1. Первые шаги. — Лилит —
— спустя пять лет —
[ Королевство Клевер, Забытые земли, деревня Садбрук ]
Лилит Кира Клевер сидела на широком парапете балкона в покоях ее дома, которым «щедро» одарили ее родители, чтобы она не мозолила им глаза. Прохладный ветер с легкими нотками влаги играл с чёрными, словно безлунная ночь, волосами. На её лице застыло выражение крайней задумчивости. Лили, а в прошлом Лера Павлова, с детства помнила только это состояние в природе и не могла объяснить, почему все именно так — одно из немногого, что сохранилось в памяти прошлой владелицы тела и нашло отклик в Лере. Оно начиналось только ясным утром, чуть раньше восхода солнца, до его первых лучей. Безоблачное небо уже начинало высветляться и медленно, словно нехотя, разбегалось множеством красок и оттенков. Глубокую темно-синюю бирюзу, плавно перетекая из одного цвета в другой, сменял туманный нежно-розовый, постепенно становясь ярким, насыщенным, почти алым… Разом смолкали ночные птицы, а утренние, проснувшись, еще не пели, а словно ждали чего-то. Земля лежала еще темная, незрячая, сумеречная, но уже не ночная. Она медленно просыпалась и тихо избавлялась от ночных, окутывающих ее невесомых покровов. Если дул ветер, то наступал полный штиль. Вместе с птицами все в мире замолкало и становилось оцепенелым, но уже не спящим. Все живое и неживое в единый миг замирало, словно парализованное, и этой неведомой стихии всецело подчинялся и человек. Отчего-то становилось страшно нарушить вселенскую минуту молчания… Лилит не понимала, что происходило с ней в это время, да и не нужно было понимать. Очень важно было прочувствовать это состояние до спирающего горло комка неясной и какой-то высочайшей тревоги, до волны озноба, пробежавшего по телу, до слезы, словно выдутой ветром. Все это происходило не часто, лишь, когда ей случалось в предрассветный час быть уже на ногах и пережить недолгие минуты неведомого спокойствия, в самый пик которого и происходило это необъяснимое явление. Его можно было бы назвать дуновением, неким беззвучным, таинственным вздохом небес. Все тотчас же оживало, и первым, кто обретал движение и голос, была маленькая птичка, которая бесстрашно приземлилась на соседний парапет. Лилит не знала, что это за птица и откуда она взялась. Почему именно она прилетела сюда, чтобы разорвать цепь забвения? Если бы в одно такое утро ее бы вдруг не стало, то в жизни внучки короля, принцессы по происхождению, ничего бы не изменилось, но думать об этом не хотелось. Не здесь. Не сейчас. Лилит запустила пятерню в волосы, зачесывая их назад, шумно выдыхая — этот жест был буквально пропитан какой-то растерянностью, даже отчаянностью, словно девушка оказалась перед проблемой, которую так просто не решить. Лилит помнила, как это было…«Приходила в себя Лера медленно, тягуче и совершенно без желания разлеплять глаза. Голова казалась невероятно тяжелой, практически неподъемной.
Темно. Очень темно… Веки будто бы налились свинцом. Тело не слушалось.
Глубокий вдох. Выдох.
Казалось, в груди что-то оборвалось. Нет, все нормально. Только казалось. Еще одна неудачная попытка открыть глаза. Ничего не вышло.
Вдох. Выдох.
Дышать трудно. Воздух какой-то густой и вязкий. Тяжело. В груди опять что-то больно кольнуло. Кажется, вдох был слишком глубоким. Медленно, но получить чуть приоткрыть глаза.
Вдох. Выдох.
Глаза болели. В легких что-то болезненно кололо. Кулаки сжались, тут же разжимаясь. Слабость. Тело слушалось неохотно.
Вдох. Выдох.
Снова безрассудная попытка открыть глаза. Резкая боль. Но веки все равно упрямо поднимались вверх. Тяжело. Больно.
Вдох. Выдох.
Глаза уже должны были привыкнуть к свету. Тело уже могло переносить боль. Дышать стало гораздо легче. Над головой незнакомый потолок. Где она?
Вдох. Выдох.
Силы постепенно начинали возвращаться. Тело слушалось лучше. Уже не больно. Не страшно. Жить можно.
Осторожный поворот головы в сторону. Перед глазами расплывчатые пятна. Предметы вокруг постепенно набирали четкость. Вокруг дорогая и старинная мебель, совершенно незнакомая — это точно не ее комната.
Лера попыталась честь и поняла, что с ее телом что-то не так. Оно было каким-то вялым, неповоротливым и слабым, а ещё странно маленьким. С трудом, но удалось принять сидячее положение. И стоило сделать это, как Лера с ужасом уставилась на собственные руки. Но они были точно не ее, совершенно чужие руки, которыми она почему-то могла шевелить, хоть и видела их впервые в жизни. Кисти были узкие, с длинными пальцами музыканта и, судя по размеру, детские.
Тело пробила дрожь — рождённая паникой и страхом.
Как она здесь оказалась?
— С пробуждением, юная госпожа, — незнакомый голос заставил вздрогнуть. — Наконец-то вы очнулись!»
Да, голова тогда гудела. В глотке пересохло. Во рту было так погано, что не описать цензурными словами. В ушах стоял беспрерывный и раздражающий шум. В общем и целом, такое состояние обычно именуют достаточно емким на ощущения словом: «похмелье». И, судя по качеству и количеству испытываемого, Лера тогда не просто напилась накануне, но и заткнула за пояс всех алкоголиков своей охочей до выпивки страны. И как только жива осталась после такого-то подвига? Непонятно. Конечно же, Лера не сразу поняла, где она, кто этот напуганный старичок явно какой-то фэнтезийно-исторической наружности, причём, с чётким монашеским флёром, и что вообще происходит. А когда стали появляться первые догадки, не поверила. Да и с чего бы ей верить? В конце концов, давно уже не была наивной школьницей, да и в те годы, пусть и грезила о том, чтобы попасть в ту же любимую книгу или аниме, все равно понимала, что это невозможно — с годами подобная убеждённость не изменилась. Так что, когда понимание только-только стало робко и неохотно подступать, первой мыслью стало то, что ей это все снится, что просто переутомилась, пока присматривала за бабушкой, и все в таком духе — хотя бы правдоподобно. Понадобились определённые усилия — щипок, счёт собственных пальцев на руках дважды, иголка старичка, взявшего пару капель крови для каких-то своих изысканий — и время, правда, после вопросов: «где я?» и «что происходит?», старичок стал картинно заламывать руки и неустанно твердить о какой-то своей ошибке, после которой все пошло не так, хотя «не так» — далеко не самое подходящее слово для описания сложившейся ситуации. Только потом пришли воспоминания о сигнальном гудке, слепящих фарах и болезненном ударе, от которого все померкло. Именно после этого все пусть и с трудом, но сложилось, хотя верилось все равно слабо, ведь попаданчество, новая жизнь — слишком фантастично, чтобы поверить так просто, хотя в детстве и фантазировала о чем-то подобном. И казалось бы… раз фантазии были, почему поверить так сложно? Просто Лера всегда держалась подальше от суеверий, глупых верований и прочего, предпочитая твёрдо и прочно стоять обеими ногами на земле. Но была одна вещь, вера в которую у неё сохранилась, несмотря на всю ту острозаточенную «приземленность», что та в себе любовно взрастила. Во что же она верила? Нет, не в попаданчество. В то, что человек рождался либо под счастливой звездой, либо нет, и это преследовало его до конца дней. И Лера верила, что ее звезда самая, что ни на есть, несчастливая. А вообще… Умирать — не приятно. Это вполне можно выдать за общеизвестный факт. Однако мало тех, кто прошел через подобное и смог вернуться, чтобы поделиться впечатлениями. Павлова оказалась в числе таких вот «счастливчиков» слишком неожиданно для самой себя. Как уже говорилось ранее, Лера всегда держалась подальше от суеверий, глупых верований и прочего, предпочитая твёрдо и прочно стоять обеими ногами на земле. И даже то, что она оказалась в чьей-то выдуманной истории, никак не пошатнуло ее веру — только если слегка. Вот только… было одно «но». И это «но» заключалось в том, в чьём теле Павлова оказалась. Возможно, попади она в тело какой-нибудь Мимозы или ещё кого, было бы… проще. В тело той же Мимозы она бы идеально вписалась в этот новый для неё мир. Но, как выяснилось, «высшие силы» — если это, конечно, они забросили ее сюда — имели своё особое чувство юмора. В чьём теле она оказалась? В девушке, внучке местного короля, которой даже в каноне не было, видимо, из-за того, что умерла задолго до начала истории… и это все лишь верхушка айсберга. Что ещё? О ней практически ничего неизвестно. Да что там… в пресловутом каноне у неё не было даже имени. Это было очень забавно, учитывая, что Лера долго не могла понять, кого имел в виду лекарь, обращаясь к ней — на тот момент про само существование некой Лилит не подозревала. Плюс ко всему, позднее удалось подслушать тихую болтовню служанок. И если верить ей, маленькую принцессу отравили с целью убить. И сделали это не кто-нибудь, а ее собственная родня. Из-за чего? Им, обладателям магии света, не нравилась магия девочки, которую они называли пренебрежительно «грязью». О чем после этого вообще можно было говорить? Пожалуй, один из самых первых и страшных моментов ее недолгой новой жизни случился тогда, когда Лера, только придя в себя в теле Лилит, была наедине с лекарем: пыталась понять, кто она, где она, что происходит и насколько все реально — именно тогда чуть не довела бедного старичка до сердечного приступа своим странным поведением и не менее странными вопросами. Нет, конечно, потом была встреча с отцом, братом и прочие моменты, которые ее напугали не меньше. Но именно тогда был самый первый раз, именно тогда было особенно страшно. Ведь в мире у людей множество разных фобий: насекомые, пауки, змеи, высота, глубина, множественные отверстия, огонь, темнота — этот список можно продолжать до бесконечности и ни разу не повториться при этом. Но существовал страх сильнее и древнее прочих. Какой же? Неизвестность — иначе говоря, агнософобия. Так уж исторически сложилось, что человеческий мозг считает, что неизвестность — это опасность, угроза. Когда мозг определит, где опасность, тогда ему легче контролировать весь процесс и защитить своего «обладателя». Психике лучше, когда все идет по плану, когда есть последовательность и порядок. Мозгу тогда не нужно думать, что будет дальше, ведь тот уже знает, что у него все под контролем, что следует по уже известному сценарию. От того люди всегда стремятся к лучшему, к стабильности — хотят изменений, но в тоже время боятся перемен, потому что нужно будет от чего-то отказаться, от того, к чему привыкли. И вот тут невольно вспоминались слова Говарда Лавкрафта: «Самая старая и сильна эмоция человечества — это страх, а самый старый и самый сильный вид страха — страх перед неизвестностью.». Что тут скажешь? Старина Лавкрафт был прав. Ее окружала густая, вязкая и невероятно концентрированная неизвестность, от чего и было страшно. А ведь в мире «Чёрного Клевера» были ещё притеснения и многие другие не самые приятные вещи, помимо новоявленной родни, которые только и грезили о том, как от неё избавиться — надо думать, хоть в чем-то ее новая жизнь напоминала прошлую. Казалось бы, уже на этом можно подвести жирную черту. А что? С такими вводными данными Лера с самого начала была в невыгодном положении, но и это было ещё далеко не все, лишь начала, эдакий «аперитив» перед основным «блюдом»…«Страх. Внутри был лишь страх. Но не тот, поверхностный, а более глубокий, животный, когда хотелось бежать без оглядки, сбивая в кровь ноги, и все лишь для того, чтобы найти укрытие, спрятаться, забиться и сжаться, подобно испуганному зверьку. Собственно, именно таким зверьком Лера себя и ощущала, находясь в покоях Лилит, в её теле, наедине с лекарем.
Казалось бы, чего бояться? Не Ваника же явилась по ее душу, а просто обеспокоенный состоянием юной принцессы старичок, который, судя по всему, этим состоянием и занимался, так что, имел полное право волноваться за результат своих трудов. Тогда… что же ее пугало? А то, что получила от прошлой Лилит не так уж и много: тело, знание языка, кое-какую мышечную память, магию, статус, положение и… все, больше ничего — никаких воспоминаний… ни личных, ни общих, ни навыков, как использовать магию. И в этих обстоятельствах ее будущее виделось особенно плачевным. Почему? Хотя бы потому, что тут могли подумать, что тело дражайшей принцессы заняла какая-то сущность — не так уж и далеко от правды. А если ей и удастся убедить местных, что это не так, то проблемы, увы, не решатся. В конце концов, иллюзий по поводу местной королевской семьи и здешнего общества в целом у неё не было — слабость и бесполезность они не то, что не жаловали, скорее уж, не прощали, так что, вряд ли хоть кто-то стал бы няньчиться с бесполезной принцессой, которую и до растерянных знаний и умений не любили настолько, что подстроили ей «несчастный случай».
Наверное, стоило сказать хоть что-то, чтобы избавиться от этой вязкой, давящей тишины, пропитанной неловкостью Леры, что затаилась в теле Лилит. Шестеренки в голове вращались с бешеной скоростью. С десяток самых разных вариантов, словесных конструкций промелькнуло в голове. Они теснились, толкались и разлетались на ошмётки, помеченные, как «забракованные». Что-то просто не подходило, что-то подняло бы уровень неловкости до прямо-таки недостижимой высоты, что-то звучало слишком глупо и не похоже на принцессу Лилит— не подходило решительно ничего.
Молчаливая пауза тем временем затягивалась. Ситуация из статуса «просто странное» плавно переходила в «некомфортное, странное и подозрительное».
Где-то на периферии едва уловимо чувствовалось напряжение. И если тишина было эдаким пологом, своеобразным покрывалом, то постепенно и незаметно оно натягивалось — возможно, если прислушаться, то можно было услышать постепенно набирающий силу треск, ведь именно этот звук издавала ткань, когда ее натягивали слишком сильно.
— Юная госпожа… как вы себя чувствуете? — вновь заговорил лекарь. — Вас что-то беспокоит? Боль? Головокружение? Тошнота? Жар? Слабость?
Лера бы отдала многое, чтобы ее беспокоило все вышеперечисленное вместо всех тех проблем, что навалились неподъёмным грузом на плечи. Но если бы она эти свои мысли озвучила, то вряд ли бы нашла понимание.
Амнезия!
Да, эта догадка стала сродни самому настоящему озарению. Лера даже на какой-то миг почувствовала себя Исааком Ньютоном. Нет, серьезно. Вероятно, он тогда испытывал схожие с ней чувства, ведь вместе с упавшим яблоком его пронзила идея, которая по итогу породила закон всемирного тяготения. На Леру, конечно же, ничего не падало. С чего бы чему-то ей падать на голову в покоях принцессы? Но озарение было столь сильным и внезапным, что казалось практически физически ощутимым.
Конечно, это был не идеальный выход. Но идеал, как известно, недостижим. А учитывая саму ситуацию и все обстоятельства, идея с амнезией казалась хотя бы приемлемой и могла бы многое объяснить окружающим… наверное. Почему? Да, амнезия ещё сильнее обесценит ее в глазах собственной семьи. Но если попытаться выдать себя за настоящую Лилит, то есть шанс ошибиться, тогда её точно признают одержимой и казнят. Так что, выбор изначально небольшой. И стоит выбирать то, что позволит прожить хоть немного дольше, раз выпал «второй шанс».
— Юная госпожа?… Вы в порядке?
— Я… — вдох. — …ничего не помню… — выдох. — В памяти сохранились только имя и титул…»
Лера не знала, насколько убедительно звучала. Но лекарь поверил, пусть и ужаснулся, явно тоже надеясь, что у принцессы головокружение и тошнота, а не почти полная потеря памяти. Да что поверил… Он даже нашёл объяснение. А именно: лекарь обнаружил нестабильные потоки магии в теле принцессы, и хоть все восстановилось, но по его экспертному мнению «потеря памяти» — одно из возможных последствий, к сожалению, необратимых. И, по правде говоря, сложно было сказать, кто расстроился больше: Лера или лекарь. Впрочем, это и не важно. Следующая неделя была отведена восстановлению принцессы — как раз за это время получилось привыкнуть к новому имени. Отец к дочери так и не заглянул, младший же брат был в отъезде. Так что, по сути, Лилит была предоставлена самой себе, если не считать лекаря, что часто заглядывал к ней, то ли беспокоясь, что наследнице станет хуже, то ли надеясь, что случится чудо и память вернётся… чуда не произошло. А так… неделю принцесса провела крайне «продуктивно». Первые два дня она то лежала в апатии, пялясь в потолок, размышляя о тленности бытия, то в каком-то отчаянии исписывала русским листы, вспоминая события аниме, которое так и не досмотрела, то просто под действием любопытства изучала свои покои. Что сказать? Покои, как покои — огромные, какие, видимо, и полагалось иметь принцессе, пусть ту и недолюбливали в семье. И да, все в нежных, пастельных тонах, из-за чего все было как будто бы светлее. В эти самые покои входило несколько комнат. Что-то вроде «гостиной» для гостей, а ещё такая же, но уже больше для личного пользования, с балконом. Имелась ванная. Небольшая комната для медитаций. Нечто вроде кабинета с книгами — Лилит любила читать, да и ничего другого ей не оставалось, как позже выяснилось, ведь развивать ее «грязную» и слабую магию ей позволять никто не собирался. Ну и, конечно, спальня. Не покои, а хоромы. По правде говоря, когда нынешняя Лилит стала изучать комнаты, в которых жила она прошлая, надеялась узнать побольше. Но… не преуспела. Эти хоромы оказались совершенно обезличенными. Единственное, что удалось найти — небольшая шкатулка в тайнике за портьерой. Казалось бы, вот оно! Наконец, узнает хоть что-то, но… это были просто вещи: красиво расшитый платок, гребень и многое другое — нет, для Лилит все это было дорого, важно, ценно, но для новой владелицы её тела без так необходимых воспоминаний все это было не больше, чем непонятным хламом. Нет, это определённо были подсказки, вот только без базовых знаний прошлого, разгадать их было невозможно. Все те знания канона, коих было не так уж и много, тоже не сильно помогли — Лилит явно была не тем персонажем, о котором известно достаточно, чтобы свободно и комфортно существовать в ее шкуре. Поэтому в те периоды, насквозь пропитанные апатией, в голову Лилит невольно закрадывались несвойственные ей мысли. Может, её просто проклял кто? А что? Пусть сама она не особо верила во всю эту хрень, но, казалось, что еще чуть-чуть и проникнется каким-то особым мрачным мистицизмом. На самом деле, стоит сказать, что это не просто. Не так просто, как прописано во многочисленных фанфиках. Нет никакой инструкции или помощи от Высших Сил. Нет сверхъестественной удачи, неуязвимости. В душу просто впились стальными когтями, буквально выдирая из знакомого и родного мира. А все ради чего? Для развлечения тех самых Высших Сил. Никто не спросил нужно ли это. Никто не озаботился тем, как долго «подопытная смертная» проживет в новых условиях и выживет ли. А ведь окажись все фанфиком, было бы легче. Там ведь как… 1. Девушка попадает в любимый для нее мир. Это ведь так здорово! Предел мечтаний. Но обычно опускаются детали, что в этом мире еще нужно жить. Здесь же пришлось привыкать к новым порядкам и реалиями, ко всему прочему. 2. Она обладает невероятной, просто незабываемой красотой. Нет, тут придраться не к чему. Утонченные и тонкие черты, как и прямые чёрные, словно безлунная ночь, достающие своими концами до поясницы, волосы, достались ей от уже покойной матери, которая в дни своей молодости считалась самой настоящей красавицей. Широкие точеные скулы, чуть раскосые светло-серые, цвета зимнего неба, глаза в обрамлении чёрных густых и длинных ресниц, маленький, немного вздернутый аккуратный носик, не слишком пухлые, но, вместе с тем, не слишком узкие губы, две безукоризненно четкие тонкие линии темных бровей и по-аристократически бледная кожа. Вот только конкретно в этом мире «красота» — не панацея от всех проблем и сама по себе особой погоды не сделает. Но не суть… Что там дальше по списку? 3. Случайная встреча и любовь с первого взгляда. Да, очень смешно. Любовь с первого взгляда — такое точно стоит оставить для сопливого школьного романа. К тому же, учитывая, к какой семье она принадлежала, «любовь с первого взгляда» — последнее, на что стоило рассчитывать. Дальше пункты в фанфиках варьируются и прочее. Лично, Лилит сейчас была больше озабочена, как жить дальше, ведь пока даже ещё не успела встретиться со своим здешним отцом — правда, к такой встрече готова пока все равно не была. Иллюзий на свой счет у неё и вовсе не имелось. И единственной мыслью, что загнанно билась в голове, было то, что ей не хотелось глупо умереть, она вообще не стремилась умирать. Впрочем, первые неожиданные изменения, сулившие хотя бы небольшое облегчение участи, случились уже через неделю. Хотя непосредственно про «облегчение», как таковое, говорить пока было рановато. Сама Лилит эти самые «изменения» считала больше обоюдоострым клинком, который мог и облегчением одарить, и голову отделить от остального тела, как повезёт, в общем. Что же случилось? А все было так…«Изначально планировался самый обычный день. Так что конкретно для Лилит, застрявшей в своих покоях, не ожидалось ничего неожиданного или из ряда вон выходящего, все вполне вписывалось в привычную ей последнюю неделю. Лилит бы назвала подобное «затишьем». Так что, это затишье даже комфортно для неё — и рада не выходить из покоев и никого, кроме лекаря, не видеть ещё неделю или дольше… так чувствовала себя в относительной безопасности. Только вот… принцесса забыла, что затишье — всегда лишь короткая передышка перед бурей.
Так вот…
Что там было? Точно. Совершенно обычный день, ничего из ряда вон выходящего и все в таком духе. Лилит просто лежала на кровати, изучая исписанные листы, где указала все то, что знала про канон этого мира. Но… Тут как раз подойдёт ещё одно весьма жизненное высказывание, которое бьет не в бровь, а в глаз. Какое? «То, чего меньше всего ждёшь, имеет все шансы произойти в самый неожиданный и неподходящий момент» — иначе говоря, судьба любит… сюрпризы.
Так все и случилось. Просто в какой-то момент тишина и спокойствие покоев треснула из-за чьих-то спешных шагов. А в следующее мгновение двери распахнулись, впуская буквально вылетевшего внутрь гостя. И этот звук заставил Лилит невольно вздрогнуть и чуть ли не выронить записи — в последнее мгновение успела накрыть их подушкой, чтобы не смущать местных неизвестным языком.
Влетевший гость оказался совершеннейшим незнакомцем. Но стыдно признаться, в первые мгновения это волновало меньше всего — Лилит сама вся буквально застыла, стоило ей только увидеть своего гостя, ибо настолько красивых людей в своей прошлой жизни ей встречать не приходилось… только если в кино, когда показывали каких-то эльфов из «Властелина колец», но все равно несравнимо: невероятно красивый парень, выглядевший так, словно только что сбежал со съёмок исторического сериала и не успел не то, что переодеться, но даже грим смыть. Исключительно правильные черты и пропорции тела. Прямой нос, четко очерченные скулы и губы. Кожа отдавала аристократичной белизной. Глаза золотисто-карие. А прямые волосы густой угольно-черной волной доходили аж до пояса, будучи стянутыми в высокий хвост, — за такие в прошлой жизни Лилит бы душу продала, хотя сейчас ее собственные в длине, цвете, густоте и шелковистости точно не уступали. И сам незнакомец был высоким, грациозным, элегантным с налетом иллюзорной хрупкости. В его красоте точно было что-то дьявольское — раз за одни волосы появилось желание продать душу.
И тем неожиданнее было то, что он буквально подлетел к кровати, падая на колени рядом с ней. Хотя… Наверное, то, что влетевший незнакомец, вылетевший в покои, рухнул на колени не было чем-то неожиданным — все-таки Лилит являлась принцессой, внучкой короля. На самом деле, это прекрасно вписывалось в схему из сотни вероятностей, почти сразу прорываясь в основную десятку — «топ 10», кажется, именно так назывался рейтинг самых популярных песен в прошлой жизни. Что сказать? В матрице вероятностей все сложнее хотя бы тем, что у каждого случая, у каждого события, вне зависимости от его значимости, есть свой топ вероятностей. Этот «топ», как правило, мы выбираем сами с помощью нашего восприятия, мировоззрения, привычек и прочего. И если так посмотреть, то этот топ весьма субъективен и ненадёжен. Но какой есть...
Вот только для Лилит это все равно оставалось чем-то слишком внезапным. И вроде понимала, что теперь персона важная, что коленопреклонство и прочие атрибуты для неё должны стать чем-то естественным, но все равно как-то за неделю общения лишь с одним стареньким лекарем не успела привыкнуть ко всему этому. Да и по её скромному мнению, такой нечеловечески красивый человек на коленях стоять не должен, ну, или должен, но… не ради этого — неудивительно, что через мгновение после этих мыслей собственные щёки чуть потеплели.
Но человек продолжал стоять на коленях, звал её «Лили», просил прощения, повторял, что что-то не смог, не справился, обещал, что те, кто покусился на жизнь Лилит, обязательно ответят за это.
А потом он замолчал. И это выжидательное молчание затягивалось. Неизвестный парень, все еще стоящий на коленях, смотрел на Лилит так, будто ждал, что это она начнёт ему что-то объяснять. Как она вообще может хоть что-то объяснить, если не знает, кто перед ней?.. Глупая ситуация. Даже абсурдная.
Первой не выдержала именно Лилит. А кто вообще смог бы продержаться под печально виноватым взглядом сумасшедше красивого парня, стоящего на коленях?
— Кто ты?
Только через пару мгновений Лилит готова была заклеймить себя абсолютно безжалостной. Ведь стоило этому вопросу прозвучать, как парень опасно побледнел и с ужасом уставился на ее, едва ли не со слезами на глазах. Нет, правда. Незнакомец выглядел так, будто вот-вот разрыдается или упадёт в обморок.
— Лили… ты ведь шутишь? Если ты на меня сердишься, то…»
Только позже стало известно, что перед ней её брат, но не единокровный — по сути, Леонхарт был незаконнорождённым, его так и не признали, сделав личным слугой юной принцессы. И именно благодаря Леонхарту в итоге Лилит не прокололась ни в чем, спокойно встретилась с отцом, с дедом, что являлся королем. Нет, конечно, она ему не рассказала правду о перерождении, не сделала этого даже тогда, когда поняла, что только ему может доверять. Амнезия и тут стала единственным возможным вариантом. Вот только новость об амнезии Лео встретил без насмешек, наоборот, это его искренне огорчило, но именно вызвался помочь если не вспомнить все, то хотя бы выучить заново. Что ещё о нем узнала Лилит, кроме его происхождения и верности ей? Много чего. Например, Лео в детстве мечтал стать рыцарем-магом, но ему не позволили, чуть ли не с детства отрядив его в услужение ещё совсем маленькой принцессе. И первая их встреча прошла… ну, не слишком хорошо. Совсем маленькой Лилит совсем не нравился Лео. Так что, новоявленному слуге пришлось терпеть немного капризную девчонку, которая с удовольствием опрокинет на него овсянку, чем примет от него хоть какую-то помощь. Мальчишка же, конечно, в долгу не оставался. Но время шло, поладить удалось. Что ещё узнала? Лео владел пространственной магией, которая проявлялась ключами, которыми он мог открыть проход, куда угодно, подчас открывая двери прямо в воздухе. Так что, если бы не происхождение, его бы наверняка взяли в один из орденов рыцарей-магов. Помимо этого, было ещё много мелких деталей: например, Леон был обладателем чувствительного языка, не любил мясо, плохо переносил алкоголь, так как быстро пьянел, любил чёрный чай и все в таком духе. Однако это были далеко не все знания, которыми волей-неволей удалось обогатиться. Благодаря Лео, Лилит узнала, что сама она владеет магией тьмы, что и стало главным источником ее проблем. И это даже неудивительно. Почему? Королевская семья, точнее, основная ее ветвь владела разными вариациями магии света, чем представители этой самой ветви и гордились — казалось, они готовы чуть ли не обмазываться этим совершенно бесполезным в бою светом, как мелкий Драко Малфой, кичащийся такой же бесполезной чистой кровью, в первом фильме о Гарри Поттере. А тут раз… и тьма. Честно? По первости, Лилит даже заподозрила, что имеет родство с Ями, но нет, ничего такого не было и впомине. Просто «паршивая овца» в высокородном семье — новая жизнь в этом даже чем-то перекликалась с прошлой. А время все шло. Лео помогал Лилит развивать ее магию, прикрывая от семьи, ведь ей делать нечто подобное было запрещено. Также заново обучил ее правилам поведения за тем же столом, танцам и прочим несомненно важным вещам. За всем этим незаметно подкрался день получения гримуара. Как оказалось, Лилит не собирались даже отпускать туда. Нарушали этим какие-то правила? Королевская семья никогда не нарушает правила, она их создаёт. Осудили бы их? Да кто ж осмелится-то? К тому же родственники сделали все, чтобы этого не произошло. В свет принцессу почти не выпускали, из-за чего немногие знали, как она выглядит. И, если бы не Леонхарт, то Лилит так бы и не получила свой гримуар. Именно он, ее брат и слуга в одном лице, пробрался к ней в комнату после полуночи и открыл портал, позволяя улизнуть из замка в хранилище гримуаров — или как оно там называлось? Так Лили и оказалась посреди огромного зала с гримуарами повсюду, где даже звук собственного учащённого сердцебиения, казалось, эхом отскакивал от стен и бесконечно высокого потолка. Еще немного и у неё будет гримуар. Свой собственный гримуар. И пусть Лилит не принадлежала этому миру изначально, пришла сюда из другого, но все равно… от этого перехватывало дыхание, приятно щекотало где-то под рёбрами. Страшно? Безусловно. Безумно. Но это не тот страх, когда хочется забиться в угол, не тот страх, от которого желание сжаться, подобно испуганному зверьку, иголками нестерпимо колет кожу. Он горячил кровь. Из-за него сердце билось так отчаянно с надрывом, так сильно, так быстро, что, казалось, ещё немного и проломит к черту рёбра. Но… Ей нужно взять себя в руки. Прямо сейчас. Если не хотела случайно напортачить. Глубокий вдох. Прикрытые на мгновение глаза. Шумный выдох. Ее глаза распахнулись. Конечно, это толком не помогло. Но немного легче стало. В голове проскользнуло невольная и совершенно непрошеная мысль: «А вдруг ни один гримуар не отзовётся?». Нет, конечно, Лилит не Аста, у неё имелась магия. Но все же… а вдруг? Неизвестно, сколько Лилит простояла в центре зала, подняв руки вверх, не меняя своего положения, напоминая собою статую. Прошло полчаса или минут сорок, быть может, даже больше. Ощущение времени словно бы затерялось в этом полумраке среди незнакомцев — не хотелось подсчитывать с педантичной точностью ни часы, ни тем более минуты, как если бы они потеряли свою былую важность. Минуты замкнулись в петле бесконечности, было четкое ощущение того, что каждую секунду шприцом накачивали дополнительным временем, и они раздувались, растягивались до невообразимых размеров. А потом… светящийся тусклым светом чёрный гримуар завис в воздухе прямо напротив неё. Вот только радость длилась только первые несколько моментов. Ровно до того момента, как взгляд выхватил пять лепестков. Лилит слишком хорошо знала, что это значит…«Три лепестка клевера обозначают веру, надежду и любовь…»
«В четвёртом лепестке сокрыта удача…»
«…в пятом же заточён демон.»
С губ сорвался смешок, с нотками какого-то странного лишь своего собственного безумия и отчаяния. Этот звук, буквально вырвавшийся из нее, никак нельзя было сдержать. Все из-за чертового пятого лепестка, который показался ей самой настоящей странной и по-своему гротескной насмешкой над ней, над ее вторым шансом. А ведь Лилит почти убедила себя, что все наладилось. Нет, конечно, учитывая ее проблемы с нынешней семьей, будущие события… «наладилось» — явно не то слово. Но жить было можно. Как уже говорилось ранее, многое из отношений с ее нынешней семьей перекликалось с тем, что было в прошлой жизни, а к такому она была привычна — эдакий иммунитет. Нет, конечно, Леон тут же попытался убедить, что все, что касалось пятилистного клевера сказки и выдумки, к которым не стоит относиться серьезно. И, возможно, ему даже удалось бы ее убедить, если бы Лили не знала правду, не смотрела аниме. Вот только она знала, что все это никакие не сказки. Нет, конечно, можно было бы понадеяться, что в лепестках опечатка, что гримуар старый, демона давно нет, а клевер такой на память остался и ещё много похожих глупостей для самоуспокоения. Но… нет, такое фантастическое везение не про неё. Однако на слова Леонхарта Лилит все же покивала, создавая видимость согласия с тем, что все это сказки. Слишком мягкотело? Возможно. Но она бы посмотрела на того, кто нашёл бы в себе силы не согласиться, смотря в эти глаза! И да… никто в семье так и не узнал, что у Лилит появился гримуар. Быть может, кто-то и что-то бы заметил — все-таки, живя во дворце, где огромное количество слуг, самых разные гостей, высокородных родственников, скрыть что весьма сложно, даже при помощи Лео — благо, всем вокруг было о чем подумать, чем следить за принцессой во все глаза. О чем например? Ну, старшее поколение было занято помолвкой старшего наследника, а ещё в их головах поселилась гениальная идея отселить Лилит в «Забытые земли», даже дом уже купили… так что тут уже было не до гримуаров. Собственно, так Лилит в компании Леонхарта и оказалась в довольно большом доме, напоминающем особняк, на окраине деревеньки «Садбрук», что была где-то в «Забытых землях», хотя для всех остальных Лилит Кира Клевер отправилась на обучение в Королевство Червей, в чем никто даже не попытался усомниться. Честно? Лили даже испытала облегчение. Все же жить под одной крышей с пустоголовым дедом, алчной стервой матерью, самовлюблённым отцом и с ни в чем не уступающей этой троице старшим братьям и сёстрам было той ещё задачкой. В нынешней ситуации, где принцесса, по сути, оказалась предоставлена самой себе без права представляться полным именем, чтобы не дай бог не скомпрометировать королевскую семью, расстраивал лишь Леонхарт. Вот кто не испытывал ни облегчения, ни радости от их переезда, так это он. Да что там… Лео буквально горел праведным гневом из-за столь вопиющей несправедливости. Кажется, даже собственная невозможность вступить в орден рыцарей-магов не возмутила его столь же сильно, как выселение принцессы из дворца в «Забытые земли». Благо, Лили удалось его отвлечь и успокоить, — в конце концов, в Садбруке было довольно неплохо — а то, казалось, ещё немного и он то ли вызовет короля на дуэль, то ли устроит что-то ещё, не менее безумное. К слову, Садбрук — небольшая деревенька в «Забытых землях». И она ничем не отличалась от сотен других маленьких деревень, которые даже и на карте не всегда отмечались: тихая, безопасная, приличная, мирная. Все жители знали друг друга с малых лет. В подобных поселения вообще, как правило, ничего странного и необычного не случалось — лишь одна рутина изо дня в день, что становилась той самой необходимой деталью в идеальном механизме под названием «затянувшийся и набивший изрядную оскомину День Сурка». И уж тем более нельзя было предположить, чтобы кто-нибудь из жителей попал в какую-нибудь странную и загадочную ситуацию. О нет, никто не испытывал никаких неудобств, наоборот… гордились своими вспаханными землями, курами и, конечно же, политыми цветами, неодобрительно относясь к любым странностям, загадкам, несуразицам и нелепицам. Садбрук была именно такой деревней, хотя жители предпочитали небрежно и как-то «по-семейному» сокращать это название, клича ее просто «Брук». Полное «Садбрук» можно было углядеть лишь на деревянной облупившейся табличке, что висела на воротах у самого входа в деревню. Брук никак не закрепилась в мировой истории. Она не могла похвастаться ни древними памятниками на своей территории, ни происшествиями. У неё и достопримечательностей-то не было, если не считать церковь, посвящённую Эдуарду Исповеднику. Эту деревеньку даже разбойники и прочие обходили стороной, не находя для себя там никакой особой наживы. Тем сложнее предположить, что среди жителей затеряется самая настоящая принцесса. Светлая кость, аквамариновая кровь. Тонкопалые эстеты и утонченные садисты — они рождаются с по умолчанию заложенными в подкорку манерами и осознанием предопределённости своей судьбы. Слушают разговоры о величии. Дети высокородных благородных семейств, взращённые на неплодородной почве брака по расчёту, удобренные холодностью собственных родителей, политые тотальной нелюбовью. Они растут кривыми деревьями в редком лесу под названием «высшее общество», чем и пытаются гордиться. Никакой тебе детской непосредственности, никакого здорового любопытства. С первых шагов своих они учатся держать спину и тянуть носок. Представительница такого класса никак не могла оказаться в Садбруке. Настолько немыслимо, что никто и не думал, что девушка, постоянно ходившая в маске, что скрывала полностью лицо, отлично игравшая в карты в местной таверне и помогавшая своей магией местным в быту и не только, являлась самой настоящей принцессой. Для них это просто девушка, живущая с братом на окраине. А маска? Ну, в Садбруке давно уже пустил корни слух, что Лили была обезображена, от того и носила маску — правда, несмотря на это, в селении ее полюбили, а у Лео вообще имелись поклонницы, которых он, конечно же, со всей присущей ему вежливостью игнорировал, да так, что те даже этому были рады… на него и правда невозможно было ни злиться, ни обижаться! Впрочем, ничего из этого не было той самой проблемой, над которой в итоге размышляла Лили, оказавшись на ногах ещё до рассвета. Взгляд упал на мантию ордена рыцарей-магов — чёрная с узнаваемой эмблемой быка. Да, дело было именно в ней. Этого не было в плане. По правде говоря, Лили вообще не уверена, что хотела в орден, да и если ее семья узнает о чем-то подобном, то житья ей точно не дадут. Но все случилось как-то само. А началось все со стука в дверь их с Лео дома и с криков Стивена, местного паренька, который днём был одним из многих, кто возделывал поля, о том, что нужна помощь, что его друга обыгрывает «не местный», и если все так пойдёт и дальше, то этого самого друга скоро совсем без штанов оставят, и что вся надежда только на Лилит… кто ж знал, что все сложится именно так?«Небольшая таверна с вывеской «У Тодда» не стала бы местом, где вдруг решил бы «пропустить стаканчик» кто-то из её высокородной благородной родни — им бы такая мысль в их головы вовсе не пришла, даже ради шутки. Но лично для неё она выгодно отличалась от многих других мест, что в «Благородных землях», с их лощенными и сверкающими вывесками.
Освещение тут было тусклым, почти интимным — наверное, темнее, чем следовало бы. Впрочем, разглядывать тут было особого нечего, если быть честным. Посуда и интерьер абсолютно безликие на первый взгляд, но стоило провести ладонью по барной стойке, чувствуя каждую трещину, скол, как приходит понимание, что даже с внешней безликостью, у этого места был свой характер, имелась неповторимая история — это привлекало гораздо больше, чем абсолютные гладкость и идеальность «новомодных» дорогих заведений, что были в «Благородных землях». Сам зал, к слову, оказался довольно просторным, но не огромным. Куда ни глянь — все заведение будто собрано из одинаковых безымянных кубиков, которые можно переставлять, как угодно, с равным успехом. Лилит нравилось здесь.
Хотя, помнится, в самый первый, когда девушка сюда выбралась, у Лео случилась почти истерика. С чего вдруг? Ну, как оказалось, принцессам и приливным девушкам не причитало быть в подобным местах и все в таком же нравоучительном духе. И Лилит пришлось долго и нудно объяснять, что «принцесса Лилит в Королевстве Червей», а раз она здесь, то пока никакая не принцесса, а «просто-некая-Лили-в-маске». Что до приличий и прочего… ну, тут тоже последовала лекция о том, что, идя в сомнительные места, достоинства и приличия терять совсем не обязательно: и вообще это не она опускается до этого места, а наоборот, поднимает его до своего уровня — так не оправдывалась даже перед родителями в прошлой жизни, впрочем, если бы те смотрели на неё такими же глазами точно пришлось бы. Лекция, к слову, определённый успех заимела. Вот только в первый раз Лео все равно пошёл с ней, видимо, не до конца доверяя — так что пришлось действительно вооружиться достоинством и приличиями, что потом вполне себе окупилось, ведь во второй раз Лили пошла одна и картами обчистила какого-то мужика, хотя деньги не особо были нужны, но смысл не всегда в них.
Только как все пришло к тому, что Лилит сейчас была за одним столом с тем самым Ями Сукехиро, капитаном ордена рыцарей-магов «Чёрный бык», который гордо восседал напротив неё в одних трусах?
«Так вот о какой подмоге шла речь… Ну, давай, что-ли, садись, сыграем, раз пришла…» — все началось с этого.
Да, все так и было. Сначала… сначала был голос. Голос. Он оказался неожиданностью, почему-то выбивая из колеи, стоило тому только зазвучать, невольно сбивая дыхание Лилит с ровного ритма, заставляя глаза на миг расшириться. Хриплый, басовитый, с ленивыми нотками… Голос прозвучал неожиданно. Но она вздрогнула не из-за этого, а из-за того, что ее пронзило режущее ощущение узнавания.
Конечно, узнала того, кто к ней обратился. Но до последнего не поднимала взгляд — не зря говорят, что единственный способ избежать разочарований… это не иметь ожиданий. Именно поэтому Лилит, стоящая у стола в маске, упрямо продолжала смотреть на карты, которые тасовал в своих руках мужчина, хотя очертания этих самых карт уже утратили былую четкость, стремительно расплываясь перед глазами.
Пусть не видела лица, зато в поле обзора оказались оказалась самая простая белая майка, бугры мышц. И Лилит знала, что увидит, если поднимет взгляд выше — а именно… чёрную накидку на плече с эмблемой «Чёрного быка». В таверну пришёл никто иной, как Ями Сукехиро — сомнений в этом не было. И играть ей предстояло именно с ним.
Нет, конечно, в жизни нет ничего невозможного, особенно в «мире меча и магии». Как там было? Точно. На самом деле, это прекрасно вписывалось в схему из сотни вероятностей, почти сразу прорываясь в основную десятку — «топ 10», кажется, именно так назывался рейтинг самых популярных песен в прошлой жизни. Что сказать? В матрице вероятностей все сложнее хотя бы тем, что у каждого случая, у каждого события, вне зависимости от его значимости, есть свой топ вероятностей. Этот «топ», как правило, мы выбираем сами с помощью нашего восприятия, мировоззрения, привычек и прочего. И если так посмотреть, то этот топ весьма субъективен и ненадёжен. Но какой есть... Да, все так. Если учитывать то, что база «Чёрного быка», как оказалось, была не так уж и далеко от Садбрука, не забывать про любовь самого Ями Сукехиро к азартным играм, то ничего неожиданного в том, что происходило сейчас не было.
Вот только для Лилит подобное все равно оставалось чем-то слишком внезапным. Конечно, много думала о том, как могла встретить тех или иных персонажей — куда же без этого? И разумом вполне понимала, что Ями легко мог объявиться в этой таверне с целью выпить или сыграть. Так что, ничего неправильного или нелогичного тут не было, если так подумать. Однако все равно девушка думала, что встреча с ним если и произойдёт, то иначе. А вышло… так внезапно, совершенно незапланированно, а главное… просто и буднично. Подобное сбивало столку.
Но в итоге… они сыграли. Сыграли двенадцать раундов, если быть точнее — так Ями Сукехиро и остался в одних трусах, правда, смущённым не выглядел, казалось, ему и без них будет весьма комфортно… интересно, хоть чем-то его смутить можно? Невольно вспомнилась и Шарлотта, и ее попытки признаться этому командиру в чувствах, сдвинуть отношения с мертвой точки… по крайней мере, так было в аниме. И к чему все те женские хитрости, в которых та не была сильна? Будь Шарлотта чуть сообразительнее в этом плане, то поняла бы, что ей просто надо сыграть с Сукехиро в карты двена… нет, тринадцать раз подряд — тогда отношения сами сдвинулись бы с мертвой точки и никаких бы схем не понадобилось. Впрочем, то Шарлотта, у Лилит же были другие проблемы и она совершенно не представляла, как быть дальше.
— Ещё разок? — с бодрым азартом, который девушка совершенно не разделяла, предложил Сукехиро, тасуя карты.
— Может, не надо? — прозвучало неожиданно робко. — Я и так увидела слишком много… — к тому же не представляла, что ей делать с трусами командира в случае своей победы.»
Неизвестно, чем бы все кончилось… — хотелось бы так сказать. Известно, чем, конечно. Тринадцатый раунд вряд ли бы что-то в победной серии Лилит, и она бы стала гордой обладательницей трусов капитана ордена «Чёрный бык» — весомое достижение для пятнадцати лет. Но… Все обошлось. Хотя и вышло несколько банально. Просто кто-то из посетителей начал бузить — обычно этому вряд ли стоило радоваться, но прямо сейчас это к лучшему. А что? В потасовку затянули полуголого Сукехиро… для неё же появился отличный шанс улизнуть, чем Лилит и воспользовалась. Вот только тогда она ещё не знала, что это была их не последняя встреча…«Шумный и резкий выдох. Лили буквально с силой, с чудовищным нажимом вытолкнула воздух из своих легких после очередной неудачи.
Лилит приходит в лес на опушку практически каждый день с того самого момента, когда ее сюда сослали, раз за разом рассекает покрытым чёрной тьмой клинком, который вытащила из собственного гримуара с пятью лепестками, воздух, перемещаясь по траве… но не выходит, по крайней мере, не так, как должно, если верить картинкам в книги из библиотеки Садбрука — было бы хорошо, если бы ее обучил Леон, но он не владел мечом, вот и приходилось учиться по книжке.
А время все тянулось бесконечной запутанной кривой — если бы у Лилит сейчас спросили: «Который час?»… она бы не ответила, ибо не считала, не следила, слишком глубоко ушла в себя, заплутав в собственных мыслях, воспоминаниях, разбирая на мелкие частицы свои ошибки. Удар следовал за ударом. Кожа блестела от пота. Несколько прядей давно выбились из хвоста и прилипли к вискам. Учащенный пульс, смешанный с размеренным дыханием набатом, звучал где-то в ушах, оглушая, отрезая от всех остальных звуков, погружая девушку словно в свой собственный вакуум, транс. Руки и колени уже едва ощутимо ломило от нагрузки. Но Лили все продолжала беспощадно вспарывать воздух своими ударами. На износ. До изнеможения. Пока ноги не перестанут держать.
Именно в этот момент…
— На третьем шаге слишком сильный замах. Торс не под тем углом.
И снова этот голос. А ещё шипение зажженной спички — запах тлеющей сигареты тут же смешался с ночной прохладой. Что тут говорить? Лилит даже сбилась с шага, едва не упав и не пропахав носом землю, буквально в последний момент удержав равновесие.
Обернулась Лилит быстро, практически мгновенно, тихо выругавшись себе под нос — благо, в этот раз Сукехиро был одет.
Цепкий взгляд позволил отметить знакомое лицо. Только потом оказался отмечен довольно высокий рост и крепкое телосложение, даже тяжеловесное. Чёрные волосы небрежно зачёсанные назад. Глаза чёрные. Черты лица ровные, даже резкие. Ещё была щетина, дополняемая усами и бородкой.
Что? В прошлый раз как-то так вышло, что девушка избегала его разглядывать, хоть тогда взгляду и было доступно больше.
Лили поняла, что смотрела непозволительно долго, слишком поздно.
Светлые глаза схлестнулись с чёрными.
Благо, взяла себя в руки довольно-таки быстро. Правда, дыхание восстановить не удалось, да и сердце грохотало в груди. Пришлось даже гулко сглотнуть, лишь бы хоть как-то смочить пересохшее от частых вдохов и выдохов горло.
— Если ты такой умный, то выйди сюда… — указала остриём состоящего из концентрированной тьмы клинка на землю рядом. — …и покажи, как надо.
Прозвучало с вызовом. Раздраженно. Обычно Лили себе подобного не позволяла, предпочитая молчать и лишний раз не провоцировать не провоцировать никого, да Лео неплохо ее подтянул в плане правил поведения, но сейчас она была взвинчена: у неё и так ничего не получалось, а тут ещё и Ями Сукехиро с дурацкой щетиной и этой своей самодовольной, именно такой та ей казалась, усмешкой смел указывать ей на ее ошибки, причём, с таким видом, словно те были настолько очевидными и элементарными, что заметил бы и слепой… да, возможно, так и было, но сейчас это не имело ровным счётом никакого значения.
С опозданием поняла, что совершила ошибку со своей «непочтительностью», точнее, с откровенной грубостью — она наивно считала, что умела сдерживаться, но сегодня… не получилось.
Но…
— Не-е, прости уж. Не тот настрой, — стало ответом, после которого мужчина затянулся. — Кстати… тут вопрос есть. Мы, конечно, знакомы не близко для таких откровений. Но ты случаем не думала стать рыцарем-магом?»
Да, именно тогда Сукехиро и позвал ее в свой орден, оставив форменную накидку, тем самым давая выбор. И именно об этом выборе Лили сейчас размышляла, отчаянно пытаясь понять, как поступить. Честно? Как только Лилит оказалась в этом мире, первой мыслью было сбежать в какую-нибудь удаленную и тихую деревушку — именно это ей шептал ее собственный инстинкт самосохранения. И вот прямо сейчас она в той самой тихой деревушке, вдали от каноничных событий. Но… какие гарантии, что сюда не заявятся те самые эльфы, которые в будущем атакуют королевство? Знание будущих событий хоть какое-то преимущество. А это значило, что держаться главных героев — наилучшее решение. Однако было ещё одно «но», причём, весьма весомое. Какое же? Ее высокородное семейство. Они вряд ли обрадуются, если Лили вступит в орден, тем более, в этот — подобное сулило слишком много проблем. Отсидеться было бы лучше, да и те эльфы могут и не нагрянуть, верно? В голове был самый настоящий сумбур — мыслей было слишком много: они налезали одна на другую, распухали так, что казалось ещё чуть-чуть и все это взорвется и разлетится в стороны, как в каком-нибудь зарубежном ужастике. Вопрос «что если?..» — наверное, он самый опасный. Ведь стоило такому появиться в голове, то он тут же въедался в подкорку так, что не вытравить, разрастаясь самыми разными и такими манящими соблазнами. И сейчас в воздухе повис поистине философский вопрос: «Быть или не быть?». Усмешка появилась на губах Лилит. Но она была жесткая и даже какая-то усталая. Воздух с шумом покинул легкие. Девушка прикрыла глаза. Пальцы едва заметно дрогнули раз, другой. — К черту… — на выдохе, на грани слышимости. — Я вступлю в орден. Да. К черту все это... В прошлой жизни она была сильна в самокопании, жалости к себе и прочих не самых приятных вещах. Да, происходящее располагало к подобному, но все же… начинать снова не стоило. Это, в любом случае, не решило бы ни одной проблемы, а лишь усилило бы и продлило внутреннюю агонию — того, что было, и так уже в избытке. Да и, честно признаться, Лилит устала. Устала плыть по течению, подчиняться, ничем не отличаться от прочих, не выделяться, быть лишь одной из цифр из тех ста сорока шести миллионов четырёхсот сорока семи тысяч с «копейками», не более, и нет, не в начале и не в конце, а где-то в середине, являясь просто частью статистики. В конце концов, раз это ее новая жизнь — да даже если это просто сон! — разве не шанс ли это, наконец, поменять хоть что-то?..