Лиши меня всего

      Гарри скрючивается на кровати. Тянет колени ближе к груди, обхватывает их бледными руками и сжимает пальцы ног от болезненных судорог.       Время близится к двенадцати часам вечера; до долгожданной полуночи целых двадцать минут, а ему уже хочется закрыть глаза и лечь спать. Хотя, скорее всего, ему хочется завершения антиалкогольного дня, чтобы напиться и вырубиться без сновидений.       Бродяга на заднем плане скулит за закрытой дверью и шкрябает косяк.       Гарри тоже бы поскулить, но он стонет сквозь стиснутые зубы и вытирает выступающий пот со лба об подушку. Он знаком с таким явлением, как алкогольная эпилепсия, из-за множественных научных статей Гермионы. Подруга обычно рассказывает о симптомах тезисно, кратко и сухо: потеря сознания, судороги, бледная кожа, синева в районе носогубного треугольника, закатившиеся зрачки, пена, рвота, бесконтрольные движения. Но, к счастью, у Гарри проявляются пока только судороги, синева, рвота и совсем изредка потеря сознания. До самой эпилепсии он не доходит, но знает, что дойдёт.       Гермиона, узнай, что Гарри так беспечно относится к своему здоровью, поделится переживаниями с Драко, который, будучи человеком, перекладывающим обязанности на других, первым же рейсом отправит Поттера в наркологический диспансер. Гарри в данный момент спасает от этого только две вещи: то, что Гермиона всё же не знает о симптомах, но если и догадывается, то молчит, и то, что друзья заботятся о ментальном здоровье парня, поэтому не привлекают внимание прессы к его персоне. Ведь, как только Поттера отправят в наркологичку, «Ежедневный пророк» взорвется. Тогда из затворника он моментально превратится в мальчика-алкоголика-высшего-общества.       Гарри сжимается и вздрагивает всем телом. Бродяга когтями дерёт дверь. Гарри охает от боли. Бродяга скулит сильнее.       — Заткнись, черт побери! — кричит Гарри, привстает и швыряет подушку в закрытую дверь. По ту сторону моментально замолкают.       Из-за нового приступа Гарри падает обратно, скорчившись в непонятной позе, напрягая каждую мышцу: выгнутая спина, скрюченные пальцы рук и ног, повернутая голова со вздутыми венами на шее и лбу. Он, не сдержавшись, открывает рот для крика, но звук застревает в глотке.       Бродяга не скулит, и от тишины Гарри мутит сильнее. Он не хочет быть раздражающим и агрессивным, не желает обижать пса Сириуса, но ничего не может с собой поделать.       Часы бьют полночь.       Гарри первым делом тянет руку к полу, где стоит бутылка дешевого пойла, не обращая внимание на боли в теле. Пытается открутить крышку дрожащими пальцами. С первого раза не выходит. Психует, размышляя разбить горлышко и выпить так с горла.       Бродяга всё так же молчит.       У Гарри слегка кружится голова. Он моргает, стараясь привести гравитацию в порядок и вернуть потолок на законное место — наверх.       Раздаётся тихий скулёж. Гарри сдерживает себя от того, чтобы не запустить бутылку в дверь. Это Бродяга, повторяет он. Собака Сириуса.       Сириус. Обычно в это время он либо уходил на авантюру, либо возвращался с неё.       — Завались, — рычит Гарри то ли своим мыслям, то ли псу.       Он резко дергает крышку, которая наконец поддаётся, и со звуком выходит из бутылки. Алкоголь мягко льётся по горлу, стекает по подбородку, ключицам, исчезает за воротом потной футболки.       Гарри не хочет думать о Сириусе и, не дай боже, о родителях. Он вообще не хочет думать. Ни сейчас, ни потом, никогда.       Бутылка стремительно пустеет, Гарри не успевает делать глотки, ему не хватает воздуха, всё больше горького виски стекает наружу, но он не убирает горлышко от губ. Давится, кашляет, но не убирает.       За дверью слышен топот лап, отдаляющихся от комнаты, голова расслабляется и избавляется от связных мыслей, напряжение уходит из каждой мышцы в теле.       Восхитительно, думает Гарри, наконец улыбаясь. Просто восхитительно.       Судороги уже не кажутся проблемой, ломка в теле отходит на второй план, и жизнь выглядит ярче.       Никаких любящих родителей, никакого Сириуса и никакой Джинни с ямочками на щеках, волевым характером и звучным смехом.       Гарри мутит, и он кидает бутылку, проливая при этом на себя, на простыни, на пол, при столкновении с которым бутылка не бьется, но издаёт раздражающе звонкий звук. Бродяга молчит. Гарри задумывается, что, возможно, ему не стоит кричать на пса, но эта мысль вертится в голове буквально секунду перед тем, как исчезнуть. Бродяга не важен. Важно наличие ещё нескольких бутылок, чтобы уснуть. Одной уже давно недостаточно.       Гарри мотает головой, проводит пятерней по волосам, откидывая отросшие пряди со лба, и ищет глазами что-нибудь с понижающим градусом. Так проще и легче.       Проще и легче, так же, как и когда друзья покидают дом после десяти вечера, перед этим приведя относительный порядок и выкидывая заначки с алкоголем. Гарри на это закатил глаза, зная, что до всех спрятанных склянок им не добраться. Он подносит ко рту уже шестую (замечает Гермиона) сигарету и старается не смотреть на Джинни (замечает Драко). Как и ожидалось, Гарри больше говорил с Роном, который слишком тактичен, чтобы указать на то или другое.       Джинни слишком громко смеялась.       Гарри находит глазами заранее приготовленную бутылку на другом краю кровати и ползёт к ней.       Джинни слишком ярко улыбалась. Сейчас и тогда.       Гарри снимает крышку и пьёт.       Джинни в тот Хэллоуин шепчет тихо, чтобы не услышали братья и её родители с первого этажа: «Давай сделаем это сегодня». У Гарри подрагивают руки от возбуждения, он смущён и не уверен, что делает всё правильно. Джинни не смеётся, тоже чувствуя себя неуклюже. Им по семнадцать, они знают, что такое секс, только из видео в интернете.       Гарри делает глоток за глотком.       В дверь стучит то ли Фред, то ли Джордж, и просит выйти. Джинни хихикает, Гарри повторяет за ней и говорит, чтобы тот ушёл. В ответ раздаётся тишина, а потом кто-то так громко сглатывает, что слышно через дверь, и просит спуститься, так как там что-то важное.       Гарри недоволен.       Джинни продолжает так громко хихикать.       Гарри пьёт, пьёт и пьёт, избавляясь от воспоминаний. Бутылка за бутылкой, только бы потеряться в алкогольном бреду, а не в болезненных мыслях.       Спустя несколько бутылок и минут ему удаётся впасть в беспамятство; в такое, что утром его будит протяжный, долгий звонок в дверь и дребезжание приоткрытого окна. По недовольному голосу и сопровождающему мату слышно, как человек, ожидающий около входной двери, недоволен.       — Открывай дверь, Поттер, — кричит Драко и бросает в окно на втором этаже камень. Один, второй, третий, затем настаёт череда раздражающих звуков, когда Малфой выходит из себя и кидает целую горсть.       Гарри хочет прикрикнуть, чтобы нарушитель сна свалил куда подальше, но изо рта с противным утренним похмельным ароматом исходит только хрип. Он прокашливается, переворачивается на другой бок, путается в одеяле и падает с кровати.       — Ты жив? — спустя секунду раздаётся вопрос. — Эй, Поттер, время уже близится к ужину, поэтому, если ты жив, спускайся. Или я выбью дверь!       Гарри громко стонет, опирается руками об пол и приподнимает тело, но с первой попыткой ничего не удаётся, и он падает обратно, устроив кружащую и больную голову на остатках одеяла. К чёрту Малфоя, думает парень, стараясь контролировать свой желудок. У него нет сил на поход до ванной, а блевать под себя, находясь в более-менее здравом уме, ему не хочется. Это будет не лучшее воспоминание.       Он почти засыпает, когда раздаётся жуткий шум, удар, больше мата и лай Бродяги.       — Это я, — бормочет Драко с первого этажа, успокаивая пса. Гарри надеется, что Бродяга успеет откусить жизненно важные органы Малфою за то, что тот обеспечивает Поттера головной болью.       Раздаются шаги по лестнице, и Гарри морщится ещё перед тем, как с размаху открывается дверь, явив во всей красе нарушителя спокойствия. Они смотрят друг на друга в течение секунды, и Драко за это время успевает скривиться от отвращения, прикрыть нос рукавом водолазки и ещё раз скривиться.       — Меня сейчас стошнит. Ты сколько выпил, недоумок?       Гарри бы солидарно кивнуть, ведь его и впрямь тоже сейчас стошнит, но его хватает только на мычание и прикрытие глаз.       — Вставай, — приказывает Драко, но Гарри опять мычит, надеясь, что тот поймёт посыл пойти куда подальше. Малфой не дурак, сразу понимает и машет рукой в отместку, разрешив псу налететь на валяющегося хозяина. Но Бродяга не двигается с места, прижав уши и склонив голову. — Ты что сделал с ним, Поттер? — в ужасе интересуется Драко. — Ты начал бить собак?       Гарри горестно вздыхает, еле поворачивается на спину, тяжело дыша от такого сложного телодвижения. Он приоткрывает глаза и, увидев картину скулящего Бродяги, его колет чувство вины.       — Ко мне, — хрипит парень. Горло раздирает от слов, но виляющий хвост пса и язык, высунувшийся от удовольствия, стоят того. Бродяга подбегает ближе, садится, принюхивается и, упав на бок, прижимается мягкой шерстью к боку Гарри.       — Выпей, — говорит Драко, подойдя ближе, но вместо того, чтобы передать открытую бутылку воды в руки, он льёт жидкость прямо на лицо Гарри. Поттер плюётся, отхаркивается и старается прикрыться от струи, но Бродяга лежит на одной руке и совсем не помогает, когда начинает слизывать капли с лица парня. — Извини, что не водка. В отличии от тебя, мне непривычно покупать алкоголь раньше вечера.       — Пошёл ты, — сопит Гарри, когда вода кончается. Несколько капель попадает в рот, смягчая горло. Он прокашливается, смотрит в холодные глаза напротив и повторяет увереннее: — Пошёл ты.       Драко сканирует парня от головы до пяток и протягивает руку.       — Выглядишь отвратительно, пахнешь также, но хоть не в блевотине. На том спасибо.       — Ты мне не нянька, — отвечает Гарри, принимая руку. Драко медленно тянет парня, который мягко отталкивает Бродягу и параллельно с этим поднимается на ноги. У Поттера кружится голова, темнеет в глазах, и он, помимо друга, ухватывается за кроватный столбик, чтобы удержать равновесие и перевести дыхание. Алкоголь просится наружу.       — Ты бы хотел увидеть здесь Гермиону? — язвительно спрашивает Драко. Они оба знают, что Малфой или Рон приходят в дом Гарри после антиалкогольного дня, потому что Грейнджер не должна увидеть друга в таком плачевном состоянии. По ней это ударит сильнее, чем по остальным. — Бродяга гулял?       Гарри пожимает плечами и переносит вес тела на столб. Он оставляет заднюю дверь приоткрытой для таких случаев.       Пес, услышав своё имя, вертит хвостом и начинает тыкаться мордой в бедро хозяина, пока Поттер через силу не поднимает руку и не кладёт на спину Бродяги, поглаживая.       — Из тебя никудышный хозяин. Ты о себе позаботиться не в силах, — комментирует Драко жалкое состояние Гарри. Он обращает пристальное внимание на несколько пустых бутылок, витающий запах спиртного не только от Поттера, его одежды, но и в целом от всей комнаты: кровати, простыни, пола и стен. — Ты идёшь в ванну, пока я приготовлю тебе антипохмельные таблетки и перекус, ясно? И, блядь, переоденься, умоляю. От тебя разит, как от бомжа.       Гарри показывает дрожащий палец вверх, и Драко, ещё раз сморщившись ради приличия, покидает комнату, чтобы спуститься на кухню.       — Прости меня, парень, — шепчет Поттер, глядя сверху вниз на Бродягу. Тот по-умному склоняет морду вбок и будто кивает. — Я не хотел тебя обидеть. В следующий раз не закрою дверь, договорились?       Бродяга высовывает язык, и Гарри, улыбнувшись, прогоняет его на кухню к Драко. Он знает, что безнадёжен, знает, что в какой-то момент его друзьям надоест нянчиться с ним, но, пока они рядом, он не прикасается к заряженному пистолету. С этими мыслями Гарри, еле передвигая ногами, доходит до ванной комнаты, скидывает вещи в корзину для белья и заходит в душевую.       Ледяные капли стекают по голой коже, по каждой выступающей мурашке, затекают в рот. Ледяные капли каким-то образом попадают в череп и освежают голову, прогоняя туман. Возможно, всё и не так плохо.       После того, как Гарри приводит себя в порядок, надевает очки на переносицу, относительно свежую водолазку кремового цвета и единственные чистые светлые джинсы, спускается на кухню, придерживаясь за перила. Драко ставит стакан воды на стол, несколько таблеток и самодельные на быструю руку бутерброды.       — Не думаю, что в меня влезет, — комментирует старания Малфоя Гарри, запивая таблетки водой, и присаживается на стул, положив голову на столешницу.       — Ешь.       — Серьёзно, меня стошнит.       — Чем? — спрашивает Драко язвительно и скрещивает руки на груди. — Желчью?       — Это из тебя она исходит.       Бродяга громко чавкает, разбросав весь сухой корм за пределы миски.       — Ешь, — повторяет Драко. — Или я звоню Гермионе.       Гарри кривится, поднимает голову и подносит бутерброды ко рту. Его тошнит от одного их запаха.       — Из тебя бы получился превосходный повар, — с сарказмом комментирует Гарри, откусывая и прожевывая. Желудок урчит. Оказывается, он голоден.       Драко внимательно следит за каждым движением Гарри.       — Что Реддлу нужно от тебя?       Гарри чуть не давится. Он совсем забывает о мужчине и о своих мыслях относительно него из-за приезда и прихода Джинни. Девушка всегда выбивает почву из-под ног — в хорошем и плохом смысле.       — Честно признался, что я ему интересен из-за моей популярности, — ответил Гарри, опуская момент с тем, что Том признался, что терпеть не может высшее общество. Поттер думает, что Малфою, родившемуся в центре этого общества, это знать необязательно.       — И всё?       Гарри кривится от резкой головной боли.       — Спрашивай уже то, что интересно.       Драко замолкает и отводит взгляд от Поттера на пса. На него смотреть легче и безопаснее. Гарри не замечает изменившееся настроение в комнате из-за того, что слишком занят едой и отвлекается на режущую боль в затылке.       — Ничего конкретного, — отвечает Драко, наблюдая за тем, как Бродяга пытается схватить свой хвост. — Просто он близко общается с моим отцом, я видел его несколько раз. Советую держаться подальше.       — Не дотягивает до твоих стандартов? — хмыкает Гарри, радуясь, что таблетки начинают действовать.       — Наоборот, — Драко задумывается. — Да, наоборот. Он выше всех стандартов нашего общества, несмотря на воспитание и детство. Приют, не знаменитая школа с отличием, подарок судьбы в виде наследства от дяди и отца и принятие его всеми влиятельными семьями.       Гарри незаинтересованно пожимает плечами.       — Во-первых, твоего общества, а не нашего. — На этот ответ Драко закатывает глаза, но Поттер продолжает: — Во-вторых, какая разница какое происхождение, если он умеет подать себя? Мне хватило с ним от силы несколько минут, чтобы уже быть самую малость очарованным.       — Самую малость? Очарованным? — то ли со страхом, то ли с удивлением спрашивает Драко. Его всего передёргивает.       Приходит время Гарри закатывать глаза, но это движение сопровождается резью в глазницах. Он шипит от боли и, спустив очки, давит на веки.       — Он просто интересный собеседник, и я не знал, что он один из завидных партий.       — Завидная партия — это ты.       — И ты, — напоминает Гарри. Если он занимает второе место по богатству, то Малфои — законное первое.       Драко поднимает руку и указывает на помолвочное кольцо из белого золота. Как ни странно, но он, будучи подростком, высмеивает тех мужчин, которые носят кольца, словно невестки. Только вот стоит Гермионе с сияющими глазами преподнести коробку перед помолвкой, Драко тут же открывает её и без задней мысли соглашается носить всё, что даст ему девушка. Чуть позже Грейнджер рассказывает Гарри по секрету, что, вспомнив оскорбления Малфоя в сторону парных колец, тут же покупает ему такое.       Иногда Поттер удивляется, как Драко не видит, что Гермиона крутит им. Или же видит и позволяет ей, потому что девушка никогда не переходит границы.       — Я занят, — гордо отвечает Малфой, и Гарри прячет улыбку за бутербродом. Он счастлив, видя своих друзей счастливыми, даже если его гложет червячок зависти. — А ты лучше держись от Реддла подальше, — повторяет он.       Улыбка тут же тает на губах Гарри. По спине бегут неприятные мурашки.       — Приказ?       Драко качает головой.       — Дружеский совет.       — Ты что-то знаешь?       — Нет, — отвечает Малфой, смотря в глаза Гарри. — Но у меня плохое предчувствие на его счёт.       — Он уже сделал что-то плохое? — давит Гарри.       — Нет, — после некоторого колебания признаёт правоту Поттера Драко. — Но не значит, что не сделает.       Гарри не может сдержать смешок.       — Ты всё такой же мнительный, как и раньше. Гермиона разве тебе не говорит прекратить? Кстати, где она? — переводит тему Поттер.       Он всё ещё думает о Томе и о том, как ветер треплет ему волосы. В такие моменты Гарри жалеет, что не умеет рисовать. Жалеет также, как и о том, что один вид Джинни может выместить все посторонние мысли и заставить мозг сосредоточиться на тяге к ней и воспоминаниях.       Гарри мрачнеет.       Возможно, ему стоит увидеться с Томом, раз во время визита Джинни он всё ещё мог думать о нём какое-то время. Поттер не уверен, в каком ключе ему хочется общаться с Реддлом, но в любом случае это лучше, чем то, что есть сейчас в его голове.       — Гермиона гуляет в парке с Луной.       Гарри заторможено кивает.       — Я приехал за тобой, чтобы вывести на улицу, — говорит Драко, замечая, как Поттер каменеет. — Скорее, за Бродягой, потому что ты отвратительный хозяин. Когда твой пёс гулял в последний раз?       — Рон лучше тебя, — отвечает на это Гарри, потому что из всех друзей самым понимающим всегда остаётся Уизли. Он ни о чём не просит, не спрашивает, предпочитая в нужный момент быть рядом, предлагая быть жилеткой для нытья или грушей для битья.       — Кстати, об Уизли, — тут же подхватывает тему Драко, забирая со стола грязную пустую тарелку.       — Не начинай.       Бродяга скулит и показывает мордой на дверь.       — Поговори с ней, чтобы она хоть не бросалась на тебя, — комментирует Драко вчерашнюю ситуацию, закидывая посуду в мойку.       — Не стоит, — сдавленно произносит Гарри, чувствуя, как еда поднимается обратно. Ему срочно нужна бутылка. Драко успевает заметить бегающий взгляд Гарри и бьёт по столу, заставив того поморщиться и взяться за виски. — Ты чудовище.       — План действий таков: я отвожу тебя и Бродягу в парк, вы там немного гуляете, дышите свежим воздухом, болтаете с Гермионой и Луной, и только потом я возвращаю тебя обратно, чтобы ты утопился в алкоголе. Ясно?       — Что это? — повышает голос Гарри. — Новая методика?       — Да, чёрт возьми, — шипит Драко, указав пальцем на друга. — И она заключается в том, чтобы хоть днём ты какое-то время оставался трезвым.       Гарри смеётся.       Бродяга реагирует на звук и лает.       — Я всё ещё пьян, — признаётся он. — Я всё ещё плох в координации, у меня кружится голова и тянет опустошить желудок. Поверь, во мне больше дозы алкоголя, чем в тебе в день помолвки.       Драко стремительно выходит из себя, сузив глаза.       — Я всё ещё зол на тебя из-за того, что ты оставил Гермиону одну, свалил пораньше, сев пьяным за руль, и по твою душу нам пришлось встать рано.       Гарри колют эти слова сильнее, чем он когда-либо признает. Он знает, что является ношей для близких людей, но слышать такое — совсем другое.       — Так свали, — выходит тихо и обиженно.       Драко, поняв, что сказал минутой ранее, протирает лицо ладонью и тяжело выдыхает. Он смотрит на потолок, будто ищет там необходимые сейчас силы, ещё раз театрально выдыхает и направляет взгляд на Гарри.       — Ты не так всё понял. Ты и сам знаешь, что в похмельном состоянии более раздражительный, хотя в трезвом бываешь хуже. Ты и сам знаешь, что не так понял.       Гарри молчит.       — Слушай, — ворчливо говорит Драко. — Извини, ладно? Ты мой друг, и я собираюсь вытащить тебя из любого дерьма. — Он протягивает руку. — Мир?       Гарри смотрит исподлобья, но его хватает на несколько секунд прежде, чем он улыбается и пожимает вытянутую ладонь. Он не собирается обижаться, не собирается мусолить эту извечную тему собственной вины, потому что прекрасно знает, что ничтожен. Единственное, на что он пока способен — забота о себе и изредка о Бродяге. Забота, включающая выпивку, сигареты и самобичевание.       — Вот и славно, — отвечает Драко, освобождаясь от рукопожатия. Он берёт в руки поводок, цепляет возбуждённого пса и ведёт его к выходу. — Надевай солнечные очки, обувь и прихвати лёгкую куртку. Жду в машине.       — Есть, мамочка. — Гарри осталютывает двумя пальцами от виска.       — Пошёл ты, — ухмыляется Драко, закрыв дверь.       Лицо Гарри опустошается. Он не знает, где взять силы на прогулку с Гермионой и Луной, поэтому решает первым делом затеряться, исчезнуть с Бродягой, как только они ступят на территорию парка. Драко не говорит взять телефон, чтобы быть на связи, поэтому вместо этого Гарри берёт небольшую фляжку, как истинный алкоголик. Не то чтобы он таким не является.       Гарри выполняет все поручения Драко, меняя простые очки на солнечные, чтобы в лучшем случае скрыться от папарацци и людей в целом, выбирает куртку с самым глубоким капюшоном, не забывает про пачку сигарет и выходит из дома, закрыв дверь напоследок. Малфой уже ждёт его в машине.       — Кстати о дерьме, из которого ты собираешься меня вытащить, — тут же начинает диалог Гарри, садясь на пассажирское сидение. — Что за ситуация с больницей?       Драко удивленно приподнимает бровь.       — Ты вчера согласился, тебе не удастся пойти на попятную, — тут же выдаёт он, заводя машину.       Гарри прикрывает рот ладонью от резкого трогания машины.       — Не в этом дело, — оправдывается он. К сожалению, Поттер помнит, что дал согласие. — Просто… Почему сейчас и зачем?       Бродяга высовывается с заднего сидения и капает слюнями на дорогущую обивку автомобиля. Драко, заметив, ругается и открывает такое любимое окно пса. Бродяга тут же вытаскивает морду навстречу ветру и с наслаждением вытаскивает язык, позволив ему развеваться на ветру.       У Гарри это вызывает лёгкую улыбку, но сама поездка не вызывает ничего, кроме тошноты и укачивания.       — Отец сказал, что ему посоветовали одного хорошего врача, который будет молчать, — немного смущенно проговаривает Драко.       У Гарри дёргается глаз.       — Малфой… — угрожающе начинает он.       Драко перебивает и тут же защищается:       — А что мне ему сказать? Нет, отец, Гарри ни разу не пьёт, хотя ты это естественно знаешь, и я уверен, что видел. Я не тупой, Поттер, и мой отец тоже. Хотя меня смутило, что кто-то посоветовал врача, готового заняться алкозависимым. Но отец утверждает, что не было и речи о тебе. Просто так сложились обстоятельства.       У Гарри сжимается желудок.       — И сколько Люциус заплатил этим обстоятельствам?       Драко закатывает глаза.       — Он заботится о тебе. Все мы заботимся о тебе, — сварливо цедит он и включает музыку, но не так, чтобы она раздражала Гарри с похмелья, а так, чтобы ясно дать понять: всю оставшуюся поездку они проведут в гребанной тишине.       Ну и славно, думает Поттер, сконцентрировавшись на дороге. Просто чудесно.       Он никому не признаётся, что терпеть не может тишину.       Бродяга лает мимо проезжающим автомобилям, ему в ответ сигналят, а некоторые дети открывают окно и машут руками. Гарри это напоминает его и Сириуса, поэтому он не придумывает ничего лучше, чем нажать на кнопку, чтобы поднять окно. Драко это никак не комментирует.       При приближении к парку у Гарри начинают подрагивать пальцы.       — Тремор стал чаще, — невзначай замечает Драко, заворачивая на платную парковку.       — Мне просто нужна сигарета.       — Это не ответ на вопрос.       — Я не слышал вопроса.       Гарри накидывает капюшон, выходит из автомобиля, открывает заднюю дверь и, выпустив пса, берет его за поводок. На улице гуляет прохладный ветер.       — Я готов.       Драко с подозрением смотрит на Гарри.       — Какой-то ты целеустремленный.       Бродяга бегает кругами вокруг Поттера, заворачивая ноги в поводок.       — Мы можем вернуться обратно.       — Ага. Размечтался, — высокомерно говорит Драко и, заблокировав машину, первым идёт в сторону входа в парк, переписываясь с Гермионой, чтобы уточнить их местоположение. — Они около пруда в восточной части.       Ага, думает Гарри, распутываясь от поводка, значит при любом удобном случае необходимо повернуть на запад. Желательно сделать это незаметно и быстро. Гарри чешет Бродягу за ухо и подмигивает.       Как только они подходят к первой развилке, и Драко поворачивает направо, Гарри выбирает противоположную сторону. Он отпускает поводок и машет Бродяге рукой, чтобы тот побежал. Пёс, почувствовав свободу, рвётся вперёд.       Гарри удовлетворено достаёт сигарету, закуривает её и с блаженством пускает дым. И люди в полуденное время, прогуливающиеся в парке, не имеют значения для парня, который до сих пор находится под дозой алкоголя. Он не так часто выходит на улицу в пьяном состоянии, но теперь думает делать это почаще.       В трезвом виде мир кажется не таким жестоким, когда рядом лес, пёс и шелест листвы, но в пьяном — мир не жестокий, когда рядом люди.       Какой-то парень запрыгивает на другого, валит на зелёный газон и смеётся; рядом сидит влюблённая пара на пикнике; поодаль пожилая женщина выгуливает маленькую собачку.       Гарри останавливается и курит рядом с предназначенным для этого дела местом. Сбрасывает пепел. Бродяга резвится поодаль с ребёнком, который пытается поймать хвост пса.       Родители девочки добродушно машут рукой Гарри, подзывая к себе на покрывало, но Поттер качает головой, улыбается и, немного развернувшись, проверяет, как сидит капюшон.       — Не ожидал увидеть вас в парке, Гарри, — неожиданно раздаётся голос за спиной. Парень вздрагивает, роняет сигарету и, ругаясь, поднимает её, чтобы выбросить в урну. — В этот раз со своей зажигалкой? Или кто-то угостил?       — Реддл, — приветствует Гарри мужчину, развернувшись. Он узнаёт его из-за приятного и глубокого голоса. — В этот раз мне пришлось самому зажечь сигарету, ибо вас не оказалось поблизости.       — Можно просто Том, — поправляет Реддл, улыбаясь. Он предстает во всей красе: хорошо сидящие брюки, рубашка и строгое пальто почти до пят. Со вьющимися волосами, острым взглядом и такой же улыбкой. — Если бы я заметил вас перед тем, как вы закурите, то не сомневайтесь, подошёл бы, чтобы поделиться огнём.       Гарри непроизвольно сглатывает и рассматривает Тома.       — В этот раз вас сложно спутать с барменом, — говорит он ничего не значащую фразу. Возможно, он открывает рот просто для того, чтобы не чувствовать неловкость от внимательного и прямого взгляда Реддла. Несмотря на то, что Гарри в затемнённых очках, мужчине удаётся смотреть так, будто никакого препятствия между их глазами нет.       Бродяга подбегает и начинает обнюхивать пальто Тома.       — Нельзя, — отдаёт команду Гарри. — Ты оставишь шерсть.       Реддл поднимает руку и качает головой.       — Не стоит, я люблю собак.       Он наклоняется и начинает гладить пса, который льнет к Тому так, будто тот является его единственным кормильцем. Гарри это задевает, но он не может понять, что задевает сильнее: то, что Том гладит его пса, или то, что Бродяга так легко прогибает спину под тяжестью руки мужчины.       На мгновение Гарри чувствует фантомные ощущения рук на своей пояснице.       — Знаете, Гарри, ваш комментарий спас жизнь одного портного, — отвечает на комплимент Том, смотря снизу вверх.       Гарри не может сдержать улыбки от шутки.       — Я рад.       Том задерживает взгляд на губах парня перед тем, как вернуть внимание псу.       — Как его зовут?       — Бродяга, — отвечает Гарри, прокашлявшись. Он так давно никому не говорит кличку пса, потому что всем близким друзьям и так это известно, поэтому чувствует себя не в своей тарелке.       Том выпрямляется и улыбается.       — Странное имя для домашнего пса.       — Есть такое. — Гарри наблюдает за тем, как Бродяга, лизнув ладонь Тома на прощание, бежит обратно к девочке, которая готовится кидать палку. Неожиданно для самого себя, он объясняет кличку: — Мой крестный сказал, что нашёл его бродячим псом, поэтому если тот решит вернуться к свободе, то привязка к имени не помешает ему. Бродячий всегда останется таковым.       Гарри всё ещё смотрит на пса и не замечает, как верхняя губа Тома кривится, и он вытирает ладонь об платок.       — Интересное видение ситуации. И странное, — подмечает Реддл.       Гарри кивает.       — Крестный был таким.       Сириус, разрешавший крестнику всё, что вздумается. Сириус, обучающий его не только катанию на мотоцикле, но и открывший мир запрещённых вещей: первый глоток алкоголя в подростковом возрасте, новые матерные слова, опасные виды спорта и многое другое. Сириус, рассказывающий забавные истории своей молодости, объясняющей, что такое дружба и что ради неё не жалко и пасть в бою.       Сириус, который однажды в шутку говорит, что ты обрабатываешь внешние раны, протирая их спиртом, и обрабатываешь внутренние, употребляя его.       Гарри воспринимает эту шутку буквально по сей день.       Неожиданное прикосновение к ладони выбивает из Гарри весь воздух. Он поднимает взгляд на Тома. Тот смотрит в ответ.       — У вас дрожат руки, — комментирует он, поглаживая чужие пальцы.       Гарри не выдёргивает ладонь только по одной причине: он шокирован. Он так шокирован, что просто стоит и пялится на Тома.       — Как часто это происходит? — мягко спрашивает Реддл, продолжая поглаживания. Он встаёт так, чтобы полы пальто прикрывали их сцепленные руки от посторонних глаз. — И как долго?       — Зачем? — грубо спрашивает Гарри, имея в виду «зачем ему вообще знать об этом?», но Том интерпретирует это по-своему:       — Думаю, вы знаете, что Святой Мунго принадлежит мне, но не думали ли вы о том, что я могу знать о любых передвижениях своего персонала?       Том наклоняется ближе, и впервые за долгое время для Гарри имеет значение, пахнет ли от него перегаром.       — Гарри, как долго?       Но Поттер выходит из транса, когда слова наконец доходят до его сознания. От того, чтобы устроить сцену, его останавливает большое количество людей вокруг.       — Это угроза? — шипит он.       Том качает головой.       — Ни в коем разе. Я дипломированный врач, давший клятву Гиппократа.       Несмотря на похмелье и покалывания на ладони в тех местах, где его удерживает Том, вся мозаика собирается в голове Гарри. Он не психует, но это стоит ему всех оставшихся сил.       — Люциус попросил вас стать моим врачом, — выдавливает Гарри, надеясь на то, что Том хотя бы не мозгоправ.       — Можно сказать и так, — уклончиво подтверждает Реддл догадки парня. — Я согласился не из-за денег, а из-за вас, Гарри. Как уже говорил ранее — мы похожи в том, что не любим общество, в которое входим. Я бы хотел узнать вас ближе и помочь любыми способами, чтобы ни одна газета больше не смела перемалывать вам кости. — Не успевает Гарри открыть рот, чтобы что-то спросить, как Том продолжает, понижая голос: — Я постараюсь помочь вам, Гарри, потому что ваше состояние мне знакомо. Я тоже потерял всех ещё с рождения, а затем, найдя отца и дядю, потерял ещё раз, — делает паузу, — разрешите мне помочь.       Гарри непроизвольно дёргается, пытается выдернуть ладонь, но Том сжимает сильнее, не выпуская. Реддл смотрит слишком близко, слишком пристально и просто слишком.       Гарри задыхается.       Бродяга вовремя подбегает, протискивается между ними и слюнявит сцепленные руки. Теперь это кажется еще более интимным проявлением чего бы то ни было, и Гарри, покраснев, всё же засовывает освободившуюся конечность в карман, чувствуя дурноту.       Джинни громко хихикает.       У Гарри стекленеют глаза, и он мечтает закопать Драко где-нибудь под землей за то, что тот пробудил его и вытащил из беспамятства.       — Возьмите мою, — предлагает Том откуда-то зажженную сигарету. Гарри берет её всё ещё дрожащими пальцами, не задаваясь вопросом, сколько он стоит без движения, и сколько он пропустил. Легче и проще не знать.       Сигарета чуть ли не падает с ладони на землю, но Гарри придерживает одну руку другой.       — Вам помочь? — мягко спрашивает Том.       Гарри хочет огрызнуться, послать того куда подальше, но не делает ни того, ни другого. Насколько же он жалок, раз всегда принимает помощь?       Гарри опускает руки, засовывает их в карман, сжимая кулаки, позволив сигарете тлеть между губ. Том аккуратно забирает ее, и Гарри выдыхает.       Бродяга просит ласки, но Гарри не может себе это позволить, в то время как Том делает это вместо него.       — Я не собираюсь вас благодарить, — хрипит он.       — Поблагодарите, как только вылечитесь.       — Мне это не нужно, — сердито опровергает Гарри.       Том понимающе улыбается и сам затягивается.       — Тогда это нужно вашим друзьям, Гарри. Они заботятся о вас, разве вы не хотите дать что-то взамен?       Слова попадают в цель, и Гарри знает, что Том говорит их специально, и знает, что Том прав.       Мимо проходят девушки, держащиеся за руки. Они громко обсуждают выход нового фильма, открыто проявляют чувства и не задумываются ни о каких папарацци.       Гарри наклоняет голову, чтобы капюшон куртки съехал ниже, но Том успевает поймать его, не дав полностью прикрыть лицо.       — Вы не должны прятаться.       Протягивает Гарри сигарету.       — И я бы попросил вас снять очки, но, пока мы не начали лечение, я не думаю, что смею вам что-либо советовать.       — Правильно думаете, — говорит Гарри, бросив косой взгляд на Тома. В районе солнечного сплетения у Поттера растекается горючее.       — Подумайте об этом, Гарри. Взвесьте все плюсы.       — И минусы.       Том ухмыляется, выпрямившись и откинув пряди волос с лица.       — Поверьте, здесь нет ни единого минуса.       Гарри сужает глаза.       — Я не психотерапевт, — опережает Том вопрос парня, который так и читается на лице. — Я буду работать с вашей проблемой в настоящем, а не с проблемами, которые были в прошлом. Я не затрону личное, пока вы сами не изъявите желание.       Бродяга обиженно отходит от них, не получив больше внимания ни от одного, ни от другого.       — И как часто вы приходите к пациентам лично? — язвит Гарри.       Том тянет паузу, затягиваясь. Он рассматривает лицо Гарри, которое наполовину спрятано за капюшоном и очками. Сжимает куртку Поттера, но по итогу ничего не делает, отпуская руку. Не сдергивает капюшон, но и не сдвигает ниже.       — Вы первый, — наконец отвечает Том.       Гарри списывает подкашивание ног на похмелье и отворачивается.       — Бродяга, — зовёт он. — Пора домой.       Том молчит всё то время, пока Гарри возится с псом и цепляет поводок с третьей попытки.       — Не скажу, что рад встрече, Том, — сухо бросает Гарри, но мужчина на это отвечает пожатием плеч.       — Обещайте подумать, Гарри.       Гарри натягивает поводок Бродяги и уже собирается развернуться и уйти, как слышит:       — Я бы поцеловал вашу руку на прощание, но боюсь, что мне не по нраву слюни пса.       Гарри хочется помыть ладони.       — Это лишнее, — прочищает он горло. — И тогда, и сейчас.       Том склоняет голову к плечу и сцепляет руки за спиной.       — Мне прекратить? — явно издевается он.       Гарри усмехается, поражаясь наглости Реддла.       — Ни в коем разе, Том, ни в коем разе, — своей наглости он поразится позже.       Гарри уходит, хотя, скорее, стремительно бежит от опасности ляпнуть что-нибудь неподобающее. Ловит такси и, садясь с Бродягой в машину, они едут домой.       В доме Гарри смотрит входящие гневные сообщения от Драко и его хватает только на это перед тем, как побежать в уборную и опустошить и так пустой желудок.

⁂

Гарри, 1 год

      Всё вокруг Гарри непонятное, шумное, яркое, но ему нравится. В один момент он лежит на мягкой подушке, в другой его подбрасывают вверх, и он смеётся от ощущения полёта, от рук, пахнущие цветочным ароматом, который так любит мама, от того, как кружится голова.       Он продолжает громко хохотать.       — Аккуратнее с моим крестником, Лили, — ворчит Сириус, пытаясь вырвать из рук женщины ребёнка. — Он тебе не акробат.       — Ты хотел учить его кататься на байке! Поверь, это намного безопаснее, чем груда ездящего железа.       Гарри не понимает ни слова. Его удобно устраивают на руках, и он начинает заниматься любимым делом — дергать красивые рыжие пряди.       — Джеймс! — кричит Лили, морща лицо, когда малыш сильнее обычного дергает за волосы. — Твоя очередь сидеть с ребёнком. Мне нужно в магазин.       — Почему ты не оставляешь его мне? — вытягивает руки Сириус и машет ими, прося положить Гарри на них.       — Ни в коем случае, — шипит Лили и громко ахает. — Малыш, не нужно так дергать маму за волосы. Ей больно, — мягко лепечет она, гладя Гарри по голове и забирая прядь из цепкого захвата маленькой ручки.       Гарри, у которого забирают единственное доступное развлечение, начинает плакать. Ему очень нравятся мамины волосы, но никто этого не понимает.       — Ну, не плачь, — просит Лили, убаюкивая ребёнка.       Гарри всё равно плачет, высказывая недовольство.       — Можешь потрогать мои, — предлагает Сириус, наклоняя и качая головой перед лицом крестника, чтобы волосы разлетались в разные стороны. Гарри тут же, отвлеченный, успокаивается, хватает их и сжимает.       Блэк ухмыляется, всё же забрав малыша из рук Лили. Женщина раздраженно вздыхает на это и, поцеловав Гарри в макушку, выходит из детской комнаты, чтобы сходить за продуктами.       — Вот мы и остались одни, мелочь, — с нежностью шепчет Сириус, протянув палец к другой ручке Гарри. Тот его сжимает и улыбается, явив передние молочные зубы. — Ты похож на грызуна, — тут же комментирует крестный и смеётся. — Вот вырастешь, я тебя всему научу, что умею.       — Не смей, — говорит Джеймс и поправляет очки, прислонившись головой об косяк дверного проема. — А то и тебя, и меня кастрирует Лили.       — Ты ходишь под её острым каблуком.       Слышится звук захлопывающейся входной двери и мотора автомобиля.       — Да, — соглашается Джеймс и пожимает плечами. — Меня это не особо расстраивает.       — Всяко лучше, чем ходить под каблуком моей матери.       Джеймс на это замечание качает головой и подходит ближе, чтобы забрать ребёнка из рук Сириуса, но тот отходит дальше, прижимая малыша к себе.       — Нет, Сириус. Лили меня убьёт, — весомо заявляет он.       — Ой, да ладно, — отмахивается Блэк, вертя Гарри то так, то сяк. — Вы сделали меня крестным, я заслуживаю нянчиться с ним.       Джеймс хмурится, всё ещё не опуская руки.       — Ты заявил, что разорвёшь с нами все связи, если мы не сделаем его твоим крестником.       Волосы Сириуса попадают Гарри в рот, и он ими плюётся. Блэк не может сдержать смех при виде милого сморщенного лица.       — Восхитительно, — бормочет он сквозь смешки. — Просто восхитительно.       — Сириус, нет, — реагирует Джеймс, хватаясь за Гарри. — Отдай мне его. Последний раз ты усыпил мою бдительность и забрал годовалого ребёнка кататься на мотоцикле.       Сириус тянет Гарри на себя и тихо, одними губами произносит: «Пошёл ты».       — Он верещал, — защищается.       — Годовалого, Сириус. Лили читала нотации два часа.       Они начинают спорить и тянуть Гарри то в одну сторону, то в другую. Он сводит брови на переносице, открывает рот, приготовившись высказать всё своё недовольство о сложившейся ситуации. Выходит у него это громко, проницательно, так хорошо, что двое взрослых мужчин останавливаются, округляют глаза и смотрят на Гарри.       — Тише, тише, — всё же забирает ребёнка Сириус, потому что Джеймс вечно обескураженно застывает из-за плача сына, не зная, куда себя деть первые секунды. Блэк начинает кое-как укачивать Гарри, но и это не помогает. Выходит, мягко говоря, плохо. — Да в чем твоя проблема, приятель? — ворчит Сириус, ища глазами соску.       — Может, попробуешь спеть ему? — предлагает Джеймс, отойдя от первого шока. Он думает, что Лили их кастрирует.       Сириус смотрит на Поттера с недоверием, но всё же открывает рот и начинает фальшиво тянуть ноты:       — Да в чём твоя проблема, приятель? — поёт он.       Нет, думает Джеймс, он уверен, что Лили их кастрирует.

Том, 6 лет

      — Эй, адское отродье! — кричит Деннис Бишоп, худой, высокий мальчик, лет девяти, с копной рыжих волос и с неровными передними зубами.       Том не обращает никакого внимания, продолжая сидеть на небольшом газоне под деревом, чтобы палящее солнце не задело своими лучами. Ему не очень нравится, когда кожа темнеет, как в книгах, которые он читает. Обычно аристократы все белокожие.       Обычно они богаты, ни в чем не нуждаются и не задумываются, хватит ли им хлеба на ужин.       Том смотрит на свою светлую кожу на руке и украдкой улыбается. Он лучше. Он точно достоин лучшего.       — Чего лыбишься? — интересуется девчачий голос слишком близко. Эми Бенсон. Неприятная и некрасивая девочка. Том её терпеть не может из-за высокого голоса и отсутствия манер.       Он закрывает книгу и прижимает к себе. Том знает, что уже поздно, но всё равно старается спрятать её в своей серой, растянутой и несколько раз заштопанной рубашке.       — Прячешь что-то от нас? — улыбаясь, интересуется Деннис. Он несколько раз цокает, мотая головой. — Разве тебя не учат здесь, что надо делиться, а, Томми?       Том сжимает губы, но молчит.       — Что молчишь? — Эми хихикает, прикрыв рот ладонью. — Ты скрываешь что-то вызывающее? Наш малютка Томми смотрит на голые тела?       — Я не интересуюсь таким, — оскорбляется Том.       Эми хихикает сильнее.       — Конечно-конечно, — она наклоняется ниже, почти к лицу Реддла, и шепчет: — Извращенец.       Том вскакивает на ноги, отходит ближе к дереву и хмурится.       — Это ты показываешь всем своё тело в туалете на втором этаже за конфеты.       Эми ахает и жутко краснеет.       — Что ты сказал? — кричит Деннис, замахнувшись. — Как ты смеешь, отродье?       Не успевает Деннис ударить Тома, как раздаётся жуткий крик и плач. Реддл непроизвольно вздрагивает, но, увидев выбегающего на лужайку Билли Стаббса, темнокожего мальчика, чуть ухмыляется.       Он раздражает Тома больше, чем остальные.       Деннис опускает кулак и смотрит на выходящего с приюта с неподдельным удивлением. Эми, секунду назад оскорбленная комментарием Тома, видит что-то поинтереснее, тут же навострит уши и с удовольствием готовится к шоу.       Билли, обливаясь слезами, кричит:       — Это он! Это точно он! — указывает пальцем на Реддла для выбегающей следом мисс Коул, полноватой женщины с огромным серебряным крестом на шее. — Он повесил моего кролика на стропилах!       — Как ты посмел? — тут же шипит воспитательница, указав на Тома пальцем.       Тот спокойно качает головой, отрицая.       — Подумай, я слишком низок для того, чтобы достать до крыши, Билли, — обращается к мальчику, игнорируя мисс Коул. Ей это не нравится, но она сжимает губы, колеблясь. Видимо, уже думала о таком ранее.       — Ты! Ты демон! — оглушено кричит Билли. Тому хочется скривится, но он держит сочувственное выражение на лице. — Ты точно мог это сделать!       — Я правда не делал этого, — качает он головой. — Я не трогал кролика Билли. Мне очень жаль.       Билли, темнокожий мальчик, с прозрачными слезами, как и у остальных детей. Тому это не нравится. Он сжимает книгу в руках, негодуя.       Том не хочет быть похожим на Билли. Он же лучше этого… этого.       — Я видела, как Том ругался с Билли на днях, — встревает Эми, выставив руки по бокам, как любит это делать одна из воспитательниц.       Том сжимает челюсть и со злостью глядит на девочку, которая заметив это, вздрагивает. Сплетница и дура, думает Реддл, она у него ещё получит.       Мисс Коул хватает только этого комментария, и она покрывается красными уродливыми пятнами от гнева.       — Бог тебя покарает, — шипит она, как разъярённая кошка, в лицо Реддла. Том демонстративно кривится и вытирает слюни со своего лица, больше не притворяясь послушным и хорошим.       Мисс Коул злится только сильнее.       Она хватает его за руку, заставив выкинуть книгу на траву, и тащит за собой. Том пытается выбраться, брыкается, но женщина ударяет его по рукам.       — Не смей! Мы изгоним из тебя этого беса, ясно? Будешь молиться всю ночь напролёт, непослушный мальчишка!       Том кричит на неё, чтобы она не смела трогать его. Получает пощечину. Дальше, он знает, в дело пойдут линейки, палки и кулаки, поэтому утихомиривается, еле поспевая и шевеля ногами от быстрой ходьбы мисс Коул.       Его заводят в приют, тащат по лестнице на верхний этаж. Он спотыкается, падает, раздирая коленки, но его дёргают за руку.       Том шипит от боли.       — Вставай! А то потащу тебя так! — угрожает воспитательница. Реддлу приходится подчиниться сквозь стиснутые зубы.       Его швыряют в одинокую комнату со множеством икон, развешанных по стенам и зажженной свечой.       — Твоя мать, истинная христианка, ненавидела бы тебя, — цедит мисс Коул и захлопывает дверь, провернув ключ с той стороны в два оборота.       Том трогает горящее лицо прохладной ладошкой и садится на колени перед свечой.       — Надеюсь, Бог, ты горишь в аду, — шепчет мальчик в пустоту.       Он, наконец-то оставшись в одиночестве, заваливается на бок и, перевернувшись на спину, смотрит на потрескавшийся потолок отрешенным взглядом, раскидав руки, как Иисус на кресте.       Если Тома считают дьяволом с самого рождения, то почему он должен доказывать всем, что это не так? Если его считают дьяволом, то ему позволительно стать таковым, не так ли?