Лиши меня всего

      Том переворачивает страницу книги и делает закладку, когда понимает, что Гарри задерживается на кухне. К тому же пес ещё сильнее скулит в соседней комнате, прося его выпустить. Ещё немного и он начнет скрести дверь, что Том считает неприемлемым.       С толикой разочарования ему приходится покинуть удобное кресло, открыть чемоданчик из Лютного и, достав оттуда шприц, положить его в карман на случай необходимости. После этого Том идет сначала проведать пса, так как на его взгляд Гарри может самостоятельно прожить ещё несколько минут в своем разрушенном воображаемом мире, даже если Том сгорает от нетерпения.       Реддл доходит до комнаты и отпирает дверь, ловя укоризненное выражение на морде пса. Он задумывается, что за такой короткий срок привыкает к Бродяге, и начинает отождествлять его животные инстинкты с человеческими эмоциями. Он этим совсем не гордится. Пес настороженно наблюдает за ним, опасаясь, что дверь перед ним закроют, и делает несколько неуверенных шагов вперед. Том почти закатывает глаза на это и, приоткрыв дверь шире, машет рукой, давая разрешение.       Бродяга тут же выбегает и мчится на кухню. Том идет следом прогулочным шагом, но замирает, когда в его поле зрения попадает сидящей на коленях и скрюченный Гарри, сжимающий пса в объятиях. Его кулаки крепко держат собачью шерсть.       Том не совсем различает бормотание, но явно слышит: «Сириус» в череде неясного бреда.       Гарри начинает покачиваться, убаюкивая Бродягу. В свете уходящего солнца, когда кухня залита красными и оранжевыми оттенками, это выглядит почти болезненно эстетично. Как картина: «Иван Грозный и сын его Иван», на которой изображен эпизод из жизни Ивана Грозного, когда он в сильном гневе якобы нанёс смертельный удар своему сыну. Всё пропитано отчаянием, болью и безумием, окрашенными в темные и бордовые тона.       Гарри приоткрывает рот в немом крике и не издает ни звука. Его глаза покрасневшие, с лопнувшими капиллярами, но сухие. Футболка прилипает к телу, и волосы около висков также влажные от пота. Несмотря на это, он не краснеет, а становится бледным и липким на вид.       Том наслаждается моментом, но не из-за извращенного садизма, а потому, что это показывается, насколько он близок к достижению своих целей. Гарри почти сломан и вот-вот разобьется на части.       Том делает шаг вперед, выходя в поле видимости Гарри, чтобы ненароком не напугать того и не вызвать прилив агрессии, но, по видимому, не справляется, потому что Гарри вздрагивает, тут же вскакивает на ноги, достает нож из кармана штанов и направляет его на вошедшего. Поттер держит спокойного пса за загривок и оттаскивает себе за спину, защищая.       Том считает это забавным, но принуждает каждую мышцу лица сохранять расслабленное выражение, чтобы не улыбнуться. Он предпочитает поднять руки ладонями вверх, показывая, что безоружен и придать голосу самый ласковый тон, на который способен:       — Гарри, что ты, как тебе кажется, делаешь?       Гарри дергается от звука собственного имени и сжимает нож сильнее.       Том, к своему стыду, признается, что даже не задумывался об опасности отпускать Гарри на кухню в окружение колющих и режущих предметов. Он ставил на легкую степень психоза, но у Гарри, скорее всего, это не впервые.       Каждый психоз со временем прогрессирует.       — Не приближайся, — резко говорит Гарри. Его глаза остекленевшие и блеклые, а подрагивающее тело еле держится на ногах. — Не трогай Сириуса.       Том чувствует укол разочарования от понимания, что у Гарри белая горячка идет по стандартной схеме, связанной со страхом преследования вперемешку с болезненными воспоминаниями прошлого. Том надеялся на случай поинтереснее.       — Я не причиню ему вреда.       Но Гарри не верит. Он вообще не узнает Тома.       — Кто ты и что ты делаешь в моем доме?       Гарри не узнает его, потому что его сознание в прошлом или же не узнает, потому что ему мерещится кто-то другой? Если второй вариант, то каким сейчас перед ним предстоит Том? Ему приходится прикусить язык, чтобы не спросить. Он не боится Гарри и ножа, но ему и не хочется спугнуть его, продолжая наблюдать за изменениями.       Будто получаешь билет в первый ряд.       — Я твой друг.       — Ты не мой друг, — опровергает Гарри.       — Меня ранит, что некоторое время назад ты дал мне шанс на дружбу, который сейчас забираешь.       — Ты не мой друг.       Том решает согласиться.       — Хорошо. Но я и не твой враг, Гарри. Разве прилично и вежливо наставлять острие ножа на знакомых?       Когда Гарри не реагирует, Том демонстративно смотрит за спину парня, в окно. Это заставляет Гарри напрячься всем телом, и его параноидальный мозг с бредом преследования вопит об опасности и, видимо, рисует в воображение в лучшем случае человека, в худшем монстра за его спиной.       Том рассчитывает на отвлечение, но Гарри трясет головой.       — Ты уже был там.       Том не интересует кто он такой и где он был, он медленно опускает руки вниз.       — Ты ошибаешься.       — Не подходи, — Поттер следит за чужими руками.       Тому хочется наброситься вперед, чтобы только посмотреть на реакцию Гарри, на то, сможет ли Гарри пырнуть его ножом, но его останавливает банальное нежелание истечь кровью на полу кухни, заливая ею одежду.       — Что ты сделаешь, Гарри?       На этот раз губы Гарри растягиваются в неявном оскале, определенно похожем на улыбку, точно так же, как это делает волк перед тем, как сделать прыжок. Том улыбается в ответ и делает шаг вперед.       Глаза Гарри устремляются вниз, оценивая расстояние. Он лихорадочно глядит исподлобья, подсчитывает, выжидая, пока другой не подойдет ближе для удара.       — Ты хочешь причинить мне боль? — спрашивает Том.       Гарри издает низкий звук. Это не похожа на согласие, но и не похоже на отрицание.       — Ты бы получил удовлетворение в случае, если бы всадил в меня нож? Или ты бы получил больше удовольствия, если бы сомкнул зубы на моем горле и попытался вырвать плоть?       Челюсть Гарри раздвигается, и он делает глубокий вдох через рот, выдыхая воздух неровным, прерывистым дыханием. Он готов ответить, но Бродяга начинает поскуливать, и Гарри приходится отвлечься, чтобы немного расслабить свой захват на загривке. Этого момента хватает, и Том стремительно шагает вперед, выбивает из чужих пальцев нож и, зажав руки Гарри вдоль боков, опрокидывает его. Его голова с легким стуков ударяется о деревянный пол.       Бродяга не вмешивается, каким-то образом понимая тяжесть ситуации. Том отдает ему команду, и пес выходит из кухни.       Том тихо и мягко шепчет: «Тсс», крепко держа брыкающегося Гарри в захвате и садясь на него сверху. Поттер выгибается дугой и задевает своим членом чужой, что приводит к неожиданной вспышке вожделения со стороны Тома. Этого короткого интимного контакта хватает, чтобы вовлечь его в интересный ход мыслей. Его никоим образом не смущает лихорадочное и припадочное состояние Гарри.       — Не трогай меня, — шипит Гарри. — Ты. Монстр. Я убью тебя.       Том не заинтересован оскорблениями, но вполне заинтересован ртом, который эти слова говорит. Он думает о том, что ранее хотел испробовать вкус насилия на губах Гарри. В самом плане Гарри не имеет роль, связанную с сексуальными желаниями, но Том не против пойти на поводу своих страстей. Признаться, Гарри его не интересовал как личность в самом начале, лишь как ресурс, но каким-то образом тот сумел это изменить.       Под весом Тома Гарри замедляется, его грудь быстро поднимается и опускается, а глаза смотрят в никуда, расфокусированные.       — Успокойся. Всё в порядке, — говорит Том и наклоняется ниже, ближе к чужому лицу. Он чувствует загнанное дыхание Гарри, выходящее из приоткрытого рта, будто Поттер пробегает марафон и пытается отдышаться. Но ему никак не хватает воздуха. — Ты в безопасности.       Гарри ещё раз раз брыкается, выгибаясь, и сам тут же застывает от контакта тел. Его глаза широко распахиваются, и зрачки поглощают всю зелень. Гарри потный и пахнет так же, но это восхитительно сочетается с его нервозным и болезненным видом.       Гарри с рывком поднимает голову, и Том уже готовится к удару, когда его застигают врасплох чужие горячие губы. Том держит глаза широко открытыми, следя за зажмуренным и дрожащим Гарри, и не благоприятствует ему и не отталкивает. Он размыкает губы и с почти что научной заинтересованностью наблюдает за Гарри и позволяет ему просунуть язык между зубов. Рот наполняет привкус горечи и крови, предположительно из-за того, что Гарри то ли прикусывал щеку изнутри, то ли язык, будучи в бессознательном состоянии.       Том не успевает как следует насладиться, когда также стремительно как и начался поцелуй, он обрывается, оставив после лишь припухшие губы. Гарри с размахом опрокидывается назад и ударяется головой о пол. Том следует за ним и опускается вниз, присаживаясь и накрывая его бедра своим весом. Он физически не возбужден, его плоть не твердеет, но он жаждет поглотить Гарри целиком, пропитаться его потом, слизать кровь с десен…       Том держит Гарри за подбородок, когда понимает, что тот обмяк и не собирается вырываться, и направляет его взгляд на себя. Том зовет его по имени. Его голос звучит в ушах Гарри, привлекает его внимание и формирует его образ мыслей. Из-за этого шея Гарри темнеет, и он отводит взгляд. Кого бы он сейчас не видел, он не может с ним поддерживать зрительный контакт и дрожит от ощущения чужих губ так близко к своей шее.       Любопытно.       — Боюсь, я не намерен делить твое внимание в такой момент. Посмотри на меня, — мягко и настойчиво просит Том. — Кого ты видишь?       Гарри смутно моргает.       — Хватит… — невнятно бормочет он. Из него выходит испуганный и тихий стон. — Меня… меня сейчас стошнит.       Том догадывается кого видит Гарри; кого-то с рыжими волосами. Он не знает почему те единственные школьные отношения Гарри привели к разрыву, и почему его тошнит от воображения, где Джинни сидит верхом.       Том ради эксперимента ведет руку от подбородка вниз, поглаживая ключицы, ощупывая рёбра, бока. Его большой палец цепляется за выступ бедра Гарри, а затем достигает края штанов. Гарри задыхается, и его веки трепещут.       Эта смена чувственной атмосферы от угрозы с ножом до возбуждающего напряжения захватывает Тома с головой. Он впервые сталкивается с таким проявлением и, признаться, совсем не против. Он видит надломленного и беспомощного Гарри и ничего не может поделать со своей заинтересованностью.       — Кого ты видишь? — настаивает Том.       Гарри часто моргает и из-за удара его голова немного проясняется.       — Том, — выдыхает он.       Том улыбается и хвалит.       — Что ты хочешь, чтобы я сделал?       Гарри явно дезориентирован и не помнит о поцелуе, который таковым можно назвать с большой натяжкой.       — Ты ничего… я не знаю.       У Гарри трясутся губы, как после долгого купания в холодной воде. Он восхитителен в своей уязвимости. Его пьяные глаза, потерянный взгляд — Гарри это не нравится, Том же находит эту особенность завораживающей.       — Я думал… у тебя его лицо, — невнятно шепчет он. Гарри явно всё ещё не в дрейфует между грёзами и явью. Он цепляется скрюченными пальцами за рубашку Тома. — Такое же… змеиное.       Гарри прижимает одну руку к воротнику рубашки. Он находит впадину на горле Тома, раздвигает пальцы и кладет их под его челюсть и очень нежно сжимает шею. Несмотря на мягкость движений, взгляд Гарри наполняется чем-то темным.       — Я бы позволил тебе взять то, что ты хочешь, — говорит Том, подразумевая вожделение.       Гарри качает головой и облизывает потрескавшиеся всё ещё влажные губы. Слова выходят из него с трудом, будто он борется с самим собой за контроль сознания.       — Я не думаю… Плохая идея.       Том тщательно продумывает каждое движение. Неспешно тянет руку к его лбу, чтобы кончиками пальцев убрать влажные волосы, попадающие в глаза. Он знает сколько силы нужно вложить в жест, чтобы казаться успокаивающим, но не чрезмерно заботливым.       — Что ты хочешь, Гарри?       Гарри делает глубокий и мучительный вдох.       — Защиты…       — От кого?       — Ты… монстр.       Том понимает, что Гарри опять утопает в своем безумии. Он наклонился вперед так, что их губы почти соприкасаются. Том желает высечь свой образ на глазницах Гарри, чтобы тот не мог обознаться и спутать его с другим человеком. Том настолько близок к Гарри, что может почувствовать жар его лихорадки. Комната вращается, тепло проникает в его суставы, и он теряется в ощущениях.       — Я помогу тебе стать сильнее, раскрыть потенциал, — шепчет он так тихо, что это кажется лишь дуновением ветра. — Возьми то, что ты хочешь, — говорит настойчивее и громче.       Гарри протягивает Тома к себе за воротник рубашки. Он целует, крадет у него дыхание и заявляет свои права на его губы. Он крепко обхватывает его шею рукой, почти душит. И что-то внутри Тома окончательно ломается. Его разум наполняют желания, которые нельзя ни логически объяснить, ни отделить одно от другого. Единственное, что он может сказать наверняка, — ему любопытен Гарри и его решения.       Ему до ужаса интересно, что же с ними будет дальше.       Том прижимается к Гарри, желая почувствовать каждый дюйм его кожи на своей, почти придавливая своим весом измученное, слабое тело. Их губы все еще касаются друг друга, и он не может себя заставить разорвать физический контакт.       Гарри начинает потеть, дрожа под тяжестью то ли психоза, то ли тела, но он встречает каждый поцелуй с жадностью и рвением. Его спина выгибается, и они опять касаются друг друга бедрами… и Гарри тотчас разрывает поцелуй.       Его дыхание измучено и беспорядочно, а лицо напряжено. В его глазах появляется дикость, что-то отчаянное и одичавшее. Он достает кончиками пальцев нож, который Том ранее отбросил и забыл, сжимает его в ладони и с неморгающим взглядом смотрит на Реддла. Том успевает схватить запястье Гарри до того, как он набросится, и прижать его к полу. Тот в ответ нечеловечески рычит.       Гарри снова бросается вперед, теперь используя зубы, но Том перекрывает доступ, прижав его шею локтем. Гарри умудряется схватить зубами рукав рубашки Тома и укусить, но Том не медлит и, оторвав свою руку, запускает её в волосы Гарри, дергая голову назад так сильно, что парень задыхается.       Гарри дергается под ним, почти как животное, желавшее выбраться из-под намордника.       — Если ты будешь вести себя как умалишенный, я буду обращаться с тобой должным образом, — говорит Том. Его тон ворчливый и недовольный.       Он думает, что демонстрация силы на этом закончится, но Гарри превосходит все ожидания и начинает кричать истошным голосом. Даже Тома пробирает вопль до мурашек. У Гарри закатываются глаза, и изо рта следом выходит свистящий звук. Том, все ещё сидя на Гарри, чувствует, как его тело судорожно сокращается.       Он только успевает подумать над тем, что это может быть эпилепсией, как у Гарри изо рта выступает пена.       Том шумно вздыхает через нос, аккуратно опускает голову Гарри на пол и лезет в карман за шприцом. Легким движением снимает колпачок и вонзает иглу в чужое плечо. Поршень реагирует мгновенно, и Том вытаскивает его, скользя рукой по затылку Гарри, чтобы удерживать её на месте, не позволив мотаться в припадке из стороны в сторону, пока лекарство делает своё дело.       Это не занимает много времени. Плечи Гарри расслабляются, а голова поникает. Том вытирает кончик рта Гарри его же футболкой и встает на ноги. Он не отрывает взгляд от парня несколько минут, наслаждаясь увиденным.       Это пленительное чувство завершенного дела.       Прежде чем начать действовать, Том проанализировал возможные исходы. Осознает ли Гарри, что с ним происходит? Каковы вероятности срыва плана из-за его вспышек агрессии? Быть может, кто-то другой соединит помощь Тома и его стремления? Может, Гермиона? Драко? Или же Рон?       Том просчитал каждый шаг и знал, что, независимо от возникших трудностей, каждый из них мог помочь в его плане.       Единственное, что он не принял во внимание и исключил — это предательство собственного разума. Он никогда не имел трудностей с самоконтролем. Он мог оставаться совершенно спокойным в самых невозможных обстоятельствах. Но сейчас… сейчас Том дотрагивается кончиками пальцев до губ и всё равно не может сдержать улыбки. Даже если его собственный разум рушится, то это ничего не значит. Том верит, что его ум гибок, и он все ещё в состоянии решить: продолжать или остановиться.       Том подумает об этом позже.       Сейчас ему необходимо сделать несколько звонков, разыграть спектакль и наконец покинуть этот дом. На самом деле, всё прошло намного быстрее, чем он предполагал.