Лиши меня всего

      Гарри стоит около двери кабинета Тома, не решаясь взяться за ручку.       Рон привозит его раньше назначенного времени на добрые полчаса, и Поттер, спросив на стойке регистрации, где обитает мистер Реддл, сначала удивляется тому, что женщина без вопросов оповещает его, а потом идёт на третий этаж больницы. Возможно, Том предупреждает персонал о появлении человека, который мог бы спросить его, потому что Гарри уверен, что его не узнают. Он бы и сам себя не узнал, честно говоря.       Вчера он думает о том, чтобы побриться, привести себя в порядок и, может, приодеться, но по итогу решает, что это без надобности. В конце концов он идёт на лечение от алкоголизма, а не на званый ужин. Поэтому, помимо раздражения и усталости из-за бессонной ночи, он жаждет поскорее со всем справиться и пойти домой, чтобы достать заначку.       Гарри судорожно поправляет рукава толстовки, натягивая их так, чтобы спрятать трясущиеся пальцы, поправляет капюшон, скрывая лицо в тени, и, выдохнув весь воздух, как перед опасным прыжком, берётся за дверную ручку.       — Гарри, — раздаётся тихий голос позади. Поттер подпрыгивает и резко оборачивается, увидев позабавленного Тома. Гарри тут же хмурится и делает шаг назад, не обращая внимание на бешено колотящееся сердце.       — Как долго вы тут стояли? — грубо спрашивает он, разглядывая Тома. Тот одет в серый клетчатый костюм-тройку и кожаные оксфорды; его кудри лежат настолько претенциозно небрежно, что создаётся впечатление, будто он уделяет этому достаточное количество времени, чтобы сохранить приятное о себе мнение.       — Достаточно, чтобы начать сомневаться, что вы не сбежите, — легко отвечает Том и подходит ближе, чтобы самому взяться за дверную ручку. — Я рад, что вы не сбежали, Гарри, — тихо шепчет он, находясь почти вплотную, и, распахнув дверь, просит: — Прошу, после вас.       Гарри напряжён и бросает нервный взгляд из-под очков. Его плечи сгибаются, и он опускает голову ниже, чтобы протиснуться и наконец зайти в тускло освещённый кабинет, в котором преобладают обожжённое дерево и тёмно-изумрудные оттенки.       На мгновение Гарри кажется, что Том, закрыв за ними дверь, подходит к нему ближе необходимого и вдыхает его запах, но, кинув взгляд через плечо, он видит Реддла, стоявшего на приличном расстоянии. И улыбающегося, конечно же.       Гарри с шумом сглатывает, ощущая на шее жар от чего-то большего, чем тёплый воздух в кабинете.       — Я могу предложить вам чай или воду, — предлагает Том, проходя к своему столу, но он не садится за него, а выжидающе стоит рядом с телефонной трубкой. — Или хотите что-то на ваше усмотрение?       Гарри криво усмехается.       — Вы не можете предложить мне то, что в моём вкусе.       — Это правда, — кивает Том уступчиво. — В таком случае присаживайтесь, пожалуйста. — Он указывает рукой на просторный и мягкий диван, пока сам подходит к креслу напротив, игнорируя место за столом. — Как вы себя чувствуете, Гарри?       Поттер присаживается на диван, стараясь прижать все свои конечности ближе к себе. Он скидывает капюшон с головы, затем тянет ткань рукавов, берёт её в кулаки, и скрещивает руки на груди. Его пальцы без его ведома вчера почти весь день стучали по всем поверхностям, на которых находились.       — Раздражительно, — отвечает Гарри.       Том перекидывает ногу за ногу и кидает внимательный взгляд на позу Поттера, заставив последнего сжать зубы, чтобы не двинуться. Реддл рассматривает вид Гарри без комментариев, но с поджатыми губами, явно не одобряя. Но, думает Гарри, как жаль, что его это сейчас абсолютно не волнует.       — Какого рода раздражение? Из-за того, что вам пришлось прийти ко мне или же что-то иное?       Гарри ведёт плечом и поправляет очки с помощью него, всё ещё боясь достать руки, которые могут возобновить своё вечное тук-тук-тук.       — И то, и то, предполагаю.       — Могу ли я узнать, что во мне раздражает вас? — с любопытством интересуется Том, будто это игра.       — То, что вы врач, — ответ идёт незамедлительно. Верхняя губа Гарри приподнимается в отвращении. — Не поймите меня неправильно. Я не в восторге от всего этого, но понимаю, что это необходимо. Все, кто меня окружает, думаю, хотят только лучшего для меня.       — В самом деле. Ваши друзья очень пекутся за ваше самочувствие, — медленно произносит Том. — А вы, Гарри? Печётесь ли за своё самочувствие?       Помимо воли на губах Гарри возникает усмешка.       — А вы, Том? — напряжённо спрашивает он. — Какой интерес преследуете, когда печётесь за моё самочувствие?       Гарри рассчитывает этим вопросом вывести Тома из того спокойного состояния, в котором тот находится, но, к разочарованию Гарри, это у него совсем не выходит. Реддл, наоборот, кажется ещё более позабавленным, будто слышит хорошую шутку.       — Мы говорили с вами ранее об этом. Мне интересны вы, как личность, которая всеми силами строит вокруг себя стены, ограждаясь. Вы не любите лицемерие высшего общества, но вхожи в него.       — Как и вы, — перебивает Гарри. Он чувствует себя неловко, слушая размышления Тома о себе. — Цитирую: «Презираю этих недоумков, вертясь в их кругах».       — Да, ранее я упоминал, что мне такое не по душе, — миролюбиво соглашается Том, никак не реагируя на резкость со стороны Гарри. — Я правда презираю глупцов и недоумков. И я правда всё ещё считаю нас схожими. Помимо того, что я готов помочь вам с проблемой, я бы хотел иметь честь стать вам другом, Гарри.       — Нет ничего привлекательного в том, чтобы быть моим другом, — сухо отвечает он.       Гарри не сводит глаз с того места, где Том сжимает подлокотник кресла, и улыбается. Улыбка кривая, больше похожа на подергивание уголков рта. Он решает, захватить ли наживку, которую кидает Реддл, или же нет. Дать ему то, что он хочет услышать?       Гарри уверен, что Том из тех людей, которые любят провокации.       Он переводит взгляд на челюсть Реддла, не думая, что сможет выдержать его взгляд, потому что местами он кажется слишком прожорливым.       — Желаете перепрыгнуть эту стену? — шепчет Гарри, хватая наживку Тома. Он замечает реакцию на свои слова, когда Реддл слабо улыбается. — Но не думаю, что у вас получится это сделать, Том, — кидает свою наживку Гарри.       По тому, что Реддл молчит и его кадык идёт вверх-вниз, Гарри может сделать вывод, что они вдвоём насадили друг друга на крючки. Только пока неизвестно, на какие именно.       — Вам нравится, что алкоголь контролирует вас, Гарри? — спрашивает Том спустя некоторое время, склонив голову вбок. Он возвращает разговор к теме визита.       Глаза Гарри вспыхивают, он резко отворачивается, разглядывая теперь письменный стол, и сглатывает. По телу проходит дрожь, и ему приходится направить все силы, которых всегда недостаточно, на то, чтобы подавить её.       Гарри трёт переносицу и сжимает глаза от усталости. Ему необходим сон.       У него на языке вертятся ответы, которые он не хочет озвучивать, потому что знает, что они не понравятся Тому. В конце-то концов, он его врач. Помимо ответа «иди к чёрту» у Гарри есть и те, которые он считает близкими к правде. Нравится ли ему, что алкоголь контролирует его жизнь? Нет. Нравится ли ему, что алкоголь контролирует его прошлое? Да.       — Я знаю, что это неправильно, — говорит Гарри банальность, которую твердят на каждом углу: алкоголь — зло. Возможно, он говорит это, чтобы успокоить себя в первую очередь. — Мне нравятся отдельные вещи, которые может делать алкоголь, но это не значит, что мне нравится алкоголь в целом.       Он поворачивает голову обратно, замечая, что Том поднимает непроницаемый взгляд с его шеи, и встречается с ним взглядом. Реддл слишком внимательно вглядывается, снимая слой за слоем, чтобы добраться до сути. И если он что-то и видит, то ничем это не выдаёт.       — Вы уклоняетесь от ответа, — говорит Том наконец.       — Это исчерпывающий ответ, — отвечает Гарри.       — Не совсем, — замечает Том. Он меняет позу, наклонившись вперёд, чтобы быть ближе к Гарри. Несмотря на то, что их разделяет несколько метров, Поттер чувствует тяжесть присутствия Реддла. — Я спросил, нравится ли вам контроль, Гарри, а не то, нравится ли вам, как он действует на вас.       Гарри сжимает пальцы ног, игнорируя желание сбежать. Он с вызовом смотрит в глаза напротив.       — Думаю, вы сами могли сделать вывод, что нет, мне не нравится контроль, доктор Реддл, — говорит Гарри ледяным тоном.       — Смею предположить, потому что вы сами не в силах контролировать себя, — тут же подхватывает Том.       — Вы думаете, что я безвольный? — спрашивает Гарри, и кислота на его языке настолько остра, что должна обжечь Тома, но тот, наоборот, улыбается.       — Я постараюсь быть с вами откровенным. Наше лечение не будет проходить так, как проходит лечение других пациентов. — Гарри кажется, что ему не совсем понравится то, что он услышит далее. — Я не считаю вас безвольным, но считаю, что алкоголь может делать людей таковыми, поэтому на время придётся ограничить вам доступ к денежным средствам. Искоренить соблазн, скажем так. Также смею предположить, что смена обстановки благоприятно скажется на вас. У меня есть небольшой домик на берегу залива. С вашего согласия, конечно, я бы мог увезти вас туда, когда вы подпишите все необходимые документы. Это даст вам шанс переориентироваться. Во всём остальном это стандартные процедуры: с моей стороны, как со стороны врача, будет обеспечена психологическая поддержка и строжайший контроль за медикаментами. Вначале диазепам в период устранения абстинентного синдрома, затем антидепрессанты, чтобы снять депрессию, которая часто развивается в период отказа от алкоголя.       Когда произнесённые Томом слова укладываются по полкам в голове Гарри, то тот неосознанно поддаётся вперёд, позабыв про усталость и раздражение. Такое резкое движение вызывает головокружение, но Гарри старается не обращать на это внимание. На его лице мелькают шок, отвращение… вспышка любопытства, которая не остаётся незамеченной.       — Вы хотите увезти меня и контролировать мою жизнь? — спрашивает он, тихо и режуще. — Вы совсем не деликатны.       — Если бы я хотел быть таковым, то так бы и поступил, но не думаю, что вам нравится неопределённость, — медленно произносит Том, чтобы слова дошли до адресата. Он остаётся на месте, следя за нервным подёргиванием колен Гарри. — Наше лечение будет не совсем стандартным, признаю.       Несмотря на мелкие конвульсии, гнев Гарри сосредоточен внутри него. Он хочет оставаться настойчивым, но не может, понимая, что Том прав.       — Вы чуть ли не хотите связать меня с собой. Это не то, что имеют в виду под «не совсем стандартным», — горько шепчет Гарри.       Его руки трясутся с новой силой и ему приходится сжимать их в кулаки так, что ногти царапают кожу до крови. Потом он расслабляет ладони, проводит по коленям, чтобы успокоиться, затем всё по новой. Боль немного притупляет бешенство.       — В вашем нынешнем состоянии невозможно следовать надлежащей процедуре, когда вы не желаете лечь в больницу, — отчитывает его Том. Гарри не спрашивает, откуда тот узнает. Возможно, от Люциуса. — В момент, когда вы станете стабильным, наша связь прекратится, если вы того пожелаете. Если же нет, то я буду рад, потому что не отказываюсь от своих слов, что вы мне интересны, Гарри. Я бы хотел считать вас другом.       Это так нахально, что Гарри не может не среагировать. Он поднимает взгляд со своих рук и смотрит на Тома, желая понять: лжёт тот или нет. Но Том не лжёт и открыто принимает вызов.       — Если вы хотите считать меня другом, то лечение будет проходить на моей территории, — шипит он. — И никак иначе, — твёрдо добавляет.       Том моргает и кивает.       — Тогда мы оставляем остальные пункты, потому что это важно, — настаивает он. — Это важно не только для вашего благополучия, хотя мне стоит настаивать, чтобы вы думали об этом в первую очередь. Это важно и для ваших друзей, которые беспокоятся за вас.       Гарри сжимает губы и судорожно втягивая воздух. Гнев лопается, как мыльный пузырь, стоит ему вспомнить, ради кого он старается. Он облокачивается обратно на спинку дивана, чувствуя себя вдруг смертельно больным и уставшим. Он смотрит на свои подрагивающие пальцы сквозь очки, будто весь мир лежит у него на ладонях.       Гарри не соглашается на то, чтобы уехать из своего дома. Это не только больные воспоминания, которые мучают его по ночам, это и фотографии улыбающихся родителей, которые качают головой, когда Гарри находится в невменяемом состоянии и направляется к заряженному пистолету. Он не знает, что с ним может случиться, если он уедет, бросит всё.       Разве это не напоминает девять месяцев у Дурслей?       Как долго Гарри нужно собирать себя обратно? И без помощи, он думает, ему точно не справится. Для того, чтобы хотеть жить, ему необходимо научиться любить, а не ненавидеть себя каждый божий день.       Неожиданно в поле зрения появляется зажжённая сигарета, которую протягивает Том, успевший встать и подойти ближе. Гарри моргает, не понимая, как мог пропустить этот момент.       — Разве здесь можно курить? — спрашивает он, беря сигарету в руки так, чтобы не соприкоснуться с чужой кожей.       Эта сигарета не совсем то, что Гарри курит. Она отдаёт чем-то сладким и дорогим, но в любом случае первый затяг ощущается как благоговение.       — Нельзя, — просто отвечает Том. — Но для вас можно сделать исключение.       Они проводят некоторое время в тишине, пока Том ставит на подлокотник дивана пепельницу в виде змеи и изящно присаживается рядом на диване, но на довольно комфортном расстоянии от Гарри. Поттер искоса и беззастенчиво разглядывает профиль Реддла, который, в свою очередь, смотрит перед собой, давая лучший обзор, пока между ними поднимается белый дым, смешивая сладкий аромат табака с терпким парфюмом хозяина кабинета.       Том делает вид, что не замечает подглядываний, пока Гарри делает вид, что не замечает, как Реддл кладёт руку между ними достаточно далеко от себя, чтобы это было удобно. И достаточно близко к бедру Гарри, чтобы это стало неприличным.       Затягивая сигарету, Поттер чувствует себя достаточно живым. Ощущая жар от чужой ладони рядом со своим бедром, он чувствует себя достаточно безрассудным.       — Иногда мне кажется, что я забрался слишком далеко, — говорит Гарри после долгой паузы, когда сигарета почти кончается.       Том поворачивает к нему голову, но Поттер не встречается с ним взглядом, продолжая искоса наблюдать.       — Думаете, что без помощи не выберетесь? — мягко спрашивает Том.       Гарри хмыкает и, закрыв лицо ладонью, проводит ногтями по щекам и щетине. Ему хочется зарычать или завыть от ситуации, к которой он сам себя и привёл.       — Я понимаю, что мои друзья правы, — устало объясняет он. — Временами я не настолько хорошо соображаю, но могу сделать выводы, которые меня не устраивают. — Гарри смотрит на тлеющую сигарету не мигая. — Я понимаю, что отравляю им жизнь. Если они готовы терпеть меня сейчас, то что будет через пять, семь, десять лет?       — Так вот почему вы здесь, — делает вывод Том. — Вы не хотите быть обузой.       Гарри сглатывает.       — От этого никто не выиграет, — отвечает он.       — Это ваш способ сказать, что вы согласны? — спрашивает Том. И что-то проскальзывает в его тоне, что заставляет Гарри повернуть голову и пристально посмотреть на него, плотно сжимая губы, а затем отвести взгляд обратно на сигарету и затянуться.       — Хорошо, — наконец произносит он, выпуская дым.       Том улыбается.       — На что именно вы даёте согласие? — ласково спрашивает Том.       Гарри в ответ издаёт тихий и горький звук.       — На всё, кроме дома.       И на мгновение ему слышится, как захлопывается клетка. Несмотря на то, что Гарри отказывается от идеи перебраться в дом лечащего врача, Том всё равно выглядит довольным. Поттер хмурится, размышляя, не пропускает ли он что-то.       — Благодарю за доверие.       — Я вам ещё не доверяю, — хлёстко отвечает Гарри.       — Но вы делаете первые шаги, — ласковым голосом говорит Том. — И, смею заметить, вы становитесь грубым, когда нервничаете.       — Вас это задевает? — спрашивает Поттер, сузив глаза.       Он затягивается в последний раз и убирает окурок в пепельницу. После этого ему некуда деть руки, и он складывает их на коленях, всё также пряча пальцы за рукавами толстовки.       — Отнюдь. Я в какой-то степени нахожу это привлекательным.       — Вы вообще не похожи на человека, который стерпит грубость по отношению к себе.       — Так и есть, — соглашается Том.       И Гарри выглядит так, будто выигрывает только ему понятный спор. Он отворачивается, скрывая улыбку от внимательного взгляда Тома.       — Когда начнётся лечение? — спрашивает Гарри, возвращая тему.       — С завтрашнего дня. Для начала вы сдадите анализы, прокапаетесь, чтобы очистить кровь. — На скептический взгляд Гарри Том объясняет: — Капельница никак не влияет на зависимость, да, но, как правило, имеет место обезвоживание и необходимо поднять объем рециркулирующей в организме жидкости. Вы понимаете, что такое состояние отмены алкоголя с научной точки зрения? Это крик мозговых рецепторов о новой порции вещества. Если извне поступает этиловый спирт, который является агонистом ГАМК, то нехватка этилового спирта заставляет перевозбуждаться ГАМК-рецепторы, бензодиазепиновые рецепторы и хлорный канал, поэтому, когда перевозбужден такой рецепторный комплекс, он хочет получить дозу алкоголя. — Том кидает взгляд на руки Гарри. — Диазепам и его аналоги превосходят антиконвульсанты в возможности предотвращать алкогольные судороги и превосходят нейролептики в возможности предотвращать алкогольные психозы. Мой выбор пал не на нейролептики, усугубляющие потребность в алкоголе, а на диазепам.       Это звучит так сложно и тяжело, что у Гарри начинает болеть голова.       — А затем антидепрессанты? — с кривой усмешкой спрашивает он. Будто ему мало для того, чтобы почувствовать себя ещё хуже.       Том поднимает взгляд обратно к его глазам.       — В большинстве случаев они необходимы. Депрессия развивается не просто так, а вследствие токсического поражения алкогольными напитками головного мозга, которое дополняется внешними факторами.       Гарри выдыхает весь воздух и устало поднимает голову кверху, рассматривая потолок.       — Звучит так, будто я буду страдать.       — Не исключено, — кивает Том. — Но лучше сделать это сейчас, чем через десятки лет, когда последствия будут ещё хуже.       Гарри отчаянно пытается не показать эмоции на своём лице. Но это так же, как иногда смотреть на картину под другим углом и видеть иное изображение. Чем больше Гарри пытается скрыть, тем лучше это видно Тому.       Гарри не хочет быть на поводке или закованным в цепи, но понимает, что это то, что необходимо в нынешних условиях.       — Мне нужно подписать какие-то документы? — затравленно спрашивает он, всё ещё пялясь в потолок.       — Добровольное согласие на медицинское вмешательство и несколько других документов.       Гарри сжимает губы вместе, чувствуя выжидающий взгляд Тома на себе. Он опять устало вздыхает и одним резким движением встаёт с дивана, совсем не так, как это делает Реддл: изящно и слитно.       Том идёт к своему столу и, открыв ящик, достаёт небольшую стопку бумаг.       — Вы можете ознакомиться с документами, если желаете, — предлагает он.       Гарри морщится и чувствует подступающую мигрень, которая будет колотить его несчастную голову до момента, пока он не доберётся до дома и не выкурит несколько сигарет и не запьёт их несколькими глотками. Если лечение начнётся завтра вместе с капельницей, то ему разрешается ведь напиться и поспать? Потому что сон ему просто необходим.       Гарри не знает, что отражается на его лице, но Том недовольно хмурится. Чтобы избежать вопросов, он берёт ручку и начинает подписывать документы, просматривая их вскользь.       — Я бы хотел перейти на ты, — предлагает Гарри, всё ещё склонившись над бумагами. — Всё-таки мы будем близки какое-то время.       Он поднимает взгляд как раз в тот момент, когда Том мягко улыбается ему.       — Я с радостью приму твоё предложение, Гарри.       У Гарри спирает дыхание, и он, чтобы не показать этого, склоняет голову обратно, прикрывая лицо упавшими прядями. Он ставит последнюю подпись не глядя и протягивает стопку обратно. Том принимает её и убирает обратно в ящик.       — Что ж, — начинает Гарри, засовывая руки в карманы джинс, ибо не знает, куда их деть. — Значит завтра.       Том склоняет голову к плечу и остаётся стоять около стола, постукивая пальцем по нему. Это немного отвлекает.       — Да, завтра ближе к десяти часам. И я бы попросил тебя воздержаться от алкоголя или, по крайней мере, от его большого количества.       — Конечно, — врёт Гарри.       Том делает вид, что верит и кивает. С завтрашнего дня он будет следить, но сегодня он может дать только напутствия.       — В таком случае наша сегодняшняя встреча окончена.       — До завтра, Том.       — До завтра, Гарри.       Гарри без задней мысли разворачивается и направляется к двери, ощущая лопатками пронзительный взгляд. Его отросшие кудри прилипают к задней части шеи из-за странного жара, охватившего его естество.       — Гарри, чуть не забыл, — останавливает его Том, когда Поттер уже стоит в дверях. Гарри оборачивается с немым вопросом, приподнимая бровь, пока Том подходит ближе. — Можно твою руку?       Гарри вспоминает горячий поцелуй на своей ладони и засовывает сжавшийся кулак глубже в карман растянутых джинс. Он отводит взгляд.       — Не стоит этого делать, — его голос совсем немного хрипит.       — О чём ты, Гарри? — спрашивает Том и протягивает свою руку, в которой держит визитку. — Я хотел, чтобы ты её взял. Мой номер на обороте.       У Гарри вспыхивает шея, и он сначала неловко трёт её рукой, а потом протягивает конечность, чтобы забрать из рук Тома визитку. Впервые за встречу они соприкасаются пальцами: горячие Гарри и ледяные Тома. Поттер быстрее вырывает визитку и засовывает её в карман, помяв.       — До завтра, — мягко говорит Том. — Я рад, что ты сделал тот выбор, который, мы надеемся, приведёт к хорошему результату. И я могу сказать, что рад встрече, Гарри, — явно издевается он, напоминая их последнюю беседу, когда Поттер говорит, что совсем не рад видеть того.       Том не только тот, кто, по-видимому, любит провокации, он и тот, кто выбирает при взаимодействии с другими людьми игру.       — Пока не могу ответить тем же, — говорит Гарри слишком усталый, чтобы быть игривым, и выходит из кабинета.       Его пальцы нервно стучат по бедру.

***

      После первого же звонка распахивается входная дверь.       — Мистер Реддл, — говорит высоким голосом женщина, одетая в пушистую вязаную розовую кофточку. Она поправляет ярко-розовую ленту на голове и жеманно улыбается. — Люблю пунктуальных людей.       — Судья Амбридж, — здоровается Том, надев на лицо самую обворожительную маску из арсенала. — Я благодарен, что человек вашего положения смог найти для меня время.       Долорес Амбридж довольно краснеет и делает шаг назад, пропуская Тома за порог. Реддл видит несколько кошек, которые обвивают ноги хозяйки, выглядя совсем не доброжелательно. Первым делом он садится на корточки и протягивает руку под внимательный взгляд Амбридж. Когда первая кошка принюхивается и трётся носом об ладонь Тома, женщина улыбается ещё шире.       — Проходите, — просит она. — Выпьем чашечку чая. У нас, как я понимаю, будет долгий разговор.       — Так и есть, — отвечает Том, не переставая улыбаться, что теперь выходит искренне. Он вешает пальто на розовый крючок. — Смею предположить, что он пройдёт плодотворно.       Смех Амбридж больше похож на визжащую кошку.       — Заверяю вас, мистер Реддл. Я настаиваю на том, чтобы он прошёл плодотворно.       Том проходит в такую же розовую гостиную и садится за стол. Он считает, что не зря использует мяту и надевает одежду, которую потом не жалко и сжечь.