Лиши меня всего

      Солнце медленно уходит за горизонт.       Том ждет, когда машина Гермионы скроется за пределы видимости и только потом входит в дом, не впуская скулящего пса. Первое, что он замечает это валяющиеся осколки и пюре на полу и стене, второе — ходящего туда-сюда Гарри, который периодически машет рукой, будто отбивается от несуществующих мух.       — Здравствуй, — говорит Том, привлекая внимание. Гарри останавливается и безумными глазами смотрит на него.       — Ты вернулся.       Том не может распознать интонацию, поэтому просто кивает.       — Мне пришлось задержаться, усаживая Гермиону в машину. Она уехала несколькими минутами ранее.       Но Гарри не придает этим словам никакого значения. Он просто стоит на месте и смотрит.       — Что ты ей сказал? — спрашивает Том и подходит ближе, засовывая руки в карманы пальто, которое не успел ещё снять.       Гарри не отвечает на вопрос, он просит:       — Дай телефон, мне нужно позвонить.       Том забрал телефон Гарри ещё в самом начале лечения, чтобы тот не сорвался и не наделал глупостей с доступом в интернет.       — Кому?       — Рону.       Вместо ответа Том засовывает руку в карман и говорит Гарри:       — Можешь подержать ручку, пожалуйста?       Гарри моргает и после этого на несколько секунд зависает с широко открытыми глазами. До его мозга информация будто доходит с промедлением.       Том ждет.       — Что? — наконец-то спрашивает Гарри.       Том подходит ещё ближе и высовывает руку из кармана, следя за взглядом Гарри, который фокусируется на предмете.       — Возьми ручку, пожалуйста.       Гарри не двигается, и Тому приходится пообещать, что после этого он даст телефон для звонка. Гарри шумно и раздраженно выдыхает и хватает предмет из руки Тома, демонстративно сжимая и махая им в кулаке.       — Это все? Что теперь?       Том сдерживает улыбку, готовую расцвести на лице и мягко качает головой:       — Ничего, Гарри. Это была проверка твоей концентрации, не более. Всё в порядке.       Гарри хмурится и выглядит неуверенным и нервным. Том запечатляет в своей памяти это выражение лица, чтобы насладиться им позднее. Сейчас важнее две вещи: первая заключается в уборке гостиной.       — Прошу тебя присесть на диван, пока я приберу беспорядок. Потом мы можем обсудить звонок, — говорит Том, и Гарри, как ни странно, выполняет просьбу с первого раза.       Том снимает пальто и идет на кухню за совком.       Вторая важная вещь заключается в том, что никакой ручки не существует. Том говорит какой достанет предмет из кармана пальто, но раскрывает пустую руку — всё остальное является плодом воображения Гарри.       Бессонная ночь стоит того, чтобы узреть у Гарри алкогольный делирий, психоз или же, как говорят в простонародье, белую горячку.       Расстройство сна, делирий, в котором галлюцинации проявляется более интенсивно, в том числе, после выхода из запоя. Мозг из-за длительного отравления этанолом начинает разрушаться.       Это звучит достаточно любопытно и очень интересно, что же будет дальше.       Том тихо напевает себе под нос и прибирается, следя за Гарри, который трет глаза и выглядит разбитым.       — Мне необходим… звонок, — шепчет он. Том подозревает, что тот хотел сказать иное слово.       — Прошу немного терпения. Я не хочу, чтобы ты случайно наступил на осколки.       — Терпения? — Гарри явно снова закипает. По его лицу заметно, что парень тоже понимает, что это не простой срыв, поэтому шипит: — Не много ли ты просишь? Не видишь, что я буквально горю?       Том видит и, честно сказать, наслаждается этим, поэтому игнорирует чужую вспышку гнева, собирая осколки в совок и унося их в мусорку. Он медленнее, чем может на самом деле, возвращается и протягивает свой телефон в трясущиеся руки.       Том нависает сверху сидящего на диване Гарри.       — Моя просьба может показать не этичной, но я бы хотел слышать суть разговора.       Гарри что-то тихо бормочет себе под нос и ставит громкую связь. Он даже не пререкается, что вызывает больше подозрений или же обосновывается тем, что он сейчас не в состоянии это делать после выплеснутой злобы на Гермиону.       Звучит несколько гудков прежде, чем Рон берет трубку и говорит: «Алло».       — Где тебя носит? — раздраженно интересуется Гарри и сводит брови вместе.       — Я отъехал по делам, приеду только завтра, — голос Рона спокоен. Он привык к такому тону Гарри. — Что-то случилось?       Гарри поднимает взгляд на Тома, потом опускает обратно на телефон, который сильнее сжимает в пальцах. Свободной рукой он начинает потирать шею до красных пятен.       — Что-то случилось? — переспрашивает он и издает смешок. — Ты в курсе, что ты херовый друг? Надеюсь, что в курсе, потому что друзья не должны оставлять в беде. Разве нет?       Том заводит руки за спину и сцепляет их, с интересом слушая разговор. На другом конце Рон вздыхает, но его голос мягок:       — Разве Гермиона не должна была приехать сегодня?       Это приводит Гарри в бешенство.       — О, да, она была здесь. Завела свою шарманку про друзей и свалила. Но суть в другом, Рон. Ты обещал быть рядом, но тебя нет.       Том склоняет голову к плечу в задумчивости. Он знал, что у Гарри три близких друга, но не думал, что Рон является чем-то особенным, но, видимо, он ошибался.       — Чего ты добиваешься?       — Ты знаешь.       — Прости, дружище. Я не намерен потакать твоим желаниям напиться.       Гарри фыркает.       — Мне не нужно твое позволение. Мне нужны мои деньги.       Том решает вмешаться:       — Гарри, я восхищен твоим мужеством звонить и просить у друга алкоголь при лечащем враче. Но не думаю, что это здравая идея.       Гарри поднимает голову, и его покрасневшие глаза встречаются с внимательным взглядом Тома.       — Твоего позволения я тоже не спрашивал, — отрезает он. — Ты забрал моё имущество.       — Ты подписал бумаги. И смею заметить, я их не забирал, лишь ограничил доступ.       — Это грабеж, — цедит он.       — Это мера предосторожности.       Они смотрят друг на друга: один упрямо и с вызовом, другой спокойно и непоколебимо. Так в гостиной наступает на несколько мгновений тишина, которая прерывается голосом Рона из динамика:       — Мистер Реддл, я могу поговорить с Гарри наедине? Обещаю, это займет всего несколько минут.       Гарри тут же реагирует:       — Какого черта ты спрашиваешь у него разрешения?       Но сам он не убирает звонок с громкой связи.       Том не видит никакой проблемы в разговоре с Роном, поэтому кивает и отходит, сказав, что заведет и покормит пса. Когда Том уходит, кинув последний взгляд на сгорбившегося на диване парня, Гарри нажимает на кнопку телефона и подносит его к уху ради приватного разговора.

***

      — Ты должен преодолеть это, — мягко и тихо говорит Рон.       Гарри тянет себя за волосы, ощущая внутреннюю дрожь. Его раздражает, что никто не понимает, что он держится из последних сил, чтобы не выпрыгнуть из своей кожи.       — Я на грани, — признается он, когда слышит дверной хлопок. — Я хочу напиться. Я хочу размазать голову Тома о стенку. Я хочу вернуть всё в прежнее русло.       — Тебе необходимо мыслить здраво, — давит Рон. — Ты обязан вылечиться. Слышишь меня? Обязан, Гарри.       — Я уверен, что ничем тебе не обязан.       — Ты обязан себе. Не мне. Не Гермионе, не Драко, не Тому. Ты обязан это сделать ради себя.       Гарри опять тянет за волосы, пытаясь вырвать из черепушки бессвязные мысли.       — Это не простой срыв, — шепчет он, и со страхом осознает, что в голосе проступает ужас. — Я схожу с ума.       Рон молчит некоторое время. Гарри успевает подумать об алкоголе минимум дюжину раз.       — Мне приехать?       Очень хочется ответить: «Да», но просветленный на мгновение Гарри говорит:       — Нет. Мне нужно это. Этот толчок.       Он звучит бессвязно, но Рон понимает.       — Если это станет чем-то опасным, то позвони мне немедленно.       И Гарри не выдерживает, начав смеяться.       — О, Рон. Это было опасно с самого начала. С самого чертова начала.       Рон начинает предупреждать о вещах, которые могут привести к катастрофе и просит быть внимательным и в случае пересечения грани — немедленно связаться.       Гарри давит на закрытые глаза, видит странные образы, и совсем не слушает, пропуская мимо. Он устает, он хочет спать, но совсем не может из-за страха заснуть. Образ матери из сна всё ещё мелькает перед ним.       Входная дверь хлопается, обозначив возвращение Тома и Бродяги. Гарри скомкано прощается с Роном, пообещав позвонить позднее, и смотрит на мчащегося на него пса.       Гарри пробивает ужас, когда пес останавливается у ног и садится, начав вилять хвостом. Его пробивает ужас, потому что на краткий миг вместо Бродяги ему кажется Сириус.       Том, заметив, как Гарри застывает всем телом, забирает телефон из ослабевших пальцев, оттаскивает пса на кухню и накладывает тому корм.       — Как прошел разговор?       Том облокачивается о косяк проема. Гарри смотрит на него и видит, как чужие уголки губ растягиваются до самых ушей, будто кожу щек разрезают ножом.       Том стоит и широко улыбается. Его рот не шевелится, но Гарри все равно слышит шепот осуждения.       — Мне нужно поспать, — хрипит Гарри, игнорируя вопрос, и ложится на диван, спиной к Тому, крепко смыкая глаза.       Он все время ерзает, не находя удобное положение. Обхватывает тело руками и скрючивает в позу эмбриона.       Гарри не знает сколько времени проходит в бреду между сном и явью, пока пялится на складки дивана, которые превращаются в извилистых и ползущих змей. Он не желает признаться самому себе, что вообще не спит.       Том в это время успевает отвести Бродягу в другую комнату и, скорее всего, запереть, чтобы тот не мешал, сесть на кресло и взяться за недочитанную книгу. Гарри его не видит, но различает каждый шаг и каждое движение на слух.       Одна из змей шипит: «Ты убил родителей», другая, совсем рядом с ухом добавляет: «Готов ли ты отомстить?». Гарри вскакивает на ноги и, пробормотав что-то о жажде, направляется на кухню. Он не видит брошенный на него искренне любопытный взгляд.       Гарри хватает графин с водой, начинает отпивать и давится, пролив на себя капли. Ставит графин обратно на стол и видит, как внутри него плавают пауки, чувствует, как по пищеводу скребутся маленькие ножки.       Его пробивает крупной дрожью.       — Это не правда, — шепчет он.       Это не правда, повторяет он про себя, когда пауки оказываются на его плечах, руках и заползают под футболку. Это не правда, но ощущения очень реальны, когда один из них пытается залезть в пупок.       Гарри отпрыгивает от графина и начинает хаотично стряхивать пауков с тела. Ноги ходят ходуном, не удерживая тело, и Поттер медленно опускается на четвереньки, тряся головой, пытаясь её прояснить.       Пауки исчезают, но страх остается.       Гарри думает, что сходит с ума. Он знает, что сходит с ума. Белая горячка у него не впервые, но впервые она такая яркая и интенсивная.       Слышится стук костяшек пальцев по окну.       Гарри знает, что это нереально, но по его спине стекают ручьи пота. Он боится повернуть голову.       Тук-тук-тук.       Его сердце стучит в ушах так же громко.       Тук-тук-тук.       Гарри боится повернуть голову, но всё-таки смотрит в окно, где колышутся занавески и медленно раздвигаются, явив огненно-красный закат и чей-то силуэт. Лица незнакомца не видно, но Гарри уверен, что тот смотрит прямо на него.       Он стучит в окно и прячется за занавеской. Он будто начинает играться с Гарри.       Стучит, прячется, стучит, прячется. Тихо и скрипуче посмеивается.       Гарри понимает, что над ним издеваются. Несмотря на ватные ноги, он встает и подходит ближе, со злостью отдергивая занавеску.       Его сердце ухает в желудок.       Перед ним предстает незнакомец со змеиным бледным лицом, его кожа будто натянута на череп и вместо носа вертикальные порезы. Он улыбается такой же разрезанной до ушей улыбкой как Том и посмеивается, не расцепляя губ. Незнакомец отплывает назад, к лесу, к увядающему закату, и Гарри приходится прищуриться, чтобы разглядеть три черных прямоугольных пакета на земле; такие, в которых перевозят трупы. Молния на одном из пакетов тянется вниз, и в нем садится бледный и разлагающийся Сириус.       Гарри сжимает занавеску в кулаке, и его пробивает пот. Перед глазами танцуют красные пятна, и все кажется вдруг тяжелым, бесформенным и удушающим…