Иллюзия случайности

***

      Алкоголь.       Его столько, что, кажется, будто нет ни единого пространства в доме, где не было бы бутылок или бокалов. Он витает в воздухе, оседая на коже тонким слоем и дурманя голову. На губах горчит. Чонгук обводит мутным взглядом помещение и ему в прямом смысле нечем дышать. Подцепив тугой ворот чёрной рубашки, оттягивает его, расстёгивает несколько пуговиц, рвано втянув воздух ртом, когда рядом слышит мягкий женский голос и следом игривое прикосновение к своему локтю. Задерживает дыхание, едва ли не морщась.       — Скучаешь? — тянет, привставая на цыпочки, чтобы опалить горячим дыханием мужское ухо.       — А ты предлагаешь развеяться? — Чон хмыкает в бокал, медленно поворачивая корпус в её сторону. Перед ним стоит невысокая блондинка с ярким макияжем. Мягкие локоны волнами струятся по хрупким плечам, голубые глаза смотрят с лёгкой поволокой, улыбается то ли смущённо, то ли полупьяно.       — Да, — вот так легко, морщит курносый нос, ведёт языком по нижней губе. Мужской взгляд цепко скользит по женскому телу. Прищуривается, склоняя голову на бок. Симпатичная. Не совсем в его вкусе, но затуманенный алкоголем мозг посылает ощутимые импульсы телу волнами, сигнализирующие о том, что пора уже возродить то, что в его жизни давно поставлено на паузу.       У него давно не было секса.       После расставания с Солой, смотреть на кого-то другого было противно. Чонгук уже почти забыл, какого это… сжимать податливое тело, подминая под себя; чувствовать дрожь, прокатывающуюся по тонким рукам; слышать откровенные стоны. Чимин называл это извращённым целибатом, Тэхён же выразительно закатывал глаза, сдерживаясь от комментариев, но, судя по насмешливым взглядам, которые он нет-нет, но бросал на младшего в их компании… был солидарен с Паком. И сейчас, рассматривая всё то, что эта милая девочка ему предлагает, внизу живота всё явно намекает о том, что либо надо что-то предпринимать, либо сваливать домой.       Девушка же, словно прочитав сомнение на его лицо, делает микрошаг и прикладывает маленькую ладонь к мужской груди. Не разрывая зрительного контакта, призывно ведёт ею вниз, едва ощутимо сжимая мягкую ткань рубашки. Чон усмехается углом рта, выгнув бровь, словно бросая вызов. Ему интересно, как далеко она может зайти. Где-то на подкорке стучит, что он даже не в курсе, как зовут её, но вопрос, готовый сорваться с кончика языка, тает, когда юркие пальцы подцепляют ткань между пуговиц. Прикосновение к коже робкое, Чонгук отчётливо видит неуверенность. Хочется рассмеяться и оттолкнуть, предложив ей выпить, но он слишком давно не был с женщиной.       Развернувшись полностью в её сторону, напирает чуть телом, вынуждая её отступить. Блондинка охает еле слышно, когда ягодицами упирается в стол. Чонгук резким движением опрокидывает остатки виски в себя, опуская бокал с глухим звуком на столешницу. Упирается руками по обе стороны от её бёдер, приближая лицо к женскому. Смотрит с прищуром, не давая возможности отвернуться.       — Уверена? — тянет гласные почти лениво, склоняясь к губам, чтобы после тихого согласия наклонить голову, мазнув кончиком носа по бархатной щеке, и втянуть прохладный запах духов.       — Очень хочется извиниться, но не буду, — мужской голос заставляет разомлевшую девушку вздрогнуть, Чона приглушенно выматериться.       — Пак.       — Чон, — насмешливый взгляд блондина сталкивается с раздраженным. — Комнаты на втором этаже, если ты позабыл.       — Ты только за этим пришёл? — иронично выгнув бровь, выпрямляется. Рукой обвивает женскую талию, разворачивая к себе спиной, и крепко прижимает, чтобы тут же незаметно толкнуться в её ягодицы. Она откидывается спиной на мужскую грудь, потираясь откровенно в ответ.       Вот так. Давай поиграем.       Чимин потягивает виски, а от внимательного мужского взгляда напротив не ускользает усмешка. Лис всё видит и прекрасно понимает.       — Детки, — снисходительно, чуть надтреснуто смеётся, — этот дом настолько пропитан сексом, что я, как хозяин, не могу не порадоваться за друга, — а взгляд не отводит. Они буквально ведут молчаливый спор.       — О, заткнись, — Чон фыркает, закатывая глаза. — Мы вполне можем и уйти, правда? — мужская ладонь соскальзывает с женского живота на бёдра, сжимая тазовые косточки до боли. Девушка дёргается в его руках, шумно выдохнув воздух.       — Ну, что ты, в самом деле, как неродной, — Чимин впервые отводит взгляд, но лишь для того, чтобы отыскать им официанта и, щёлкнув пальцами, подозвать к себе, чтобы обновить напиток.       — Как Вам вечеринка, кстати? — обращение уже к будущей ночной спутнице Чона. Блондинка улыбается, но словно тушуется под насмешливым взглядом мужчины.       — Всё прекрасно, спасибо, что пригласили, — от столь стандартной фразы Чонгук морщится, закатив глаза.       — Я и не приглашал, — Пак широко улыбается, — но рад, что Вы пришли. Пожалуйста, напомните Ваше имя, чтобы я понимал, кто сегодня сопровождает моего друга и кого в дальнейшем приглашать лично, — Чон еле сдерживает рвущийся наружу смех. Только этот гадёныш умудряется и нахамить, и быть самим гостеприимством.       — Мин Джу, — Чонгук уверен, что Чимин даже не потрудится запомнить, как, впрочем, и он сам.       — Прелестное имя, — быстрый взгляд на брюнета, в котором слишком отчётливо плещется веселье. — Рад был познакомиться. Разрешите украсть у Вас друга. Не задержу его надолго. — Девушка же ответить не успевает. Взметнувшаяся рука Пака крепко цепляет Чона за локоть.       — Никуда не уходи, — Чонгук успевает наклониться к блондинке и мазнуть губами по виску. Та кивает, а он боковым зрением видит, стоит ему сделать несколько шагов от неё, как она прислоняется к столу бедром и, прижав руку к груди, выдыхает, закрыв глаза.       Да. Сегодня он уйдёт с ней.       — Что надо-то? — нетерпение сквозит в голосе, едва они оказываются в соседней комнате.       — Ты в клубе давно был? — закрыв дверь, достаёт пачку и, прикурив, предлагает другу.       — Месяц назад. Мы сейчас чуть затихли. В последнее время затрахали проверки, — щёлкнув зажигалкой, выпускает в воздух сизый дым. — Спрашивали у знакомых, кто нас крышует, они тоже никак не могут понять, кто стучит.       — Малолетка отстала? — Чон морщится, как от зубной боли, слыша напоминание о той, кто третировал его несколько месяцев подряд.       — Да, девочки давно её не видели с последнего дня, как она заходила в салон. К чему вопросы, хён?       Пак сверлит его хмурым взглядом, молчит, а у Чонгука горло дерёт раздражение. Это всё можно было бы обсудить и не сейчас. В самом деле, к чему весь этот диалог? Он сдвигается в сторону и находит взглядом блондинку, которая так и осталась стоять там, где он её оставил.       Послушная.       Чимин, проследив за ним глазами, хмыкает, растягивая по губам наипошлейшую улыбку.       — Это подружка Эммы. Её идея была.       — В смысле?       — Она сказала, что на тебя смотреть больно, — еле слышный смешок. У Чона же резко зачесались кулаки. — Тихо ты, — сука внимательная какая, — просто развлекись. Она не будет делать мозги, на отношения не настроена, насколько я понял, поэтому лучший вариант.       — Лучший вариант от неё? — язык печёт от желания договорить, но их знакомство с новой сотрудницей Пака всё ещё известно только ей и Юнги. Только это, пожалуй, останавливает от едкого комментария, почему девушка не хочет ничего большего.       — Нет. Лучший вариант для тебя. Не проститутку же снимать… — Снова этот ехидный смех, и брюнет больно кусает себя за язык.       Действительно. Разницы же никакой.       — Кстати, — не дав словесно разогнаться Чону, продолжает: — Если вы выйдете через главный вход, то наткнётесь на Кимов.       — Что за детский сад, Чимин, — Чонгук едва ли не рычит. Эти попытки свести их с Солой уже в печёнках сидят. Они так и не помирились, сохранив вежливое общение на работе и в компании, если встречались. Всё ограничивается стандартными фразами, да и только. Судя же по тому, как девушка стала чуть шарахаться от него под пристальным взглядом брата, с ней тоже проводятся «воспитательные» беседы.       — Ты давно видел Солу? — Скрип зубов Чонгука слышен не только ему.       — Вчера на работе. Вы заебали уже. Что за маниакальное желание влезть в чужую жизнь? — ещё немного и он взорвётся.       — Остынь. Это просто вопрос. Ну… и пожелание. Пройдись с Джу, уважь старшего, — Пак тушит сигарету, засовывая руки в карманы брюк, Чон никак не может прочитать выражение его лица.       Гнида.       — Слушай… Я одного понять не могу, — ведёт ладонью по волосам, с шумом выдохнув. — Весь этот разговор никак не мог подождать завтрашнего дня?       — Присмотрись к салону, — от былого веселья собеседника не осталось и следа. — У Тэхёна последние несколько месяцев тоже самое с магазином. Намджун уже готов рвать и метать. Не то чтобы я был параноиком, но мне не кажется, что ты, он и я — это просто совпадение.       — У тебя тоже? Ты не гово…       — Да, — обрывает Чонгука, не дав договорить. — Эмма ночует на работе, пытаясь понять, кто влез в бизнес и ставит палки в колёса. Юнги обещал пробить всех, кто входил и выходил, кто заключал сделки и кто оплачивает, — морщится и щиплет пальцами переносицу. — Я не уверен, что что-то серьёзное, просто будь внимателен.       — Да кому нужен сраный тату-салон и антикварный магазин, — фыркает, отзеркаливая позу Пака. — Ладно, о’кей, магазин ещё можно понять. Я даже могу объяснить, почему на клуб рейды, но салон. Блять. Ты сам себя слышишь? — Чон качает головой, проматывая мысленно всё то, что случилось за последние несколько месяцев тишины. Да, были странные запросы. Да, были проверки. Да, были подсадные. Но ничего такого, что заставило бы задуматься всерьёз…       — Бред… — То ли в завершение разговора, то ли сам себе.       Пак же кивает головой, задумчиво рассматривая людей по ту сторону панорамных дверей.       — В любом случае… развлекись, — хлопает рукой брюнета по спине. — Но через главный выход ты, всё же, пройдись. Хочу проверить мысль. — Не удосужившись дослушать ответ, толкает дверь, выпуская музыку и голоса наружу, тут же растворяясь в толпе.       — Дебил… — А взгляд снова скользит по людям, безошибочно находя нужную фигуру. Девушка сместилась в сторону кресла. Сидит, закинув ногу на ногу, позволяя тонкому шёлку открыть больше положенного. Покачивает туфлей, вертя в руках бокал.       — От Эммы, значит… — еле слышно себе под нос, усмехается, толкая дверь.       Расстояние до неё преодолевает в несколько широких шагов, останавливаясь напротив хрупкой фигуры. Блондинка вздрагивает и поднимает взгляд, слишком медленно скользнув по мужскому телу. Чонгук смотрит с прищуром в эти голубые озёра, гоняет во рту язык и протягивает руку.       — Идёшь? — сипло, толкаясь языком в щёку. Джу не спеша допивает шампанское, отставляет бокал и вкладывает прохладную ладонь в мужскую, одним слитным движением поднимаясь со своего места. Брюнет чуть ведёт бровью, переплетая их пальцы, и тянет за собой к выходу, явно ощущая, как под ремнём нарастает тяжесть.

***

      — Ты решил перед встречей с родителями надраться? — Сола таранит брата недовольным взглядом, скрестив руки на груди и постукивая носком туфли.       — Детка, не будь занудой. Нам предстоит охуительный вечер в кругу семьи, чтобы его пережить, нужно повысить градус, что и тебе советую, — Тэхён фыркает, делая глоток и блаженно прикрывая веки, когда алкоголь обжигает горло.       — Позёр, — морщит нос, закатывая глаза. — До сих пор сомневаюсь, что мы родственники. Откуда столько идиотизма?       — У нас одни родители, — проглотив комок, резко вставший попрёк горла, парирует. — Когда стартуем, кстати?       — Через час, — бросив взгляд на маленькие наручные часы, трагично вздыхает, чувствуя, как в животе завязывается неприятный узел.       — Ради всего святого, Тэхён! Хватит пить! — не выдержав, пытается отобрать бокал, но его преимущество в росте не даёт ей этого сделать. Брат допивает виски одним глотком, выпрямившись во весь свой рост, и возвращает его Соле.       — Не кипятись, крошка, — смотрит на неё, так широко улыбаясь, что девушка сдаётся, качая головой. Оборачивается, чтобы убрать бокал подальше, но так и застывает, с размаху наталкиваясь взглядом на знакомый силуэт.       Мужская широкоплечая фигура стремительно приближается к ней. Взгляд потемневший, на губах лёгкая улыбка. Так хорошо ей знакомая. На ходу останавливается лишь для того, чтобы переброситься с кем-то парой фраз. Сола скользит по нему взглядом, не в силах оторваться. Как же давно не видела его в этом расхлябанном виде. Широкие джинсы, рубашка, грузные ботинки и… хвост, стянутый на затылке. Ей кажется, что лёгкие горят от тех минимальных глотков воздуха, что она пытается втянуть. Когда же взгляд падает на его руку, земля под ногами расходится.       — Сола? — знакомый бархат над ухом.       — Тэхён, — губы не слушаются, тело покрывается испариной, а воздух настолько спёрт, что обжигает похлеще того виски, что она только что пыталась отобрать у брата.       — Ты дышишь? — Очень хочется огрызнуться, но девушка не может собрать все мысли в кучу, чтобы достойно ответить. Она не в силах оторваться от сплетённых пальцев. Пара приближается и, единственное, на что Сола способна, — это шагнуть назад, напарываясь на широкую грудь брата.       — Да, — звук собственного голоса кажется чужим. — Нам пора ехать, иначе опоздаем, — в ушах звенит, но отвести взгляд никак не может. Она видит тонкую блондинку, спешащую за Чонгуком. Хочется выть в голос. Внезапно. Нет, они сносно общаются. Войны никакой нет, но именно сейчас, видя, как её бывший уводит с вечеринки женщину… Удар в голову до белых пятен перед глазами.       — У него девушка появилась? — вопрос Тэхён насквозь пропитан любопытством, Сола на грани того, чтобы сорваться с места и убежать.       — Вероятно…       Пара проходит мимо, буквально в десяти шагах. Сола шумно втягивает воздух, понимая, что всё это время едва дышала.       — Слава Богу, а то он скоро бросаться на людей будет, — Ким видит состояние сестры, поднимает взгляд и натыкается на прищуренный мужской по другую сторону. Пак стоит, прислонившись к колонне, лениво прокручивая в руках бокал. Поигрывает бровями, пряча улыбку в виски.       — Что? — Сола отмирает, растерянно поворачиваясь к брату. Смотрит так жалостливо, что мужчина с трудом сдерживает себя, чтобы не рвануть за Чоном, вернуть его обратно и запереть этих двух мазохистов в одной комнате, удерживая их до тех пор, пока они не найдут общего языка. Ну… или просто не переспят уже.       — Идём. Водитель ждёт, — подхватив сестру под локоть, выводит на свежий воздух. — Надеюсь, что встреча с родителями не продлится долго… У меня нет никакого желания встречать рассвет в том доме. — Продолжает, как ни в чём не бывало, изредка поглядывая на Солу.       — Ты знал, что у Чонгука девушка? — повторяет вопрос брата, который срывается с губ сам. Еле слышно чертыхается, дёргая дверцу машины.       — Нет. Он ничего такого не говорил, но, честно говоря, это у тебя надо спрашивать, — забираясь в салон, чуть наклоняется вперёд, похлопывая водителя по плечу, чтобы трогался.       — Почему это? — Сола так быстро поворачивает голову, что кажется, будто в шее что-то хрустнуло.       — Потому что ты его видишь чаще, чем я, — беспечное пожатие плечами, выдерживая тяжелый женский взгляд. – Детка, ты сама не захотела с ним разговаривать. Насколько я помню, он оббивал порог дома Пака не просто так. — Ким не собирается влезать в их отношения, но упёртость эту не понимает. Как, впрочем, и своего отношения к тому, что Чонгук и его сестра, за которую он раньше шею бы каждому свернул голыми руками, не вместе.       А хотелось бы.       Сола поджимает губы, а после откидывается на спинку сидения, сцепив пальцы на коленях. Тэхён скользит взглядом по напряженному профилю младшей и, проглотив тяжелый вздох, накрывает подрагивающие женские руки ладонью.       – Всё будет хорошо. Соберись. – Чуть слышно, сжимая тонкие пальцы. В кармане вибрирует телефон.       Входящее сообщение: «я же говорил»       Ким хмыкает, качая головой, но не торопится отвечать, когда боковым зрением замечает знакомую улицу. Дом. Второй. Третий. Поворот и еще пять особняков. Машина замедляет ход, а у Кима в груди разрастается тяжесть.       Слишком.       Слишком давно они здесь не были. Их общение с родителями представляет собой сдержанные фразы, которые едва ли могут быть в принципе между родственниками. Сегодняшнее же приглашение на поздний ужин кажется вообще верхом абсурда. Шелест автоматических ворот, шорох гравия под шинами и оглушающая тишина после. Им обоим требуется несколько минут, чтобы справиться с собой.       – Я очень тебя прошу… – Сола выбирается из салона, расправляя несуществующие складки на широких брюках, – держи себя в руках.       Ёжится на морозном воздухе, ведёт плечами и, сделав глубокий вдох, выпрямляет спину, мягко ступая в сторону дома. Ким стоит, покачиваясь с пятки на носок. Он совершенно не представляет, как переживёт сегодняшний вечер, как и то, зачем вообще их пригласили.       – Тэхён! – Звонкий девичий голос выводит из транса, вынуждая сорваться с места и быстро дойти до сестры, замершей перед дверью. Она улыбается, вкладывая ладонь в его руку, и нажимает на звонок.       Веселье начинается…       Ким поправляет ворот рубашки, автоматически выпрямляясь и натягивая на лицо скучающее выражение, с трудом проталкивая вязкую слюну. Дверь открывается спустя несколько минут и обратного пути нет.       – Мам! Пап! – Сола ступает в прихожую, скидывая туфли. Входит в гостиную, где когда-то вся семья встречалась за приёмами пищи.       – Доченька, – Ким морщится от звука голоса матери, но пока ещё в силах удержать эмоции, заходя следом. Окидывает быстрым взглядом помещение, удивлённо выгибая бровь, когда наталкивается на полностью сервированный стол.       – До Рождества ещё месяц, – срывается с губ.       – Мы так давно не виделись, – мама выпускает из объятий Солу и стремительно подходит с Тэхёну, – я так соскучилась… – женщина с жадностью вглядывается в лицо сына, скользя подушечками пальцев по скулам мужским. Тэхён же никак не может решить, что выбрать: отшатнуться, демонстративно показав, что не верит в этот фарс, или поддаться ласке тому человеку, который, плохо или хорошо, но вырастил их.       – Давайте за стол, дети, – звучный голос отца нарушает сентиментальную идиллию, мама резко убирает руки и, так несвойственно ей, суетится у стола. Сола удивленно смотрит на брата, у того же возникает странное щекочущее ощущение в районе солнечного сплетения. Тряхнув головой, он подходит ближе, отодвигая стул для сестры.       – Итак… Расскажите нам, как ваши дела…       Тэхён наливает виски, бросая умоляющий взгляд на Солу. Девушка на мгновение поджимает губы и набирает побольше воздуха, чтобы начать рассказывать. И мужчина искренне благодарен сестре за то, что принимает на себя весь этот удар, потому что совсем не уверен, что способен сейчас вести светскую беседу в этом доме. Хотя, он не может отрицать, что спустя несколько часов, то ли от, действительно, тёплой атмосферы за столом, приправленной шутками отца и смехом Солы с мамой, то ли виски действительно хорош, но вечер не так уж и плох. Ровно до тех пор, пока отец не отставляет тарелки, откидываясь на спинку высокого резного стула.       – Ладно. У нас к вам разговор с матерью, – он крутит в руке бокал и смотрит с нежностью на жену, которая как-то сразу выпрямляется и расправляет хлопковую салфетку на столе.       – Что-то случилось? – Сола обводит взглядом родителей и нервно облизывает губы.       – Нет, милая, всё отлично. Вы же знаете, что мы уже в возрасте…       – Мам!       – Сола, где твои манеры, – в голосе отца сквозит строгость, но он быстро возвращает мягкую улыбку, – мы позвали вас сюда не просто так..       – Ну, естественно… – Тэхён хмыкает в бокал, чувствуя, как гулко бьется в груди сердце, пропуская удары.       – Тэхён, пожалуйста, – голос матери пропитан мольбой, от чего дышать становится ещё тяжелее.       Звонок в дверь отзывается холодом в желудке. Сола и Тэхён одновременно вздрагивают, оборачиваясь в сторону двери.       – Вот и они, – отец поднимается со своего места и не успевает дойти до резного полотна, как оно распахивается, и на пороге появляются мужчина и женщина…       – Тэхён… – Сола никак не может справиться с дрожью в голосе. Ким же не может оторваться от вошедших, сканируя их напряженным взглядом.       – Тэхён… – она едва ли не скулит в тщетных попытках обратить на себя внимание брата.       – Господин Пак, госпожа Пак, – Ким медленно поднимается со своего места, чувствуя, как в ушах нарастает шум.       – Сола, Тэхён, рады видеть, – пара проходит к столу и только сейчас побледневшая девушка замечает ещё приборы. – Ваши родители уже рассказали о волнующем событии? – госпожа Пак выглядит настолько счастливой, что у Солы начинает печь в глазах.       – О событии? Мам…? – Девичий голос срывается на шепот, она дёргается, как от удара плетью, когда чувствует на плече горячую руку. Вскинув голову, натыкается на потемневший взгляд брата. Тэхён возвышается над ней, представляя собой нерушимую стену, готовую принять весь удар.       – Нет, мы только начали. Вы вовремя, – их отец широко улыбается и ленивым движением руки приглашает гостей за стол, – уверен, что сегодняшний вечер изменит всю нашу жизнь, как только всё решится в Рождество.       – Что случится в Рождество? Мама! – Сола на грани нервного срыва. Она никак не может понять, что происходит и почему так сильно холодеют руки и рвётся сердце. Мужские пальцы на плече сжимаются сильнее, пытаясь успокоить. Тэхён стоит молча, прожигая взглядом отца. Она видит, как тяжело даются ему вздохи.       – Мы объединили наши активы с семьёй Чимина, – мужчина опускается на стул, упирается локтями в подлокотники и соприкасается подушечками пальцев обеих рук, – чтобы не потерять всё наше имущество, ваше наследство, было решено переписать всё на Солу, но только в законные права она вступит только после её замужества. У семьи Пак наиболее стабильный бизнес и связи, которые не дадут пойти на дно всему тому, что мы нажили, – у Тэхёна картинка пред глазами даёт рябь, – брак между Солой и Чимином станет гарантом, кото…       – Вы умом тронулись? – Рык Кима оглушает. Сола застывает на своём месте, не в силах сделать вздох, словно парализованная. Будто в замедленной съёмке видит, как срывается брат, подлетая к отцу и нависая над ним грозовой тучей. Слышит со стороны всхлип матери, что пытается привести в чувство сына. Медленно скользит взглядом по родителям Чимина, с удивлением отмечая, как они спокойно сидят, методично поглощая вино и еду.       Её сейчас стошнит.       – Всё уже решено, – голос отца пробивается сквозь вакуум, – документы подписаны, дата назначена, если она откажется, то я сделаю всё, чтобы ни ты, ни она не смогли ничего сделать на территории этой страны, как и уехать отсюда, – каждое слово – удар молотка о гвозди в гроб её жизни. Сола медленно моргает несколько раз, выходя из транса, когда слышит грохот. Тэхён едва не перевернул стол, удерживаемый лишь матерью, повисшей на его руке.       – Когда? – Шепотом, показавшимся ей раскатом грома в, наступившей внезапно, тишине.       – В Рождество.       – Чимин знает? – Тэхён рычит, дёргает рукой, чтобы отодвинуть от себя маму.       – Нет. Завтра узнает. Сегодня не было времени, – отец Пака, наконец, подал голос, с любопытством рассматривая Солу и Тэхёна. Девушке же, почему-то, кажется, что он совсем не удивлён тому, что развернулось сейчас в этой гостиной.       – Не было времени… Понятно… – аккуратно сложив салфетку, медленно поднимается со своего места, с удивлением осматривая разбитую посуду под ногами. Тэхён смотрит на сестру настороженно, перестав сопротивляться матери. Сола мягкими движениями поправляет блузку и делает шаг в его сторону, слушая, как хрустит хрусталь под ногами.       Хочется смеяться в голос от того, как идеально подходит этот саундтрек к её жизни.       – Тэхён, – протягивает дрожащую ладонь, улыбаясь слишком неестественно, игнорирует встревоженный взгляд матери, которая настолько привыкла к тому, что каждая попытка найти мужа для дочери, всегда встречала яростную борьбу, сейчас не может понять, что происходит.       – Успокойся. Чимин не самый плохой вариант. Мы оба знаем, что рано или поздно это случилось бы, – девушка дрожит всё сильнее, часто-часто моргая, – я не могу постоянно бегать…       Тэхён видит слезы в родных глазах, замершие лишь усилием воли, а внутри всё переворачивается и хочется выть диким зверем. Но Сола смотрит так грустно и с таким смирением, смешанным с мольбой, что он медленно выдыхает, качая головой, и пытается притянуть сестру в свои объятия. Та выворачивается, боясь, что выдержки не хватит, быстро ведёт пальцами по уголкам глаз и, глубоко вздохнув, поворачивается к представителям двух семей с широкой улыбкой.       – Я так понимаю, что мне нужно поставить подпись в договоре, не так ли? – Её спина идеально ровная, речь плавная. Ким же смотрит на хрупкую фигуру, поражаясь тому, как мастерски эта девочка владеет своими эмоциями.       – Вот это другое дело, – господин Пак хлопает в ладони и достает из внутреннего кармана пиджака толстую папку, – совсем другой разговор, мы знали, что всё решится именно так, – Сола кивает, грациозно приближаясь к столу и опускаясь на свое место. Только неконтролируемая дрожь руки, в которой она сжимает, протянутую ей, ручку выдаёт всё то, что она пытается сдержать.       Ким с трудом переводит взгляд на мать. Женщина стоит, замерев, смотрит на дочь, снова и снова кусая губы. И с удивлением мужчина обнаруживает влажные дорожки на щеках той, что никогда не позволяла себе демонстрацию чувств. Видимо, почувствовав на себе чей-то взгляд, женщина оборачивается и лишь качает головой. От собственной безысходности и бесполезности в груди разрастается трещина.       Ни шагу назад в этом безумии…

***

      Звук глухого удара тела о дверное полотно смешивается с женским стоном. Они не помнят, как дошли до его дома, как обычный разговор в такси перерос в голодные поцелуи, стоило им покинуть салон. Он помнит податливое тело под своими руками, так ярко отзывающееся на ласки, что шумело в ушах. Дыхания не хватает, губы ноют от яростной борьбы и укусов. Нетерпеливые женские ладони под его одеждой, и всё смазывается в какофонию звуков и чувств. Она что-то бессвязно шепчет на ухо, когда он одним сильным движением задирает платье и подхватывает под ягодицы, вынуждая обхватить ногами талию. От женских губ не оторваться. Чонгук вжимает Джу в стену, вылизывая тонкую шею и вжимаясь напряжённым пахом в мокрое насквозь белье.       Стоит сказать спасибо Эмме.       Девочка слишком отзывчивая. Голодная до ласк. Стоит ему прижать руку к груди, стягивая тонкую ткань платья, как в середину ладони упирается возбужденный сосок, прикрытый кружевом, так сладко царапающий кожу. Блондинка гулко ударяется затылком о стену, прогибаясь в попытках быть ближе, когда он игриво сжимает бусину, прокручивая, в пальцах. Тихий смешок срывается с губ за мгновение до того, как подтянув женское тело выше, язык с жадностью скользит по груди, смешивая нежность с жадными укусами, от которых по её телу проходит ощутимая дрожь.       Жарко.       Душно.       Хочется стянуть одежду, чтобы кожа к коже. В крови бушует алкоголь с возбуждением. Мышцы гудят, под ремнём всё тянет, требуя внимания и немедленной разрядки. Пара широких шагов и мягкий диван прогибается под тяжестью двух тел. Чонгук отстраняется, смотря почерневшим взглядом на разгоряченную девушку на своих коленях. Она ёрзает, старается быть ближе, несдержанно скользит по мужской груди, сражаясь с пуговицами. Неравная борьба заканчивается тем, что, не выдержав, Чон дёргает полы рубашки в стороны под восторженный вздох женский.       – Сними это, – хрипит, подцепляя лямки платья на плечах. Бесконечно долго ведёт руками вдоль её тела, сжимает бёдра, дёрнувшиеся в попытке свести колени, проводит дальше вниз, чтобы вернуть ладони обратно, но уже под юбку. Джу шумно тянет воздух носом, выпрямляясь у него на коленях. Заводит руки за спину, тянет молнию, не разрывая зрительного контакта с агатами напротив, и медленно стягивает платье, оставаясь лишь в нижнем белье. Чонгук задерживает дыхание, толкается языком в щёку, чувствуя, как женские колени снова сжимают его бедра. Подушечками пальцев прослеживает края кружева, слишком бережно и совсем не так, как было минутами ранее. Подсовывает под ткань между чашечками и дёргает, разрывая. Грудь мягко падает ему в ладони под тихий стон над ухом. Джу поскуливает, находя его серёжку и втягивая в горячий рот. Юркий язык, просящие движения тела и жар под ладонью, когда он спускает её сразу под мокрую ластовицу нижнего белья, распределяя сок её возбуждения по нежным складкам. Кажется, это впервые за последние несколько месяцев после Солы, Чонгук отпустил голову.       – Покажи мне, как ты любишь и хочешь, – хрипит, откидывая голову на спинку дивана, когда девичий язык широким мазком скользит по его шее, зубы прикусывают кожу под челюстью. Джу хмыкает, соскальзывая с его колен и опускаясь на пол. Смотрит развязно, скользит ладонями по его ногам, очерчивая пах, и медленно расстёгивает ремень, звякнув пряжкой. Чон тянет ухмылку, шире разводя бёдра и позволяя ей вести.       К чёрту.       К чёрту всё, если её рот будет продолжать так принимать его.       Входящее сообщение: «Чонгук, это Лили. Мы можем встретиться? Тэхёну знать не нужно. Буду ждать ответа.»