Одержимые тьмой

      Подходя к Большому залу, Тринити наскоро прятала ладони в черные лайковые перчатки. Кончики пальцев покалывало — древняя магия оставила отпечаток, незримую ссадину запекшейся силы. Тринити казалось, она еще видит, как голубое свечение пробивается сквозь тонкую кожу запястий, и отличить иллюзию от реальности было едва ли возможно.       Торжественно звеня, медь кубков подводила мелодию вечера к ударным аплодисментов. Из-за приоткрытой двери потянуло приторной сладостью заварного крема и тыквенным пирогом. Возникший рядом Блэк снисходительно оглядел Тринити, и внутри нее надоедливо зашипела злоба, сведенная ранами уходящего дня. Она обессиленно ждала разрешения, удерживаемая от летаргии лишь потаенной мыслью: быть может, здесь она, наконец, станет собой.       Церемония распределения подошла к концу, отчего вошедшая вслед за директором Тринити вмиг завладела вниманием Большого зала. Присутствующие, конечно, уже слышали о пропавшей пятикурснице, и слухи о происшествии, ее задержавшем, с новой силой зашуршали над длинными столами. Гибель министра, дракон, напавший на летящую карету, и все это неразрывно связано с загадочной ученицей, так поздно очутившейся в Хогвартсе. Новости пробуждали в юных волшебниках подспудное воодушевление: совсем рядом, почти что с ними происходит нечто выходящее из ряда вон, таинственное, пугающее.       Ученикам Гриффиндора и Пуффендуя посчастливилось рассмотреть Тринити ближе остальных. Волосы цвета сосновой хвои, яркое пятно на фоне прочего — бросились в глаза издали. Кто-то успел углядеть и застаревший шрам, грубой полосой рассекающий лоб вплоть до века, и даже незамеченное пятно грязи на веснушчатой щеке. Всеобщий интерес опьянял Тринити, заставляя расправить плечи и поднять подбородок повыше. Нарастающая боль пульсировала в унисон с неведомым ранее наваждением: зарождающаяся гордыня овладевала рассудком, вынуждала раз за разом возвращаться к мыслям о собственной избранности.       Магия исцеляла подобно рябиновому отвару. Многолетнее желание раздробить кость, добраться до мозга и выкорчевать бракованные его части отступило, оставив невесомую пустоту левитационных чар. Слияние с древним колдовством вызвало у Тринити странное дежавю, но как бы не старалась она отыскать хоть крошечный намек, воспоминание медянкой ускользало в далекое прошлое. Стоило оказаться внутри переполненного зала, как подступающая мигрень вновь напомнила о себе.       Едва расслабив конечности, Тринити провалилась в сон наяву. Неравная битва с каменными рыцарями, порталы, встреча с Ранроком — сюжет, в который она оказалась вписана, разрушил и без того непрочную связь с действительностью. Столь внезапный поворот событий тревожил, отбирал силы, но неизменно восторгал. Столкнувшись с загадочной магией, Тринити уже боялась ее потерять: одно прикосновение вызвало неумолимое желание впитать ее без остатка. Для профессора Фига чары выглядели лишь символами, действие — лишь касанием, но Тринити тотчас ощутила могущество переполнившей ее энергии. Танец лазурных всполохов среди темноты запечатлелся новой, еще не познанной истиной о самой себе.       Шляпа коснулась спутанных прядей и тут же картинно сморщилась, скривив складку рта.       — О, надо же, Вы постарше остальных. Собственные предпочтения и… предубеждения, — протянула она. — Вы из тех волшебников, которые могут пойти по самым разным дорогам.       Тринити молчала. Она сжимала края стула, провожая взглядом парящие под потолком свечи. Происходящее в ту минуту представлялось заключительной точкой пути, подтверждением долгожданной свободы. Факультет, казалось, не имел значения: свобода в любом ее проявлении означала власть над собственной судьбой и способность применить то, что так долго и так несправедливо от нее скрывалось. Образ зачарованного исполина в Гринготтсе вмуровался твердым убеждением: у магии огромный потенциал.       — Хм-м, интересно. Недавно у Вас открылся редкий дар. Что Вы об этом думаете?       Тринити сжалась, понимая, что ее особенность, пусть и неопределенно, столь скоро приобрела известность.       — Пока я не знаю, для чего понадобится мой дар, — ответила она, поглаживая перчатку. — Но знаю, что он всегда будет только в моих руках.       — Я чувствую в Вас растущие амбиции и жажду власти… — тканевые глаза Шляпы бродили из стороны в сторону, пока колпак не распрямился в догадке. Голос волной прокатился по залу. — Слизерин!       Пространство задребезжало частыми хлопками. С мягким вздохом профессор Уизли очертила неприметную мантию, окрашивая ткань зеленью и серебром. Скулы свело измученной, но искренней улыбкой: ничто уже не будет как прежде. Желтушно-серые кирпичи, перекошенные мнимым опасением лица, тюремный звон ключей за запертой дверью — все это останется позади, в Уэльсе. Волшебная палочка трепетала, норовя вырваться из кармана — мысль о новых заклинаниях навевала фанатичный азарт.        — Тринити Вингфильд, рада приветствовать Вас в школе чародейства и волшебства Хогвартс, — профессор учтиво кивнула. — Моя почетная обязанность — проводить Вас в гостиную. Нам сюда.       Поспешные шаги по веренице ступеней влекли за собой гулкое эхо. Отзвук интуитивно сплелся с уже призрачным образом тесного Блэнавона — знакомый вяжущий, горький привкус стали на языке. Металлический смрад. Они остановились у пустой стены. «Стремление» - крупное тело змеи ловко проскользило по стене, шелестя каменной чешуей. Тринити сдавленно усмехнулась: в глуби мрачного подземелья куда уютнее, чем в крепости миссис Тимид.       Новый прилив боли вынудил натужно сдавить веки. Стены замка закружились, сходясь с полом в единую мерцающую точку. Тринити схватилась за край перчатки, надеясь на малейший проблеск живительных чар, но в ответ, вновь напоминая Уэльс, лишь безудержно затряслись руки. В наплывающем удушье она видела свечение замысловатого знака среди руин.       — А теперь, Тринити, желаю вам доброй ночи. Завтра начнется Ваша новая жизнь. Впереди множество открытий и немало испытаний. Усердная учеба поможет наверстать пропущенные года, главное, не забывайте прилагать все усилия.