Para Bellvm

      Зарево рассвета не сползало с небес, и восходящее светило озаряло равнинные барханы далёкой земли.       Лошади неспешно и устало сминали копытами дикую траву, отдыхая от галопа со вчерашней погони. На конях были десятки людей, рассыпным строем передвигавшиеся в очередную крайность этой, казалось бы, совершенно бескрайней земли.       Жары не было. Всадники благодарили Господа: если бы не вчерашний туман, им было бы не оторваться никак. Степь — не город и не лес; в нём не спрячешься, не скроешься от постоянного преследования армии и жандармерии.       По плоскостям далёкой для них степно-саванной земли шли совершенно чуждые люди, на её землях оказавшиеся впервые. Многим из них спокойно ходить по этой земле не даёт их этническая принадлежность; кто-то стал частью этих всадников из-за того, что его семья была бедной, и ущемлялась этой страной, как один из «низших» народов — так называли здесь тех, кому по этническому принципу гражданство не полагалось. А дальше уже разбирайся сам, что и как делать.       Винтовки и пистолеты, у кого лежавшие к прикреплённой к патронташу иль поясному ремню кобуре; у кого сами ремешком закреплённые к телам, уже не дымились от стрельбы. Той ночью каждый из стволов сказал больше слов, чем стоило бы.       Это был склад.       — Ты уверена, что мы идём в правильном направлении?       — Более чем. Я знаю одного человека, что может нам помочь.       — И он точно находится там?       — Да. Нам придётся поторопиться, стоит солнцу встать окончательно. Времени у нас мало. Успеем на дирижабль — если нас не засекут до этого или если не подымут тревогу, мы доберёмся до Либерио в целости и сохранности.       — Город разве не кишит ими? Это же, считай, один из очагов марлий…       — Будем вести себя тихо. Если встретимся с ними раньше, чем к нам возникнут подозрения — можете считать, что нам спасена жизнь.       — Хорошо.       Девушка, ведшая колонну, отличалась невысоким ростом и слишком длинными для налётчика волосами — до груди. Она не срезала их; предпочитала заплетать их в особые косы в моменты боя и расплетать лишь в городе. Это маскировало; помимо этого, её племя считало, что если сплетать косы таким образом, то сулит улыбка удачи.       Поход был долгим, но у подпольных групп сопротивления иного выбора не было — или жить свободно, отмщая всех погибших и униженных собратьев в изгнании, или терпеть гнёт вместе с ними. Это и выбором-то сложно назвать; в конце концов, они ведь не элдийцы, что могут превращаться в титанов и становиться почётными солдатами на поле боя, в атаку направляясь раньше всех…       У возникшего на пути озерца, близ которого росло много деревьев, группа решила остановиться. Это был настоящий лесок, если так можно сказать. Остановились на водопой — кони точно уже давно хотели пить. Да и налётчики уже измарались.       Спешившись и дав коням свободу, люди расселись под ветками деревьев, когда лошади все подбежали к озеру и начали испивать водицу. Вскоре и всадники достали фляги, начав наполнять их прозрачной водой — вроде чистой, а времени проверять её у них не было. Если трупов да костей животных рядом нет — точно не отравлено.       — Эй, Клар… скажи, а ты ведь была раньше в Либерио? — обратился к той самой девушке один из солдат, пока набирал флягу.       — Ещё бы. Я не направила бы в нас такое дерьмо, если бы раньше сама в него не влезла. Там одна из ячеек Сопротивления… думаю, будет на что посмотреть.       — И где же?       — В Либерио расположен один из крупнейших портов всей империи, который ведёт прямо к Парадизу. Здесь можно будет либо навести нужные контакты на будущее, либо залечь на дно и стать частью военно морского флота и ждать судного дня.       — Хорошо. Но как мы можем быть уверены, что свяжемся с сопротивлением?       — Там находится его глава. Я не знаю, что это за человек, и его личность везде остаётся анонимной… так что, в этом я не уверена. Но у него явно есть те, кто менее скрытен и смогут нам с этим помочь.       — Должно быть, он крупный чиновник или элдиец… чёрт, если нас туда примут, мы навсегда от прошлого откажемся.       — Сожалеешь, Оньянкопон? — назвала вдруг девушка его по имени. — Понимаю тебя. Меня дома мать ждёт и две сестры. А об отце говорить не буду.       — А что? С ним что-то случилось?       — Да, вроде того. Не переживай, нам всем здесь есть, что терять. Не только тебе. Только мы либо теряем это, либо останемся без всего.       — Что же… Ты права. Это не выглядит достойным выбором, разве что выбором меньшего зла.       — Если ты не марлиец в Марли, то всегда с тобой так. Впрочем… есть марлийцы и в нашей организации — те, кто против своей же империи… но их мало, ибо большая часть блаженно не знает о том, какие ужасы другие народы испытывают в войнах и какая ждёт страну война в будущем.       — Да уж… А что мы будем делать, если война с кем-то разгорится?       — Воевать до приказа. А что ещё?       — Ну да, логично.       — Ладно… — сказала Клар, поглядев на своих сослуживцев. — Я не могу быть точно уверена, что нас в Либерио ждёт нечто хорошее. Более того, я совсем в этом не уверена. Но мы туда доберёмся так или иначе, и этот вопрос не обсуждается.       — Ты только не забывай, что ли, что у нас ещё один лидер есть, — обратился более зрелый мужской грубый голос. — План таков. Оружие спрячем. Если наткнёмся на патруль, солдат врага, или, допустим, жандармов и те что-то заподозрят — разделяемся и по норкам туда, где придётся. Идём до города как придётся. И если кто-то не вернётся к нам без весточки — будем считать его умершим. По появлению в городе коней всем продать. Собьём деньги, тем более не все кони наши. Я и Клар переговорим с повстанцами, и подумаем, что можно сделать. Всем всё понятно!       — Да!       — Отлично. Отдыхаем ещё двадцать минут, и потом выезжаем.

***

      — Маршал Закклай.       — Да, Ваше Величество.       — Я рада видеть вас.       Генерал, прибывший в тронный зал, сопровождаемый свитой, увидел свою недавнюю собеседницу рядом с королевой. Ему отчаянно хотелось зевнуть и улечься прямо на этом ковре, о чём, вероятно, говорили публике его темнеющие веки.       Тем не менее, он поклонился Её Величеству, и ожидал, пока она что-нибудь скажет.       — Я знаю, что вы сейчас занимаетесь подготовкой плана грядущей военной компании. Всё верно?       — Да… да, вы правы, Ваше Величество.       — Я думаю, вы сами осознаёте, насколько устали. И я бы очень хотела, чтобы вы отправились в отпуск, как только составите данный проект. Вы ведь не возражаете?       — Нет, ни капельки, Ваше Величество.       — Замечательно. Пройдёмте к столу. Я хотела обсудить с вами несколько вопросов касательно плана, и то, что нам предстоит сделать в будущем.       Обёрнутая вокруг Её Величества толстая мантия скрывала изящность её тонкой фигуры, а корона закрывала собой пышные золотые пряди, собранные в пучки. Дариус же обращал внимание только на то, что в этом одеянии королева выглядит несколько несуразно, равно как и такая же молодая девушка рядом с ней, одетая в парадную военную форму… им же всего пятнадцать!       Главнокомандующего всегда смущал вопрос того, что бесфамильная простолюдинка куда ближе к дворцу, чем военные элиты. В случае кризисной ситуации присутствие этой незнакомки без биографии и каких либо известий до вступления в разведку могло привести к смуте или кризису, как это было со свергнутой Закклаем же свитой лжекороля Фрица. Ведь именно она будет иметь ключевое влияние на решение королевы Хистории, а не военный совет.       С Имир у Дариуса сложились умеренные отношения. Было видно, что она не чувствует себя на своём месте. Со временем она, однако, может привыкнуть. Любой неопытный человек, а уж тем более нестабильный подросток, обретя в руки большую власть, в итоге может оказаться опаснее любой колониальной империи: расточительность, алчность, неграмотность и недальновидность в принятии решений — именно этого боялся Закклай.       Сейчас, видя в веснушчатой спокойный и умеренный взгляд, он особо не переживал. Но даже пересиливая желание уснуть, поклялся ещё давно — следить за этим человеком как можно более внимательно.       — Хорошо, Ваше Величество. Будет ли кто-то ещё на обеде?       — Да… Комендант Пиксис и командор разведки Смит. Я хотела обсудить вопросы военной мощи и кое-какие детали, которые стоило бы учесть в плане. Как и те, что не стоит учитывать.       — Понял вас, Ваше Величество.       Свита Закклая и королева с хранительницей королевских покоев направились в банкетный зал в другом крыле дворца. Туда сразу прибудут Пиксис, Смит и приближённые к ним лица.       Обложенные качественной лепниной стены, статуи, пилоны с королевскими реликвиями были окружены стоявшими на внутреннем карауле гвардейцами, новейшие винтовки которых направляли штыки вверх.       Ещё стены украшали прекрасные картины, в которых описывалась история. Портреты Её Величества и её предков, батальные сцены гражданской войны и войн за престолонаследие, картины недавних побоищ за Шиганшину и Трост, а также разные натюрморты; архитектурные, городские и природные элдийские пейзажи кистей лучших художников империи. Теперь Закклаю стало понятно, отчего сюда раньше пускали только короля, Рода Рейсса и прочих аристократов.       И теперь совершенно иные люди шли по этим коридорам всё ближе к банкетному залу, никуда, однако, не спеша.       — Знаете… маршал Закклай, в текущей ситуации я не очень-то и уверена, что Марли смогут оказать какое-либо достойное сопротивление.       — Очень зря. Мы недооцениваем своих врагов из-за того, что считаем, что перебежчики будут бесконечно верны Элдии. В реальности мы не можем знать, что будет, когда они увидят своих бывших сослуживцев из Марли здесь, на острове.       — А вы думаете, что они нападут первыми?       — Было бы глупо считать, что они поступят иначе. Я уверен, что они ждут момента нашей наибольшей слабости. Шансов на победу у них в текущем положении у них очень мало. Ждать своей кончины с полной готовностью… я думаю, что они не настолько глупы.       — Значит, мы будем обороняться?       — Сначала придётся. Мы можем избежать войну, если избежим любой распри, но я знаю Парадиз. Сохранять благо до переворота было очень сложно — за время моей жизни мятежей против ваших предков было огромное множество. И если при регентстве Ури Рейсса у нас были какие-то шансы, то после его кончины правительство перешло к репрессивным мерам, многие погибли ещё задолго до падения Стен.       — Но почему об этом никто не знает?       — Потому-то и не знает, потому что это засекреченная информация. От повстанцев не осталось почти ничего; а тех, кто что-то помнил, разными путями заставили молчать. Не тот случай, когда ты в полномочиях отказаться.       — Значит, они ждут, пока в Элдии состоится очередное выступление?       — Скорее всего, да. Или холода. Или голод. Не стоит думать, что они не вышлют к нам шпионов, так что нужно осторожно проверять границу.       — Да. Вот, мы почти пришли.       Швейцары, одетые в шёлковые красные ливреи, открыли деревянные двери, и показали очень красивый зал. Над столом возвышалось две больших позолоченных люстры, а сам дубовый стол был огромных размеров, и, вероятно, был сложен из изначальных двух, а то и больше частей.

***

04.10.851

      «…Иногда я думаю про тот судьбоносный день. Я встретил его всего на пару мгновений, и он кипел яростью. Бертольд поступил, как идиот — никто не просил его убивать безвинного рядового. Тем более я. Он же сам рассказывал, как Эрен был верен ему… в итоге ничего не получилось, и пришлось бежать на материк.       С тех пор, как мы поговорили в Путях, многое изменилось, но я всё ещё помню. Сегодня я вспомнил об этом снова. Командующий Магат, вновь изучив досконально полученные нами досье, выглядел не очень хорошо — на глазах виднелся недосып. Он рассказал, что план готов, и скоро начнётся война со Средневосточным союзом, а я отправлюсь зреть на её развалины. Осознавая одно — это я пришёл к ним с боем, хотя мне лично никто из тех, кто погибнет, ничего не сделал. И это если мы обретём победу - среди нас нет ни Райнера, ни Энни, ни даже Зубастого титана. Ничего, что коренным образом переломило бы ход этой самой кампании, даже мы сами.       И всё-таки, однажды мы перестанем быть оружием. Однажды Бертольд, господин Ксавер, Марсель и прочие сотни безвинно сгинувших титанов будут свободны, как и вся остальная Элдия. Как и мой брат. Жертвы и лишения погибших не будут напрасны. Грядущие дни прояснят обстановку, и мы наконец сможем понять, что ждёт нас дальше… Скоро мы все будем свободны.»       Молодой солдат шёл по зоне близ лагеря Воинов и увидел костёр. В огне горела сухая трава, собранная неизвестно где; а вместе с ней тонкие веточки. Внутри покоился клок бумаги, почти истлевший; всё, что он смог увидеть - дату. Четвёртое октября. Её написали вчера.