Один шаг назад

Несмотря на то, что у Императора было достаточно министров для решения, кажется, любой проблемы, многие дворцовые документы не стоило доверять даже им. Фраза «Держи друзей близко, а врагов еще ближе» принимала нарицательный характер. Мо Жань понял, что министрам не стоит полностью доверять далеко не сразу. По началу он набил множество шишек, которые сыпались ему на голову регулярно. Среди всех проблем, которые ему принесли его верные министры, кража казны казалась самой безобидной. Но если нельзя верить людям, для которых служение народу — обязанность, тогда кому вообще можно доверять даже самые элементарные дела? Самому себе. Это было одной из первых вещей, к пониманию которой Мо Жань дошёл сам. Ну-у, не совсем сам. Эту простую истину всеми силами вбивал ему в голову Чу Ваньнин. Каждый раз, спотыкаясь на одном и том же месте, уже Император, словно собака, получившая очередной пинок под зад, Мо Вэйюй снова и снова шёл только к одному человеку. Хоть Чу Ваньнин выглядел крайне недовольным, кричал на него и еле сдерживался, чтобы не избить своим духовным оружием, он каждый раз приходил ему на помощь. Тогда Мо Жань понял, что может доверять не только себе одному, но и ему. Потому что, несмотря на все обиды, застывшие между ними, разногласия и ссоры, Чу Ваньнин никогда не бросал его. Когда это знание укрепилось в сознании Мо Жаня, он стал доверять только своему супругу. Однако, даже если они находились наедине, обсуждая дальнейший план действий, какой-нибудь одинокий и позабытый листок бумаги, хранивший на себе хоть толику информации, мог попасть не в те руки. После того, как такое происходило несколько раз, Мо Жань всерьёз задумался над тем, как можно решить данную проблему. Это стало первой его удачной идеей, которую таковой признал даже Чу Ваньнин. Они создали свой собственный шифр, о котором знали только они двое. С появлением шифра многие проблемы исчезли сами собой. Мо Жань доверял только Чу Ваньнину, и омега ни разу не подвёл его. В нынешнем времени об этом шифре не знал никто, кроме него. Именно поэтому Мо Жань провёл всю ночь над записью ключевых моментов из прошлой своей жизни. Конечно, он уже не был таким дураком, как раньше, и помимо зашифрованных записей позаботился и о достойном месте для их хранения. Вот только… Он не собирался прямо сейчас бросаться воплощать всё задуманное в жизнь. Время научило его больше думать головой и меньше подвергаться импульсивным порывам. Сегодня был последний день празднования дня рождения Императора, и Мо Вэйюй собирался просто расслабленно провести его, тайно любуясь Чу Ваньнином и радуясь возможностью всё исправить. За один день нельзя измениться настолько, что твои близкие тебя не узнают. Сейчас ему следовало дурачиться, веселить своих братьев, спорить с Сюэ Мэном и всячески наслаждаться жизнью Наследного принца. Но одновременно с этим он будет показывать изменения в своём характере. Медленно, но верно он придёт к той модели поведения, в которой жил последние годы. Столько планов, столько планов… Надёжно спрятав свои записи, Мо Жань спрыгнул с кровати и потянулся, бесшумно зевая. Хоть он и провёл бессонную ночь за составлением плана, его взбудораженность никуда не делась. Сейчас ему казалось, что он может свернуть горы лишь по щелчку пальцев. Слуга подал воду и Мо Жань поспешил умыться. Он не стал дожидаться, пока ему подадут одежду, и сам выбрал то, что было ему по вкусу. На этот раз альфа не стал скромничать и надел одежды более соответствующие его статусу. На самом деле он понимал, что самую малость ему бы хотелось покрасоваться перед Чу Ваньнином, если они случайно встретятся — а Мо Жань именно на это и был нацелен. Вот! Смотри, какой я красавец, и буду твоим, если захочешь! Глядя на то, как его господин посмеивается, в сотый раз поправляя свои волосы, собранные в высокий хвост, слуга почувствовал, словно гора свалилась с плеч. Наследный принц постепенно приходил в себя. *** Хорошее настроение не пропало, даже когда Сюэ Мэн в омерзении выплюнул в его сторону: — Что за отвратительную морду ты скорчил? Мо Жань, не переставая улыбаться, снисходительно ответил, даже не удостоив кузена взглядом: — Мэн-Мэн, это вовсе не отвратительная морда, это лицо счастливого человека. Хотя откуда тебе это знать? — принц сочувственно вздохнул и покачал головой. — Мой младший брат такой дурак, но что с него взять, родная кровь всё-таки. Эх, так и быть прощу ему это невежество. Сюэ Мэн покраснел, а палочки хрустнули в его руках. Возможно, он хотел сказать ему что-то ещё, но сейчас ситуация к этому явно не располагала. Они всей семьёй собрались в зале и завтракали в узком кругу. На этот раз отец разрешил Мо Жаню покинуть его покои и разделить с ними трапезу. Наследный принц снова и снова обводил взглядом всех присутствующих и улыбка не переставала сиять на его лице. Правда, когда Мо Жань в очередной раз добрался взглядом до сидевших напротив него отца и мачеху, он неудачно пересёкся взглядом с госпожой Нин. Но сейчас даже её бесчувственное, ничего не выражающее лицо с холодным тёмным взглядом, не могли испортить его настроения. Он без зазрения совести первым отвёл глаза и посмотрел на отца. Обычно Императору полагалось сидеть на возвышении, лишний раз подчёркивая его статус сына Неба. Но Мо Чжэньян никогда таким не занимался. Напротив, он сидел с ними рядом, показывая, что для него все они равны. Его дорогая семья. Мо Жань вновь почувствовал приближение слёз счастья и поспешил положить в рот новую порцию тушёных овощей, чтобы отвлечься на их божественный вкус. Его младшие братья сидели справа, друг за другом, а за ними, после Сюэ Мэна, притаился тихий Ши Мэй. Хоть он и не был родственником по крови, он всё ещё был приёмным ребёнком дяди, поэтому мог разделять трапезу с Императором, Императрицей и принцами. Ши Мэй также мог присутствовать и на торжестве в честь дня рождения отца, но он вежливо отпросился, чтобы помочь одному из старейшин ордена Сышен. Ши Мэй прекрасно понимал своё место. Хоть его и причисляют к роду Сюэ, омега всё ещё является всего лишь приёмышем. И если он будет слишком часто мелькать рядом с ними, то могут поползти неприятные слухи. Это сейчас Мо Жань понимал, в какую неловкую ситуацию он ставил Ши Мэя, каждый раз, когда едва не насильно усаживал его рядом с собой на пирах и на занятиях. Возможно, если бы чувства Мо Вэйюя были прежними, и в итоге он бы женился на Ши Мэе, тогда это могло немного сгладить острые углы. Но меньше злословить за спиной о нём бы не стали точно. К тому же… Те прежние чувства остались в прошлом, нынешний Мо Жань был другим, его сердце принадлежало другому человеку. Теперь одной из задач было сделать всё от себя зависящее, чтобы после того, как его изменённые намерения в сторону Ши Мэя выяснятся, омега не попал под удар местных интриганов и сплетников. К тому же… Мо Жаню предстояло также медленно менять отношения с Ши Минцзином. Он знал, что ранит его чувства, однако слишком хорошо понимал, что это неизбежно. Ха… Ему предстояло столько работы. Секреты, что связывали людей друг с другом. Тайны, которые должны остаться тайнами и напротив только и ждущие, когда на них прольют свет. Его перерождение… Вопросов было множество, и на каждый из них следовало найти ответ. Но сейчас Мо Жань наслаждался едой, ни на секунду не забывая о своих намерениях и планах. *** До вечера оставалось ещё достаточно времени, поэтому Мо Жань решил немного прогуляться. Теперь он с живым интересом осматривал всё вокруг себя, обновляя старые посеревшие от времени воспоминания. Дерево, под которым он в первый день увидел Чу Ваньнина, действительно расцвело. Значит, ему не показалась та золотая духовная энергия, которая наполнила сухое дерево, словно живительная вода напоила корни. Пышные цветы благоухали, хотя сейчас был ещё не сезон, холодный ветер колыхал ветви, и нежные лепестки от каждого порыва медленно падали на землю. Мо Вэйюй протянул руку и несколько бархатных лепестков упало на его раскрытую ладонь. Он умер под этим деревом, так и не добравшись до Павильона Алого Лотоса, где был похоронен Чу Ваньнин. Теперь же это дерево обрело для него иной смысл. Оно словно стало символом новой жизни. Мо Жань перевернул руку, и бледно-розовые лепестки, подхваченные порывом ветра, унеслись куда-то вдаль. Тропинки, выложенные белым камнем, вели в разные стороны. Он дошёл до подножия пика Сышен и задрал голову, взглядом обводя более трёх тысяч ступеней, конца и края которым не было. Там наверху находился орден заклинателей, которым управлял Сюэ Чжэнъюн. Согласно легенде, что переходила от поколения к поколению в их семье, некогда на месте императорских дворцов здесь находилась только школа заклинателей и носила имя пик Сышен. Там, дабы достичь бессмертия, предавалось самосовершенствованию, множество людей. Однако не каждому это было по силам. Чтобы сформировать золотое ядро, нужно было изначально располагать определёнными зачатками к таким практикам, фундаментом, на котором строилось всё. Вот только уже тогда все эти заклинательские школы пребывали в упадке. Люди, обладающие способностями к самосовершенствованию просто перестали рождаться. А если у кого и были хотя бы задатки для этого, то были они столь незначительными, что и говорить вслух о них стыдились. Лишь наследники императорской крови сохранили в себе духовные основы и со временем их силы достигали апогея, с которым не мог сравниться никто другой. Изначально школа Сышен не была известна, но всё изменилось, когда в неё попал один заблудший сирота. Мальчик был совсем хилым и маленьким, забитым, однако упрямо хватался за жизнь, не желая отступать. Старейшины сжалились над несчастным ребёнком и приютили его, дав имя Сюэ. Спустя некоторое время они обнаружили у мальца поистине выдающийся потенциал для духовных практик. Сформировав золотое ядро в кратчайшие сроки, он смог добиться признания и достиг невероятных высот. С возрастом такой талант просто невозможно было скрывать и тогда его заметил сам Император. Заинтересованный, он попросил встречи с тем уже юношей, а когда эта встреча состоялась, со слезами на глазах признал в нём своего пропавшего сына. Вот так некогда сирота нашёл своего отца, получил титул наследного принца и вернулся в родные пенаты, а когда пришла его пора взойти на престол, он распорядился переместить главную резиденцию императора подле пика Сышен. Там и стал править. Однако он не забыл обо всём, что для него сделали заклинатели этой школы и с начала его правления первые сыновья носили фамилию Мо, а вторые — Сюэ. Так династия Мо правила уже многие столетия, а Сюэ всегда оставались верными приближёнными правителя, но не претендовали на трон. Правда, стоит уточнить, что такой порядок был только до того, как отец Мо Жаня — Мо Чжэньян — стал императором, после он упразднил его, давая всем своим детям фамилию Мо. Так и получилось, что его отец и дядя стали последними детьми, которые несмотря на единокровие носили разные фамилии. Если бы Мо Чжэньян не отменил старый закон, тогда очереди на престол не было. Мо Жань остался бы Мо Жанем, как первенец, а вот все его братья носили бы фамилию Сюэ. Он до сих пор не знал, было ли решение отца верным. Если бы дети Нин Жэньмэй изначально были лишены права наследования, тогда возможно не было никаких заговоров, попыток переворота, и Мо Цинван не лишился жизни. Мо Вэйюй мотнул головой. То, что было в прошлом, осталось там же. Он не мог с точностью сказать, как сложится будущее, но он сделает всё возможное, чтобы избежать трагедии. Наследный принц собрался подняться вверх, но не успел он и шага ступить, как его окликнули. — А-Жань, что ты здесь делаешь? Мо Жань обернулся через плечо и увидел Ши Мэя. Омега нёс в руках гору прошитых книжек. Не долго думая, принц подошёл к нему и взял половину ноши. — Хочу прогуляться по Пику. А ты куда идёшь? — К старейшине Сюаньцзи. Сегодня он читает лекцию о злых духах. — Разве вы все не должны отдыхать в честь празднования дня рождения отца? — альфа, недоумевая, округлил глаза. — Мы и отдыхаем. Сейчас у старейшины не так много дел и мы смогли договориться с ним, чтобы он провёл с нами занятие. Ты же знаешь, он уже в возрасте и почти не преподаёт, поэтому сегодняшняя лекция очень важна. Такой кладезь знаний… — Понятно, — улыбнулся Мо Жань. Да, Ши Мэй всегда был жаден до знаний, он помнил это. — Только не перенапрягайтесь. Они медленно поднимались вверх. Мо Жань смотрел точно вперёд, поэтому не мог видеть обеспокоенного взгляда Ши Мэя. Обычно Наследный принц не замолкал бы ни на секунду на протяжении всего пути, но сейчас между ними повисло неловкое молчание. По крайней мере таким оно показалось омеге. Ши Мэй никогда не отличался выносливостью и силой, даже его способности заклинателя были ниже среднего и никто не возлагал на него никаких надежд. Однако он сам был готов учиться, получать новые знания, развиваться. Ши Минцзин действительно воспользовался шансом, который предоставил ему Сюэ Чжэнъюн. Когда они добрались до середины пути, Ши Мэй всё-таки подал голос. — А-Жань, — позвал он. — Что? — Мо Жань посмотрел в его сторону и с удивлением отметил, что Ши Мэй отстал от него ни на несколько шагов, а на целый десяток. — Ты прямо лучишься энергией, — мягко улыбнулся омега. — Да… — принц вернул ему улыбку, — силы наконец-то возвращаются, вот и энергии через край. Мо Вэйюй дождался, когда Ши Минцзин поравняется с ним и пошёл с омегой нога в ногу, стараясь не спешить, чтобы его другу было не сложно поспевать за ним. Проводив Ши Мэя, Мо Жань осмотрелся по сторонам. Вокруг никого не было, видно все сейчас сидели по комнатам, а может и вовсе спустились в город развеяться. Кто бы знал наверняка. Он медленно брёл по мосту, осматриваясь по сторонам. На Пике царили тишина и спокойствие. Хоть у его скитаний не было конкретной цели, он, сам того не замечая, оказался перед знакомой бамбуковой рощей. Сначала Мо Жань не собирался заходить дальше, однако подумав, всё-таки решил сходить в ещё одно место, полное воспоминаний. Недавно Сюэ Мэн вспоминал легенду и Лисице и Заклинателе, и не последнюю роль в ней играла резиденция, спрятанная за этой рощей. Когда Мо Жань миновал бамбуковые заросли, что подобно неприступным стенам возвышались перед ним, его взгляду открылся одинокий Павильон Алого Лотоса ныне всеми заброшенный и обходимый стороной. Казалось бы, как одна единственная легенда могла бы заставить людей сторониться какой-то постройки. Но людям свойственно бояться ими же придуманного. Конечно, Мо Вэйюй не мог с полной уверенностью сказать, что всё это выдумки и никогда такого не было. Может и было, кто ж теперь знает. Но раскинувшаяся перед его глазами картина никак не увязывалась с историей о безумной любви, способной уничтожить даже самого великого человека. Павильон Алого Лотоса располагался над водой. В пруду, покачиваясь на волнах, цвели красные лотосы, притягивая к себе взгляд. Мо Жань недолго думая подошёл ближе. Сейчас это место выглядело не живым, в прошлом же здесь находилась резиденция Чу Ваньнина. Сюда Мо Жань приходил с завидной регулярностью, сюда бегал Сюэ Мэн, постоянно жалуясь на своего нерадивого братца, сюда захаживал Мо Цинван, притаскивая с собой целую кучу книг, чтобы задать возникшие у него вопросы. Сколько воспоминаний хранил этот павильон… И будет хранить, хоть и помнит об этом только он сам. «Я создам новые… На этот раз только счастливые» Альфа сделал глубокий вдох, впитывая в себя запах пруда, бамбуковых листьев и… пыли… Оглушительный чих заставил притаившихся птиц взлететь вверх, возмущённо крича. *** Нин Жэньмэй внимательно следила за тем, как её самый младший сын старательно протягивает нитку через ткань. Сосредоточенный настолько, что неконтролируемо высунул кончик языка, и прикусил его… Женщина тяжело вздохнула и, прикрыв глаза, сказала: — Вэй-эр, следи за манерами… Мо Вэй оторвался от шитья и удивлённо уставился на матушку, не понимая, что она имеет ввиду. Нин Жэньмэй же сохраняла молчание и не собиралась подсказывать ему, что он сделал не так. Третий принц задумался. Вроде бы поза была соответствующей, его одежды не помялись, а причёска не развалилась. На его лице отразилось искреннее недоумение, и госпожа Нин лишь тяжело вздохнула. — Язык, милый. Язык. Округлив глаза ещё больше, Мо Вэй в ужасе уставился на неё, и только после этого подобрал кончик языка обратно. — Простите, матушка, — расстроенно произнёс он, взглядом утыкаясь в пол. Нин Жэньмэй лишь ответила: — Продолжай. И Мо Вэй с ещё большим усердием накинулся на вышивку. Госпожа Нин понимала, что он ещё юн, однако не могла позволить послабления в воспитании. Он — принц Империи, и просто не имеет права не соответствовать возложенным на него ожиданиям. Так учили её папа и отец, так и она учит своих детей. Её спокойный взгляд скользнул на узор, появляющийся на белоснежной ткани. Она решила начать с основ, чтобы Мо Вэй смог разобраться самостоятельно. Ему было тяжело больше с непривычки. Сейчас большинство его занятий с учителем составляли этикет и начальные знания некоторых предметов, которые сейчас изучали старшие дети. Госпожа Нин даже не думала добавлять к его и так напряжённому графику что-то ещё, но Мо Вэй сам попросил её. И разве могла она отказать? Узор получался кривым, как бы омега не старался его исправить. На его лице нескрываемо проступила печаль, и руки остановились. — Это твоя первая вышивка — не нужно расстраиваться из-за неудачи. Все мы с чего-то начинали. Главное — никогда не останавливаться на полпути. Мо Вэй взглянул на неё и грустно спросил: — Правда? — Конечно, — она протянула к нему руку. — Иди ко мне. И мальчик тут же ухватился за её ладонь, переползая к ней под бок. Нин Жэньмэй обняла его, соприкасаясь головой с его шелковистыми волосами. — Мама… — позвал он тихо. — М? — её изящные пальцы погладили его по макушке. — А я смогу вышить дракона? — Сможешь. Ведь ты большой молодец и всё схватываешь на лету. Мо Вэй улыбнулся и прижался к ней ближе, обнимая в ответ. — Я хочу вышить самый красивый платок и подарить его Жань-гэ! — поделился омега своими планами. — Уверена, ему понравится твой подарок. — И для Ван-гэ и Жэнь-гэ тоже! И для папы! Обязательно для папы! Госпожа Нин прикрыла глаза, грея сына в объятиях, против воли она вспомнила свой давно вышитый платок, который она подарила супругу, когда они только собирались заключить брак. Это был жест, несущий в себе просьбу — я не хочу быть твоим врагом, поэтому, пожалуйста, позаботься обо мне. И Мо Чжэньян принял его. Политические браки редко были счастливыми. Чувства и желания больше не имели смысла, ведь на первый план выходили обязанности. Одной из таких обязанностей было рождение наследника. Нин Жэньмэй никогда не забудет своих переживаний… Постоянное давление со стороны семьи, со стороны министров. Всем нужен был мальчик-альфа. Но никому не было дела до того, какую цену заплатит сама госпожа Нин. Всего лишь тело — так она себя ощущала каждый раз, когда встречалась со своей семьёй. Никто не спрашивал «Как ты себя чувствуешь?», все спрашивали «Как будущий принц себя чувствует?». Ей же доставались лишь упрёки, пока вход во дворец не был закрыт. Уже за одно это она была благодарна своему царственному супругу. Однако даже ему было не под силу избавить её от страхов. Что будет, если родиться мальчик-омега? Или девочка-омега? А если бета? Если ребёнок будет болен? Или и вовсе родится мёртвым? А она? Что будет, если умрёт она?! Не сосчитать, сколько молитв она возносила богам, лишь бы с ребёнком всё было хорошо, лишь бы он родился здоровым, лишь бы… она оправдала все возложенные на неё надежды… И на свет появился Мо Цинван. Мальчик-альфа, как все и хотели. Как она и молилась. Вот только кто бы знал, что она забеременеет снова, а потом ещё раз. Счастью её родителей не было предела, когда на свет снова появился мальчик-альфа. А она не знала, счастлива ли она. Но по крайней мере дитя было здорово. Ещё один наследник… А потом… Потом родился Мо Вэй. И на этом всё закончилось. Отец сохранял молчаливое презрение, пока папа, не переставая причитал, что это всё она недостаточно старалась. Для них её новорождённый сын был не более, чем плачущим крошечным тельцем, ведь он родился омегой, а не альфой, хоть и был мальчиком. Никому ненужный, бесполезный. Однако для неё он был драгоценностью, которую не могли разглядеть остальные. Так Нин Жэньмэй думала до тех, пор как в её покои не пришёл Мо Чжэньян. Он всегда навещал её после родов. Не важно, сколь отвратительно она выглядела. Неизменно Император усаживался на край кровати и брал её за руку. Его слова благодарности и в тот раз были искренними. Даже несмотря на то, что это был не сын-альфа. Мо Чжэньян был единственным, кто разделял её чувства, кто уже любил этого ребёнка — не важно, кем он родился. И сейчас этот маленький журавлик был уже таким большим. Нин Жэньмэй росла в семье со строгим воспитанием. У них не было принято проявлять хоть какие-то эмоции по отношению друг к другу. Похвалы удостаивались разве что полезные. Старшая сестра отличалась большим запасом духовной энергии и прочным золотым ядром, младшая славилась своей красотой. А она… Не могла похвастаться ни тем, ни другим. Не дотягивающая ни по одному параметру. Её увлечение считали глупостью, цели — нелепицой, а желания и вовсе не учитывались. Поэтому не было ничего удивительно, что когда её удалось сосватать замуж за Императора соседствующего государства, отец заставил Линьсинь бросить всё и превратиться в безмолвную куклу, без права голоса, не то, что выбора. Она ни за что не желала такой судьбы Мо Вэю, её отдушине и сокровищу. Всё, чего так не хватало ей, Нин Жэньмэй старалась дать своему сыну, на котором поставили крест с самого рождения. Пускай никто не верит в него, это будет делать она всем своим сердцем, душой, естеством. Такие мысли посещали её голову всё чаще с каждым годом. — Мама, — позвал её Мо Вэй, и Нин Жэньмэй поспешила отбросить тяжёлые мысли сейчас, — я хочу попробовать ещё. Он зашевелился, отползая от неё обратно к своей вышивке. Госпожа Нин незаметно улыбнулась его рвению и продолжила наставлять его. Неровные стежки превратятся в узор, запечатлевший в себе чувства человека, создавшего его. Императрица верила в это, ведь свои чувства она также когда-то вплела в ткань белого платка, который до сих пор служил верой и правдой тому, кому она отдала часть своего сердца. *** Ноги сами несли его вперёд. Из-за нетерпения он оказался возле входа в зал самым первым. Мо Жань огляделся по сторонам, но не найдя никого взглядом, просто опёрся спиной о стену и решил ждать. Ну вот, поспешил. Альфа прекрасно понимал, что его метания бесполезны. Даже после вчерашнего разговора с Чу Ваньнином ничего не поменяется по щелчку пальцев. Выстраивать взаимоотношения — это тяжёлый труд. Мо Вэйюй знал Чу Ваньнина много лет, но сейчас все его знания ничего не стоили. Какой в них прок, если он даже поговорить с ним толком не может? Сколько лет понадобится на построение крепких отношений? Пылкой любви? Абсолютного доверия? Это дело не одного года. Вряд ли сегодня им выдастся возможность поговорить. Это значит, что всё, что останется принцу — безмолвное любование издалека. Да и смотреть долго нельзя. Вдруг они пересекутся взглядами, Чу Ваньнин его не поймёт и будет чувствовать себя неуютно. А завтра утром гости уже уедут. Их встреча была такой короткой после стольких лет разлуки. Мо Жань встряхнул головой. Не о том он думал. Не время печалиться, сегодня нужно запастись новыми воспоминаниями, чтобы те согревали его в одинокие ночи. У принца есть цель и к ней нужно идти. Шаг за шагом. По этой бесконечно длинной лестнице вверх. — То еле ноги волочишь, то вперёд всех бежишь! Ты уж определись помираешь или нет! — громкий голос Сюэ Мэна отразился от каменных стен дворца. Обведя взглядом своего кузена, Мо Вэйюй улыбнулся, надеясь, что у него получилась та самая улыбка, которая бесила этого самовлюблённого придурка больше всего. Он так давно не применял её, что волновался, как бы не растерять сноровку. Но даже несмотря на прошедшие годы, ему удалось заставить пар валить из ушей Сюэ Мэна. Мо Цинван, спрятавшийся за спиной Маленького Феникса, молчал, разве что его любопытная мордашка пыталась выглянуть через плечо Сюэ Цзымина, чтобы посмотреть, что его так выбесило. Он увидел Мо Жаня и интерес сразу поубавился. В конце концов он наблюдал за их ссорами регулярно, хочешь-не хочешь, но к таком быстро привыкаешь и ещё быстрее устаёшь от постоянных криков. — Чему ты улыбаешься?! — всё никак не мог он угомониться. А Наследный принц только и делал, что стоял и молчал. — Сюэ Мэн, — вдруг заговорил Мо Цинван, — ты говоришь слишком громко. Даже стены трясутся от твоих криков. Альфа обернулся на него и вроде бы собирался сказать что-то и в сторону Второго принца, но в самом конце передумал, старательно делая вид, что кричал здесь вовсе не он, теперь игнорируя Мо Жаня. Не то что бы последний имел что-то против такой тактики. Ему тоже слишком быстро наскучило собачиться с этой дурной птицей невысокого полёта. Они разошлись в разные стороны, и Мо Цинван никак не мог решить, куда стоит встать ему самому. В итоге альфа просто выбрал место строго между своими братом и кузеном, при этом держа на всякий случай дистанцию и от того и от другого. Ему не хотелось оказаться в самом эпицентре драки. Если уж говорить откровенно, Мо Цинван вообще не понимал, почему они постоянно ссорились на пустом месте. То один как-то неправильно посмотрел на другого, то сказал что-то не с той интонацией. Матушка говорила ему, что существуют люди, которые просто не могут поладить в принципе, и всю свою жизнь они будут ругаться, даже не имея весомых причин на это. Мо Цинван был спокойным юношей, даже голос он не повышал ни разу за все годы своей жизни. Его тяжело было вывести из себя и на провокации Второй принц никогда не реагировал. По большей части из-за того, что просто не понимал, когда его провоцировали. Наставники учили его обуздывать свои эмоции и сохранять хладнокровие, поэтому большинство собственных чувств альфа не понимал. Несомненно, он умел радоваться. Просто обычно молчаливо. Ему могло быть грустно, но до слёз не доходило. А злиться… он не до конца понимал, как должна выглядеть злость. Неужели также, как недовольное лицо Сюэ Мэна — крики и нависающее сверху напряжение? Ответа Мо Цинван до сих пор не получил. И стены императорского дворца разделяли его недоумении, хоть и молчаливо. Он оглядел своего старшего брата, подмечая, что тот облачился в более соответствующие его статусу одежды. Пускай никто не догадывался, Мо Цинван часто обращал внимание на самые мелкие детали во внешности или одеянии человека. Альфа привык видеть Мо Жаня, хоть и не увешанным с ног до головы украшениями, но одетым с явным указанием на его высокий статус и наличие хорошего достатка. Заколки с драгоценными камнями, короны из редких металлов, вышивка позолоченными нитями, кожаные пояса. Всё это было неотъемлемой частью образа наследника престола. Именно поэтому Мо Цинван был первым, кто сразу заметил резкие перемены. Остальные, по-видимому, ни считали это чем-то важным. Но, когда ты много лет видишь человека ежедневно, общаешься с ним, разделяешь быт, то даже незаметные изменения становятся подобны грому среди ясного неба. Сюэ Мэн сказал, что он преувеличивает, что ему всё это кажется. И сейчас, глядя на Мо Жаня, улыбавшегося привычной улыбкой, спорящего с их кузеном, Мо Цинван и сам подумал, что всё это ему только показалось. Словно ничего и не было. Однако… он не мог выбросить из головы то выражение лица брата. Тот безразличный ко всему взгляд тёмных глаз. Поняв, что уже какое-то время беззастенчиво пялится на своего брата, Мо Цинван не нашёл ничего лучше, кроме как перевести взгляд на пол. Каменные плиты, плотно уложенные рядом друг с другом, не тронутые ни единой трещиной, являлись частью фундамента, на котором стоял дворец. И один их вид вернул Второму принцу уверенность. До тех пор, пока цела основа, стоявшее на них строение никогда не рухнет. Ему было невдомёк, что стоило лишь взглянуть в другую сторону, и там найдётся небольшой скол. Вроде бы ничего не значащий, однако нёсший в себе огромный смысл. Вот только не до конца понятно — какой именно. *** Довольно занятным оказалось то, что посланники дворца Тасюэ явились только на третий день празднования. Быть может они и приехали раньше, но выразить своё почтение Императору пришли сейчас. Мо Чжэньян никак на это не отреагировал, а значит был уведомлен об их задержке. Мо Жань не сдержался и глянул в сторону Сюэ Мэна. Маленький Феникс как обычно с кислой рожей жевал еду, в сторону посланников Тасюэ он даже не взглянул. Оно и понятно, это вам не его закадычные друзья. Наследный принц едва сдержал смешок от своих мыслей. На самом деле тот факт, что дворец Тасюэ запоздал с поздравлением, ненавязчиво указывал на наличие какой-то проблемы, из-за которой им пришлось задержаться. Обычно верные товарищи ордена Сышен никогда не позволяли себе такого. Глубоко уважая дядю и отца, они всегда откликались на зов помощи и продолжали поддерживать тёплые отношения на протяжении многих лет. Мо Жань хотел провести этот последний вечер, не забивая голову ерундой, а просто наслаждаясь едой и атмосферой праздника. Однако такую деталь он даже против воли не смог бы пропустить. Годы правления научили его не упускать даже крохотные подозрения, иначе позже можно очень об этом пожалеть. Он медленно отпил из пиалы, одновременно с этим оглядывая всех присутствующих. По лицам гостей мало что можно было понять. Все веселились, поддерживая дружелюбную атмосферу. Однако Мо Жаню ли не знать, насколько быстро может перемениться настроение людей? Улыбки, смех и увещевания в собственной преданности — ничего не стоили. Всё могло перемениться даже от лёгкого дуновения ветерка — и твой близкий друг оборачивался злейшим врагом. Сейчас никто из присутствующих не воспринимал Мо Жаня всерьёз, и это должно сыграть ему на руку в дальнейшем. Пока все будут думать о том, какой он дурак и слепец, Наследный принц сделает всё, чтобы никто даже глазом моргнуть не успел, как головы противников полетят с плеч. Главное — знать, против кого воевать… А в данный момент важнее всего было то, что его дорогой супруг за весь вечер не прикоснулся ни к еде, ни к вину. Ещё понятно, если вино Чу Ваньнину оказалось не по вкусу, но еда… Еда-то почему? Даже со своего места Мо Жань точно видел, что среди закусок, предложенных Второму Молодому господину Чу, не было ни одной острой. Всё пресное, свежее… Разве что компания его не устраивала. Чу Мань в своём духе делал вид, что рядом с ним никого не было. Он игнорировал не только соседей по сторонам, но и даже своего супруга, Лан Цзиньгуя. Хотя многие просто не могли оторвать от него взгляда, Мо Вэйюй самую малость, но понимал их. Этот омега отличался изящностью и врождённой красотой, которую выгодно подчёркивал макияж, дорогая одежда и драгоценности. Мо Жань мало с ним общался в прошлом. Если быть точнее — всего дважды. Первый раз Наследный принц встретил его на одном из праздников, проводимых в императорском дворце, второй — когда они с Чу Манем были приглашены уже Императором, наступающим на бессмертных, на застолье в честь Нового года. И при этом они только обменивались приветствиями. Получается, что за все те годы, что они с Чу Ваньнином были женаты, родственники омеги навещали его только тогда. Все из четы Чу делали вид, что друг друга знать не знают и знать не желают. Вот вам и высокие семейные отношения. Они были полной противоположностью императорской семье. Мо Жаню хотелось бы показать Чу Ваньнину, что семья — это не те, кто игнорирую твоё существование. Но, если честно, ему было страшно представить, сколько потребуется времени, чтобы выстроить доверительные отношения между ним и нынешним Чу Ваньнином. Однако трудности закаляют. Как ледяная родниковая вода закаляет сталь. Закончив рассматривать Чу Ваньнина, Мо Жань снова вернулся к еде. Альфа знал, что сегодня последний день, когда он мог увидеть его. Завтра утром все гости начнут возвращаться в свои резиденции, и семья князя Хуайцзуя отправится в Убэй. Дорога туда была неблизкая, и вряд ли они снова посетят императорский дворец в ближайшие полгода. Это значило, что им предстоит долгая разлука. Пускай сейчас для Чу Ваньнина Наследный принц ничего не значил, однако для самого Мо Вэйюя этот человек был всем миром. Какая-то часть Мо Жаня соблазняла его мыслью снова прийти к беседке, где вчера принц встретил Чу Ваньнина, но рациональная часть была против. Слишком очевидно будет, что он ищет с ним встреч намеренно. Два раза — слишком большое число для случайности. Больше за этот вечер Мо Вэйюй ни разу не посмотрел в сторону Чу Ваньнина.