Survival instructions

      

Говорят, что взмах крохотного крыла бабочки может вызвать тайфун, падение листа на землю отражается на звездах, легкая рябь на воде вызывает цунами, и в то же время ураганы и стихийные бедствия приближаются к нам так медленно, что когда мы обнаруживаем их, бывает слишком поздно.

Возможно, в тот раз именно так и случилось, но точно сказать трудно: любой заметит, что идет дождь или начался торнадо, но никто не сможет отыскать ответственную за него бабочку или упавший лист…

С чего все началось? Порою понять невозможно. Обычно так все и происходит…

             Всех привлекают таинственные истории, наполненные мистикой и самым настоящим волшебством. Да и как иначе? Людей испокон веков окружают всевозможные тайны и загадки, уходящие своими корнями в глубь самых древних и тёмных времён, когда ещё верилось, что в болотах живет водяной, а в лесах леший соседствует со страшной ведьмой. Сказки и мифы разных народов рассказывают нам о, казалось бы, невообразимых сверхъестественных событиях, многие из которых никак не соотносятся с реальными историческими и научными фактами. Не всегда стоит искать объяснение, либо смысл случившегося. Некоторые вещи лучше принимать, как данность, какими бы фантастическими они ни казались. Ведь искать так называемую «правду» себе дороже. Как известно, любопытство сгубило не одну кошку — так… к чему испытывать судьбу?       

***

             Англичане говорят: «В других странах — климат, а у нас — погода!». У жителей Шотландии и англичан, к слову, отношение к погоде примерно одинаковое, собственно, как и у тех, кто проживал на юге России, а именно в Новороссийске. Не зря же у новороссийцев есть своя фраза на этот счет: «Не нравится погода у нас? Подождите три часа, и она изменится!». Все из-за переменчивости этой самой погоды. Солнце, ветер и проливные дожди — все это следует друг за другом, как на дежурстве, но менее спланированном и более непредсказуемым. Поэтому погоду так сложно спрогнозировать, так что, во всем винят не нестабильный климат, а «ничего не знающих метеорологов», что не совсем правильно, если так подумать. Единственная постоянная величина — повышенная влажность из-за близости моря.        Валерия Павлова любила историю, да и читать, изучать новое тоже, хотя отличницей в далёкие школьные годы никогда не была. И, согласно историческим данным, погода являлась чрезвычайно важной частью жизни людей той же Шотландии и Англии в течение многих веков. Число и разнообразие слов в языке показывают, насколько важно это было для предков нынешнего поколения — говорить о погоде, которая могла легко повлиять на их существование. Ведь те же шотландцы, да и не только они, любят говорить о погоде, принеся эту привычку из прошлого. Проанализировав исторический словарь английского языка, филологи выяснили, что у жителей Шотландии для снега имеется четыреста двадцать одно слово, что является абсолютным рекордом среди других языковых групп, хотя тут, конечно, можно поспорить, ведь данных об исследованиях русского языка точных не было. Это все и правда интересно, по крайней мере, самой Лере это нравилось.        Но сегодня с утра девушка была готова поспорить с данными статистики и со всем остальным в придачу. Потому как несмотря на давно доказанный факт о переменчивости погоды в Новороссийске, погода в этот раз не сильно изменилась. Наоборот, сохранила раздражающее постоянство, обрадовав этим разве что только метеорологов. Солнце так и не нашло в себе ни сил, ни желания выглянуть, чтобы разогнать сгустившиеся тучи.        А казалось бы… на календаре был конец лета, но погода не радовала напоследок теплыми и солнечными деньками. Натянутая до предела, и от того дрожащая, нить из тускло-серых дней — колючая и режущая — опутывала весь Новороссийск, подобно паутине, примерного с двадцатого числа. Шипящая почти-дождем реальность нависала над городом небом цвета пустоты и тяжелых туч, готовых в любой момент разразиться самым настоящим ливнем. Настолько влажно, что, казалось, воздух можно было пить вместо воды. Приходилось задерживать дыхание, чтобы не чувствовать этих ароматов прелой листвы и мокрого асфальта, которыми пропиталось все вокруг. По земле уже целые сутки стелился влажными комками туман, забираясь сейчас своей невозможной сыростью за шиворот лёгкой джинсовой курточки, в которую Лера невольно запахнулась посильнее, буквально обнимая себя, цепко хватаясь холодными пальцами за ткань одежды. Она продолжала идти вперед, не обращая внимания на непогоду, на холод, на то, что волосы стремительно пропитывались влагой, запахом дождя и мокрого камня.        В голове же в это время крутились весьма странные мысли, которые в последнее время все чаще мелькали, оставляя после себя неприятный осадок.        Что значит «быть успешной к тридцати годам»? Вопрос сложный и простой одновременно. Сложность в том, что у каждого свои критерии успеха. Простота? Есть ещё и общие «показатели», по которым как-то легче измерить собственную успешность. Кто цепляется за самореализацию, кто-то за деньги, кто-то за семью… вариантов много, но успех вроде как скрывался именно в достижениях. И с этим у Павловой было как-то сложно.        Кто такая вообще Валерия Павлова? Внешность самая обычная, хотя ее и можно назвать симпатичной. Самые обычные, не узкие и не пухлые, губы. Да, глаза большие, распахнутые, но цвет тусклый, светло-серый. Кожа светлая, бледная, словно бы почти фарфоровая. Нос чуть вздернут кверху. Нет, никакого нелепого поросячьего пятачка. Вздернут он был именно что слегка, словно в нелепой попытке по-своему подчеркнуть независимый характер и ослиное упрямство девушки. Чёрного цвета, чуть завивающиеся, волосы были почти всегда распущены и своими кончиками доходили до лопаток. Еще эти вечно холодные руки и ноги. Да, внешность не отталкивала, была приятной, но не более. Пожалуй, единственное, что выделялось, так это фигура. Стройность, некоторая атлетичность. И все же… она была совершенно обычной, вот и все. Ей самой хватало. И ладно. Но не суть…        Если верить интернету, численность населения Земли оценивается в примерно восемь миллиардов и девять миллионов человек, а конкретно в России по оценке Росстата проживает сто сорок шесть миллионов четыреста сорок семь тысяч четыреста двадцать четыре постоянных жителей, и по этому показателю страна занимает девятое место в мире по численности населения. Павлова Валерия Фёдоровна ничем не отличалась от прочих, не выделялась, порою ей казалось, что она и вовсе была лишь одной из цифр из тех ста сорока шести миллионов четырёхсот сорока семи тысяч с «копейками», не более, и нет, не в начале и не в конце, затерялась где-то в середине, став просто частью статистики, что ее вполне устраивало… наверное?        С самого детства она не была из тех детей, чьи невинные лица с искрящимися широкими улыбками красовались на школьных фотоснимках, когда фотографировали победителей каких-то конкурсов или тех же олимпиад — ни в том, ни другом не побеждала, даже не участвовала. В школе не блистала. Нет, двоечницей не была, но и отличницей не являлась, спортивных достижений тоже за ней не числилось. Среди одноклассников и вовсе была изгоем, из-за чего школьные годы стали тем, что и вспоминать-то не особо хотелось. С поступлением в институт тоже мало что изменилось. Там, учась на факультете рекламы, куда её определили родители, блеснуть не удалось, хотя не сказать, что стремилась — не этим хотела заниматься. Так и плыла по течению. Замуж не вышла, детей не было, работы тоже, к своим тридцати годам оказалась заперта в маленьком городке, куда переехала шесть лет назад, чтобы ухаживать за бабушкой инвалидом, от которой отказались все остальные родственники… во всей этой мрачноватой и невзрачной действительности ей оставалось лишь цепляться за своё единственное хобби — написание фанфиков. Пожалуй, если бы вдруг про неё решили снять фильм, она бы даже в своём фильме оказалась где-нибудь в массовке, а по окончании её бы не упомянули и в титрах. Так что, да. Как уже говорилось ранее, Павлова была лишь одной из цифр из тех ста сорока шести миллионов четырёхсот сорока семи тысяч с «копейками», не более, и нет, не в начале и не в конце, затерялась где-то в середине, став просто частью статистики.        Что тут скажешь? Лера явно не вписывалась в такое понятие, как успешный человек. Но она привыкла. Привыкла ведь, правда?..        Но… имело ли смысл думать об этом сейчас? Гораздо важнее было успеть в аптеку до ее закрытия, чтобы купить необходимое для бабушки.        Красный свет светофора должен был затормозить, дать небольшую передышку. Но Лера его проигнорировала, рванув прямо на дорогу.        Протяжный гудок. Пронзительный визг шин.        Лера вздрогнула и замерла прямо на дороге. Нет, не так. Не замерла. Она буквально оцепенела. Спина выпрямилась так, словно позвоночник залили цементом от основания и до самого конца — потребовалась секунда, чтобы тот внутри затвердел так, что Павлова и двинуться больше не могла.        За этот короткий миг странной невесомости и собственного бессилия, Лера успевает пожалеть, что выбрала именно это время, что не переждала непогоду, что позволила себе побежать на красный, прокручивая в голове список лекарств, которые нужно было купить. Но есть ли смысл во всех этих сожалениях, если они разбиваются вдребезги из-за резкой боли, пронзившей колени от силы удара, а за ними и все тело, которое будто бы встряхнули до основания. Из-за оглушающего гудка машины и слепящего света фар? Казалось, только в них и был смысл в такой момент. Вот только сочащаяся своей отчаянной неотвратимостью действительность была ярче, острее.        Все обрывается резко. Сменяется чернотой, перешедшей сразу на смену вспышке слепящего света, которая лишает дыхание, засасывает с чудовищной силой в леденящий душу и тело водоворот…       

___________________________________________________

             Новороссийск напоминал собою живой организм или даже несколько организмов, сплетенных в единое гротескное тело. «Кровь» без устали циркулировала по сосудам, тело постоянно меняло клетки — обмен информации, свежий поток неизменно стирал устаревшие данные, переливаясь, вспыхивая и подрагивая в мерном пульсе своих артерий, создавая тем самым свой особый низкочастотный гул.        Сегодня был самый обычный день. Он вообще мало чем отличался от предыдущих, как на первый взгляд — такой же понедельник, как и многие до него, со всей своей обычностью, предсказуемостью и рутиной, что становилась той самой необходимой деталью в идеальном механизме под названием «затянувшийся и набивший изрядную оскомину День Сурка».        Для городской больницы в Новороссийске это тоже был самый обычный день. Врачи, медсестры, интерны сновали туда-сюда, носились, как муравьи или идеально запрограммированные роботы, словно «Терминатор» сняли по реальным событиям, и сейчас это была та неправильная вариация, где «Т-800» так и не смог предотвратить восстание машин. В общем, все было, как прежде. И даже то, что двери реанимации распахнулись, впуская нового пациента, не стало необычным событием. Девушка на каталке, что пребывала без сознания, оказалась лишь частью рутины, не более.              — Сбили человека на проспекте Дзержинского! Личность пострадавшей неизвестна! Она без сознания! — объявил один из работников скорой помощи, везя на каталке ту самую бессознательную пациентку. — Мы наложили фиксатор, повязку и поставили две капельницы. Но у неё диафизарный закрытый перелом лучевой кости левой руки, поврежден шейный отдел, ушибы разной степени тяжести, повреждения внутренних органов, сотрясение, — продолжил он.              — Обезболивающее вкололи? — принял пациентку один из интернов, что проходил практику и дежурил сегодня в реанимации.                    — Морфин. Пять миллиграммов, — отчитался работник скорой. — Мы запускали ее сердце дважды. Справились, да. Но долго она не протянет.              — Мы попытаемся ее стабилизировать, — сказал интерн, а после обернулся к медсестре, стоящей неподалёку. — Пусть подготовят первую операционную, — несмотря на острую ситуацию в голосе интерна даже на мгновение не промелькнула паника, тот оставался на удивление спокойным. — И вызовите хирурга Сварниковского.              — А он возьмётся? Случай безнадёжный.              — Мы должны хотя бы попытаться, — отозвался интерн. — Пока неизвестно, насколько опасны ее внутренние повреждения и пройдёт ли успешно операция. Вдруг она в рубашке родилась?        Но… надежды не оправдались.        Неизвестная, прибывшая в больницу, скончалась, не приходя в сознание в 05:35 утра. Не было ни родственников, ни друзей, что оплакали бы ее безмолвный уход. Она так и осталась неизвестной, пополнив собой статистику безымянной и совершенно обезличенной цифрой.        Наверное, так и положено для тех, кто был лишь одной из цифр из тех ста сорока шести миллионов четырёхсот сорока семи тысяч с «копейками», не более, и нет, не в начале и не в конце, затерялся где-то в середине, став просто частью статистики.