагедия формирует твои черты характера, Гарри, — говорит Том. — Это ты позволяешь ей формировать их. — Он мягко заправляет прядь волос Гарри за ухо. — Пора брать ответственность за своё существование. Никто из них не желал бы твоих страданий.       Гарри шумно выдыхает.       — Иногда ты так похож на Дамблдора.       Том неожиданно смеется.       — Воспринимать ли это за комплимент?       — Ты знаком с директором? Он очень странный временами. Я имею в виду, очень.       — Да, знаком. Дамблдор заботится о тебе; он посещал поликлинику, когда ты лежал в ней.       Гарри кивает.       — Он друг моей семьи. Я помню его, когда был совсем маленьким. Дамблдор любил подкармливать меня конфетами, пока никто не видел.       — Он помог тебе с окончанием школы.       — Да, — Гарри вздыхает. — На самом деле он помог всем, чем смог. Он был один из тех, кто хотел взять опеку надо мной.       Том удивлен. В судебном деле имеются имена родителей Рона, Драко и Гермионы, которые желали выступить в качестве опеки над несовершеннолетним, но в силу наличия родственных связей с Дурслями — Гарри отправился к ним.       Амбридж не говорила о таком аспекте, даже в самих бумагах не фигурирует имя Дамблдора, кроме как директора школы, которую Гарри посещал. Ему любопытно: информацию скрыли от него или же директор соврал, чтобы сильнее отбелить свою репутацию доброго волшебника?       Гарри отворачивается, его ностальгически-грустный взгляд прикован к танцующим друзьям. Он проводит так несколько секунд.       — Отвези меня домой.       И, не говоря больше ни слова, он ставит бокал на ближайший стол, разворачивается к двери и уходит, не оборачиваясь. Он уверен, что Том пойдет следом, что Том и делает.       Они не прощаются ни с кем, но каждый человек в зале считает своим долгом отойти от дел и посмотреть паре вслед.       Том довозит Гарри до дома в тишине. Машина останавливается у входной двери, где крыльцо освещено неярким светом от еле дышащей лампы; и темный лес с колышущимися от ветра деревьями.       Гарри наклоняется вперед и включает магнитолу, переключая песни. Том, гонимый любопытством, не останавливает его. В машине раздается первая нота одной песни, затем другой, и еще, и еще, пока не останавливается на Эллиотте Смите и его треке «Between the Bars». Громкость прибавляется почти на максимум.       Гарри так же молча снимает пиджак и покидает пассажирское сидение, оставив Тома в недоумении, пока не проходит несколько шагов вперед и не останавливается в свете фар. Его тень падает на темный лес, он похож на мифическое существо, сбежавшее из потайных мест.       — Drink up with me now And forget all about the pressure of days.       Гарри поднимает руки вверх и плавно движет ими, начиная танец.       Том этого не ожидал, и он заворожен. Из его приоткрытого рта выходит тихий, удивленный выдох, и глаза следят за каждым движением, не упуская ни единого. Его пальцы желают очертить каждый выступ Гарри, он хочет положить ладонь на его поясницу и прогнуть под себя. Том откидывается на спинку кресла, не зная куда себя деть, куда деть руки. Он хочет поцеловать Гарри. Прямо сейчас.       — Do what I say and I'll make you okay And drive them away The images stuck in your head.       …Но поцелуя не будет.       Гарри самое достойное существо в мире, и он заслуживает медленного ухаживания. Заслуживает того, чтобы к его ногам клали дары и целовали перстни на пальцах. Том осторожен, в конце концов, речь идет не о сексе, Том жаждет разум Гарри и его мысли гораздо больше, чем его тело.       И он заслужит это.       — The people you you've been before That you don't want around anymore That push and shove and won't bend to your will I'll keep them still.       Подчиняясь музыке, Гарри плывет, его ноги скользят по земле, как по водной поверхности. И хотя он смотрит себе под ноги, кажется, что он заглядывает внутрь себя, тщетно пытаясь справиться с охватившей его печалью. Лишь изредка, когда он грациозно изгибает шею, его взгляд встречается со взглядом Тома через лобовое стекло, заставив одного единственного зрителя задержать дыхание.       — Keep you apart, deep in my heart Separate from the rest, where I like you the best.       Музыка медленно затихает. Гарри в последний раз плавно кружится и замирает в самой начальной позе с прогнутой спиной и взметнувшими руками вверх. Звук становится все тише, и силы, кажется, покидают утомленное тело. Руки в изнеможении опускаются, и он весь обмякает.       Свет от фар ловит мокрые следы на щеках Гарри. Он не вытирает их. Он мягко улыбается и кланяется, заканчивая выступление. Свой первый танец после смерти родителей.       Том видит, что Гарри хочет остаться в одиночестве, всё его тело кричит об этом, поэтому он не выходит из машины. Он тихо хлопает, глазами скользя по всей фигуре, запоминая до мельчайших деталей, затем складывает руки в жесте молитвы и подносит их к губам.       «Спасибо», — одними губами произносит Гарри и, поклонившись еще раз, уходит в дом.       Том сидит некоторое время в тишине, затем ставит песню на повтор и отъезжает от дома со все еще грохочущим сердцем.       Его Бог сегодня танцевал для него.