Мы с тобой связаны

      В ту ночь ей не спалось.       Перед глазами до сих пор стоял ужас минувших событий.       Он кричал так громко и истошно, так отчаянно, что Вики хотелось сорваться с места и бежать к нему, освободить от этой всепоглощающей боли. Но она стояла, прижатая к дереву железными цепями и не могла даже пошевелиться.       Бонт умирал прямо на ее глазах. Его зрачки наполнялись кровью и стекали по щекам красными дорожками, а сам бессмертный бесконечно мучился в судорогах и будто бы сопротивлялся какой-то огромной, разрушающей силе, которая его усиленно подавляла.       Девушка смотрела на него, готовая захлебнуться в собственной беспомощности. Бонт был последним человеком, заслуживающим такой жестокий, мучительный конец.       Вики агрессивно дергала цепями, позвякивая, стараясь дотянуться до корчившегося ангела, кричала его имя, плакала, умоляла не причинять ему боль. Ведь это был последний человек, который так хорошо и открыто понимал ее душу. Который уж точно должен был жить вопреки всему, ― Шепфа, страху, одиночеству, жестокой реальности.       Но вот истошные мужские крики резко оборвались. Тотальная тишина обрушилась на нее, словно они были под плотным, непроницаемым куполом. Тихая усмешка превратилась в громкий игривый оскал. Мужчина заправил ладонью волосы и посмотрел на небо, туда, где ожесточенно сражались ангелы и демоны. Резко оттолкнувшись от земли, Бонт распахнул крылья и взлетел навстречу разгорающему безумию.       Вики смотрела на его профиль заплаканными глазами. Вся ее сущность отказывалась верить в то, что только что произошло. Ее милый, добрый, всегда улыбчивый Бонт обратился в нечто, непохожее ни на кого другого.       Это был Он.       Тот самый ужасающий вездесущий миф, о котором так боялись заикаться на территории школы. Само воплощение хаоса и безумия, бесконечного кровопролития.       Мальбонте.       Она сама, собственными руками выпустила в мир этого монстра. Ноги подкосились от такого осознания. Вики била мелкая дрожь, ей хотелось кричать от безъисходности, только все ее жизненные ресурсы иссякли.       Она смотрела, как высокая мужская фигура замирает в самом эпицентре бойни и одним движением разметает обе сражающиеся стороны. Смотрела и была готова умереть за свою ошибку.       После этого события Мальбонте скрылся. Никто его не видел в течение этих двух месяцев, никто о нем не слышал. Ангелы и демоны постепенно восстанавливали разрушенные участки школы и оперативно прорабатывали планы для дальнейшего существования. Обзаведясь общим врагом, две противоборствующиеся стороны решились на перемирие, хоть среди студентов все еще была некоторая напряженность.       Вики лежала в своей постели и размышляла обо всех этих событиях. Она размышляла об этом и вчера, и позавчера, и все эти два месяца не остались без ее размышлений. На соседней постели мирно посапывала безупречная соседка-демоница, которой тоже, как и самой Виктории, было нелегко проживать эти мучительно тянувшиеся дни.       Девушка раз за разом, каждую ночь прокручивала в голове горькое, обжигающее осознание, ― она собственными руками убила Сатану, но выпустила в мир того, кто был гораздо ужаснее, нежели Сатана. Из-за ее чудовищной ошибки мир разделился на "до" и "после".       Хотя, может, этому бесскопромисному миру давно уже угрожал неминуемый раскол, а сама Уокер стала лишь толчком к тем последствиям, которые они сейчас имеют?       Вики этого не знала.       Она совершенно ни о чем больше не знала и ничего не хотела. На душе было настолько мерзко все эти дни, что она почти ни с кем не разговаривала.       Многие смирились с ее опустошенным состоянием и неподдельным желанием самостоятельно собрать себя по кусочкам, хотя Дино все же не собирался так просто оставлять ее в покое и иногда стучался в дверь, ненавязчиво расспрашивая о самочувствии. И всегда получал один и тот же ответ, ― "Я в порядке". Ни в каком порядке она не была и парень видел это, но не осмеливался на нее давить и нарушать личные границы. Он оставлял ее в покое, но никогда не бросал надолго.       Иногда Дино приходил, чтобы просто провести время рядом с ней в тишине. Просто садился рядом с Вики, сжимал ее ладони и смотрел куда-то за горизонт. Благодарная за такую немую поддержку, девушка в конце концов шла навстречу и пододвигалась к юноше, опускала голову ему на плечо. Наслаждалась этим коротким мгновением умиротворения. В такие моменты совершенно ни о чем не хотелось думать. И о их странной связи тоже, которую Вики с охотой принимала за своеобразную дружбу, когда они могут испепелять друг друга взглядом, полные желания, касаться так, как точно не стали бы касаться "просто друзья", или наподобие таких вечеров, когда они могут разделить душевную боль на двоих и просто любоваться горизонтом, пока на их собственном горизонте мыслей творится полный беспорядок.       Вики еще бы очень долго рассуждала о последних событиях, об их отношениях, которые связывают ее и этого до ломоты в зубах правильного, честного и справедливого ангела, если бы не внезапный шорох с другой стороны комнаты. Девушка сразу же уловила присутствие кого-то еще в своей спальне. Эта энергия была ей явно не знакома, но какая-то внутренняя сила тянулась к ней, сразу же реагируя ослепляющими вспышками.       Напряженная, словно струна, Уокер медленно поднялась, настороженно вглядываясь в непроглядную темноту возле открытого окна, где ветер бесшумно трепал шелковые занавески. Ее тонкая, кружевная ночная рубашка волочилась вслед за ней, вслед за ее тихой, медлительной поступью.       ― Кто бы ты ни был, предупреждаю, ― стараясь унять дрожь в голосе, угрожающе прошептала она темноте. ― Кричу я громко, а бью сильно. Целым ты отсюда не уйдешь.       Словно желая подтверждения ее неосторожных слов, в кромешном мраке вспыхнула пара светящихся, злых глаз. Виктория не успела и пискнуть, как чья-та широкая, грубая ладонь накрыла ее рот рукой, а другая толкнула за плечо. Девушка упала обратно на кровать, а чей-то внушающий силуэт навалился сверху и пригвоздил горячим телом настолько крепко, что каждая часть внутри нее начинала бить оглушительную тревогу. Страх заполнил все ее естество. Уокер беспомощно заметалась по кровати, стараясь выбраться из мертвой хватки незнакомца, пыталась убрать руку с ее рта, которая зажимала с каждой секундой только крепче.       Наконец голос, грубый и красивый одновременно, как она и предпологала, мужской, прошипел:       ― Зачем ты являешься ко мне каждую ночь? ― неприязнь сочилась в каждом слове. Вики смогла разглядеть сквозь темноту те же глубокие, горящие глаза, полные какой-то лютой ненависти, но не к ней, а скорее, ко всему миру. Она чуть замедлила сопротивление и его хватка тоже стала слабее. Но только на четверть его силы.       Уловив в глазах Уокер полнейшее недоумение и замешательство, мужчина продолжил:       ― Ты посылаешь мне видения из своей жизни, для чего? Думаешь, я не убью тебя, раз ты забрала часть моей силы?       Возмущение было столь велико, как и растерянность, и страх, который не угасал рядом с ним ни на секунду. Девушка начала в ужасе подозревать истинную личность своего незванного гостя. Нет. Это не может быть Он. Это невозможно.       ― Не смей кричать, поняла? ― угрожающе прошептал голос и горячее дыхание опалило ее лицо и шею.       Незнакомец нарочито медленно убрал ладонь с ее рта, ожидая в любой момент снова перекрыть ей возможность поднять тревогу. Но Виктория молчала. Только смотрела на него с подозрением и неприязнью своими большими, голубыми глазами.       ― Теперь отвечай мне, Виктория Уокер. Что ты делаешь с моей силой?       Девушка и на это промолчала, судорожно стараясь перевести дыхание. Каждой клеточкой естества ощущала жар и давление его твердого, как скала, неподвижного тела, ни на дюйм не позволяющего ей пошевелиться. Кажется, самого бессмертного совсем не заботило их положение, в котором они оказались. Вернее сказать, в котором оказалась она.       ― Так и будешь молчать или мне тебя заставить заговорить?       ― Отпусти меня, ― Вики сама не верила, что это сказала. Несмотря на достаточно незавидную ситуацию быть прижатой к кровати настоящим чудовищем этого времени, который в любой момент может лишить ее жизни, несмотря на свой животный страх перед ним, ее голос вполне мог прозвучать, как вызов. Этим бы даже стоило гордиться, вот только это будет ни к чему, когда Мальбонте собственноручно свернет ей шею.       Однако, похоже нежеланного гостя ее грубые слова заставили порядком удивиться, пусть это едва ли отразилось на его лице, погруженного в полумрак. Только его глаза говорили о истинных эмоциях за этой плотной маской равнодушия. Как будто мало кто позволял с ним так разговаривать, а те, что посмели, уже давно попали в Небытие. Сдается Виктории, что и она была отправилась вслед за ними в Небытие, если бы не была так нужна своему незванному гостю.       ― Отпусти, ― выпалила она во второй раз уже более уверенно. В ту же секунду подавляя замешательство, мужчина смерил девушку непонятным взглядом и начал медленно отступать, позволяя той вдохнуть полной грудью. Он приблизился к окну, а Вики поднялась следом, но подойти ближе не решалась. Мало ли, что он мог еще учудить.       ― Зачем ты искал меня? ― не желая отпускать его так просто, осмелилась спросить Непризнанная, но Мальбонте проигнорировал ее вопрос и, бросив последний непроницаемый взгляд, бесшумно вылетел из окна навстречу ночному небу. Словно его здесь и не было. Словно минуту назад он не прижимал ее к кровати и не угрожал прихлопнуть, как назойливую муху, возомнившую себя чем-то большим, нежели просто конечный результат этого проклятого мира.       Виктория опустилась на пол, только сейчас осознавая, насколько она была на волоске от гибели. И теперь так будет всегда, ведь для Мальбонте она представляла особый интерес. Она "украла" его силу, которая по праву всегда принадлежала ему и он это так не оставит.       Девушка обхватила себя руками, позволяя страху в полной мере овладеть ее телом.

***

      Прямая, горделивая осанка ступала по земле настолько твердо и невесомо одновременно, что не будь эта холодная, своенравная женщина матерью Виктории, девушка всю дорогу бы благоволила этой остро ощутимой, пульсирующей энергии, которая окружила ее в такой уже привычный для нее кокон.       Уокер-младшая медленно перебирала ногами позади, стараясь лишний раз даже не дышать. Сама не понимала, почему ей в последнее время так некомфортно находиться рядом со своей матерью?       С того рокового случая они особо не разговаривали, лишь изредка справляясь о самочувствии друг друга. После кровавой бойни между ангелами и демонами Ребекка, как один из вышестоящих представителей, ― Серафимов, а так же теперь еще и директор школы, была погружена с ног до головы в работу, разгребая печальные последствия разгоревшей войны. А впереди ожидала еще одна, куда более ужасная и бесскопромисная.       Вики же, в свою очередь, погрузилась не только в работу, но и в депрессию, все эти недели ощущая на своих плечах непосильный груз вины. Хотелось спрятаться от всего мира, забиться куда-нибудь в укромный уголок и накрыться одеялом, как в детстве, всем своим наивным сердцем веря, что это поможет ей избежать неприятного столкновения с неприятностями лицом к лицу. Какими же маленькими и незначительными были эти неприятности по сравнению с тем, через что ей сейчас суждено было проходить.       В тот прекрасный момент из детства отец брал малышку на руки, успевшую заснуть за слишком длительным пребыванием в своем тайном излюбленном месте, и, напевая какую-то красивую мелодию, укладывал спать. Все проблемы того мира сразу же исчезали в его теплых, бережных руках.       Как же давно это было...       Только теперь, к сожалению, Вики не была малышкой, а масштаб навалившейся катастрофы превышал все ее прежние невзгоды, включая собственную смерть.       Девушка незаметно вздохнула и подняла глаза, упираясь взглядом в спину своей матери. Ребекка внезапно вытащила ее из комнаты, убедив отправиться вместе с ней по каким-то срочным делам, требующих вмешательства и Виктории тоже. По конкретно каким, она, конечно же не сказала. Уокер-младшая долго сверлила женщину взглядом.       Интересно, трагическая смерть ее матери тоже была предначертана свыше?       Отцу Вики было предназначено потерять обеих любимых женщин, ради которых он был готов отдать все, что у него только было. Сначала супруга, а затем и повзрослевшая дочь отправилась на небесные пепелища. Туда, где ей заново приходилось реализовывать себя, избавляясь от злополучного унизительного звания "Непризнанной". Это было словно клеймом, с которым она будет вынуждена ходить всю жизнь, даже если когда-нибудь и добьется высот, что уже было почти невозможно. Никто не знает, доживут ли они все до грядущего выпускного. Сэми вот не дожил...       ― Ты уже определилась с выбором? ― с поражающей неожиданностью прозвучал строгий голос впереди Виктории, от которого девушка сильно вздрогнула и вытянулась, словно струна. Ребекка даже не обернулась, продолжая свой путь.       ― С каким именно?       Женщина резко останавливается, отчего Вики слегка врезается в ее спину и тут же отходит на пару шагов назад. Обернувшись, бросает на дочь нечитаемый, холодный взгляд. Такая же глубокая синева отражается в ее глазах, только по сравнению с Викторией, эта синева всегда поражала своего собеседника ледяными, сверкающими иглами, не позволяя ни шанса на спасение. Уокер-младшая неосознанно сглатывает.       ― Ангел или демон, Вики. Ты уже выбрала, что тебе подходит?       Плечи растерянной девушки слегка опустились, позволяя расслабиться. Она и сама не знала, почему так испугалась вопроса со стороны Ребекки.       ― Я пока что еще думаю.       ― Делай выбор быстрее. Теперь наша жизнь точно не будет, как прежде. Неопределенность только усугубит твое положение, породит нерешительность, а этого я бы хотела сейчас очень даже избегать.       Виктория и сама это прекрасно знала. Большие, мягкие крылья за ее спиной, что доказывали ее принадлежность к иному миру, слегка подрагивали от подступающих противоречивых чувств. Как же ей не хотелось сейчас ничего для себя определять.       ― Куда мы идем, мама? ― желая сменить тему, поинтересовалась девушка. ― Куда ты ведешь меня?       ― Узнаешь, как будем на месте.       Они неторопливо огибали беспорядочные разрушенные улицы, которые еще не успели за столь короткий период привести в божеский вид, а на центральной площади, ― сердца всей небесной столицы, ― Вики и вовсе изумленно ахнула от развернувшегося хаоса, не в силах сдержать удивления. Ребекка хладнокровно осматривала последствия минувшей войны, как будто не в первый раз уже встречала подобное.       Их маленькая компания остановилась возле огромной, возвышающейся, величественной Цитадели, вершина которой настолько терялась из поля зрения, что безжалостно впивалась в неподвижные облака. Непризнанная догадывалась, в какое место приведет ее женщина, однако совсем не ожидала подтверждения своих догадок. К горлу подкатил тошнотворный ком, который хотелось тот час выплюнуть.       ― Совет просит тебя у себя, ― заметив нервозное состояние дочери, нарушила тяжелую тишину Ребекка. ― С Люцифером они уже беседовали, с Дино беседовали, осталась ты. Каждый из вас так или иначе был причастен к нынешней ситуации и с каждым из вас советники хотят поговорить наедине.       ― Мы не по своей воле оказались к этому причастны, ты же знаешь!       ― Знаю. Я знаю, но Серафимов это не убедит. Они должны все видеть и слышать сами.       Виктория занервнивала еще больше, хотя в самом деле никого не обманывала и верила, ― конечно же верила в то, о чем говорит. Эти Серафимы не смогут в чем-либо ее обвинить.       ― Почему они захотели говорить со мной последней?       Словно оставляли потенциальную преступницу на самое "сладкое".       ― Я не знаю, Вики. После того, что произошло, я так же впала в их немилость. Они многое мне недоговаривают, словно я больше не одна из этих прекрасных, премудрых Серафимов, ― последние слова Уокер-старшая произносит с явным пренебрежением, брезгливо сморщивая гладкий, ровный нос и фыркает. ― Надеюсь, они просто зададут тебе несколько вопросов. Отвечай с умом и не лги им. Говори, как было. В таких делах работает только честность.       ― Нет, мама, ты не можешь мне говорить о честности. Только не ты, ― душа до сих пор горела от скопившейся обиды, когда ее мать решила предусмотрительно утаить от девушки, насколько часто являлась к своему ребенку в чужом облике.       Тогда женщина была еще Непризнанной, еще не достаточно опытной, не достаточно умной настолько, чтобы стереть свою прошлую человеческую жизнь в порошок, соблюдая установленные небесной школой правила. И если бы не молодой, амбициозный, неравнодушный к проблемам женщины Фенцио, вовремя успевший встряхнуть будущего Серафима, неизвестно, чем бы закончилась эта история. Одна только Ребекка ведает , чего ей стоило наглухо запереть все замки в своем сердце, удавить чувства настолько, чтобы не осталось и следа, чтобы ей точно хватило сил отпустить свою смертную жизнь, в которой осталась ее семья.       Настоящая семья.       Поэтому когда женщина, спустя столько времени, столько прожитых и перенесенных ею событий, встречает свою юную, повзрослевшую дочь на той же протоптанной небесной земле, на которую когда-то впервые ступила она, что-то внутри нее мгновенно надломилось, пробиваясь через годами расставленные замки.       Ее дочь умерла и теперь будет там же, где когда-то поднималась с колен она. Судьба ли или злой рок?       Ребекка не могла определиться, рада ли она видеть Викторию.       ― Мы уже говорили об этом. Ты можешь злиться на меня сколько угодно, но факт остается фактом. Признание в моих человеческих слабостях в начале моего возвышения не принесло бы ни тебе, ни мне ничего стоящего.       Наверное, она была права. Вики было неприятно, бесспорно, но препираться сейчас, в нынешней ситуации было как минимум неразумно. Девушка только вздохнула и двинулась навстречу своему страху.       Они прошли невидимый, но вполне осязаемый барьер, беспрепятственно миновав внушительные двери Цитадели и молча следовали к главному залу. Только ровный, требовательный стук каблуков Ребекки отражался от каждого уголка ее прошлого пристанища, который она посещала когда-то чаще своего собственного дома.       Виктория беспрекословно следовала за ней. В голове сложились мрачные мысли: "Всегда ли ей будет так необходимо следовать за этой женщиной? Стать ее тенью. Непризнанной, чья родная мать возвысилась до небывалых высот."       Будет печально, если только этим она сможет отличиться в опасном мире бесконечных потрясений, какой бы порядок не придумал своему измерению сам создатель.       Мать и дочь останавливаются возле очередных роскошных и огромных дверей, исписанных своебразными росписями и символами верхушки Цитадели. С громким грохотом отворив ее, они оказались внутри достаточно просторного главного зала, стеклянные потолки которой были высоки достаточно, чтобы можно было упираться глазами в белоснежные облака. В самом конце распологались несколько вышестоящих, уполномоченных самим Шепфой величественных Советников Цитадели, сидящих в линию за большим столом и провожающих гостей тяжелым, покровительственным взглядом. Ребекка слегка опустила голову, приветствуя верхушку и Вики сделала тоже самое. Никогда ей прежде не приходилось быть настолько близко к прямым последователям Шепфа, а разговаривать и подавно.       ― Пунктуально, как и всегда, Ребекка, ― выпрямился и улыбнулся со своего места один из вышестоящих лиц, мягко подзывая к себе рукой. ― Я рад, что ты все еще проявляешь к нам уважение, несмотря на все неприятные события.       ― Под "неприятными событиями" ты имеешь ввиду надвигающуюся угрозу в виде Мальбонте или не справедливое смещение меня с должности? ― жестко выразила свою позицию женщина, проигнорировав жест собеседника, и Виктория шумно и нервозно выдохнула.       Воистину, ее мать невозможно было выбросить из этой великой, благочестивой четверки Серафимов, ― она являлась ей, независимо от того, сместили они ее с должности или нет.       ― Твой буйный нрав никуда не делся. Славно. Очень надеюсь, что в этой войне ты проявишь не меньшую целеустремленность, ― хищная улыбка неприятной наружности архангела заставила женщину скривиться.       ― Достаточно, Торендо. Есть более важные дела, нежели ваши препирательства, ― почти бесшумно спустился с помоста один из главных Советников и поравнялся рядом с женщинами.       Его взгляд серьезных серых глаз прошелся по Вики изучающе, без какой-либо заинтересованности. Весь его вид говорил о какой-то вселенской усталости и безучастности, которая формировалась на протяжении всей его древней, бессмертной и очень долгой жизни. Он снова взглянул на свою подопечную.       ― Ребекка, это твоя дочь?              ― Верно, Эрагон. Ее зовут Вики.       ― Тогда я должен обратиться непосредственно к Вики, ― и вновь его острые глаза впиваются в девушку безжалостными шипами, на этот раз более ощутимыми. ― Мы допрашиваем всех причастных, которых так или иначе коснулось это пренеприятное событие. Вам прекрасно известно, что Мальбонте теперь на свободе. И что миру отныне грозит опасность, которая никогда еще не достигала таких масштабов. Нам понадобится любое участие с вашей стороны, любая помощь.       ― А если вы откажитесь в нашем содействии, то это только увеличит вашу негативную причастность к данной ситуации и мы будем вынуждены принять меры против предателей, ― Серафим с густыми, каштановыми волосами метнул в женщин подозрительный взгляд.       Эрагон раздраженно прикрыл глаза, ожидая завершения речи своего коллеги. Явно рассчитывая избегать настолько прямых и резких выражений, дабы не спугнуть и без того напряженную девушку. Ведь для проникновения в сознание необходимо внутреннее равновесие, а случайные речи имеют свойство вселять настоящий беспорядок. Но архангел Рагуил больше не собирался говорить и Серафим терпеливо продолжил:       ― Нам необходимо задать несколько вопросов, а затем проникнуть в сознание твоей дочери для подтверждения ее слов. Видеть своими глазами церемонию, которую провели над ней, Люцифером и мальчиком из башни, тоже было бы очень полезно.       Все существо Виктории сразу же воспротивилось этой идее. Эрагон увидит всё: от спасения Бонта до появления Мальбонте в ее спальне. Она собственноручно приложила руку к надвигающейся катастрофе, естественно, ее вполне могли бы сделать виновной. Даже если она действовала исключительно из добрых побуждений. В конце концов, все-таки истинным злодеем этой истории являлся Фенцио. От одного его упоминания Вики со злостью сжимала кулаки.       ― Разве вы не видели все своими глазами у Люцифера? ― осмелилась возразить девушка с крошечной надеждой избежать подобного действия со стороны Серафима. ― Вы должны были видеть в его воспоминаниях и меня, прикованную к дереву.       ― Верно, но мы видели это глазами Люцифера. Теперь нам необходимы твои воспоминания.       Сердце в панике забилось еще сильнее. Непризнанная понимала, что если сейчас развернется и уйдет, если предпримет хоть малейшие попытки воспротивиться этой затее, то ее точно начнут подозревать в каких-либо ошибочных махинациях. Ничего не оставалось, кроме как подчиниться, пусть это и было прямым столкновением в бездну.       ― Что же, раз мы все решили, Ребекка будет ждать тебя за дверью. А мы приступим, ― Эрагон отвернулся, а Вики бросила жалобный взгляд в спину удаляющейся матери. Та напряженно кивнула ей на прощание и вышла.       Архангел проследовал к своему месту и невозмутимо присоединился к остальным Советникам. Теперь они все снова гордо и величественно возвышались над ней там, на достаточном расстоянии, смотрели сверху вниз скучающими, неприступными взглядами, как на какую-то... ...вошь.       Словно над Викторией и правда прямо сейчас будет вершиться небесное правосудие и кара не заставит себя долго ждать. С исчезновением матери девушка почувствовала себя еще больше незащищенной и слабой, до безумия уязвимой. Хотелось уйти отсюда, но она изо всех сил заставляла себя стоять и не двигаться, не отводить от них глаза. Взгляд каждого из этих Серафимов она поймает с боевой готовностью. В конце концов, ее не в чем было обвинить, даже если они в самом деле оставили ее на самое "сладкое".       ― Итак, Виктория Уокер, ныне Непризнанная, дочь Серафима Ребекки, ты клянешься нам отвечать на все наши вопросы по чести и совести? Должен предупредить, что каждая твоя ложь будет зафиксирована самим небесным создателем и наказание твое будет определяться в соответствии с Кодексом небес. Ты клянешься проявлять непосредственный интерес в завершении этой грядущей войны? ― громогласный, повелительный голос прогремел на весь зал и оглушил потенциальную виновницу мощной волной, от которого у девушки пробежали тысяча мурашек по всему телу. Язык словно сам по себе начал сплетать слова:       ― Клянусь.       ― Хорошо. Тогда начнем вот с какого вопроса. Как тебе удалось одолеть Сатану?       Для Вики это было неожиданностью. Совершенно не такого вопроса она ожидала услышать, хотя он вполне имел место быть. Честно говоря, даже сама Уокер не задумывалась над этим. Всё словно произошло в мгновение ока, и для нее стерлись абсолютно все границы невозможного. Словно в тот короткий, опасный, безумный промежуток времени была не она. Это жуткое кратковременное помешательство совсем вышибло у нее из головы.       ― Я...не знаю, ― конечно же она растерялась. ― Во мне было столько эмоций, я испугалась за Мими, за друзей, почувствовала столько силы, которая толкала меня уничтожить Сатану. Я не знаю...       Мальбонте требовал вернуть ему его силу. Вполне возможно, именно эта сила помогла мне завершить войну. Я теперь тоже не без способностей, пусть она и не принадлежит мне. Я не пустая.       Такие мысли принесли ей какое-то непонятное облегчение. Даже ее плечи слегка опустились, словно освобождаясь от еще одного волнения. Совет Серафимов же такой ответ не совсем удовлетворил.       ― Насколько я знаю, твои способности так и не были раскрыты в полной мере, как это бывает у студентов академии, прошедших первые два этапа обучения?       ― Все верно.       ― И скоро близится выпускной. Ты собираешься успешно выпуститься из академии при помощи новообретенных сил?       Виктория невольно стиснула кулаки, что даже острые ногти стали больно впиваться ей в кожу. Но эта боль была нужна ей, чтобы случайно не выпалить глупость.       ― Получается, что так.       ― Однако, все это очень странно. Возможно, на тебя подействовал сам ритуал освобождения Мальбонте в этот мир. И все же, с другим участником этого действа ничего подобного не произошло. Должно быть, все дело в том, что ты еще не столь...опытна.       Кулаки сжимались сильнее.       Говорят так, как будто я виновата в том, что во мне совершенно нет никак способностей! Я старалась! Правда старалась их получить, но что я могу, если все это бесполезно!?       Девушка мысленно выдохнула, стараясь успокоиться.       ― Дочь Ребекки могла раскрыть свою силу в процессе битвы. Такое случается с Непризнанными, Торендо. Не вижу смысла разводить здесь мыльную оперу, ― все очевидно, ― это был спокойный, уверенный голос четвертого Советника из всей этой высокомерной верхушки, который до этого момента ни слова не вставлял в продолжительные речи своих коллег.       Его прямые и длинные, темные волосы цвета вороного крыла изящно распологались на серебристой, вышитой дорогими нитями, мантии, а блестящие, зеленого оттенка глаза неотрывно следили за стойко выносящей эту пытку Викторией. Девушка не знала, сколько на самом деле было ему лет, но среди всех Советников он выглядел моложе. Смертельно усталый отпечаток прожитого времени еще не успел отразиться на его гладком, достаточно живом и участливом лице, как это было у Эрагона, что позволяло предположить Непризнанной его принадлежность к младшему поколению из всей четверки. На их фоне он выглядел еще птенцом, которого она бы продолжила не замечать, если бы тот не напомнил о своем присутствии.       ― Сила, появившаяся из ниоткуда и способная одолеть самого Сатану? Ты правда веришь в то, что говоришь, юнец? ― Торендо снисходительно улыбнулся, а его собеседник лишь хмыкнул. Но опасные искры в глазах, с которыми он посмотрел на своего старшего попечителя, девушка уже не могла разглядеть со своего места, поглощенная их неспешными переговорами между собой.       ― Слова архангела Эдмунда имеют место быть. Однако и страностей здесь предостаточно. В любом случае, пока мы не проникнем в воспоминания Виктории Уокер, так ничего и не узнаем, ― взгляд пронзительных серых глаз устремился к Непризнанной и та тяжело сглотнула. Эрагон протянул ей руку.       ― Ты позволишь нам это сделать?       ― У меня ведь все равно нет выбора, верно?       ― Ты поклялась...       ― Да!..       Верховный архангел опустил руку и кивнул, взяв короткую паузу. Затем снова посмотрел на девушку.       ― Если ты будешь признана невиновной в текущих событиях, тебя тут же освободят. Так же, как и освободили твоих предшественников. Тебе нечего бояться. Не стоит так трястись, иначе это плохо повлияет на твое сознание.       Уокер-младшая с ужасом поняла, насколько прав был Эрагон. Ее и взаправду колошматило от предстоящего сокрушительного, хоть и непреднамеренного, разоблачения.       По каким законам Кодекса небес тогда ее будут судить? И если она попадет в темницу, поможет ли сила Мальбонте ей освободиться? Поможет ли мама ей освободиться?       Девушка неосознанно фыркнула.       Разве Ребекка Уокер бросит свою блестящую карьеру Серафима, к которой так долго и упорно шла и предаст доверие благородной верхушки?       И все ради своей бесполезной, никчемной дочери.       Нет.       ― Я с удовольствием могу взять эту ответственность на себя, ― вдруг выступил неожиданным кандидатом один из Серафимов, которого Виктория посчитала самым юным из всех. ― Опыта проникновения в сознание у меня много, так что я не наврежу девушке. И ей будет легче перенести это испытание не с ровесником, но с кем то более менее своего возраста, ― советник насмешливо покосился на Торендо, который одарил его все той же обезоруживающей улыбкой, подразумевающей скрытую неприязнь.       ― Я не согласен, советники. Проверить Викторию Уокер на предательство должен я собственноручно, ― следующим кандидатом вызвался все тот же архангел с каштановыми волосами и хмурыми сверкающими глазами, которые были способны испепелить девушку на месте еще до того, как он воплотит задуманное.       ― И с чего же, коллега, вы так решили? ― продолжая этот фарс с каким-то озорством, опустился обратно на свое место Эдмунд, внимательно изучая вскочившего и разгоряченного Серафима.       ― Я не только опытен в предстоящем ритуале, но и лишен всяких предрассудков. Многие подтвердят, как долго я ступаю по пути чести и благоразумия, поэтому мои слова после вынесенного вердикта будут особенно ценны и лишены всяких недомолвок.       ― Вы нас совершенно не убедили, коллега. Не вижу ни единого правильно выдвинутого довода, ради которого мы бы единогласно избрали вас.       ― Как же!.. Вы не можете не утверждать, как много работы было сделано моими руками и сколько вложено в...       ― Архангел Гавриил, ― потирая разболевшие виски пальцами, вымученно, но все же твердо выпалил Эрагон. ― Сядьте. Не нужно излишней горячности.       Не смея перечить самому старшему и самому древнему из всех Серафимов, тот обескураженно уселся на место, а Эрагон тем временем продолжил:       ― Эту церемонию по проникновению в сознание хотел провести я, так как девушка перед нами является пока что еще Непризнанной, а не полноправным ангелом или демоницей, поэтому ее внутреннее "я" еще не настолько сформировано и укреплено. Его легко повредить при малейшей ошибке. Однако, ― архангел задержал долгий взгляд на в конец разволновавшейся Виктории, которая уже даже не знала, куда себя деть, слегка переминаясь с ноги на ногу. Затем его глаза медленно обернулись к своему соседу, что ближе всех сидел к нему за столом.       ― Все же я предоставлю этот шанс архангелу Эдмонду. Для него это был бы даже более, чем просто полезный опыт. Я уверен, что у него это получится не хуже меня.       ― Уверяю, я вас не подведу, ― склонился в полупоклоне длиноволосый мужчина, выражая свою глубокую признательность, а Виктория внутренне возмутилась.       Они доверят ее сознание не самому старшему и гарантированно безопасному для нее Серафиму, а самому молодому!? А что, если что то все же пойдет не так? Да о чем только эти советники думают!?       Едва ли только выбранный кандидат стал спускаться с помоста к ней, Виктории чудовищно сильно захотелось попятиться. Подальше от этого зала, от этих Серафимов, от этого безумия вокруг. И она уже успела сделать один резкий, испуганный шаг назад, как высокая, стройная фигура оказалась прямо перед ней.       Непризнанная замерла, больше не в силах пошевелиться. И это была вовсе не магия, сковавшая ее тело, а сверкающие зеленые глаза, мягко и любопытно изучающие девушку. Его ладонь потянулась к ней и аккуратно взяла за руку, бережно растирая гладкую кожу. Удивленная этим жестом, Вики подняла брови, не сводя глаза с советника.       ― Вы позволите, мисс? ― обворожительная, доверительная улыбка украсила губы на и без того идеальном лице Серафима, и девушка только медленно кивнула.       Мужчина отпустил ее руку, но затем мягко дотронулся до лица Виктории и посмотрел на нее. Проникновенно и требовательно одновременно, зеленые глаза не позволяли отвести от себя взгляд. Девушка каждой частичкой тела чувствовала, как архангел забирается ей в голову и бережно открывает перед собой двери ее сознания. Пролистывает, касается, наблюдает, разыскивает, и все с очень и очень большой аккуратностью. Его уверенные движения чуточку успокоили Непризнанную, но мысли о предстоящем разоблачении снова захватили ее с головой и она чуть было не вытолкнула Серафима из своего сознания, однако тот вовремя успел задержаться, блокируя ее резкий порыв.       ― Я прощу прощ...       ― Тшш...       Серафим мягко погладил девушку по щеке, продолжая выполнять свою работу, а Вики заставила себя умолкнуть и подавить в себе противоречивые чувства. Архангел немного ускорил темп и стал проноситься по обители ее души более стремительно, лишь на миг задерживаясь на каких-то воспоминаниях. Однако когда в поле его зрения появлялись частички, связанные с Мальбонте, мужчина останавливался и принимался просматривать их с особенной тщательностью.       Виктория сглотнула и морально готовила себя к сокрушительному провалу.       Он видел все.       Серафим Эдмунд видел все.       От начала и до конца.       Как она собственными руками высвободила чудовище в этот мир. Как Мальбонте появился в ее спальне и угрожал. Как девушка проводила свои последние дни, полностью подавленная и разбитая. Он видел все.       Уокер шумно втянула воздух, не осмеливаясь заглянуть в глаза архангелу, больше всего на свете боясь увидеть испепеляющий гнев и осуждение в его глазах. Но когда девушка услышала тихую усмешку, ее сердце словно остановилось. Она изумленно подняла на него глаза и увидела всю ту же очаровательную, довольную улыбку, которая стала только шире после столкновения с воспоминаниями с Мальбонте.       Ее глаза округлились еще больше. Все закончилось так же стремительно, как и началось. Архангел Эдмунд закончил рыться в голове своей подозреваемой и быстро обернулся к остальным советникам, терпеливо ожидающим его окончательного вердикта. Виктория затаила дыхание.       ― Смею заверить вас, дорогие коллеги, что Непризнанная абсолютно чиста. Никакой связи с нашим главным злодеем я в ее прекрасной голове не узрел. Можете смело отпускать бедную девушку.       Серафимы удивленно и недоверчиво на него уставились, в который раз подтверждая догадку Виктории о том, что ее не просто так стали допрашивать последней. Она изо всех сил пыталась скрыть удивления от слов архангела Эдмунда, уставившись в пол. Однако мучить себя мыслями об истинных намерениях советника девушка не стала, ― лишь бы убраться отсюда поскорее, а там уже будем решать на месте.       ― Вы уверены, архангел? А как же слухи об ее незримой связи с Мальбонте? Непризнанная открыто поддерживала идеи этого мерзавца еще до того, как он стал представлять угрозу. Разве это не говорит о ее возможной причастности к этому делу? ― все не унимался Серафим Гавриил и даже неуютно заерзал на месте от подступающих эмоций. ― Не говорите нам, что она не виновна.       ― Она не виновна, ― более твердо и уверенно выпалил архангел Эдмунд, обводя каждого безукоризненным взглядом. ― Вы не доверяете мне, Серафимы?       Минутное молчание, которое решился нарушить один из самых древних советников, с шумом поднявшись с места. Все взоры тут же устремились к нему.       ― Раз Непризнанная невиновна, то не вижу смысла растягивать наше действо. Допрос окончен, ― и Эрагон изящно ступает по ступенькам прочь из главного зала.       Следом за ним спешно поднимаются со своих мест и остальные Советники. Слегка растерянные и сконфуженные, они один за другим покидают просторное помещение, бросая на девушку подозрительные взгляды. Виктория застыла, еще не до конца осознавая, что всё наконец закончилось. Не до конца уверовав в своей свободе, как архангел Эдмунд, прежде чем удалится самым последним, вдруг разворачивается к ней.       ― Будьте бдительны, Виктория Уокер, ― серьезно проговорил он, пронизывая изнутри своим тяжелым, пристальным взглядом. ― Грядет буря, ― на его лице снова расплывается приятная, слегка озорная улыбка, и Советник, резко отвернувшись, широкими шагами покидает девушку.       Вики же не может пошевелиться.       Кровь в ее венах кипит и стучит в висках опасными, предостерегающими импульсами. Словно каждая частичка Мальбонте воспротивилась в ее теле.       Последние слова архангела колоколом забились в ее голове.       "Грядет буря".